Плачут. Только не всегда в этом признаются. Им легче луковицу порезать… или съесть. Живьем и сырьем. И тем оправдаться.
- Тан Риалон? Чем обязан?
- Здравствуйте, синьор Веласкес. Прошу прощения за беспокойство, - Амадо вновь предъявил жетон сыщика. – у меня к вам есть несколько вопросов о вашем сыне.
- Моем покойном сыне, тан…
- Да, синьор.
- Убитом собственной женой. Всевышний, как об этом детям-то сказать?
Амадо пожал плечами.
- Синьор Веласкес, а если бы убил кто-то другой? Не Вирджиния?
- Тогда бы у детей осталась мать, а у нас – дочь, - четко ответил Веласкес. И посмотрел в глаза Амадо уже совсем иначе. Спокойно и рассудочно. – Вы хотите сказать, тан, что Джинни невиновна?
- Да. Вашу невестку вообще хотели подставить и убить.
- Кто!?
- Вот это я и пытаюсь выяснить. И хотел бы подробнее узнать об их семейной жизни.
Синьор Веласкес пожал плечами.
- Хорошо. Что именно?
- Начните с самого начала. Где ваш сын познакомился с Вирджинией?
Синьор Веласкес задумался. А потом принялся рассказывать.
Где именно и как именно познакомился сын, он не знал, когда это молодежь посвящала старших в подробности своих романов? Молчат ведь, а родителям потом расхлебывать достается.
Зато синьор Веласкес помнил, как сын привел Джинни домой.
Худенькую, в простом платье, похожую на встрепанного птенца… нельзя сказать, что невестка сразу завоевала симпатии супругов. О, нет!
Такое и в сказках-то не всегда случается. Но постепенно, потихоньку, после свадьбы…
Супруги знали своего сына, знали, что он начал погуливать, и конечно, побаивались. Разводы хоть и осуждаются Храмом, и получить их весьма и весьма нелегко, но - реально. Супружеская неверность – отличный повод. Только пожелай и докажи, а тут это было и несложно.
Но Джинни молчала.
Не то, чтобы она терпела, как-то раз между ней и свекровью состоялся достаточно откровенный разговор. И свекровь даже намекнула, что все мужчины… м-да. Бывает.
Джинни только рукой махнула.
И заявила что-то вроде: для некоторых мужчин сходить налево, как нужду справить. Не ревновать же к каждому ночному горшку? Подход был одобрен единогласно.
Да и в остальном.
Миленькая, не слишком умная, но и не глупая, умеющая поддержать светскую беседу, с удовольствием занимающаяся домом и садом, детьми и вышиванием… и что еще нужно?
Да ничего!
К родителям мужа Джинни тоже всегда относилась уважительно, детей им присылала на выходные, так, что они всласть возились с внуками…
Наверное, единственным пятном на солнце была мать Джинни. Но… кто ж избавлен от стервоз?
Правильно, никто в этом мире. Так что пусть ее…
А сама Джинни девочка хорошая, добрая… точно – не она? Радость-то какая…
Амадо убедительно попросил синьора Веласкеса пока об этом помолчать. Пусть убийца пока решит, что следователь дурак и во все поверил. А потом уж, когда поймаем негодяя, тогда его и разубедим.
Гонсало Веласкес и спорить не стал. Как скажете, тан следователь. И детям пока нельзя?
Нет? Ладно, скажем, что маме-папе пришлось срочно уехать. Ох, спасибо полиции, сразу телефонировали, не разбудили малышню, не напугали… просто с утра детей забрали бабушка и дедушка. И привезли к себе. Такое уже бывало, они и не заподозрили неладного.
А когда для похорон отдадут тело?
Экспертиза… как скажете. Значит, так надо.
Найдите этого гада, тан! Пожалуйста, найдите!
Амадо кивнул.
И успокаивал старика, и обещал найти убийцу, и просил волноваться поменьше… ему еще внуков воспитывать.
А с синьорой Веласкес поговорить можно?
Гонсало кивнул. И даже лично проводил сыщика до дверей спальни. И лично предупредил супругу.
Амадо вошел в дамскую спальню, в которой резко и отчетливо пахло лекарствами.
М-да…
На кровати лежала старушка. Иначе и не скажешь.
