- Ладно, - не стала спорить она. – Сколько у меня есть времени?
- Чем скорее, тем лучше. Я не знаю, когда у его величества лопнет терпение.
Бекки вспомнила взгляды, которые его величество кидал на сиськи этой стервы Эрсон (у нее скромнее, и во всем виновата Диана!), на ответные улыбочки Дианы, прикинула ситуацию…
- Скоро. Может, месяц или полтора, а потом Иоанн что-то придумает. Если все так, как ты говоришь…
- А как оно выглядит со стороны? Если подумать? Спорить готов, те, кто поумнее, уже прощупывают почву?
И с этим Бекки была согласна.
- Хорошо. Но… Марк, дай мне слово, что, если будет возможно, я вернусь в столицу.
- О, это пожалуйста, - кивнул Марк. – Не обольщайся, Бекки, я верну тебя с радостью, потому что понимаю, долго ты не выдержишь, а позора перед соседями мне не хочется.
- Скот!
- И советую придерживать язык. Другой бы тебя в монастырь отправил еще пять лет назад. Доказательств твоей измены у меня столько, что стены монастыря обклеить можно.
Ребекка еще раз прикусила язык.
Пожевала его немного, а потом с усилием произнесла.
- Хорошо. Мы поедем по суше?
- Да. Морем я вас отправлять не рискну, слишком многим я оттоптал хвосты. Могут и рискнуть.
Ребекка опять кивнула.
- Я завтра с утра начну собираться.
- Вот и отлично, дорогая супруга. Вот и прекрасно.
Ребекка уже стремительно прикидывала, что ей делать. Раздать мелкие карточные и хозяйственные долги – недолго, благо в деньгах ее Марк особо не ограничивал, выдавал определенную сумму на хозяйство, отдельно на детей и на булавки. Ей хватало на все, еще и сэкономить получалось. Азартной Ребекка не была никогда, свой адреналин она добирала по чужим постелям, а не за карточным столом, потому играла редко и чаще выигрывала, чем проигрывала. Деньги у нее водились.
Написать знакомым… что?
Какую причину придумать, чтобы ее озвучил и Марк? Так, чтобы не стать посмешищем среди своего круга, чтобы потом спокойно вернуться?
- О чем ты думаешь?
- Какой слух пустить. Нельзя же сказать правду?
Марк одобрительно кивнул.
Может, еще и потому он не спровадил Бекки в монастырь, когда женщине было нужно, она становилась и умна, и изворотлива, жаль только, что случалось это крайне редко.
- О, это несложно. Скажи, что я решил налаживать торговые связи с Шагреном, а там, понимаешь ли, культ семьи. Общины, семьи… бездетному и подходить к ним не стоит. Надо наоборот, продемонстрировать партнерам, что в твоей семье все крепко и хорошо.
Бекки задумчиво кивнула.
- Это может сработать. Скажем, мы уезжаем ненадолго, и скоро вернемся.
- А торговые дела… сама понимаешь, могут и быстро завершиться, и затянуться.
Муж и жена обменялись понимающими взглядами.
Какой бы стервой не была Бекки, она понимала, что лучше мужа ей не найти. И Марку в его доме всегда было хорошо, уютно и комфортно. За столько лет она стала ему не женой, а скорее, единомышленницей. У них общий дом, общие дети, и они стоят плечом к плечу. Поддерживают друг друга, как могут… Бекки могла ложиться в постель с кем угодно, но Марка никогда ни в один скандал не втянула. И это мужчина тоже ценил.
- Нужны будут подарки, и что-то из Шагрена.
- Это я тебе обеспечу, у меня есть знакомые, - отмахнулся Марк. – Слово даю.
- Отлично. Тогда я начинаю улаживать все дела, - согласилась Бекки.
Любовникам она тоже правды не скажет. Ни одному!
Мало ли, с кем она плоть тешит? И болтает, да, и сплетни разносит, это все есть! Но есть и разница. Сплетни о той же Диане Эрсон? Да пожалуйста, хоть с утра до вечера. Это не ее семья! Это посторонний и чужой ей человек. Да и врать она не станет, что есть, то и скажет. Не нравится? А ты на чужих мужей не вешайся, и не пакостничай. Поди, про Ребекку тоже много чего говорят! Ну так и пусть! Поговорят, да и новую тему найдут!
