— … но итогом стало то, что проснулись мы с этим, — небрежный кивок в сторону едва не спихнутого с дивана прицельным пинком Кайла, — в одной постели.
— Голышом. С весьма характерными следами и ощущениями.
— И сразу не сошлись характерами. Я немного вспылил, а этот от души проложил меня силой. И я был сверху, кстати.
— Ты ткнул мне револьвером в нос, — возмущённо вскинул голову «этот». — Безусловно, я обиделся.
— И когда я очнулся, БЕЗУСЛОВНО, я возжелал научиться этому.
— И нашёл меня за две деревни, в ста двадцати километрах.
— На время обучения мы вернулись в особняк моего отца, — Себастиан пожал плечами. — Собственно, дальше ничего интересного.
— Ну да, — язвительно согласился на время оставивший изводить одарённого Кайл, — за исключением того, что ты потихоньку травил папулю, спаивал старшего брата и частенько развлекался со служанками… да и служками так, что на утро твой немой Конрад вытаскивал труп из спальни. Колдун из него получился позлее и кровожаднее бывалых, — перевёл пристальный, какой-то провоцирующий взгляд на поёжившуюся Мишель, — да настолько, что уже через семь лет мы были вынуждены бежать из Польши, подальше от забеспокоившихся властей и откровенно разъярённого народа, оставив всё имение на вконец опустившегося первенца.
— Можно подумать, ты в это время в уголке печально сидел, — раздражённо буркнул колдун, привлекая девушку ближе и обеспокоенно заглядывая ей в лицо.
Мишель отворачиваться не стала, упрямо встретила взгляд, неодобрительно поджав полные губы. В принципе - таким уж ударом для неё рассказ не стал, что колдун не лапочка пушистая она и так знала, а вот наличие столь долгосрочного любовника, да ещё периодически захаживающего, её напрягло, причём, что это было - неприятие или ревность, воровка так и не решила, но зарубку выгнать ЭТОГО при первом же удобном случае сделала. Прошлое должно оставаться в прошлом, начиная от трупов в спальне и кончая старыми постельными же отношениями.
— Нет, конечно, — Кайл, мигом растеряв весь серьёзный настой, фыркнул, сморщив нос, — разве я пропущу такое веселье? Вместе бедокурили. Кстати, — вновь вскинул смеющиеся глаза на девушку, — зря не даёшь, трахается он отпадно.
Мишель в ответ только раздражённо дёрнула плечом, недружелюбно глядя. Колдун фыркнул:
— И не смотри на меня так ревниво. Моё сердце и все влажные фантазии давно принадлежат вот этой вишенки, — и с новыми силами принялся терроризировать было расслабившегося Константина.
Себастиан насмешливо усмехнулся, подтянул девушку ближе, уютно уткнувшись ей в волосы носом. Нашёл на время рассказа выпущенную ладонь, тепло сжал вечно холодные пальчики. Мишель тихо вздохнула, на секунду обречённо прикрыла глаза, и, расслабившись, сжала руку в ответ. Чёрт с ним, изменился, и это главное.
