- Амадо.
- Тан Амадо, - согласился Бернардо на предложение дружбы. Не чувствовал он себя таким уж принцем крови, чтобы нос драть. Понимал, что наследник престола, но…
Поди, поживи под властью полусумасшедшего деда! Поневоле лишняя спесь улетучится. Дед к ним относился, как к наследникам второго сорта, то приближал, от отдалял, двор колебался…
Бернардо привык, что он не такая уж значительная фигура, научился находить себе союзников и ценить тех, кто хорошо к нему относится. Вот, как Амадо. Сразу видно, что ничего ему от Бернардо не нужно. Человек работает, ему нужно сделать все хорошо и грамотно. А Бернардо тут побочный эффект. Есть он – хорошо. Нет – значит, нет. Более того, Амадо так же помогал бы любому человеку. И защищал любого.
Его высочество это видел отчетливо. Научишься тут разбираться в людях.
И уже решил, что с Амадо он будет поддерживать хорошие отношения. Очень интересный человек. Следователь, из семьи некромантов, будущая жена – маг… как с таким не подружиться? Пригодится в дальнейшем.
Бернардо не забывал, что ему предстоит править после отца. И уже сейчас хотел собирать себе команду, вникать в государственные дела… нет-нет, торопить власть он не собирался. Или перехватывать ее у отца. А вот помочь…
Своего отца Бернардо тоже оценивал здраво. Сейчас Хоселиус радуется власти, но потом она ему станет в тягость. Слишком уж дед подавил отца. Так что помощь ему будет не лишняя…
- И пять братьев, - подвел итог размышлениям принца брат Дуардо. – Брат Жозе, головой отвечаешь.
- Да, брат Дуардо.
- Фи?
- Давайте быков?
Брату достаточно было только рукой махнуть.
Монахи - не допускать же на берег посторонних - потянули к Феоле стреноженных быков. Животные идти не хотели, тянулись плохо, мычали и упирались. Хорошо хоть вырваться не могли, ноги у них спутаны были качественно. Но и поди, потяни такую махину.
Феола махнула рукой, и направилась к ним сама.
Топорик в ее руках казался обычной, ничем не примечательной палкой.
Всем. Кроме Сесара, который наблюдал это со стороны моря и Хавьера, который отлично видел его иным зрением.
Простая палка?
Да ему бы лучше войско зомби во главе с парочкой личей, чем вот ЭТО. Тогда еще будет шанс уцелеть.
Феола практически ничего не делала – в видимом людям спектре.
Она просто подходила к быкам, которых держали монахи (забойщиков решили не приглашать, если что – сами справимся) и дотрагивалась своим жутковатым инструментом между рогов каждого.
И бык падал.
Падал на колени, старел, иссыхал, рассыпался прахом – не слишком быстро, за пару-тройку минут, но вполне уверенно.
Люди с трудом сдерживали животных, которые если и не видели, то ощущали, что происходит с их товарищами.
И только Сесар с Хавьером понимали, ЧТО именно происходит.
Они видели, как жуткая палка просто сосет жизнь из животных, как насыщается, как начинает сиять – на ином плане зрения, ярко, словно солнце, словно Феола отломила один из лучей и держит его в руке.
Жуткая палка пила чужие жизни.
И маги понимали, почему так. Почему именно так.
Феола могла бы и сама все это сделать. Сама напитаться чужой силой. Сама выплеснуть ее в пространство в том или ином действии. Но…
Лучше так не поступать.
Маг должен брать силу извне, но вампиризм – это страшновато.
Раз выпил чужую силу, два - и ты уже не можешь ничего другого. Словно у тебя каналы перестраиваются. Они уже не улавливают магический фон мира, они уже могут только высасывать кого-то, и если не пить чужую силу, они будут иссыхать. А с ними погибнет и маг.
Истории о вампирах, они не просто так придуманы. Кровь – это тоже сила, и с кровью ее пить удобнее. И жить можно, пока ты ее выпиваешь. А можно и не жить…
Не-жить.
