- Да.
- Это нужно. Дом без хозяйской руки умирает. Но ты не справишься и с лавкой, и с хозяйством, поэтому Рита тебе будет приходить и помогать. С уборкой. А что касается кухни, синьор Фарра согласился готовить для тебя отдельную корзинку. Буду с утра присылать к тебе Риту, она поможет, а к обеду, думаю, вернется сюда.
- Дядя…
- Помолчи, Тони. Знаю, что скажешь. Или глупость про деньги, или глупость про обязательства.
- Глупость?
- Именно. Думаешь, я дурак, и ничего не вижу? Не понимаю? Я потом обдумал… умерла бы Паула, так Роза бы за ней в могилку сошла. А я… ты три наших души спасла, так неужто мы для тебя такие мелочи пожалеем? И на Альбу не обижайся, у нее пока еще в голове ветер. Ты повзрослела, а она еще ребенок.
- А целуется как взрослая, - не удержалась от кляузы Тони.
Получилось так по-детски, что она и сама вспыхнула. Адан Аракон улыбнулся.
- Знаешь, Тони, у нас с Даэроном был один гувернер. И каждый раз, когда он нас порол розгами…
- Вас!?
- И поверь, за дело. Вот он повторял одну и ту же фразу. Пока верхние полушария не включатся, будем нижние стимулировать.
Антония прыснула.
- Помогло?
- Не уверен. Но сидеть было больно. Так вот. Альбу мы не пороли. Может, и зря…
- Нет, - решительно возразила Тони. – Не зря. Меня отец, даже когда человеческий облик терял, пальцем не тронул. Ни разу. Придет время – повзрослеет.
- И я так думаю. – И словно опасаясь чего-то внутри себя. – Тони… девочка, я понимаю, что это тяжело. Но… ты расскажешь мне о брате? Пока у вас все хорошо было, он еще писал. А потом…
Тони вздохнула.
Расскажешь…
А как о таком рассказать?
Когда видишь, как убивает себя сильный, смелый и гордый человек? Как он мечтает о смерти, как зовет ее, как пьет дешевое пойло, чтобы забыться, как валяется в грязи или в снегу, как ты пытаешься хоть что-то сделать, как зовешь и кричишь…
Тебя не слышат.
Если ТАМ, где он пребывает, в его грезах, и есть другая Тони, то слышат ее. А здесь, в реальности…
Антония даже не понимала, что плачет, пока дядя ее не обнял и не погладил по волосам.
- Бедная девочка. Ничего, теперь у тебя есть семья. Все будет хорошо.
И тогда Тони разревелась уже осознанно.
- Вот он!!! ВОТ!!!
Рита так сжала ладонь Тони, что едва кости не переломала. Но повод у нее был.
Роман шел среди остальных каторжников, закованный в цепи и одетый в серое тряпье. На груди и на спине – большие желтые ромбы. Зачем?
Так светиться в темноте будут, если решит бежать, охранники станут стрелять. Такие у всех.
На рубахах, на куртках…
Правосудие в Римате медлительностью не страдало. Рассмотрели дело, выслушали подсудимых, выслушали свидетелей – и вперед, на каторгу. Или на плаху, но тут никого не убили, так что казни Роман избежал. А вот каторги – нет.
Никакого затягивания дела, одно слушание, если кто-то что-то не представил – это его проблемы. Ну и следователя, но тут все было чисто и ясно.
Антония пришла за Ритой с утра, узнав, куда и когда отправляют каторжников. И потащила за собой.
- Ты его будешь проклинать?
- Посмотрим…
Тони действительно не знала. Будет, не будет – как сложится!
В любом случае, Рите надо посмотреть в глаза своему страху,, и отпустить его. Раз и навсегда.
На каторгу!
Больше эта тварь не причинит ей вреда! Кончено!
В каторжников летели комья грязи, гнилые овощи, охрана была, но не то, чтобы сильно их защищала. Так было принято.
Эта падаль многим зло сделала.
Если человек хороший, так над ним и измываться не станут, а ворье, разбойники…
Тони вытащила из кармана заранее запасенный помидор, и протянула Рите.
- Кинешь?
- Эммм….
- Подгнил, потому и отдали дешево. Думаешь, стоило свежий купить?