Сухонькая, седая, словно выцветшая… банальность? И пусть! А горе все равно никого не красит!
- Синьора Идана Мерседес Веласкес?
- Да, тан Риалон. Что вы хотели узнать?
- Синьора, я уже говорил с вашим супругом, - честно сознался Амадо. – Он многое мне рассказал, но все равно, вы – женщина. Вы можете увидеть нечто такое, на что он не обратит внимания. Что-то заметить, понять, связать узелки… скажите, что вы думаете о вашей невестке?
- Думаю, что она не убивала, - без сомнения ответила Идана Мерседес.
Амадо тоже это знал, но такой четкий и конкретный вердикт?
- Почему вы так считаете, синьора?
- Понимаете, тан… для этого надо знать и саму Джинни, и ее мать. Джинни очень покорная, спокойная, даже сломанная, я бы сказала. Именно потому, что ее мать… она словно фанатичка какая-то. Только вот не знаю, кому или чему она поклоняется, в храме она бывает раз в десять дней. Тут не придерешься, но я ее раз там видела. Она не верит, она словно повинность отбывает.
- Повинность?
- Надо ходить в храм? Она ходит. И точка. А вот о вере, о любви к Творцу… нет, об этом речи не идет. Такого в ней нет. Понадобится ей, она любой храм подожжет и на углях спляшет.
- Такое бывает, согласен, - кивнул Амадо. – Но вроде бы дурного в этом нет?
- Но и хорошего тоже. Или ты веруешь, или ты не веруешь. А от такого хождения в Храм… противно становится.
Амадо кивнул.
Будучи сыном некроманта, он ни в каких богов не верил. Он просто знал об их существовании.
Да, боги есть. Нравится вам это, не нравится… богам – наплевать. Но может, не стоит сразу портить с ними отношения?
- Значит, фанатичка, но не храмовая. Интересно, посмотрим. А Джинни?
- Мать ей то ли не доверяла, то ли что-то еще. Джинни была не в курсе дела, совершенно. Куда мать ходит, чем занимается, на какие деньги они живут… лишние вопросы и любопытство наказывались пощечинами. И Джинни быстро перестала лезть не в свое дело. Кому ж понравится…
Амадо кивнул.
- Допустим. Но я не верю, что и она ничего не видела, и вы…
- Джинни боялась матери. Наверное, она всего лишь два раза решилась пойти против нее. С любовником – и с моим сыном.
- С любовником? – опешил Амадо.
- Я свечку не держала, - усмехнулась дама. – Но точно знаю, что до свадьбы у Джинни была уже с кем-то связь. Между девушкой и женщиной есть разница, вы поверьте. В том, как они ведут себя с мужчинами, как прикасаются, как относятся… есть. И опытная женщина может ее увидеть.
- Вы увидели.
- Да. Я решила спросить у самой Джинни. Но оказалось, что сын обо всем знает. Джинни честно рассказала ему, что у нее был один мужчина. Что там все кончено, что она никогда к нему не вернется, что будет верна моему сыну и произнесенным обетам… я стала ее уважать за этот поступок.
Амадо снова кивнул. Да, пожалуй. Признаться и жениху, и его матери – такое требует немалого мужества.
- Итак, они поженились.
- Джинни оказалась идеальной женой для моего сына. И за это я простила ей все. И за внуков тоже, - кивнула синьора.
Амадо задумался.
- Синьора, мне сложно предположить. Но… простите, чем таким мог бы заниматься ваш сын? Вот как хотите, но настолько сложная инсценировка, еще и дорогостоящая…. Может, вы что-то замечали, как женщина? Украшения у его супруги, странные разговоры… Безусловно, я проверю счетные книги, но это будет потом. А вы сможете подсказать мне, на что обратить внимание? Я не хочу, чтобы убийца вашего сына остался безнаказанным…
Синьора задумалась.
- Даже не знаю, что вам сказать, тан Риалон. Вроде бы ничего такого не было. Но вы сами понимаете, мы живем отдельно, я могла что-то не видеть. Просто – не видеть.
- Можете вы на эту тему побеседовать с внуками?
- Тан?
- Я не имею права допрашивать несовершеннолетних, - честно сказал Амадо. – Но дети умны и приметливы, они могут что-то знать…
Синьора кивнула.
