Доктор Кац с остекленевшим лицом пошел деревянной походкой в непонятном направлении, и мне сразу же вспомнились солдаты-дуболомы Урфина Джюса.
– Ну же, смелее, – подбодрил мой врач коллегу и снова отправился на поиски матки через анус. – Тест Вафельникова помните? – и он выпученными глазами стал кивать на меня.
– Тест Феллациева-Вафельникова, – уточнила я. – Воронцова я, а не Воронько, – добавила я и послушно открыла рот.
«Пусть лучше два врача меня проверят. Тогда и диагноз точнее поставят», – подумала я, радуясь, что мне так повезло. Кац нерешительно подошел ко мне, вопросительно посмотрел на Гольдмана и осторожно сунул мне в лицо огурец. Я удивлённо посмотрела на врача и откусила кусочек. Огурец на вкус был тёплый и несолёный.
– Вот дурень, – сказал Гольдман, вернувшись, наконец, на нужный путь и уткнулся в матку, которая, не заставив себя долго ждать, стала сокращаться от наслаждения. – Ты просто в рот её трах… Трахею фаллосом должен исследовать ты, рефлексы горла изучая, – закончил он языком магистра Йоды.
Я помогла доктору Кац избавиться от ненужных одежд и со вздохом принялась сосать его член: таким вялым инструментом он никак бы не достал до трахеи, и проверочный тест просто не состоялся бы... Через несколько минут освоившиеся врачи Кац и Гольдман вовсю исследовали меня, то меняясь местами, то сканируя своими органическими инструментами мои естественные отверстия по очереди.
Я давно уже забыла назначение всех этих тестов и просто получала удовольствие от двух членов, пронзавших меня по всем медицинским правилам.
«И почему я раньше пропускала регулярные медицинские осмотры? – думала я, насаживаясь маткой на член Гольдмана и помогая доктору Кац изучать мою трахею, – если так всегда проходит обследование у гинеколога, то надо будет попросить абонемент». Эта мысль сегодня не раз возникала у меня во время осмотра. Я видела, что врачи порядком устали, и я руками помогала поддерживать их инструменты в боевой готовности.
Порядком подустав, я легла навзничь в гинекологическое кресло, раскинув руки в стороны: моя поза напоминала перевернутый сатанинский крест. Подо мной доктор Кац проходил по изведанному, но бесперспективному пути, в то время как член Гольдмана уверенно проверял матку на чувствительность, которая уже ничего не чувствовала…
– Это что ещё за экзорцизм?! – словно с небес раздался раскатистый бас.
Я повернула голову в направлении громового гласа. В распахнутой двери стоял доктор Айболит: в белом халате, с седой, аккуратно подстриженной бородкой, и маленькими седыми усами. Мои естествоиспытатели как по команде покинули области изучения и прижались голыми задами к плакату «Анатомия человека», висящего на стене.
– Золотарев! Кошкин! – Айболит подошел к столу и надел на нос очки: мне сразу стало ясно, кому они принадлежали. – Интернам тут не место! А ну, марш к себе на пост!
Развенчанные гинекологи в мгновение ока ретировались из кабинета – как были, без штанов, наскоро запахнувшись халатами. Я села в кресле, ничего не понимая. Врач подошел к столу и покосился на медицинскую карту.
– Воронцова Анастасия? – спросил он.
– А вы – доктор Гольдман?
– Вы отвечаете вопросом на вопрос, – доктор пожевал губами и весело посмотрел на меня. – И кто из нас-таки еврей?!
– Воронцова я…
– Абрам Исаакович, – гинеколог склонился в легком поклоне. В нём чувствовалась моложавость, хотя на вид ему было за пятьдесят. – Расскажите мне, барышня, что тут произошло?
Я все рассказала врачу без утайки: и про тесты «Гольдмана-Золотарева», и про огурец «Кошкина-Кац». Врач сидел в кресле и понимающе кивал. Краем глаза я заметила, как его руки постоянно что-то ищут в кармане халата. По окончании моего рассказа Гольдман встал: его халат подозрительно оттопыривался.