А вот сплетни о ее семье?
Никогда!
Что бы ни было у нее дома, Бекки будет об этом молчать. Так что…
Бекки кивнула мужу, хозяйственно пригребла со стола кошель с золотом на сборы, и улетучилась из кабинета. Муж проводил ее задумчивым взглядом. Кое о чем Марк умолчал.
Такие знания Ребекке ни к чему, она без них целее будет.
Но если король решит что-то сделать с Димасом… да спасать надо будет идиота! И сына его тоже! И жену, и дочерей… спасать, вывозить в тот же Картен или вообще Шагрен, потому и корабли ему нужны будут под рукой, и команды их тоже, и рисковать Марк будет. Это его кузен, а Марк своих на растерзание никакому королю не отдаст! Вот еще не хватало!
Пусть Иоанн валяет кого захочет, вот только семью Марка трогать не надо. А то он и ответить может. Больно.
Глядя на матушку Евгению, Мария четко поняла: нет, не будет у них взаимопонимания. Стоящая в дверях женщина напоминала ей одну грымзу из налоговой. Такую, что просто грымзее не бывает.
С Марией у них, правда, был вооруженный нейтралитет. Грымза старалась придраться ну хоть бы к чему, а Маша напротив, делала все практически идеально. Так что…
Злые взгляды, поджатые губы и аура недовольства, от которой в радиусе километра листы в трубочку сворачивались и флешки форматировались.
Вот, флешек здесь не было, а все остальное было. Интересно, это она просто власть не любит, или ей чем-то лично Мария не угодила? Впрочем, вдаваться в детали Мария не собиралась, вместо этого одарив настоятельницу легким кивком.
- Ваше величество, - протянула та.
Мария чуточку шевельнула рукой.
- Мы устали, преподобная мать. Прикажите позаботиться о наших людях и прочем.
- Слушаюсь… ваше величество. Будут ли у вас какие-то особые пожелания?
Настоятельница явственно скрипнула зубами. А, нет. Личной неприязни к Марии у нее нет, есть злость, направленная на статус королевы. Не на человека, на титул.
Кажется, ей просто не нравилось, что на территорию монастыря явился кто-то выше рангом. Так-то она здесь самая крупная жаба на лопухе, а сейчас ей придется этим лопушком накрыться и не квакать. И слушаться, и кланяться, а что там еще королеве придет в голову? Да кто ж ее знает? И надо улыбаться и кланяться, молчать и терпеть… зубы сами скалятся при таком раскладе, и кулаки стискиваются. Ничего, матушка Евгения не дура, быстро поймет, что Мария не стерва и не самодурка, так что общий язык они найдут. Но пару дней потерпеть придется, увы.
- У меня нет никаких пожеланий, преподобная мать. Мне просто хочется покоя и тишины.
И меня вполне устроит все, что вы предложите. Вслух об этом говорить Мария не стала, но мать-настоятельница и сама дурой не была, так что склонила голову.
- Ваше величество, ваш визит честь для нашего скромного монастыря…
- Долго он не продлится, - Мария поспешила утешить несчастную. – Его величество не отпустит меня надолго, но я надеюсь на несколько дней отдыха в тишине и спокойствии.
Настоятельница выдохнула.
А, ну если так…
Если просто приехали передохнуть, а не приглядываются к ее монастырю, как к жилищу для ее величества после развода, если не собираются наводить здесь свои порядки и трепать нервы, тогда и потерпеть можно… немного.
Тогда – проходите.
- Сестра Юфимия, покажите ее величеству покои. Полагаю, ваше величество, и ваше высочество желают отдохнуть с дороги.
- Желаем, - согласилась Маша, опуская руку на плечо дочки, и притягивая Анну к себе. – Надеюсь, наши с дочерью покои соединены дверями? Если нет, мы готовы делить одну спальню на двоих, все же это монастырь, и умеренность здесь в почете.
