Мать Ливианы была волчицей, которая так и не смогла адаптироваться к жизни среди людей и ежемесячно оборачивалась, чтобы сбегать в лес, оставляя девочку на попечение отца.
Ливиана, в отличие от своей матери, предпочитала жить в людской форме и за всю свою жизнь лишь несколько раз принимала волчье обличье по настоянию матери. Когда отец умер, а мать не вернулась после очередного полнолуния, Ливиана осталась одна и вынужденно взвалила дело отца на свои плечи. Женщине пришлось несладко, но соседи не оставили ее, помогали, чем могли. Она продолжала печь хлеб, а староста деревни организовывал перевозку выпечки и реализацию в городе. Годы шли, и погруженная с головой в работу полукровка не заметила, как незаметно подкралась старость. Волчья кровь отталкивала от нее женихов со стороны людов, а человеческая сущность вынуждала чистокровных оборотней воротить нос. Одиночество стало для Ливианы привычным образом жизни до момента, когда поздно вечером в щербатую дверь ее дома постучали.
Лорра представила Элиаса как своего старшего сына и рассказала хозяйке печальную историю о муже, погибшем в метели, когда они пытались пересечь горы. Она описала его как храброго волка, который до последнего защищал семью, прикрывая детей и жену своим телом, пока не замерз насмерть. Легенда была печальной, но убедительной, и Ливиана охотно в нее поверила. Как полукровка Ливиана не могла унюхать отсутствие связи крови между Элиасом и девочками, и потому она без сомнений приняла их в свой дом.
Старушка с радостью разделила кров, хоть ее дом и сарай с дровяной хлебопечкой не были рассчитаны на подселенцев. Дом был ветхим, доски на полу скрипели и прогибались, крыша текла, а стены трещали под воздействием времени и ветра.
С первого дня Элиас принялся за ремонт, укреплял стены, латал крышу и заменял сгнившие балки. Работы было много, и парень проводил целые дни, восстанавливая домик Ливианы, чтобы сделать его безопасным и удобным для семьи королевы. Парень поднимался еще затемно, чтобы успеть сделать как можно больше до наступления вечера. Работая руками, Элиас ощущал, как напряжение и страх последних месяцев немного отступали. Ремонт дома стал для него своего рода способом сбежать от тяжёлых мыслей о братьях и Лиане. Он укреплял фундамент, заменял прогнившие балки и чинил всё, что могло вызвать опасность для королевской семьи. К концу дня молодой оборотень сильно утомлялся, но это была хорошая усталость — усталость от честного труда, который приносил результат. Постепенно дом начал меняться — крыша больше не сифонила, как дуршлаг, стены стали прочнее, а полы перестали озвучивать каждый шаг скрипом. Ливиана наблюдала за тем, как ее дом оживал, и глаза старой женщины светились благодарностью.
Лорра, вспоминая уроки домашнего повара на королевской кухне, вместе с Эльзой и Айлин принялись помогать Ливиане с выпечкой. Это было нелегко, особенно для принцесс, которые никогда не занимались подобной работой. Горячие противни часто оставляли ожоги на руках, тяжёлые мешки с мукой натирали плечи, а непривычные к труду пальцы покрывались мозолями.
Ночами девочки тихо плакали от боли в подушки, и Лорра, услышав всхлипы, приходила к ним, садилась рядом на кровать и гладила по головам. Она говорила, что они сильные, что гордится ими, и что их усилия не напрасны. Эти моменты сближали, и постепенно девочки научились сдерживать слёзы, понимая, что расстраивают мать. Каждый раз, когда им становилось особенно тяжело, Лорра была рядом, даря им тепло и поддержку, несмотря на собственную усталость. Королева гордилась принцессами. Они с честью выдерживали невзгоды, не ныли и старались помочь, несмотря на тяжесть работы. Она видела, как дочери взрослели, становились сильнее, учились справляться с трудностями. Каждый вечер, глядя на их сонные личики, Лорра чувствовала, как в ее сердце разгорается гордость.
