ГЛАВА 1
Линия ума, линия здоровья, линия счастья, завиток любви…
– Нессочка, ты закончила? – раздалось над ухом.
Рука дрогнула, прямая превратилась в волну. Снова. Я медленно втянула воздух и напомнила себе сумму, ради которой приехала в Сосновый бор, богатый район на северо-западе Столицка. Растянула губы в улыбке и подняла голову.
– Ярослава Никифоровна, придётся начинать заново. Ловчую септаграму необходимо рисовать одной линией.
– Ой, запамятовала, – заказчица всплеснула полными руками. – Там Томочка чаёк с печенюшечками принесла. Идём кушать.
Ярослава Никифоровна совершенно не походила на молодящуюся жертву пластического хирурга, а напоминала профессорскую жену. Из тех что поддерживают идеальный порядок в доме, всегда готовы накормить свежим супчиком и пирожками, и абсолютно не чувствуют личных границ. При первом знакомстве они используют уменьшительно-ласкательные имена, обращаются на «ты», даже если настойчиво просить так не делать, и забывают стучать при входе в комнату. Желая накормить родных и гостей, они без колебаний ставят тарелку с жирной подливой на секретные документы, а чашки, наполненные до краёв, возле клавиатур.
Едва на горизонте появляются трудности, «профессорские жёны» растерянно оглядываются по сторонам и ищут, кто бы им разжевал и прописал точный алгоритм действий, а лучше – выполнил за них. Если же они совершают ошибку, например, заливают документ или отвлекают супчиком в разгар великого сражения с бигбоссом, то сразу заливаются слезами и требуют простить их глупых, неразумных, незнающих (ибо новые знания с получением аттестата отлетают от них как попрыгунчики от стен). Плачут до тех пор, пока не услышат заветные слова и не убедятся, что проблема рассосалась без их участия.
Как я могла убедиться за несколько часов личного знакомства, характер Ярославы Никифоровны полностью соответствовал образу «профессорской жены», как и внешность. Она носила классические костюмы ценой в мою годовую зарплату с юбкой чуть ниже колен, приталенным жакетом и блузкой, волосы красила в блонд и укладывала их по моде тридцатилетней давности.
Её муж Анатолий Трофимович Гнедов профессором никогда не был. Он закончил архитектурный институт, основал компанию «Гнедов и Ко» и со временем стал главным застройщиком Столицка и ближайших областей. Вопреки стереотипам, он обожал свою жену и оставался ей верен, постоянно расстраивая папарацци. Они желали «жареных историй» для сомнительных газет, а получали серьёзного бизнесмена, балансирующего на грани, и примерного семьянина.
Перед приездом в особняк, я изучила всю доступную информацию о хозяевах, чтобы поражать Ярославу Никифоровну, но пока поражала только она своим принципиальным игнорированием самого важного – нельзя тревожить экстрасенса во время подготовки ритуала.
Сначала клиентку беспокоил сквозняк, это при запертых стеклопакетах и отапливаемых полах. Потом казалось, что я рисую в опасной близости от хрустального столика, до него всего-то два метра. В следующий раз Ярослава Никифоровна заглянула в комнату, переживая за цветы в напольной вазе: вдруг слишком большой букет опрокинет четверть центнера гранита.
Я не выдержала и предложила тихонечко понаблюдать с дивана. Клиентка с радостью согласилась, но ей быстро наскучило. Встав у края коврика для рисования – не портить же пол мелом, она ахала и задавала вопросы. Сбившись, я мысленно досчитала до десяти и под благовидным предлогом выгнала хозяйку, и вот снова явилась.
Глянув на часы, я поднялась.
– Ярослава Никифоровна, вы просили управиться до возвращения мужа. Уже шесть минут седьмого. Чаепитие займёт не меньше получаса. Рисование фигуры – минут десять. Переговоры с полтергейстом дело тоже небыстрое. Боюсь, такими темпами ваш муж вернётся в разгар ритуала или раньше.
– Ой, что это я, – она прижала ладони к пухлым щекам. – Ты рисуй-рисуй, не буду отвлекать. А чайничек петушком накроят, не остынет.