Рита махнула рукой и прицелилась. Снаряд прилетел точно, расплескался о спину и частично голову Романа. Тот дернулся, огляделся… увидел Тони и Риту – и какая же ярость исказила его лицо!
Не был бы скован – кинулся бы!
Зубами бы загрыз!
Понятно же, девушки во всем виноваты! Он-то белый и чистенький, что та лилея, а они, стервы гадкие…
Рита дернулась. И теперь уже Тони стиснула ее ладонь.
- Смотри! Хорошо смотри!
Если здесь и сейчас это не переломить, считай, у девчонки жизнь закончится. Она должна понять, что любой может упасть в грязь. И любой может найти в себе силы подняться, отряхнуться и идти дальше. С гордо поднятой головой.
К чистому такое не прилипнет!
- Я…
- И сейчас смотри.
Тони выпрямилась, сдвинула в сторону мешочек, и постаралась, чтобы поток силы шел исключительно на Романа. Зашевелила губами, неслышно, но отчетливо.
Между нами говоря – обычная детская считалочка. Из тех, что дети любят: раз-два – голова, три-четыре – руки шире…
Но тут важно не что говорить, а как…
А когда в тебя бьет ледяная сила некроманта, когда ты понимаешь, что в эту минуту тебя проклинают… ой, мамочки…
Под Романом расплылась весьма вонючая лужа.
Гадостно запахло.
Рита выдохнула и как-то распрямилась, что ли… Тони это ощутила всей своей сутью. И поток прекратила.
- Дамочка, вы это, - один из конвоиров погрозил пальцем.
Тони вернула на место амулет и развела руками. Приблизилась, сунула в перчатку песету.
- Офицер, эта гадина изнасиловала мою подругу. Я просто его немного напугала, и только.
- Слово?
- Слово.
- Насильник, говорите?
- Грабитель, насильник, чудом убийцей не стал…
Конвойный, нежданно-негаданно произведенный в офицеры, окинул взглядом умильно улыбающуюся Тони, бледную Риту, и понял – не врут. А еще песета…
- Синьорита, я тоже словечко кому шепну. Вы не переживайте…
- А? – растерялась Тони. Но вторую песету в ту же руку сунула. И третью. Так, на всякий случай. – Офицер, надеюсь, вы выпьете за здоровье моей подруги? Чтобы она в себя пришла после такого… девушкой была, а эта сволочь…
- На каторге, синьорита, тоже люди разные. И статьи у всех разные. Шепну я словечко-другое, так вашего недруга там любить будут, - недобро оскалился конвойный. – Будет спать, не надевая штанов.
Тони не поняла, при чем тут это, но еще песо сунула.
- Офицер, я в вас верю. И очень вам благодарна.
Пятая монета завершила ритуал благодарности, Роману добавили прикладом по почкам, и все потекло своим чередом. А Тони утащила Риту в маленькую харчевню, которую разведала неподалеку.
- Два супа из моллюсков, жареные мидии, хлеба. Квашеные водоросли еще, они у вас чудесные. Запивать – сок или воду.
- Отвар шиповника есть?
- Несите.
Тони отдала несколько монет, едва дождалась кувшина с холодным отваром – и тут же подсунула кружечку подруге.
- Пей!
Рита послушалась.
- И еще…
- Утону.
- Зато в ум придешь. И запомни – это прошло! Закончилось! Навсегда! А ты любить будешь, замуж выйдешь, детей родишь – и не вспомнишь через сорок лет, что там тебе приснилось.
- Приснилось?
- И только так! Этого не было! И думать иначе не смей. Помни – Роман расплатится за все, а ты можешь ему еще одним способом отомстить.
- Каким?
- Жить и быть счастливой. И никак иначе. Пей шиповник.
- Ритана… я…
- Скажешь глупость – еще чашку налью. Поняла?
Рита поняла. Антония, при всей ее колючести, была благородным человеком. Но – колючим. Как каштан, пока до ядра доберешься, шесть раз уколешься и девять – пожалеешь. Или – не пожалеешь.
- Поняла, ритана. Но я не о глупостях. Батюшка мой просил передать, кажись, брат нашел то самое место, какое вы просили.
Тони и думать про Романа забыла.
- Правда!?
- Да…
- А когда мы…
- Да хоть сейчас, ритана!
Тони едва не взлетела со стула, но потом выдохнула и села обратно. Нет, ни к чему.