Эльза и Айлин учились месить тесто, вырезать формы, выпекать хлеб, и каждый раз, когда у них получалось всё лучше, Лорра чувствовала, что ее старания не напрасны. Она помнила, как в детстве сама училась месить тесто на королевской кухне и теперь передавала знания дочерям. Они были аккуратными и старательными, и хотя поначалу у них было достаточно неудач, постепенно они стали справляться всё лучше. Ливиана тоже учила девочек, показывала, как правильно смешивать ингредиенты, как следить за температурой в печи. Каждая удачная буханка хлеба была для всех маленькой победой, и женщины не уставали хвалить помощниц за их старания.
Закончив с ремонтом, Элиас стал возить хлеб в город на продажу. Так как его никто в округе не знал, он мог без страха отправляться в путь, используя ручную тележку. Город находился достаточно далеко, и дорога туда была нелегкой, особенно когда на пути попадались разбитые участки, или когда приходилось подниматься в гору, толкая перед собой тяжёлую кладь. Но Элиас справлялся — он был сильным и выносливым, и его желание помочь «семье» давало ему дополнительные силы. Эти поездки занимали целые дни, и каждый раз, возвращаясь, он приносил свежие новости и сплетни из города.
Сегодня на рынке он услышал, что на август назначены официальные поединки за Право Истинных. Это известие заставило Лорру задуматься.
Вечером, когда уставшие сёстры легли спать в своей крохотной комнате, а Ливиана ушла со свежим пирогом в гости к соседке, Лорра и Элиас обсуждали дальнейшие планы. Они понимали, что главы всех родов явятся на поединок, и у беглецов появится шанс примкнуть к делегации Северных. Наверняка те остановятся в городе на ночь. А если и нет, никто не сможет помешать беглецам нагнать посольство на пути в столицу. Только под защитой Свигорра, тестя Лорры, они смогут официально «воскреснуть» и раскрыть правду о канцлере.
— Ваше величество, это слишком рискованно, — заметил Элиас, жуя подгоревшую корочку забракованной булки, глядя на Лорру. — Но, возможно, это наш единственный шанс. Мы должны рассказать миру правду, иначе у нас нет будущего.
— Согласна, — тихо произнесла Лорра.
Ее глаза устремились к окну, за которым ночное небо усыпали мириады звезд.
— Мы должны рискнуть. Ради девочек, ради Лианы, ради всего, что у нас осталось.
Королева протянула руку и мягко, по-матерински сжала ладонь Элиаса. Его глаза встретились с ее, и в них считывалась абсолютная благодарность, понимание и поддержка. Беглецы знали, что у них впереди не так много времени, но вместе они обязаны справиться.
Лорра наклонилась вперед, коснувшись лба Элиаса, и тихо прошептала:
— Я верю в нас, сынок. Мы пройдем через это. Ради нашего общего будущего.
Когда смущенный Элиас ушел спать на чердак, Лорра осталась одна в тишине, смотря на звездное небо в окне и прислушиваясь к тихим звукам ночи. Она обхватила себя руками, стараясь удержать тепло в прохладной комнате, и мысленно обратилась к богине, в которую верила с самого детства.
— Единая, прошу тебя, защити мою старшую дочь, где бы она ни была сейчас. Пусть она найдет путь к правде, пусть ей хватит сил и мудрости. Пусть ее сердце останется светлым, несмотря на все тяготы, что выпали на ее долю, — Лорра закрыла глаза, чувствуя, как слёзы подступают к горлу. — Защити ее, прошу тебя.
Молитвы вернули ее к тому времени, когда она сама была маленькой девочкой и обращалась к Единой о защите для своих родителей. Тогда ее просьбы так и не были услышаны, но Лорра надеялась, что ее старшей дочери повезет больше. Она вспоминала, как ее мать рассказывала о Единой, о ее могуществе и доброте, и Лорра хотела верить, что богиня слышит ее теперь, когда ей это нужно больше всего.
