- Ой, сударь, сударь, бяда-бяда, погодьте, не спешите, - Язмыш заступила дорогу бледному пошатывающемуся мужчине.
Он только сошёл с пришвартовавшейся шхуны, и морская болезнь ещё не отступила.
- Что? – мужчина оторвал взгляд от земли и попытался сосредоточиться на девушке.
«Перелест или далече, платье хорошее, качественное, орлика, а то и двух поиметь с него смогу», - быстро оценила Язмыш.
- Бяда рядом бродити, помочи хочу, - она взяла его за руку. – На воде-та тяжко?
- Д-да, - мужчина не сопротивлялся и позволил увести себя к складам.
Пока шли, Язмыш узнала всё, что требовалось. Звали его Дивиром, родился в небольшом городке к восходу от Перелеста, плыл в Закарист, поскольку прослышал, что там требуются смышлёные ребята в контору при новой верфи.
Девушка ликовала, предвкушая лёгкие деньги. За последнюю неделю она ошибалась раз десять, это пошатнуло её веру в способности и навело на мысль, что некто выпустил книжечку «Как уберечься от гадалок, звездоглядов и прочих мошенников», но нет, остались ещё в Лозарии наивные люди.
Возле склада Язмыш обхватила голову Дивира и надавила пальцами на виски, шепча на иллакарском «песок, верблюд, жара». Мужчина слов не разобрал – не знал языка, и девушка окончательно расслабилась.
- Хвори убрала, легше стало? – заботливо спросила она.
Дивир зажмурился, помотал головой и просиял:
- Полегчало, голубушка, полегчало, благодетельница. Чем отблагодарить тебя?
- Орлёнком или орликом, скольки не жальча, - Язмыш поправила сползший с плеч цветастый палантин.
- Для такой и орла не жалко, - мужчина вытащил из-за пазухи кошель и закопался в нём.
У Язмыш загорелись глаза: растяпа, да ещё с толстым кошелем – мечта припортовых воришек.
Знаками она показала Бересу, издали наблюдавшему за ней, чтобы шёл в харчевню, а здесь она сама справится. Лысый здоровяк нехотя слез с облюбованной бочки и вразвалочку ушёл.
- Вот, благодетельница моя, - Дивир отыскал среди медяков золотого орла и протянул девушке.
- Благодарствую. - Монетка сразу исчезла в складках юбки. – Столь щедрого сударя не грех предостеречи. Зло чувствую, рядом витати…
- Как витает, - побледнел Дивир.
Язмыш поскорее взяла его за руку, беспокоясь как бы головная не вернулась. Голос девушки стал ласковым. Поглаживая Дивира по плечу, она пропела иллакарское стихотворение.
Тихим, шипящим голосом рассказала о речных трудностях и опасностях на верфи – моряки постоянно подкидывали ей занимательные случали. Всякий раз когда Дивир бледнел, покрывался испариной и начинал дрожать, Язмыш становилась ласковой точно мать и обещала помочь. Она водила руками, дергалась, хлопала в ладоши, пела иллакарские моряцкие песни, порой не совсем пристойные, изгоняла порчу и проклятья.
Дрожащими руками Дивир давал ей то серебряные, то медные монетки. Когда кошель похудел, Язмыш намекнула, что за два золотых он станет обладателем порошка от дурного глаза – нюхательной соли с запахом чеснока, таким ядрёным, что даже в плотной толпе быстро появлялось свободное место, и счастливой кроличьей лапки, на деле сурочьей – с кроликами в Гранираде было туго, а её исконный обладатель вряд ли был счастливчиком.
- При себе яё дяржите, и будети удача в харчевни «Сайгак», - сказала Язмыш и отпустила мужчину.
- Да-да, - он распихал всё по карманам куртки, опомнился, переложил кошель за пазуху, не забыв вручить вручил девушке медную монетку на удачу.
Едва он отвернулся, Язмыш шмыгнула за кучу мешков. Растяпа растяпой, но вдруг опомнится.
