- Вы же не думаете, что в моем доме что-то может пройти мимо меня? Я прекрасно знаю, что госпожа маркиза беременна.
Я продолжала разыгрывать из себя рыбу окуня. Рот сам собой открывался и закрывался, глаза хлопали.
- Н-но… ваша светлость…
- У меня нет наследника, и сделать я его не смогу. Дай Бог – дожить до той поры, когда он будет самостоятельным. Поэтому…
Я кивнула, понимая мужчину. Да, не позавидуешь. Остаться в преклонном возрасте без наследника, это тяжко.
- Мне потребуются ваши услуги и для жены, и для меня. Жена о нашем разговоре знать не должна. Скажете ей, что я потребовал что-нибудь укрепляющее, ей хватит.
Я поклонилась.
- Как прикажете, ваше сиятельство.
- Вам не придется лгать насчет укрепляющего. Мне нужно что-то, чтобы я смог провести с женой одну ночь, а потом вам придется следить за моим здоровьем.
Я вскинула брови, что и заметил маркиз.
- У вас есть вопросы, госпожа Ветана?
- Да, ваше сиятельство.
- Слушаю?
- Почему – я?
Мужчина усмехнулся.
- Потому, госпожа Ветана, что вы не принадлежите к нашему кругу, умеете держать язык за зубами и у вас неплохие рекомендации. Большинство лекарей моего круга уже связаны клятвами…
Я понимающе кивнула.
И грустно подумала, что о четвертой причине маркиз умолчал. Я одиночка. И родни у меня нет, только друзья. Найдут меня с проломленной головой в темном переулке – и всплакнуть будет некому.
- Поверьте, держать вас при себе будет выгоднее. Хороших лекарей не так много.
Сегодня просто день окуня. Второй раз я хлопала глазами. Маркиз вздохнул.
- Я не читаю ваши мысли, госпожа Ветана. Просто я старше вас малым не в три раза.
- И у вас нет своего лекаря? – ляпнула я.
- Нет. По той же причине, по которой я хорошо разбираюсь в людях. Возраст, госпожа Ветана.
Верилось плохо. Возраст, как же! Пусть кому-то другому расскажут!
Маркиз нахмурился.
- Вы зря обо мне так плохо думаете. Скажите, а что бы вы сделали, если бы я не начал разговор о ребенке первым?
- Не знаю, - честно призналась я. – С одной стороны, вы имеете право знать. С другой же... я не хотела бы подвергать опасности жизнь матери и ребенка.
- Вы бы мне солгали?
- Не знаю, ваше сиятельство.
- Я знаю. Солгали бы. Просто потому, что я стар и мне недолго осталось, а вот Даилине и моему – да, моему! Сыну - еще жить.
- Все-таки сыну, ваше сиятельство?
- Да, и никак иначе. А вы, госпожа, придумайте, как нам быть, чтобы маркиза была уверена, что у нас состоялась ночь любви.
Я подумала.
- Есть снотворное. Есть возбуждающие средства.
- Второе предпочтительнее. А вы сможете уменьшить откат от возбуждающего?
Я подумала.
- Да, пожалуй, смогу. Примете зелье, потом, сразу после того, как оставите госпожу маркизу – второе. Прочищающее. Будет неприятно, но это лучше, чем вовсе ничего.
- А абсолютно убрать последствия?
- Если обратитесь к магу воды. Объяснить ему, что именно выводить из крови, и он справится.
- А вы...
Я развела руками.
- Я знаю пределы своих возможностей, ваше сиятельство. Я лекарь, но не маг.
Маркиз прищурился на меня глазами кота-убийцы.
- Похвально, очень похвально, что вы не переоцениваете себя. И сколько же будут стоить ваши услуги?
- Какие именно?
- Два зелья?
Я честно назвала цену, даже не сомневаясь, что маркиз в курсе, и судя по довольным глазам, не прогадала.
- А прибавить неохота?
- С вами, ваше сиятельство, лучше дела честно делать. Тогда, может быть, отпустите. Живой, - срачно вздохнула я.
Маркиз махнул рукой.
- Отпущу. Но честность ценю. Итак, два зелья, - на столе возникла стопка золотых. Шпанские мушки недешевы, второе зелье и того реже. Я-то о нем знаю благодаря отцу. Папенька к травнице за ним регулярно ездил, я даже знала для кого в данный момент.
- Простите, ваше сиятельство. Предоплату не беру.
- Великолепно! Чем дальше, тем больше я уверяюсь в своем решении, госпожа Ветана. Итак, два зелья. И вы будете вести мою жену во время беременности, а заодно помогать ей с родами.
Я молча поклонилась.
- Мне не нужны сплетни, поэтому дадите клятву в храме. А уж после этого я допущу вас к жене и внуку.
Я воззрилась на маркиза уже даже не круглыми – совершенно овальными глазами.