Тишина ночи ответила ей далеким волчьим воем. Королева, хоть и не слышала слов, почувствовала едва заметное успокоение, словно кто-то невидимый благодатно прикоснулся к ее плечу. Она понимала, что впереди еще много испытаний. Им нужно продолжать скрываться от преследователей, избегать людей канцлера, которые были готовы на всё, чтобы вернуть их назад, а также выдержать долгий и опасный путь до столицы. Нужно тщательно спланировать каждый шаг и быть готовыми к любым неожиданностям. Но Лоррентия была готова пройти через все это ради своих детей, ради их будущего.
Снаружи, за окном, зимний ветер мягко колыхал деревья, и волчица чувствовала, как этот звук приносит некое утешение.
— Мы справимся, — тихо прошептала она в пустоту, ее голос затерялся в ночи.
Лорра представляла, что где-то там, на другом конце этого бескрайнего неба, ее старшая дочь тоже смотрит на них и думает о своем доме. И эта мысль приносила ей силу и уверенность в том, что они снова будут вместе.
Не думайте, что хуже быть не может,
Судьба еще найдет, чем удивить.
В углу на ринге жизни расположит,
Покажет вам, как глубоко умеет бить.
После трехдневного оборота Леонид проспал в своей комнате весь день. ДраКоша, как истинный фамильяр, не собирался позволить кому-либо помешать отдыху хозяина. Он-то знал, что такое потребность в восстановительном сне не понаслышке. Целый месяц исцелял свою шкуру в логове после последней битвы. Тело котоящера, истощенное до предела, нуждалось в покое, а магические раны, которые он получил, требовали особой регенерации. В течение первых дней он практически не шевелился, находясь в подобии анабиоза. Каждый день и каждая ночь проходили в состоянии между болью и восстановлением, когда внутреннее пламя медленно возвращало силу его когтям и крыльям. Только неделю назад он начал чувствовать, что может снова взлетать, но даже тогда каждый взмах крыльев отзывался тяжестью и усталостью. И только содействие старой ведьмы, поддержавшей ДраКошу в самые первые дни, позволило фамильяру вернуться в привычный мир. Жутко голодным! Благо Леонид, перед тем как завалиться спать, не забыл подпитать его парой миллилитров свежей крови из вены. ДраКоша отметил про себя, что у крови хозяина появился новый интересный привкус, а сила магии в ней возросла неимоверно.
Сытый фамильяр заскучал и решил оставить возле Леонида свою проекцию. Пускай следит, если что сможет разбудить, а сам отправился в соседнюю комнату — к девчонкам. Отсутствие информации напрягало, а то, что он подсмотрел во сне Леонида, не давало ответов. Способность разделять сны была одним из его особых умений, которым он редко пользовался, чтобы не нарушать личное пространство хозяина. Но в сейчас необходимо понять, что творилось у того в голове.
Во сне хозяин находился в каком-то лесу в своем волчьем обличье. Высокие деревья тянулись к небу, пропуская лишь отдельные лучики света, которые мягко освещали округу. Рядом с ним бежала белоснежная самка, явно волчица Лианы. ДраКоша чувствовал, как сердце Лёни наполнялось теплыми чувствами, почти радостью, когда шерсть пары мелькала рядом. С ней он ощущал себя цельным, свободным, их движения были настолько синхронны, что казалось, будто они единое существо. Волчица касалась его носом, играла, и в этот момент тот понимал, что вот она — абсолютная гармония. В лесу его сна не было страха или сомнений, только глубокое единство и взаимное понимание.
Но тут, словно разорвав полотно идеальной картины, появилась человеческая фигура. Незнакомая ДраКоше девушка стояла среди деревьев, а ее длинные распущенные волосы играли на ветру. «Эмили…» — эхом отозвалось ее имя. Взгляд карих глаз смотрел на волков с теплом, пониманием и каким-то невероятным притяжением. Фамильяр почувствовал, как внутри хозяина росло раздвоение: его волчья сущность была привязана к Лиане, к ее белоснежной волчице, но его человеческая сторона так же сильно тянулась к этой девице. Она манила его, ее взгляд обещал что-то особенное, человеческое, то, что не связано с инстинктами зверя.
