- Арлея…
Присутствующие аж отшатнулись.
Арлея, да. Сильный яд, качественный…
Жутко стало всем. Особенно мужчине, который и торговался за этот комод.
- Я его хотел дочери подарить… демон! Ритана, я ваш должник!
Тони, словно очнувшись ото сна, разглядывала окружающих.
- Простите, таны, синьоры… я наверное, задумалась…
Отговорка была очень так себе. Но кто бы стал расспрашивать? Когда синьор Пенья смотрит весьма недружелюбно.
Когда каждый осознает, что мог бы помереть после удачной покупки.
А вдруг тут еще есть мебель с такими интересными иголочками? Страшно как-то…
Первым очнулся наследник, заверещал, как заяц, что он не знал, а то бы никогда… и ни за что!
Ему, в принципе, верили. Какой же дурак такое будет нарочно делать? Но как-то… страшновато, что ли, стало? Когда такое мимо пролетело…
Синьор Пенья, решив не упускать своего, поднял руку.
- Минутку! Таны, синьоры, прошу помолчать!
Его послушались. Все равно никто не знал, что именно делать. Заткнулся даже Видаль. Синьор Пенья наклонился к Тони.
- Ритана, вы можете посмотреть другие вещи?
Тони даже ответить не успела.
- Не бесплатно, ритана! – «заяц» едва не запрыгал, понимая, что аукцион продолжается. – Я отблагодарю!
- Я не уверена…
- Хорошо отблагодарю! Вот!
Тони посмотрела на предложенное ей возмещение. Шкатулка… красивая, палисандровая. И тоже…
Пальцы аж зачесались.
Девушка протянула руку, взяла шкатулку и откинула крышку. Брошь? Большая, аляповатая… нет, неинтересно! Потом пальцы, словно зажив своей жизнью, подняли войлок, которым было выстлано дно шкатулки, и надавили на левый нижний угол.
Резко.
- Ой… - сказал Видаль.
Стилет блеснул голубой сталью. Холодной, недружелюбной. Ему так надоело лежать в этой темной коробке, он так жаждал вонзиться кому-нибудь между ребер… идеальное лезвие, на самом деле! Пройдет даже через кольчугу…
- Тут вообще есть предметы без подвоха? – напряженно поинтересовался кто-то.
- Я надеюсь, ритана согласится их осмотреть. Гарантии, конечно, дать нельзя, - синьор Пенья не собирался упускать своего. – Но опасность явно будет меньше.
Тони вздохнула.
Да, отвертеться не удастся. Но – почему бы и нет? Если за это заплатят?
- Хорошо. С вас апельсиновый мармелад, чашка кофе и можете показывать предметы. Посмотрю.
Мужчины заулыбались. Обстановка разрядилась.
Апельсиновый мармелад?
Невеликая цена за чью-то спасенную жизнь.
Валерии редко снились сны.
Очень редко.
Но в этот раз она не просто спала – она понимала, что это сон. И знала, где она находится, и что это реальность…
Во сне она была монахиней.
Самой обычной монахиней, самого обычного монастыря… сестра Бенедетта.
Как с ней была связана сама Валерия?
Четками. У монахини в руках были те самые четки. Только вот бывали они в тех руках не слишком часто. На молитве – да, а чтобы просто так… некогда. Все время некогда. И руки постоянно делом заняты.
То подмести, то на огороде, то со скотиной…
Кто-то думает, что в монастыре только молятся? Поверьте, нет. Там еще и работают.
Не все, не везде, но сестра Бенедетта была именно из таких. Искренне и неистово верующих. Она точно знала, что Творец есть, что все в мире – Его рук творение, а остальное…
Какое имеет значение, что сестра Микаэла ворует продукты с кухни?
Что сестра Хуана впала в грех чревоугодия?
Что матушка-настоятельница живет с их священником?
Никакого.
Вера в Творца – это работа над собой, а не выглядывание чужих грехов.
Сестра Бенедетта просто жила, молилась, была счастлива… и каждый день ее жизни был похож на другой. И каждый день отмечен был одним и тем же.
Молитвенным экстазом.
Истинной верой в Творца.
Валерия смотрела на это, словно со стороны. Плакала во сне. А к утру поняла, что никогда, НИКОГДА не уйдет в монастырь. Верить так, как сестра Бенедетта и жить так, как она, Валерия никогда не сможет.
