Дно жизни.
Что ж, это Далину не пугало, возможность заработать она найдет, драконы бедными не бывают. А вот информацию об этом мире хорошо бы получить, да побольше. Кто она, как ее зовут, с кем она живет… да много чего! И вот он – источник информации! Только спрашивай аккуратнее, а уж это Далина тоже умела. Она не обычный солдат, который только мечом, она своим умом и горбом до капитана наемников дослужилась, а это не так просто, она разберется!
Жаль только, что методы экстренного допроса применять нельзя. А то бы вышло быстрее и проще. Ладно, она справится…
Примерно три часа спустя Далина опять кормила малышку. Сидела, кусала губы, смотрела в стену.
Даша-Даша, понятно, чего ты сломалась. Неудивительно, что умерла, похоже, сердечко у тебя было слабенькое, а тут еще роды плохие, жизнь сложная, подонки разные бродят, руки распускают. Лишние, наверное. И подонки, и руки. Ничего, сейчас я в твоем теле, я малышку в обиду не дам, да и тебя тоже.
Мальчика, кстати, звали Костя. Он и поделился всей историей жизни девушки Даши.
Ничего нового, ничего удивительного. Начать, наверное, проще с ее родителей. Дарья Валентиновна Петрова, двадцать один год, самая обычная девушка, из рабочей семьи. Разве что родители оба были – Валентин и Валентина. Нашли друг друга. Поженились двое ребят, комнату в бараке получили, успели еще, от завода, а потом началась перестройка. Что это такое?
Далина не слишком поняла, вроде как, переворот в стране, свержение власти, ничего хорошего. Костя объяснить толком не мог, да и пусть его. Оно – закончилось? Вот и отлично, главное, сейчас ничего такого нет. Папа Валентин поступил, как многие в перестройку. То есть – запил. Вдохновенно и со вкусом, под девизом: «все плохо, так хоть я этого видеть не буду».
Кто жил с алкоголиком, тот может понять, что это такое.
И пьяная свинья, которая жрет, орет, храпит, тянет из дома последние деньги, мотает нервы… и беременность, которая, как всегда, не ко времени, но с этим алкашом пропустила Валентина все сроки. А может, и надеялась, что образумится муж, как ребенка увидит!
Ага, размечталась!
Ребенка он увидит и пить перестанет!
Вот если бы сковородку он каждый раз видел, приложенную во многих местах, или чего потяжелее, там шансы еще были. А дети еще никого и никогда не останавливали, только усугубляли ситуацию.
Кое-как Валентина выживала с маленькой Дашкой на руках, нашла себе подработку, руки у нее неплохие были, на машинке шила хорошо, вот, по утрам шила, по вечерам полы мыла, завод-то развалился, на продукты хватало, если б еще муж из семьи последние деньги не тянул…
Здоровье у Валентина было богатырское, да и сейчас есть, не сдох, к сожалению. Нехорошо так о живом человеке?
А о скотине, которая пьет, орет и руку на тебя поднимает?
Костя рассказал, что вот так и Дашиной маме досталось. Дочь-то она прикрыла, а ей что-то этот пьяный внутрях отбил, вот она и стала болеть. И два года назад тихонько умерла.
Папаша где?
А, нашел себе какую-то, к ней и съехал. Но может вернуться в любой момент.
Вот откуда и еще одна кровать. Выгнать его Валентина не могла, что-то там с документами было, Костя тоже не знал, так, обмолвился. Далина подумала, что она потом с этим разберется.
Сама Даша шить не умела. Вот чего не дано, того не дано. Не сложилось. Зато приготовить она могла такую вкуснятину, пальчики оближешь. Потому и пошла после девятого класса в кулинарный, все ж сытнее будет, да и с учебой у нее не слишком было хорошо. Поди, поучись, с алкашом-то под боком?
Понятное дело, научишься. От колотушек уворачиваться, деньги прятать, удара ждать… только вот ни разу это не математика. И не естественные науки.
Работала Даша пока в гипермаркете, резала салатики, кое-что домой приносила, им с матерью хватало. До маминой смерти.
Потом все посыпалось.
