Глава 1. Слышишь, бьется раскатами гром
В последнее время стало модно возвращаться к истокам: разноцветная пластмасса и наводнившая рынки синтетика потеряли былую новизну, мода на суши потихоньку ушла, а ежедневное потребление никотина не вызывает былого ажиотажа.
Религия расправила помятые крылья, чиновники и олигархи вздохнули свободнее, жулики и тунеядцы облегченно усмехнулись - СССР развалился. У людей появился выбор - в какую ложь верить. Будь то всесильный мужик на небе, зеленая бумажка или раскрашенная аки клоун мошенница, обещающая счастье, любовь и брак.
Бум по темечку, бах по губам, щелк перед носом, и будет вам нирвана, жених и розовые пони! А теперь, будьте добры, расплатитесь! Счет уже перед вами.
Что-то гулко грохнулось на пол, послышалась приглушенная ругань и шелест. Вздрогнув, шестилетний Вик нехотя оторвался от планшета, выглянул из-за косяка, недоуменно приподнял светлые брови:
— Ты куда, Жень?
— Пойду поз-с-сдароваюсь, — от чего-то злая Евгения (хлеб, что ли, опять подорожал?) быстро обмотала шею шарфом, — горячо поблагодарю, — накинула сверху пуховик, — так горячо, — резко вжикнула собачкой молнии, — что на всю жизнь з-с-спомнит!
И ухватив сумку и перчатки, вылетела в подъезд, напоследок громко хлопнув дверью. Кого поблагодарит? Зачем на всю жизнь? А нормально объяснить?! Мальчишка озадаченно потер затылок, провел кончиком языка по верхней губе и, раздраженно фыркнув, вернулся к планшету. В конце концов, старшая сестренка у него всегда была с некоторой… придурью.
Главное, чтобы не убила никого. Она-то может.
Лифт, почтенный пенсионер, уже привычно не работал, поэтому с седьмого этажа кипящей от злости девушке спускаться пришлось по старинке, по ступенькам. Оно и лучше - разогретое внеплановой зарядкой тело крепкий мороз встретило почти приветливо. Женя поморщилась, перевела дыхание, поправила шарф, натянув его едва ли не по брови и сунув руки в карманы, быстрым шагом почесала по посыпанным песком дорожкам, порой поскальзываясь на льду и ругая ЖЭК, доверчивую маменьку и человечество в целом.
«В современном мире есть место чуду. И хотя научно-технический прогресс постепенно атрофировал экстрасенсорные способности у большинства людей, остались и те, кто сохранил их, развил и использует во благо человечества» — именно так считала единственная родительница Евгении, окулист в третьем поколении, многодетная мать.
«Мошенники, паразитирующие на доверчивости, суеверии и глупости народа» — а вот так думала уже сама Женя, юрист, позор семьи и просто неуживчивая бяка.
«Чем я, кстати, думала, когда шла учиться на юриста? — девушка, проваливаясь по колено в снег, наполовину срезала путь к остановке. — Явно не головой, уже январь, а работы как нет, так и не предвидится, а тут еще этот ш-шарлатан, пускающий мохнатую лапу в итак бедный семейный бюджет. Нет, я, конечно, — Женя, последним рывком выпрыгнув из сугроба, заправила выбившуюся из-под шапки прядь обратно, опираясь о столбик и не обращая внимания на косые взгляды, сняла и вытряхнула из валенка снег, раздраженно морщась, сунула тонкую ступню обратно, — снова устроюсь куда-нибудь на подработку, благо, таланты мои безграничны, но денег все равно впритык, среднему - опять лекарства, младшему - пуховик, старый уже на простыню похож. А маменька, твою ж дивизию!...»
События последних двух недель как по заказу пронеслись перед глазами тихо постукивающей зубами снаружи и кипящей праведным гневом изнутри Евгении.
Родительскую зарплату ждали с нетерпением. И, о чудо!.. дождались, спокойно прожили неделю и тут Жене позвонил Колька, в очередной раз загремевший с воспалением легких: дорогая маменька привела к нему целителя! Целителя, ёпта! Тот напоил брата какой-то гадостью, по головке погладил и был таков. С двумя тыщами рублей! Чем сразу, заочно сыскал лютую ненависть экономной, иногда даже чересчур Евгении.