А меньшего Творец не заслуживает.
- Как получилось, что вы стали продавать такие вещи?
- Как-как, проворчал «заяц» Видаль. - Дядя, чтоб ему на том свете не чесалось, нашу ветку семьи не любил и не привечал. Вот и в дом лишний раз не допускал… говорил – помрет, все мое будет. А до той поры и монетки не дам, лучше на коллекцию потрачу.
Тони посмотрела с пониманием.
Ей повезло. Ее родственники приняли, а вот этот мужчина…
- А кто вы такой? Сами по себе?
- Да никто, - хмыкнул мужчина. – Считайте – крыса канцелярская. И начальства надо мной – не пересчитать. Папаша, тоже не тем будь помянут, младший братец, паршивая овца в семье, на матери женился. Но от семейства его отлучили.
- После чего он покатился по наклонной?
«Заяц», который носил красивое имя Модесто Люсио Видаль, согласно кивнул.
- Пить оно завсегда проще. Сначала у него деньги были, потом какое-то время приятели наливали, а потом его в пьяной драке ножом ткнули. Мать не плакала, он к тому времени ей хуже рыбы надоел.
- Рыбы? – не поняла Тони.
- В бедных кварталах, ритана, это главное блюдо. Сам выловил, сам скушал, - объяснил Пенья. – Местный жаргон, если хотите.
- Понятно.
- Вот, у нас семья бедная была. Даром, что от папаши титул унаследовал и таном считаюсь. Сами видите, силенок особо нет, способностей Творец не дал, так, перебиваюсь с пятого на десятое…
- Ничего, - улыбнулась Тони. – теперь у вас деньги будут, женитесь, детей заведете…
Мужчина вздохнул.
- Женитесь… когда бедным был, так свысока смотрели. Сейчас понабегут, но цена им – медяшка. Где бы нормальную найти, чтобы можно было доверять?
Тони развела руками. Этот вечный вопрос она даже обсуждать не собиралась. Понятно же, раньше надо было искать.
- Смотрите на семью. Если семья хорошая, то и девушка может быть приличная.
- Оставим этот вопрос, - мягко, но решительно вмешался синьор Пенья. – Сколько вы предложите ритане за проверку находящихся в доме вещей?
- С деньгами у меня плохо, - качнул головой Модесто. – Могу предложить на выбор одну вещь из дома.
- Только одну? – оскорбился синьор Пенья. – Может, еще ритану за корочку хлеба работать заставите?
Тони молчала. Синьор Пенья все это сделает гораздо лучше нее, это уж точно.
Сошлись на трех вещах, по выбору Тони, и девушка направилась в путешествие по дому. Как оказалось – не зря. Свои вещи она полностью отработала, найдя три потайных хода, один шкаф с потайным отделением и два тайника в мебели. В одном из них хранилась пачка бумаг, при виде которых Модесто чуть ей на шею не кинулся.
- Ритана!!! Это ж…
Оказалось – документы на разную полезную собственность, в том числе и на счета в банках.
Во втором тайнике как раз и оказались ключи от банковских сейфов. Модесто был счастлив. Тони, пожалуй, тоже. Она сэкономила кучу денег, она выбрала три вещи – роскошное трюмо с зеркалом, статуэтку из бронзы и вешалку для шляп, старинную, в виде дерева, синьор Пенья помог погрузить все это в мобиль, и она уехала. Это не говоря уж о куче визиток. И о том, что теперь можно было ждать покупателей в магазин.
И о других приглашениях.
Антиквариат любят многие.
А рисковать жизнью? Нет, не особо…
Синьор Пенья оставался кабальеро до последнего. И помог занести все полученное в магазин. Тони оценила.
И то, что он не пытался потребовать себе что-то за помощь – тоже. А потому…
- Синьор Пенья, вас не затруднит задержаться?
- Пожалуйста, ритана. Что случилось?
- Ничего особенного, - хмыкнула Тони. – Но вы это тоже заработали…
Столик она определила на продажу сразу.
И статуэтку тоже. В них ничего интересного не было. А вот в «дереве» - было.
- Ритана?
- Я об этом.
Тони медленно повернула одну из веток дерева, потом вторую, прислушалась к чему-то и потянула вниз третью.
