- Я сейчас его вызову, расспросим вместе, - принял решение тан Кампос. - Надеюсь, это не займет много времени.
Впрочем, время это действительно не заняло. Сезар Вальверде и на месте был, и разъяснения дал – сразу же. Все объяснялось очень просто. Эва Мария предлагала тану Молина не постель, а пока – совместное времяпрепровождение. Сходить в кафе, в театр, а уж там…
Да что угодно!
К примеру, поиграть в карты и наделать долгов.
Подложить под него кого-нибудь… вариантов – уйма. Просто тан Молина сразу отрезал – обойдешься. Ни дружить, ни что-то большее не буду. Без меня. К другим и в море.
Эва Мария обиделась, и начала ему пакостить.
А насчет соблазнения… ну так логично ж казалось! Сначала они вместе время проводят, потом до постели доходят – не одна баба так жизнь устроила! Чем эта-то хуже?
Вот и устроилась бы! Сезар просто домыслил то, что казалось наиболее вероятным.
Тан Кампос послушал, кивнул и поднялся из-за стола.
- Хорошо. Я поехал, я потом телефонирую в управление. Будете держать меня в курсе. Кое-что я расскажу его величеству, выбора нет.
Кивнули все.
И Серхио, и отец Анхель.
Понятно же! Важно не что случилось, а как это доложат.
Было, предотвратили, разыскали, добили, ваше величество, что приказать изволите? Тогда и ругать не сильно будут. Действительно, кто ж мог предполагать такие повороты? Все свято были уверены, что мединцев больше нет, а они есть. Гады.
А вот если кто-то доложит, что ай-яй-яй, вот такое от его величества скрывали… тут и Кампосу головы не сносить, и остальные полетят. Разве что епископа не заденет, но и веры ему уже не будет. Никогда.
Так что доклад и отчетность.
И – работа, работа, работа… мединцев еще предстоит выловить! И это на всю ночь.
Рассказ Консепсьон-монетки действительно получился долгим, потому что начинался он с самого детства.
Безусловно, Вирджиния общалась с дочерью Веласкесов. И мать ее стерегла. И старалась не допускать неподобающих знакомств… помогало ли?
Да никогда!
Капля щелочку найдет! А не найдет – так проточит. Тем более, жила Конни неподалеку, и две девочки, Конни и Джинни, виделись достаточно часто. Наталия Арандо старалась не отпускать от себя дочь, но всего не предусмотришь. Что, за хлебом тоже вместе с ней ходить? За молоком? К зеленщику?
Да и подрабатывала Наталия, было дело. Не сразу после родов, а вот потом… столько денег ей не давали, чтобы жить безбедно, а когда де Медина не стало, когда ушла демонесса… Наталия испугалась. И принялась искать работу.
Понятно, нашла, но Джинни пришлось оставлять дома. Запирать… ха!
Тот запор Конни был на минуту и шпильку!
Девушки общались, дружили, разговаривали обо всем на свете, делились девичьими секретами. Первая любовь, первые встречи, первые свидания…
Джинни так не могла, ее мать стерегла. А Конни уже в тринадцать лет рассталась с девичеством. Не просто так, конечно, за деньги.
Потом деньги кончились, а способ их заработать был уже известен. Так и покатилось по наклонной.
Конечно, Консепсьон считала не так, с ее слов все было иначе. Она пользовалась мужчинами, она получала от них все самое лучшее, она вела шикарную жизнь. Пока кто-то не заразил ее сифилисом. Но это потом, потом…
А в пятнадцать лет именно она дала совет подруге.
Джинни была влюблена в Вальдеса, наивно, по-детски, но была. И понимала, что ничего из ее любви не получится. Семью разбивать Серхио не будет. А если и разобьет… Джинни думала об этом. Но тут уже мозги ей вправила подруга, объяснив, что в таком случае будет большой и грязный скандал.
Со всех постов любимый мужчина полетит, бывшую семью не бросит, содержать будет, он ведь порядочный, так что ничего особо Джинни не выиграет. Проиграет разве что.
Еще и ее все грязью обольют.
Такое девушке нужно не было. Про любовь с поэтом в шалаше расскажите тем, кто с детства на золоте кушает. Кто пресытился довольством и достатком.
