Потом, правда, Инесса ушла, оставив ему ребенка. Погоревал Джош, да недолго, ребенку мать нужна, ему уход и ласка, сошелся с Мартой - та ему и родила Гордона. И жили все потихоньку, Сарочку маленькую Марта приняла, не ущемляла ни в чем, по хозяйству управляться учила, как дОлжно, хорошо они тогда жили. До поры…
Инесса через десять лет объявилась. Тогда-то и выяснил Джош, что с ведьмой жил! И что дочь у него ведьма – тоже.
Не обрадовался, да и кто б на его месте счастлив был? Нет таких дураков! А только и выбора не было. В храм кинуться? Себя первого подставить под церковное покаяние, под монастырь? Нет, такого Джошу не хотелось. И Гордону тоже не хотелось, понятное дело.
Оставалось помогать Инессе и Саре в их делах.
Особенно много бабы с них не требовали, иногда письмо передать, иногда наемника найти, так, по мелочи. В основном Сара все крутила, с ней и Инесса, и Любава шушукались, к ней и шли, Гордона и Джоша так уж замечали, ежели очень надобно было. Мужчины и радовались, жизнь спокойная всяко дороже прибытка, хоть и оплачивали бабы просьбы свои, и деньги давали просто так, а все одно – без них уютнее живется. Ведьмы же… неприятно рядом с ними, ровно сквозняком тебе в спину потягивает. Потом умер Джош, за ним Марта ушла, Инесса, Гордон же…
Вроде и женат давно, и своих детей у него пятеро, а все одно – не может он от ведьм отделаться. Свяжешься с такой пакостью, так до смерти не развяжешься… увы. Одно он у Сары выторговал, чтобы семья его не знала ни о чем, чтобы не трогали ни Анни, ни детей. Иначе он и правда в монастырь кинется…
Сара только фыркнула на это, но чего ей из-за мелочи с братом вязаться? У нее Любава есть, боярин Данила, дочка вон есть, родная… мужа, правда, нету, прибрал его Господь. Потому Гордона просила она, когда уж вовсе выбора не было.
Не любил Гордон сестрицу, но и отказать ей не мог, вот ведь беда какая… терпеть оставалось, да молиться, чтобы Господь эту нечисть прибрал. Ну, или Рогатый, тут Гордону неважно было кто, абы побыстрее…
Вроде и пропала сестрица, да тут еще одна родственница объявилась… кем там ему Любава приходится, Гордон не задумывался особо. Нет у них общей крови, верно, а тайны общие есть. Мерзкие такие, гаденькие, которые крепче крови повязать могут.
Пришлось ему побегать, нанимая наемников. Хотя… сжечь рощу?
Ну и в чем беда?
Волхвы… верят в них местные, ну так что же? Гордон и вовсе с ведьмой в одном доме жил, покамест та к мужу своему не ушла, и знает про их силы да слабости. А волхвы, это, наверное, как ведьмы, только еще реже встречаются? Гордон, хоть и в Россе рожден был, но воспитан-то в своих традициях! И в смерти волхвы ничего не видел страшного. Одной больше, одной меньше – вот еще ерунда какая! Главное самому не пострадать.
Так что…
Выступили они не одновременно, вышли из разных ворот Россы, чтобы не заподозрили их, собрались уже на дороге. Гордон всех оглядел, еще раз указания дал.
- До рощи доходим… факелы есть? Масло? Трут? - все в наличии оказалось. – Поджигаем рощу, там одна баба должна быть, старая. Вот, ее стрелой надобно снять, издали. Волхва она, это как ведьма, только сильнее…
- А не обморочит она нас?
- Нет, она одна, нас много, не справится попросту.
Когда б не Божедар, так и вышло б все по его слову, по задумке Любавиной. Сильна волхва на земле своей, а только и обратная сторона у этой силы есть. Волхва от земли своей сильно зависит, а деревья… когда маслом их облить земляным, да факел кинуть, хорошо они горят, даже зимой. Поджечь место силы ее в десяти местах, так в одном-то пожар волхва, может, и потушит, а в остальных? Одна у нее голова, не десять. И руки тоже одни.