- Да. Ее сын – мой внук. Пусть от бастарда, но моя кровь. И я успею воспитать его, как надо.
- Когда мне давать клятву, ваше сиятельство?
- Сейчас же. Холопа вызвали, так что обряд проведем немедленно.
И я в очередной раз поклонилась.
Два часа спустя я ехала домой в карете господина маркиза. В голове было легко и пусто.
Да уж...
Это вам не барон Артау, не милый и даже бестолковый Верандуа, и даже не граф Эрнан. Это – волк. И если такой сомкнет у тебя за горле зубы, то уже не выпустит. Я кожей чувствовала железную хватку.
Утешало другое.
Маркиз зря надеялся вырастить наследника сам. Чутьем мага жизни я воспринимала его, как сосуд, в котором осталось уже с волос жизни. Еще немного – и...
Шпанская мушка еще уменьшит ее количество, а в остальном...
Год-полтора, больше – вряд ли, меньше – вполне возможно.
Как маг жизни я могла бы помочь, но это старость. От старости не лечат, можно только продлить его жизнь, но это постоянное дряхление.
Но каков расчет!
Пережить смерть наследника и здраво рассудить, что деньги и титул оставить некому.
Найти молодую девчонку, расчетливо использовать все шансы, вплоть до ее девственности в попытках зачать наследника.
Когда становится ясно, что ребенка не будет, маркиз находит своего бастарда и сводит его с супругой. И получает дитя своей крови. Пусть не сына, пусть внука, но в нем есть его кровь, будет его воспитание и его титул.
Страшновато...
Бастарда удаляем, находим подходящую лекарку...
А что потом сделаем с лекаркой?
Что-то мне подсказывало, что моя долгая и счастливая жизнь не значится в планах господина маркиза. Мало ли...
Хорошо, если жене жизнь оставит...
Уж не настолько я дура, понимаю, что такие вещи первой встречной не выкладывают, если хотят потом оставить ее в живых.
Но с кем посоветоваться по этому поводу?
А ведь даже не переговоришь нормально. Клятва молчания...
Обойти ее можно, меня, как мага жизни, как и любого другого мага, она связывает весьма условно.
Что такое клятва?
Представьте себе ауру человека, как его тело. Клятва – сеть, которую накидывают на ауру, и узлы затягиваются в самых болезненных точках. На запястьях, висках, лодыжках, шее.... нарушь слово – и тебя так стиснет веревками, что вздохнуть не сможешь. Никогда.
У обычного человека клятва не слетит, тут можно быть спокойным.
А у мага?
Воздух, земля, вода, огонь, жизнь, смерть, разум... вы пробовали накидывать веревку на воздух? Или на воду? Землю?
Можно положить веревку, например, в огонь. Сразу не сгорит, жрец в храме ее увидит, но спустя несколько дней или месяцев, несколько применений силы...
Мне еще проще. Жизнь не сдержать никакой веревкой. Я лечу, я постоянно, пусть по чуть-чуть, но пользуюсь своей силой, прокачиваю ее через себя... веревка просто не выдержит. Про графиню Эрнан, например, я уже могу говорить спокойно. Про маркизу тоже смогу – через месяц или два. И эти месяцы я еще надеюсь прожить. А вот после родов...
Я бы дала себе не больше трех-пяти дней. Убедиться, что с младенцем и матерью все хорошо и попрощаться с многознающей лекаркой.
Хорошо в высшем свете, да уж больно грязно.
А ведь раньше мне эти мысли и в голову бы не пришли.
Страшно...
С этим настроением я встретила госпожу Лимиру. Отдала ей деньги за два месяца, угостила травяным взваром.
- Как Кариса? Вилт? Дети как?
Госпожа Лимира закусила вкусную плюшку и принялась упоенно болтать.
Правильно она сделала, что переехала сюда, ой как правильно! Вилт работает, рук не покладая! То одно у него, то второе... вздохнуть некогда.
Кариса тоже сейчас работать больше стала, хотят новый дом себе купить. Старый продать... нет-нет, этот домик они за собой оставляют, а вот дом Вилта давно бы продать надо, маловат он для большой семьи. А госпожа Лимира занимается детьми. То одно, то другое... скучать некогда.
Вилт оправился от раны, которую ему нанесла Таниль, но эта стервь не успокаивается.
И пишет, и пишет...
Спрашивает про детей, про мужа, а ведь госпожа Лимира и детьми Таниль занимается, не выбросишь ведь... и дети-то выправляются, а вот мать их...
Прибили б ее, что ли, там, на каторге?
Ведь коли выйдет, так явится Карисе нервы трепать да у Вилта клянчить. И примет-он таки блудную сестренку, не погонит. Сочтет, что было и быльем поросло...
Я кивала в нужных местах, и только при последних словах встрепенулась.