А когда нет ни первого, ни второго, когда вместо этого есть мать, которая мозг выгрызет… Джинни нужно было другое.
Мог ли Вальдес стать ее первым мужчиной?
Ну, если так хочется… Конни предлагала подруге и расстаться с девичеством за деньги, и сначала выйти замуж, а уж потом… того…
Джинни решила по-своему. Характер у нее все же был, как ни старалась матушка его задавить. И вот, она стала женщиной в объятиях любимого.
А потом и Веласкес подвернулся.
Да-да, именно оттуда.
Сначала он был клиентом у Конни. Та его первая заметила, но понимала – на шлюхе мужчина не женится. Да и ей замуж не хотелось. А вот подруге порадеть – почему нет? Подсказать, что и как делать, на какие кнопочки нажимать – это со всем ее удовольствием. И бедолага Самуэль Веласкес столкнулся с женщиной своей мечты.
Кто бы сомневался – он и влюбился, и женился.
Джинни его не любила, чего не было, того не было. Но в постели она соответствовала вкусам своего мужа, в обычной жизни тоже, а там и дети пошли. И все было бы у них хорошо, если бы не Наталия Марина Арандо.
- Гадина! - не сдержалась Мерседес.
Впрочем, Консепсьон только одобрительно кивнула.
- Еще какая гадина, не сомневайся. Мама тебе не рассказывала о своих родителях?
- О моем дедушке? – уточнила Мерседес, чтобы не произносить некоторые вещи вслух. – Или о том, кто такая моя бабушка, и откуда она взялась во дворце?
- Да. Мединцы… и краденая кровь. Сама понимаешь, та еще смесь получилась.
Мерседес кивнула.
- Хорошо, что у меня практически нет права на наследство.
- Ошибаешься.
- Что!?
Консепсьон довольно усмехнулась.
- А вот то! Есть документы, по которым ты – признанная. То есть твоя мать. И она получается хоть и не старшим ребенком, но определенные права у нее есть. Где-то в банке, или может, у этих… рыбозадых. Не знаю. Джинни тоже не знала, настолько мать ей не доверяла.
- Как она вообще такое доверила?
- А вот так, - Конни смотрела в стену. В памяти проплывал тот вечер, когда в дом влетела подруга. Влетела, почти упала, и потребовалась большая бутылка крепкого вина, чтобы ее отпоить. Потому Джинни и разоткровенничалась, что уж!
Конни не в чем было себя упрекнуть. Она была верной подругой почти до самого конца. И сейчас рассказывала тайны подруги не абы кому – ее дочери. Понимала, что некоторые вещи надо знать. Надо, если хочешь выжить.
Да, это был вечер.
И Джинни, растрепанная, растерянная, не знающая, куда бежать. Потому что мать заявилась к ним в дом. Требовать и угрожать.
И требовать – страшно сказать, ее детей!
Отдай то, чего дома не знаешь! Страшненькая это сказка, если что. Потому что Джинни не знала о королевской крови в своих венах. А потом…
- Мать сказала, она… она…
Отсекая слезы и сопли, получалось следующее. Это уж Консепсьон потом сообразила. Тогда-то она была ошарашена не меньше подруги.
В дом Веласкесов Наталия пришла не одна. Она пришла с мужчиной, который и выглядел, как аристократ, и говорил, как аристократ. Моложе самой Наталии, и явно не любовник. Хоть они что-то и пытались изображать, но Джинни все видела. Нет, любви там нет, и симпатии нет. Только деловые отношения.
Мать прямым текстом заявила Джинни, что она была против брака с купцом. Но если уж так случилось, пусть и купец приносит пользу. Знает ли он о происхождении супруги?
И ошалевшему Самуэлю были предъявлены доказательства связи Наталии Марины Арандо и его величества. И даже официальный документ, после которого Джинни могла бы претендовать на титул принцессы.
Пусть незаконной, но могла бы.
Джинни попросту ошалела. Она верила и в моряка, могла бы поверить в изнасилование, да во многое, но чтобы король!?
Невероятно!