А еще… больно тем рукам будет.
Когда священную рощу рубить будут, волхве дурно сделается, гореть она будет, как в лихоманке, корчить ее будет, корежить, и чем долее волхва в роще той прожила, тем сильнее боль будет.
Связь между ними двусторонняя, завсегда так. Не отдашь – так и не получишь.
Все продумано было.
Оттого и не боялся Гордон, оттого и людей ему удалось легко набрать – все равно наемникам, в кого стрелять, кого жечь, а что такое волхва, они и вовсе не представляли.
А только вот не дошли до рощи поджигатели. Из города-то они разными тропами выбирались, а потом по одной дороге пошли, уж у рощи разделиться хотели. Помешать им Добряна не смогла бы, разве что ветер уговорить, метель поднять, закружить-завьюжить… да не столько сил у нее. Велигнев – тот мог бы и справиться, может, еще кто из сильных волхвов. Может, Устинья смогла бы. А Добряна…
Не могла она убивать, она волхва Живы-матушки, не Рода. Рука у нее на людей не поднималась, разве что ее саму убивать будут. А так… идут люди – и идут себе. Даже понимая, что происходит, не могла она просто. А вот Божедар очень даже мог.
Услышал он от Добряны, что идут иноземцы к роще, нахмурился. Явно ж не с добром они сюда идут… людей кликнул.
Да и не таились иноземцы особенно, топоры на плече кое-кто нес, горшки да бурдюки с маслом тоже, меж собой разговаривали, похохатывали. А вдруг волхва даже и собой ничего? Может, ее тогда не сразу убить, а того… попробовать перед смертью? Она как обычная баба – али еще чего у нее не так? А вдруг в роще деньги какие найдутся?
Да всенепременно найдутся, надобно только поспрошать получше, к примеру, когда волхву пятками в костер сунуть, она ж не выдержит, все расскажет? А гореть она как человек будет – или как дерево?
Божедар на это посмотрел, людей своих расставил, а как подошли иноземцы на нужное расстояние – и команду отдал.
- Огонь!
Короткая команда, а только с лихвой ее хватило.
Ударили тридцать арбалетов по толпе, в единый миг треть народа выкосило. А ведь не просто так их поближе к роще подпускали – выбрали место так, чтобы арбалеты успеть перезарядить и второй раз выстрелить, ежели убегать кто начнет.
Вот Гордон убежать и попробовал.
Не успел, болт арбалетный быстрее оказался, налетел, клюнул в поясницу – разом ноги отнялись, так Гордон мордой в снег и упал, завыл, понимая, что это уже конец, не вылечишь такое… да куда там лечить! Уйти не удастся!
А стрелки второй залп дали – и за оставшимися татями кинулись. На всех еще и не хватило.
Потом добили тех, кто на дороге остался.
Пока тела к роще стаскивали, а Добряна распоряжалась, кого да под какое дерево положить, пока обыскивали (что с бою взято, то свято) Божедар главным занялся. Специально приказал не добивать Гордона, того хорошо видно было. И одет он не в пример наемникам, и оружие у него дорогое, и на пальцах перстни самоцветные…
Взял нож, да и примерился.
- Сейчас глаза тебе выскребать начну. Тщательно, до кости черепа. Потом зубы по одному начну выламывать, потом уши порежу… постепенно, на лапшу. А убивать я не стану тебя, нет, я тебя вот так, за ноги, по дороге оттащу, да и брошу, все одно ты никому ничего не расскажешь, нечем тебе будет…
Гордону того с избытком хватило, и начинать не понадобилось.
- Я… не…
- Могу и убить. Но в обмен ты мне расскажешь все.
- Что ты знать хочешь?
- Кто тебя послал сюда?
- Государыня Любава.
- Откуда вы друг друга знаете?
Допрашивал Гордона Божедар долго, может, часа три, уж и трупы все убрать успели. Ответы себе для памяти записал, не все запомнить можно было.