Даша, пребывая в полном отчаянии, потеряв единственного родного человека, сделала самую большую (по мнению Далины) женскую глупость.
Влюбилась.
Вроде и росли они с Володей Любавиным в одном дворе, тут два барачных дома рядом, буквой «Г» стоят, и кусок двора огорожен. Во дворе сараи, туалеты, да-да, канализации тут нет, водопровод из колонки, есть газ и электричество, все. И хорошо, что есть хотя бы они.
Барак на шесть квартир, две кухни, каждая на три квартиры, комнатушка крохотная, живи и радуйся. Понятно, в советские времена это было временное жилье, ненадолго. А потом пришла перестройка и стало временное – постоянным. *
*- есть такие дома. И похуже есть, увы. Сама лично бывала. Прим. авт.
Но Далине и в худших условиях жить приходилось, ее это не трогало. Она воин, хоть и из Ланидиров. А только вот давно уж забыты те времена, когда у нее свои покои были из восьми комнат, золотые тарелки и четыре перемены блюд. Чаще как-то были палатка и каша в котелке на восемь человек. И хорошо, если не пригорела.
Так что – дракон с ним, с жильем. А вот любовь…
Девочке восемнадцать, мальчику двадцать, они друг друга любят, благо, есть где, комната у Даши свободна, хоть облюбись… дальше понятно?
А мальчик Вова вылетел из института за постоянные прогулы, и вообще, цитируя Костю, «дурак, которого даже за деньги не выучишь». И пошел в армию. А Даша осталась здесь. Ты же меня ждать будешь, правда?
Да, конечно, будет ждать, и попрощаться на дорожку надо как следует, чтобы мальчику потом месяц ничего не хотелось. О том, что существуют противозачаточные заклинания… ладно, в этом мире просто что-то такое есть, девчонка не подумала. Не до того было. Слишком все было плохо, слишком много навалилось.
Даша не сразу сообразила, что к чему. А потом живот на нос полез.
Сколько таких доверчивых дурех видела Далина?
Много. Ой, он обязательно обрадуется нашему малышу или малышке, он меня любит, он вернется, он такой… все они поют на один голос!
Размечталась!
У Вовы была еще и мама. Нина Викторовна. И вот эта мама свято была уверена, что Вовочка ДОСТОИН!
Чего именно? Да кто ж ее знает, для мамы Даша была «неподходящей партией», а Вовочка заслуживает лучшего. Самого лучшего! Какой-нибудь умной, красивой, образованной и состоятельной девушки из хорошей семьи. А Дашка? Это так, мальчику же надо, ну, вы понимаете? Как раньше аристократы служанок брюхатили, так и Нина Викторовна рассматривала Дашу исключительно в роли секс-куклы для своего сыночка. Поигрались? Вот и ладно, и хватит! А в жены нам прынцесса нужна! Нет – королевна! И тут оказывается, что Дашка – беременна!
Нужно это Вовочке?
Нет!
Боевая мама пошла в атаку. Для начала Вовочке полетели звонки и письма от мамы и друзей, что Дашка тут загуляла после его отъезда. И теперь жаждет повесить на него своего нагулыша. Конечно, когда Даша смогла связаться с любимым мужчиной, тот уже был правильно настроен, замотивирован, и Дашу послал так далеко, что, поди, до Африки ближе добраться. Даша разрыдалась, но ехать к любимому было и не на что, и опасно, не то состояние, аборт делать было уже поздно, все – поздно, оставалось только рожать. Малолетняя идиотка, в лучших романтических традициях, решила – родит и сделает тест на отцовство! И покажет Вовочке, что не изменяла.
О чем тут же и разболтала. И конечно, Нине Викторовне это не понравилось. Вот еще! Какое отцовство? Так еще и алименты присудят, и за мальчиком дурная слава пойдет… и крыса начала просто травить Дашку. Делается это легко и изящно. Тут слово, там сплетня, здесь шепоток, и пошло, пошло… то ли он украл, то ли у него украли, но история-то была! А тут еще тяжелая беременность, отеки, токсикоз, нехватка денег и витаминов, Дашу считай, месяца три до родов в больнице продержали, но там хоть кормили, и спокойно было. А вот у Нины Викторовны как раз и было время всех настроить и завести. Выписалась Даша с дочкой на руках домой, и началось. Шепотки, слухи, сплетни, потом мужики начали какие-то подходить, приставать, с неприличными предложениями звонили…
Почему соседи не верили Даше, а вместо этого слушали Нину Викторовну?