- Вот так!
Внизу, в самой толстой части «дерева», открылось отделение. И Тони извлекла оттуда несколько мешочков.
- Может быть, вам что-то отсюда понравится?
Синьор Пенья несколько секунд смотрел на полученное. А потом удивленно изрек:
- Но КАК!?
- Хотите верьте, синьор Пенья. Хотите – нет. Но все эти вещи… они кровавые.
- Из-за них кого-то убили?
- Да.
Мужчина задумался.
- И вы почувствовали именно это, ритана?
- Я ведь не ювелир. Энергию смерти, да, почувствовала. То, что имело отношение к гибели людей. Полагаю, в особняке еще много тайников, но если там не случалось ничего… страшного, то я могла и не знать. Не почуять…
- А документы? Ключи?
- Так там тоже ловушки были, - Тони даже плечами пожала. - Вы же видели.
- Видел. Только то, что именно отношение к смерти людей?
- Да. Я же некромант…
Синьор Пенья задумчиво кивнул.
- Хорошо. Ритана, скажите, вы будете это носить?
- Нет.
- Дарить кому-то?
Тони подняла один из мешочков за хвост, словно дохлую крысу. Несколько колец высыпались из него, покатились по столу, зазвенели.
- Плохой подарок. Они все с мертвецов сняты.
- А продать?
Тони пожала плечами.
- Меня обманут. Я эти вещи и забрала-то не ради наживы. Просто они… плохие. Горе принесут. Я некромант, мне не так страшно, а вот Модесто наплакался бы. Ни к чему ему такое.
- Давайте сделаем так, ритана. Я покажу все это знакомому ювелиру. Он оценит и продаст, а вам я выплачу вашу долю?
- Хорошая идея. Но лучше пусть переплавит. Если эти вещи людям продавать… плохо может быть. А огонь очищает.
- А камни?
- Помыть святой водой. А лучше пусть над ними помолится кто-то… верующий. Только правда верующий, не фальшивка.
- Сделаю. Теперь поговорим о доле?
- Поговорим, - ухмыльнулась Тони. – Готова дать вам десять процентов за труды.
- Ритана, вы убиваете во мне веру в человечество! Шестьдесят – и то, из громадного сочувствия к вам!
- Крокодилы так жертвам сочувствуют! Ладно! Пятнадцать процентов вам. И не больше!
От торга получили удовольствие оба участника. Сошлись на тридцати процентах и душевно распрощались.
- Кровавые драгоценности? – вылез из стены Шальвен.
- Сложный вопрос, - не стала отрицать Тони. – Кровавые. Но деньги нам нужны.
- Я, конечно, не суеверен…
- Вот и не будь суеверным, - отмахнулась Тони. – Я некромант, и могу сказать сразу, на каких вещах есть что-то темное, а на каких – нет. Эти побрякушки чистые, без проклятий и наговоров, просто каждая из них помнит чью-то смерть.
- Видаль промышлял разбоем?
- Не знаю. Может, сам выходил на дорогу, может, скупал добычу… и знать не хочу! В руки я такое не возьму, носить не буду, но могу получить выгоду.
Рейнальдо поморщился.
- Не лучше было все это отдать наследнику?
Тони качнула головой.
- Старый хозяин особняка этого точно хотел бы.
- Прости?
- Подозреваю, что эти побрякушки до сих пор в розыске. Часть из них. Модесто Видаль – неплохой человек, но до определенного предела.
- Это мы все такие.
- Согласна. Но я не о том. Еще не получив наследство, он стал распродавать его. Найди он эти украшения, точно пошел бы продавать. И остался бы и без украшений, и без денег, и без наследства. Хорошо, если не в тюрьме. Кто бы ему поверил? И наследники убитых мстить будут. А сейчас украшения переплавят, камни продадут… да и моя помощь чего-то стоит?
- Королевская оплата.
Тони пожала плечами.
- Неужели его жизнь и свобода стоят дешевле? Он не смог бы… про таких говорят, ни утащить, ни покараулить. Обязательно попадется.
- Пенья не попадется. Это уж точно.
Тони кивнула.
- Он справится. Все будет переплавлено, очищено и пущено в оборот. Оно и к лучшему. А что я себя не забыла… я Видалю честно нашла документы. И ключи. И по особняку еще много чего полезного лежит. Разберется, если не дурак. А это моя оплата.
