Автор выражает огромную благодарность Наталье Юльевой за исторические консультации и моральную поддержку.
Я опустилась на колени не в силах больше стоять. Руки коснулись свежей насыпи. Острые камешки врезались в колени. Горло перехватило. Я с шумом втянула воздух, но его всё равно не хватило. По щекам на платье побежали дорожки слёз.
Позади за оградой кладбища надрывались плакальщицы. Хотелось закричать на них, прогнать. Я сдерживалась. Чужая земля - чужие правила. Здесь оплакивают всем селением. Чем шумнее проводы, тем больше уважения к покойнику. Не каждому иноземцу останийцы выказывают такое уважение.
Их город мёртвых находится выше поселения, чтобы предки могли наблюдать за жизнью. Иноземцы, даже самые уважаемые, всё равно остаются чужаками. Их хоронят на склоне ниже Уэлкалака*. Роют землю на три локтя, выкладывают камнем. Аккуратно опускают тело, завёрнутое в ткань. Рядом кладут ценные вещи. Забрасывают землёй, ставят именную плиту. Сверху могилу укрепляют камнями, единственной защитой от дикого зверья.
(*Верхний город (остан.))
Муж здесь не единственный. Рядом плиты других бесстрашных исследователей. Некоторых мы знали, пересекались на приёмах и в путешествиях. Пусть Оритар вдали от дома, зато в хорошей компании.
Я провела рукой по надписи, чувствуя пальцами линии имени и дат. Ему бы жить, да жить.
Последние мгновения жизни мужа клеймом выжглись в памяти. Побег от лавины. Осознание, один не успел. Безуспешные поиски вдоль лавинного языка. Торчащий из озера ледоруб. Ботинок, выглядывающий между снежных холмов. Хрупкая надежда, пока откапывали. Её крушение. Обратный путь, слившийся в один день. Встреча со старейшинами. Похороны. Похороны любимого мужа.
Я прижалась лбом к камням. Как я буду без тебя? Мой друг, мой соратник, мой партнёр. Почему лучшие гибнут из-за нелепости? Годами там не было лавин. Снег выглядел каменным. Как назло, именно в тот момент Звёздный встряхнулся. Без знаков, без предупреждения. Будто пёс, исполнивший команду.
- Я поднимусь туда, вернусь и поднимусь, - пообещала я камням и телу под ними.
Плакальщицы за спиной закончили выть и затянули не менее тоскливую песню. Горничная, молодая девушка, помогла встать. Опираясь на неё, я пошла в селение, где мы сняли домик. За мной шла команда и мужчины Уэлкалака. Плакальщицы, к моему облегчению, остались у ворот кладбища.
Снятый домик располагался в нижней части поселения, и все провожающие считали долгом выразить соболезнования. Говорили пару слов об Оритаре и кланялись. Я утирала слёзы и кивала им, держась из последних сил.
К концу людского потока чувствовала себя пустой и обессиленной. Горничная вновь подхватила под руку и отвела в дом. Я сразу ушла на «женскую половину» и опустилась на лежанку. Зарылась лицом в куртку мужа, и завыла в полный голос.
Воспоминания, жалость к себе и к мужу, рухнувшие надежды вихрем проносились в голове. Столько земель мы прошли, столько раз попадали в передряги. Каждый раз возвращались. Мы бывали в местах страшнее гор и всё равно побеждали. Здесь не смогли…
Я вытирала слёзы, кусала мех. Боль, копившаяся весь спуск, вырвалась на свободу. Меня трясло. Рыдания то затихали, то накатывали с новой силой.
В одно из затиший горничная осторожно тронула меня за плечо. Я повернулась к ней. Дарина смутилась и пролепетала:
- Простите, госпожа. Вам письмо. Тут метка срочно.
Девушка протянула сложенный лист с большой печатью золотого цвета. Действительно, срочно. Обычно используют красный сургуч.
Я стянула с головы белую вуаль, одолженную хозяйкой. Мы не брали в горы траурные наряды. Разве кто-то возьмёт в здравом уме?
Села и почувствовала лёгкое головокружение. Дарина вложила в мою руку письмо и тактично закрыла занавеску.