- Вот ты и попалась, мошенница, - раздался над ухом ехидный голос.
Язмыш вздрогнула и сплюнула.
- Чтоб ты провалился, - искренне сказала она на правильном лозарийском, мигом избавившись от степного говора.
Марий польщённо улыбнулся, сощурившись точно довольный кот у миски со сметаной. Каждый раз при встрече Язмыш хотелось его пнуть, потому что бесил, и крепко обнять, потому что свой.
К цветастому наряду гадалки не полагалась обувь, а пальцы было жалко, и девушка выбрала второй вариант.
- С первого урожая тебя не видела, думала, наконец-то сгинул, - Язмыш отстранилась, чтобы внимательнее рассмотреть приятеля. – Даа… Даже не знаю, что сказать. Загорел, отъелся, точно купец, а не коробейник.
- Так вот чьими стараниями я чуть не помер, - Марий погрозил ей пальцем.
Девушка фыркнула. Оба знали: если бы проклятия имели силу, все давно бы сгинули.
- «Сайгак», говоришь, - Марий оперся на мешки. – Ну, пошли в «Сайгака». Ты мне как раз ужин задолжала, дорогуша.
Язмыш показала ему дулю. Будь они в Иллакаре, Марий явился бы к её отцу за извинениями или лично всыпал бы плетей, чтобы неповадно было неприличное показывать, но они находились в Лозарии. Здесь под смешки приятеля Язмыш скрылась за неприметной дверью склада.
В девушке, вышедшей оттуда мало кто узнал бы гадалку, уж больно просто она оделась: некрашеная льняная рубаха, коричневый сарафан до земли, платок, потрёпанные поршни, а за спиной плотно набитая котомка – обычная селянка-полукровка, подавшаяся в город, мимо пройдёшь и не запомнишь.
- Я бы мог развести его, не запугивая, и получить в два раза больше, - заявил Марий.
- Ври больше, - Язмыш легонько пихнула его локтем, - болтун-белиндряс.
Посмеиваясь и шутливо ругаясь, они дошли до непривычно многолюдной харчевни. Гости собрались вокруг центрального стола, где компания играла в бабки, и судя по негодующим и удивлённым возгласам везло новичку.
- Кроличья лапка, значит, - Марий пристроил свой верный короб в угол. – Когда разденут, что с ним будет?
- Вернётся на шхуну на всё готовое, а Закаристе его ждут, никуда не денется, - Язмыш совершенно не испытывала мук совести.
Марий расхохотался.
- Знавал я одного опоздуна, на собственную шхуну опоздал. За оплатой вон к ней, - сказал он подошедшему разносчику.
Язмыш сморщила нос, но заплатила.
- Остаток верни, - Марий протянул руку. – Я не для того сюда пёрся. Мыш, я серьёзно.
Девушка вложила в его ладонь стащенный кошель. Приятель дотошно пересчитал монеты и крякнул.
- Ты нарочно? – поинтересовался он.
Язмыш загадочно улыбнулась и оглянулась.
Как раз вовремя, чтобы заметить, как Берес будто бы случайно навалился на новичка, отцепил кроличью лапку и передал разносчику.
- Ставлю всё! – проревел на весь зал голос Дивира. – Мне сегодня везёт! У меня лапка!
- Сказочный идиот, - пробормотал Марий. – Надо его до судна проводить, а то как бы не опоздал.
- О, в тебе проснулась совесть, - хмыкнула Язмыш.
Ответ Мария заглушил страдальческий вопль Дивира и проклятия, посылаемые иллакарской ведьме, а потом злодеям, укравшим счастливую лапку.
- Лапка! Моя лапка! Найдите счастливую лапку или я пропал! – голос несчастного перешёл в дискант.
Посмеивающиеся завсегдатаи предлагали взамен пропавшей лапки куриные бёдрышки и крылышки, некоторые даже с мясом. Кто-то предложил отрубить лапку чёрной хозяйской кошке, подвернувшейся ползающему между столами Дивиру. Дочка трактирщика с воплем вылетела из-за прилавка и огрела шутника свёрнутым полотенцем, защищая свою любимицу, её оттащили, а на месте завязалась потасовка.