- Да, пожалуй. Я поговорю с малышами.
- Я буду весьма признателен вам, синьора.
- Дети пока ничего не знают… о случившемся. Поэтому… тан Риалон, если вы дадите мне честное слово им ничего не сообщать, вы можете поговорить с ними самостоятельно.
Амадо кивнул.
- Если вы разрешите, синьора. И разумеется, в вашем присутствии.
- В моем? Но мой внешний вид…
- Я подожду сколько понадобится, синьора.
Синьора кивнула. Амадо поклонился и спустился вниз, в гостиную, тихо радуясь про себя. Самое опасное после такого… да что там! Оставь сейчас синьору лежать в кровати – и она сведет себя в могилу вслед за сыном. Но сейчас…
Сейчас она займется малышами и точно не помрет, пока не найдут убийцу. А там, глядишь, и вообще умирать передумает?
- Тан Риалон?
- Синьор Веласкес, с вашего позволения, я еще чуточку задержусь.
- Что-то случилось? – встревожился несчастный.
- Ваша супруга любезно дала мне разрешение побеседовать с детьми. В своем присутствии, конечно. Она сейчас спустится.
- Но она…
Амадо пожал плечами.
- Надеюсь, сейчас у нее появится интерес к жизни.
Гонсало внимательно посмотрел на сыщика. Что-то сопоставил – и протянул ему руку.
- Тан Риалон, мой дом всегда будет вашим домом. Что бы ни случилось.
Амадо пожал протянутую руку. И ответил взаимностью.
- Я сделаю все, чтобы найти убийцу. Клянусь.
Мужчины поняли друг друга.
Да, Амадо сделает.
А пока… не соизволит ли следователь выпить чашечку кофе? Или две? С пирогом? А еще лучше… скоро обед. Присоединитесь к нам за обедом? И с детьми можно будет поговорить?
А заодно накормить несчастную синьору Веласкес, которая ни глотка воды в рот не взяла с того самого момента. А вдруг получится?
Обед у Веласкесов был выше всяких похвал.
Суп-крем из морепродуктов мог бы украсить и королевский стол, жаркое таяло во рту, а пирог дразнил своим ароматом так, что хотелось отбросить нож и вилку и впиться в него зубами, как дикий пещерный человек. Амадо себе этого позволить не мог.
Ему надо было не расслабляться, а работать. За столом было трое детей. И с ними надо было поговорить так, чтобы они ничего не поняли. А информация нужна…
Старшая – Мерседес Вирджиния, средний – Гонсало Самуэль, названный в честь деда, и младший – Хавьер Николас. И они смотрели на незнакомца с интересом.
Амадо дружелюбно улыбался детям. Не то, чтобы он очень любил детей, но от них можно узнать много интересного и важного.
- А вы кто, тан? – первой нарушила молчание юная Мерседес. Девочке было уже около семнадцати лет, почти взрослая…
Амадо дружелюбно улыбнулся ей и подмигнул.
- Если я скажу – жених?
- Но вы же старый!
- Убит! В самое сердце! – скорчил смешливую гримаску Амадо. – Но кто я тогда, синьорита? Если в женихи не гожусь?
- Не знаю… а чем вы занимаетесь?
- Хожу, разговариваю с людьми. О том, о сем…
- Репортер?
- Можно и так сказать.
- А дедушка говорит, что на репортеров надо собак спускать, - заметил младший. Амадо погрозил Хавьеру пальцем.
- Совести у вас нет, синьор. А если собака отравится? Вот у вас есть собака?
Все дружно засмеялись, и разговор потек уже иными путями.
Выяснилось, что собак у ребятишек нет, но в доме живут три кота. Что мама почему-то боится собак. А мамина мама, то есть бабушка Ната, даже кошек не любит. И те отвечают ей взаимностью, шипят и фыркают. А маму любят.
Что папа как раз не любит мамину маму.
Что бабушка Ната приходит к нему регулярно, где-то раз в пять – шесть дней, и он потом очень злой, а мама переживает.
Нет-нет, она не просит у него денег. И деньги в семье есть… вот! Отец обещал старшей дочке для первого выхода в свет украшения с розовыми бриллиантами и жемчугом!
Дорого?
И что? У мамы есть и подороже…. У нее и гарнитур с изумрудами есть, и рубиновый, и с сапфирами, и даже с черными бриллиантами! Вот!