Тем не менее, так случилось, и Веласкесу был предъявлен ультиматум. Или он работает, с кем скажут, зарабатывает деньги, и далее выдает замуж дочь с хорошим приданым. Так же – за кого прикажут.
Или…
Или – все.
Хотя Веласкес и так не сильно ломался, свою выгоду он чуял.
Дочь?
А что – дочь? Ну, и выйдет она замуж по сговору, в старых семьях дело обычное. С того момента Джинни и стерегла Мерседес в оба глаза, и на улицу выпускать перестала.
- Но это же…
- Да, этому разговору уж лет пять – шесть, - кивнула Консепсьон. – Может, и побольше… твой отец оказался достаточно жадным и глупым.
Мерседес засопела. Конни махнула рукой.
- Брось. Ты понимаешь, что я права. Он должен был хватать вас и удирать со всех ног, а вместо этого предпочел остаться. А твоя мать прекрасно понимала, что вас не пощадят. Но что бы она сделала с грудным ребенком на руках? Твои братья были совсем еще крошками. И… у них были такие же права, как и у тебя. Думаешь, они будут кому нужны?
- Меня пытались похитить. Их – убить.
- Вот. Джинни это понимала, и боялась. Но сделать толком ничего не могла. Я купила на ее имя домик в другом городе. Я клала деньги в банк… что-то ей удавалось утаить. Особенно, когда твой отец развернулся во всю ширь, денег он не жалел. Документы в сейфе, в банке, ключ в тумбочке. Я тебе потом отдам, как уходить будешь.
- Спасибо.
- Мало ли что. Джин планировала бежать после разговора со своей мамашей. Про короля – это старая гадина твоему отцу озвучила. А потом Джинни поехала к ней домой и устроила скандал. И орала, что мамаша вас невесть во что втягивает… так та засмеялась, и сказала, что поздно. Вообще поздно. И показала ей чешую. Понимаешь, о чем я?
Мерседес понимала.
- Да.
- Джинни хотела в монастырь обратиться, хотела в полицию пойти – сама понимаешь, после такого оставалось только в омут головой. Мединцев уничтожали. Ее бы тоже. И вас…
Конни помнила, как рыдала подруга. Как едва головой об стену не билась, проклинала судьбу, мать, отца… они наворотили - и все это обрушилось на ее несчастную семью. Да лучше б она в бордель ушла!!! Сифилис - и то лучше, чем такое! Там хоть просто подохнешь, а тут и сама на тот свет, и близких за собой утянешь, и ТАМ покоя не дадут. Если для мединцев вообще есть тот самый свет.
- Мой отец не знал об этом?
- Нет. Об этом – нет. Его просто поманили золотом. А когда твоя мать увидела украшения безумной королевы, поняла, что надо бежать. И побыстрее…
- Королевские украшения. Да. Она не говорила, откуда они у моего отца?
- Их дали специально. Для тебя.
- Для меня!?
- Да. Скоро тебе предстояло доказывать свое право на престол, Джинни говорила, это преподнесли бы, как подарок твоей бабке.
- Почему тогда не хранили все у нее?
- Настолько она не знала. Там не все украшения были, только часть. Ты знала, что твоя мать интересовалась историей? Интересуется… демоны!
- Н-нет.
- Никто не знал. Джинни была интересна история, но не просто так, а применительно к судьбам людей. В том числе и судьба безумной королевы… у ее мужа были любовницы, чуть не каждый день новые, а она рыдала над гробом… Джинни рассказывала. Неважно. Сейчас это неважно. Джинни поняла, что надо бежать, и украла побрякушки.
- ЧТО!?
- Они тоже в сейфе. Можешь забрать, если пожелаешь.
Мерче аж передернулась. Прикасаться к ЭТИМ украшениям? Ювелирное дело ей нравилось, но есть вещи, которые она бы в руки не взяла, хоть их бриллиантами обсыпь. Мерзкая у них история.
- Не хочу. Гадость!
- Вот и она не хотела. Но Джин понимала, что нужны будут деньги, что трое детей - это расходы…ей нужно было еще буквально пару дней – и вы бы уехали. Мне должны были принести документы для вас.
- Она не успела?
- Не успела.
Мерседес уронила лицо в ладони. Теперь ей было многое понятно.