А как ей не верить? Она ж такой человек, скромный, богобоязненный, в храм постоянно ходит, да и проблема у нее какая-то с ногами, хромает, трость ей требуется, считай – инвалид, и святых через слово поминает, все праздники знает, да разве такая может лгать?
Может. Нагло, подло и глядя в глаза. Но кому это объяснишь?
А сегодня, вот, явились трое мужиков, Дашку в углу зажали, и то ли денег от нее требовали, то ли еще чего, Костя не понял, только вот они на девчонке все порвали, лапали за все места, и похоже, напугали до смерти. Которая и случилась. Дашке плохо стало, они и сбежали, от греха подальше. Далина, которая пришла на место Даши, оказалась для всех интересной неожиданностью. Так бы девушка умерла, малышку сдали в детдом, и все было бы у старой гиены шито-крыто. Но не сложилось, и никогда уж так не сложится.
Далина погладила темную головку Василисы.
Васёна, у них было похожее имя. Валисса. Может, так она и будет называть пока… дочку? Вали? Или лучше сразу вживаться в этот мир?
Василиса, Васёнушка…
Ничего, детка, пускай твоя мама оказалась слишком слабенькой, так тоже бывает. Теперь рядом с тобой мама Далина, и уж она никому не даст спуска. Родной ребенок у нее, правда, в другом мире, но это дело поправимое. А воспитывать двоих… и что? Тоже ей проблема! И шестерых воспитает! С полком управлялась, солдатами командовала, а тут – струсит?
Ха!
И на миг, на долю секунды глаза Далины вдруг мигнули, залила их словно алая горячая кровь, и зрачок вытянулся, и снова – исчезло все. Сидит девушка, ребенка грудью кормит.
Показалось?
Конечно, показалось…
Ребенок – это хорошо, но и сплетнями сыт не будешь. Первое, что сделала Далина, после того, как перепеленала и уложила малышку, это быстро постирала ее пеленки. Костя помогал по мере сил. И воду наносить, и погреть… без него Далина бы точно не управилась. Руки Даши помнили, конечно, но получалось все это неосознанно. Отключишь разум – руки делают, и тазик достали, и кусок жуткого мыла. Опомнишься – и стоишь, думаешь, что это она тут делает?
Неудобно, конечно.
Потом Костя показал и где холодильник у Даши, и был приглашен на трапезу. М-да… кормежка!
В белом агрегате стоит пакет с белой жидкостью - вроде бы это молоко. Лежат яйца, стоит кастрюлька с чем-то, что Костя назвал «макаронсы», и какая-то зелень подвявшая. Негусто.
Понятно, что-то кормящей маме просто нельзя, но с такого и ноги протянешь!
- Ты говорила, денег нет, почти, - Костя смотрел чуточку виновато.
Далина махнула рукой. Попробовала «макаронс», подумала, что есть это можно, потом руки сами собой достали сковородку, вытряхнули на нее слипшуюся массу, добавили пару яиц, какие-то специи… запахло вкусно. Костя облизнулся, и умял половину сковородки. Далина тоже ела с аппетитом. Болтала, вроде бы ни о чем, потом опять захныкала малышка, и Далина ушла к себе в комнату.
М-да…
Ситуация.
Конечно, когда ты готовить умеешь, это хорошо, и салатики нарезать всегда возьмут, но есть одно НО! Здоровущее такое! Ребенок, называется, которого не оставишь, которого надо кормить, за которым надо приглядывать, который плачет, пачкает пеленки, требует внимания, а салатики – их же нельзя нарезать в свободное от ребенка время. И малышу не место там, где готовят пищу. Так что работы Даша лишилась. Хорошо еще, директор оказался порядочным, и помог получить все возможные пособия, и деньги ей выплатили, хоть небольшие, но и то помогло, и больница – тоже хорошая экономия. На одежду Даша почти не тратилась, для ребенка ей много чего отдали, тут, оказывается, есть специальные группы в-кон-так-те, Костя рассказал. Да и сама Даша устроилась работать уборщицей в развлекательный центр неподалеку. Туда можно было приходить вечером, после десяти, с малышкой, Костя с ней тоже ходил, помогал немного.