- Хм…
- Не вполне красиво. Но деньги мне нужны. Мне надо и в магазинчик вкладывать, и Лассара восстанавливать… а что может быть лучше для некроманта, чем деньги мертвых?
- Хм… - повторился призрак.
Нельзя сказать, что Рейнальдо это нравилось. Но логику девушки он признавал. Вреда она уже никому не нанесет, где искать наследников ворованных побрякушек – неизвестно, настоящий их хозяин умер, а наследник…. Наследника и на порог не пускали. Да и получает он все остальное.
Это как в сказке – отдай, чего дома не знаешь. Никто его не заставлял соглашаться. Или хоть условия бы обговорил, что достаются Тони только вещи, без содержимого. Нет?
Тогда какие претензии?
Антонии очень хочется свободы и независимости. А совестью некроманты отродясь не страдали. Она у всего их рода атрофирована.
Дамиан Сесар Дальмехо страдал. Сидел в канализационной трубе и мучился.
Страдал он последние лет… да, лет пять. Но сейчас муки голода стали вовсе уж невыносимы!
Хотелось ЖРАТЬ!
Хотелось разорвать кому-нибудь горло, жадно пить теплую сладкую кровь, поглотить то, что ценнее крови.
Жизнь, душу… самое суть человека.
Дамиан отлично понимал, что себя он погубил навсегда.
Понимал, что ему не простят.
Ни люди, ни…
Наплевать!
Он обречен? Да, наверняка. Но жить хочется…
Только вот как ему выжить, Дамиан не представлял от слова «совсем». Убивать?
Рано или поздно его поймают и убьют.
Сдаться на милость… нет! Только не это! Да и не будет там никакой милости!
Что можно сделать еще?
Он не знал. Оставалось лишь вновь и вновь выходить на охоту, отлично понимая, что это только отсрочка приговора. Но выбора не было.
А там, вдалеке, ходили люди, горели фонари, кто-то смеялся… и Дальмехо почувствовал НЕНАВИСТЬ!
Холодную, тяжелую, неистовую.
Чем, ЧЕМ эти люди лучше него?! Но он обречен и часы его жизни могут отсчитывать последние сутки. А эти… эти будут жить!
Жить, смеяться, радоваться, любить, плодить себе подобных… зачем!?
Что даст миру их жизнь?!
Он умирает. Он, такой умный, тонко чувствующий… собственно – лучший в мире, зачем обманывать? Был бы Дальмехо женщиной, влюбился бы в себя по уши! Он ведь – совершенство!
И он умирает…
А эти твари, недостойные ему и ноги мыть, останутся в живых!?
Ну, нет!
Дальмехо медленно распрямился!
Одно хорошее ело он сделает! Убавит количество этой мрази на земле!
Надо только решетку на люке снять. Завинтили, сволочи…
Эрнесто пил.
Очень хотелось напиться вдрызг, да так, чтобы из ушей потекло. Чтобы под столом валяться и позабыть все!
Просто – позабыть!
И не думать о том, что сам, своими руками…
Слово он Вальду дал. И первый к Тони не подойдет.
Если она придет в участок, если они смогут увидеться, если… как много этих «если»! И какие они все беспощадные! Потому что сводятся к одному.
Если он будет ей нужен.
Только вот…
Не нужен.
Она другого любит.
Малым утешением служил тот факт, что Вальду тоже не обломится. Но – малым.
Освальдо упорный, будет постоянно рядом, там и добьется. Не одно, так другое. Не цветы, так драгоценности… к каждой женщине есть подход.
К каждой…
Эрнесто отхлебнул еще раз из бутылки.
Хор-рошо пошла!
Напивался он вполне себе аристократически. В таверне? Нет, не стоит! Он ведь некромант! Так вот… спьяну его заденет кто-то, а потом не расхлебать будет.
И даже не поднять, не оживить. Эрнесто понимал, что пьяный некромант сродни стихийному бедствию. А потому…
Нет, не надо!
Проще взять ящик крепленного, сунуть в мобиль и приехать на Лебединый пруд. Здесь хорошо, красиво, природа, птички чирикают… Эрнесто повел на птичек налитыми кровью глазами, и те решили почирикать в другом месте.