Херардо погладил ее по волосам. И вдруг увидел, как Конни подмигнула ему.
- Вы, тан, смотрю, девочкой интересуетесь?
В другую минуту Херардо ответил бы резко. Но сейчас…
- Это важно?
- Очень. Неуж сами не поняли? Для Мерче сейчас один из выходов – замуж.
Мало кто мог похвастаться, что видел эпатированного тана Мальдонадо. Но – вот сейчас у него даже рот открылся.
- А… э…
А больше-то и сказать было нечего. Что тут скажешь?
Не наследник.
Не первый сын.
Даже не второй – вообще племянник. И никаких шансов занять трон.
Его высочество Рамон Рикардо мечтал о власти, грезил властью, жил ей и дышал. И как это обычно бывает – без взаимности.
Мечтающим о богатстве приходится жить в нищете, мечтающим о власти – в безвестности, а те, кто грезят о любви, обязательно в такое вляпаются, что потом не отмоешься.
Судьба такая.
Закон подлости, называется.
Его высочество Рамон Рикардо мечтал о власти с тех пор, как себя помнил. Сначала… его отец был младшим братом, но Рамон-то родился раньше, чем Хоселиус! И потом еще…
А вы так уверены, что Хоселиус Аурелио –сын Аурелио Августина? Стопроцентно?
Если учесть, какие слухи ходили о ее величестве и некоем молодом человеке из Валенсуэла? Вот точно-точно? Поклянетесь?
То-то и оно.
Если бы пресеклась линия Августина Аурелио, наследование перешло бы к младшему брату. И к его детям.
К Рикардо!
Хочу-хочу-хочу!!!
Не дают!
Отец умер, потом королева… А вот Хоселиус остался. И даже двоих детей нарожал! Тьфу, идиоты!
Бернардо еще так себе, а Ингасио вообще дурачок блаженный, о чем только думает – непонятно! Но уж точно не о власти!
Вот Рамон Рикардо точно знал, что бы он сделал, стань королем.
Первое – назначил бы на все посты своих детей. Второе – поднял налоги. Потом еще хорошие браки заключил, границы расширил, повоевать можно… а чего Орталия?
Что из этого сделал его брат? Да ничего!
Августин Аурелио тупо сидел на троне.
Вот сидел и сидел, и ничего в Астилии не менялось долгими годами. Десятилетиями.
Мысль о том, что для этого как бы не больше сил надо, чем для всяких перемен, мужчине в голову не приходила. Реформы ж!
Движение!
Если государство не развивается, начинается стагнация и откат назад. И деградация, понятно.
Сколько кораблей было при прадедушке? А сколько у Астилии сейчас?
Пушек, крепостей, солдат… да много чего припомнить можно! И во всем этом виноват дядя! Ах, сколько раз ему Рамон Рикардо намекал на пост канцлера! Сколько раз помогал, давал умные советы, поддерживал, занимался теми делами, от которых шарахался Хоселиус Аурелио!
И дядя ведь его хвалил!
Хосе ругал, а Рамона хвалил, и сколько раз говорил, что будь у него такой сын… и ничего, НИЧЕГО не менялось!
Инициативы клались «под сукно», подготовленные Рамоном проекты законов забалтывались и уходили в никуда, а Хоселиус оставался наследником трона. Хотя сколько раз говорил дядя, что Рамон Рикардо был бы лучшим наследником!
И – пустота!
Слова, слова, только слова – и никаких дел!
Что ж!
Хоселиус собирается короноваться, но удастся ли ему это?
Посмотрим. И кто будет лучшим королем – тоже.
Рамон Рикардо точно знал одно. Чтобы стать хорошим королем, надо занять это место после плохого. Вот тогда тебя будут любить и ценить. А кто может быть хуже, чем безвольный и туповатый кузен? Разве, что его детки?
Надо просто немного развернуть события в свою пользу, и Рамон с этим справится. Мужчина потер руки и достал из ящика стола большую шкатулку.
Они уже рядом со столицей.
Время действовать. пришло…
Эва Мария Вильялобос пришла в себя одним рывком. И ничего не увидела.
И никого.
Ничего не болело, ничего не…
Что случилось!?
