- Да.
- С княжной происходит несчастный случай. И после этого она меняется. Словно бы пропадает послушная дочь, она сбегает из дома, как теперь понятно, объявляется в Березовском и живет там под именем мещанки Марии Синютиной.
- Да.
- Саша, ты не задумывался, что жизнь – не роман? Это там то баба мужиком переоденется, то мужик – бабой, то дворянин – крестьянином.
- И?
- В жизни так не получится. Ты мне поверь, чтобы княжна могла жить, как мещанка… это практически нереально. А Мария Синютина еще и приобретает в собственность кусок земли…
- Лощину.
- Да. Занимается хозяйством… чтобы так поступить, надо иметь серьезный стержень. И цель.
- Я не задумывался.
- Ты восхищался, - припечатал отец. – А теперь подумай, что может быть целью девушки в таком случае?
Долго думать Александру не пришлось. У него перед глазами была мать, были сестры…
- Независимость.
- Возможность самостоятельно распоряжаться своей судьбой, верно. Это ей не удается, ей приходится, как я понимаю, выйти замуж.
- Приходится?
- Саша, а ты сам подумай? Какой муж подложит свою жену под другого мужчину, если ее искренне любит? Это не браке говорит, о сделке.
- Тоже верно.
- Во-от. Они получают каждый свое, но полагаю, стремление к независимости у Марии Ивановны проявляется еще ярче.
Благовещенский-младший почувствовал себя идиотом.
- Я об этом так не думал.
- Тебе никто не запрещает подумать, - поддел отец. И долил горячего шоколада.
Терпкая тягучая сладость прояснила мозги.
- Отец, я дурак?
- Но не круглый, раз уж ты это осознаешь, - поддел отец великовозрастного сына. И принялся загибать пальцы дальше. – Почему на тебя пал выбор Храмова – понятно. Ты его сын.
- Я твой сын.
- Полагаю, Храмов об этом не догадывался, - глаза «стального колобка» смеялись и Саша улыбнулся в ответ.
- Это стало бы для него немалым сюрпризом.
- Верно. А как княжна должна на тебя смотреть? Ты его сын.
Александр передернулся.
- Не подумал.
- Так подумай, сынок, подумай. Оно полезно, - мужчина улыбался вовсе уж лукаво. – А насчет сына, что должна была тебе сказать девушка?
- Эммм…
- Мы встречались в борделе, мой муж меня под тебя подложил, вот результат встречи?
- Ты затем меня и утащил, чтобы я дров не наломал?
- Примерно так. Посиди пока дома, сынок, а с твоей… кем?
- Невестой.
- Вот-вот. С невестой я сам поговорю.
- Я сам с ней поговорю.
Виктор Николаевич спорить не стал. А вместо этого проникновенно поглядел на сына и поинтересовался.
- Сынок, если бы я с тобой не поговорил, сколько бы ты дров наломал?
- Много.
- Вот и не спеши. Дай женщине все обдумать, и помни – они эмоциональнее нас. Не глупее, но успокаиваться будут намного дольше, это уж точно. Думаешь, почему я с тобой говорю?
- Почему?
- Потому что мама сейчас очень сильно возмущена. Она ведь женщина в полном смысле этого слова.
- На что ты намекаешь?
- Поговорите с Марией через пару дней. Так лучше будет.
- Думаешь?
- Уверен.
- Я подумаю. Спасибо, отец.
- Не за что. А теперь предлагаю отправляться спать.
Саша выдохнул. Допил остатки шоколада.
Действительно, почему бы и нет? Сейчас ситуация уже не казалась такой неразрешимой. Да и обида поутихла, и на смену ей пришло понимание. Есть за что благодарить отца. Есть.
- Правда, пойду я спать. А уж завтра, на свежую голову…
- Пошлешь девушке цветы.
- Я действительно дурак…
- Какие цветы – подсказать?
- Разберусь.
- Главное, не посылай кактусы, - глаза Виктора Николаевича смеялись. Ох уж эти дети. Но жена, будь она жива, была бы довольна. Мария – хорошая девушка, и семью держать сможет не хуже его супруги, а молодость… молодость – недостаток проходящий.
Саша рассмеялся и отправился спать.