Наедине поговорить с Себастианом девушке удалось только ближе к ночи, уже в постели, прижимаясь боком к какому-то молчаливому с того самого разговора о прошлом колдуну. Мишель перекрутилась, обняла чёрного за талию и нерешительно начала:
— А… Себастиан, ну…
Колдун вздохнул, уткнулся подбородком ей в волосы, как всегда поняв с полуслова. Прикрыв глаза, негромко начал:
— У меня было непростое детство, Мишель. С одной стороны - полная вседозволенность и избалованность со стороны матери, с другой - равнодушный отец, лупивший по пьяни до потери сознания и старший брат, то таскающий с собой на оргии, то запирающий на ночь в свинарнике. То ещё развлечение - отбиваться от голодных свиней по семь часов кряду... знаешь, это ведь редкостные твари на самом деле, особенно против заведомо слабого противника, — мрачная усмешка в голосе и словно на контраст тонкие пальцы на пояснице поёжившейся девушки, ласково скользнувшие вдоль позвонков. — Вот и вырос зверёныш, вытренированный стоять на задних лапках перед сильнейшими и отыгрывающийся на тех, кто не может ответить. И юность стала закономерным продолжением детства. Нас таких, на самом деле, около десятка с ближайших земель было, мы сбивались в стаи и держали не один десяток деревень в страхе. Старшие смотрели на это сквозь пальцы, многие сами такими были и, впрочем, так и остались. И это казалось нормальным, правильным, мы были уверены в своём праве. Праве сильнейшего. Можешь - бей, не можешь - беги, ну, а коле не убежал, то сам виноват. Оргии, пьянки, охота на крепостных, десятки изнасилований за ночь и пяток забитых до смерти. Прошлое не изменить, цыплёнок, но и на сожаления я не размениваюсь, тем более, что как был зверёнышем, так им и остался. Перебесился разве только и сил поднакопил, чтобы не опасаться каждой твари. Из песни слов не выкинешь, но жестокость свою я запихнул так далеко, как только смог. Знаешь, — фырк, улыбка в голосе, — а ведь с тобой я становлюсь лучше, мягче, по крайней мере, точно. Раньше без раздумий брал то, что нравится. И тех, кого хотел, не спрашивая их на то мнение. А ты мне очень нравишься.
Мишель тихо вздохнула, ещё под впечатлением от рассказа:
— Я слабо тебя представляю таким. По-настоящему жестоким, я имею в виду.
— И хорошо, — вновь погладил её по пояснице Себастиан, — я приложу все силы, чтобы ты таким меня и не увидела. Ты мне очень дорога, Мишель, всегда помни об этом. Так дорога, как не был ещё никто. Я помогу, подскажу и поддержу, только не отталкивай.
— Ты мне тоже… — девушка смущённо замялась, уже тише закончила, — нравишься, — и быстро добавила, дёрнувшись, чувствуя, как тёплая ладонь медленно двинулась ниже, — но не настолько!
— Ничего, — с хитрой усмешкой отозвался колдун, пальцами поглаживая резинку белья, — у меня ещё масса времени понравиться НАСТОЛЬКО. Только давай больше не будем поднимать эту тему, ладно?
— Ладно, — послушно согласилась Мишель, ёрзая и утыкаясь холодным кончиком носа чёрному в ключицу, — время до Кайла больше не трогаем.
Себастиан деланно огорчённо прицокнул кончиком языка:
— Вот любопытная.
— Конечно любопытная, — фыркнул в ответ воровка, украдкой зевая, — мне в твоей компании в перспективе ещё не одно десятилетие коротать.
— И то верно, цыплёнок, — согласился, мягко целуя её в висок, — давай спатки, ещё наговоришься, пока этих не выгоним.
— Ну, — девушка поёрзала, нагло закинула ногу на бедро колдуну, — Константина выгоним, как только более-менее на ноги встанет, — и через пару мгновений уже мрачно закончила, — а твой вслед за ним увяжется.
— Он не мой.
— Был твоим, — жёстко отрезала Мишель, смутно злясь и тут же порываясь снять ногу.
— Не был, у нас были не те отношения, — тяжело вздохнув, не согласился Себастиан, одной рукой удерживая её, а другой успокаивающе поглаживая чуть ниже пояснице. — Сперва учитель с учеником, потом просто компаньоны. Постель - приятный бонус, не более. Верность мы никогда друг другу не хранили и клятвами не обменивались. Разошлись так же легко, как и сошлись.
— Мы с тобой тоже никакими клятвами не обменивались, — вредно пробурчала немного расслабившаяся девушка, смущённо пряча заалевшее лицо у него в изгибе между плечом и шеей.
— Мишель, — колдун закатил глаза, фыркнул, — ты сравниваешь горячее с гладким. К тому же - клятвами мы как раз таки обменивались, ты обещала быть хорошей девочкой, а я защищать и заботиться о тебе. И да, ты хоть раз видела в моей постели кого-то кроме себя? Я тебе больше скажу: никого и не будет, пока ты рядом. Так что не ревнуй, прошлое осталось в прошлом.
— Я и не ревную.
— Ну-ну.
— Спокойной ночи, — с нажимом проговорила вконец смущённая Мишель, мысленно в кои-то веки порадовавшись отказу чёрного воткнуть куда-нибудь ночник.