- У нас есть подходящие покои, ваше величество. И для вас, и для ваших эрр, но вашим гвардейцам придется остаться за стенами монастыря. Вы понимаете, так принято…
Мария не стала спорить и требовать для себя привилегий. Посмотрела на эрра Леонидаса, и тот понятливо кивнул.
- У нас все есть, ваше величество. Палатки и прочее, мы тут хорошо устроимся.
- Полагаю, преподобная мать, ваши люди знают, где тут можно купить провиант для мужчин? – мило уточнила Мария. И вложила в руку женщины небольшой кошель с золотом. Потом еще один вручит. Муж ради отъезда едва не помершей супруги расщедрился.
Евгения улыбнулась. Привлекательнее ее это не сделало, но сама попытка уже заслуживала уважения. Мать-настоятельница поняла, что проблем, которых женщина сильно опасалась, не будет, и чуточку расслабилась.
- Мои люди все устроят. Ваше величество, прошу вас…
Настоятельница повела рукой, и рядом, словно из воздуха, соткалась хрупкая, почти бестелесная монахиня. Ишь ты, какая дрессировка! Один жест – и тут же человек прискакал! Интересно, что тут с ними Евгения делает, чтобы так бегали?
- Прошу вас, ваше величество.
Серая ткань рясы была измята внизу, как если бы монахиня ее заправляла за пояс и что-то делала, а потом расправила.
Может, так и было? Мало ли в монастыре работ? Явно скотным двором потягивает, когда ветер слева дует, да и огород тут свой, надо полагать, и мастерская…
Мария последовала за монахиней, стараясь не морщиться. Все же запах скотного двора, он… своеобразный. Воняет не по-детски. Да и вообще… здесь, конечно, не слишком типичное средневековье, моются здесь не слишком часто, но вот влажными полотенцами обтираются хотя бы раз в день, так что воняет умеренно. От людей. А вот скотину тут не моют, и этот запах Марию раздражал. Кто не верит – сходите, понюхайте свинарник. Есть от чего зафыркать.*
*- реально есть. Сельское хозяйство далеко не розами пахнет. Прим. авт.
Анна робко взяла мать за руку.
Да, не принято здесь такое. Вот в ее родном мире внуки постоянно бабушку за руку куда-то тащили, а тут… бедный ребенок. Совсем она не привыкла к ласке.
Мария погладила девочку по светлым волосам и подмигнула так, чтобы никто не видел. Анна улыбнулась в ответ. Теперь надо выяснить, где они будут жить.
Жилье – порадовало.
Мать Евгения отлично понимала, что паломники – это деньги. А если кто-то несет тебе деньги, то его лучше обеспечить удобствами. Тогда и попросить можно больше.
Так что для паломников в монастыре было отведено целое крыло, которое и заняла королева со свитой. Кельи, конечно, но достаточно большие, светлые и благоустроенные. И никаких соломенных тюфяков, сомнительных лавок вместо кроватей или, упаси Предмать – полена под голову. Все достаточно просто и скромно, но уютно.
Непритязательная мебель из светлого дерева, хоть и без украшений, но удобная. Тюфяки достаточно тощие, но они есть. Да и с собой Мария привезла… оказывается, оно нужно. Но арфу все равно надо было потерять по дороге. Просто так.
Может, подсказать матушке новый способ дохода? Пусть делает «стеганки» с кармашками и набивает перины гречневой шелухой? К примеру?
Гречневая шелуха, немного ароматных трав, грамотная реклама, и мать-настоятельница еще и деньги на этом поднимет. Правда, небольшие и ненадолго, патентного права тут не выдумали, так что идея быстро разойдется по миру. Ну и пусть, все поменьше бельевых клещей будет.
Для Марии, как для королевы, были подготовлена апартаменты аж из четырех комнат. Спальня с большой кроватью, на которой отлично поместимся мы вдвоем с дочкой, кабинет, в котором будет удобно посидеть и что-то почитать, комната для платьев и комнатка для прислуги. Маленькая, но с топчаном. Мало ли, понадобится мне что-то ночью…
Мария спорить с чужим уставом не стала, попросила все разложить, а сама прихватила Анну и отправилась в храм. Кто бы сомневался, что матушка-предстоятельница окажется рядом?