- Только не говори, что это в мою честь, - Марий нагнулся, и миска пролетела у него над головой. – Хорошую драку посмотреть приятно, а если бьют не тебя – приятно вдвойне. Он там не помрёт от горя? – мужчина приподнялся, выглядывая Дивира. – Вон как завывает.
- Ну отдай ему лапку, - Язмыш вытащила из котомки точно такую же.
- Э, нет, у меня есть средство получше, - ухмыльнулся Марий. – Коготь агучона с кусочком его шкуры, твоя лапка по сравнению с ним – пшик.
Он протянул девушке длинный изогнутый коготь, сверху обшитый мехом.
- На росомаху похоже, - с сомнением сказала Язмыш.
- Сама ты росомаха, - по-настоящему оскорбился приятель. – Настоящий агучон, еле убил. Вот, смотри, - он закатал рукав и показал длинный белёсый шрам. – Потом разделывали его несколько дней. Шкуру в Пригорном продали, а самое ценное я сюда привёз. Пойду исправлять твои ошибки, дорогуша, учись, пока я не помер.
Марий подхватил короб, ловко протиснулся между дерущимися и вышел из харчевни вместе с Дивиром.
После его ухода драка быстро закончилась – из кухни явилась хозяйка с огромным половником в одной руке и сковородой в другой и вежливо попросила «мальчиков не буянить».
- Ты сказала Марию балбеса отвести? – Берес поцеловал Язмыш и плюхнулся рядом на лавку.
- Нет, он сам захотел, - девушка помешала ложкой куриный суп.
- К золотым мешкам на шхуне? Не удивлён, я б тоже…
- Что?!
Язмыш выронила ложку и выбежала на крыльцо. Мужчин и след простыл, а название шхуны девушка не запомнила.
- Да чтоб тебя агучон дожевал! – крикнула она в наступающие сумерки.
Он только сошёл с пришвартовавшейся шхуны, и морская болезнь ещё не отступила.
- Что? – мужчина оторвал взгляд от земли и попытался сосредоточиться на девушке.
«Перелест или далече, платье хорошее, качественное, орлика, а то и двух поиметь с него смогу», - быстро оценила Язмыш.
- Бяда рядом бродити, помочи хочу, - она взяла его за руку. – На воде-та тяжко?
- Д-да, - мужчина не сопротивлялся и позволил увести себя к складам.
Пока шли, Язмыш узнала всё, что требовалось. Звали его Дивиром, родился в небольшом городке к восходу от Перелеста, плыл в Закарист, поскольку прослышал, что там требуются смышлёные ребята в контору при новой верфи.
Девушка ликовала, предвкушая лёгкие деньги. За последнюю неделю она ошибалась раз десять, это пошатнуло её веру в способности и навело на мысль, что некто выпустил книжечку «Как уберечься от гадалок, звездоглядов и прочих мошенников», но нет, остались ещё в Лозарии наивные люди.
Возле склада Язмыш обхватила голову Дивира и надавила пальцами на виски, шепча на иллакарском «песок, верблюд, жара». Мужчина слов не разобрал – не знал языка, и девушка окончательно расслабилась.
- Хвори убрала, легше стало? – заботливо спросила она.
Дивир зажмурился, помотал головой и просиял:
- Полегчало, голубушка, полегчало, благодетельница. Чем отблагодарить тебя?
- Орлёнком или орликом, скольки не жальча, - Язмыш поправила сползший с плеч цветастый палантин.
- Для такой и орла не жалко, - мужчина вытащил из-за пазухи кошель и закопался в нём.
У Язмыш загорелись глаза: растяпа, да ещё с толстым кошелем – мечта припортовых воришек.