Она почти вышла из Голубой гостиной, когда ко мне пришла гениальная идея.
– Ярослава Никифоровна, запишите все явления полтергейста.
– Но это же долго, – протянула хозяйка. – Я тебе всё рассказала.
– После первого ритуала полтергейст вряд ли исчезнет, а записи помогут понять, что ему нужно, – убеждённо сказала я, про себя добавив: «И выяснить, кто из слуг мог это сделать».
– Раз ты просишь – сделаю, – заверила Ярослава Никифоровна и закрыла дверь.
Ручки повернулись раз, другой и замерли. Мне хотелось замотать их шнурами от штор, но тогда останусь без оплаты, что противоречит моим убеждениям. Зря, что ли, столько страдала?
Я выловила в ведре пятнистую тряпку, хорошенько отжала серую воду и стёрла кривую септаграму.
Будь это мой салон или комната обычной тётки, я не задумываясь подправила бы испорченный фрагмент рисунка и соврала бы, но в особняке олигарха везде камеры. Если полученный результат не устроит Ярославу Никифоровну, она всплеснёт руками, запричитает и натравит на меня адвокатов, а те внимательно пересмотрят реалити-шоу и найдут к чему придраться. Судья, конечно, поржёт, но заставит выплатить компенсацию. Судьи почему-то не любят мошенников, а в последнее время особенно не любят мошенников, представляющихся экстрасенсами.
Размышляя о тяжёлой судьбе сосновских Видящих скрытое, которые терпят закидоны богатеньких домохозяек и постоянно находятся под прицелами камер, я вывела на коврике правильную септаграму с завитками. Красота! Не зря её придумала и четыре дня училась рисовать.
На концах звезды расставила семь красных свечей, внутрь завитков насыпала землю с семи городских кладбищ, собранной летом, но об этом заказчице знать не обязательно.
Придирчиво осмотрела получившуюся фигуру. Всё как задумано. Можно звать хозяйку.
В особняк Гнедовых я попала случайно. Подруга порекомендовала меня, когда Видящие, общество элитных экстрасенсов, не смогли изгнать из дома полтергейста. Вредный дух до и после их ритуалов ронял и менял местами вещи, ломал цветы и просыпал землю.
Обычно этим занимались коты, но у Ярославы Никифоровны аллергия на животных. Она даже мех не носила, покупала эко-шубы и притворялась, что они настоящие. В тонкости меня посветила Киры, целый день она рассказывала о том, как не опозориться перед женой олигарха.
Второй и основной вариант – недовольные или подкупленные слуги. Им ритуалы нипочем, изгоняются только увольнением и то с большим скрипом.
Не исключала я отравления и перед ритуалом три часа рыскала по комнатам с анализаторами под предлогом поиска тёмной сущности. Ни утечек газа, ни радиоактивности, ни недовольного моим вторжением полтергейста не нашла. Ядов в воде экспресс-тест тоже не показал. В общем, всё сводилось к мести слуг или проискам завистников. Странно, что служба безопасности этим ещё не занялась, или работает втихую, крысу пока не обнаружила, а потому хозяйка продолжает оплачивать бессмысленные ритуалы.
– Ярослава Никифоровна, заходите, – позвала я, открыв дверь.
Женщина без сожаления оторвалась от письма и поспешила в Голубую гостиную.
– Садитесь на диван и не двигайтесь. Я зажгу шесть свечей и выключу свет. Потом войду в септаграму и замкну круг. В этот момент начнётся ритуал, и меня ни в коем случае нельзя отвлекать. Иначе полтергейст разворотит гостиную, вселится в меня или вас. Понятно? – уточнила я.
– Да, Нессочка, не беспокойся, буду сидеть неподвижно, а слуги предупреждены, – ответила Ярослава Никифоровна, устраиваясь на диване, точно зритель в первом ряду.
Я переставила ведро и коробку мелков к гранитной вазе. Надела поверх алого костюма чёрную накидку, взяла пухлую книгу в потрёпанной кожаной обложке под старину, открыла нужную страницу. Зажгла свечи, отключила свет. Хозяйка заохала, но вопросы придержала при себе.