У каждого есть какой-то порог, через который переходить не стоит. Сесар точно знал, что и у него такое есть. Не слишком высокое, как и у всех мединцев. Недаром же, Рамон делал все не сам, он обращался к магии ритуалов. Хотя казалось бы, что проще? Проведи жертвоприношение, возьми силу гибнущих – и сам открывай дорогу божеству. Ты-то не ошибешься, не дрогнешь.
Но что будет толку, если сразу же после проведенного ритуала, ты погибнешь? Или станешь вот таким вампиром?
Если бы Феола все делала сама, она бы давно перешагнула порог, давно бы стала нежитью. Но Феола пользовалась топориком в своих руках.
Он впитывал силу. Он сдерживал ее внутри. Он сиял так, что глазам было больно.
А вот шаманка оставалась словно бы и не при чем. И не в ее руках рвалась на волю ожившая золотая мощь. Не она забирала чужую жизненную силу. Она просто ее контролировала.
Так, наверное, шаманы древности и открывали дорогу желающим уйти. Не своими силами, чужими, но с помощью своих жутковатых инструментов.
Топорик – это лишь форма. А важно содержание. Важно, сколько силы он сможет вместить.
Чуть больше – и что случится?
Вырвется ли сила наружу, уничтожая тех, кто будет рядом? Или вольется в Феолу, уничтожая только ее? Или рассеется в пространстве?
На этот вопрос Сесар ответа не получил. Феола отлично знала свои пределы. Адэхи не зря воспитывал ученицу, и подзатыльниками, и розгами в том числе. И день за днем выбивал из девушки лишнюю самонадеянность.
Можешь ты справиться с сотней?
Не бери на себя сто десять воинов, найди помощников, которые добьют оставшуюся десятку. Только так!
Не враги губят магов! С этим прекрасно справляется излишняя самонадеянность!
Монахи хмуро смотрели на девушку. Им не нравилось происходящее, но, с другой стороны, им и некромантия не нравится. А там тоже жертвоприношения, только менее крупные.
Да-да, и такое бывает.
Когда маг себе режет руку и что-то делает со своей кровью, когда приносит в жертву петуха или быка… такая уж это область магии.
Шаманизм, видимо, тоже.
Ничего.
Церковь будет благожелательно за всем наблюдать и контролировать. Исключительно ради блага самого человека, так-то.
- Это все? – поинтересовался брат Дуардо, когда последний бык рассыпался прахом, коротко всхрипывая от боли и ужаса.
Феола повернулась к брату, и тот даже отшатнулся на секунду.
Контроль силы давался шаманке нелегко. Лицо белое, губа прикушена, по подбородку кровь течет, в глазах сосуды полопались.
- Почти, - прохрипела Феола. – Идемте.
- Куда?
Феола выдохнула – и шагнула к морю. В море. Скорее, открыть дорогу, рассеять хотя бы часть силы… тяжело пить, тяжело контролировать, тяжело… сама по себе, без топорика, она и вовсе бы с таким объемом не справилась. Может, и никогда не справится.
Она не знала, но в эту секунду Сесар травленной акулой метнулся в море. Он плыл с такой скоростью, что за ним оставался пенный след.
Он видел людей.
Он опознал и некроманта, и человека, который его пугал. И то, что это оказалась девушка, ничего не меняло.
Шаман…
Существо, которого мединцы боялись, пуще огня.
И рядом с Дареей? Не надо быть пророком, чтобы понять – это не к добру. Вот ни капельки! Ни искорки добра от этого не будет!
Рамон – идиот!
Надо было эту чешуйчатую дуру прибить сразу, а не тащить с собой. И тем более, не оставлять потом без присмотра.
Женщины!
Сесар отлично знал, что они способны на все. Просто по глупости своей, потому, что это – женщины. Нужны они для производства потомства, но не более того. Слишком уж они… непредсказуемы. Вот, Дарея и выкинула номер!
Но как, КАК она познакомилась с этим существом?
Почему ее не убили сразу?
Что она пообещала?!
И самое главное – что ему-то теперь делать?
Сесар подумал пару минут. Если рассуждать логически… Дарея плюс это существо в одном месте не сулили Рамону ничего хорошего. Сначала Дарея просит Рамона позаботиться о ее близких, потом он отказывает, она сбегает.
И Сесар видит ее в компании монахов, некроманта и шамана.