Тоже сложная судьба у мальчишки, всего двенадцать лет, а жизнь не радует. Отца нет, мать – то с одним хахалем, то с другим, Костя растет, как сорняк, ну а комнаты-то почти рядом, Даша его и воспринимала, как младшего брата. И мать его подкармливала, и кое-как помогали, не бросать же малыша, вот, и он что мог, делал. Разве что те полгода, чуть побольше, когда Даша была с Володей, она особо ни о ком не думала, но и за это Костя ее не упрекал. Понятно же, первая любовь, Даша-то «как лампочка сияла», по его выражению. В таком состоянии женщины головой не думают.
Далина потерла лоб.
Ладно, на первое время сойдет и так. То есть на пару дней, за которые ей надо освоиться в этом мире. Тут все странное, непохожее ни на что, какие-то мо-биль-ны-е, ка-ме-ры (и в них не сидят, ими снимают – что?), те-ле-фи-зо-ры…
На столе небольшой квадратный ящик. Далина касается кнопки, и эк-ран зажигается, на нем появляются люди, говорят, двигаются… пусть! Она и так будет изучать этот мир.
А еще…
Попробовать и проверить свое новое тело?
Далина знала, оно подстроится под душу драконицы, но это когда еще будет? А пока хорошо бы понимать, на что она может рассчитывать?
Итак, приседания, отжимания, растяжка – больше тут ничего не сделаешь, да и ребенка будить ни к чему. Очень уж малышка хорошо спит. Дочка… разве она думала, что так вот будет? А теперь у нее и дочка рядом, и сын… только далеко ее малыш!
Накатили воспоминания о Леонидасе.
Я не сдамся, Клаус!
Слышишь ты – я жива! И я приду за своим сыном!
И снова глаза девушки залило алым, и медленно, нехотя, схлынуло. Но кто это мог видеть? Разве что Василиса, а она точно никому не расскажет. Она пока еще говорить не умеет.
Ночь выдалась реально тяжелой. Далина металась по кровати, горела в полубреду, что-то шептала, кусала пересохшие губы. Температура скакала до жутких значений, сердце колотилось так, словно она марафон пробежала в полной выкладке, ее то мутило, то она испытывала жуткий голод, болела, казалось, каждая клеточка ее тела.
Далина кусала подушку, чтобы не орать от боли. Получалось плохо, и начинка эта мерзкая, что они в подушки засовывают? Такое противное и вонючее?
Это точно не перья и не шерсть!
Костя спал, и малышка спала, а драконица готова была лезть на стену. Понимала, что другого выхода нет, что все правильно…
Любое рождение – это боль.
Для матери, для ребенка…
Она в этом мире новорожденная. У нее новое тело, а вот память крови – старая. Память крови, тень крови… здесь и сейчас у нее человеческое тело, но она же дракон! А это не просто так!
Дракон будет подстраивать под себя организм. Кровь, плоть, магию. Да, копией прежней Далины Ланидир она не станет, не тот рост, не тот вес, но основное… самая ее суть – она вернется, рано или поздно. И сейчас проходит инициация, первый прорыв… потом будет легче. Да, ее будет накрывать приступами, она это уже сейчас знает, ее кровь, лимфа, мышцы, нервы – меняться будет все! Все тело!
И это будет жутко больно.
С чем это можно сравнить? Да с той же раковой опухолью, только тут она распространится на весь организм! Меняться будет не часть клеток, а вообще все!
Далина вцепилась зубами в одеяло. Тонкое, но хоть без наполнителя.
Протянула руку, взяла прозрачную бутылку из чего-то гибкого, проминающегося под пальцами, Костя назвал это пластик, кое-как сделала глоток воды.
Хорошо!
Много нельзя, она сама не дойдет до отхожего места.