А Виктор Николаевич отправился в кабинет. Он ведь не давал сыну никаких обещаний, верно? Где тут бумага?
Госпоже Марии Ивановне Храмовой.
Мария Ивановна!
Прошу принять меня для разговора по личному вопросу…
Не хочешь получить в невестки жабу – не пускай сына бродить по болотам в одиночестве. А то не расхлебаешь!
Игорь Никодимович Романов сидел над кипой бумаг. И задавался он одним вопросом.
Вроде бы он признаков идиотизма не показывал, верно?
Верно…
Так почему же люди считают его идиотом?
Или они просто считают себя самыми умными, а всех остальных по умолчанию – дураками? Очень на то похоже.
Ладно, поймаем, допросим, выясним.
Шапка на пушистых лапках.
С утра мне доставили письмо.
Виктор Николаевич Благовещенский просил принять его для решения нескольких важных вопросов. Что ж, отказываться не стану.
Действительно, с любой проблемой надо переспать. После этого она резко уменьшается и отношение к ней уже другое.
Узнал Благовещенский про свое отцовство? Ну и что? Переживем! Что проблемного?
Все живы, здоровы, а остальное утрясется, никуда не денется.
Поймали врагов?
Вообще великолепно. Пусть Романов разбирается. Хотя… если честно, были у меня подозрения, но сейчас задумываться не хотелось. Со своими бы проблемами разобраться.
От Александра мне доставили цветы.
Громадный куст с нежными кремовыми розами. Именно куст, не букет… я распорядилась высадить его в саду и подумала, что меня неплохо изучили.
Не люблю цветы в букетах, они быстро вянут, и смотреть на это неприятно. Люблю цветы в горшках. Можно их пересадить, можно передарить, в любом случае, это намного интереснее.
Виктора Николаевича я дождалась к обеду и естественно, пригласила за стол.
Мужчина согласился, и весь обед поддерживал ничего не значащую беседу и погоде, природе, ценах на урожай… о таком я могла бы беседовать в любой светской гостиной.
Ваня с Петей переглядывались, но вперед меня не лезли, и это было правильно. А вот после обеда я пригласила возможного свекра в кабинет. Думаю, сейчас и начнется серьезный разговор.
Я не ошиблась.
Виктор Николаевич сделал пару глотков кофе и улыбнулся мне.
- Мария Ивановна, спасибо, что согласились принять меня.
- Не стоит благодарности. Это и в моих интересах.
- Скорее, в моих. Мария Ивановна, - от недавней расслабленности и следа не осталось, передо мной сидел настоящий хищник. – я правильно понимаю, что у вас нет предубеждения против Александра в качестве мужа?
Я покачала головой.
- Нет.
Действительно, Александр был бы лучшим вариантом. Достаточно умный, в меру авторитарный, сообразительный, к тому же, у меня уже есть один ребенок от него. И Нила он любит, и змееныш к нему хорошо относится.
Про финансовую сторону дела молчим, денег у меня и своих хватает, но Благовещенский не станет мне мешать заниматься опытным хозяйством, сам из купеческой семьи, понимает…
Да и лучше уж отечественный огород, чем салон французской литературной сволочи. *
*_ Не знаю ничего более гнусного, чем литературная сволочь. — Вольтер Письмо к Э. Дамилавилю от 24 сент. 1766 г. Полагаю, он знал своих соотечественников. Прим. авт.
Ну и…
В постели мне с ним тоже понравилось. Будем честны сами с собой.
- Вот и отлично. Тогда что вас останавливает?
- Исключительно планы Его Императорского Величества на мою особу, - призналась я. – Благодаря им я уже едва не погибла, и никто не скажет, что дальше будет лучше.
- Это – все?
- Все остальное прекрасно решается брачным контрактом, - пожала я плечами.
- Приятно видеть такой разумный подход в столь молодой девушке.
- У меня двое детей и двое братьев. И сестра, - помрачнела я. – Буду неразумной – оставлю всю эту ораву без присмотра. Этого допустить нельзя…
- Мария Ивановна, я рад, что в вас не ошибся. Скажите, когда решится ваша проблема, вы сможете ответить положительно на предложение Александра?