- Тогда, госпожа Лимира, вам никак уезжать нельзя. Кто еще дочь-то обережет?
Женщина грустно вздохнула.
- И то верно. А ты как, Веточка?
Я подумала – и принялась очень отстраненно рассказывать госпоже Лимире историю графини Эрнан. Мне было интересно, насколько клятва рассосалась на моей ауре, да и совет постороннего человека услышать хотелось.
Госпожа Лимира слушала, так же внимательно поддакивала, кивала в такт моим словам, а потом сделала совершенно неожиданный вывод.
- Ну и сволочь же тот Айвас!
Я аж рот открыла.
- А он-то почему?
- А потому, девочка, что благородных с детства приучают – не будет у них любви. И купцы то же своим дочерям и сыновьям говорят. Жениться надобно для дела, чтобы род не угас, чтобы было кому добро передать, чтобы детей воспитать, как должно. Понимаешь? Это голытьба вроде нас может по любви жениться, и то родители смотрят, чтобы не дурак, не пьяница....
- Ну уж – голытьба...
- А разве нет, Веточка? Домики эти, в желтом городе, слезки горькие. Я хочу, чтобы мои дети жили здесь, а вот внуки – уже в зеленом городе. И мы попробуем этого добиться, но работать надо будет – втрое. Потому и не уеду никуда... И с внуков уже спрос другой будет. А Айвас – сволочь. Задурил девчонке голову, знал ведь, что абы за кого отец ее не отдаст... и продолжил дурить. Нет бы сказать – прости, родная, мы не будем вместе! А он?
Я пожала плечами. С этой стороны я ситуацию еще не рассматривала.
- Думаете, если муж отпустит эту женщину, она...
- Да не примет ее тот Айвас. Нервы помотает, репутацию погубит, в любовницы возьмет, но не в жены, нет, не в жены!
- Тогда она точно с собой покончит.
- Веточка, ну ты ж умная девочка?
Я посмотрела на госпожу Лимиру. Та – на меня. Вздохнула, покачала головой...
- Неуж ты не понимаешь, что неспроста это? Рассуди - девочка-от из купеческой семьи. Это тебе не аристократки блажные, не нищенки дурные, это сословие крепкое. Спорить готова, отец ее в детстве и не за такое ремнем драл. А тут... Да она бы век себя так не вела, ты пойми!
- А как?
Я как-то и не задумывалась...
- А так вот. Поревела б чуток, да и успокоилась. Что, думаешь, ее отец монахом живет? Или ее мать на служанок смазливых внимание обращает? Говорят же, где сладко, там осе падко. Для девчонки то не внове, сама понимаешь...
Я понимала. Вспоминая и отцовские измены, и материнские, и... у меня что столько знакомых гуляет? Жуть!
Но – да.
Графа она не любила, так чего расстраиваться из-за его измен? Незачем.
Да хоть с кем гуляй, только меня не трогай. Ребенка-другого родим, и будет у графа своя жизнь, у графини своя. И встречайся с тем Айвасом хоть каждый день...
- А она то себя режет, то травит... и из-за любви?
- Бывает и такое. Только вот... нечисто тут что-то. Уж ты поверь мне, такие девочки себя не травят, они всем нервы измотают, всех измучают, а с их головы и волоска не упадет. К тому ж титул, деньги, свой дом... это много значит. Ты в ней одержимость заметила?
Я покачала головой.
Нет. Не было такого. Безумной любви к Айвасу в графине я не увидела. Искренней, безудержной, безрассудной, когда по углям пойдешь босыми ногами – вот ее не было. Было желание обладания, было раздражение, злость, гнев...
- Но от этого тоже с собой не кончают?
- Вот и думай. Дурит кто-то девке голову, да и вам тоже, не иначе... Ой, дурит!
- Ей – или она?
Я серьезно задумалась.
Графиня дурит нас или кто-то крутит голову самой графине? Но кто?
Зачем?
Какую выгоду можно получить от развода господина графа?
- Ты не те вопросы задаешь, - покачала головой госпожа Лимира. – Ты спрашиваешь – зачем, а надо – кто? Поймешь, кто крутит, поймешь и зачем это надо.
- А не наоборот?
- И наоборот тоже верно. Ты мне как лекарка скажи – могут быть ведь разные травы, и те, что ум туманят?
Я покачала головой.
- Графиню не травили. Я бы заметила.
- А второй раз?
Да там и первый раз, и второй...
Ничего я не понимаю.
- Я бы на ее месте испугалась, она ж чудом смерти избежала. А она просто ругается, словно бы и не понимает, что к чему.
- Не понимает?
- Или... не дают понять? – прозрела я.
- Дают привыкнуть, что опасность ей не угрожает, а вот своего она добивается. Брак будет разорван, от ребенка ее избавят, к любимому вернуться дадут... и как?
Я схватилась за виски.