- Ваше величество, если вы дозволите составить вам компанию?
- Я буду рада, преподобная мать, - вежливо ответила Мария. Чего сразу-то свАриться? - Анна, ты не против?
- Я тоже буду рада, - согласилась принцесса.
Мария поймала себя на мысли, что у Анны это получается лучше.
Дрессировка, что поделать. Когда ребенок с рождения привыкает к мысли, что выше него только звезды, когда он элита уже в утробе матери, это сказывается. Что хочешь можно говорить, но есть вещи, которые видны издали.
Вот про себя Мария точно знала, она – Манька Белкина, Белка или Стрелка, за другие прозвища она мальчишек колотила нещадно. И выживала она сама, и пробивалась в жизни сама, и ее уважали. Мария может спокойно общаться хоть с кем, хоть с английской королевой, хоть с испанской герцогиней, и уважать себя она от этого меньше не будет, но есть вещи, которые ей просто недоступны.
Потому что Маше будут кланяться за ее заслуги, а английской королеве за то, что она вылезла на этот свет из нужного отверстия. Титулованного. И преотлично об этом знает. Даже если она ничего из себя представлять не будет, ей будут кланяться по праву рождения. А она будет знать о своем праве. И принимать это как должное. *
Просто – разные два слоя, как вода и масло. И они не смешиваются.
*- ИМХО, последней приличной династией в той же Англии были Плантагенеты. Потом – фу. Но я не настаиваю, мало ли, кто и кому нравится. Прим. авт.
Некоторое время две женщины и девочка шли молча, потом мать-настоятельница заговорила.
- Наш монастырь не слишком популярен, ваше величество. Паломников к нам притягивает старое святилище Предматери, которому уже больше тысячи лет. Если пожелаете, я вам его покажу.
- Мы будем очень благодарны, преподобная мать. Возможно, не сегодня, но на днях?
- Как пожелаете, ваше величество.
Мария чуть склонила голову.
- Преподобная мать, я не стану ходить вокруг да около. Я сейчас в смятении. Мне нужно место, в котором я смогу побыть наедине с собой, успокоиться, и возможно, принять сложное решение. Я не создана для монастырской жизни, но для размышления и уединения лучше места не придумаешь. Я просто хочу несколько дней пожить спокойно, ходить на службы, считать книги, разговаривать с дочерью – и этого довольно. Потом мы уедем, а монастырь заживет своей обычной жизнью.
На лице настоятельницы отразилось облегчение.
- Да, ваше величество, я понимаю. Мы всегда рады гостям.
- Хороший гость приходит ненадолго, - подтвердила Мария, заключая временное перемирие. И отправилась в храм.
Внутри было красиво.
Цветные стекла, позолота, иконы – исключительно женские, все правильно, и монастырь женский, и святые тут для дам-с. Единственное место, где были нарисованы мужчины – это триптих в главной часть. Там были изображены все трое, Предотец, Предмать и Многоликий. Последний – в серой маске и с лукавой улыбкой.
Предотец – почти канонический, седобородый, осанистый, важный и внушительный. Предмать – тоже в возрасте, еще не бабушка, но женщина в расцвете лет, с сострадательной улыбкой на симпатичном лице. Анна опустилась на колени, Мария повторяла за дочерью, стараясь, чтобы это не было очень заметно. Молитвы она по дороге учить уже начала, благо, тут молились на родном языке, а не выносили мозг латынью, но чувствовала себя пока не очень уверенно.
И то…
Кого в храмы с детства водят, те все тонкости знают. А поди, зайди с улицы? Если местные «активные бабки» не сожрут, под девизом: не так сидишь, не так свистишь, все равно дурак дураком себя почувствуешь. Хоть бы инструкции писали, что куда поставить, кому поклониться, как перекреститься, но не дождешься ведь! Так что Мария косилась по сторонам.
Покой и умиротворение?
Ох, не про ее это душу. Или молиться надо в одиночестве и где-нибудь в лесу, или еще что-то, но вот не чувствует она себя спокойной.