- А он знает о своем предложении?
- Конечно. Догадывается – точно, кольцо еще не заказал, но все еще впереди. Вы какие камни предпочитаете?
- Сапфиры, - с чистой душой ответила я.
- Учтем.
- Виктор Николаевич, а ничего, что ваш сын уже женат?
- Нас это абсолютно не волнует, - отрезал Благовещенский-старший. – Даша была хорошей супругой моему сыну, но сейчас она, фактически, мертва.
- Она жива.
- Мозг разрушен, надежд на восстановление нет.
Я прикусила губу.
- Плохо…
- В таких случаях церковь допускает развод. Даже настаивает.
А если приплатить, то и поощрит. Я поняла. Хотя не уверена, что мне это нравится.
- Виктор Николаевич, зачем вам такая невыгодная невестка, как я?
- А почему нет? - искренне удивился Благовещенский-старший. – Умная, красивая, из благородной семьи, и даже ваша репутация, Мария Ивановна, только в плюс. Еще два года назад свататься было бы бессмысленно, ведь так?
- Отец планировал продать меня намного выгоднее, - побаловала я правдой мужчину.
- Я рад, что у него это не получилось. У Саши появился шанс, и он его не упустит. Не сомневаюсь.
Я тоже не сомневалась. Но…
- Давайте выживем, а там посмотрим.
- Безусловно, Мария Ивановна. Безусловно.
Я мило улыбнулась.
Хорошо, когда все закончится, я попробую устроить личную жизнь. А пока…
- Мария Ивановна, а что у вас за опытное хозяйство, о котором вы рассказывали моему сыну?
Я улыбнулась и принялась рассказывать о своих опытах.
Виктор Николаевич внимательно слушал. А потом подвел итог:
- Мария Ивановна, никому об этом не рассказывайте. Такие идеи немалых денег стоят, мы еще придумаем, как их пустить в оборот. Надеюсь, вы не против?
- Я только за.
Мы улыбнулись и расстались полностью довольные друг другом.
Если повезет, у меня будет хороший свекор. И хороший муж. А остальное?
Приложится!
Настроение сильно подпортил приехавший Романов.
- Мария Ивановна, как вы себя чувствуете?
- Благодарю. Отвратительно.
- Вот и замечательно. Тогда собирайтесь. На вечер вам назначена аудиенция у его величества.
Я вздохнула.
Вот уж чего не хотелось. Но – надо так надо. И я отправилась собираться.
Иван Четырнадцатый принял меня вполне радушно.
- Мария Ивановна, рад видеть вас в добром здравии.
- Благодарю…
- Государь.
- Благодарю вас, государь, - поклонилась я.
- Настало время поговорить о наших дальнейших планах.
Я вежливо молчала.
- Благодаря вам, мы выцепили часть преступной сети. Я надеюсь, вы поможете нам и с остальными…
Каюсь, я не удержалась.
- Государь, разве Матвеев не даст показаний?
Сформулировано было достаточно коряво, но Его величество понял. И улыбнулся.
- Мария, скажите, вы бы дали такой компромат на себя?
Я подумала пару минут.
- Но…
- Матвеев – глава юрта, уже не первый год. Умный, хищный, расчетливый… и так подставляется? Да вас бы скрутили еще тогда, как колбасу, или вообще, не так похищали. Вам дали время известить своих, вас буквально притащили на кучу улик – и все указывают на Матвеева.
Хм…
Я почувствовала себя дурой. Действительно, опять – театр?
- Государь, но тогда – кто?
- Матвеев, конечно, виновен. Но не в том, в чем вы думаете. Итак, Мария, мне нужна от вас помощь. Сейчас вы должны пройти ритуал, разрывающий связь между вами и цесаревичем Василием – это первое.
- Да, государь.
Вот уж на что я соглашусь с радостью.
- Второе. Вы должны завтра вечером появиться в свете, вместе с цесаревичем.
ЧТО!?
- Ваше императорское величество, но…
- Я понимаю, что это достаточно негативно скажется на вашей репутации.
Негативно!?
Мать-перемать, ёжь – перерожь!
Тут вообще никаких цензурных слов не остается. Фактически, это выглядит так – умер мой супруг, и я приехала в Москву, на потрахушки. И подцепила цесаревича.