Осторожно зайдя в септаграму, благо, плащ доходил до середины икр, я зажгла последнюю свечу. Встала в центр фигуры и начала нараспев читать заклинание на старинном языке. Придумала его, а, точнее, скомпоновала из выложенных в интернете. Клиентка хотела новый ритуал – клиентка получила новый ритуал.
Текст я не видела – свечи и фонари за окном давали мало света, зато прекрасно помнила и перелистнула страницу, когда требовалось по сценарию. Острый край листа полоснул по пальцу, я запоздало подумала, что надо было и его состарить, сделать мягким. От боли голос слегка дрогнул, но не сорвался.
Закончив, я взмахнула рукой. Надеюсь, кровь не разлетелась по гостиной. Кровавые жертвы мне не заказывали.
По шее, казалось, провели ледяной рукой. Я дёрнулась. Ничего себе фантомные ощущения!
– Чувствую тебя, ты готов общаться? – громко спросила у полумрака.
На плечо легла холодная ладонь. Так, пора завязывать с вызовом духов, иначе поверю в их существование и превращусь в денежный мешок для мошенников.
Фантомная ладонь побежала по поднятой руке и сжала раненный палец. В глазах потемнело от боли и холода. Никогда бы не подумала, что у меня настолько низкий болевой порог, или я задела особо нежный нерв? Такие есть в пальце?
– Я чувствую, ты здесь, – произнесла я сквозь боль. – Что тебе нужно?
Чуть было не добавила «отпусти палец», но вряд ли хозяйка и её адвокаты оценят подобное панибратство с полтергейстом.
– Сохрани дом… – прошелестело над ухом.
Голос был настолько реален, что у меня зашевелились волосы на затылке, а руки ослабли. В висках застучало, будто сквозь вату я услышала свой голос, задающий следующий вопрос, но уже не по плану:
– Какой дом?
По ногам ударил холодный ветер. Свечи погасли, стеклянная дверь распахнулась. План окончательно сорвался, но отступать некуда. Я раскинула руки и прочитала закрывающее заклинание. Изобразила разрыв связи с полтергейстом и бросилась к двери, пока в комнату не намело снега.
Навалилась всем весом и закрыла. Ручка не желала поддаваться, палец жгло, словно в нём копошились острыми инструментами.
– Ярослава Никифоровна, помогите, – попросила я.
Хозяйка не шевелилась. Испугавшись, я заорала. Клиентка отмерла. Подбежала ко мне. Вдвоём мы справились с ручкой.
От потолка донеслось тихое жужжание, как при неисправной проводке. Дверь в комнату открылась. В бледно-желтом проёме появилась горничная и прежде, чем я крикнула, нажала на выключатель.
Треск. Хлопок. Звон стекла.
Я вскинула руку с зажатым плащом и накрыла нас с Ярославой Никифоровной.
Горничная завизжала. В комнате появились люди, забегали лучи фонариков, захрустели под ботинками осколки.
– Что ж вы творите?! – не выдержала Ярослава Никифоровна и опустила мою руку. – Осколки по всему дому разнесёте. Нессочка, всё же нам придётся выйти в окно, иначе рискуем наступить на стекло. Соберите и вкрутите без глупостей!
Пристыженные слуги начали оправдываться. Не слушая их, Ярослава Никифоровна открыла стеклянную дверь, и мы вышли на покрытое тонким слоем снега заднее крыльцо. Ёжась на пронизывающем ветру, добежали до соседней комнаты, где нас ждала горничная с тряпками и тёплыми пледами. Вторая зажигала и расставляла по столикам яркие садовые фонарики. Отличный сервис, прямо на пять звёзд.
Насухо вытерев ботинки, я оставила плащ на кресле и поспешила в ближайшую уборную. Палец жгло немилосердно, будто его схватили раскалёнными щипцами.
В обесточенном особняке уборная светилась точно новогодняя ёлка в пустой квартире. Дизайнеры позаботились о форс-мажорах и приклеили к зеркалу и полкам жёлтые гирлянды с микро-лампочками, работающими от батареек. Удобно, хотя в полумраке отражение искажалось так, что нетрудно в нём разглядеть призрака или легендарную Червовую даму.