— И тебе сладких снов, собственница ты моя, — тепло фыркнул ей в макушку Себастиан, мягко поцеловал в висок, едва слышно шепнув ей на ухо, — я итак уже твой.
А Мишель, чуть ёжась от омывшей с головы до кончиков волны тепла, впервые подумала, что с удовольствием нацепила бы на колдуна ошейник. Шипастый, что б никакая срань ближе чем на метр не подходила, а в особенности - бывшие любовники и любовницы. Интересно, Себастиан согласится купить ей пистолет? А лучше сразу дробовик.
Вечер следующего дня
— Вот, — девушка, нетерпеливо приплясывая, протянула кружку, — осторожно, горячо.
Константин хмыкнул и довольно живо для своего состояния подался вперёд, забрал чай, насмешливо глядя на совсем по-детски дующую на покрасневшую ладонь Мишель. Откинулся спиной на спинку дивана, скрестив под пледом ноги по-турецки. Поднял на её глаза.
— Почему ты осталась с ним? В клане ты была бы как за каменной стеной, это твоё место по праву рождения. Лёгкая влюблённость в ЭТОГО быстро бы прошла.
Мишель резко вскинула глаза, залившись краской по самые уши. Воровато оглянулась на дверь, понадеявшись, что Себастиан с Кайлом, удалившись по своим злодейским делам в библиотеку, не явятся в самый неподходящий момент. Эти могут. Перевела взгляд на Константина, удобно пристроившегося в углу дивана со стаканом сладкого чая. Невесело хмыкнула, потирая ещё ноющую ладонь о бедро:
— Так заметно?
— Он знает.
Девушка отвела взгляд, пожала плечами. Оглянулась, забралась в ближайшее кресло с ногами, устало облокотившись на подлокотник. Вздохнула, впервые за вечер прямо посмотрела на родича.
— Появись бы вы раньше, хотя бы на неделю.
— Мы не знали, — одарённый мрачно поджал губы, стискивая пальцы на кружке, — не могли…
— Я понимаю, — Мишель передёрнула плечами. — Но время ушло. Знаете, — склонила голову к плечу, едва заметно нежно улыбнулась, — я даже не думала об отношениях до попадания сюда. Никогда даже на парней не заглядывалась. А тут, — воровка неловко отвела глаза, — он оказался слишком близко. Причём… правильно.
— Ещё бы, — фыркнул Константин, глядя в кружку, — лицемер он знатный.
— Я знаю, — доверительно заверила его Мишель, возвращая обыденное для себя нахальное расположение духа, подогнула одну ногу под себя, вторую свесив с кресла, — а ещё манипулятор и просто сволочь. Но менее уютным и близким он от этого не становится. Так или иначе, я привязалась к Себастиану. И потерять его оказалось бы больнее, чем расстаться с мечтой о родной семье. И да, мне уже сказали, что я неразумный ребёнок. И ничего менять не хочу, рядом с ним я чувствую себя дома. Может быть, потом это изменится, но сейчас мне хорошо. Подросткам ведь свойственно думать одним днём, да?
— Это глупо, — всё также не поднимая глаз, отозвался Константина.
— Может быть, — легко согласилась девушка, внимательно разглядывая какого-то пришибленного Главу. — Но это моя жизнь… чтобы не думали об этом Себастиан или вы.
— Ладно, — Константин вскинул голову, прямо посмотрел на неё, откидывая непонятную для него хандру, — как сложилось, так и сложилось. Тем более, если тебя всё утраивает.
Мишель спокойно улыбнулась, безмятежно щурясь.
— Столько времени пробыв в одиночестве, начинаешь ценить компанию. Он это тоже понимает.
Константин вредно фыркнул:
— Он просто мёрзнет от дисбаланса сил.
Девушка поразительно знакомо выгнула бровь, ехидно усмехнулась, насмешливо глядя на едва заметно занервничавшего главу. Подпёрла голову рукой, легкомысленно покачивая тонкой лодыжкой.
— И иногда мне кажется, что разница между нами не так уж и велика, Константин.
— Тебе кажется, Мишель, — тут же поспешил её заверить одарённый.