Фамильяр ощущал, как его разум, вслед за разумом Леонида запутывался между двумя мирами. Тот пытался сделать выбор — идти за Лианой, оставаясь в лесу, где каждое движение рядом с волчицей приносило ему радость и свободу, или же последовать за незнакомкой, которая воплощала ту жизнь, где он мог быть просто человеком. Открытым, без всех этих звериных инстинктов и сложностей. С каждой секундой выбор казался всё более мучительным, и Леонид не знал, какое решение будет правильным. Его волк тянулся к Лиане, а его человеческое сердце — к Эмили. В этом сне душу молодого оборотня разрывало, и конфликт был настолько глубоким, что даже в царстве Морфея вызывал тревогу…
ДраКоша пробрался в комнату девушек и застал Майю с Лианой, сидевших за столом у окна и тихо беседовавших. Ему всегда нравилось прислушиваться к их диалогам, сидя по очереди у каждой на теплых коленках, получая ласку. В этот раз его приход они даже не заметили. На лицах девушек отражалось столько эмоций, что он не сразу решился обозначить свое присутствие. Его особо заинтересовало, о чём они говорили, но, когда он услышал имя своего хозяина, пришлось обозначить себя.
— Ну и что тут у вас произошло, пока меня не было? — спросил ДраКоша, запрыгнул на подоконник и, усевшись, обернул драконий хвост кольцом вокруг лап.
Майя бросила на него саркастический взгляд и махнула рукой в сторону подруги:
— Лиана тут предложила нам стать для Эмили лучшими подругами. О да, ты не ослышался, именно с Эмили. Видимо, это неизвестный мне вид двойного отрицания или извращенного мазохизма у оборотней. Леонид же для нее недостаточно хорош, несмотря на то, что их волки объявили себя парой.
Лиана чуть покраснела, ее глаза метнули злобный взгляд на ДраКошу, и она принялась защищаться:
— Я не сказала, что он недостаточно хорош! Просто… просто вся эта ситуация была слишком запутанной, и мне понадобилось время.
— Время на что? — с усмешкой переспросил ДраКоша, зловеще прищурив глаза. — Потешить эго? А не проще для исправления ситуации забраться сейчас к нему под одеяло, да желательно голенькой. Так он сразу поймет, что ты окончательно разобралась в своих внутренних противоречиях?
Лиана вспыхнула, ее глаза метали молнии в сторону котоящера. Она вскочила на ноги, ее голос дрожал от гнева:
— Ах ты, чешуйчатый извращенец! — выкрикнула она и, не дожидаясь ответа, выскочила из комнаты, оставив дверь в комнату открытой.
Майя покачала головой и поднялась, бросив на фамильяра неодобрительный взгляд:
— Ну и язык у тебя, ДраКоша… Однако, если честно, твое предложение имеет смысл, — оркша загадочно улыбнулась.
И, слегка пожав плечами, она принялась натягивать на себя отстроченную меховой каймой жилетку, собираясь пойти за подругой.
Котоящер вздохнул, глядя на сборы. Может, он и перегнул палку, но правда в том, что его хозяину нужна ясность. А Лиана могла бы сделать первый шаг. Они оба были упрямы, словно те каменные волки, о которых поют в легендах. После недолгих размышлений ДраКоша не удержался от любопытства и решил всё-таки выяснить, что девушки делали в его отсутствие, особенно после того как он пропадал на целый месяц.
— Кстати, — бросил он в сторону Майи, когда та уже дошла до двери, чтобы выйти. — А что я всё-таки пропустил за этот месяц?
Майя приостановилась, улыбнулась и с легким сарказмом спросила:
— А ты, собственно, где пропадал, великий защитник? Хозяин у тебя весь потрепанный, а кое-кто себе устроил каникулы?