Надо с Реем поговорить, может, его с собой взять, надо еще кое-что…
- Нет уж! Я зря за суп платила? Кушай нормально, потом в больницу сходишь, вещички заберешь, у доктора отпросишься по всей форме, если отпустит, я-то тебя, считай, выкрала, а уж завтра тогда и к твоим родным можно.
Рита фыркнула прямо в отвар шиповника.
Действительно – суп это причина. Важная.
- Рей, ты со мной?
- Конечно, Тони! О чем разговор? Думаю, я буду тебе полезен, хоть мне и не хочется вновь на то место…
- Во-первых, неизвестно точно, то ли это место. Во-вторых, если то… Рей, мне нужна какая-нибудь личная вещь Мединальо. Хоть пряжка с сапога! Хоть трубка. Хоть очки! Ну хоть за что зацепиться…
- За такое время… там мало что осталось.
- Все равно. Надо с чего-то начинать, не на кладбище же могилу раскапывать. Я и на такое пойду, но давай попробуем сначала что попроще?
Рейнальдо Шальвен фыркнул.
- Хорошо, Тони. Я с тобой, только возьми что-то из моих вещей. К примеру, клинок. Он меня точно и притянет, и удержит… мало ли что.
Тони согласно кивнула и завернула нож в несколько слоев оберточной бумаги. Не пачкать же им сумочку? Там и ржавчина кое-где есть…
- Сделаю. Как нам лучше поступить?
- То есть?
- Мне за тобой прийти? Или…
- Тони, я сейчас сопровожу тебя до дома, проверю, как это действует, на ночь вернусь сюда, в лавку, все же охрана нужна, пока… а завтра с утра опять буду рядом с тобой. Ты же на утро запланировала поездку на море?
- Да, часов в десять. Не раньше.
- Отлично! Выспись как следует, девушкам это нужно для цвета лица.
- Рей!
Жест, которым Тони обвела свое лицо, был весьма выразителен. Как и ответная гримаса призрака.
- Ври другим. Что я – магию не различу?
- А… да?
- Да. Маскарад хорош, но не от мертвых. От живых.
- А мертвых у нас не так много летает, - Тони, удивляясь сама себе, показала призраку язык. Но с ним было так тепло и уютно… как со старшим братом!
Она, едкая и колючая, осторожная и злая, ни с кем так легко не сходилась. А тут – поди ж ты! Мигом!
Рей ответил смешной гримаской высокомерия, и девушка с призраком от души рассмеялись.
Тони не знала, что именно так проявляется ее сила.
Рейнальдо вызвала из могилы ее магия, призвала и напитала, дала жизнь, ладно, ее подобие и свободу… как вы будете относиться к своему созданию?
Благосклонно. А что некромантка этого пока не осознавала…
Рейнальдо понимал, что девушка молода, неопытна, но очень сильна. И собирался помочь ей. Научиться, приобрести и знания, и навыки…
Не все творения благодарны своим создателям, нет, не все. Но в данном случае…
Тони дала ему возможность довести дела до конца. Не принуждала и не мучила, дала практически равные права, относилась как к человеку… это не стоит благодарности?
Кому как. Рейнальдо – стоило.
Так что распрощались девушка и призрак вполне дружески, уже у самых ворот дома Араконов. Рейнальдо честно ее провожал, заодно и невидимость на окружающих тренировал. Здесь в стене пройти, там наверх подняться, тут в мостовую нырнуть…
Быть призраком среди людей тоже надо учиться, в пещерах проще.
Где день, там и вечер.
И если день начинается абы с кого, к примеру, с каторжан,, то и завершается он несахарно. Увы.
Амадо Риалоном.
Который ждет в гостиной ритану Лассара вот уже два часа, а все это время общается с Эудженио и Альбой.
Ритана Лассара скрипнула от такого счастья зубами, но куда удрать – не придумала. Как-то не находилось у нее вечером более срочных дел.
И Шальвен уже удрал…
Нет бы остаться, глядишь, посоветовал бы что… бесполезно! Вот зачем ее этот гусенок ждет?
Что ему понадобилось? Явно ничего хорошего…
Тони в раздражении едва не оторвала ленту а шляпке, и прошла в гостиную.
- Кузина. Таны, добрый вечер.
- Добрый вечер, Тони, - расплылась в фальшивой улыбке Альба. – А мы тебя ждем.