У кого-то есть сомнения? Кто-то не может сложить два и два? Так складывайте один и один! Не помог Рамон? Дарея отправилась к врагам. А уж что она им пообещала… тоже несложно догадаться! Очень это по-бабски!
Ах, он меня обидел! Не оценил, не помог… голову ему оторвать!
Сама не справлюсь? Так найду, кого попросить!
Сесар не зря наблюдал за людьми. И выводы сделал тоже правильные. И дальше… что он может сделать? Предупредить Рамона?
Простите, своя чешуя ближе к телу! И точно дороже! А если он сейчас использует магию, его обязательно почувствуют. Вот, как он – ЭТУ. Как некроманта.
Сейчас-то его вода защищает, но если он начнет колдовать, и вода не поможет. Так что… без него! Сесар будет спасать свою шкуру. Не просто так, нет. Он отправится к союзникам.
Если Рамон справится и отразит нападение (что оно будет, Сесар даже не сомневался) то Сесар ищет Дарею. А еще лучше – направился за помощью к союзникам.
Если не отразит….
Сесар уцелеет. А дальше будет видно, что и как. Но помереть вместе со всеми во славу Владычицы Синэри Сесару не хотелось. Совершенно.
Лучше он поживет.
А призыв…
И без него прекрасно справятся. Наверное.
И мужчина поплыл еще быстрее, стараясь не взывать к стихии.
Жить хотелось…
Феола сосредоточилась.
А потом медленно коснулась воды ритуальным топориком.
Мать-вода. Ты питаешь все живое на земле, ты прародительница наша, капля тебя есть даже в камне. Помоги нам! Дай дорогу…
Шаману достаточно только попросить.
Вода медленно расступалась, образуя нечто вроде коридора. Дарея посмотрела на него, потом скользнула в воду, поплыла – и коридор развернулся за ней.
- Идите, - шепнула Феола. – Слишком долго я его не продержу.
Мать-вода, помоги…
Первым в воду шагнул брат Дуардо, за ним Хавьер… словно по ковру идешь. Мягкому такому, пружинистому. Он чуть прогибается под ногами, не сильно, почти не ощутимо, а потом вдруг осознаешь, что идешь-то ты под водой.
А дышишь как раньше.
И рыбки вокруг проплывают в полном обалдении, тычутся любопытными глуповатыми мордочками в стенки коридора.
И под ногами что-то темное – не разглядеть. Водоросли, кораллы, камни?
Высоко, знаете ли. То есть глубоко.
Дарея плывет почти рядом с поверхностью, может, метра три или четыре глубины. И коридор следует за ней.
Феола идет последней.
Брат Хулио хотел помочь, поддержать ее, пойти замыкающим, но Фи качнула головой.
Впереди коридор идет ЗА Дареей.
А вот замыкать его должна она. Чтобы не сократился. А то ведь она не сможет остановиться, вернуться, помочь тонущему человеку… просто не хватит сил! Она не Адэхи!
Тот бы смог, а вот Фи… она еще маленькая. И в силу не вошла. Вот родит ребенка, а лучше – трех, тогда уже женскую силу наберет. А с возрастом ее и еще прибудет.
Объяснять сейчас все это она не стала. Так что брат Хулио шел перед ней и оглядывался. Чтобы успеть подхватить, чтобы помочь… и с ужасом видел то, чего не могли заметить остальные.
Море выпускало из стен короткие водяные щупы.
Море поддерживало Феолу, ласково касалось ее лица, губ, гладило волосы, обвивало на долю секунды руки и отпускало.
Море шептало, манило, звало к себе. Море обещало покой.
Море принимало Феолу, словно родную дочь. И уговаривало.
Что может быть хорошего на суше?
Там сухо, там пыльно, грязно… иди ко мне, слейся со стихией, стань частью меня…
Я заплету твои волосы в косу и перевью их водорослями, украшу руки кораллами и жемчугом, ты станешь легким и свободным духом воды…
Что тебе до этих людей и до этой земли? Ты дитя стихии, ты можешь принадлежать кому пожелаешь. Так останься со мной! Я буду баюкать тебя на волнах и шептать тебе колыбельные. Ты увидишь много такого, что недоступно этим глупым людям. Зачем они тебе?
Зачем?