Маменька не сдала шарлатана и под психологическими пытками, так что пришлось девушке встать с утречка (это-то типичной сове!), и пока она изволила умываться, без особых зазрений совести вытащить из сумки записную книжку. С горем пополам (и матом, конечно) адрес был найден.
Даромир Миронович (здесь Женя тихо похихикала). Первомайская тридцать шесть (здесь поныла, ибо далеко), подъезд первый, квартира тридцать два.
Евгения заправила под шапку вновь выбившуюся прядь, перевела дыхание, вновь привыкая к защипавшему щеки морозу (после автобусной-то духоты) и быстро проскользнула в подъезд, прямо под рукой отворившего железную дверь пенсионера. Не слушая возмущенного бурчания, бодро поскакала вверх по лестнице, немного разминая затекшие за время езды ноги.
Почти сходу нашла нужную дверь, вновь перевела дыхание, и смело, единым порывом ткнула в потертую кнопку звонка.
Ткнула, и не отпустила, с садистическим наслаждением прислушиваясь к голосившей на всю квартиру противной, монотонной мелодии. Щелкнул замок, Женя опустила руку и отпрыгнула назад, предусмотрительно спасая свой лоб от поцелуя с холодной, железной поверхностью.
Дверь открыл… мужчина. Высокий, как уныло констатировал нос тут же скисшей девушки, что бесславно ткнулся в обтянутую черным свитером грудь. Женя отступила еще на шаг, задрала голову. Первым делом в глаза бросились темно-рыжие, длинные (сантиметров десять-двенадцать), густые пряди волос, что чуть вились, обрамляя широкое, скуластое лицо.
Шарлатан вопросительно выгнул выразительную, с резким изломом бровь, смерил гостью недовольным взглядом малахитовых глаз.
— Ведьмак, бля… — ошарашено пробормотала та и, тряхнув головой, гневно пождала губы. — Деньги верни, аферист!
— А… — было растерянно потянул мужчина, но сразу же захлопнул рот, ехидно улыбнулся, — ах да, двадцатидвухлетняя девственница.
— А вот это не твое дело! —Евгения злобно прищурилась, агрессивно шагнула вперед. — Верни деньги тебе сказано, экстраСЕНс доморощенный!!!
— И с какой это стати?.. — раздраженно закатив глаза, пробормотал «ведьмак» и быстро отступив, попытался захлопнуть дверь.
Не думая, девушка рванула вперед, подставляя ногу в щель, рукой оттолкнула дверь, проскальзывая в квартиру. Ишь чего! Удрать задумал!!!
— Охуел?! — порывисто толкнула мужчину в грудь, заставив обескуражено отступить. — Верни деньги, мошенник! Ты хоть и обдурил мою доверчивую мать, но со мной такое не продет!!! А то в изоляторе пропишу!
— Я их заработал, дура мелкая! — рявкнул ведьмак, перехватывая руки Жени, сильно сжал ладони, до синяков. Оттолкнул к двери: — Убирайся отсюда, давай, пока по башке не получила!
— Верни…!
— Пошла отсюда!!! — не дослушав, зашипел хозяин жилплощади.
— Верни деньги и уберусь! — злобно гавкнула девушка в ответ, оглянулась, и со злорадной усмешкой смахнула рукой какую-то нелепую статуэтку с комода. — Колдуниш-ш-шка…
«Колдунишка» вздрогнул от звона разбившегося стекла, печально посмотрел на крупные осколки, и поднял взбешенный взгляд на ухмыляющуюся Евгению. Одним слитным, быстрым движением метнулся к ней, и грубо, за плечи, рывком развернув, пихнул в сторону двери. Девушка едва успела подставить ладони, чтобы не расквасить себе нос. Щелкнула повернутая мужской рукой ручка, а грубый толчок в спину придал ускорения.