– Ну, что же… несмотря на то, что они еще интерны, это без пяти минут полноценные врачи, поэтому… все исследования они проводили… в общем, правильно, – Абрам Исаакович остановился передо мной и достал из расстегнутых штанов здоровенный мясистый член. – Давайте-ка, Воронцова, быстренько пробежимся по э-э-э… тестам, чтобы я смог заполнить вашу карточку. И начнем мы…
– С теста Феллациева-Вафельникова? – быстро догадалась я, радуясь, что смогла запомнить все эти мудреные медицинские названия.
– Ага. С него, – буркнул доктор Гольдман и приблизился к моему лицу.
«Как же здорово, что меня сегодня исследуют так много специалистов!» – улыбнувшись, подумала я и с готовностью открыла пошире рот.
Места для поцелуев
Затащить Маргариту в кинотеатр – непростая задача. Девушка предпочитала ходить в кино с продвинутыми парнями, с которыми была возможность обсудить просмотренный фильм после показа. Николай на продвинутого не тянул, а на Александра Гордона с его «Закрытым показом» и подавно. Все, что Николай хотел продвинуть, был его член. Парень очень хотел провести с Маргаритой собственный закрытый показ и, желательно, без гондона.
В школе, где учился Николай и Маргарита, был выпускной год. Рита была самой красивой девочкой в классе, и, пожалуй, самой старшей: ей уже исполнилось девятнадцать. Почти все ребята – из параллельных классов тоже – были тайно влюблены в нее, но более неприступную крепость трудно было себе представить.
Со сверстниками Рита не дружила, предпочитая общаться с более взрослыми парнями. Где она их находила – или они ее – большой вопрос. Ее представление об идеальном мужчине вызывало у одноклассников недоумение. Маргарита, например, считала, что самое сексуальное в мужчине, это мозг. И никакие «случайные» показательные выступления на уроке физкультуры желающими ее ребятами не приводили к победному результату. Сколько бы пацаны не играли бицепсами и трицепсами перед девушкой, она провожала их мышечные достижения равнодушным взглядом.
Никто не знал есть ли у нее постоянный парень или нет. Никто даже не знал, была ли она девственницей. Ее подруга Катька, вызванная на допрос с пристрастием, даже после бутылки шампанского «Абрау-Дюрсо» ничего внятного не рассказала, буркнув что-то, типа: «В тихом омуте черти водятся».
Это не сильно проливало свет на скудное досье Маргариты, которое удалось собрать заинтересованным пацанам, но Николай полагал, что двадцати сантиметровым кайлом, которым щедро наградила его мать-природа, он сможет эмпирическим путем доказать превосходство головки над головой.
Понимая, что для удачного завершения стратегической задачи – уложить Маргариту в постель – требуется тактический ход, Николай решил не изобретать велосипед и взять на вооружение древнюю схему завоевания. Программа включала в себя кино-кафе-ночной клуб, с показом коллекции марок на дому. Забегая вперед мы должны с удовлетворением отметить, что так далеко забираться по традиционной схеме Николаю не пришлось: неприступная крепость пала в первом же бою.
Но парень еще не верил до конца в великую силу могучего конца, поэтому тщательно изучил все подноготную создателей фильма, на которую невзначай собирался пригласить свой светоч Зарды: Николай купил билеты на премьеру фантастического боевика «Man in Black – III».
Стоя на перемене рядом со стайкой девчонок, среди которых находился объект его низменных желаний, Николай нарочито громко сказал своему другу Гоше:
– Кстати, ты знал, что Барри Зонненфильд был оператором у братьев Коэнов?
– Это ты к чему? – растерялся Гоша. – И кто все эти люди?
– Да-да, – не унимался Николай, не обращая внимания на выпученные глаза товарища. – И знаешь, в каких фильмах?
– «Просто кровь», и «Воспитывая Аризону», – крикнула Маргарита через голову девчонок, заинтересовавшись разговором мальчиков.
– А еще? – весело спросил Николай, повернувшись к девушке.
«Рыбка клюнула!» радостно подумал он.