Феола стискивала топорик, до крови прикусывала губы - и держалась.
Держалась, что есть сил. Потому что могла ответить морю одним словом.
Амадо.
Она не могла и не хотела рисковать своей жизнью, потому что именно Амадо был ее любовью, ее якорем, ее душой. Лучиком света, к которому она потянется из любой бездны.
И шепот моря терял свою привлекательность.
Что счастья в бесконечном мире, если там не будет самого дорогого тебе человека? Того, с кем хочется разделить и мир, и вечность?
Амадо…
Море шипело и негодовало.
Оно чувствовало настроение шамана, оно было возмущено.
Если шаману так нужен этот человек, море заберет и его… он не сможет стать духом моря? Не сможет жить в воде? Это его проблемы! Зато он будет у шамана….
Амадо Риалону повезло, что его не было рядом.
А еще – что вся группа захвата двигалась в толще воды. А та, как известно, не дает ничего почувствовать.
Вода же…
Сесар ощутил Феолу, потому что та двигалась по суше, двигалась к Дарее. Да и сама Дарея, кстати, уже вышла из воды и сидела на берегу. Не у костра – чешуя пересыхала, но рядом. А когда ей еще выдастся случай познакомиться с настоящим принцем? Еще и поговорить?
Интересно же!
А в воде было бы намного сложнее. Даже магу воды.
А уж Рамону, который был полностью занят подготовкой к ритуалу, и ничего не видел и не слышал за своим гневом…
Рамон так ничего и не заметил. Он готовил пентаграмму, он проверял насколько крепко связаны жертвы – нарушений в ритуале быть не должно, а жертва, которая бегает и вопит, за которой гоняться приходится… нет, это точно неправильно. Он даже про Дарею ненадолго забыл.
А потом ему напомнили.
- Вот она, – Дарея смотрела на пещеру с легким отвращением. Понятно, место не виновато, что в нем разная сволочь обосновалась, но для Дареи это было место ее боли, ее предательства.
И Рамон ее предал, и она его, если так поглядеть… больно!
Феола коснулась ее щупальца.
- Дари, не время раскисать. Где они?
- Там, - щупальце указало налево. – Да вот, слышно же…
Из коридора доносился медленный речитатив. Рамон уже начал подготовку к ритуалу.
Монахи переглянулись.
- Ловушки есть? – быстро спросил брат Дуардо.
Дарея развела щупальцами. Вот тут она ничего не могла сказать. Ловушки? Арбалеты? Что-то еще? Она просто не знает. Она отсюда слишком быстро сбежала.
Впрочем, монахи и сами справились.
Хавьер чуть развел руки, посылая вперед волну леденящего холода.
- Ничего нет.
- Я тоже не чувствую, - кивнул брат Дуардо. – Если что и сделано, то без магии.
Феола опустилась на колено, приложила ладонь к камню – и на секунду замерла. Только в глазах заметались золотые искорки. Словно рой светлячков взлетел.
- Камень молчит. С ним ничего не делали.
- Идем. Боевой порядок, - скомандовал брат Дуардо. – Маги в центре. Тан, Фи, когда окажется на месте – не путайтесь у нас под ногами. Бейте из-под прикрытия.
Феола молча кивнула, и поудобнее перехватила топорик. Будем честны, в бою она пока не бывала. Толку от нее будет мало. Но – хоть как помочь. Она вообще думала – упадет. Но пока держится – она поможет. Хоть чем. Хоть как.
Монахи медленно направились в коридор. Самой последней скользнула Дарея.
Рамон…
Девушке было больно.
Она предает любимого мужчину. И пусть Рамон ее не любит, пусть он легко бы бросил ее под ноги Синэри Ярадан, пусть он наплевал на ее родных и ее интересы…. Дело же не в нем! Это она его предала! Это с ее руки в святая святых пришли враги.
Но и поступить иначе она не может.
Мама, Элли…
Больно. И так – и этак больно. Есть ли правильный вариант? Предать мужчину, которому она не нужна, или предать родных, которые ее любят, которые ее до конца защищали?
Нет ответа. Только боль разрастается, обвивает, сдавливает чешуйчатыми кольцами сердечко. Кто сказал, что мединцы не умеют любить?