Присутствующие аж отшатнулись.
Арлея, да. Сильный яд, качественный…
Жутко стало всем. Особенно мужчине, который и торговался за этот комод.
- Я его хотел дочери подарить… демон! Ритана, я ваш должник!
Тони, словно очнувшись ото сна, разглядывала окружающих.
- Простите, таны, синьоры… я наверное, задумалась…
Отговорка была очень так себе. Но кто бы стал расспрашивать? Когда синьор Пенья смотрит весьма недружелюбно.
Когда каждый осознает, что мог бы помереть после удачной покупки.
А вдруг тут еще есть мебель с такими интересными иголочками? Страшно как-то…
Первым очнулся наследник, заверещал, как заяц, что он не знал, а то бы никогда… и ни за что!
Ему, в принципе, верили. Какой же дурак такое будет нарочно делать? Но как-то… страшновато, что ли, стало? Когда такое мимо пролетело…
Синьор Пенья, решив не упускать своего, поднял руку.
- Минутку! Таны, синьоры, прошу помолчать!
Его послушались. Все равно никто не знал, что именно делать. Заткнулся даже Видаль. Синьор Пенья наклонился к Тони.
- Ритана, вы можете посмотреть другие вещи?
Тони даже ответить не успела.
- Не бесплатно, ритана! – «заяц» едва не запрыгал, понимая, что аукцион продолжается. – Я отблагодарю!
- Я не уверена…
- Хорошо отблагодарю! Вот!
Тони посмотрела на предложенное ей возмещение. Шкатулка… красивая, палисандровая. И тоже…
Пальцы аж зачесались.
Девушка протянула руку, взяла шкатулку и откинула крышку. Брошь? Большая, аляповатая… нет, неинтересно! Потом пальцы, словно зажив своей жизнью, подняли войлок, которым было выстлано дно шкатулки, и надавили на левый нижний угол.
Резко.
- Ой… - сказал Видаль.
Стилет блеснул голубой сталью. Холодной, недружелюбной. Ему так надоело лежать в этой темной коробке, он так жаждал вонзиться кому-нибудь между ребер… идеальное лезвие, на самом деле! Пройдет даже через кольчугу…
- Тут вообще есть предметы без подвоха? – напряженно поинтересовался кто-то.
- Я надеюсь, ритана согласится их осмотреть. Гарантии, конечно, дать нельзя, - синьор Пенья не собирался упускать своего. – Но опасность явно будет меньше.
Тони вздохнула.
Да, отвертеться не удастся. Но – почему бы и нет? Если за это заплатят?
- Хорошо. С вас апельсиновый мармелад, чашка кофе и можете показывать предметы. Посмотрю.
Мужчины заулыбались. Обстановка разрядилась.
Апельсиновый мармелад?
Невеликая цена за чью-то спасенную жизнь.
***
Валерии редко снились сны.
Очень редко.
Но в этот раз она не просто спала – она понимала, что это сон. И знала, где она находится, и что это реальность…
Во сне она была монахиней.
Самой обычной монахиней, самого обычного монастыря… сестра Бенедетта.
Как с ней была связана сама Валерия?
Четками. У монахини в руках были те самые четки. Только вот бывали они в тех руках не слишком часто. На молитве – да, а чтобы просто так… некогда. Все время некогда. И руки постоянно делом заняты.
То подмести, то на огороде, то со скотиной…
Кто-то думает, что в монастыре только молятся? Поверьте, нет. Там еще и работают.
Не все, не везде, но сестра Бенедетта была именно из таких. Искренне и неистово верующих. Она точно знала, что Творец есть, что все в мире – Его рук творение, а остальное…
Какое имеет значение, что сестра Микаэла ворует продукты с кухни?
Что сестра Хуана впала в грех чревоугодия?
Что матушка-настоятельница живет с их священником?
Никакого.
Вера в Творца – это работа над собой, а не выглядывание чужих грехов.
Сестра Бенедетта просто жила, молилась, была счастлива… и каждый день ее жизни был похож на другой. И каждый день отмечен был одним и тем же.
Молитвенным экстазом.
Истинной верой в Творца.
Валерия смотрела на это, словно со стороны. Плакала во сне. А к утру поняла, что никогда, НИКОГДА не уйдет в монастырь. Верить так, как сестра Бенедетта и жить так, как она, Валерия никогда не сможет.