После такого – не во всякий монастырь еще и примут. Не просто клочья от репутации – мне ее уничтожают в хлам. В ноль. В пыль.
Кажется, мое лицо было достаточно выразительным, потому что его величество прищурился на меня.
- Уверяю вас, Мария Ивановна, ваша репутация не пострадает. И награда будет достойной.
Я бы смолчала. Я бы согласилась на все, здесь не спорят с верховной властью. Но…
Вот пришла мне в голову жуткая идея. И я, не долго думая, выдохнула.
- Ваше императорское величество, прошу лишь об одной милости.
- Какой же?
- Умоляю никак не соединять мою судьбу с цесаревичем.
Потому что два слова, возникшие у меня в мозгу, были страшными.
Морганатический брак.
Неравнородный, лишающий права на престол… цесаревич и так подвергся обработке, путь ему и так закрыт. Но… если сказать вслух об этом нельзя?
Если нужна другая причина, то чем такой брак хуже?
То-то и оно.
Парией я не стану, плевать мне вслед не будут – такое неуважение к императорской семье здесь не проявит никто, это вариант самоубийства. Но придворная жизнь для меня будет хуже смерти.
Лучше пусть сразу казнят, спокойнее будет и безопаснее.
Мужчины переглянулись, и я поняла, что… ох! Ёжь твою рожь!
Все равно!
Лучше грудью на баррикады, чем в такой брак! Убейте меня сразу, нечего меня еще сто лет мучить! Не хочу!!! Не дамся!!! Не сдамся!!!
- Мария Ивановна, у вас уже есть кандидат? – вкрадчиво осведомился Романов.
Я покачала головой.
- Нет. Гнусно было бы с моей стороны давать кому-либо надежду, до завершения всей этой истории.
- Тогда почему такая реакция на предположение? Да, это был бы морганатический брак, но тем не менее…
Я замотала головой так, что коса метнулась, хлестнула по подолу платья, словно плеть. Сегодня я волосы не закалывала в затейливую прическу, но косу заплела сложную, с нитями черного жемчуга.
- Я не создана для придворной жизни.
- Это тоже решаемо.
- Я сделаю цесаревича несчастным, равно как и он меня.
- Умная женщина будет счастлива в любом браке.
- Ваше императорское величество!!! Умоляю!!!
Я упала на колени. Больше ничего не оставалось.
Иван Четырнадцатый только головой покачал.
- Мария Ивановна, это был бы самый лучший и простой вариант. Но если вы так решительно настроены…
Так?
Решительно?!
Я лучше съем перед храмом… да что угодно я там сожру! От паспорта до кольца, от ведра навоза до живого слона. Но замуж не пойду!
И с Благовещенским удачно получилось. Вовремя мы с ним поругались, и он у меня не показывается. Подставился бы он сейчас по полной программе, а так – все может еще и обойтись. Надо только Виктора Николаевича предупредить, пусть сидит тихо.
Кажется, мужчины оценили мое настроение. Переглянулись.
И его величество подвел итог.
- Давайте начнем с ритуала.
Оказывается, в Кремле и такое есть.
Подвалы.
Стены побелены простой побелкой, пальцы пачкает. Потолки невысокие, и видно, что кладка старая. Древняя даже.
Кое-где камень выкрошился…
Я иду по коридорам.
Холодно, даже не столько холодно, сколько промозгло, и до костей пробирает. И словно смотрит кто-то в спину… так, как будто палец у него на спусковом крючке.
Пристрелить?
Обойдется? А решение не я принимаю. И смотрит, смотрит…
Оценивающий такой взгляд, равнодушный. И что самое страшное – без эмоций. Словно все от меня самой зависит.
А на мне только балахон из простого, некрашеного даже полотна, на живую нитку сшитого. Явно для ритуала делали.
А мне просто принесли.
Балахон чуть великоват, под него дали тапочки – до места дойти, не то ноги замерзнут, и подол приходится придерживать, чтобы не наступить и не ляпнуться носом. Подозреваю, где-то есть шкаф с этими балахонами, как с ритуальной одеждой.
Передо мной идет Романов.