Эудженио и Амадо, словно по команде, встали, поклонились, даже к ручке приложиться не побрезговали. Хотя это уж Тони была пристрастна. Руки у нее вполне красивые. Даже лучше, чем у Альбы, у той пальцы коротковаты, а у Тони форма идеальная, и ногти, словно миндалины. Породу не спрячешь.
- Что-то случилось? – изобразила тревогу Тони. – С дядюшкой все в порядке?
- Вполне, ритана. Просто у моего кузена к вам личный разговор, - вмешался Дженио.
Тони подняла брови.
- Тан Риалон?
- Да… Антония, мы не могли бы поговорить наедине?
Тони пожала плечами.
- Если наши собеседники соблаговолят оставить нас одних, возможно.
Стоит ли говорить, что собеседники тут же изволили? Правда, дверь за собой плотно не прикрыли, и Тони лично исправила этот недостаток.
Бесит!
Как же бесит, когда тебя подслушивают! Кто бы знал!
Но вот они одни, и можно развернуться к Амадо Риалону.
- Я вас слушаю, тан.
Амадо чувствовал себя дурак-дураком. Да, представьте себе! С родителями он спорил уже второй день, и словно о стену бился. Его просто… какое там – не слушали!? Его даже не слышали!
С тем же успехом могла протестовать фарфоровая ваза… послушаете? Если она будет вас убеждать ее продать или переставить?
Вряд ли. Это – ваза, какое у нее может быть свое мнение?
Глупости!
С матерью говорить вообще невозможно. Сказано тебе – жениться на младшей Аракон, вот и женись. Отец правильно решил, мы не всегда согласны, но это хорошая партия. Приданое дадут…
Любовь? Люби на здоровье, хоть кого, а женись выгодно.
Отец? С ним вообще не поговоришь. Чуть что, тычет носом, как щенка в лужу, в ту шалость… ну ведь не хотели они ничего дурного! Не хотели!!!
Что ж теперь – за одну глупость всю жизнь страдать? Амадо так не согласен, нет…
И что ему оставалось?
Разумеется, открыться любимой девушке! Один он не справится, но если Антония Даэлис согласится ответить на его чувства… он горы свернет!
И моря перекопает! Как герой из старой сказки, вот!
Амадо вдохнул, выдохнул, еще раз вдохнул, рассердился на себя – и поспешно упал на одно колено. Пребольно ушибся, зажмурился и выпалил:
- Антония Даэлис Лассара, я вас люблю и прошу стать моей женой!
Вот так!
Он эту фразу лично в романе нашел! Надо же узнать, как правильно делают предложения? Он раньше ведь никогда… справился?
Тони оторопела.
По-детски раскрыла рот, закрыла его, подумала пару минут…
- Тан Риалон…
- Умоляю вас ответить на мои чувства! Я буду счастливейшим из смертных! – выпалил Амадо вторую из заготовленных фраз. Были и еще несколько.
Правильно он подготовился… как сложно с этими девушками! Вот что ей еще надо?
Тони тоже чувствовала себя дура дурой.
Зачем, зачем она потребовалась этому недотепе!? Влюбился бы в Паулину, был бы с ней счастлив и доволен! А она…
Она даже рядом с ним себя не могла представить. Даже если Дженио на Альбе женится.
Это же брак!
Это же…
Как вы это представляете?! Это не просто за ручку держаться, это и прочее, от чего дети появляются. А Амадо…
Он хороший… наверное. Только никаких чувств у Тони не вызывал. Вообще никаких. Как манная каша или деревянный забор. Да, они есть. И что? Дальше-то что!? При чем тут ритана Лассара?
- Тан Риалон, встаньте, - для начала Тони решила прекратить эту неловкую ситуацию. Да и Амадо на одном колене выглядел донельзя глупо.
Дженио – романтично, а вот Амадо – нет. Почему так?
По любви…
Амадо честно попытался встать, но с одного колена… кто пробовал? Попробуйте! С двух – проще, а тут нужно держать равновесие. Парень качнулся, вцепился в столик и поднялся с помощью столика. Ваза, стоящая на нем, опрокинулась, фрукты раскатились.
Собирать их никто не стал – не романтично.
- Антония, умоляю вас…
Тони кое-как собралась. Что там из разумных аргументов?