Я включила холодную воду и подставила палец. Он распух и болел, заставив задуматься, когда в последний раз делала прививку от столбняка (вроде перед первым отпуском и десять лет пока не прошли) и какую ещё гадость можно подцепить на ручке олигарховского окна.
От холодной воды полегчало. Свободной рукой я достала из шкафчика антисептик и пластырь под цвет кожи. Боковым зрением заметила в зеркале второе лицо. Сердце подпрыгнуло к горлу, волосы на затылке зашевелились и будто натянулись.
Я резко обернулась. Никого. Унитаз пуст и накрыт крышкой. Медленно, боясь увидеть чужака, я повернулась к раковине. Глянула на своё бледное лицо, в тусклом свете похожее на маску, посмотрела справа и слева – никого. Глюки. Пора пить успокоительное, выключать телефон и ехать в отпуск. На две недели куда-нибудь в психбольницу с диагнозом выгорание и переутомление.
Поглядывая то по сторонам, то в зеркало, я промыла рану антисептиком, насухо вытерла и заклеила дорогущим пластырем – в рекламе его производители гарантировали быстрое заживление, защиту от влаги и мимикрию под оттенок кожи. Сердце бешено колотилось, руки тряслись. Подсознательно я ждала появления полтергейста, который положит ледяные руки мне на плечи и проникновенно скажет в ухо «бу», но он не объявился. Только зря нервные клетки израсходовала.
Когда я вернулась в Сиреневую гостиную, Ярослава Никифоровна всё ещё причитала, словно у неё не лампочки лопнули, а сына похитили и требуют выкуп.
– Это всё вы, Нессочка, виноваты, – она промокнула уголки глаз бумажной салфеткой. – Зачем вы использовали этот ритуальчик? Вы же разозлили его!
«Не оправдывайся. Будь уверенной и говори, что всё идёт как надо», – вспомнились слова Киры.
– Наоборот, Ярослава Никифоровна, – как можно бодрее сказала я, показывая горничной знак, чтобы подала чай со всеми пятью видами пирожных. – Полтергейст пошёл на контакт, но не рассчитал свои силы. Такое с потусторонними сущностями случается. Ритуал очень старый, я его нашла в одной из книг моего прадеда. Вы, наверно, не знаете, но Мелецкие одно время считались колдунами и вели записи, а прапрабабушка в нулевые года прошлого столетия много общалась с духами. К ней часто приходили, чтобы пообщаться с умершими родственниками. К сожалению, большая часть записей пропала в перестройку и войну, а до меня дошли лишь жалкие остатки.
– Нет-нет, что вы, Нессочка,– хозяйка замахала руками. – Конечно, я читала про дар Мелецких и даже видела некоторые фоточки сеансов. Говорят даже сам Вудор признал дар Агнессы Романовны Мелецкой.
Последнее было неправдой – байку пустили шарлатаны после смерти известного иллюзиониста, но я не стала разубеждать заказчицу.
– Вас ведь назвали в её честь? – огорошила Ярослава Никифоровна.
Я подавилась чаем и закашлялась. Вот уж действительно в одно ухо влетело, в другое – вылетело.
– Мама выбирала имя, которого в семье не было, – ответила я, откашлявшись. – Во всяком случае, среди известных родственников. И зовут меня Инесса, а не Агнесса. Это бабушка назвала отца Романом в честь своих отца и прадеда.
– Всё равно имечко созвучное: Инесса – Агнесса, – Ярослава Никифоровна отложила платки и горничная подала ей чай. – Вам дар наверняка передался от Агнессы.
С этим я спросить не стала. Прапрабабушка в своё время была известным медиумом Столицка и облапошила не одну сотню людей.
– Что же сказал полтергейст? – спросила хозяйка. – Вы что-то про дом сказали.
– Да, он сказал «сохрани дом», но не уточнил какой.
От воспоминания по телу пробежал холод. Я перехватила фарфоровую чашку обеими руками, стремясь согреться.
– Так мы не собираемся разрушать дом, ни здесь, ни на юге, ни заграницей. Ни разрушать, ни продавать, – Ярослава Никифоровна надкусила корзиночку.