Я вытерла слёзы курткой. Эмблема Географического Общества перестала двоиться. Что заставило их так быстро отреагировать? Хотят заметку для газетного некролога?
В горле пересохло. Я взяла со столика кружку с водой. Отпила. Вздрогнула, то ли похолодало, то ли замёрзла. Накинула на плечи куртку Оритара и сломала печать Географического Общества. Поднесла лист к свече, оставленной горничной. Взгляд зацепился за главные строчки, и я зарычала. У них там совсем совести нет?
Со сжатым в руке письмом вышла к остальным. После полумрака закутка, свет магических чаш над столом показался ярким. Я заморгала. Привыкнув, заметила три пары глаз. Команда наблюдала за мной. Дарина сидела в пол-оборота на левой скамье, её рука лежала на альбоме и карандаше. Илегор, картограф, вертел в руках очки, их стёкла поблёскивали. Реглир, пожилой камердинер мужа, скрылся в тени за чашами, в глазах мужчины отражался их свет. Я разглядела в руках слуги платок.
Сердце сжалось. С этими людьми мы многое пережили и давно стали семьёй.
- Кхм, - с намёком кашлянул Илегор.
Они хотели знать содержание письма. Наверняка его принял картограф. Дарина побаивалась магической почты, а Реглир уступал тем, кто выше рангом.
Я огляделась. В комнате только свои. Посмотрела в окна и открыла во всю ширь дверь. Убедилась, подслушивать некому.
На улице шёл дождь. Пахло мокрой землёй и влагой. Все попрятались в укрытия.
Сданный нам гостевой домик стоял в глубине сада, недалеко от обрыва - естественной границы участка. От улицы его скрывали деревья и хозяйский дом.
Как большинство домов, он состоял из одной длинной комнаты с толстыми стенами. Внешне выглядел вполне традиционно: кирпичные стены, маленькие окошки, высокая покатая крыша. Внутри ни очага, ни дымохода. Еду в наше отсутствие приносила хозяйка, либо за ней ходила Дарина. Центр комнаты занимал длинный стол, нетипичный для Остании, подле него стояли две скамьи. На стены прибили полки, а внизу поставили сундуки. В обоих концах комнаты разместили лежанки. Мы отгородили их занавесками и повесили на центральную балку две лозарийские чаши с огнём, чтобы разогнать сумрак. Их магического заряда должно было хватить ещё лет на пять.
Я оперлась на стол и бросила письмо. Скомканная бумага упала точно между блюдами.
- Нам придётся задержаться.
- Нам? - уточнил Илегор.
- Мне так точно. Дела намного хуже, чем я думала. Знала, что договор на невыгодных условиях, но это… Они требуют вернуть весь долг, раз восхождения не было. То есть имущество с молотка, а меня в долговую тюрьму. Как ближайшую наследницу кредитора.
Я взяла кувшин и налила кваса. Хотелось согревающего чаю, но никто не позаботился о кипятке.
- В смысле? Это был займ, а не исследование ЛГО? - удивился картограф. Он перестал вертеть очки и надел их. - Горы же золотая жила, тут столько исследований, столько научных работ можно написать.
Я расхохоталась. Смех вышел нервным и прерывистым.
- Это не жила, а глубокая яма с трупами на дне. В пустыне и то безопаснее.
Возможно, я преувеличивала. В пустыне иные опасности, вроде змей и скорпионов, коротающих дневные часы в песке. Или вольных людей, считающих, что остальные работают исключительно на их благо. Зато подробные карты тех мест составили более пяти лет назад, и монографии занимают целую полку в читальнях Лозарийского Географического Общества. В горах до сих пор много белых пятен, мест, неизвестных даже горным народам. Караваны столетиями ходят по одному маршруту в северной части гор. Исследователи выше ледников не забираются.
Пять лет назад западные подходы к Звёздному пику тоже считались неизведанными. Мы с Оритаром изучили их, выяснили как взойти. Не учли одного, горы непредсказуемы. Лавина может сойти там, где её десятилетиями не было.
- Тебе виднее. То есть вам в любом случае пришлось бы возвращать? - уточнил приятель.