– Еще… – неуверенно сказала Рита, – погоди… дай подумать…
– «Перекресток Миллера»! – воскликнули они почти одновременно и радостно рассмеялись.
Гоша растерянно переводил глаза с одного на другого, понимая, что он ничего не понимает.
– Коля, а чего ты вдруг про него вспомнил? – спросила Маргарита, подходя к нему поближе.
– Ничего не вдруг: в субботу «Люди в черном», заключительная часть его самой успешной трилогии… в «Искре» будет показ.
– Правда? Как же я это пропустила, – разочарованно сказала Рита.
– Ты можешь наверстать упущенное, – Николай достал из кармана билеты. – Вот два билета на премьеру. Составишь мне компанию?
– А кому предназначался второй билет? – спросила Рита.
– Это я с Гошей хотел сходить... но, как оказалось, он не в восторге от творчества Зоннефильда, как режиссера… вот, оператор, другое дело – правда, Гоша?
– Чего-чего?! – ошарашено спросил Гоша.
Николай наступил ему на ногу так, что тот скривился от боли.
– А-а-а! Да-да… Не люблю я этого… Зона Баринфильда.
– Видишь, как его плющит только от одного упоминания о нем, – сказал Николай, обращаясь к девушке. – Ну что – идем?
– Хорошо… идем! – сказала Маргарита. – В «Искре», говоришь? И во сколько сеанс?
– Да, там. Сеанс начинается в двадцать часов.
– Заходи за мной в семь вечера, хорошо?
– Я плохо помню твой адрес. Только город припоминаю, да и то не уверен…
Маргарита рассмеялась.
– Потому, что адрес я тебе не давала, – сказала она.
«Но скоро, надеюсь, ты мне дашь. И не только адрес», – подумал Николай.
Маргарита взяла его ладонь и что-то на ней написала. Николай глянул: это был номер телефона.
– Перед выходом позвонишь, и я скажу тебе, куда идти.
– Это я скажу, куда тебе идти, – вставил Гоша. У него все еще ныла отдавленная нога и он злился на товарища.
– Не туда, куда ты подумал, Гоша, – улыбнулась Маргарита.
Она была сногсшибательна. Николай никак не мог определиться, что ему нравилось в ней больше: ее сиськи, попа или пухлые губы, которые всегда были алые даже без помады. Косметикой Рита почти не пользовалась, только чуть подводила глаза.
На физкультуре девушка надевала черные легинсы с такой низкой посадкой, что при выполнении комплекса приседаний все пацаны старались приседать сзади нее: оттуда открывался прекрасный вид на Т-образную веревочку, которая символизировала у нее трусики. К концу упражнения все выстраивались журавлиным клином, где во главе колонны сверкала полуобнаженными ягодицами Маргарита, а в фарватере маячил учитель физкультуры: ничто человеческое ему не было чуждо.
Более того, у физрука было преимущество: при выполнении растяжки, он, «помогая» девушке, невозмутимо брал Маргариту за бедра и грудь, занимаясь с ней дольше и тщательнее остальных девчонок. Несмотря на то, что Маргарита делала шпагат во все стороны, она, по мнению физрука, была самой немощной ученицей в классе, которой требовалась постоянная помощь и поддержка. Другие девчонки только фыркали, но ничего не могли противопоставить сопернице: у Маргариты была самая большая грудь в классе.
Наступил вечер субботы, и Николай стал готовиться к штурму. Он в кои-то веки вымылся, осторожно выбрил все свои причиндалы и, на всякий случай, побрил и без того босое лицо. Надушился, взятым напрокат, папиным одеколоном и встал перед выбором: что надеть?
С носками проблем не возникало: в глубине шкафа дожидалась своей очереди дежурная пара белых носков на черный день. Напялив их в первую очередь, чтобы потом в спешке не забыть, Николай критически оглядел себя в зеркале: этого было явно недостаточно.