Она просто ничего не помнила о последних нескольких… сколько времени она была без сознания?
Впрочем, время это действительно не заняло. Сезар Вальверде и на месте был, и разъяснения дал – сразу же. Все объяснялось очень просто. Эва Мария предлагала тану Молина не постель, а пока – совместное времяпрепровождение. Сходить в кафе, в театр, а уж там…
Да что угодно!
К примеру, поиграть в карты и наделать долгов.
Подложить под него кого-нибудь… вариантов – уйма. Просто тан Молина сразу отрезал – обойдешься. Ни дружить, ни что-то большее не буду. Без меня. К другим и в море.
Эва Мария обиделась, и начала ему пакостить.
А насчет соблазнения… ну так логично ж казалось! Сначала они вместе время проводят, потом до постели доходят – не одна баба так жизнь устроила! Чем эта-то хуже?
Вот и устроилась бы! Сезар просто домыслил то, что казалось наиболее вероятным.
Тан Кампос послушал, кивнул и поднялся из-за стола.
- Хорошо. Я поехал, я потом телефонирую в управление. Будете держать меня в курсе. Кое-что я расскажу его величеству, выбора нет.
Кивнули все.
И Серхио, и отец Анхель.
Понятно же! Важно не что случилось, а как это доложат.
Было, предотвратили, разыскали, добили, ваше величество, что приказать изволите? Тогда и ругать не сильно будут. Действительно, кто ж мог предполагать такие повороты? Все свято были уверены, что мединцев больше нет, а они есть. Гады.
А вот если кто-то доложит, что ай-яй-яй, вот такое от его величества скрывали… тут и Кампосу головы не сносить, и остальные полетят. Разве что епископа не заденет, но и веры ему уже не будет. Никогда.
Так что доклад и отчетность.
И – работа, работа, работа… мединцев еще предстоит выловить! И это на всю ночь.
***
Рассказ Консепсьон-монетки действительно получился долгим, потому что начинался он с самого детства.
Безусловно, Вирджиния общалась с дочерью Веласкесов. И мать ее стерегла. И старалась не допускать неподобающих знакомств… помогало ли?
Да никогда!
Капля щелочку найдет! А не найдет – так проточит. Тем более, жила Конни неподалеку, и две девочки, Конни и Джинни, виделись достаточно часто. Наталия Арандо старалась не отпускать от себя дочь, но всего не предусмотришь. Что, за хлебом тоже вместе с ней ходить? За молоком? К зеленщику?
Да и подрабатывала Наталия, было дело. Не сразу после родов, а вот потом… столько денег ей не давали, чтобы жить безбедно, а когда де Медина не стало, когда ушла демонесса… Наталия испугалась. И принялась искать работу.
Понятно, нашла, но Джинни пришлось оставлять дома. Запирать… ха!
Тот запор Конни был на минуту и шпильку!
Девушки общались, дружили, разговаривали обо всем на свете, делились девичьими секретами. Первая любовь, первые встречи, первые свидания…
Джинни так не могла, ее мать стерегла. А Конни уже в тринадцать лет рассталась с девичеством. Не просто так, конечно, за деньги.
Потом деньги кончились, а способ их заработать был уже известен. Так и покатилось по наклонной.
Конечно, Консепсьон считала не так, с ее слов все было иначе. Она пользовалась мужчинами, она получала от них все самое лучшее, она вела шикарную жизнь. Пока кто-то не заразил ее сифилисом. Но это потом, потом…
А в пятнадцать лет именно она дала совет подруге.
Джинни была влюблена в Вальдеса, наивно, по-детски, но была. И понимала, что ничего из ее любви не получится. Семью разбивать Серхио не будет. А если и разобьет… Джинни думала об этом. Но тут уже мозги ей вправила подруга, объяснив, что в таком случае будет большой и грязный скандал.
Со всех постов любимый мужчина полетит, бывшую семью не бросит, содержать будет, он ведь порядочный, так что ничего особо Джинни не выиграет. Проиграет разве что.
Еще и ее все грязью обольют.
Такое девушке нужно не было. Про любовь с поэтом в шалаше расскажите тем, кто с детства на золоте кушает. Кто пресытился довольством и достатком.