- Это нужно. Дом без хозяйской руки умирает. Но ты не справишься и с лавкой, и с хозяйством, поэтому Рита тебе будет приходить и помогать. С уборкой. А что касается кухни, синьор Фарра согласился готовить для тебя отдельную корзинку. Буду с утра присылать к тебе Риту, она поможет, а к обеду, думаю, вернется сюда.
- Дядя…
- Помолчи, Тони. Знаю, что скажешь. Или глупость про деньги, или глупость про обязательства.
- Глупость?
- Именно. Думаешь, я дурак, и ничего не вижу? Не понимаю? Я потом обдумал… умерла бы Паула, так Роза бы за ней в могилку сошла. А я… ты три наших души спасла, так неужто мы для тебя такие мелочи пожалеем? И на Альбу не обижайся, у нее пока еще в голове ветер. Ты повзрослела, а она еще ребенок.
- А целуется как взрослая, - не удержалась от кляузы Тони.
Получилось так по-детски, что она и сама вспыхнула. Адан Аракон улыбнулся.
- Знаешь, Тони, у нас с Даэроном был один гувернер. И каждый раз, когда он нас порол розгами…
- Вас!?
- И поверь, за дело. Вот он повторял одну и ту же фразу. Пока верхние полушария не включатся, будем нижние стимулировать.
Антония прыснула.
- Помогло?
- Не уверен. Но сидеть было больно. Так вот. Альбу мы не пороли. Может, и зря…
- Нет, - решительно возразила Тони. – Не зря. Меня отец, даже когда человеческий облик терял, пальцем не тронул. Ни разу. Придет время – повзрослеет.
- И я так думаю. – И словно опасаясь чего-то внутри себя. – Тони… девочка, я понимаю, что это тяжело. Но… ты расскажешь мне о брате? Пока у вас все хорошо было, он еще писал. А потом…
Тони вздохнула.
Расскажешь…
А как о таком рассказать?
Когда видишь, как убивает себя сильный, смелый и гордый человек? Как он мечтает о смерти, как зовет ее, как пьет дешевое пойло, чтобы забыться, как валяется в грязи или в снегу, как ты пытаешься хоть что-то сделать, как зовешь и кричишь…
Тебя не слышат.
Если ТАМ, где он пребывает, в его грезах, и есть другая Тони, то слышат ее. А здесь, в реальности…
Антония даже не понимала, что плачет, пока дядя ее не обнял и не погладил по волосам.
- Бедная девочка. Ничего, теперь у тебя есть семья. Все будет хорошо.
И тогда Тони разревелась уже осознанно.
***
- Вот он!!! ВОТ!!!
Рита так сжала ладонь Тони, что едва кости не переломала. Но повод у нее был.
Роман шел среди остальных каторжников, закованный в цепи и одетый в серое тряпье. На груди и на спине – большие желтые ромбы. Зачем?
Так светиться в темноте будут, если решит бежать, охранники станут стрелять. Такие у всех.
На рубахах, на куртках…
Правосудие в Римате медлительностью не страдало. Рассмотрели дело, выслушали подсудимых, выслушали свидетелей – и вперед, на каторгу. Или на плаху, но тут никого не убили, так что казни Роман избежал. А вот каторги – нет.
Никакого затягивания дела, одно слушание, если кто-то что-то не представил – это его проблемы. Ну и следователя, но тут все было чисто и ясно.
Антония пришла за Ритой с утра, узнав, куда и когда отправляют каторжников. И потащила за собой.
- Ты его будешь проклинать?
- Посмотрим…
Тони действительно не знала. Будет, не будет – как сложится!
В любом случае, Рите надо посмотреть в глаза своему страху,, и отпустить его. Раз и навсегда.
На каторгу!
Больше эта тварь не причинит ей вреда! Кончено!
В каторжников летели комья грязи, гнилые овощи, охрана была, но не то, чтобы сильно их защищала. Так было принято.
Эта падаль многим зло сделала.
Если человек хороший, так над ним и измываться не станут, а ворье, разбойники…
Тони вытащила из кармана заранее запасенный помидор, и протянула Рите.
- Кинешь?
- Эммм….
- Подгнил, потому и отдали дешево. Думаешь, стоило свежий купить?