- Он собирался расплатиться премией Скалистого.
Харизматичный и убедительный Оритар находил деньги для экспедиций: кого-то уговаривал, с кем-то заключал пари. Три раза мы закладывали квартиру со всем имуществом и выкупали. Муж настолько поверил в свою удачу, что поставил на кон призрачную премию, да ещё без моего ведома.
Звёздный пик был его мечтой с первого курса, когда под руководством профессора студенты неделю изучали природу Тонкого Гребня в окрестностях Астэкалака*. Он хотел стать горным первопроходцем и заразил этой мечтой меня. Мы знали о премии, но не принимали всерьёз, за сто лет её могли упразднить. Точнее, я не принимала. Муж, оказывается, собирался ею возвращать долг.
(*Средний город (остан.))
- Большую сумму требуют? - Илегор расправил лист и присвистнул. - Откуда столько?
- Мы пять лет исследовали эти края, и нынешняя экспедиция.
- Они могут простить? - робко спросила Дарина. - Сколько исследователей терпят неудачу.
- Хотели бы - простили, - я отставила кружку. - Это не спонсированное исследование, как я думала, это очередная безумная идея Оритара. Никаких отсрочек. Тем более я им как кость в горле.
- Ты? - изумился картограф. - Разве не Оритар?
Я побарабанила пальцами по столу, соображая как лучше объяснить.
- Обычно вдовам дают год или два на приведение в порядок дел. Для меня сделали исключение. Ведь остальные милые тяэлы не пытаются пролезть в совет ЛГО и не предлагают упростить приём женщин.
- Опротестовать через суд и к будущему году собрать часть суммы? - предложил Илегор.
- Я могу отдать сбережения, - подал голос Реглир.
Я слегка улыбнулась. Милый старый друг, он всегда готов придти на помощь. Жаль это не поможет.
- Если продать квартиру и содержимое, едва наберётся треть суммы. Остальное мне за пару лет не заработать. Будут тяжбы, долговая тюрьма. Или прятки в сарайчике на заднем дворе тяэлы* Заряновой, - я усмехнулась.
(*Тяэла – вежливое обращение к замужней женщине. К девушке обращаются – тяэли, парню – тяэль, женатому мужчине или старше 40 лет – тяэл.)
- Ну что вы! - возразила Дарина. - Матушка вас боготворит, если нужно, разрешит поселиться в доме. После всего, что вы для нас сделали…
- А патент? - неожиданно спросил Илегор. - На кошки.
- Его нет. Мы собирались подать документы сразу по возвращении, чтобы люди понимали для чего они. Нет, я обо всём подумала. Остаётся только один путь.
Во взглядах команды появилась надежда, но придётся их разочаровать. Я уже сообщила о нём, но всех увлекла идея вернуть долг, и про этот вариант забыли.
В моём положении всего один путь, где могу выиграть я, остальные ведут на дно. И для прохождения нужны верные люди, те, кто сам примет решение идти со мной дальше.
- Я повторю восхождение на Звёздный.
Они отреагировали мгновенно. Дарина широко распахнула глаза и приоткрыла рот. Илегор уронил письмо и закашлялся. Реглир издал короткий смешок.
- Мелла, ты серьёзно? В таком состоянии? - осторожно уточнил картограф.
Он прав. Личная трагедия сделала нас уязвимыми и невнимательными, а горы этого не терпят. Здесь любая мелочь может обернуться катастрофой.
- Это единственный вариант, где я могу выиграть, - в горле пересохло, и я потянулась за квасом. - Хоть что-то, но выиграть. Я уже лишилась мужа. И могу лишиться всего остального, так почему не использовать шанс? Их условие - подняться на вершину и расплатиться премией Скалистого. Значит, приму и сделаю.
- Это безумие, - сообщил Илегор.
- Возможно, и это хорошо. Безумцам везёт. Мне нужна ваша поддержка. Я не могу заставить идти со мной. Понимаю, трудно вернутся в то место. Только спрашиваю: вы со мной или возвращаетесь в Лозарию?
Над крышей громыхнуло, заставив вздрогнуть.