А меньшего Творец не заслуживает.
***
- Как получилось, что вы стали продавать такие вещи?
- Как-как, проворчал «заяц» Видаль. - Дядя, чтоб ему на том свете не чесалось, нашу ветку семьи не любил и не привечал. Вот и в дом лишний раз не допускал… говорил – помрет, все мое будет. А до той поры и монетки не дам, лучше на коллекцию потрачу.
Тони посмотрела с пониманием.
Ей повезло. Ее родственники приняли, а вот этот мужчина…
- А кто вы такой? Сами по себе?
- Да никто, - хмыкнул мужчина. – Считайте – крыса канцелярская. И начальства надо мной – не пересчитать. Папаша, тоже не тем будь помянут, младший братец, паршивая овца в семье, на матери женился. Но от семейства его отлучили.
- После чего он покатился по наклонной?
«Заяц», который носил красивое имя Модесто Люсио Видаль, согласно кивнул.
- Пить оно завсегда проще. Сначала у него деньги были, потом какое-то время приятели наливали, а потом его в пьяной драке ножом ткнули. Мать не плакала, он к тому времени ей хуже рыбы надоел.
- Рыбы? – не поняла Тони.
- В бедных кварталах, ритана, это главное блюдо. Сам выловил, сам скушал, - объяснил Пенья. – Местный жаргон, если хотите.
- Понятно.
- Вот, у нас семья бедная была. Даром, что от папаши титул унаследовал и таном считаюсь. Сами видите, силенок особо нет, способностей Творец не дал, так, перебиваюсь с пятого на десятое…
- Ничего, - улыбнулась Тони. – теперь у вас деньги будут, женитесь, детей заведете…
Мужчина вздохнул.
- Женитесь… когда бедным был, так свысока смотрели. Сейчас понабегут, но цена им – медяшка. Где бы нормальную найти, чтобы можно было доверять?
Тони развела руками. Этот вечный вопрос она даже обсуждать не собиралась. Понятно же, раньше надо было искать.
- Смотрите на семью. Если семья хорошая, то и девушка может быть приличная.
- Оставим этот вопрос, - мягко, но решительно вмешался синьор Пенья. – Сколько вы предложите ритане за проверку находящихся в доме вещей?
- С деньгами у меня плохо, - качнул головой Модесто. – Могу предложить на выбор одну вещь из дома.
- Только одну? – оскорбился синьор Пенья. – Может, еще ритану за корочку хлеба работать заставите?
Тони молчала. Синьор Пенья все это сделает гораздо лучше нее, это уж точно.
Сошлись на трех вещах, по выбору Тони, и девушка направилась в путешествие по дому. Как оказалось – не зря. Свои вещи она полностью отработала, найдя три потайных хода, один шкаф с потайным отделением и два тайника в мебели. В одном из них хранилась пачка бумаг, при виде которых Модесто чуть ей на шею не кинулся.
- Ритана!!! Это ж…
Оказалось – документы на разную полезную собственность, в том числе и на счета в банках.
Во втором тайнике как раз и оказались ключи от банковских сейфов. Модесто был счастлив. Тони, пожалуй, тоже. Она сэкономила кучу денег, она выбрала три вещи – роскошное трюмо с зеркалом, статуэтку из бронзы и вешалку для шляп, старинную, в виде дерева, синьор Пенья помог погрузить все это в мобиль, и она уехала. Это не говоря уж о куче визиток. И о том, что теперь можно было ждать покупателей в магазин.
И о других приглашениях.
Антиквариат любят многие.
А рисковать жизнью? Нет, не особо…
***
Синьор Пенья оставался кабальеро до последнего. И помог занести все полученное в магазин. Тони оценила.
И то, что он не пытался потребовать себе что-то за помощь – тоже. А потому…
- Синьор Пенья, вас не затруднит задержаться?
- Пожалуйста, ритана. Что случилось?
- Ничего особенного, - хмыкнула Тони. – Но вы это тоже заработали…
Столик она определила на продажу сразу.
И статуэтку тоже. В них ничего интересного не было. А вот в «дереве» - было.
- Ритана?
- Я об этом.
Тони медленно повернула одну из веток дерева, потом вторую, прислушалась к чему-то и потянула вниз третью.