А когда нет ни первого, ни второго, когда вместо этого есть мать, которая мозг выгрызет… Джинни нужно было другое.
Мог ли Вальдес стать ее первым мужчиной?
Ну, если так хочется… Конни предлагала подруге и расстаться с девичеством за деньги, и сначала выйти замуж, а уж потом… того…
Джинни решила по-своему. Характер у нее все же был, как ни старалась матушка его задавить. И вот, она стала женщиной в объятиях любимого.
А потом и Веласкес подвернулся.
Да-да, именно оттуда.
Сначала он был клиентом у Конни. Та его первая заметила, но понимала – на шлюхе мужчина не женится. Да и ей замуж не хотелось. А вот подруге порадеть – почему нет? Подсказать, что и как делать, на какие кнопочки нажимать – это со всем ее удовольствием. И бедолага Самуэль Веласкес столкнулся с женщиной своей мечты.
Кто бы сомневался – он и влюбился, и женился.
Джинни его не любила, чего не было, того не было. Но в постели она соответствовала вкусам своего мужа, в обычной жизни тоже, а там и дети пошли. И все было бы у них хорошо, если бы не Наталия Марина Арандо.
- Гадина! - не сдержалась Мерседес.
Впрочем, Консепсьон только одобрительно кивнула.
- Еще какая гадина, не сомневайся. Мама тебе не рассказывала о своих родителях?
- О моем дедушке? – уточнила Мерседес, чтобы не произносить некоторые вещи вслух. – Или о том, кто такая моя бабушка, и откуда она взялась во дворце?
- Да. Мединцы… и краденая кровь. Сама понимаешь, та еще смесь получилась.
Мерседес кивнула.
- Хорошо, что у меня практически нет права на наследство.
- Ошибаешься.
- Что!?
Консепсьон довольно усмехнулась.
- А вот то! Есть документы, по которым ты – признанная. То есть твоя мать. И она получается хоть и не старшим ребенком, но определенные права у нее есть. Где-то в банке, или может, у этих… рыбозадых. Не знаю. Джинни тоже не знала, настолько мать ей не доверяла.
- Как она вообще такое доверила?
- А вот так, - Конни смотрела в стену. В памяти проплывал тот вечер, когда в дом влетела подруга. Влетела, почти упала, и потребовалась большая бутылка крепкого вина, чтобы ее отпоить. Потому Джинни и разоткровенничалась, что уж!
Конни не в чем было себя упрекнуть. Она была верной подругой почти до самого конца. И сейчас рассказывала тайны подруги не абы кому – ее дочери. Понимала, что некоторые вещи надо знать. Надо, если хочешь выжить.
Да, это был вечер.
И Джинни, растрепанная, растерянная, не знающая, куда бежать. Потому что мать заявилась к ним в дом. Требовать и угрожать.
И требовать – страшно сказать, ее детей!
Отдай то, чего дома не знаешь! Страшненькая это сказка, если что. Потому что Джинни не знала о королевской крови в своих венах. А потом…
- Мать сказала, она… она…
Отсекая слезы и сопли, получалось следующее. Это уж Консепсьон потом сообразила. Тогда-то она была ошарашена не меньше подруги.
В дом Веласкесов Наталия пришла не одна. Она пришла с мужчиной, который и выглядел, как аристократ, и говорил, как аристократ. Моложе самой Наталии, и явно не любовник. Хоть они что-то и пытались изображать, но Джинни все видела. Нет, любви там нет, и симпатии нет. Только деловые отношения.
Мать прямым текстом заявила Джинни, что она была против брака с купцом. Но если уж так случилось, пусть и купец приносит пользу. Знает ли он о происхождении супруги?
И ошалевшему Самуэлю были предъявлены доказательства связи Наталии Марины Арандо и его величества. И даже официальный документ, после которого Джинни могла бы претендовать на титул принцессы.
Пусть незаконной, но могла бы.
Джинни попросту ошалела. Она верила и в моряка, могла бы поверить в изнасилование, да во многое, но чтобы король!?
Невероятно!
Тем не менее, так случилось, и Веласкесу был предъявлен ультиматум. Или он работает, с кем скажут, зарабатывает деньги, и далее выдает замуж дочь с хорошим приданым. Так же – за кого прикажут.