Женя кое-как извернулась, упираясь локтем в распахивающуюся дверь, пнула тяжелым ботинком ведьмака, и в следующую секунду больно шлепнулась задом на бетонный пол подъезда. Пока Женя приходила в себя, шарлатан успел что-то злобно прошипеть (кажется, что-то там про «проклинаю»), пинком отпихнуть её ноги и громко захлопнуть дверь.
Тихо шипя, Евгения встала, потерла саднящий зад сквозь пуховик, нехотя наклонилась, подняла сумку и потащилась вниз, искренне надеясь, что разбитая статуэтка была дорогой. Хотя бы как память.
Две недели спустя.
Жене было плохо. Очень. Уже в течение двух недель девушка едва вставала с кровати, каждое утро просыпаясь от нестерпимой боли в сердце. Садилась, стиснув зубы и крепко прижав ладони к груди. Впрочем, минут через десять приступ проходил, а потом вновь и вновь повторялся - первую неделю каждые три часа, ко второй время сократилось до двух, и вот уже в пятницу Евгения имела это сомнительное удовольствие каждый час.
Безусловно, проблемы со здоровьем девушку волновали. Да неслабо так волновали, но пульс был в норме (да здравствует интернет), а между приступами сердце не болело и функционировало как обычно, так что поход к врачу Женя отложила. Ей позарез нужно было отработать испытательный срок так нежданно-негаданно свалившейся работы без косяков, и рисковать пусть маленькой, но зарплатой девушке жутко не хотелось.
Поэтому приходилось терпеть, а порой и улыбаться мерзкому, толстому, низкому и лысенькому начальнику во время очередного «инфаркта». От постоянных «скачек» жутко трещала голова и повышалось давление, так что у Жени не хватало сил даже поужинать с семьей. Чаще всего Евгения, как была, в джинсах и блузке, заваливалась на застеленную пледом постель и моментально отрубалась на час другой, благо, во сне было не так больно.
Пятница не задалась с самого утра. Невесть почему вскочившая на час раньше мать застала девушку за очередным «инфарктом», и хотя Женя отбрехалась, было ощущение, что родительница ей не поверила. Начальник, Пё-е-етр Иванович, особенно лютовал, срываясь на подчиненных за каждый чих и в итоге даже заставив Евгению переписывать все двести пятьдесят форм на выдачу товара, тем самым задержав её на лишние два часа.
Так что возвращалась Женя домой по темну и пешком, ибо нужная маршрутка ходила только до восьми. Приступ, даже не смотря на расчеты и будильник на телефоне, стал неожиданностью. Слишком стремительной неожиданностью.
Задыхаясь от острой боли, девушка осела на снег, по холодным щекам потекли едва ли не обжигающие на крепком морозе горячие слезы. Сколько длился ЭТОТ «инфаркт» Женя не знала, но как показалось ей самой - вечность. В какой-то момент боль стала особенно невыносимой и девушка плавно соскользнула в темноту, уже на периферии сознания чувствуя удар спиной о землю. Последней стала меркантильная мыслишка о расценках в похоронном бюро и неуютном, но бесплатном местечке где-нибудь в ближайшей посадке.
***
Очнулась Женя спустя полчаса, как любезно подсказали незнакомые часы на незнакомой стене, обклеенной незнакомыми обоями, в незнакомой квартире. Морщась от ноющей боли в груди, девушка села, тревожно оглянулась.
Гостиная, небольшая и уютно погруженная в полумрак. Телевизор, тонкий и большой, диван (на котором она и сидела), пара кресел и низкий столик между ними… с лампой (девушка мимолетно позавидовала - ей такую еще с детства хочется, но… ставить то некуда, да и не так она уж ей и нужна, а ведь это почти полторы тыщи). Все теплых, коричневых оттенков. На притон, вроде, не похоже. Но убраться отсюда поскорее ей все же хотелось, причем как можно скорее.
— Очнулась, — равнодушно констатировал смутно знакомый голос.
Женя резко обернулась, перед глазами на секунду потемнело.
— Ты!.. — возмущенно ахнула, только зрение прояснилось, подобралась, мрачно поджала губы, настороженно глядя на приближающегося мужчину.
— Ну я, — ведьмак, ухмыльнувшись и обойдя диван с боку, уселся рядом, — как ты себя чувствуешь?