- Чем скорее, тем лучше. Я не знаю, когда у его величества лопнет терпение.
Бекки вспомнила взгляды, которые его величество кидал на сиськи этой стервы Эрсон (у нее скромнее, и во всем виновата Диана!), на ответные улыбочки Дианы, прикинула ситуацию…
- Скоро. Может, месяц или полтора, а потом Иоанн что-то придумает. Если все так, как ты говоришь…
- А как оно выглядит со стороны? Если подумать? Спорить готов, те, кто поумнее, уже прощупывают почву?
И с этим Бекки была согласна.
- Хорошо. Но… Марк, дай мне слово, что, если будет возможно, я вернусь в столицу.
- О, это пожалуйста, - кивнул Марк. – Не обольщайся, Бекки, я верну тебя с радостью, потому что понимаю, долго ты не выдержишь, а позора перед соседями мне не хочется.
- Скот!
- И советую придерживать язык. Другой бы тебя в монастырь отправил еще пять лет назад. Доказательств твоей измены у меня столько, что стены монастыря обклеить можно.
Ребекка еще раз прикусила язык.
Пожевала его немного, а потом с усилием произнесла.
- Хорошо. Мы поедем по суше?
- Да. Морем я вас отправлять не рискну, слишком многим я оттоптал хвосты. Могут и рискнуть.
Ребекка опять кивнула.
- Я завтра с утра начну собираться.
- Вот и отлично, дорогая супруга. Вот и прекрасно.
Ребекка уже стремительно прикидывала, что ей делать. Раздать мелкие карточные и хозяйственные долги – недолго, благо в деньгах ее Марк особо не ограничивал, выдавал определенную сумму на хозяйство, отдельно на детей и на булавки. Ей хватало на все, еще и сэкономить получалось. Азартной Ребекка не была никогда, свой адреналин она добирала по чужим постелям, а не за карточным столом, потому играла редко и чаще выигрывала, чем проигрывала. Деньги у нее водились.
Написать знакомым… что?
Какую причину придумать, чтобы ее озвучил и Марк? Так, чтобы не стать посмешищем среди своего круга, чтобы потом спокойно вернуться?
- О чем ты думаешь?
- Какой слух пустить. Нельзя же сказать правду?
Марк одобрительно кивнул.
Может, еще и потому он не спровадил Бекки в монастырь, когда женщине было нужно, она становилась и умна, и изворотлива, жаль только, что случалось это крайне редко.
- О, это несложно. Скажи, что я решил налаживать торговые связи с Шагреном, а там, понимаешь ли, культ семьи. Общины, семьи… бездетному и подходить к ним не стоит. Надо наоборот, продемонстрировать партнерам, что в твоей семье все крепко и хорошо.
Бекки задумчиво кивнула.
- Это может сработать. Скажем, мы уезжаем ненадолго, и скоро вернемся.
- А торговые дела… сама понимаешь, могут и быстро завершиться, и затянуться.
Муж и жена обменялись понимающими взглядами.
Какой бы стервой не была Бекки, она понимала, что лучше мужа ей не найти. И Марку в его доме всегда было хорошо, уютно и комфортно. За столько лет она стала ему не женой, а скорее, единомышленницей. У них общий дом, общие дети, и они стоят плечом к плечу. Поддерживают друг друга, как могут… Бекки могла ложиться в постель с кем угодно, но Марка никогда ни в один скандал не втянула. И это мужчина тоже ценил.
- Нужны будут подарки, и что-то из Шагрена.
- Это я тебе обеспечу, у меня есть знакомые, - отмахнулся Марк. – Слово даю.
- Отлично. Тогда я начинаю улаживать все дела, - согласилась Бекки.
Любовникам она тоже правды не скажет. Ни одному!
Мало ли, с кем она плоть тешит? И болтает, да, и сплетни разносит, это все есть! Но есть и разница. Сплетни о той же Диане Эрсон? Да пожалуйста, хоть с утра до вечера. Это не ее семья! Это посторонний и чужой ей человек. Да и врать она не станет, что есть, то и скажет. Не нравится? А ты на чужих мужей не вешайся, и не пакостничай. Поди, про Ребекку тоже много чего говорят! Ну так и пусть! Поговорят, да и новую тему найдут!