Ливиана, в отличие от своей матери, предпочитала жить в людской форме и за всю свою жизнь лишь несколько раз принимала волчье обличье по настоянию матери. Когда отец умер, а мать не вернулась после очередного полнолуния, Ливиана осталась одна и вынужденно взвалила дело отца на свои плечи. Женщине пришлось несладко, но соседи не оставили ее, помогали, чем могли. Она продолжала печь хлеб, а староста деревни организовывал перевозку выпечки и реализацию в городе. Годы шли, и погруженная с головой в работу полукровка не заметила, как незаметно подкралась старость. Волчья кровь отталкивала от нее женихов со стороны людов, а человеческая сущность вынуждала чистокровных оборотней воротить нос. Одиночество стало для Ливианы привычным образом жизни до момента, когда поздно вечером в щербатую дверь ее дома постучали.
Лорра представила Элиаса как своего старшего сына и рассказала хозяйке печальную историю о муже, погибшем в метели, когда они пытались пересечь горы. Она описала его как храброго волка, который до последнего защищал семью, прикрывая детей и жену своим телом, пока не замерз насмерть. Легенда была печальной, но убедительной, и Ливиана охотно в нее поверила. Как полукровка Ливиана не могла унюхать отсутствие связи крови между Элиасом и девочками, и потому она без сомнений приняла их в свой дом.
Старушка с радостью разделила кров, хоть ее дом и сарай с дровяной хлебопечкой не были рассчитаны на подселенцев. Дом был ветхим, доски на полу скрипели и прогибались, крыша текла, а стены трещали под воздействием времени и ветра.
С первого дня Элиас принялся за ремонт, укреплял стены, латал крышу и заменял сгнившие балки. Работы было много, и парень проводил целые дни, восстанавливая домик Ливианы, чтобы сделать его безопасным и удобным для семьи королевы. Парень поднимался еще затемно, чтобы успеть сделать как можно больше до наступления вечера. Работая руками, Элиас ощущал, как напряжение и страх последних месяцев немного отступали. Ремонт дома стал для него своего рода способом сбежать от тяжёлых мыслей о братьях и Лиане. Он укреплял фундамент, заменял прогнившие балки и чинил всё, что могло вызвать опасность для королевской семьи. К концу дня молодой оборотень сильно утомлялся, но это была хорошая усталость — усталость от честного труда, который приносил результат. Постепенно дом начал меняться — крыша больше не сифонила, как дуршлаг, стены стали прочнее, а полы перестали озвучивать каждый шаг скрипом. Ливиана наблюдала за тем, как ее дом оживал, и глаза старой женщины светились благодарностью.
Лорра, вспоминая уроки домашнего повара на королевской кухне, вместе с Эльзой и Айлин принялись помогать Ливиане с выпечкой. Это было нелегко, особенно для принцесс, которые никогда не занимались подобной работой. Горячие противни часто оставляли ожоги на руках, тяжёлые мешки с мукой натирали плечи, а непривычные к труду пальцы покрывались мозолями.
Ночами девочки тихо плакали от боли в подушки, и Лорра, услышав всхлипы, приходила к ним, садилась рядом на кровать и гладила по головам. Она говорила, что они сильные, что гордится ими, и что их усилия не напрасны. Эти моменты сближали, и постепенно девочки научились сдерживать слёзы, понимая, что расстраивают мать. Каждый раз, когда им становилось особенно тяжело, Лорра была рядом, даря им тепло и поддержку, несмотря на собственную усталость. Королева гордилась принцессами. Они с честью выдерживали невзгоды, не ныли и старались помочь, несмотря на тяжесть работы. Она видела, как дочери взрослели, становились сильнее, учились справляться с трудностями. Каждый вечер, глядя на их сонные личики, Лорра чувствовала, как в ее сердце разгорается гордость.