Откуда Мерседес знает?
А она… только не ругайтесь, пожалуйста… она совершенно случайно подглядела, как папа доставал их из сейфа. И код она знает. И украшения должны там лежать…
Нарисовать их?
Да, она может… хорошо. Сразу же после обеда, если дедушка и бабушка… те – не возражали.
- Рубины, сапфиры, черные бриллианты…. Откуда?!
- В сейфе их нет, - качнул головой Амадо. – Повод?
- Но кто мог о них знать?
- Я из этой стервы Арандо всю правду вытряхну! – воинственно сжала кулачки синьора Идана Мерседес.
Пока девушка рисовала украшения, взрослые собрались в библиотеке. Правда, кофе так и остыл в чашках, несмотря на свой вкус и аромат. Не до того им было.
- Не убивайте ее, синьора, это уголовно наказуемо, - поспешил разрядить обстановку Амадо.
- Мне бы тоже хотелось знать, откуда, - заметил Гонсало. – Вы же понимаете, тан, оборот моего сына просто не позволял таких покупок. Черные бриллианты! Да я за один камешек буду работать месяц, а тут – гарнитур?
- Откуда-то, - вздохнул Амадо, понимая, что ему предстоят еще и походы по ювелирам. Или… поговорить бы с Тони!
Но… есть и еще один источник.
Ладно, лишь бы девушка правда умела рисовать, а не так, как кокетничают благородные девицы. Ах, тан, посмотрите на мой рисунок… навидался он такого в университете.
Правда же, эта роза восхитительна?
Ага, а роза напоминает то ли льва в атаке, то ли кляксу от варенья, которую языком разлизали, то ли что-то вовсе неприличное…
Ладно, не будем о грустном.
Впрочем, в этот раз Амадо разочароваться не пришлось.
Рисунки были великолепны. Четкие, красочные, детали видны на всех украшениях, прорисованы даже застежки. И это с пары взглядов? Невероятно!
Но и на фантазии это не похоже, девушка просто не сможет так придумать!
Какая память, рука, глазомер! Невероятно! Для ее-то возраста!
- Синьорита, вам учиться надо! Вы настоящий мастер… может, даже ювелир? Если так запомнили с одного взгляда?
Гонсало посмотрел на внучку.
- Мерче, ты хотела бы учиться на ювелира?
- Мама была против.
- Ничего, мы ей пока не скажем, - пообещала от всей души бабушка, и поцеловала девушку. – Я тебя сама буду возить на занятия, и сама с мастером договорюсь, хоть завтра.
- Правда? – просияла Мерседес-младшая.
- Мое слово.
Кажется, визит Амадо к Веласкесам прошел не зря. Осталось только увязать воедино все эти дела.
Побережье.
Костер.
Рассвет.
Море.
На горизонте еще не появилась золотистая полоска, там еще даже розовые тона не забрезжили, но рассвет уже близок. И сидящий у костра человек это чувствует.
Да, сидящий у костра…
Как он выглядит? Если смотреть со спины – вполне безобидно и обыденно. Белая рубашка навыпуск, простые полотняные штаны. Волосы седые, заплетены в косу. Спина прямая, не сгорблена.
Ноги босые.
Со спины – ничего удивительного. Наверное, какой-то рабочий, вот, и соломенная шляпа небрежно брошена рядом на песок. Захотелось человеку встретить рассвет у костра. Бывает…
А вот с лица…
Если заглянуть этому человеку в лицо, то куда-то пропадает вся обыденность.
Во-первых, это индеец.
Во-вторых, ему уже глубоко за… а за сколько? Волосы седые, морщин – не счесть, но зубы все на месте и движения легкие и плавные, словно у ягуара… Так, что возраст определить сложновато.
В-третьих, это наверняка шаман. Об этом говорят и затейливые разноцветные татуировки, которые покрывают все его тело. Это со спины не видно, а в вороте рубахи: ой-ой-ой… так и ползут, словно змеи. Живые, жутковатые…
И в длинные, чуть не до земли, волосы вплетены какие-то амулеты… взять и рассмотреть поближе? Спасибо, это если кому жить очень надоело. Потому как на поясе у мужчины висит кривой обсидиановый клинок. И вот сразу чувствуется, что он не раз отведывал крови.