Его выбор пал на польские шорты цвета хворой мыши модели «рюкзак», с множеством карманов, клепок и потайных отделов. Не то, чтобы он решил внезапно после кино отправиться в поход, просто эти шорты были достаточно просторные и не стесняли движений. К тому же у них была легкая в открывании молния на ширинке, которая иногда разъезжалась сама.
Трусы Николай решил не надевать совсем: готовность №1. Прикрыл все хозяйство гавайской рубахой, расцветки «пожар в джунглях». Фирменные китайские кроссовки «Abibas» завершили образ Атиллы-завоевателя. Оглядев свой убогий, но практичный наряд, Николай решил, что он невероятно крут и выдвинулся навстречу с будущей жертвой легкого насилия.
Имеющаяся наличность не позволяла ему шиковать, но к попкорну и бутылке «Колы» он был готов. Еще надо было оставить деньги на клуб и такси. Связавшись с Маргаритой по телефону, Николай узнал адрес и быстро нашел ее дом. Девушка жила совсем недалеко. Подходя к подъезду, он издали увидел Риту и не поверил свалившемуся на него счастью.
Девушка была одета в юбочку в красно-черную клетку, доходящую до середины бедра и обтягивающую рубашку черного цвета на молнии, целомудренно застегнутую почти до самого верха. На ногах были черные гольфы до колен и красные мокасины. Николай мысленно поблагодарил ее: девушка и так была выше его на полголовы. Пышные волосы волнами спадали по плечам Маргариты, завершая ее журнальный образ.
– Ты похожа на девушку из группы поддержки, – сказал Николай, подходя к Рите.
Он был в восхищении.
– А ты похож на сутенера, – съязвила Рита, окинув его рубашку ироничным взглядом. – Пойдем, а то опоздаем.
И она взяла его за руку. «Сутенер и черлидерша… я что-то даже в порно такого союза не припоминаю», – весело подумал Николай.
В фойе кинотеатра он купил ведро соленого попкорна и литровую бутылку «Колы».
– Какие у нас места? – спросила Рита.
– Там…в конце, – ответил Николай и неопределенно махнул куда-то в сторону.
– Места для поцелуев?
– Почти… предпоследний ряд, – сказал Николай, отводя глаза в сторону.
– А поближе места не нашлось? – в глазах Маргариты вспыхивали искорки смеха.
– Нет, – неуверенно сказал Николай. – Это же премьера, аншлаг... и вообще: дареному коню в зубы не смотрят! Ты что-то имеешь против задних рядов?
– Ну-ну, – насмешливо сказала Маргарита. – Нет, я ничего не имею против.
– Знаешь, Марго, я специально купил такие билеты…
Николай сам не ожидал, что признается в этом. Маргарита сделала шаг навстречу и поцеловала его в щеку.
– Я ценю твою искренность, – сказала она и посмотрела ему в глаза.
Николай смутился. «Только бы не покраснеть», – думал он, отчаянно краснея. Маргарита молча пожала его руку, потом достала попкорн из ведра и сунула ему в рот.
– Награда за правду, – сказала она.
– Гав! – ответил Николай и оба рассмеялись.
Прозвенел звонок, и они пошли занимать места. Это был новый зал, всего в кинотеатре их было пять. Места были сгруппированы по четыре кресла, между ними был небольшой проход. Они уселись в свою зону: сначала Рита, потом Николай. Последние два кресла рядом с Николаем заняли мама с дочкой.
Кресла были современные: с подставкой под бутылку в подлокотнике. Сами подлокотники поднимались наверх, что Николай сразу же и сделал, пока Рита устраивалась и поправляла юбочку, которая все время задиралась. Рита уже пожалела, что надела ее.
– Не пялься на меня, мне неловко, – сказала Рита, поймав его взгляд на своих коленках.
– Сейчас начнется фильм, и я буду пялиться на экран, – парировал Николай.
Его орган шевельнулся, и Николай поставил на него ведро с попкорном. Стал гаснуть свет, и постепенно шуршания и разговоры прекратились.
– Видишь, они медленно вынимают штепсель из розетки, – вполголоса сказал Николай. – Сейчас свет погаснет и все начнется.