А вот сплетни о ее семье?
Никогда!
Что бы ни было у нее дома, Бекки будет об этом молчать. Так что…
Бекки кивнула мужу, хозяйственно пригребла со стола кошель с золотом на сборы, и улетучилась из кабинета. Муж проводил ее задумчивым взглядом. Кое о чем Марк умолчал.
Такие знания Ребекке ни к чему, она без них целее будет.
Но если король решит что-то сделать с Димасом… да спасать надо будет идиота! И сына его тоже! И жену, и дочерей… спасать, вывозить в тот же Картен или вообще Шагрен, потому и корабли ему нужны будут под рукой, и команды их тоже, и рисковать Марк будет. Это его кузен, а Марк своих на растерзание никакому королю не отдаст! Вот еще не хватало!
Пусть Иоанн валяет кого захочет, вот только семью Марка трогать не надо. А то он и ответить может. Больно.
***
Глядя на матушку Евгению, Мария четко поняла: нет, не будет у них взаимопонимания. Стоящая в дверях женщина напоминала ей одну грымзу из налоговой. Такую, что просто грымзее не бывает.
С Марией у них, правда, был вооруженный нейтралитет. Грымза старалась придраться ну хоть бы к чему, а Маша напротив, делала все практически идеально. Так что…
Злые взгляды, поджатые губы и аура недовольства, от которой в радиусе километра листы в трубочку сворачивались и флешки форматировались.
Вот, флешек здесь не было, а все остальное было. Интересно, это она просто власть не любит, или ей чем-то лично Мария не угодила? Впрочем, вдаваться в детали Мария не собиралась, вместо этого одарив настоятельницу легким кивком.
- Ваше величество, - протянула та.
Мария чуточку шевельнула рукой.
- Мы устали, преподобная мать. Прикажите позаботиться о наших людях и прочем.
- Слушаюсь… ваше величество. Будут ли у вас какие-то особые пожелания?
Настоятельница явственно скрипнула зубами. А, нет. Личной неприязни к Марии у нее нет, есть злость, направленная на статус королевы. Не на человека, на титул.
Кажется, ей просто не нравилось, что на территорию монастыря явился кто-то выше рангом. Так-то она здесь самая крупная жаба на лопухе, а сейчас ей придется этим лопушком накрыться и не квакать. И слушаться, и кланяться, а что там еще королеве придет в голову? Да кто ж ее знает? И надо улыбаться и кланяться, молчать и терпеть… зубы сами скалятся при таком раскладе, и кулаки стискиваются. Ничего, матушка Евгения не дура, быстро поймет, что Мария не стерва и не самодурка, так что общий язык они найдут. Но пару дней потерпеть придется, увы.
- У меня нет никаких пожеланий, преподобная мать. Мне просто хочется покоя и тишины.
И меня вполне устроит все, что вы предложите. Вслух об этом говорить Мария не стала, но мать-настоятельница и сама дурой не была, так что склонила голову.
- Ваше величество, ваш визит честь для нашего скромного монастыря…
- Долго он не продлится, - Мария поспешила утешить несчастную. – Его величество не отпустит меня надолго, но я надеюсь на несколько дней отдыха в тишине и спокойствии.
Настоятельница выдохнула.
А, ну если так…
Если просто приехали передохнуть, а не приглядываются к ее монастырю, как к жилищу для ее величества после развода, если не собираются наводить здесь свои порядки и трепать нервы, тогда и потерпеть можно… немного.
Тогда – проходите.
- Сестра Юфимия, покажите ее величеству покои. Полагаю, ваше величество, и ваше высочество желают отдохнуть с дороги.
- Желаем, - согласилась Маша, опуская руку на плечо дочки, и притягивая Анну к себе. – Надеюсь, наши с дочерью покои соединены дверями? Если нет, мы готовы делить одну спальню на двоих, все же это монастырь, и умеренность здесь в почете.