Знаками она показала Бересу, издали наблюдавшему за ней, чтобы шёл в харчевню, а здесь она сама справится. Лысый здоровяк нехотя слез с облюбованной бочки и вразвалочку ушёл.
- Вот, благодетельница моя, - Дивир отыскал среди медяков золотого орла и протянул девушке.
- Благодарствую. - Монетка сразу исчезла в складках юбки. – Столь щедрого сударя не грех предостеречи. Зло чувствую, рядом витати…
- Как витает, - побледнел Дивир.
Язмыш поскорее взяла его за руку, беспокоясь как бы головная не вернулась. Голос девушки стал ласковым. Поглаживая Дивира по плечу, она пропела иллакарское стихотворение.
Тихим, шипящим голосом рассказала о речных трудностях и опасностях на верфи – моряки постоянно подкидывали ей занимательные случали. Всякий раз когда Дивир бледнел, покрывался испариной и начинал дрожать, Язмыш становилась ласковой точно мать и обещала помочь. Она водила руками, дергалась, хлопала в ладоши, пела иллакарские моряцкие песни, порой не совсем пристойные, изгоняла порчу и проклятья.
Дрожащими руками Дивир давал ей то серебряные, то медные монетки. Когда кошель похудел, Язмыш намекнула, что за два золотых он станет обладателем порошка от дурного глаза – нюхательной соли с запахом чеснока, таким ядрёным, что даже в плотной толпе быстро появлялось свободное место, и счастливой кроличьей лапки, на деле сурочьей – с кроликами в Гранираде было туго, а её исконный обладатель вряд ли был счастливчиком.
- При себе яё дяржите, и будети удача в харчевни «Сайгак», - сказала Язмыш и отпустила мужчину.
- Да-да, - он распихал всё по карманам куртки, опомнился, переложил кошель за пазуху, не забыв вручить вручил девушке медную монетку на удачу.
Едва он отвернулся, Язмыш шмыгнула за кучу мешков. Растяпа растяпой, но вдруг опомнится.
- Вот ты и попалась, мошенница, - раздался над ухом ехидный голос.
***
Язмыш вздрогнула и сплюнула.
- Чтоб ты провалился, - искренне сказала она на правильном лозарийском, мигом избавившись от степного говора.
Марий польщённо улыбнулся, сощурившись точно довольный кот у миски со сметаной. Каждый раз при встрече Язмыш хотелось его пнуть, потому что бесил, и крепко обнять, потому что свой.
К цветастому наряду гадалки не полагалась обувь, а пальцы было жалко, и девушка выбрала второй вариант.
- С первого урожая тебя не видела, думала, наконец-то сгинул, - Язмыш отстранилась, чтобы внимательнее рассмотреть приятеля. – Даа… Даже не знаю, что сказать. Загорел, отъелся, точно купец, а не коробейник.
- Так вот чьими стараниями я чуть не помер, - Марий погрозил ей пальцем.
Девушка фыркнула. Оба знали: если бы проклятия имели силу, все давно бы сгинули.
- «Сайгак», говоришь, - Марий оперся на мешки. – Ну, пошли в «Сайгака». Ты мне как раз ужин задолжала, дорогуша.
Язмыш показала ему дулю. Будь они в Иллакаре, Марий явился бы к её отцу за извинениями или лично всыпал бы плетей, чтобы неповадно было неприличное показывать, но они находились в Лозарии. Здесь под смешки приятеля Язмыш скрылась за неприметной дверью склада.
В девушке, вышедшей оттуда мало кто узнал бы гадалку, уж больно просто она оделась: некрашеная льняная рубаха, коричневый сарафан до земли, платок, потрёпанные поршни, а за спиной плотно набитая котомка – обычная селянка-полукровка, подавшаяся в город, мимо пройдёшь и не запомнишь.
- Я бы мог развести его, не запугивая, и получить в два раза больше, - заявил Марий.
- Ври больше, - Язмыш легонько пихнула его локтем, - болтун-белиндряс.