Женщина, сидящая справа от Николая, посмотрела на него и рассмеялась. Рита улыбнулась и сжала его бедро.
– Ну же, смелее, – подбодрил мой врач коллегу и снова отправился на поиски матки через анус. – Тест Вафельникова помните? – и он выпученными глазами стал кивать на меня.
– Тест Феллациева-Вафельникова, – уточнила я. – Воронцова я, а не Воронько, – добавила я и послушно открыла рот.
«Пусть лучше два врача меня проверят. Тогда и диагноз точнее поставят», – подумала я, радуясь, что мне так повезло. Кац нерешительно подошел ко мне, вопросительно посмотрел на Гольдмана и осторожно сунул мне в лицо огурец. Я удивлённо посмотрела на врача и откусила кусочек. Огурец на вкус был тёплый и несолёный.
– Вот дурень, – сказал Гольдман, вернувшись, наконец, на нужный путь и уткнулся в матку, которая, не заставив себя долго ждать, стала сокращаться от наслаждения. – Ты просто в рот её трах… Трахею фаллосом должен исследовать ты, рефлексы горла изучая, – закончил он языком магистра Йоды.
Я помогла доктору Кац избавиться от ненужных одежд и со вздохом принялась сосать его член: таким вялым инструментом он никак бы не достал до трахеи, и проверочный тест просто не состоялся бы... Через несколько минут освоившиеся врачи Кац и Гольдман вовсю исследовали меня, то меняясь местами, то сканируя своими органическими инструментами мои естественные отверстия по очереди.
Я давно уже забыла назначение всех этих тестов и просто получала удовольствие от двух членов, пронзавших меня по всем медицинским правилам.
«И почему я раньше пропускала регулярные медицинские осмотры? – думала я, насаживаясь маткой на член Гольдмана и помогая доктору Кац изучать мою трахею, – если так всегда проходит обследование у гинеколога, то надо будет попросить абонемент». Эта мысль сегодня не раз возникала у меня во время осмотра. Я видела, что врачи порядком устали, и я руками помогала поддерживать их инструменты в боевой готовности.
Порядком подустав, я легла навзничь в гинекологическое кресло, раскинув руки в стороны: моя поза напоминала перевернутый сатанинский крест. Подо мной доктор Кац проходил по изведанному, но бесперспективному пути, в то время как член Гольдмана уверенно проверял матку на чувствительность, которая уже ничего не чувствовала…
– Это что ещё за экзорцизм?! – словно с небес раздался раскатистый бас.
Я повернула голову в направлении громового гласа. В распахнутой двери стоял доктор Айболит: в белом халате, с седой, аккуратно подстриженной бородкой, и маленькими седыми усами. Мои естествоиспытатели как по команде покинули области изучения и прижались голыми задами к плакату «Анатомия человека», висящего на стене.
– Золотарев! Кошкин! – Айболит подошел к столу и надел на нос очки: мне сразу стало ясно, кому они принадлежали. – Интернам тут не место! А ну, марш к себе на пост!
Развенчанные гинекологи в мгновение ока ретировались из кабинета – как были, без штанов, наскоро запахнувшись халатами. Я села в кресле, ничего не понимая. Врач подошел к столу и покосился на медицинскую карту.
– Воронцова Анастасия? – спросил он.
– А вы – доктор Гольдман?
– Вы отвечаете вопросом на вопрос, – доктор пожевал губами и весело посмотрел на меня. – И кто из нас-таки еврей?!
– Воронцова я…
– Абрам Исаакович, – гинеколог склонился в легком поклоне. В нём чувствовалась моложавость, хотя на вид ему было за пятьдесят. – Расскажите мне, барышня, что тут произошло?
Я все рассказала врачу без утайки: и про тесты «Гольдмана-Золотарева», и про огурец «Кошкина-Кац». Врач сидел в кресле и понимающе кивал. Краем глаза я заметила, как его руки постоянно что-то ищут в кармане халата. По окончании моего рассказа Гольдман встал: его халат подозрительно оттопыривался.