Те же имена, адреса…
Божедар себе пообещал посетить кое-кого. А может, и не только посетить. Лес, вот, удобрили, в Ладоге-реке рыбы тоже голодные, подкормить надо!
Пора наводить порядок в доме своем! Пора… пока другие тот дом не отняли.
Инесса через десять лет объявилась. Тогда-то и выяснил Джош, что с ведьмой жил! И что дочь у него ведьма – тоже.
Не обрадовался, да и кто б на его месте счастлив был? Нет таких дураков! А только и выбора не было. В храм кинуться? Себя первого подставить под церковное покаяние, под монастырь? Нет, такого Джошу не хотелось. И Гордону тоже не хотелось, понятное дело.
Оставалось помогать Инессе и Саре в их делах.
Особенно много бабы с них не требовали, иногда письмо передать, иногда наемника найти, так, по мелочи. В основном Сара все крутила, с ней и Инесса, и Любава шушукались, к ней и шли, Гордона и Джоша так уж замечали, ежели очень надобно было. Мужчины и радовались, жизнь спокойная всяко дороже прибытка, хоть и оплачивали бабы просьбы свои, и деньги давали просто так, а все одно – без них уютнее живется. Ведьмы же… неприятно рядом с ними, ровно сквозняком тебе в спину потягивает. Потом умер Джош, за ним Марта ушла, Инесса, Гордон же…
Вроде и женат давно, и своих детей у него пятеро, а все одно – не может он от ведьм отделаться. Свяжешься с такой пакостью, так до смерти не развяжешься… увы. Одно он у Сары выторговал, чтобы семья его не знала ни о чем, чтобы не трогали ни Анни, ни детей. Иначе он и правда в монастырь кинется…
Сара только фыркнула на это, но чего ей из-за мелочи с братом вязаться? У нее Любава есть, боярин Данила, дочка вон есть, родная… мужа, правда, нету, прибрал его Господь. Потому Гордона просила она, когда уж вовсе выбора не было.
Не любил Гордон сестрицу, но и отказать ей не мог, вот ведь беда какая… терпеть оставалось, да молиться, чтобы Господь эту нечисть прибрал. Ну, или Рогатый, тут Гордону неважно было кто, абы побыстрее…
Вроде и пропала сестрица, да тут еще одна родственница объявилась… кем там ему Любава приходится, Гордон не задумывался особо. Нет у них общей крови, верно, а тайны общие есть. Мерзкие такие, гаденькие, которые крепче крови повязать могут.
Пришлось ему побегать, нанимая наемников. Хотя… сжечь рощу?
Ну и в чем беда?
Волхвы… верят в них местные, ну так что же? Гордон и вовсе с ведьмой в одном доме жил, покамест та к мужу своему не ушла, и знает про их силы да слабости. А волхвы, это, наверное, как ведьмы, только еще реже встречаются? Гордон, хоть и в Россе рожден был, но воспитан-то в своих традициях! И в смерти волхвы ничего не видел страшного. Одной больше, одной меньше – вот еще ерунда какая! Главное самому не пострадать.
Так что…
Выступили они не одновременно, вышли из разных ворот Россы, чтобы не заподозрили их, собрались уже на дороге. Гордон всех оглядел, еще раз указания дал.
- До рощи доходим… факелы есть? Масло? Трут? - все в наличии оказалось. – Поджигаем рощу, там одна баба должна быть, старая. Вот, ее стрелой надобно снять, издали. Волхва она, это как ведьма, только сильнее…
- А не обморочит она нас?
- Нет, она одна, нас много, не справится попросту.
Когда б не Божедар, так и вышло б все по его слову, по задумке Любавиной. Сильна волхва на земле своей, а только и обратная сторона у этой силы есть. Волхва от земли своей сильно зависит, а деревья… когда маслом их облить земляным, да факел кинуть, хорошо они горят, даже зимой. Поджечь место силы ее в десяти местах, так в одном-то пожар волхва, может, и потушит, а в остальных? Одна у нее голова, не десять. И руки тоже одни.
А еще… больно тем рукам будет.