— Может быть, — снисходительно улыбнувшись, легко уступила она.
— Голышом. С весьма характерными следами и ощущениями.
— И сразу не сошлись характерами. Я немного вспылил, а этот от души проложил меня силой. И я был сверху, кстати.
— Ты ткнул мне револьвером в нос, — возмущённо вскинул голову «этот». — Безусловно, я обиделся.
— И когда я очнулся, БЕЗУСЛОВНО, я возжелал научиться этому.
— И нашёл меня за две деревни, в ста двадцати километрах.
— На время обучения мы вернулись в особняк моего отца, — Себастиан пожал плечами. — Собственно, дальше ничего интересного.
— Ну да, — язвительно согласился на время оставивший изводить одарённого Кайл, — за исключением того, что ты потихоньку травил папулю, спаивал старшего брата и частенько развлекался со служанками… да и служками так, что на утро твой немой Конрад вытаскивал труп из спальни. Колдун из него получился позлее и кровожаднее бывалых, — перевёл пристальный, какой-то провоцирующий взгляд на поёжившуюся Мишель, — да настолько, что уже через семь лет мы были вынуждены бежать из Польши, подальше от забеспокоившихся властей и откровенно разъярённого народа, оставив всё имение на вконец опустившегося первенца.
— Можно подумать, ты в это время в уголке печально сидел, — раздражённо буркнул колдун, привлекая девушку ближе и обеспокоенно заглядывая ей в лицо.
Мишель отворачиваться не стала, упрямо встретила взгляд, неодобрительно поджав полные губы. В принципе - таким уж ударом для неё рассказ не стал, что колдун не лапочка пушистая она и так знала, а вот наличие столь долгосрочного любовника, да ещё периодически захаживающего, её напрягло, причём, что это было - неприятие или ревность, воровка так и не решила, но зарубку выгнать ЭТОГО при первом же удобном случае сделала. Прошлое должно оставаться в прошлом, начиная от трупов в спальне и кончая старыми постельными же отношениями.
— Нет, конечно, — Кайл, мигом растеряв весь серьёзный настой, фыркнул, сморщив нос, — разве я пропущу такое веселье? Вместе бедокурили. Кстати, — вновь вскинул смеющиеся глаза на девушку, — зря не даёшь, трахается он отпадно.
Мишель в ответ только раздражённо дёрнула плечом, недружелюбно глядя. Колдун фыркнул:
— И не смотри на меня так ревниво. Моё сердце и все влажные фантазии давно принадлежат вот этой вишенки, — и с новыми силами принялся терроризировать было расслабившегося Константина.
Себастиан насмешливо усмехнулся, подтянул девушку ближе, уютно уткнувшись ей в волосы носом. Нашёл на время рассказа выпущенную ладонь, тепло сжал вечно холодные пальчики. Мишель тихо вздохнула, на секунду обречённо прикрыла глаза, и, расслабившись, сжала руку в ответ. Чёрт с ним, изменился, и это главное.
Наедине поговорить с Себастианом девушке удалось только ближе к ночи, уже в постели, прижимаясь боком к какому-то молчаливому с того самого разговора о прошлом колдуну. Мишель перекрутилась, обняла чёрного за талию и нерешительно начала:
— А… Себастиан, ну…
Колдун вздохнул, уткнулся подбородком ей в волосы, как всегда поняв с полуслова. Прикрыв глаза, негромко начал:
— У меня было непростое детство, Мишель. С одной стороны - полная вседозволенность и избалованность со стороны матери, с другой - равнодушный отец, лупивший по пьяни до потери сознания и старший брат, то таскающий с собой на оргии, то запирающий на ночь в свинарнике. То ещё развлечение - отбиваться от голодных свиней по семь часов кряду... знаешь, это ведь редкостные твари на самом деле, особенно против заведомо слабого противника, — мрачная усмешка в голосе и словно на контраст тонкие пальцы на пояснице поёжившейся девушки, ласково скользнувшие вдоль позвонков. — Вот и вырос зверёныш, вытренированный стоять на задних лапках перед сильнейшими и отыгрывающийся на тех, кто не может ответить. И юность стала закономерным продолжением детства. Нас таких, на самом деле, около десятка с ближайших земель было, мы сбивались в стаи и держали не один десяток деревень в страхе. Старшие смотрели на это сквозь пальцы, многие сами такими были и, впрочем, так и остались. И это казалось нормальным, правильным, мы были уверены в своём праве. Праве сильнейшего. Можешь - бей, не можешь - беги, ну, а коле не убежал, то сам виноват. Оргии, пьянки, охота на крепостных, десятки изнасилований за ночь и пяток забитых до смерти. Прошлое не изменить, цыплёнок, но и на сожаления я не размениваюсь, тем более, что как был зверёнышем, так им и остался. Перебесился разве только и сил поднакопил, чтобы не опасаться каждой твари. Из песни слов не выкинешь, но жестокость свою я запихнул так далеко, как только смог. Знаешь, — фырк, улыбка в голосе, — а ведь с тобой я становлюсь лучше, мягче, по крайней мере, точно. Раньше без раздумий брал то, что нравится. И тех, кого хотел, не спрашивая их на то мнение. А ты мне очень нравишься.