Рита махнула рукой и прицелилась. Снаряд прилетел точно, расплескался о спину и частично голову Романа. Тот дернулся, огляделся… увидел Тони и Риту – и какая же ярость исказила его лицо!
Не был бы скован – кинулся бы!
Зубами бы загрыз!
Понятно же, девушки во всем виноваты! Он-то белый и чистенький, что та лилея, а они, стервы гадкие…
Рита дернулась. И теперь уже Тони стиснула ее ладонь.
- Смотри! Хорошо смотри!
Если здесь и сейчас это не переломить, считай, у девчонки жизнь закончится. Она должна понять, что любой может упасть в грязь. И любой может найти в себе силы подняться, отряхнуться и идти дальше. С гордо поднятой головой.
К чистому такое не прилипнет!
- Я…
- И сейчас смотри.
Тони выпрямилась, сдвинула в сторону мешочек, и постаралась, чтобы поток силы шел исключительно на Романа. Зашевелила губами, неслышно, но отчетливо.
Между нами говоря – обычная детская считалочка. Из тех, что дети любят: раз-два – голова, три-четыре – руки шире…
Но тут важно не что говорить, а как…
А когда в тебя бьет ледяная сила некроманта, когда ты понимаешь, что в эту минуту тебя проклинают… ой, мамочки…
Под Романом расплылась весьма вонючая лужа.
Гадостно запахло.
Рита выдохнула и как-то распрямилась, что ли… Тони это ощутила всей своей сутью. И поток прекратила.
- Дамочка, вы это, - один из конвоиров погрозил пальцем.
Тони вернула на место амулет и развела руками. Приблизилась, сунула в перчатку песету.
- Офицер, эта гадина изнасиловала мою подругу. Я просто его немного напугала, и только.
- Слово?
- Слово.
- Насильник, говорите?
- Грабитель, насильник, чудом убийцей не стал…
Конвойный, нежданно-негаданно произведенный в офицеры, окинул взглядом умильно улыбающуюся Тони, бледную Риту, и понял – не врут. А еще песета…
- Синьорита, я тоже словечко кому шепну. Вы не переживайте…
- А? – растерялась Тони. Но вторую песету в ту же руку сунула. И третью. Так, на всякий случай. – Офицер, надеюсь, вы выпьете за здоровье моей подруги? Чтобы она в себя пришла после такого… девушкой была, а эта сволочь…
- На каторге, синьорита, тоже люди разные. И статьи у всех разные. Шепну я словечко-другое, так вашего недруга там любить будут, - недобро оскалился конвойный. – Будет спать, не надевая штанов.
Тони не поняла, при чем тут это, но еще песо сунула.
- Офицер, я в вас верю. И очень вам благодарна.
Пятая монета завершила ритуал благодарности, Роману добавили прикладом по почкам, и все потекло своим чередом. А Тони утащила Риту в маленькую харчевню, которую разведала неподалеку.
- Два супа из моллюсков, жареные мидии, хлеба. Квашеные водоросли еще, они у вас чудесные. Запивать – сок или воду.
- Отвар шиповника есть?
- Несите.
Тони отдала несколько монет, едва дождалась кувшина с холодным отваром – и тут же подсунула кружечку подруге.
- Пей!
Рита послушалась.
- И еще…
- Утону.
- Зато в ум придешь. И запомни – это прошло! Закончилось! Навсегда! А ты любить будешь, замуж выйдешь, детей родишь – и не вспомнишь через сорок лет, что там тебе приснилось.
- Приснилось?
- И только так! Этого не было! И думать иначе не смей. Помни – Роман расплатится за все, а ты можешь ему еще одним способом отомстить.
- Каким?
- Жить и быть счастливой. И никак иначе. Пей шиповник.
- Ритана… я…
- Скажешь глупость – еще чашку налью. Поняла?
Рита поняла. Антония, при всей ее колючести, была благородным человеком. Но – колючим. Как каштан, пока до ядра доберешься, шесть раз уколешься и девять – пожалеешь. Или – не пожалеешь.
- Поняла, ритана. Но я не о глупостях. Батюшка мой просил передать, кажись, брат нашел то самое место, какое вы просили.
Тони и думать про Романа забыла.
- Правда!?
- Да…
- А когда мы…
- Да хоть сейчас, ритана!
Тони едва не взлетела со стула, но потом выдохнула и села обратно. Нет, ни к чему.