- Госпожа, мы ваши верные слуги, - ответил Реглир, когда гром затих. - Куда вы, туда и мы.
Дарина стиснула зубы и кивнула. Бедная девочка боится. Если предложить ей передумать, начнёт слёзно умолять оставить. Преданность слуг странная вещь. Я повернулась к Илегору. У него дома жена и дети, станет ли старый друг рисковать.
- Я готов вернуться к работе, - сообщил картограф. - Если ты уверена в своих силах. И без неоправданного риска. Хватит…
Он резко замолчал, но все поняли о чём речь.
- Я не стану рисковать без необходимости, - заверила приятеля. - Но мы пойдём другим путём. ЛГО не сможет отказать, если в счёт той же премии я предложу разработать ещё один маршрут.
Озарение пришло внезапно. Мысли перестали метаться по голове и выстроились в логичную структуру. Изучить новые земли, почти вплотную подойти к хребту возле подъёма на Звёздный, собрать новые образцы и вернуться победителями. Как того хотел Оритар.
- Тогда потребуется натуралист, - заметил Илегор и добавил тише, - и завещание.
- Спасибо, - я вытянула над столом руку, остальные пожали её.
- Господин хотел бы, чтобы мы покорили Звёздный. - От волнения голос Реглира стал хриплым. В уголках его глаз заблестели слёзы.
Я кивнула. Милый Оритар, мы завершим начатое и успокоим твою душу.
Реглир разлил по кружкам квас. Я взяла с блюда тонкую лепёшку, местную замену блинам. Хозяйка долго расспрашивала Дарину о нашей похоронной традиции. Спасибо останийцам, они не настаивали на полной церемонии с застольем на весь Уэлкалак. Ограничились плакальщицами и провожающими. Тихие поминки с близкими людьми сейчас нужнее всего.
- Сразу после еды напишу ответ, - сообщила я после затянувшегося молчания. - У меня есть несколько знакомых натуралистов, и, кажется, кто-то дома. Глир, Дара, задание на вечер - разберите вещи господина. Отложите, что может понадобиться новому натуралисту, что можно продать местным. Можете взять себе что-то на память. Остальное сожжём. И нарвите ткань на портянки, чую, они пригодятся.
Слуги кивнули.
- А для вас? - уточнила Дарина.
Я покачала головой. Моя память осталась дома. Самого важного, детей, богиня нам не дала. Мы всё надеялись, но тщетно. Последний из этой ветви Белоцветовых погиб.
Ответ из Лозарийского географического общества пришёл быстро. Неудивительно. Они подтолкнули, я шагнула. В голову закралась шальная мысль, что несчастный случай тоже подстроен. Пришлось отогнать, не звери же там работают. Получили известие и воспользовались ситуацией, а мне осталось подчиниться решению. Ничего, выберусь. Не из такого выбиралась.
Предложенных мной натуралистов ЛГО забраковал и пообещал выбрать подходящего, если я подпишу дополнение к договору. Их можно понять. Первая попытка неудачная, и рисковать учёными общество не спешит. Только здесь горы, не равнина. От слаженности команды и знаний зависит исход дела. Даже если нам удастся поладить с новичком, в чём я не сомневалась, то неизвестно осилит ли он маршрут.
Договор прочла один раз. Убедилась, что в нём нет пункта «продать в рабство», а всего лишь залог квартиры, и подписала. По сравнению с общим долгом в две тысячи золотых, квартира такая мелочь. Особенно, когда собираешься взойти на Звёздный или погибнуть у его подножия. Благо, в случае моей смерти долг уйдёт государству, а не команде.
На следующий день я проснулась с ощущением пустоты и предвкушением нового. Будто завершила одну историю и начала следующую. Именно с этого ощущения начинались мои путешествия тринадцать-двадцать лет назад, пока не стали обыденными. Начало путешествие, а не оно само. Разве могут чужие страны быть обыденными?
Например, в Остании нет царя или князей. Поселениями управляют семь мудрецов, олицетворение Стихий, всемером создавших наш мир. Жители выбирают их из пожилых мужчин. Старейшины ведут переговоры с иноземцами и главами других поселений, разбирают проблемы жителей.