- С княжной происходит несчастный случай. И после этого она меняется. Словно бы пропадает послушная дочь, она сбегает из дома, как теперь понятно, объявляется в Березовском и живет там под именем мещанки Марии Синютиной.
- Да.
- Саша, ты не задумывался, что жизнь – не роман? Это там то баба мужиком переоденется, то мужик – бабой, то дворянин – крестьянином.
- И?
- В жизни так не получится. Ты мне поверь, чтобы княжна могла жить, как мещанка… это практически нереально. А Мария Синютина еще и приобретает в собственность кусок земли…
- Лощину.
- Да. Занимается хозяйством… чтобы так поступить, надо иметь серьезный стержень. И цель.
- Я не задумывался.
- Ты восхищался, - припечатал отец. – А теперь подумай, что может быть целью девушки в таком случае?
Долго думать Александру не пришлось. У него перед глазами была мать, были сестры…
- Независимость.
- Возможность самостоятельно распоряжаться своей судьбой, верно. Это ей не удается, ей приходится, как я понимаю, выйти замуж.
- Приходится?
- Саша, а ты сам подумай? Какой муж подложит свою жену под другого мужчину, если ее искренне любит? Это не браке говорит, о сделке.
- Тоже верно.
- Во-от. Они получают каждый свое, но полагаю, стремление к независимости у Марии Ивановны проявляется еще ярче.
Благовещенский-младший почувствовал себя идиотом.
- Я об этом так не думал.
- Тебе никто не запрещает подумать, - поддел отец. И долил горячего шоколада.
Терпкая тягучая сладость прояснила мозги.
- Отец, я дурак?
- Но не круглый, раз уж ты это осознаешь, - поддел отец великовозрастного сына. И принялся загибать пальцы дальше. – Почему на тебя пал выбор Храмова – понятно. Ты его сын.
- Я твой сын.
- Полагаю, Храмов об этом не догадывался, - глаза «стального колобка» смеялись и Саша улыбнулся в ответ.
- Это стало бы для него немалым сюрпризом.
- Верно. А как княжна должна на тебя смотреть? Ты его сын.
Александр передернулся.
- Не подумал.
- Так подумай, сынок, подумай. Оно полезно, - мужчина улыбался вовсе уж лукаво. – А насчет сына, что должна была тебе сказать девушка?
- Эммм…
- Мы встречались в борделе, мой муж меня под тебя подложил, вот результат встречи?
- Ты затем меня и утащил, чтобы я дров не наломал?
- Примерно так. Посиди пока дома, сынок, а с твоей… кем?
- Невестой.
- Вот-вот. С невестой я сам поговорю.
- Я сам с ней поговорю.
Виктор Николаевич спорить не стал. А вместо этого проникновенно поглядел на сына и поинтересовался.
- Сынок, если бы я с тобой не поговорил, сколько бы ты дров наломал?
- Много.
- Вот и не спеши. Дай женщине все обдумать, и помни – они эмоциональнее нас. Не глупее, но успокаиваться будут намного дольше, это уж точно. Думаешь, почему я с тобой говорю?
- Почему?
- Потому что мама сейчас очень сильно возмущена. Она ведь женщина в полном смысле этого слова.
- На что ты намекаешь?
- Поговорите с Марией через пару дней. Так лучше будет.
- Думаешь?
- Уверен.
- Я подумаю. Спасибо, отец.
- Не за что. А теперь предлагаю отправляться спать.
Саша выдохнул. Допил остатки шоколада.
Действительно, почему бы и нет? Сейчас ситуация уже не казалась такой неразрешимой. Да и обида поутихла, и на смену ей пришло понимание. Есть за что благодарить отца. Есть.
- Правда, пойду я спать. А уж завтра, на свежую голову…
- Пошлешь девушке цветы.
- Я действительно дурак…
- Какие цветы – подсказать?
- Разберусь.
- Главное, не посылай кактусы, - глаза Виктора Николаевича смеялись. Ох уж эти дети. Но жена, будь она жива, была бы довольна. Мария – хорошая девушка, и семью держать сможет не хуже его супруги, а молодость… молодость – недостаток проходящий.
Саша рассмеялся и отправился спать.