Надо с Реем поговорить, может, его с собой взять, надо еще кое-что…
- Нет уж! Я зря за суп платила? Кушай нормально, потом в больницу сходишь, вещички заберешь, у доктора отпросишься по всей форме, если отпустит, я-то тебя, считай, выкрала, а уж завтра тогда и к твоим родным можно.
Рита фыркнула прямо в отвар шиповника.
Действительно – суп это причина. Важная.
***
- Рей, ты со мной?
- Конечно, Тони! О чем разговор? Думаю, я буду тебе полезен, хоть мне и не хочется вновь на то место…
- Во-первых, неизвестно точно, то ли это место. Во-вторых, если то… Рей, мне нужна какая-нибудь личная вещь Мединальо. Хоть пряжка с сапога! Хоть трубка. Хоть очки! Ну хоть за что зацепиться…
- За такое время… там мало что осталось.
- Все равно. Надо с чего-то начинать, не на кладбище же могилу раскапывать. Я и на такое пойду, но давай попробуем сначала что попроще?
Рейнальдо Шальвен фыркнул.
- Хорошо, Тони. Я с тобой, только возьми что-то из моих вещей. К примеру, клинок. Он меня точно и притянет, и удержит… мало ли что.
Тони согласно кивнула и завернула нож в несколько слоев оберточной бумаги. Не пачкать же им сумочку? Там и ржавчина кое-где есть…
- Сделаю. Как нам лучше поступить?
- То есть?
- Мне за тобой прийти? Или…
- Тони, я сейчас сопровожу тебя до дома, проверю, как это действует, на ночь вернусь сюда, в лавку, все же охрана нужна, пока… а завтра с утра опять буду рядом с тобой. Ты же на утро запланировала поездку на море?
- Да, часов в десять. Не раньше.
- Отлично! Выспись как следует, девушкам это нужно для цвета лица.
- Рей!
Жест, которым Тони обвела свое лицо, был весьма выразителен. Как и ответная гримаса призрака.
- Ври другим. Что я – магию не различу?
- А… да?
- Да. Маскарад хорош, но не от мертвых. От живых.
- А мертвых у нас не так много летает, - Тони, удивляясь сама себе, показала призраку язык. Но с ним было так тепло и уютно… как со старшим братом!
Она, едкая и колючая, осторожная и злая, ни с кем так легко не сходилась. А тут – поди ж ты! Мигом!
Рей ответил смешной гримаской высокомерия, и девушка с призраком от души рассмеялись.
Тони не знала, что именно так проявляется ее сила.
Рейнальдо вызвала из могилы ее магия, призвала и напитала, дала жизнь, ладно, ее подобие и свободу… как вы будете относиться к своему созданию?
Благосклонно. А что некромантка этого пока не осознавала…
Рейнальдо понимал, что девушка молода, неопытна, но очень сильна. И собирался помочь ей. Научиться, приобрести и знания, и навыки…
Не все творения благодарны своим создателям, нет, не все. Но в данном случае…
Тони дала ему возможность довести дела до конца. Не принуждала и не мучила, дала практически равные права, относилась как к человеку… это не стоит благодарности?
Кому как. Рейнальдо – стоило.
Так что распрощались девушка и призрак вполне дружески, уже у самых ворот дома Араконов. Рейнальдо честно ее провожал, заодно и невидимость на окружающих тренировал. Здесь в стене пройти, там наверх подняться, тут в мостовую нырнуть…
Быть призраком среди людей тоже надо учиться, в пещерах проще.
***
Где день, там и вечер.
И если день начинается абы с кого, к примеру, с каторжан,, то и завершается он несахарно. Увы.
Амадо Риалоном.
Который ждет в гостиной ритану Лассара вот уже два часа, а все это время общается с Эудженио и Альбой.
Ритана Лассара скрипнула от такого счастья зубами, но куда удрать – не придумала. Как-то не находилось у нее вечером более срочных дел.
И Шальвен уже удрал…
Нет бы остаться, глядишь, посоветовал бы что… бесполезно! Вот зачем ее этот гусенок ждет?
Что ему понадобилось? Явно ничего хорошего…
Тони в раздражении едва не оторвала ленту а шляпке, и прошла в гостиную.
- Кузина. Таны, добрый вечер.
- Добрый вечер, Тони, - расплылась в фальшивой улыбке Альба. – А мы тебя ждем.