ЧАСТЬ 1. Цепкие объятья гор
ГЛАВА 1
Я опустилась на колени не в силах больше стоять. Руки коснулись свежей насыпи. Острые камешки врезались в колени. Горло перехватило. Я с шумом втянула воздух, но его всё равно не хватило. По щекам на платье побежали дорожки слёз.
Позади за оградой кладбища надрывались плакальщицы. Хотелось закричать на них, прогнать. Я сдерживалась. Чужая земля - чужие правила. Здесь оплакивают всем селением. Чем шумнее проводы, тем больше уважения к покойнику. Не каждому иноземцу останийцы выказывают такое уважение.
Их город мёртвых находится выше поселения, чтобы предки могли наблюдать за жизнью. Иноземцы, даже самые уважаемые, всё равно остаются чужаками. Их хоронят на склоне ниже Уэлкалака*. Роют землю на три локтя, выкладывают камнем. Аккуратно опускают тело, завёрнутое в ткань. Рядом кладут ценные вещи. Забрасывают землёй, ставят именную плиту. Сверху могилу укрепляют камнями, единственной защитой от дикого зверья.
(*Верхний город (остан.))
Муж здесь не единственный. Рядом плиты других бесстрашных исследователей. Некоторых мы знали, пересекались на приёмах и в путешествиях. Пусть Оритар вдали от дома, зато в хорошей компании.
Я провела рукой по надписи, чувствуя пальцами линии имени и дат. Ему бы жить, да жить.
Последние мгновения жизни мужа клеймом выжглись в памяти. Побег от лавины. Осознание, один не успел. Безуспешные поиски вдоль лавинного языка. Торчащий из озера ледоруб. Ботинок, выглядывающий между снежных холмов. Хрупкая надежда, пока откапывали. Её крушение. Обратный путь, слившийся в один день. Встреча со старейшинами. Похороны. Похороны любимого мужа.
Я прижалась лбом к камням. Как я буду без тебя? Мой друг, мой соратник, мой партнёр. Почему лучшие гибнут из-за нелепости? Годами там не было лавин. Снег выглядел каменным. Как назло, именно в тот момент Звёздный встряхнулся. Без знаков, без предупреждения. Будто пёс, исполнивший команду.
- Я поднимусь туда, вернусь и поднимусь, - пообещала я камням и телу под ними.
Плакальщицы за спиной закончили выть и затянули не менее тоскливую песню. Горничная, молодая девушка, помогла встать. Опираясь на неё, я пошла в селение, где мы сняли домик. За мной шла команда и мужчины Уэлкалака. Плакальщицы, к моему облегчению, остались у ворот кладбища.
Снятый домик располагался в нижней части поселения, и все провожающие считали долгом выразить соболезнования. Говорили пару слов об Оритаре и кланялись. Я утирала слёзы и кивала им, держась из последних сил.
К концу людского потока чувствовала себя пустой и обессиленной. Горничная вновь подхватила под руку и отвела в дом. Я сразу ушла на «женскую половину» и опустилась на лежанку. Зарылась лицом в куртку мужа, и завыла в полный голос.
Воспоминания, жалость к себе и к мужу, рухнувшие надежды вихрем проносились в голове. Столько земель мы прошли, столько раз попадали в передряги. Каждый раз возвращались. Мы бывали в местах страшнее гор и всё равно побеждали. Здесь не смогли…
Я вытирала слёзы, кусала мех. Боль, копившаяся весь спуск, вырвалась на свободу. Меня трясло. Рыдания то затихали, то накатывали с новой силой.
В одно из затиший горничная осторожно тронула меня за плечо. Я повернулась к ней. Дарина смутилась и пролепетала:
- Простите, госпожа. Вам письмо. Тут метка срочно.
Девушка протянула сложенный лист с большой печатью золотого цвета. Действительно, срочно. Обычно используют красный сургуч.
Я стянула с головы белую вуаль, одолженную хозяйкой. Мы не брали в горы траурные наряды. Разве кто-то возьмёт в здравом уме?
Села и почувствовала лёгкое головокружение. Дарина вложила в мою руку письмо и тактично закрыла занавеску.