Эльза и Айлин учились месить тесто, вырезать формы, выпекать хлеб, и каждый раз, когда у них получалось всё лучше, Лорра чувствовала, что ее старания не напрасны. Она помнила, как в детстве сама училась месить тесто на королевской кухне и теперь передавала знания дочерям. Они были аккуратными и старательными, и хотя поначалу у них было достаточно неудач, постепенно они стали справляться всё лучше. Ливиана тоже учила девочек, показывала, как правильно смешивать ингредиенты, как следить за температурой в печи. Каждая удачная буханка хлеба была для всех маленькой победой, и женщины не уставали хвалить помощниц за их старания.
Закончив с ремонтом, Элиас стал возить хлеб в город на продажу. Так как его никто в округе не знал, он мог без страха отправляться в путь, используя ручную тележку. Город находился достаточно далеко, и дорога туда была нелегкой, особенно когда на пути попадались разбитые участки, или когда приходилось подниматься в гору, толкая перед собой тяжёлую кладь. Но Элиас справлялся — он был сильным и выносливым, и его желание помочь «семье» давало ему дополнительные силы. Эти поездки занимали целые дни, и каждый раз, возвращаясь, он приносил свежие новости и сплетни из города.
Сегодня на рынке он услышал, что на август назначены официальные поединки за Право Истинных. Это известие заставило Лорру задуматься.
Вечером, когда уставшие сёстры легли спать в своей крохотной комнате, а Ливиана ушла со свежим пирогом в гости к соседке, Лорра и Элиас обсуждали дальнейшие планы. Они понимали, что главы всех родов явятся на поединок, и у беглецов появится шанс примкнуть к делегации Северных. Наверняка те остановятся в городе на ночь. А если и нет, никто не сможет помешать беглецам нагнать посольство на пути в столицу. Только под защитой Свигорра, тестя Лорры, они смогут официально «воскреснуть» и раскрыть правду о канцлере.
— Ваше величество, это слишком рискованно, — заметил Элиас, жуя подгоревшую корочку забракованной булки, глядя на Лорру. — Но, возможно, это наш единственный шанс. Мы должны рассказать миру правду, иначе у нас нет будущего.
— Согласна, — тихо произнесла Лорра.
Ее глаза устремились к окну, за которым ночное небо усыпали мириады звезд.
— Мы должны рискнуть. Ради девочек, ради Лианы, ради всего, что у нас осталось.
Королева протянула руку и мягко, по-матерински сжала ладонь Элиаса. Его глаза встретились с ее, и в них считывалась абсолютная благодарность, понимание и поддержка. Беглецы знали, что у них впереди не так много времени, но вместе они обязаны справиться.
Лорра наклонилась вперед, коснувшись лба Элиаса, и тихо прошептала:
— Я верю в нас, сынок. Мы пройдем через это. Ради нашего общего будущего.
Когда смущенный Элиас ушел спать на чердак, Лорра осталась одна в тишине, смотря на звездное небо в окне и прислушиваясь к тихим звукам ночи. Она обхватила себя руками, стараясь удержать тепло в прохладной комнате, и мысленно обратилась к богине, в которую верила с самого детства.
— Единая, прошу тебя, защити мою старшую дочь, где бы она ни была сейчас. Пусть она найдет путь к правде, пусть ей хватит сил и мудрости. Пусть ее сердце останется светлым, несмотря на все тяготы, что выпали на ее долю, — Лорра закрыла глаза, чувствуя, как слёзы подступают к горлу. — Защити ее, прошу тебя.
Молитвы вернули ее к тому времени, когда она сама была маленькой девочкой и обращалась к Единой о защите для своих родителей. Тогда ее просьбы так и не были услышаны, но Лорра надеялась, что ее старшей дочери повезет больше. Она вспоминала, как ее мать рассказывала о Единой, о ее могуществе и доброте, и Лорра хотела верить, что богиня слышит ее теперь, когда ей это нужно больше всего.