Что ж, это Далину не пугало, возможность заработать она найдет, драконы бедными не бывают. А вот информацию об этом мире хорошо бы получить, да побольше. Кто она, как ее зовут, с кем она живет… да много чего! И вот он – источник информации! Только спрашивай аккуратнее, а уж это Далина тоже умела. Она не обычный солдат, который только мечом, она своим умом и горбом до капитана наемников дослужилась, а это не так просто, она разберется!
Жаль только, что методы экстренного допроса применять нельзя. А то бы вышло быстрее и проще. Ладно, она справится…
***
Примерно три часа спустя Далина опять кормила малышку. Сидела, кусала губы, смотрела в стену.
Даша-Даша, понятно, чего ты сломалась. Неудивительно, что умерла, похоже, сердечко у тебя было слабенькое, а тут еще роды плохие, жизнь сложная, подонки разные бродят, руки распускают. Лишние, наверное. И подонки, и руки. Ничего, сейчас я в твоем теле, я малышку в обиду не дам, да и тебя тоже.
Мальчика, кстати, звали Костя. Он и поделился всей историей жизни девушки Даши.
Ничего нового, ничего удивительного. Начать, наверное, проще с ее родителей. Дарья Валентиновна Петрова, двадцать один год, самая обычная девушка, из рабочей семьи. Разве что родители оба были – Валентин и Валентина. Нашли друг друга. Поженились двое ребят, комнату в бараке получили, успели еще, от завода, а потом началась перестройка. Что это такое?
Далина не слишком поняла, вроде как, переворот в стране, свержение власти, ничего хорошего. Костя объяснить толком не мог, да и пусть его. Оно – закончилось? Вот и отлично, главное, сейчас ничего такого нет. Папа Валентин поступил, как многие в перестройку. То есть – запил. Вдохновенно и со вкусом, под девизом: «все плохо, так хоть я этого видеть не буду».
Кто жил с алкоголиком, тот может понять, что это такое.
И пьяная свинья, которая жрет, орет, храпит, тянет из дома последние деньги, мотает нервы… и беременность, которая, как всегда, не ко времени, но с этим алкашом пропустила Валентина все сроки. А может, и надеялась, что образумится муж, как ребенка увидит!
Ага, размечталась!
Ребенка он увидит и пить перестанет!
Вот если бы сковородку он каждый раз видел, приложенную во многих местах, или чего потяжелее, там шансы еще были. А дети еще никого и никогда не останавливали, только усугубляли ситуацию.
Кое-как Валентина выживала с маленькой Дашкой на руках, нашла себе подработку, руки у нее неплохие были, на машинке шила хорошо, вот, по утрам шила, по вечерам полы мыла, завод-то развалился, на продукты хватало, если б еще муж из семьи последние деньги не тянул…
Здоровье у Валентина было богатырское, да и сейчас есть, не сдох, к сожалению. Нехорошо так о живом человеке?
А о скотине, которая пьет, орет и руку на тебя поднимает?
Костя рассказал, что вот так и Дашиной маме досталось. Дочь-то она прикрыла, а ей что-то этот пьяный внутрях отбил, вот она и стала болеть. И два года назад тихонько умерла.
Папаша где?
А, нашел себе какую-то, к ней и съехал. Но может вернуться в любой момент.
Вот откуда и еще одна кровать. Выгнать его Валентина не могла, что-то там с документами было, Костя тоже не знал, так, обмолвился. Далина подумала, что она потом с этим разберется.
Сама Даша шить не умела. Вот чего не дано, того не дано. Не сложилось. Зато приготовить она могла такую вкуснятину, пальчики оближешь. Потому и пошла после девятого класса в кулинарный, все ж сытнее будет, да и с учебой у нее не слишком было хорошо. Поди, поучись, с алкашом-то под боком?
Понятное дело, научишься. От колотушек уворачиваться, деньги прятать, удара ждать… только вот ни разу это не математика. И не естественные науки.
Работала Даша пока в гипермаркете, резала салатики, кое-что домой приносила, им с матерью хватало. До маминой смерти.
Потом все посыпалось.