- Тан Риалон? Чем обязан?
- Здравствуйте, синьор Веласкес. Прошу прощения за беспокойство, - Амадо вновь предъявил жетон сыщика. – у меня к вам есть несколько вопросов о вашем сыне.
- Моем покойном сыне, тан…
- Да, синьор.
- Убитом собственной женой. Всевышний, как об этом детям-то сказать?
Амадо пожал плечами.
- Синьор Веласкес, а если бы убил кто-то другой? Не Вирджиния?
- Тогда бы у детей осталась мать, а у нас – дочь, - четко ответил Веласкес. И посмотрел в глаза Амадо уже совсем иначе. Спокойно и рассудочно. – Вы хотите сказать, тан, что Джинни невиновна?
- Да. Вашу невестку вообще хотели подставить и убить.
- Кто!?
- Вот это я и пытаюсь выяснить. И хотел бы подробнее узнать об их семейной жизни.
Синьор Веласкес пожал плечами.
- Хорошо. Что именно?
- Начните с самого начала. Где ваш сын познакомился с Вирджинией?
Синьор Веласкес задумался. А потом принялся рассказывать.
Где именно и как именно познакомился сын, он не знал, когда это молодежь посвящала старших в подробности своих романов? Молчат ведь, а родителям потом расхлебывать достается.
Зато синьор Веласкес помнил, как сын привел Джинни домой.
Худенькую, в простом платье, похожую на встрепанного птенца… нельзя сказать, что невестка сразу завоевала симпатии супругов. О, нет!
Такое и в сказках-то не всегда случается. Но постепенно, потихоньку, после свадьбы…
Супруги знали своего сына, знали, что он начал погуливать, и конечно, побаивались. Разводы хоть и осуждаются Храмом, и получить их весьма и весьма нелегко, но - реально. Супружеская неверность – отличный повод. Только пожелай и докажи, а тут это было и несложно.
Но Джинни молчала.
Не то, чтобы она терпела, как-то раз между ней и свекровью состоялся достаточно откровенный разговор. И свекровь даже намекнула, что все мужчины… м-да. Бывает.
Джинни только рукой махнула.
И заявила что-то вроде: для некоторых мужчин сходить налево, как нужду справить. Не ревновать же к каждому ночному горшку? Подход был одобрен единогласно.
Да и в остальном.
Миленькая, не слишком умная, но и не глупая, умеющая поддержать светскую беседу, с удовольствием занимающаяся домом и садом, детьми и вышиванием… и что еще нужно?
Да ничего!
К родителям мужа Джинни тоже всегда относилась уважительно, детей им присылала на выходные, так, что они всласть возились с внуками…
Наверное, единственным пятном на солнце была мать Джинни. Но… кто ж избавлен от стервоз?
Правильно, никто в этом мире. Так что пусть ее…
А сама Джинни девочка хорошая, добрая… точно – не она? Радость-то какая…
Амадо убедительно попросил синьора Веласкеса пока об этом помолчать. Пусть убийца пока решит, что следователь дурак и во все поверил. А потом уж, когда поймаем негодяя, тогда его и разубедим.
Гонсало Веласкес и спорить не стал. Как скажете, тан следователь. И детям пока нельзя?
Нет? Ладно, скажем, что маме-папе пришлось срочно уехать. Ох, спасибо полиции, сразу телефонировали, не разбудили малышню, не напугали… просто с утра детей забрали бабушка и дедушка. И привезли к себе. Такое уже бывало, они и не заподозрили неладного.
А когда для похорон отдадут тело?
Экспертиза… как скажете. Значит, так надо.
Найдите этого гада, тан! Пожалуйста, найдите!
Амадо кивнул.
И успокаивал старика, и обещал найти убийцу, и просил волноваться поменьше… ему еще внуков воспитывать.
А с синьорой Веласкес поговорить можно?
Гонсало кивнул. И даже лично проводил сыщика до дверей спальни. И лично предупредил супругу.
Амадо вошел в дамскую спальню, в которой резко и отчетливо пахло лекарствами.
М-да…
***
На кровати лежала старушка. Иначе и не скажешь.
Сухонькая, седая, словно выцветшая… банальность? И пусть! А горе все равно никого не красит!