А Виктор Николаевич отправился в кабинет. Он ведь не давал сыну никаких обещаний, верно? Где тут бумага?
Госпоже Марии Ивановне Храмовой.
Мария Ивановна!
Прошу принять меня для разговора по личному вопросу…
Не хочешь получить в невестки жабу – не пускай сына бродить по болотам в одиночестве. А то не расхлебаешь!
***
Игорь Никодимович Романов сидел над кипой бумаг. И задавался он одним вопросом.
Вроде бы он признаков идиотизма не показывал, верно?
Верно…
Так почему же люди считают его идиотом?
Или они просто считают себя самыми умными, а всех остальных по умолчанию – дураками? Очень на то похоже.
Ладно, поймаем, допросим, выясним.
Глава 6.
Шапка на пушистых лапках.
С утра мне доставили письмо.
Виктор Николаевич Благовещенский просил принять его для решения нескольких важных вопросов. Что ж, отказываться не стану.
Действительно, с любой проблемой надо переспать. После этого она резко уменьшается и отношение к ней уже другое.
Узнал Благовещенский про свое отцовство? Ну и что? Переживем! Что проблемного?
Все живы, здоровы, а остальное утрясется, никуда не денется.
Поймали врагов?
Вообще великолепно. Пусть Романов разбирается. Хотя… если честно, были у меня подозрения, но сейчас задумываться не хотелось. Со своими бы проблемами разобраться.
От Александра мне доставили цветы.
Громадный куст с нежными кремовыми розами. Именно куст, не букет… я распорядилась высадить его в саду и подумала, что меня неплохо изучили.
Не люблю цветы в букетах, они быстро вянут, и смотреть на это неприятно. Люблю цветы в горшках. Можно их пересадить, можно передарить, в любом случае, это намного интереснее.
Виктора Николаевича я дождалась к обеду и естественно, пригласила за стол.
Мужчина согласился, и весь обед поддерживал ничего не значащую беседу и погоде, природе, ценах на урожай… о таком я могла бы беседовать в любой светской гостиной.
Ваня с Петей переглядывались, но вперед меня не лезли, и это было правильно. А вот после обеда я пригласила возможного свекра в кабинет. Думаю, сейчас и начнется серьезный разговор.
Я не ошиблась.
Виктор Николаевич сделал пару глотков кофе и улыбнулся мне.
- Мария Ивановна, спасибо, что согласились принять меня.
- Не стоит благодарности. Это и в моих интересах.
- Скорее, в моих. Мария Ивановна, - от недавней расслабленности и следа не осталось, передо мной сидел настоящий хищник. – я правильно понимаю, что у вас нет предубеждения против Александра в качестве мужа?
Я покачала головой.
- Нет.
Действительно, Александр был бы лучшим вариантом. Достаточно умный, в меру авторитарный, сообразительный, к тому же, у меня уже есть один ребенок от него. И Нила он любит, и змееныш к нему хорошо относится.
Про финансовую сторону дела молчим, денег у меня и своих хватает, но Благовещенский не станет мне мешать заниматься опытным хозяйством, сам из купеческой семьи, понимает…
Да и лучше уж отечественный огород, чем салон французской литературной сволочи. *
*_ Не знаю ничего более гнусного, чем литературная сволочь. — Вольтер Письмо к Э. Дамилавилю от 24 сент. 1766 г. Полагаю, он знал своих соотечественников. Прим. авт.
Ну и…
В постели мне с ним тоже понравилось. Будем честны сами с собой.
- Вот и отлично. Тогда что вас останавливает?
- Исключительно планы Его Императорского Величества на мою особу, - призналась я. – Благодаря им я уже едва не погибла, и никто не скажет, что дальше будет лучше.
- Это – все?
- Все остальное прекрасно решается брачным контрактом, - пожала я плечами.
- Приятно видеть такой разумный подход в столь молодой девушке.
- У меня двое детей и двое братьев. И сестра, - помрачнела я. – Буду неразумной – оставлю всю эту ораву без присмотра. Этого допустить нельзя…
- Мария Ивановна, я рад, что в вас не ошибся. Скажите, когда решится ваша проблема, вы сможете ответить положительно на предложение Александра?