Даша, пребывая в полном отчаянии, потеряв единственного родного человека, сделала самую большую (по мнению Далины) женскую глупость.
Влюбилась.
Вроде и росли они с Володей Любавиным в одном дворе, тут два барачных дома рядом, буквой «Г» стоят, и кусок двора огорожен. Во дворе сараи, туалеты, да-да, канализации тут нет, водопровод из колонки, есть газ и электричество, все. И хорошо, что есть хотя бы они.
Барак на шесть квартир, две кухни, каждая на три квартиры, комнатушка крохотная, живи и радуйся. Понятно, в советские времена это было временное жилье, ненадолго. А потом пришла перестройка и стало временное – постоянным. *
*- есть такие дома. И похуже есть, увы. Сама лично бывала. Прим. авт.
Но Далине и в худших условиях жить приходилось, ее это не трогало. Она воин, хоть и из Ланидиров. А только вот давно уж забыты те времена, когда у нее свои покои были из восьми комнат, золотые тарелки и четыре перемены блюд. Чаще как-то были палатка и каша в котелке на восемь человек. И хорошо, если не пригорела.
Так что – дракон с ним, с жильем. А вот любовь…
Девочке восемнадцать, мальчику двадцать, они друг друга любят, благо, есть где, комната у Даши свободна, хоть облюбись… дальше понятно?
А мальчик Вова вылетел из института за постоянные прогулы, и вообще, цитируя Костю, «дурак, которого даже за деньги не выучишь». И пошел в армию. А Даша осталась здесь. Ты же меня ждать будешь, правда?
Да, конечно, будет ждать, и попрощаться на дорожку надо как следует, чтобы мальчику потом месяц ничего не хотелось. О том, что существуют противозачаточные заклинания… ладно, в этом мире просто что-то такое есть, девчонка не подумала. Не до того было. Слишком все было плохо, слишком много навалилось.
Даша не сразу сообразила, что к чему. А потом живот на нос полез.
Сколько таких доверчивых дурех видела Далина?
Много. Ой, он обязательно обрадуется нашему малышу или малышке, он меня любит, он вернется, он такой… все они поют на один голос!
Размечталась!
У Вовы была еще и мама. Нина Викторовна. И вот эта мама свято была уверена, что Вовочка ДОСТОИН!
Чего именно? Да кто ж ее знает, для мамы Даша была «неподходящей партией», а Вовочка заслуживает лучшего. Самого лучшего! Какой-нибудь умной, красивой, образованной и состоятельной девушки из хорошей семьи. А Дашка? Это так, мальчику же надо, ну, вы понимаете? Как раньше аристократы служанок брюхатили, так и Нина Викторовна рассматривала Дашу исключительно в роли секс-куклы для своего сыночка. Поигрались? Вот и ладно, и хватит! А в жены нам прынцесса нужна! Нет – королевна! И тут оказывается, что Дашка – беременна!
Нужно это Вовочке?
Нет!
Боевая мама пошла в атаку. Для начала Вовочке полетели звонки и письма от мамы и друзей, что Дашка тут загуляла после его отъезда. И теперь жаждет повесить на него своего нагулыша. Конечно, когда Даша смогла связаться с любимым мужчиной, тот уже был правильно настроен, замотивирован, и Дашу послал так далеко, что, поди, до Африки ближе добраться. Даша разрыдалась, но ехать к любимому было и не на что, и опасно, не то состояние, аборт делать было уже поздно, все – поздно, оставалось только рожать. Малолетняя идиотка, в лучших романтических традициях, решила – родит и сделает тест на отцовство! И покажет Вовочке, что не изменяла.
О чем тут же и разболтала. И конечно, Нине Викторовне это не понравилось. Вот еще! Какое отцовство? Так еще и алименты присудят, и за мальчиком дурная слава пойдет… и крыса начала просто травить Дашку. Делается это легко и изящно. Тут слово, там сплетня, здесь шепоток, и пошло, пошло… то ли он украл, то ли у него украли, но история-то была! А тут еще тяжелая беременность, отеки, токсикоз, нехватка денег и витаминов, Дашу считай, месяца три до родов в больнице продержали, но там хоть кормили, и спокойно было. А вот у Нины Викторовны как раз и было время всех настроить и завести. Выписалась Даша с дочкой на руках домой, и началось. Шепотки, слухи, сплетни, потом мужики начали какие-то подходить, приставать, с неприличными предложениями звонили…
Почему соседи не верили Даше, а вместо этого слушали Нину Викторовну?