- У нас есть подходящие покои, ваше величество. И для вас, и для ваших эрр, но вашим гвардейцам придется остаться за стенами монастыря. Вы понимаете, так принято…
Мария не стала спорить и требовать для себя привилегий. Посмотрела на эрра Леонидаса, и тот понятливо кивнул.
- У нас все есть, ваше величество. Палатки и прочее, мы тут хорошо устроимся.
- Полагаю, преподобная мать, ваши люди знают, где тут можно купить провиант для мужчин? – мило уточнила Мария. И вложила в руку женщины небольшой кошель с золотом. Потом еще один вручит. Муж ради отъезда едва не помершей супруги расщедрился.
Евгения улыбнулась. Привлекательнее ее это не сделало, но сама попытка уже заслуживала уважения. Мать-настоятельница поняла, что проблем, которых женщина сильно опасалась, не будет, и чуточку расслабилась.
- Мои люди все устроят. Ваше величество, прошу вас…
Настоятельница повела рукой, и рядом, словно из воздуха, соткалась хрупкая, почти бестелесная монахиня. Ишь ты, какая дрессировка! Один жест – и тут же человек прискакал! Интересно, что тут с ними Евгения делает, чтобы так бегали?
- Прошу вас, ваше величество.
Серая ткань рясы была измята внизу, как если бы монахиня ее заправляла за пояс и что-то делала, а потом расправила.
Может, так и было? Мало ли в монастыре работ? Явно скотным двором потягивает, когда ветер слева дует, да и огород тут свой, надо полагать, и мастерская…
Мария последовала за монахиней, стараясь не морщиться. Все же запах скотного двора, он… своеобразный. Воняет не по-детски. Да и вообще… здесь, конечно, не слишком типичное средневековье, моются здесь не слишком часто, но вот влажными полотенцами обтираются хотя бы раз в день, так что воняет умеренно. От людей. А вот скотину тут не моют, и этот запах Марию раздражал. Кто не верит – сходите, понюхайте свинарник. Есть от чего зафыркать.*
*- реально есть. Сельское хозяйство далеко не розами пахнет. Прим. авт.
Анна робко взяла мать за руку.
Да, не принято здесь такое. Вот в ее родном мире внуки постоянно бабушку за руку куда-то тащили, а тут… бедный ребенок. Совсем она не привыкла к ласке.
Мария погладила девочку по светлым волосам и подмигнула так, чтобы никто не видел. Анна улыбнулась в ответ. Теперь надо выяснить, где они будут жить.
***
Жилье – порадовало.
Мать Евгения отлично понимала, что паломники – это деньги. А если кто-то несет тебе деньги, то его лучше обеспечить удобствами. Тогда и попросить можно больше.
Так что для паломников в монастыре было отведено целое крыло, которое и заняла королева со свитой. Кельи, конечно, но достаточно большие, светлые и благоустроенные. И никаких соломенных тюфяков, сомнительных лавок вместо кроватей или, упаси Предмать – полена под голову. Все достаточно просто и скромно, но уютно.
Непритязательная мебель из светлого дерева, хоть и без украшений, но удобная. Тюфяки достаточно тощие, но они есть. Да и с собой Мария привезла… оказывается, оно нужно. Но арфу все равно надо было потерять по дороге. Просто так.
Может, подсказать матушке новый способ дохода? Пусть делает «стеганки» с кармашками и набивает перины гречневой шелухой? К примеру?
Гречневая шелуха, немного ароматных трав, грамотная реклама, и мать-настоятельница еще и деньги на этом поднимет. Правда, небольшие и ненадолго, патентного права тут не выдумали, так что идея быстро разойдется по миру. Ну и пусть, все поменьше бельевых клещей будет.
Для Марии, как для королевы, были подготовлена апартаменты аж из четырех комнат. Спальня с большой кроватью, на которой отлично поместимся мы вдвоем с дочкой, кабинет, в котором будет удобно посидеть и что-то почитать, комната для платьев и комнатка для прислуги. Маленькая, но с топчаном. Мало ли, понадобится мне что-то ночью…
Мария спорить с чужим уставом не стала, попросила все разложить, а сама прихватила Анну и отправилась в храм. Кто бы сомневался, что матушка-предстоятельница окажется рядом?