Посмеиваясь и шутливо ругаясь, они дошли до непривычно многолюдной харчевни. Гости собрались вокруг центрального стола, где компания играла в бабки, и судя по негодующим и удивлённым возгласам везло новичку.
- Кроличья лапка, значит, - Марий пристроил свой верный короб в угол. – Когда разденут, что с ним будет?
- Вернётся на шхуну на всё готовое, а Закаристе его ждут, никуда не денется, - Язмыш совершенно не испытывала мук совести.
Марий расхохотался.
- Знавал я одного опоздуна, на собственную шхуну опоздал. За оплатой вон к ней, - сказал он подошедшему разносчику.
Язмыш сморщила нос, но заплатила.
- Остаток верни, - Марий протянул руку. – Я не для того сюда пёрся. Мыш, я серьёзно.
Девушка вложила в его ладонь стащенный кошель. Приятель дотошно пересчитал монеты и крякнул.
- Ты нарочно? – поинтересовался он.
Язмыш загадочно улыбнулась и оглянулась.
Как раз вовремя, чтобы заметить, как Берес будто бы случайно навалился на новичка, отцепил кроличью лапку и передал разносчику.
- Ставлю всё! – проревел на весь зал голос Дивира. – Мне сегодня везёт! У меня лапка!
- Сказочный идиот, - пробормотал Марий. – Надо его до судна проводить, а то как бы не опоздал.
- О, в тебе проснулась совесть, - хмыкнула Язмыш.
Ответ Мария заглушил страдальческий вопль Дивира и проклятия, посылаемые иллакарской ведьме, а потом злодеям, укравшим счастливую лапку.
- Лапка! Моя лапка! Найдите счастливую лапку или я пропал! – голос несчастного перешёл в дискант.
Посмеивающиеся завсегдатаи предлагали взамен пропавшей лапки куриные бёдрышки и крылышки, некоторые даже с мясом. Кто-то предложил отрубить лапку чёрной хозяйской кошке, подвернувшейся ползающему между столами Дивиру. Дочка трактирщика с воплем вылетела из-за прилавка и огрела шутника свёрнутым полотенцем, защищая свою любимицу, её оттащили, а на месте завязалась потасовка.
- Только не говори, что это в мою честь, - Марий нагнулся, и миска пролетела у него над головой. – Хорошую драку посмотреть приятно, а если бьют не тебя – приятно вдвойне. Он там не помрёт от горя? – мужчина приподнялся, выглядывая Дивира. – Вон как завывает.
- Ну отдай ему лапку, - Язмыш вытащила из котомки точно такую же.
- Э, нет, у меня есть средство получше, - ухмыльнулся Марий. – Коготь агучона с кусочком его шкуры, твоя лапка по сравнению с ним – пшик.
Он протянул девушке длинный изогнутый коготь, сверху обшитый мехом.
- На росомаху похоже, - с сомнением сказала Язмыш.
- Сама ты росомаха, - по-настоящему оскорбился приятель. – Настоящий агучон, еле убил. Вот, смотри, - он закатал рукав и показал длинный белёсый шрам. – Потом разделывали его несколько дней. Шкуру в Пригорном продали, а самое ценное я сюда привёз. Пойду исправлять твои ошибки, дорогуша, учись, пока я не помер.
Марий подхватил короб, ловко протиснулся между дерущимися и вышел из харчевни вместе с Дивиром.
После его ухода драка быстро закончилась – из кухни явилась хозяйка с огромным половником в одной руке и сковородой в другой и вежливо попросила «мальчиков не буянить».
- Ты сказала Марию балбеса отвести? – Берес поцеловал Язмыш и плюхнулся рядом на лавку.
- Нет, он сам захотел, - девушка помешала ложкой куриный суп.
- К золотым мешкам на шхуне? Не удивлён, я б тоже…
- Что?!
Язмыш выронила ложку и выбежала на крыльцо. Мужчин и след простыл, а название шхуны девушка не запомнила.
- Да чтоб тебя агучон дожевал! – крикнула она в наступающие сумерки.