- А он знает о своем предложении?
- Конечно. Догадывается – точно, кольцо еще не заказал, но все еще впереди. Вы какие камни предпочитаете?
- Сапфиры, - с чистой душой ответила я.
- Учтем.
- Виктор Николаевич, а ничего, что ваш сын уже женат?
- Нас это абсолютно не волнует, - отрезал Благовещенский-старший. – Даша была хорошей супругой моему сыну, но сейчас она, фактически, мертва.
- Она жива.
- Мозг разрушен, надежд на восстановление нет.
Я прикусила губу.
- Плохо…
- В таких случаях церковь допускает развод. Даже настаивает.
А если приплатить, то и поощрит. Я поняла. Хотя не уверена, что мне это нравится.
- Виктор Николаевич, зачем вам такая невыгодная невестка, как я?
- А почему нет? - искренне удивился Благовещенский-старший. – Умная, красивая, из благородной семьи, и даже ваша репутация, Мария Ивановна, только в плюс. Еще два года назад свататься было бы бессмысленно, ведь так?
- Отец планировал продать меня намного выгоднее, - побаловала я правдой мужчину.
- Я рад, что у него это не получилось. У Саши появился шанс, и он его не упустит. Не сомневаюсь.
Я тоже не сомневалась. Но…
- Давайте выживем, а там посмотрим.
- Безусловно, Мария Ивановна. Безусловно.
Я мило улыбнулась.
Хорошо, когда все закончится, я попробую устроить личную жизнь. А пока…
- Мария Ивановна, а что у вас за опытное хозяйство, о котором вы рассказывали моему сыну?
Я улыбнулась и принялась рассказывать о своих опытах.
Виктор Николаевич внимательно слушал. А потом подвел итог:
- Мария Ивановна, никому об этом не рассказывайте. Такие идеи немалых денег стоят, мы еще придумаем, как их пустить в оборот. Надеюсь, вы не против?
- Я только за.
Мы улыбнулись и расстались полностью довольные друг другом.
Если повезет, у меня будет хороший свекор. И хороший муж. А остальное?
Приложится!
***
Настроение сильно подпортил приехавший Романов.
- Мария Ивановна, как вы себя чувствуете?
- Благодарю. Отвратительно.
- Вот и замечательно. Тогда собирайтесь. На вечер вам назначена аудиенция у его величества.
Я вздохнула.
Вот уж чего не хотелось. Но – надо так надо. И я отправилась собираться.
***
Иван Четырнадцатый принял меня вполне радушно.
- Мария Ивановна, рад видеть вас в добром здравии.
- Благодарю…
- Государь.
- Благодарю вас, государь, - поклонилась я.
- Настало время поговорить о наших дальнейших планах.
Я вежливо молчала.
- Благодаря вам, мы выцепили часть преступной сети. Я надеюсь, вы поможете нам и с остальными…
Каюсь, я не удержалась.
- Государь, разве Матвеев не даст показаний?
Сформулировано было достаточно коряво, но Его величество понял. И улыбнулся.
- Мария, скажите, вы бы дали такой компромат на себя?
Я подумала пару минут.
- Но…
- Матвеев – глава юрта, уже не первый год. Умный, хищный, расчетливый… и так подставляется? Да вас бы скрутили еще тогда, как колбасу, или вообще, не так похищали. Вам дали время известить своих, вас буквально притащили на кучу улик – и все указывают на Матвеева.
Хм…
Я почувствовала себя дурой. Действительно, опять – театр?
- Государь, но тогда – кто?
- Матвеев, конечно, виновен. Но не в том, в чем вы думаете. Итак, Мария, мне нужна от вас помощь. Сейчас вы должны пройти ритуал, разрывающий связь между вами и цесаревичем Василием – это первое.
- Да, государь.
Вот уж на что я соглашусь с радостью.
- Второе. Вы должны завтра вечером появиться в свете, вместе с цесаревичем.
ЧТО!?
- Ваше императорское величество, но…
- Я понимаю, что это достаточно негативно скажется на вашей репутации.
Негативно!?
Мать-перемать, ёжь – перерожь!
Тут вообще никаких цензурных слов не остается. Фактически, это выглядит так – умер мой супруг, и я приехала в Москву, на потрахушки. И подцепила цесаревича.