- Тан Амадо, - согласился Бернардо на предложение дружбы. Не чувствовал он себя таким уж принцем крови, чтобы нос драть. Понимал, что наследник престола, но…
Поди, поживи под властью полусумасшедшего деда! Поневоле лишняя спесь улетучится. Дед к ним относился, как к наследникам второго сорта, то приближал, от отдалял, двор колебался…
Бернардо привык, что он не такая уж значительная фигура, научился находить себе союзников и ценить тех, кто хорошо к нему относится. Вот, как Амадо. Сразу видно, что ничего ему от Бернардо не нужно. Человек работает, ему нужно сделать все хорошо и грамотно. А Бернардо тут побочный эффект. Есть он – хорошо. Нет – значит, нет. Более того, Амадо так же помогал бы любому человеку. И защищал любого.
Его высочество это видел отчетливо. Научишься тут разбираться в людях.
И уже решил, что с Амадо он будет поддерживать хорошие отношения. Очень интересный человек. Следователь, из семьи некромантов, будущая жена – маг… как с таким не подружиться? Пригодится в дальнейшем.
Бернардо не забывал, что ему предстоит править после отца. И уже сейчас хотел собирать себе команду, вникать в государственные дела… нет-нет, торопить власть он не собирался. Или перехватывать ее у отца. А вот помочь…
Своего отца Бернардо тоже оценивал здраво. Сейчас Хоселиус радуется власти, но потом она ему станет в тягость. Слишком уж дед подавил отца. Так что помощь ему будет не лишняя…
- И пять братьев, - подвел итог размышлениям принца брат Дуардо. – Брат Жозе, головой отвечаешь.
- Да, брат Дуардо.
- Фи?
- Давайте быков?
Брату достаточно было только рукой махнуть.
Монахи - не допускать же на берег посторонних - потянули к Феоле стреноженных быков. Животные идти не хотели, тянулись плохо, мычали и упирались. Хорошо хоть вырваться не могли, ноги у них спутаны были качественно. Но и поди, потяни такую махину.
Феола махнула рукой, и направилась к ним сама.
Топорик в ее руках казался обычной, ничем не примечательной палкой.
Всем. Кроме Сесара, который наблюдал это со стороны моря и Хавьера, который отлично видел его иным зрением.
Простая палка?
Да ему бы лучше войско зомби во главе с парочкой личей, чем вот ЭТО. Тогда еще будет шанс уцелеть.
Феола практически ничего не делала – в видимом людям спектре.
Она просто подходила к быкам, которых держали монахи (забойщиков решили не приглашать, если что – сами справимся) и дотрагивалась своим жутковатым инструментом между рогов каждого.
И бык падал.
Падал на колени, старел, иссыхал, рассыпался прахом – не слишком быстро, за пару-тройку минут, но вполне уверенно.
Люди с трудом сдерживали животных, которые если и не видели, то ощущали, что происходит с их товарищами.
И только Сесар с Хавьером понимали, ЧТО именно происходит.
Они видели, как жуткая палка просто сосет жизнь из животных, как насыщается, как начинает сиять – на ином плане зрения, ярко, словно солнце, словно Феола отломила один из лучей и держит его в руке.
Жуткая палка пила чужие жизни.
И маги понимали, почему так. Почему именно так.
Феола могла бы и сама все это сделать. Сама напитаться чужой силой. Сама выплеснуть ее в пространство в том или ином действии. Но…
Лучше так не поступать.
Маг должен брать силу извне, но вампиризм – это страшновато.
Раз выпил чужую силу, два - и ты уже не можешь ничего другого. Словно у тебя каналы перестраиваются. Они уже не улавливают магический фон мира, они уже могут только высасывать кого-то, и если не пить чужую силу, они будут иссыхать. А с ними погибнет и маг.
Истории о вампирах, они не просто так придуманы. Кровь – это тоже сила, и с кровью ее пить удобнее. И жить можно, пока ты ее выпиваешь. А можно и не жить…
Не-жить.
У каждого есть какой-то порог, через который переходить не стоит. Сесар точно знал, что и у него такое есть. Не слишком высокое, как и у всех мединцев. Недаром же, Рамон делал все не сам, он обращался к магии ритуалов. Хотя казалось бы, что проще? Проведи жертвоприношение, возьми силу гибнущих – и сам открывай дорогу божеству. Ты-то не ошибешься, не дрогнешь.