- Ваше величество, если вы дозволите составить вам компанию?
- Я буду рада, преподобная мать, - вежливо ответила Мария. Чего сразу-то свАриться? - Анна, ты не против?
- Я тоже буду рада, - согласилась принцесса.
Мария поймала себя на мысли, что у Анны это получается лучше.
Дрессировка, что поделать. Когда ребенок с рождения привыкает к мысли, что выше него только звезды, когда он элита уже в утробе матери, это сказывается. Что хочешь можно говорить, но есть вещи, которые видны издали.
Вот про себя Мария точно знала, она – Манька Белкина, Белка или Стрелка, за другие прозвища она мальчишек колотила нещадно. И выживала она сама, и пробивалась в жизни сама, и ее уважали. Мария может спокойно общаться хоть с кем, хоть с английской королевой, хоть с испанской герцогиней, и уважать себя она от этого меньше не будет, но есть вещи, которые ей просто недоступны.
Потому что Маше будут кланяться за ее заслуги, а английской королеве за то, что она вылезла на этот свет из нужного отверстия. Титулованного. И преотлично об этом знает. Даже если она ничего из себя представлять не будет, ей будут кланяться по праву рождения. А она будет знать о своем праве. И принимать это как должное. *
Просто – разные два слоя, как вода и масло. И они не смешиваются.
*- ИМХО, последней приличной династией в той же Англии были Плантагенеты. Потом – фу. Но я не настаиваю, мало ли, кто и кому нравится. Прим. авт.
Некоторое время две женщины и девочка шли молча, потом мать-настоятельница заговорила.
- Наш монастырь не слишком популярен, ваше величество. Паломников к нам притягивает старое святилище Предматери, которому уже больше тысячи лет. Если пожелаете, я вам его покажу.
- Мы будем очень благодарны, преподобная мать. Возможно, не сегодня, но на днях?
- Как пожелаете, ваше величество.
Мария чуть склонила голову.
- Преподобная мать, я не стану ходить вокруг да около. Я сейчас в смятении. Мне нужно место, в котором я смогу побыть наедине с собой, успокоиться, и возможно, принять сложное решение. Я не создана для монастырской жизни, но для размышления и уединения лучше места не придумаешь. Я просто хочу несколько дней пожить спокойно, ходить на службы, считать книги, разговаривать с дочерью – и этого довольно. Потом мы уедем, а монастырь заживет своей обычной жизнью.
На лице настоятельницы отразилось облегчение.
- Да, ваше величество, я понимаю. Мы всегда рады гостям.
- Хороший гость приходит ненадолго, - подтвердила Мария, заключая временное перемирие. И отправилась в храм.
***
Внутри было красиво.
Цветные стекла, позолота, иконы – исключительно женские, все правильно, и монастырь женский, и святые тут для дам-с. Единственное место, где были нарисованы мужчины – это триптих в главной часть. Там были изображены все трое, Предотец, Предмать и Многоликий. Последний – в серой маске и с лукавой улыбкой.
Предотец – почти канонический, седобородый, осанистый, важный и внушительный. Предмать – тоже в возрасте, еще не бабушка, но женщина в расцвете лет, с сострадательной улыбкой на симпатичном лице. Анна опустилась на колени, Мария повторяла за дочерью, стараясь, чтобы это не было очень заметно. Молитвы она по дороге учить уже начала, благо, тут молились на родном языке, а не выносили мозг латынью, но чувствовала себя пока не очень уверенно.
И то…
Кого в храмы с детства водят, те все тонкости знают. А поди, зайди с улицы? Если местные «активные бабки» не сожрут, под девизом: не так сидишь, не так свистишь, все равно дурак дураком себя почувствуешь. Хоть бы инструкции писали, что куда поставить, кому поклониться, как перекреститься, но не дождешься ведь! Так что Мария косилась по сторонам.
Покой и умиротворение?
Ох, не про ее это душу. Или молиться надо в одиночестве и где-нибудь в лесу, или еще что-то, но вот не чувствует она себя спокойной.