Или…
Или – все.
Хотя Веласкес и так не сильно ломался, свою выгоду он чуял.
Дочь?
А что – дочь? Ну, и выйдет она замуж по сговору, в старых семьях дело обычное. С того момента Джинни и стерегла Мерседес в оба глаза, и на улицу выпускать перестала.
- Но это же…
- Да, этому разговору уж лет пять – шесть, - кивнула Консепсьон. – Может, и побольше… твой отец оказался достаточно жадным и глупым.
Мерседес засопела. Конни махнула рукой.
- Брось. Ты понимаешь, что я права. Он должен был хватать вас и удирать со всех ног, а вместо этого предпочел остаться. А твоя мать прекрасно понимала, что вас не пощадят. Но что бы она сделала с грудным ребенком на руках? Твои братья были совсем еще крошками. И… у них были такие же права, как и у тебя. Думаешь, они будут кому нужны?
- Меня пытались похитить. Их – убить.
- Вот. Джинни это понимала, и боялась. Но сделать толком ничего не могла. Я купила на ее имя домик в другом городе. Я клала деньги в банк… что-то ей удавалось утаить. Особенно, когда твой отец развернулся во всю ширь, денег он не жалел. Документы в сейфе, в банке, ключ в тумбочке. Я тебе потом отдам, как уходить будешь.
- Спасибо.
- Мало ли что. Джин планировала бежать после разговора со своей мамашей. Про короля – это старая гадина твоему отцу озвучила. А потом Джинни поехала к ней домой и устроила скандал. И орала, что мамаша вас невесть во что втягивает… так та засмеялась, и сказала, что поздно. Вообще поздно. И показала ей чешую. Понимаешь, о чем я?
Мерседес понимала.
- Да.
- Джинни хотела в монастырь обратиться, хотела в полицию пойти – сама понимаешь, после такого оставалось только в омут головой. Мединцев уничтожали. Ее бы тоже. И вас…
Конни помнила, как рыдала подруга. Как едва головой об стену не билась, проклинала судьбу, мать, отца… они наворотили - и все это обрушилось на ее несчастную семью. Да лучше б она в бордель ушла!!! Сифилис - и то лучше, чем такое! Там хоть просто подохнешь, а тут и сама на тот свет, и близких за собой утянешь, и ТАМ покоя не дадут. Если для мединцев вообще есть тот самый свет.
- Мой отец не знал об этом?
- Нет. Об этом – нет. Его просто поманили золотом. А когда твоя мать увидела украшения безумной королевы, поняла, что надо бежать. И побыстрее…
- Королевские украшения. Да. Она не говорила, откуда они у моего отца?
- Их дали специально. Для тебя.
- Для меня!?
- Да. Скоро тебе предстояло доказывать свое право на престол, Джинни говорила, это преподнесли бы, как подарок твоей бабке.
- Почему тогда не хранили все у нее?
- Настолько она не знала. Там не все украшения были, только часть. Ты знала, что твоя мать интересовалась историей? Интересуется… демоны!
- Н-нет.
- Никто не знал. Джинни была интересна история, но не просто так, а применительно к судьбам людей. В том числе и судьба безумной королевы… у ее мужа были любовницы, чуть не каждый день новые, а она рыдала над гробом… Джинни рассказывала. Неважно. Сейчас это неважно. Джинни поняла, что надо бежать, и украла побрякушки.
- ЧТО!?
- Они тоже в сейфе. Можешь забрать, если пожелаешь.
Мерче аж передернулась. Прикасаться к ЭТИМ украшениям? Ювелирное дело ей нравилось, но есть вещи, которые она бы в руки не взяла, хоть их бриллиантами обсыпь. Мерзкая у них история.
- Не хочу. Гадость!
- Вот и она не хотела. Но Джин понимала, что нужны будут деньги, что трое детей - это расходы…ей нужно было еще буквально пару дней – и вы бы уехали. Мне должны были принести документы для вас.
- Она не успела?
- Не успела.
Мерседес уронила лицо в ладони. Теперь ей было многое понятно.
Херардо погладил ее по волосам. И вдруг увидел, как Конни подмигнула ему.