Тишина ночи ответила ей далеким волчьим воем. Королева, хоть и не слышала слов, почувствовала едва заметное успокоение, словно кто-то невидимый благодатно прикоснулся к ее плечу. Она понимала, что впереди еще много испытаний. Им нужно продолжать скрываться от преследователей, избегать людей канцлера, которые были готовы на всё, чтобы вернуть их назад, а также выдержать долгий и опасный путь до столицы. Нужно тщательно спланировать каждый шаг и быть готовыми к любым неожиданностям. Но Лоррентия была готова пройти через все это ради своих детей, ради их будущего.
Снаружи, за окном, зимний ветер мягко колыхал деревья, и волчица чувствовала, как этот звук приносит некое утешение.
— Мы справимся, — тихо прошептала она в пустоту, ее голос затерялся в ночи.
Лорра представляла, что где-то там, на другом конце этого бескрайнего неба, ее старшая дочь тоже смотрит на них и думает о своем доме. И эта мысль приносила ей силу и уверенность в том, что они снова будут вместе.
Глава 12. Весь день не спал, всю ночь не ел. Понятное дело, устал!
Не думайте, что хуже быть не может,
Судьба еще найдет, чем удивить.
В углу на ринге жизни расположит,
Покажет вам, как глубоко умеет бить.
После трехдневного оборота Леонид проспал в своей комнате весь день. ДраКоша, как истинный фамильяр, не собирался позволить кому-либо помешать отдыху хозяина. Он-то знал, что такое потребность в восстановительном сне не понаслышке. Целый месяц исцелял свою шкуру в логове после последней битвы. Тело котоящера, истощенное до предела, нуждалось в покое, а магические раны, которые он получил, требовали особой регенерации. В течение первых дней он практически не шевелился, находясь в подобии анабиоза. Каждый день и каждая ночь проходили в состоянии между болью и восстановлением, когда внутреннее пламя медленно возвращало силу его когтям и крыльям. Только неделю назад он начал чувствовать, что может снова взлетать, но даже тогда каждый взмах крыльев отзывался тяжестью и усталостью. И только содействие старой ведьмы, поддержавшей ДраКошу в самые первые дни, позволило фамильяру вернуться в привычный мир. Жутко голодным! Благо Леонид, перед тем как завалиться спать, не забыл подпитать его парой миллилитров свежей крови из вены. ДраКоша отметил про себя, что у крови хозяина появился новый интересный привкус, а сила магии в ней возросла неимоверно.
Сытый фамильяр заскучал и решил оставить возле Леонида свою проекцию. Пускай следит, если что сможет разбудить, а сам отправился в соседнюю комнату — к девчонкам. Отсутствие информации напрягало, а то, что он подсмотрел во сне Леонида, не давало ответов. Способность разделять сны была одним из его особых умений, которым он редко пользовался, чтобы не нарушать личное пространство хозяина. Но в сейчас необходимо понять, что творилось у того в голове.
Во сне хозяин находился в каком-то лесу в своем волчьем обличье. Высокие деревья тянулись к небу, пропуская лишь отдельные лучики света, которые мягко освещали округу. Рядом с ним бежала белоснежная самка, явно волчица Лианы. ДраКоша чувствовал, как сердце Лёни наполнялось теплыми чувствами, почти радостью, когда шерсть пары мелькала рядом. С ней он ощущал себя цельным, свободным, их движения были настолько синхронны, что казалось, будто они единое существо. Волчица касалась его носом, играла, и в этот момент тот понимал, что вот она — абсолютная гармония. В лесу его сна не было страха или сомнений, только глубокое единство и взаимное понимание.
Но тут, словно разорвав полотно идеальной картины, появилась человеческая фигура. Незнакомая ДраКоше девушка стояла среди деревьев, а ее длинные распущенные волосы играли на ветру. «Эмили…» — эхом отозвалось ее имя. Взгляд карих глаз смотрел на волков с теплом, пониманием и каким-то невероятным притяжением. Фамильяр почувствовал, как внутри хозяина росло раздвоение: его волчья сущность была привязана к Лиане, к ее белоснежной волчице, но его человеческая сторона так же сильно тянулась к этой девице. Она манила его, ее взгляд обещал что-то особенное, человеческое, то, что не связано с инстинктами зверя.