- Синьора Идана Мерседес Веласкес?
- Да, тан Риалон. Что вы хотели узнать?
- Синьора, я уже говорил с вашим супругом, - честно сознался Амадо. – Он многое мне рассказал, но все равно, вы – женщина. Вы можете увидеть нечто такое, на что он не обратит внимания. Что-то заметить, понять, связать узелки… скажите, что вы думаете о вашей невестке?
- Думаю, что она не убивала, - без сомнения ответила Идана Мерседес.
Амадо тоже это знал, но такой четкий и конкретный вердикт?
- Почему вы так считаете, синьора?
- Понимаете, тан… для этого надо знать и саму Джинни, и ее мать. Джинни очень покорная, спокойная, даже сломанная, я бы сказала. Именно потому, что ее мать… она словно фанатичка какая-то. Только вот не знаю, кому или чему она поклоняется, в храме она бывает раз в десять дней. Тут не придерешься, но я ее раз там видела. Она не верит, она словно повинность отбывает.
- Повинность?
- Надо ходить в храм? Она ходит. И точка. А вот о вере, о любви к Творцу… нет, об этом речи не идет. Такого в ней нет. Понадобится ей, она любой храм подожжет и на углях спляшет.
- Такое бывает, согласен, - кивнул Амадо. – Но вроде бы дурного в этом нет?
- Но и хорошего тоже. Или ты веруешь, или ты не веруешь. А от такого хождения в Храм… противно становится.
Амадо кивнул.
Будучи сыном некроманта, он ни в каких богов не верил. Он просто знал об их существовании.
Да, боги есть. Нравится вам это, не нравится… богам – наплевать. Но может, не стоит сразу портить с ними отношения?
- Значит, фанатичка, но не храмовая. Интересно, посмотрим. А Джинни?
- Мать ей то ли не доверяла, то ли что-то еще. Джинни была не в курсе дела, совершенно. Куда мать ходит, чем занимается, на какие деньги они живут… лишние вопросы и любопытство наказывались пощечинами. И Джинни быстро перестала лезть не в свое дело. Кому ж понравится…
Амадо кивнул.
- Допустим. Но я не верю, что и она ничего не видела, и вы…
- Джинни боялась матери. Наверное, она всего лишь два раза решилась пойти против нее. С любовником – и с моим сыном.
- С любовником? – опешил Амадо.
- Я свечку не держала, - усмехнулась дама. – Но точно знаю, что до свадьбы у Джинни была уже с кем-то связь. Между девушкой и женщиной есть разница, вы поверьте. В том, как они ведут себя с мужчинами, как прикасаются, как относятся… есть. И опытная женщина может ее увидеть.
- Вы увидели.
- Да. Я решила спросить у самой Джинни. Но оказалось, что сын обо всем знает. Джинни честно рассказала ему, что у нее был один мужчина. Что там все кончено, что она никогда к нему не вернется, что будет верна моему сыну и произнесенным обетам… я стала ее уважать за этот поступок.
Амадо снова кивнул. Да, пожалуй. Признаться и жениху, и его матери – такое требует немалого мужества.
- Итак, они поженились.
- Джинни оказалась идеальной женой для моего сына. И за это я простила ей все. И за внуков тоже, - кивнула синьора.
Амадо задумался.
- Синьора, мне сложно предположить. Но… простите, чем таким мог бы заниматься ваш сын? Вот как хотите, но настолько сложная инсценировка, еще и дорогостоящая…. Может, вы что-то замечали, как женщина? Украшения у его супруги, странные разговоры… Безусловно, я проверю счетные книги, но это будет потом. А вы сможете подсказать мне, на что обратить внимание? Я не хочу, чтобы убийца вашего сына остался безнаказанным…
Синьора задумалась.
- Даже не знаю, что вам сказать, тан Риалон. Вроде бы ничего такого не было. Но вы сами понимаете, мы живем отдельно, я могла что-то не видеть. Просто – не видеть.
- Можете вы на эту тему побеседовать с внуками?
- Тан?
- Я не имею права допрашивать несовершеннолетних, - честно сказал Амадо. – Но дети умны и приметливы, они могут что-то знать…
Синьора кивнула.
- Да, пожалуй. Я поговорю с малышами.
- Я буду весьма признателен вам, синьора.