— Как я здесь оказалась? — проигнорировав вопрос поинтересовалась девушка, поджимая под себя ноги и незаметно ежась под пристальным взглядом малахитовых глаз.
— На машине приехала, — фырк, неясная усмешка. — Так как себя чувствуешь?
— Какая тебе разница? — Женя напряженно выпрямилась, прижимаясь спиной к спинке. Вновь, с нажимом повторила: — Как я здесь оказалась?
— Я привез, — нехотя сдался Даромир, скрещивая руки на груди, — в какую версию, ты, маленькая истеричка, поверишь больше? Что я почувствовал твою боль или прогуливаясь, случайно наткнулся на твою замерзающую, бездыханную тушку?
— Не тебе, мошенник, судить о моем психическом равновесии, и да… вторая кажется мне более правдоподобной. Ну…я домой, — и девушка живо соскочила с дивана и быстро направилась к двери.
Ну как направилась, рванула - честно сказать, ибо ситуация её пугала. И неплохо так пугала, до трясущихся коленок и подскочившего пульса. Возникло острое дежавю и Жене стало как-то не до гордости. Ну его, подальше.
— Куда?! — послышался ей возмущенный окрик уже у самого проема.
Евгению весьма неласково перехватили за талию.
— Пусти, — задушенно пискнула та, дергаясь.
Согнув ногу в колене, пнула. Укусила за руку, и ловко вывернулась из нежеланных объятий, больше похожих на капкан. Коленки затряслись уже всерьез, накатила паника. Дыхание у неё окончательно сбилось.
— Ис-с-стеричка чертова, — ведьмак перехватил вновь рванувшую от него девушку за запястье, — стой! Деньги верну…
— А? — Евгения даже замерла, ошарашенная, прищурившись, обернулась, настороженно блестя серыми глазами. — Пусти… - дернула рукой, глубоко вздохнула, — и что ты там вернуть мне собираешься?
— Деньги, воробушек, деньги, — Даромир нехотя разжал пальцы, пристально следя за её реакцией, — ты очень разозлила меня в прошлый раз, а я тебя импульсивно проклял…
На этом месте девушка громко фыркнула, презрительно скривила губы, насмешливо приподняла тонкие бровки. Даже страх немного отступил под натиском скептицизма.
— … его надо снять, — проигнорировав гостью, спокойно продолжил ведьмак. — Три раза, включая этот вечер ты придешь ко мне, и на последний получишь свои деньги.
— Нет, — поколебавшись с пару секунд, все же решительно отказалась Евгения. Жадность хоть и вопила благим матом, да осторожность победила. — Хотя бы потому, что я тебе не верю. Все! Прощай, — и бодро развернувшись, шагнула вперед.
— Да постой ты, — мужчина, резко подавшись вперед, захлопнул дверь прямо перед носом Жени, развернул несопротивляющуюся, но очень напряженную девушке лицом к себе, наклонился, проникновенно заглянул в мрачные глазищи, — учитывая скорость развития проклятия - навсегда. Считай это моей блажью или воплями проснувшейся совести. Я накину сверху еще тысячу.
— Две, — чисто машинально буркнула Евгения, судорожно просчитывая свои действия.
Вопли жадности начинали заглушать здравый смысл. Паника окончательно отступила, Даромир, по крайней мере на данный момент, ничего плохого с ней явно делать не собирался (иначе бы не уговаривал). А попререкаться с ним было даже приятно.
— Полторы, — ведьмак фыркнул, недовольно наморщил тонкий, прямой нос.
Смерил её хмурым, недружелюбным взглядом, всей своей позой давая понять, что больше торговаться не будет. Девушка склонила голову к плечу, испытующе прищурила глаза, прямо глядя ему в лицо. Так прошло около минуты, в полнейшей тишине и почти звенящем в воздухе напряжении.
— Ладно, — в конце концов вздохнув, повержено согласилась Евгения, и, грубо отпихнув в компенсацию ущемленной гордости Даромира со своего пути, прошла вглубь комнаты, к дивану. — Чё делать надо?