- Вот так!
Внизу, в самой толстой части «дерева», открылось отделение. И Тони извлекла оттуда несколько мешочков.
- Может быть, вам что-то отсюда понравится?
Синьор Пенья несколько секунд смотрел на полученное. А потом удивленно изрек:
- Но КАК!?
- Хотите верьте, синьор Пенья. Хотите – нет. Но все эти вещи… они кровавые.
- Из-за них кого-то убили?
- Да.
Мужчина задумался.
- И вы почувствовали именно это, ритана?
- Я ведь не ювелир. Энергию смерти, да, почувствовала. То, что имело отношение к гибели людей. Полагаю, в особняке еще много тайников, но если там не случалось ничего… страшного, то я могла и не знать. Не почуять…
- А документы? Ключи?
- Так там тоже ловушки были, - Тони даже плечами пожала. - Вы же видели.
- Видел. Только то, что именно отношение к смерти людей?
- Да. Я же некромант…
Синьор Пенья задумчиво кивнул.
- Хорошо. Ритана, скажите, вы будете это носить?
- Нет.
- Дарить кому-то?
Тони подняла один из мешочков за хвост, словно дохлую крысу. Несколько колец высыпались из него, покатились по столу, зазвенели.
- Плохой подарок. Они все с мертвецов сняты.
- А продать?
Тони пожала плечами.
- Меня обманут. Я эти вещи и забрала-то не ради наживы. Просто они… плохие. Горе принесут. Я некромант, мне не так страшно, а вот Модесто наплакался бы. Ни к чему ему такое.
- Давайте сделаем так, ритана. Я покажу все это знакомому ювелиру. Он оценит и продаст, а вам я выплачу вашу долю?
- Хорошая идея. Но лучше пусть переплавит. Если эти вещи людям продавать… плохо может быть. А огонь очищает.
- А камни?
- Помыть святой водой. А лучше пусть над ними помолится кто-то… верующий. Только правда верующий, не фальшивка.
- Сделаю. Теперь поговорим о доле?
- Поговорим, - ухмыльнулась Тони. – Готова дать вам десять процентов за труды.
- Ритана, вы убиваете во мне веру в человечество! Шестьдесят – и то, из громадного сочувствия к вам!
- Крокодилы так жертвам сочувствуют! Ладно! Пятнадцать процентов вам. И не больше!
От торга получили удовольствие оба участника. Сошлись на тридцати процентах и душевно распрощались.
- Кровавые драгоценности? – вылез из стены Шальвен.
***
- Сложный вопрос, - не стала отрицать Тони. – Кровавые. Но деньги нам нужны.
- Я, конечно, не суеверен…
- Вот и не будь суеверным, - отмахнулась Тони. – Я некромант, и могу сказать сразу, на каких вещах есть что-то темное, а на каких – нет. Эти побрякушки чистые, без проклятий и наговоров, просто каждая из них помнит чью-то смерть.
- Видаль промышлял разбоем?
- Не знаю. Может, сам выходил на дорогу, может, скупал добычу… и знать не хочу! В руки я такое не возьму, носить не буду, но могу получить выгоду.
Рейнальдо поморщился.
- Не лучше было все это отдать наследнику?
Тони качнула головой.
- Старый хозяин особняка этого точно хотел бы.
- Прости?
- Подозреваю, что эти побрякушки до сих пор в розыске. Часть из них. Модесто Видаль – неплохой человек, но до определенного предела.
- Это мы все такие.
- Согласна. Но я не о том. Еще не получив наследство, он стал распродавать его. Найди он эти украшения, точно пошел бы продавать. И остался бы и без украшений, и без денег, и без наследства. Хорошо, если не в тюрьме. Кто бы ему поверил? И наследники убитых мстить будут. А сейчас украшения переплавят, камни продадут… да и моя помощь чего-то стоит?
- Королевская оплата.
Тони пожала плечами.
- Неужели его жизнь и свобода стоят дешевле? Он не смог бы… про таких говорят, ни утащить, ни покараулить. Обязательно попадется.
- Пенья не попадется. Это уж точно.
Тони кивнула.
- Он справится. Все будет переплавлено, очищено и пущено в оборот. Оно и к лучшему. А что я себя не забыла… я Видалю честно нашла документы. И ключи. И по особняку еще много чего полезного лежит. Разберется, если не дурак. А это моя оплата.