Мишель тихо вздохнула, ещё под впечатлением от рассказа:
— Я слабо тебя представляю таким. По-настоящему жестоким, я имею в виду.
— И хорошо, — вновь погладил её по пояснице Себастиан, — я приложу все силы, чтобы ты таким меня и не увидела. Ты мне очень дорога, Мишель, всегда помни об этом. Так дорога, как не был ещё никто. Я помогу, подскажу и поддержу, только не отталкивай.
— Ты мне тоже… — девушка смущённо замялась, уже тише закончила, — нравишься, — и быстро добавила, дёрнувшись, чувствуя, как тёплая ладонь медленно двинулась ниже, — но не настолько!
— Ничего, — с хитрой усмешкой отозвался колдун, пальцами поглаживая резинку белья, — у меня ещё масса времени понравиться НАСТОЛЬКО. Только давай больше не будем поднимать эту тему, ладно?
— Ладно, — послушно согласилась Мишель, ёрзая и утыкаясь холодным кончиком носа чёрному в ключицу, — время до Кайла больше не трогаем.
Себастиан деланно огорчённо прицокнул кончиком языка:
— Вот любопытная.
— Конечно любопытная, — фыркнул в ответ воровка, украдкой зевая, — мне в твоей компании в перспективе ещё не одно десятилетие коротать.
— И то верно, цыплёнок, — согласился, мягко целуя её в висок, — давай спатки, ещё наговоришься, пока этих не выгоним.
— Ну, — девушка поёрзала, нагло закинула ногу на бедро колдуну, — Константина выгоним, как только более-менее на ноги встанет, — и через пару мгновений уже мрачно закончила, — а твой вслед за ним увяжется.
— Он не мой.
— Был твоим, — жёстко отрезала Мишель, смутно злясь и тут же порываясь снять ногу.
— Не был, у нас были не те отношения, — тяжело вздохнув, не согласился Себастиан, одной рукой удерживая её, а другой успокаивающе поглаживая чуть ниже пояснице. — Сперва учитель с учеником, потом просто компаньоны. Постель - приятный бонус, не более. Верность мы никогда друг другу не хранили и клятвами не обменивались. Разошлись так же легко, как и сошлись.
— Мы с тобой тоже никакими клятвами не обменивались, — вредно пробурчала немного расслабившаяся девушка, смущённо пряча заалевшее лицо у него в изгибе между плечом и шеей.
— Мишель, — колдун закатил глаза, фыркнул, — ты сравниваешь горячее с гладким. К тому же - клятвами мы как раз таки обменивались, ты обещала быть хорошей девочкой, а я защищать и заботиться о тебе. И да, ты хоть раз видела в моей постели кого-то кроме себя? Я тебе больше скажу: никого и не будет, пока ты рядом. Так что не ревнуй, прошлое осталось в прошлом.
— Я и не ревную.
— Ну-ну.
— Спокойной ночи, — с нажимом проговорила вконец смущённая Мишель, мысленно в кои-то веки порадовавшись отказу чёрного воткнуть куда-нибудь ночник.