- Вы, тан, смотрю, девочкой интересуетесь?
В другую минуту Херардо ответил бы резко. Но сейчас…
- Это важно?
- Очень. Неуж сами не поняли? Для Мерче сейчас один из выходов – замуж.
Мало кто мог похвастаться, что видел эпатированного тана Мальдонадо. Но – вот сейчас у него даже рот открылся.
- А… э…
А больше-то и сказать было нечего. Что тут скажешь?
Глава 8
Не наследник.
Не первый сын.
Даже не второй – вообще племянник. И никаких шансов занять трон.
Его высочество Рамон Рикардо мечтал о власти, грезил властью, жил ей и дышал. И как это обычно бывает – без взаимности.
Мечтающим о богатстве приходится жить в нищете, мечтающим о власти – в безвестности, а те, кто грезят о любви, обязательно в такое вляпаются, что потом не отмоешься.
Судьба такая.
Закон подлости, называется.
Его высочество Рамон Рикардо мечтал о власти с тех пор, как себя помнил. Сначала… его отец был младшим братом, но Рамон-то родился раньше, чем Хоселиус! И потом еще…
А вы так уверены, что Хоселиус Аурелио –сын Аурелио Августина? Стопроцентно?
Если учесть, какие слухи ходили о ее величестве и некоем молодом человеке из Валенсуэла? Вот точно-точно? Поклянетесь?
То-то и оно.
Если бы пресеклась линия Августина Аурелио, наследование перешло бы к младшему брату. И к его детям.
К Рикардо!
Хочу-хочу-хочу!!!
Не дают!
Отец умер, потом королева… А вот Хоселиус остался. И даже двоих детей нарожал! Тьфу, идиоты!
Бернардо еще так себе, а Ингасио вообще дурачок блаженный, о чем только думает – непонятно! Но уж точно не о власти!
Вот Рамон Рикардо точно знал, что бы он сделал, стань королем.
Первое – назначил бы на все посты своих детей. Второе – поднял налоги. Потом еще хорошие браки заключил, границы расширил, повоевать можно… а чего Орталия?
Что из этого сделал его брат? Да ничего!
Августин Аурелио тупо сидел на троне.
Вот сидел и сидел, и ничего в Астилии не менялось долгими годами. Десятилетиями.
Мысль о том, что для этого как бы не больше сил надо, чем для всяких перемен, мужчине в голову не приходила. Реформы ж!
Движение!
Если государство не развивается, начинается стагнация и откат назад. И деградация, понятно.
Сколько кораблей было при прадедушке? А сколько у Астилии сейчас?
Пушек, крепостей, солдат… да много чего припомнить можно! И во всем этом виноват дядя! Ах, сколько раз ему Рамон Рикардо намекал на пост канцлера! Сколько раз помогал, давал умные советы, поддерживал, занимался теми делами, от которых шарахался Хоселиус Аурелио!
И дядя ведь его хвалил!
Хосе ругал, а Рамона хвалил, и сколько раз говорил, что будь у него такой сын… и ничего, НИЧЕГО не менялось!
Инициативы клались «под сукно», подготовленные Рамоном проекты законов забалтывались и уходили в никуда, а Хоселиус оставался наследником трона. Хотя сколько раз говорил дядя, что Рамон Рикардо был бы лучшим наследником!
И – пустота!
Слова, слова, только слова – и никаких дел!
Что ж!
Хоселиус собирается короноваться, но удастся ли ему это?
Посмотрим. И кто будет лучшим королем – тоже.
Рамон Рикардо точно знал одно. Чтобы стать хорошим королем, надо занять это место после плохого. Вот тогда тебя будут любить и ценить. А кто может быть хуже, чем безвольный и туповатый кузен? Разве, что его детки?
Надо просто немного развернуть события в свою пользу, и Рамон с этим справится. Мужчина потер руки и достал из ящика стола большую шкатулку.
Они уже рядом со столицей.
Время действовать. пришло…
***
Эва Мария Вильялобос пришла в себя одним рывком. И ничего не увидела.
И никого.
Ничего не болело, ничего не…
Что случилось!?
Она просто ничего не помнила о последних нескольких… сколько времени она была без сознания?