Но что будет толку, если сразу же после проведенного ритуала, ты погибнешь? Или станешь вот таким вампиром?
Если бы Феола все делала сама, она бы давно перешагнула порог, давно бы стала нежитью. Но Феола пользовалась топориком в своих руках.
Он впитывал силу. Он сдерживал ее внутри. Он сиял так, что глазам было больно.
А вот шаманка оставалась словно бы и не при чем. И не в ее руках рвалась на волю ожившая золотая мощь. Не она забирала чужую жизненную силу. Она просто ее контролировала.
Так, наверное, шаманы древности и открывали дорогу желающим уйти. Не своими силами, чужими, но с помощью своих жутковатых инструментов.
Топорик – это лишь форма. А важно содержание. Важно, сколько силы он сможет вместить.
Чуть больше – и что случится?
Вырвется ли сила наружу, уничтожая тех, кто будет рядом? Или вольется в Феолу, уничтожая только ее? Или рассеется в пространстве?
На этот вопрос Сесар ответа не получил. Феола отлично знала свои пределы. Адэхи не зря воспитывал ученицу, и подзатыльниками, и розгами в том числе. И день за днем выбивал из девушки лишнюю самонадеянность.
Можешь ты справиться с сотней?
Не бери на себя сто десять воинов, найди помощников, которые добьют оставшуюся десятку. Только так!
Не враги губят магов! С этим прекрасно справляется излишняя самонадеянность!
Монахи хмуро смотрели на девушку. Им не нравилось происходящее, но, с другой стороны, им и некромантия не нравится. А там тоже жертвоприношения, только менее крупные.
Да-да, и такое бывает.
Когда маг себе режет руку и что-то делает со своей кровью, когда приносит в жертву петуха или быка… такая уж это область магии.
Шаманизм, видимо, тоже.
Ничего.
Церковь будет благожелательно за всем наблюдать и контролировать. Исключительно ради блага самого человека, так-то.
- Это все? – поинтересовался брат Дуардо, когда последний бык рассыпался прахом, коротко всхрипывая от боли и ужаса.
Феола повернулась к брату, и тот даже отшатнулся на секунду.
Контроль силы давался шаманке нелегко. Лицо белое, губа прикушена, по подбородку кровь течет, в глазах сосуды полопались.
- Почти, - прохрипела Феола. – Идемте.
- Куда?
Феола выдохнула – и шагнула к морю. В море. Скорее, открыть дорогу, рассеять хотя бы часть силы… тяжело пить, тяжело контролировать, тяжело… сама по себе, без топорика, она и вовсе бы с таким объемом не справилась. Может, и никогда не справится.
Она не знала, но в эту секунду Сесар травленной акулой метнулся в море. Он плыл с такой скоростью, что за ним оставался пенный след.
Он видел людей.
Он опознал и некроманта, и человека, который его пугал. И то, что это оказалась девушка, ничего не меняло.
Шаман…
Существо, которого мединцы боялись, пуще огня.
И рядом с Дареей? Не надо быть пророком, чтобы понять – это не к добру. Вот ни капельки! Ни искорки добра от этого не будет!
Рамон – идиот!
Надо было эту чешуйчатую дуру прибить сразу, а не тащить с собой. И тем более, не оставлять потом без присмотра.
Женщины!
Сесар отлично знал, что они способны на все. Просто по глупости своей, потому, что это – женщины. Нужны они для производства потомства, но не более того. Слишком уж они… непредсказуемы. Вот, Дарея и выкинула номер!
Но как, КАК она познакомилась с этим существом?
Почему ее не убили сразу?
Что она пообещала?!
И самое главное – что ему-то теперь делать?
Сесар подумал пару минут. Если рассуждать логически… Дарея плюс это существо в одном месте не сулили Рамону ничего хорошего. Сначала Дарея просит Рамона позаботиться о ее близких, потом он отказывает, она сбегает.
И Сесар видит ее в компании монахов, некроманта и шамана.