— И тебе сладких снов, собственница ты моя, — тепло фыркнул ей в макушку Себастиан, мягко поцеловал в висок, едва слышно шепнув ей на ухо, — я итак уже твой.
А Мишель, чуть ёжась от омывшей с головы до кончиков волны тепла, впервые подумала, что с удовольствием нацепила бы на колдуна ошейник. Шипастый, что б никакая срань ближе чем на метр не подходила, а в особенности - бывшие любовники и любовницы. Интересно, Себастиан согласится купить ей пистолет? А лучше сразу дробовик.
Вечер следующего дня
— Вот, — девушка, нетерпеливо приплясывая, протянула кружку, — осторожно, горячо.
Константин хмыкнул и довольно живо для своего состояния подался вперёд, забрал чай, насмешливо глядя на совсем по-детски дующую на покрасневшую ладонь Мишель. Откинулся спиной на спинку дивана, скрестив под пледом ноги по-турецки. Поднял на её глаза.
— Почему ты осталась с ним? В клане ты была бы как за каменной стеной, это твоё место по праву рождения. Лёгкая влюблённость в ЭТОГО быстро бы прошла.
Мишель резко вскинула глаза, залившись краской по самые уши. Воровато оглянулась на дверь, понадеявшись, что Себастиан с Кайлом, удалившись по своим злодейским делам в библиотеку, не явятся в самый неподходящий момент. Эти могут. Перевела взгляд на Константина, удобно пристроившегося в углу дивана со стаканом сладкого чая. Невесело хмыкнула, потирая ещё ноющую ладонь о бедро:
— Так заметно?
— Он знает.
Девушка отвела взгляд, пожала плечами. Оглянулась, забралась в ближайшее кресло с ногами, устало облокотившись на подлокотник. Вздохнула, впервые за вечер прямо посмотрела на родича.
— Появись бы вы раньше, хотя бы на неделю.
— Мы не знали, — одарённый мрачно поджал губы, стискивая пальцы на кружке, — не могли…
— Я понимаю, — Мишель передёрнула плечами. — Но время ушло. Знаете, — склонила голову к плечу, едва заметно нежно улыбнулась, — я даже не думала об отношениях до попадания сюда. Никогда даже на парней не заглядывалась. А тут, — воровка неловко отвела глаза, — он оказался слишком близко. Причём… правильно.
— Ещё бы, — фыркнул Константин, глядя в кружку, — лицемер он знатный.
— Я знаю, — доверительно заверила его Мишель, возвращая обыденное для себя нахальное расположение духа, подогнула одну ногу под себя, вторую свесив с кресла, — а ещё манипулятор и просто сволочь. Но менее уютным и близким он от этого не становится. Так или иначе, я привязалась к Себастиану. И потерять его оказалось бы больнее, чем расстаться с мечтой о родной семье. И да, мне уже сказали, что я неразумный ребёнок. И ничего менять не хочу, рядом с ним я чувствую себя дома. Может быть, потом это изменится, но сейчас мне хорошо. Подросткам ведь свойственно думать одним днём, да?
— Это глупо, — всё также не поднимая глаз, отозвался Константина.
— Может быть, — легко согласилась девушка, внимательно разглядывая какого-то пришибленного Главу. — Но это моя жизнь… чтобы не думали об этом Себастиан или вы.
— Ладно, — Константин вскинул голову, прямо посмотрел на неё, откидывая непонятную для него хандру, — как сложилось, так и сложилось. Тем более, если тебя всё утраивает.
Мишель спокойно улыбнулась, безмятежно щурясь.
— Столько времени пробыв в одиночестве, начинаешь ценить компанию. Он это тоже понимает.
Константин вредно фыркнул:
— Он просто мёрзнет от дисбаланса сил.
Девушка поразительно знакомо выгнула бровь, ехидно усмехнулась, насмешливо глядя на едва заметно занервничавшего главу. Подпёрла голову рукой, легкомысленно покачивая тонкой лодыжкой.
— И иногда мне кажется, что разница между нами не так уж и велика, Константин.
— Тебе кажется, Мишель, — тут же поспешил её заверить одарённый.
— Может быть, — снисходительно улыбнувшись, легко уступила она.