– Ну, что же… несмотря на то, что они еще интерны, это без пяти минут полноценные врачи, поэтому… все исследования они проводили… в общем, правильно, – Абрам Исаакович остановился передо мной и достал из расстегнутых штанов здоровенный мясистый член. – Давайте-ка, Воронцова, быстренько пробежимся по э-э-э… тестам, чтобы я смог заполнить вашу карточку. И начнем мы…
– С теста Феллациева-Вафельникова? – быстро догадалась я, радуясь, что смогла запомнить все эти мудреные медицинские названия.
– Ага. С него, – буркнул доктор Гольдман и приблизился к моему лицу.
«Как же здорово, что меня сегодня исследуют так много специалистов!» – улыбнувшись, подумала я и с готовностью открыла пошире рот.
Места для поцелуев
Затащить Маргариту в кинотеатр – непростая задача. Девушка предпочитала ходить в кино с продвинутыми парнями, с которыми была возможность обсудить просмотренный фильм после показа. Николай на продвинутого не тянул, а на Александра Гордона с его «Закрытым показом» и подавно. Все, что Николай хотел продвинуть, был его член. Парень очень хотел провести с Маргаритой собственный закрытый показ и, желательно, без гондона.
В школе, где учился Николай и Маргарита, был выпускной год. Рита была самой красивой девочкой в классе, и, пожалуй, самой старшей: ей уже исполнилось девятнадцать. Почти все ребята – из параллельных классов тоже – были тайно влюблены в нее, но более неприступную крепость трудно было себе представить.
Со сверстниками Рита не дружила, предпочитая общаться с более взрослыми парнями. Где она их находила – или они ее – большой вопрос. Ее представление об идеальном мужчине вызывало у одноклассников недоумение. Маргарита, например, считала, что самое сексуальное в мужчине, это мозг. И никакие «случайные» показательные выступления на уроке физкультуры желающими ее ребятами не приводили к победному результату. Сколько бы пацаны не играли бицепсами и трицепсами перед девушкой, она провожала их мышечные достижения равнодушным взглядом.
Никто не знал есть ли у нее постоянный парень или нет. Никто даже не знал, была ли она девственницей. Ее подруга Катька, вызванная на допрос с пристрастием, даже после бутылки шампанского «Абрау-Дюрсо» ничего внятного не рассказала, буркнув что-то, типа: «В тихом омуте черти водятся».
Это не сильно проливало свет на скудное досье Маргариты, которое удалось собрать заинтересованным пацанам, но Николай полагал, что двадцати сантиметровым кайлом, которым щедро наградила его мать-природа, он сможет эмпирическим путем доказать превосходство головки над головой.
Понимая, что для удачного завершения стратегической задачи – уложить Маргариту в постель – требуется тактический ход, Николай решил не изобретать велосипед и взять на вооружение древнюю схему завоевания. Программа включала в себя кино-кафе-ночной клуб, с показом коллекции марок на дому. Забегая вперед мы должны с удовлетворением отметить, что так далеко забираться по традиционной схеме Николаю не пришлось: неприступная крепость пала в первом же бою.
Но парень еще не верил до конца в великую силу могучего конца, поэтому тщательно изучил все подноготную создателей фильма, на которую невзначай собирался пригласить свой светоч Зарды: Николай купил билеты на премьеру фантастического боевика «Man in Black – III».
Стоя на перемене рядом со стайкой девчонок, среди которых находился объект его низменных желаний, Николай нарочито громко сказал своему другу Гоше:
– Кстати, ты знал, что Барри Зонненфильд был оператором у братьев Коэнов?
– Это ты к чему? – растерялся Гоша. – И кто все эти люди?
– Да-да, – не унимался Николай, не обращая внимания на выпученные глаза товарища. – И знаешь, в каких фильмах?
– «Просто кровь», и «Воспитывая Аризону», – крикнула Маргарита через голову девчонок, заинтересовавшись разговором мальчиков.
– А еще? – весело спросил Николай, повернувшись к девушке.
«Рыбка клюнула!» радостно подумал он.