Я вытерла слёзы курткой. Эмблема Географического Общества перестала двоиться. Что заставило их так быстро отреагировать? Хотят заметку для газетного некролога?
В горле пересохло. Я взяла со столика кружку с водой. Отпила. Вздрогнула, то ли похолодало, то ли замёрзла. Накинула на плечи куртку Оритара и сломала печать Географического Общества. Поднесла лист к свече, оставленной горничной. Взгляд зацепился за главные строчки, и я зарычала. У них там совсем совести нет?
Со сжатым в руке письмом вышла к остальным. После полумрака закутка, свет магических чаш над столом показался ярким. Я заморгала. Привыкнув, заметила три пары глаз. Команда наблюдала за мной. Дарина сидела в пол-оборота на левой скамье, её рука лежала на альбоме и карандаше. Илегор, картограф, вертел в руках очки, их стёкла поблёскивали. Реглир, пожилой камердинер мужа, скрылся в тени за чашами, в глазах мужчины отражался их свет. Я разглядела в руках слуги платок.
Сердце сжалось. С этими людьми мы многое пережили и давно стали семьёй.
- Кхм, - с намёком кашлянул Илегор.
Они хотели знать содержание письма. Наверняка его принял картограф. Дарина побаивалась магической почты, а Реглир уступал тем, кто выше рангом.
Я огляделась. В комнате только свои. Посмотрела в окна и открыла во всю ширь дверь. Убедилась, подслушивать некому.
На улице шёл дождь. Пахло мокрой землёй и влагой. Все попрятались в укрытия.
Сданный нам гостевой домик стоял в глубине сада, недалеко от обрыва - естественной границы участка. От улицы его скрывали деревья и хозяйский дом.
Как большинство домов, он состоял из одной длинной комнаты с толстыми стенами. Внешне выглядел вполне традиционно: кирпичные стены, маленькие окошки, высокая покатая крыша. Внутри ни очага, ни дымохода. Еду в наше отсутствие приносила хозяйка, либо за ней ходила Дарина. Центр комнаты занимал длинный стол, нетипичный для Остании, подле него стояли две скамьи. На стены прибили полки, а внизу поставили сундуки. В обоих концах комнаты разместили лежанки. Мы отгородили их занавесками и повесили на центральную балку две лозарийские чаши с огнём, чтобы разогнать сумрак. Их магического заряда должно было хватить ещё лет на пять.
Я оперлась на стол и бросила письмо. Скомканная бумага упала точно между блюдами.
- Нам придётся задержаться.
- Нам? - уточнил Илегор.
- Мне так точно. Дела намного хуже, чем я думала. Знала, что договор на невыгодных условиях, но это… Они требуют вернуть весь долг, раз восхождения не было. То есть имущество с молотка, а меня в долговую тюрьму. Как ближайшую наследницу кредитора.
Я взяла кувшин и налила кваса. Хотелось согревающего чаю, но никто не позаботился о кипятке.
- В смысле? Это был займ, а не исследование ЛГО? - удивился картограф. Он перестал вертеть очки и надел их. - Горы же золотая жила, тут столько исследований, столько научных работ можно написать.
Я расхохоталась. Смех вышел нервным и прерывистым.
- Это не жила, а глубокая яма с трупами на дне. В пустыне и то безопаснее.
Возможно, я преувеличивала. В пустыне иные опасности, вроде змей и скорпионов, коротающих дневные часы в песке. Или вольных людей, считающих, что остальные работают исключительно на их благо. Зато подробные карты тех мест составили более пяти лет назад, и монографии занимают целую полку в читальнях Лозарийского Географического Общества. В горах до сих пор много белых пятен, мест, неизвестных даже горным народам. Караваны столетиями ходят по одному маршруту в северной части гор. Исследователи выше ледников не забираются.
Пять лет назад западные подходы к Звёздному пику тоже считались неизведанными. Мы с Оритаром изучили их, выяснили как взойти. Не учли одного, горы непредсказуемы. Лавина может сойти там, где её десятилетиями не было.
- Тебе виднее. То есть вам в любом случае пришлось бы возвращать? - уточнил приятель.