После такого – не во всякий монастырь еще и примут. Не просто клочья от репутации – мне ее уничтожают в хлам. В ноль. В пыль.
Кажется, мое лицо было достаточно выразительным, потому что его величество прищурился на меня.
- Уверяю вас, Мария Ивановна, ваша репутация не пострадает. И награда будет достойной.
Я бы смолчала. Я бы согласилась на все, здесь не спорят с верховной властью. Но…
Вот пришла мне в голову жуткая идея. И я, не долго думая, выдохнула.
- Ваше императорское величество, прошу лишь об одной милости.
- Какой же?
- Умоляю никак не соединять мою судьбу с цесаревичем.
Потому что два слова, возникшие у меня в мозгу, были страшными.
Морганатический брак.
Неравнородный, лишающий права на престол… цесаревич и так подвергся обработке, путь ему и так закрыт. Но… если сказать вслух об этом нельзя?
Если нужна другая причина, то чем такой брак хуже?
То-то и оно.
Парией я не стану, плевать мне вслед не будут – такое неуважение к императорской семье здесь не проявит никто, это вариант самоубийства. Но придворная жизнь для меня будет хуже смерти.
Лучше пусть сразу казнят, спокойнее будет и безопаснее.
Мужчины переглянулись, и я поняла, что… ох! Ёжь твою рожь!
Все равно!
Лучше грудью на баррикады, чем в такой брак! Убейте меня сразу, нечего меня еще сто лет мучить! Не хочу!!! Не дамся!!! Не сдамся!!!
- Мария Ивановна, у вас уже есть кандидат? – вкрадчиво осведомился Романов.
Я покачала головой.
- Нет. Гнусно было бы с моей стороны давать кому-либо надежду, до завершения всей этой истории.
- Тогда почему такая реакция на предположение? Да, это был бы морганатический брак, но тем не менее…
Я замотала головой так, что коса метнулась, хлестнула по подолу платья, словно плеть. Сегодня я волосы не закалывала в затейливую прическу, но косу заплела сложную, с нитями черного жемчуга.
- Я не создана для придворной жизни.
- Это тоже решаемо.
- Я сделаю цесаревича несчастным, равно как и он меня.
- Умная женщина будет счастлива в любом браке.
- Ваше императорское величество!!! Умоляю!!!
Я упала на колени. Больше ничего не оставалось.
Иван Четырнадцатый только головой покачал.
- Мария Ивановна, это был бы самый лучший и простой вариант. Но если вы так решительно настроены…
Так?
Решительно?!
Я лучше съем перед храмом… да что угодно я там сожру! От паспорта до кольца, от ведра навоза до живого слона. Но замуж не пойду!
И с Благовещенским удачно получилось. Вовремя мы с ним поругались, и он у меня не показывается. Подставился бы он сейчас по полной программе, а так – все может еще и обойтись. Надо только Виктора Николаевича предупредить, пусть сидит тихо.
Кажется, мужчины оценили мое настроение. Переглянулись.
И его величество подвел итог.
- Давайте начнем с ритуала.
***
Оказывается, в Кремле и такое есть.
Подвалы.
Стены побелены простой побелкой, пальцы пачкает. Потолки невысокие, и видно, что кладка старая. Древняя даже.
Кое-где камень выкрошился…
Я иду по коридорам.
Холодно, даже не столько холодно, сколько промозгло, и до костей пробирает. И словно смотрит кто-то в спину… так, как будто палец у него на спусковом крючке.
Пристрелить?
Обойдется? А решение не я принимаю. И смотрит, смотрит…
Оценивающий такой взгляд, равнодушный. И что самое страшное – без эмоций. Словно все от меня самой зависит.
А на мне только балахон из простого, некрашеного даже полотна, на живую нитку сшитого. Явно для ритуала делали.
А мне просто принесли.
Балахон чуть великоват, под него дали тапочки – до места дойти, не то ноги замерзнут, и подол приходится придерживать, чтобы не наступить и не ляпнуться носом. Подозреваю, где-то есть шкаф с этими балахонами, как с ритуальной одеждой.
Передо мной идет Романов.