– Еще… – неуверенно сказала Рита, – погоди… дай подумать…
– «Перекресток Миллера»! – воскликнули они почти одновременно и радостно рассмеялись.
Гоша растерянно переводил глаза с одного на другого, понимая, что он ничего не понимает.
– Коля, а чего ты вдруг про него вспомнил? – спросила Маргарита, подходя к нему поближе.
– Ничего не вдруг: в субботу «Люди в черном», заключительная часть его самой успешной трилогии… в «Искре» будет показ.
– Правда? Как же я это пропустила, – разочарованно сказала Рита.
– Ты можешь наверстать упущенное, – Николай достал из кармана билеты. – Вот два билета на премьеру. Составишь мне компанию?
– А кому предназначался второй билет? – спросила Рита.
– Это я с Гошей хотел сходить... но, как оказалось, он не в восторге от творчества Зоннефильда, как режиссера… вот, оператор, другое дело – правда, Гоша?
– Чего-чего?! – ошарашено спросил Гоша.
Николай наступил ему на ногу так, что тот скривился от боли.
– А-а-а! Да-да… Не люблю я этого… Зона Баринфильда.
– Видишь, как его плющит только от одного упоминания о нем, – сказал Николай, обращаясь к девушке. – Ну что – идем?
– Хорошо… идем! – сказала Маргарита. – В «Искре», говоришь? И во сколько сеанс?
– Да, там. Сеанс начинается в двадцать часов.
– Заходи за мной в семь вечера, хорошо?
– Я плохо помню твой адрес. Только город припоминаю, да и то не уверен…
Маргарита рассмеялась.
– Потому, что адрес я тебе не давала, – сказала она.
«Но скоро, надеюсь, ты мне дашь. И не только адрес», – подумал Николай.
Маргарита взяла его ладонь и что-то на ней написала. Николай глянул: это был номер телефона.
– Перед выходом позвонишь, и я скажу тебе, куда идти.
– Это я скажу, куда тебе идти, – вставил Гоша. У него все еще ныла отдавленная нога и он злился на товарища.
– Не туда, куда ты подумал, Гоша, – улыбнулась Маргарита.
Она была сногсшибательна. Николай никак не мог определиться, что ему нравилось в ней больше: ее сиськи, попа или пухлые губы, которые всегда были алые даже без помады. Косметикой Рита почти не пользовалась, только чуть подводила глаза.
На физкультуре девушка надевала черные легинсы с такой низкой посадкой, что при выполнении комплекса приседаний все пацаны старались приседать сзади нее: оттуда открывался прекрасный вид на Т-образную веревочку, которая символизировала у нее трусики. К концу упражнения все выстраивались журавлиным клином, где во главе колонны сверкала полуобнаженными ягодицами Маргарита, а в фарватере маячил учитель физкультуры: ничто человеческое ему не было чуждо.
Более того, у физрука было преимущество: при выполнении растяжки, он, «помогая» девушке, невозмутимо брал Маргариту за бедра и грудь, занимаясь с ней дольше и тщательнее остальных девчонок. Несмотря на то, что Маргарита делала шпагат во все стороны, она, по мнению физрука, была самой немощной ученицей в классе, которой требовалась постоянная помощь и поддержка. Другие девчонки только фыркали, но ничего не могли противопоставить сопернице: у Маргариты была самая большая грудь в классе.
Наступил вечер субботы, и Николай стал готовиться к штурму. Он в кои-то веки вымылся, осторожно выбрил все свои причиндалы и, на всякий случай, побрил и без того босое лицо. Надушился, взятым напрокат, папиным одеколоном и встал перед выбором: что надеть?
С носками проблем не возникало: в глубине шкафа дожидалась своей очереди дежурная пара белых носков на черный день. Напялив их в первую очередь, чтобы потом в спешке не забыть, Николай критически оглядел себя в зеркале: этого было явно недостаточно.
Его выбор пал на польские шорты цвета хворой мыши модели «рюкзак», с множеством карманов, клепок и потайных отделов. Не то, чтобы он решил внезапно после кино отправиться в поход, просто эти шорты были достаточно просторные и не стесняли движений. К тому же у них была легкая в открывании молния на ширинке, которая иногда разъезжалась сама.