А как ей не верить? Она ж такой человек, скромный, богобоязненный, в храм постоянно ходит, да и проблема у нее какая-то с ногами, хромает, трость ей требуется, считай – инвалид, и святых через слово поминает, все праздники знает, да разве такая может лгать?
Может. Нагло, подло и глядя в глаза. Но кому это объяснишь?
А сегодня, вот, явились трое мужиков, Дашку в углу зажали, и то ли денег от нее требовали, то ли еще чего, Костя не понял, только вот они на девчонке все порвали, лапали за все места, и похоже, напугали до смерти. Которая и случилась. Дашке плохо стало, они и сбежали, от греха подальше. Далина, которая пришла на место Даши, оказалась для всех интересной неожиданностью. Так бы девушка умерла, малышку сдали в детдом, и все было бы у старой гиены шито-крыто. Но не сложилось, и никогда уж так не сложится.
Далина погладила темную головку Василисы.
Васёна, у них было похожее имя. Валисса. Может, так она и будет называть пока… дочку? Вали? Или лучше сразу вживаться в этот мир?
Василиса, Васёнушка…
Ничего, детка, пускай твоя мама оказалась слишком слабенькой, так тоже бывает. Теперь рядом с тобой мама Далина, и уж она никому не даст спуска. Родной ребенок у нее, правда, в другом мире, но это дело поправимое. А воспитывать двоих… и что? Тоже ей проблема! И шестерых воспитает! С полком управлялась, солдатами командовала, а тут – струсит?
Ха!
И на миг, на долю секунды глаза Далины вдруг мигнули, залила их словно алая горячая кровь, и зрачок вытянулся, и снова – исчезло все. Сидит девушка, ребенка грудью кормит.
Показалось?
Конечно, показалось…
***
Ребенок – это хорошо, но и сплетнями сыт не будешь. Первое, что сделала Далина, после того, как перепеленала и уложила малышку, это быстро постирала ее пеленки. Костя помогал по мере сил. И воду наносить, и погреть… без него Далина бы точно не управилась. Руки Даши помнили, конечно, но получалось все это неосознанно. Отключишь разум – руки делают, и тазик достали, и кусок жуткого мыла. Опомнишься – и стоишь, думаешь, что это она тут делает?
Неудобно, конечно.
Потом Костя показал и где холодильник у Даши, и был приглашен на трапезу. М-да… кормежка!
В белом агрегате стоит пакет с белой жидкостью - вроде бы это молоко. Лежат яйца, стоит кастрюлька с чем-то, что Костя назвал «макаронсы», и какая-то зелень подвявшая. Негусто.
Понятно, что-то кормящей маме просто нельзя, но с такого и ноги протянешь!
- Ты говорила, денег нет, почти, - Костя смотрел чуточку виновато.
Далина махнула рукой. Попробовала «макаронс», подумала, что есть это можно, потом руки сами собой достали сковородку, вытряхнули на нее слипшуюся массу, добавили пару яиц, какие-то специи… запахло вкусно. Костя облизнулся, и умял половину сковородки. Далина тоже ела с аппетитом. Болтала, вроде бы ни о чем, потом опять захныкала малышка, и Далина ушла к себе в комнату.
М-да…
Ситуация.
Конечно, когда ты готовить умеешь, это хорошо, и салатики нарезать всегда возьмут, но есть одно НО! Здоровущее такое! Ребенок, называется, которого не оставишь, которого надо кормить, за которым надо приглядывать, который плачет, пачкает пеленки, требует внимания, а салатики – их же нельзя нарезать в свободное от ребенка время. И малышу не место там, где готовят пищу. Так что работы Даша лишилась. Хорошо еще, директор оказался порядочным, и помог получить все возможные пособия, и деньги ей выплатили, хоть небольшие, но и то помогло, и больница – тоже хорошая экономия. На одежду Даша почти не тратилась, для ребенка ей много чего отдали, тут, оказывается, есть специальные группы в-кон-так-те, Костя рассказал. Да и сама Даша устроилась работать уборщицей в развлекательный центр неподалеку. Туда можно было приходить вечером, после десяти, с малышкой, Костя с ней тоже ходил, помогал немного.