Когда священную рощу рубить будут, волхве дурно сделается, гореть она будет, как в лихоманке, корчить ее будет, корежить, и чем долее волхва в роще той прожила, тем сильнее боль будет.
Связь между ними двусторонняя, завсегда так. Не отдашь – так и не получишь.
Все продумано было.
Оттого и не боялся Гордон, оттого и людей ему удалось легко набрать – все равно наемникам, в кого стрелять, кого жечь, а что такое волхва, они и вовсе не представляли.
А только вот не дошли до рощи поджигатели. Из города-то они разными тропами выбирались, а потом по одной дороге пошли, уж у рощи разделиться хотели. Помешать им Добряна не смогла бы, разве что ветер уговорить, метель поднять, закружить-завьюжить… да не столько сил у нее. Велигнев – тот мог бы и справиться, может, еще кто из сильных волхвов. Может, Устинья смогла бы. А Добряна…
Не могла она убивать, она волхва Живы-матушки, не Рода. Рука у нее на людей не поднималась, разве что ее саму убивать будут. А так… идут люди – и идут себе. Даже понимая, что происходит, не могла она просто. А вот Божедар очень даже мог.
Услышал он от Добряны, что идут иноземцы к роще, нахмурился. Явно ж не с добром они сюда идут… людей кликнул.
Да и не таились иноземцы особенно, топоры на плече кое-кто нес, горшки да бурдюки с маслом тоже, меж собой разговаривали, похохатывали. А вдруг волхва даже и собой ничего? Может, ее тогда не сразу убить, а того… попробовать перед смертью? Она как обычная баба – али еще чего у нее не так? А вдруг в роще деньги какие найдутся?
Да всенепременно найдутся, надобно только поспрошать получше, к примеру, когда волхву пятками в костер сунуть, она ж не выдержит, все расскажет? А гореть она как человек будет – или как дерево?
Божедар на это посмотрел, людей своих расставил, а как подошли иноземцы на нужное расстояние – и команду отдал.
- Огонь!
Короткая команда, а только с лихвой ее хватило.
Ударили тридцать арбалетов по толпе, в единый миг треть народа выкосило. А ведь не просто так их поближе к роще подпускали – выбрали место так, чтобы арбалеты успеть перезарядить и второй раз выстрелить, ежели убегать кто начнет.
Вот Гордон убежать и попробовал.
Не успел, болт арбалетный быстрее оказался, налетел, клюнул в поясницу – разом ноги отнялись, так Гордон мордой в снег и упал, завыл, понимая, что это уже конец, не вылечишь такое… да куда там лечить! Уйти не удастся!
А стрелки второй залп дали – и за оставшимися татями кинулись. На всех еще и не хватило.
Потом добили тех, кто на дороге остался.
Пока тела к роще стаскивали, а Добряна распоряжалась, кого да под какое дерево положить, пока обыскивали (что с бою взято, то свято) Божедар главным занялся. Специально приказал не добивать Гордона, того хорошо видно было. И одет он не в пример наемникам, и оружие у него дорогое, и на пальцах перстни самоцветные…
Взял нож, да и примерился.
- Сейчас глаза тебе выскребать начну. Тщательно, до кости черепа. Потом зубы по одному начну выламывать, потом уши порежу… постепенно, на лапшу. А убивать я не стану тебя, нет, я тебя вот так, за ноги, по дороге оттащу, да и брошу, все одно ты никому ничего не расскажешь, нечем тебе будет…
Гордону того с избытком хватило, и начинать не понадобилось.
- Я… не…
- Могу и убить. Но в обмен ты мне расскажешь все.
- Что ты знать хочешь?
- Кто тебя послал сюда?
- Государыня Любава.
- Откуда вы друг друга знаете?
Допрашивал Гордона Божедар долго, может, часа три, уж и трупы все убрать успели. Ответы себе для памяти записал, не все запомнить можно было.
Те же имена, адреса…
Божедар себе пообещал посетить кое-кого. А может, и не только посетить. Лес, вот, удобрили, в Ладоге-реке рыбы тоже голодные, подкормить надо!
Пора наводить порядок в доме своем! Пора… пока другие тот дом не отняли.