Трусы Николай решил не надевать совсем: готовность №1. Прикрыл все хозяйство гавайской рубахой, расцветки «пожар в джунглях». Фирменные китайские кроссовки «Abibas» завершили образ Атиллы-завоевателя. Оглядев свой убогий, но практичный наряд, Николай решил, что он невероятно крут и выдвинулся навстречу с будущей жертвой легкого насилия.
Имеющаяся наличность не позволяла ему шиковать, но к попкорну и бутылке «Колы» он был готов. Еще надо было оставить деньги на клуб и такси. Связавшись с Маргаритой по телефону, Николай узнал адрес и быстро нашел ее дом. Девушка жила совсем недалеко. Подходя к подъезду, он издали увидел Риту и не поверил свалившемуся на него счастью.
Девушка была одета в юбочку в красно-черную клетку, доходящую до середины бедра и обтягивающую рубашку черного цвета на молнии, целомудренно застегнутую почти до самого верха. На ногах были черные гольфы до колен и красные мокасины. Николай мысленно поблагодарил ее: девушка и так была выше его на полголовы. Пышные волосы волнами спадали по плечам Маргариты, завершая ее журнальный образ.
– Ты похожа на девушку из группы поддержки, – сказал Николай, подходя к Рите.
Он был в восхищении.
– А ты похож на сутенера, – съязвила Рита, окинув его рубашку ироничным взглядом. – Пойдем, а то опоздаем.
И она взяла его за руку. «Сутенер и черлидерша… я что-то даже в порно такого союза не припоминаю», – весело подумал Николай.
В фойе кинотеатра он купил ведро соленого попкорна и литровую бутылку «Колы».
– Какие у нас места? – спросила Рита.
– Там…в конце, – ответил Николай и неопределенно махнул куда-то в сторону.
– Места для поцелуев?
– Почти… предпоследний ряд, – сказал Николай, отводя глаза в сторону.
– А поближе места не нашлось? – в глазах Маргариты вспыхивали искорки смеха.
– Нет, – неуверенно сказал Николай. – Это же премьера, аншлаг... и вообще: дареному коню в зубы не смотрят! Ты что-то имеешь против задних рядов?
– Ну-ну, – насмешливо сказала Маргарита. – Нет, я ничего не имею против.
– Знаешь, Марго, я специально купил такие билеты…
Николай сам не ожидал, что признается в этом. Маргарита сделала шаг навстречу и поцеловала его в щеку.
– Я ценю твою искренность, – сказала она и посмотрела ему в глаза.
Николай смутился. «Только бы не покраснеть», – думал он, отчаянно краснея. Маргарита молча пожала его руку, потом достала попкорн из ведра и сунула ему в рот.
– Награда за правду, – сказала она.
– Гав! – ответил Николай и оба рассмеялись.
Прозвенел звонок, и они пошли занимать места. Это был новый зал, всего в кинотеатре их было пять. Места были сгруппированы по четыре кресла, между ними был небольшой проход. Они уселись в свою зону: сначала Рита, потом Николай. Последние два кресла рядом с Николаем заняли мама с дочкой.
Кресла были современные: с подставкой под бутылку в подлокотнике. Сами подлокотники поднимались наверх, что Николай сразу же и сделал, пока Рита устраивалась и поправляла юбочку, которая все время задиралась. Рита уже пожалела, что надела ее.
– Не пялься на меня, мне неловко, – сказала Рита, поймав его взгляд на своих коленках.
– Сейчас начнется фильм, и я буду пялиться на экран, – парировал Николай.
Его орган шевельнулся, и Николай поставил на него ведро с попкорном. Стал гаснуть свет, и постепенно шуршания и разговоры прекратились.
– Видишь, они медленно вынимают штепсель из розетки, – вполголоса сказал Николай. – Сейчас свет погаснет и все начнется.
Женщина, сидящая справа от Николая, посмотрела на него и рассмеялась. Рита улыбнулась и сжала его бедро.