Тоже сложная судьба у мальчишки, всего двенадцать лет, а жизнь не радует. Отца нет, мать – то с одним хахалем, то с другим, Костя растет, как сорняк, ну а комнаты-то почти рядом, Даша его и воспринимала, как младшего брата. И мать его подкармливала, и кое-как помогали, не бросать же малыша, вот, и он что мог, делал. Разве что те полгода, чуть побольше, когда Даша была с Володей, она особо ни о ком не думала, но и за это Костя ее не упрекал. Понятно же, первая любовь, Даша-то «как лампочка сияла», по его выражению. В таком состоянии женщины головой не думают.
Далина потерла лоб.
Ладно, на первое время сойдет и так. То есть на пару дней, за которые ей надо освоиться в этом мире. Тут все странное, непохожее ни на что, какие-то мо-биль-ны-е, ка-ме-ры (и в них не сидят, ими снимают – что?), те-ле-фи-зо-ры…
На столе небольшой квадратный ящик. Далина касается кнопки, и эк-ран зажигается, на нем появляются люди, говорят, двигаются… пусть! Она и так будет изучать этот мир.
А еще…
Попробовать и проверить свое новое тело?
Далина знала, оно подстроится под душу драконицы, но это когда еще будет? А пока хорошо бы понимать, на что она может рассчитывать?
Итак, приседания, отжимания, растяжка – больше тут ничего не сделаешь, да и ребенка будить ни к чему. Очень уж малышка хорошо спит. Дочка… разве она думала, что так вот будет? А теперь у нее и дочка рядом, и сын… только далеко ее малыш!
Накатили воспоминания о Леонидасе.
Я не сдамся, Клаус!
Слышишь ты – я жива! И я приду за своим сыном!
И снова глаза девушки залило алым, и медленно, нехотя, схлынуло. Но кто это мог видеть? Разве что Василиса, а она точно никому не расскажет. Она пока еще говорить не умеет.
***
Ночь выдалась реально тяжелой. Далина металась по кровати, горела в полубреду, что-то шептала, кусала пересохшие губы. Температура скакала до жутких значений, сердце колотилось так, словно она марафон пробежала в полной выкладке, ее то мутило, то она испытывала жуткий голод, болела, казалось, каждая клеточка ее тела.
Далина кусала подушку, чтобы не орать от боли. Получалось плохо, и начинка эта мерзкая, что они в подушки засовывают? Такое противное и вонючее?
Это точно не перья и не шерсть!
Костя спал, и малышка спала, а драконица готова была лезть на стену. Понимала, что другого выхода нет, что все правильно…
Любое рождение – это боль.
Для матери, для ребенка…
Она в этом мире новорожденная. У нее новое тело, а вот память крови – старая. Память крови, тень крови… здесь и сейчас у нее человеческое тело, но она же дракон! А это не просто так!
Дракон будет подстраивать под себя организм. Кровь, плоть, магию. Да, копией прежней Далины Ланидир она не станет, не тот рост, не тот вес, но основное… самая ее суть – она вернется, рано или поздно. И сейчас проходит инициация, первый прорыв… потом будет легче. Да, ее будет накрывать приступами, она это уже сейчас знает, ее кровь, лимфа, мышцы, нервы – меняться будет все! Все тело!
И это будет жутко больно.
С чем это можно сравнить? Да с той же раковой опухолью, только тут она распространится на весь организм! Меняться будет не часть клеток, а вообще все!
Далина вцепилась зубами в одеяло. Тонкое, но хоть без наполнителя.
Протянула руку, взяла прозрачную бутылку из чего-то гибкого, проминающегося под пальцами, Костя назвал это пластик, кое-как сделала глоток воды.
Хорошо!
Много нельзя, она сама не дойдет до отхожего места.