Фамильяр ощущал, как его разум, вслед за разумом Леонида запутывался между двумя мирами. Тот пытался сделать выбор — идти за Лианой, оставаясь в лесу, где каждое движение рядом с волчицей приносило ему радость и свободу, или же последовать за незнакомкой, которая воплощала ту жизнь, где он мог быть просто человеком. Открытым, без всех этих звериных инстинктов и сложностей. С каждой секундой выбор казался всё более мучительным, и Леонид не знал, какое решение будет правильным. Его волк тянулся к Лиане, а его человеческое сердце — к Эмили. В этом сне душу молодого оборотня разрывало, и конфликт был настолько глубоким, что даже в царстве Морфея вызывал тревогу…
ДраКоша пробрался в комнату девушек и застал Майю с Лианой, сидевших за столом у окна и тихо беседовавших. Ему всегда нравилось прислушиваться к их диалогам, сидя по очереди у каждой на теплых коленках, получая ласку. В этот раз его приход они даже не заметили. На лицах девушек отражалось столько эмоций, что он не сразу решился обозначить свое присутствие. Его особо заинтересовало, о чём они говорили, но, когда он услышал имя своего хозяина, пришлось обозначить себя.
— Ну и что тут у вас произошло, пока меня не было? — спросил ДраКоша, запрыгнул на подоконник и, усевшись, обернул драконий хвост кольцом вокруг лап.
Майя бросила на него саркастический взгляд и махнула рукой в сторону подруги:
— Лиана тут предложила нам стать для Эмили лучшими подругами. О да, ты не ослышался, именно с Эмили. Видимо, это неизвестный мне вид двойного отрицания или извращенного мазохизма у оборотней. Леонид же для нее недостаточно хорош, несмотря на то, что их волки объявили себя парой.
Лиана чуть покраснела, ее глаза метнули злобный взгляд на ДраКошу, и она принялась защищаться:
— Я не сказала, что он недостаточно хорош! Просто… просто вся эта ситуация была слишком запутанной, и мне понадобилось время.
— Время на что? — с усмешкой переспросил ДраКоша, зловеще прищурив глаза. — Потешить эго? А не проще для исправления ситуации забраться сейчас к нему под одеяло, да желательно голенькой. Так он сразу поймет, что ты окончательно разобралась в своих внутренних противоречиях?
Лиана вспыхнула, ее глаза метали молнии в сторону котоящера. Она вскочила на ноги, ее голос дрожал от гнева:
— Ах ты, чешуйчатый извращенец! — выкрикнула она и, не дожидаясь ответа, выскочила из комнаты, оставив дверь в комнату открытой.
Майя покачала головой и поднялась, бросив на фамильяра неодобрительный взгляд:
— Ну и язык у тебя, ДраКоша… Однако, если честно, твое предложение имеет смысл, — оркша загадочно улыбнулась.
И, слегка пожав плечами, она принялась натягивать на себя отстроченную меховой каймой жилетку, собираясь пойти за подругой.
Котоящер вздохнул, глядя на сборы. Может, он и перегнул палку, но правда в том, что его хозяину нужна ясность. А Лиана могла бы сделать первый шаг. Они оба были упрямы, словно те каменные волки, о которых поют в легендах. После недолгих размышлений ДраКоша не удержался от любопытства и решил всё-таки выяснить, что девушки делали в его отсутствие, особенно после того как он пропадал на целый месяц.
— Кстати, — бросил он в сторону Майи, когда та уже дошла до двери, чтобы выйти. — А что я всё-таки пропустил за этот месяц?
Майя приостановилась, улыбнулась и с легким сарказмом спросила:
— А ты, собственно, где пропадал, великий защитник? Хозяин у тебя весь потрепанный, а кое-кто себе устроил каникулы?