- Он собирался расплатиться премией Скалистого.
Харизматичный и убедительный Оритар находил деньги для экспедиций: кого-то уговаривал, с кем-то заключал пари. Три раза мы закладывали квартиру со всем имуществом и выкупали. Муж настолько поверил в свою удачу, что поставил на кон призрачную премию, да ещё без моего ведома.
Звёздный пик был его мечтой с первого курса, когда под руководством профессора студенты неделю изучали природу Тонкого Гребня в окрестностях Астэкалака*. Он хотел стать горным первопроходцем и заразил этой мечтой меня. Мы знали о премии, но не принимали всерьёз, за сто лет её могли упразднить. Точнее, я не принимала. Муж, оказывается, собирался ею возвращать долг.
(*Средний город (остан.))
- Большую сумму требуют? - Илегор расправил лист и присвистнул. - Откуда столько?
- Мы пять лет исследовали эти края, и нынешняя экспедиция.
- Они могут простить? - робко спросила Дарина. - Сколько исследователей терпят неудачу.
- Хотели бы - простили, - я отставила кружку. - Это не спонсированное исследование, как я думала, это очередная безумная идея Оритара. Никаких отсрочек. Тем более я им как кость в горле.
- Ты? - изумился картограф. - Разве не Оритар?
Я побарабанила пальцами по столу, соображая как лучше объяснить.
- Обычно вдовам дают год или два на приведение в порядок дел. Для меня сделали исключение. Ведь остальные милые тяэлы не пытаются пролезть в совет ЛГО и не предлагают упростить приём женщин.
- Опротестовать через суд и к будущему году собрать часть суммы? - предложил Илегор.
- Я могу отдать сбережения, - подал голос Реглир.
Я слегка улыбнулась. Милый старый друг, он всегда готов придти на помощь. Жаль это не поможет.
- Если продать квартиру и содержимое, едва наберётся треть суммы. Остальное мне за пару лет не заработать. Будут тяжбы, долговая тюрьма. Или прятки в сарайчике на заднем дворе тяэлы* Заряновой, - я усмехнулась.
(*Тяэла – вежливое обращение к замужней женщине. К девушке обращаются – тяэли, парню – тяэль, женатому мужчине или старше 40 лет – тяэл.)
- Ну что вы! - возразила Дарина. - Матушка вас боготворит, если нужно, разрешит поселиться в доме. После всего, что вы для нас сделали…
- А патент? - неожиданно спросил Илегор. - На кошки.
- Его нет. Мы собирались подать документы сразу по возвращении, чтобы люди понимали для чего они. Нет, я обо всём подумала. Остаётся только один путь.
Во взглядах команды появилась надежда, но придётся их разочаровать. Я уже сообщила о нём, но всех увлекла идея вернуть долг, и про этот вариант забыли.
В моём положении всего один путь, где могу выиграть я, остальные ведут на дно. И для прохождения нужны верные люди, те, кто сам примет решение идти со мной дальше.
- Я повторю восхождение на Звёздный.
Они отреагировали мгновенно. Дарина широко распахнула глаза и приоткрыла рот. Илегор уронил письмо и закашлялся. Реглир издал короткий смешок.
- Мелла, ты серьёзно? В таком состоянии? - осторожно уточнил картограф.
Он прав. Личная трагедия сделала нас уязвимыми и невнимательными, а горы этого не терпят. Здесь любая мелочь может обернуться катастрофой.
- Это единственный вариант, где я могу выиграть, - в горле пересохло, и я потянулась за квасом. - Хоть что-то, но выиграть. Я уже лишилась мужа. И могу лишиться всего остального, так почему не использовать шанс? Их условие - подняться на вершину и расплатиться премией Скалистого. Значит, приму и сделаю.
- Это безумие, - сообщил Илегор.
- Возможно, и это хорошо. Безумцам везёт. Мне нужна ваша поддержка. Я не могу заставить идти со мной. Понимаю, трудно вернутся в то место. Только спрашиваю: вы со мной или возвращаетесь в Лозарию?
Над крышей громыхнуло, заставив вздрогнуть.