Эудженио и Амадо, словно по команде, встали, поклонились, даже к ручке приложиться не побрезговали. Хотя это уж Тони была пристрастна. Руки у нее вполне красивые. Даже лучше, чем у Альбы, у той пальцы коротковаты, а у Тони форма идеальная, и ногти, словно миндалины. Породу не спрячешь.
- Что-то случилось? – изобразила тревогу Тони. – С дядюшкой все в порядке?
- Вполне, ритана. Просто у моего кузена к вам личный разговор, - вмешался Дженио.
Тони подняла брови.
- Тан Риалон?
- Да… Антония, мы не могли бы поговорить наедине?
Тони пожала плечами.
- Если наши собеседники соблаговолят оставить нас одних, возможно.
Стоит ли говорить, что собеседники тут же изволили? Правда, дверь за собой плотно не прикрыли, и Тони лично исправила этот недостаток.
Бесит!
Как же бесит, когда тебя подслушивают! Кто бы знал!
Но вот они одни, и можно развернуться к Амадо Риалону.
- Я вас слушаю, тан.
***
Амадо чувствовал себя дурак-дураком. Да, представьте себе! С родителями он спорил уже второй день, и словно о стену бился. Его просто… какое там – не слушали!? Его даже не слышали!
С тем же успехом могла протестовать фарфоровая ваза… послушаете? Если она будет вас убеждать ее продать или переставить?
Вряд ли. Это – ваза, какое у нее может быть свое мнение?
Глупости!
С матерью говорить вообще невозможно. Сказано тебе – жениться на младшей Аракон, вот и женись. Отец правильно решил, мы не всегда согласны, но это хорошая партия. Приданое дадут…
Любовь? Люби на здоровье, хоть кого, а женись выгодно.
Отец? С ним вообще не поговоришь. Чуть что, тычет носом, как щенка в лужу, в ту шалость… ну ведь не хотели они ничего дурного! Не хотели!!!
Что ж теперь – за одну глупость всю жизнь страдать? Амадо так не согласен, нет…
И что ему оставалось?
Разумеется, открыться любимой девушке! Один он не справится, но если Антония Даэлис согласится ответить на его чувства… он горы свернет!
И моря перекопает! Как герой из старой сказки, вот!
Амадо вдохнул, выдохнул, еще раз вдохнул, рассердился на себя – и поспешно упал на одно колено. Пребольно ушибся, зажмурился и выпалил:
- Антония Даэлис Лассара, я вас люблю и прошу стать моей женой!
Вот так!
Он эту фразу лично в романе нашел! Надо же узнать, как правильно делают предложения? Он раньше ведь никогда… справился?
Тони оторопела.
По-детски раскрыла рот, закрыла его, подумала пару минут…
- Тан Риалон…
- Умоляю вас ответить на мои чувства! Я буду счастливейшим из смертных! – выпалил Амадо вторую из заготовленных фраз. Были и еще несколько.
Правильно он подготовился… как сложно с этими девушками! Вот что ей еще надо?
***
Тони тоже чувствовала себя дура дурой.
Зачем, зачем она потребовалась этому недотепе!? Влюбился бы в Паулину, был бы с ней счастлив и доволен! А она…
Она даже рядом с ним себя не могла представить. Даже если Дженио на Альбе женится.
Это же брак!
Это же…
Как вы это представляете?! Это не просто за ручку держаться, это и прочее, от чего дети появляются. А Амадо…
Он хороший… наверное. Только никаких чувств у Тони не вызывал. Вообще никаких. Как манная каша или деревянный забор. Да, они есть. И что? Дальше-то что!? При чем тут ритана Лассара?
- Тан Риалон, встаньте, - для начала Тони решила прекратить эту неловкую ситуацию. Да и Амадо на одном колене выглядел донельзя глупо.
Дженио – романтично, а вот Амадо – нет. Почему так?
По любви…
Амадо честно попытался встать, но с одного колена… кто пробовал? Попробуйте! С двух – проще, а тут нужно держать равновесие. Парень качнулся, вцепился в столик и поднялся с помощью столика. Ваза, стоящая на нем, опрокинулась, фрукты раскатились.
Собирать их никто не стал – не романтично.
- Антония, умоляю вас…
Тони кое-как собралась. Что там из разумных аргументов?