- Хм…
- Не вполне красиво. Но деньги мне нужны. Мне надо и в магазинчик вкладывать, и Лассара восстанавливать… а что может быть лучше для некроманта, чем деньги мертвых?
- Хм… - повторился призрак.
Нельзя сказать, что Рейнальдо это нравилось. Но логику девушки он признавал. Вреда она уже никому не нанесет, где искать наследников ворованных побрякушек – неизвестно, настоящий их хозяин умер, а наследник…. Наследника и на порог не пускали. Да и получает он все остальное.
Это как в сказке – отдай, чего дома не знаешь. Никто его не заставлял соглашаться. Или хоть условия бы обговорил, что достаются Тони только вещи, без содержимого. Нет?
Тогда какие претензии?
Антонии очень хочется свободы и независимости. А совестью некроманты отродясь не страдали. Она у всего их рода атрофирована.
***
Дамиан Сесар Дальмехо страдал. Сидел в канализационной трубе и мучился.
Страдал он последние лет… да, лет пять. Но сейчас муки голода стали вовсе уж невыносимы!
Хотелось ЖРАТЬ!
Хотелось разорвать кому-нибудь горло, жадно пить теплую сладкую кровь, поглотить то, что ценнее крови.
Жизнь, душу… самое суть человека.
Дамиан отлично понимал, что себя он погубил навсегда.
Понимал, что ему не простят.
Ни люди, ни…
Наплевать!
Он обречен? Да, наверняка. Но жить хочется…
Только вот как ему выжить, Дамиан не представлял от слова «совсем». Убивать?
Рано или поздно его поймают и убьют.
Сдаться на милость… нет! Только не это! Да и не будет там никакой милости!
Что можно сделать еще?
Он не знал. Оставалось лишь вновь и вновь выходить на охоту, отлично понимая, что это только отсрочка приговора. Но выбора не было.
А там, вдалеке, ходили люди, горели фонари, кто-то смеялся… и Дальмехо почувствовал НЕНАВИСТЬ!
Холодную, тяжелую, неистовую.
Чем, ЧЕМ эти люди лучше него?! Но он обречен и часы его жизни могут отсчитывать последние сутки. А эти… эти будут жить!
Жить, смеяться, радоваться, любить, плодить себе подобных… зачем!?
Что даст миру их жизнь?!
Он умирает. Он, такой умный, тонко чувствующий… собственно – лучший в мире, зачем обманывать? Был бы Дальмехо женщиной, влюбился бы в себя по уши! Он ведь – совершенство!
И он умирает…
А эти твари, недостойные ему и ноги мыть, останутся в живых!?
Ну, нет!
Дальмехо медленно распрямился!
Одно хорошее ело он сделает! Убавит количество этой мрази на земле!
Надо только решетку на люке снять. Завинтили, сволочи…
***
Эрнесто пил.
Очень хотелось напиться вдрызг, да так, чтобы из ушей потекло. Чтобы под столом валяться и позабыть все!
Просто – позабыть!
И не думать о том, что сам, своими руками…
Слово он Вальду дал. И первый к Тони не подойдет.
Если она придет в участок, если они смогут увидеться, если… как много этих «если»! И какие они все беспощадные! Потому что сводятся к одному.
Если он будет ей нужен.
Только вот…
Не нужен.
Она другого любит.
Малым утешением служил тот факт, что Вальду тоже не обломится. Но – малым.
Освальдо упорный, будет постоянно рядом, там и добьется. Не одно, так другое. Не цветы, так драгоценности… к каждой женщине есть подход.
К каждой…
Эрнесто отхлебнул еще раз из бутылки.
Хор-рошо пошла!
Напивался он вполне себе аристократически. В таверне? Нет, не стоит! Он ведь некромант! Так вот… спьяну его заденет кто-то, а потом не расхлебать будет.
И даже не поднять, не оживить. Эрнесто понимал, что пьяный некромант сродни стихийному бедствию. А потому…
Нет, не надо!
Проще взять ящик крепленного, сунуть в мобиль и приехать на Лебединый пруд. Здесь хорошо, красиво, природа, птички чирикают… Эрнесто повел на птичек налитыми кровью глазами, и те решили почирикать в другом месте.