- Дети пока ничего не знают… о случившемся. Поэтому… тан Риалон, если вы дадите мне честное слово им ничего не сообщать, вы можете поговорить с ними самостоятельно.
Амадо кивнул.
- Если вы разрешите, синьора. И разумеется, в вашем присутствии.
- В моем? Но мой внешний вид…
- Я подожду сколько понадобится, синьора.
Синьора кивнула. Амадо поклонился и спустился вниз, в гостиную, тихо радуясь про себя. Самое опасное после такого… да что там! Оставь сейчас синьору лежать в кровати – и она сведет себя в могилу вслед за сыном. Но сейчас…
Сейчас она займется малышами и точно не помрет, пока не найдут убийцу. А там, глядишь, и вообще умирать передумает?
- Тан Риалон?
- Синьор Веласкес, с вашего позволения, я еще чуточку задержусь.
- Что-то случилось? – встревожился несчастный.
- Ваша супруга любезно дала мне разрешение побеседовать с детьми. В своем присутствии, конечно. Она сейчас спустится.
- Но она…
Амадо пожал плечами.
- Надеюсь, сейчас у нее появится интерес к жизни.
Гонсало внимательно посмотрел на сыщика. Что-то сопоставил – и протянул ему руку.
- Тан Риалон, мой дом всегда будет вашим домом. Что бы ни случилось.
Амадо пожал протянутую руку. И ответил взаимностью.
- Я сделаю все, чтобы найти убийцу. Клянусь.
Мужчины поняли друг друга.
Да, Амадо сделает.
А пока… не соизволит ли следователь выпить чашечку кофе? Или две? С пирогом? А еще лучше… скоро обед. Присоединитесь к нам за обедом? И с детьми можно будет поговорить?
А заодно накормить несчастную синьору Веласкес, которая ни глотка воды в рот не взяла с того самого момента. А вдруг получится?
***
Обед у Веласкесов был выше всяких похвал.
Суп-крем из морепродуктов мог бы украсить и королевский стол, жаркое таяло во рту, а пирог дразнил своим ароматом так, что хотелось отбросить нож и вилку и впиться в него зубами, как дикий пещерный человек. Амадо себе этого позволить не мог.
Ему надо было не расслабляться, а работать. За столом было трое детей. И с ними надо было поговорить так, чтобы они ничего не поняли. А информация нужна…
Старшая – Мерседес Вирджиния, средний – Гонсало Самуэль, названный в честь деда, и младший – Хавьер Николас. И они смотрели на незнакомца с интересом.
Амадо дружелюбно улыбался детям. Не то, чтобы он очень любил детей, но от них можно узнать много интересного и важного.
- А вы кто, тан? – первой нарушила молчание юная Мерседес. Девочке было уже около семнадцати лет, почти взрослая…
Амадо дружелюбно улыбнулся ей и подмигнул.
- Если я скажу – жених?
- Но вы же старый!
- Убит! В самое сердце! – скорчил смешливую гримаску Амадо. – Но кто я тогда, синьорита? Если в женихи не гожусь?
- Не знаю… а чем вы занимаетесь?
- Хожу, разговариваю с людьми. О том, о сем…
- Репортер?
- Можно и так сказать.
- А дедушка говорит, что на репортеров надо собак спускать, - заметил младший. Амадо погрозил Хавьеру пальцем.
- Совести у вас нет, синьор. А если собака отравится? Вот у вас есть собака?
Все дружно засмеялись, и разговор потек уже иными путями.
Выяснилось, что собак у ребятишек нет, но в доме живут три кота. Что мама почему-то боится собак. А мамина мама, то есть бабушка Ната, даже кошек не любит. И те отвечают ей взаимностью, шипят и фыркают. А маму любят.
Что папа как раз не любит мамину маму.
Что бабушка Ната приходит к нему регулярно, где-то раз в пять – шесть дней, и он потом очень злой, а мама переживает.
Нет-нет, она не просит у него денег. И деньги в семье есть… вот! Отец обещал старшей дочке для первого выхода в свет украшения с розовыми бриллиантами и жемчугом!
Дорого?
И что? У мамы есть и подороже…. У нее и гарнитур с изумрудами есть, и рубиновый, и с сапфирами, и даже с черными бриллиантами! Вот!