У кого-то есть сомнения? Кто-то не может сложить два и два? Так складывайте один и один! Не помог Рамон? Дарея отправилась к врагам. А уж что она им пообещала… тоже несложно догадаться! Очень это по-бабски!
Ах, он меня обидел! Не оценил, не помог… голову ему оторвать!
Сама не справлюсь? Так найду, кого попросить!
Сесар не зря наблюдал за людьми. И выводы сделал тоже правильные. И дальше… что он может сделать? Предупредить Рамона?
Простите, своя чешуя ближе к телу! И точно дороже! А если он сейчас использует магию, его обязательно почувствуют. Вот, как он – ЭТУ. Как некроманта.
Сейчас-то его вода защищает, но если он начнет колдовать, и вода не поможет. Так что… без него! Сесар будет спасать свою шкуру. Не просто так, нет. Он отправится к союзникам.
Если Рамон справится и отразит нападение (что оно будет, Сесар даже не сомневался) то Сесар ищет Дарею. А еще лучше – направился за помощью к союзникам.
Если не отразит….
Сесар уцелеет. А дальше будет видно, что и как. Но помереть вместе со всеми во славу Владычицы Синэри Сесару не хотелось. Совершенно.
Лучше он поживет.
А призыв…
И без него прекрасно справятся. Наверное.
И мужчина поплыл еще быстрее, стараясь не взывать к стихии.
Жить хотелось…
***
Феола сосредоточилась.
А потом медленно коснулась воды ритуальным топориком.
Мать-вода. Ты питаешь все живое на земле, ты прародительница наша, капля тебя есть даже в камне. Помоги нам! Дай дорогу…
Шаману достаточно только попросить.
Вода медленно расступалась, образуя нечто вроде коридора. Дарея посмотрела на него, потом скользнула в воду, поплыла – и коридор развернулся за ней.
- Идите, - шепнула Феола. – Слишком долго я его не продержу.
Мать-вода, помоги…
Первым в воду шагнул брат Дуардо, за ним Хавьер… словно по ковру идешь. Мягкому такому, пружинистому. Он чуть прогибается под ногами, не сильно, почти не ощутимо, а потом вдруг осознаешь, что идешь-то ты под водой.
А дышишь как раньше.
И рыбки вокруг проплывают в полном обалдении, тычутся любопытными глуповатыми мордочками в стенки коридора.
И под ногами что-то темное – не разглядеть. Водоросли, кораллы, камни?
Высоко, знаете ли. То есть глубоко.
Дарея плывет почти рядом с поверхностью, может, метра три или четыре глубины. И коридор следует за ней.
Феола идет последней.
Брат Хулио хотел помочь, поддержать ее, пойти замыкающим, но Фи качнула головой.
Впереди коридор идет ЗА Дареей.
А вот замыкать его должна она. Чтобы не сократился. А то ведь она не сможет остановиться, вернуться, помочь тонущему человеку… просто не хватит сил! Она не Адэхи!
Тот бы смог, а вот Фи… она еще маленькая. И в силу не вошла. Вот родит ребенка, а лучше – трех, тогда уже женскую силу наберет. А с возрастом ее и еще прибудет.
Объяснять сейчас все это она не стала. Так что брат Хулио шел перед ней и оглядывался. Чтобы успеть подхватить, чтобы помочь… и с ужасом видел то, чего не могли заметить остальные.
Море выпускало из стен короткие водяные щупы.
Море поддерживало Феолу, ласково касалось ее лица, губ, гладило волосы, обвивало на долю секунды руки и отпускало.
Море шептало, манило, звало к себе. Море обещало покой.
Море принимало Феолу, словно родную дочь. И уговаривало.
Что может быть хорошего на суше?
Там сухо, там пыльно, грязно… иди ко мне, слейся со стихией, стань частью меня…
Я заплету твои волосы в косу и перевью их водорослями, украшу руки кораллами и жемчугом, ты станешь легким и свободным духом воды…
Что тебе до этих людей и до этой земли? Ты дитя стихии, ты можешь принадлежать кому пожелаешь. Так останься со мной! Я буду баюкать тебя на волнах и шептать тебе колыбельные. Ты увидишь много такого, что недоступно этим глупым людям. Зачем они тебе?
Зачем?