- Госпожа, мы ваши верные слуги, - ответил Реглир, когда гром затих. - Куда вы, туда и мы.
Дарина стиснула зубы и кивнула. Бедная девочка боится. Если предложить ей передумать, начнёт слёзно умолять оставить. Преданность слуг странная вещь. Я повернулась к Илегору. У него дома жена и дети, станет ли старый друг рисковать.
- Я готов вернуться к работе, - сообщил картограф. - Если ты уверена в своих силах. И без неоправданного риска. Хватит…
Он резко замолчал, но все поняли о чём речь.
- Я не стану рисковать без необходимости, - заверила приятеля. - Но мы пойдём другим путём. ЛГО не сможет отказать, если в счёт той же премии я предложу разработать ещё один маршрут.
Озарение пришло внезапно. Мысли перестали метаться по голове и выстроились в логичную структуру. Изучить новые земли, почти вплотную подойти к хребту возле подъёма на Звёздный, собрать новые образцы и вернуться победителями. Как того хотел Оритар.
- Тогда потребуется натуралист, - заметил Илегор и добавил тише, - и завещание.
- Спасибо, - я вытянула над столом руку, остальные пожали её.
- Господин хотел бы, чтобы мы покорили Звёздный. - От волнения голос Реглира стал хриплым. В уголках его глаз заблестели слёзы.
Я кивнула. Милый Оритар, мы завершим начатое и успокоим твою душу.
Реглир разлил по кружкам квас. Я взяла с блюда тонкую лепёшку, местную замену блинам. Хозяйка долго расспрашивала Дарину о нашей похоронной традиции. Спасибо останийцам, они не настаивали на полной церемонии с застольем на весь Уэлкалак. Ограничились плакальщицами и провожающими. Тихие поминки с близкими людьми сейчас нужнее всего.
- Сразу после еды напишу ответ, - сообщила я после затянувшегося молчания. - У меня есть несколько знакомых натуралистов, и, кажется, кто-то дома. Глир, Дара, задание на вечер - разберите вещи господина. Отложите, что может понадобиться новому натуралисту, что можно продать местным. Можете взять себе что-то на память. Остальное сожжём. И нарвите ткань на портянки, чую, они пригодятся.
Слуги кивнули.
- А для вас? - уточнила Дарина.
Я покачала головой. Моя память осталась дома. Самого важного, детей, богиня нам не дала. Мы всё надеялись, но тщетно. Последний из этой ветви Белоцветовых погиб.
ГЛАВА 2
Ответ из Лозарийского географического общества пришёл быстро. Неудивительно. Они подтолкнули, я шагнула. В голову закралась шальная мысль, что несчастный случай тоже подстроен. Пришлось отогнать, не звери же там работают. Получили известие и воспользовались ситуацией, а мне осталось подчиниться решению. Ничего, выберусь. Не из такого выбиралась.
Предложенных мной натуралистов ЛГО забраковал и пообещал выбрать подходящего, если я подпишу дополнение к договору. Их можно понять. Первая попытка неудачная, и рисковать учёными общество не спешит. Только здесь горы, не равнина. От слаженности команды и знаний зависит исход дела. Даже если нам удастся поладить с новичком, в чём я не сомневалась, то неизвестно осилит ли он маршрут.
Договор прочла один раз. Убедилась, что в нём нет пункта «продать в рабство», а всего лишь залог квартиры, и подписала. По сравнению с общим долгом в две тысячи золотых, квартира такая мелочь. Особенно, когда собираешься взойти на Звёздный или погибнуть у его подножия. Благо, в случае моей смерти долг уйдёт государству, а не команде.
На следующий день я проснулась с ощущением пустоты и предвкушением нового. Будто завершила одну историю и начала следующую. Именно с этого ощущения начинались мои путешествия тринадцать-двадцать лет назад, пока не стали обыденными. Начало путешествие, а не оно само. Разве могут чужие страны быть обыденными?
Например, в Остании нет царя или князей. Поселениями управляют семь мудрецов, олицетворение Стихий, всемером создавших наш мир. Жители выбирают их из пожилых мужчин. Старейшины ведут переговоры с иноземцами и главами других поселений, разбирают проблемы жителей.