Откуда Мерседес знает?
А она… только не ругайтесь, пожалуйста… она совершенно случайно подглядела, как папа доставал их из сейфа. И код она знает. И украшения должны там лежать…
Нарисовать их?
Да, она может… хорошо. Сразу же после обеда, если дедушка и бабушка… те – не возражали.
***
- Рубины, сапфиры, черные бриллианты…. Откуда?!
- В сейфе их нет, - качнул головой Амадо. – Повод?
- Но кто мог о них знать?
- Я из этой стервы Арандо всю правду вытряхну! – воинственно сжала кулачки синьора Идана Мерседес.
Пока девушка рисовала украшения, взрослые собрались в библиотеке. Правда, кофе так и остыл в чашках, несмотря на свой вкус и аромат. Не до того им было.
- Не убивайте ее, синьора, это уголовно наказуемо, - поспешил разрядить обстановку Амадо.
- Мне бы тоже хотелось знать, откуда, - заметил Гонсало. – Вы же понимаете, тан, оборот моего сына просто не позволял таких покупок. Черные бриллианты! Да я за один камешек буду работать месяц, а тут – гарнитур?
- Откуда-то, - вздохнул Амадо, понимая, что ему предстоят еще и походы по ювелирам. Или… поговорить бы с Тони!
Но… есть и еще один источник.
Ладно, лишь бы девушка правда умела рисовать, а не так, как кокетничают благородные девицы. Ах, тан, посмотрите на мой рисунок… навидался он такого в университете.
Правда же, эта роза восхитительна?
Ага, а роза напоминает то ли льва в атаке, то ли кляксу от варенья, которую языком разлизали, то ли что-то вовсе неприличное…
Ладно, не будем о грустном.
Впрочем, в этот раз Амадо разочароваться не пришлось.
Рисунки были великолепны. Четкие, красочные, детали видны на всех украшениях, прорисованы даже застежки. И это с пары взглядов? Невероятно!
Но и на фантазии это не похоже, девушка просто не сможет так придумать!
Какая память, рука, глазомер! Невероятно! Для ее-то возраста!
- Синьорита, вам учиться надо! Вы настоящий мастер… может, даже ювелир? Если так запомнили с одного взгляда?
Гонсало посмотрел на внучку.
- Мерче, ты хотела бы учиться на ювелира?
- Мама была против.
- Ничего, мы ей пока не скажем, - пообещала от всей души бабушка, и поцеловала девушку. – Я тебя сама буду возить на занятия, и сама с мастером договорюсь, хоть завтра.
- Правда? – просияла Мерседес-младшая.
- Мое слово.
Кажется, визит Амадо к Веласкесам прошел не зря. Осталось только увязать воедино все эти дела.
Глава 3
Побережье.
Костер.
Рассвет.
Море.
На горизонте еще не появилась золотистая полоска, там еще даже розовые тона не забрезжили, но рассвет уже близок. И сидящий у костра человек это чувствует.
Да, сидящий у костра…
Как он выглядит? Если смотреть со спины – вполне безобидно и обыденно. Белая рубашка навыпуск, простые полотняные штаны. Волосы седые, заплетены в косу. Спина прямая, не сгорблена.
Ноги босые.
Со спины – ничего удивительного. Наверное, какой-то рабочий, вот, и соломенная шляпа небрежно брошена рядом на песок. Захотелось человеку встретить рассвет у костра. Бывает…
А вот с лица…
Если заглянуть этому человеку в лицо, то куда-то пропадает вся обыденность.
Во-первых, это индеец.
Во-вторых, ему уже глубоко за… а за сколько? Волосы седые, морщин – не счесть, но зубы все на месте и движения легкие и плавные, словно у ягуара… Так, что возраст определить сложновато.
В-третьих, это наверняка шаман. Об этом говорят и затейливые разноцветные татуировки, которые покрывают все его тело. Это со спины не видно, а в вороте рубахи: ой-ой-ой… так и ползут, словно змеи. Живые, жутковатые…
И в длинные, чуть не до земли, волосы вплетены какие-то амулеты… взять и рассмотреть поближе? Спасибо, это если кому жить очень надоело. Потому как на поясе у мужчины висит кривой обсидиановый клинок. И вот сразу чувствуется, что он не раз отведывал крови.