Феола стискивала топорик, до крови прикусывала губы - и держалась.
Держалась, что есть сил. Потому что могла ответить морю одним словом.
Амадо.
Она не могла и не хотела рисковать своей жизнью, потому что именно Амадо был ее любовью, ее якорем, ее душой. Лучиком света, к которому она потянется из любой бездны.
И шепот моря терял свою привлекательность.
Что счастья в бесконечном мире, если там не будет самого дорогого тебе человека? Того, с кем хочется разделить и мир, и вечность?
Амадо…
Море шипело и негодовало.
Оно чувствовало настроение шамана, оно было возмущено.
Если шаману так нужен этот человек, море заберет и его… он не сможет стать духом моря? Не сможет жить в воде? Это его проблемы! Зато он будет у шамана….
Амадо Риалону повезло, что его не было рядом.
А еще – что вся группа захвата двигалась в толще воды. А та, как известно, не дает ничего почувствовать.
Вода же…
Сесар ощутил Феолу, потому что та двигалась по суше, двигалась к Дарее. Да и сама Дарея, кстати, уже вышла из воды и сидела на берегу. Не у костра – чешуя пересыхала, но рядом. А когда ей еще выдастся случай познакомиться с настоящим принцем? Еще и поговорить?
Интересно же!
А в воде было бы намного сложнее. Даже магу воды.
А уж Рамону, который был полностью занят подготовкой к ритуалу, и ничего не видел и не слышал за своим гневом…
Рамон так ничего и не заметил. Он готовил пентаграмму, он проверял насколько крепко связаны жертвы – нарушений в ритуале быть не должно, а жертва, которая бегает и вопит, за которой гоняться приходится… нет, это точно неправильно. Он даже про Дарею ненадолго забыл.
А потом ему напомнили.
***
- Вот она, – Дарея смотрела на пещеру с легким отвращением. Понятно, место не виновато, что в нем разная сволочь обосновалась, но для Дареи это было место ее боли, ее предательства.
И Рамон ее предал, и она его, если так поглядеть… больно!
Феола коснулась ее щупальца.
- Дари, не время раскисать. Где они?
- Там, - щупальце указало налево. – Да вот, слышно же…
Из коридора доносился медленный речитатив. Рамон уже начал подготовку к ритуалу.
Монахи переглянулись.
- Ловушки есть? – быстро спросил брат Дуардо.
Дарея развела щупальцами. Вот тут она ничего не могла сказать. Ловушки? Арбалеты? Что-то еще? Она просто не знает. Она отсюда слишком быстро сбежала.
Впрочем, монахи и сами справились.
Хавьер чуть развел руки, посылая вперед волну леденящего холода.
- Ничего нет.
- Я тоже не чувствую, - кивнул брат Дуардо. – Если что и сделано, то без магии.
Феола опустилась на колено, приложила ладонь к камню – и на секунду замерла. Только в глазах заметались золотые искорки. Словно рой светлячков взлетел.
- Камень молчит. С ним ничего не делали.
- Идем. Боевой порядок, - скомандовал брат Дуардо. – Маги в центре. Тан, Фи, когда окажется на месте – не путайтесь у нас под ногами. Бейте из-под прикрытия.
Феола молча кивнула, и поудобнее перехватила топорик. Будем честны, в бою она пока не бывала. Толку от нее будет мало. Но – хоть как помочь. Она вообще думала – упадет. Но пока держится – она поможет. Хоть чем. Хоть как.
Монахи медленно направились в коридор. Самой последней скользнула Дарея.
Рамон…
Девушке было больно.
Она предает любимого мужчину. И пусть Рамон ее не любит, пусть он легко бы бросил ее под ноги Синэри Ярадан, пусть он наплевал на ее родных и ее интересы…. Дело же не в нем! Это она его предала! Это с ее руки в святая святых пришли враги.
Но и поступить иначе она не может.
Мама, Элли…
Больно. И так – и этак больно. Есть ли правильный вариант? Предать мужчину, которому она не нужна, или предать родных, которые ее любят, которые ее до конца защищали?
Нет ответа. Только боль разрастается, обвивает, сдавливает чешуйчатыми кольцами сердечко. Кто сказал, что мединцы не умеют любить?