- Будет третья попытка?
- Вполне возможно.
- и она увенчается успехом? Но до или после рождения ребенка?
- Это зависит от того, нужен ли ребенок человеку, который придумал этот план.
- Но... как?
- И кто?
Ни на тот, ни на другой вопросы ответа у меня не было. Я сидела, смотрела в стену и понимала, что госпожа Лимира кракеновски права. Эта история абсолютно нелогична. Как будто кукольник перепутал марионеток, и прекрасная принцесса верхом на драконе отправилась убивать рыцаря, спасая менестреля. А конь в это время пил с королем.
Нелогично, неправильно, не так!!!
Ничего не понимаю...
- А ты приглядись к людям повнимательнее, как в том доме будешь, - посоветовала мне госпожа Лимира. – Авось поздно и не окажется?
Пригляжусь.
Обязательно пригляжусь.
Что-то в этой истории нечисто.
Приглядываться пришлось быстрее, чем я думала. Ровно через два дня.
Майло Варн едва не сорвал мою дверь с петель.
- Господину графу плохо!!!
И что оставалось делать? Только подхватить на плечо сумку и прыгнуть в карету.
По дороге Майло вводил меня в курс дела.
Графиня была довольна, спокойна и ожидала рождения ребенка. Слуги перевели дыхание, потому как прислуживать взбалмошной и недовольной жизнью истеричке – удовольствие ниже среднего. Господин граф тоже жил спокойно.
И тут...
- Что случилось с господином графом?
- Рвет его. Сильно рвет. Говорит, желудок болит...
При таком расплывчатом описании, это могло быть что угодно. Что – непонятно.
Впрочем, все мысли вылетели у меня из головы, когда я увидела графа. Мужчина едва дышал – в прямом смысле слова. Его безжалостно выворачивало над серебряным тазиком.
Я дождалась конца приступа, шуганула слугу, и взяла мужчину за запястье.
Тут много силы не надо, так, крохи...
И тут же разжала пальцы.
Граф был отравлен. Так же, как и его супруга ранее, только графине повезло. Она молока напилась, и действие яда было ослаблено. А граф? Его тоже мышьяком травили? Вроде как нет…
Да что тут вообще творится?
Я посмотрела зрачки графа на свет.
Расширены. Кожа на лице красная... от рвоты, или все же я узнаю яд?
Похоже, так и есть. Графу досталась слишком большая доза, в результате, его начало рвать слишком быстро. Ошибка неопытного отравителя?
Я продолжала разыгрывать из себя рыбу окуня. Рот сам собой открывался и закрывался, глаза хлопали.
- Н-но… ваша светлость…
- У меня нет наследника, и сделать я его не смогу. Дай Бог – дожить до той поры, когда он будет самостоятельным. Поэтому…
Я кивнула, понимая мужчину. Да, не позавидуешь. Остаться в преклонном возрасте без наследника, это тяжко.
- Мне потребуются ваши услуги и для жены, и для меня. Жена о нашем разговоре знать не должна. Скажете ей, что я потребовал что-нибудь укрепляющее, ей хватит.
Я поклонилась.
- Как прикажете, ваше сиятельство.
- Вам не придется лгать насчет укрепляющего. Мне нужно что-то, чтобы я смог провести с женой одну ночь, а потом вам придется следить за моим здоровьем.
Я вскинула брови, что и заметил маркиз.
- У вас есть вопросы, госпожа Ветана?
- Да, ваше сиятельство.
- Слушаю?
- Почему – я?
Мужчина усмехнулся.
- Потому, госпожа Ветана, что вы не принадлежите к нашему кругу, умеете держать язык за зубами и у вас неплохие рекомендации. Большинство лекарей моего круга уже связаны клятвами…
Я понимающе кивнула.
И грустно подумала, что о четвертой причине маркиз умолчал. Я одиночка. И родни у меня нет, только друзья. Найдут меня с проломленной головой в темном переулке – и всплакнуть будет некому.
- Поверьте, держать вас при себе будет выгоднее. Хороших лекарей не так много.
Сегодня просто день окуня. Второй раз я хлопала глазами. Маркиз вздохнул.
- Я не читаю ваши мысли, госпожа Ветана. Просто я старше вас малым не в три раза.
- И у вас нет своего лекаря? – ляпнула я.
- Нет. По той же причине, по которой я хорошо разбираюсь в людях. Возраст, госпожа Ветана.
Верилось плохо. Возраст, как же! Пусть кому-то другому расскажут!
Маркиз нахмурился.
- Вы зря обо мне так плохо думаете. Скажите, а что бы вы сделали, если бы я не начал разговор о ребенке первым?
- Не знаю, - честно призналась я. – С одной стороны, вы имеете право знать. С другой же... я не хотела бы подвергать опасности жизнь матери и ребенка.
- Вы бы мне солгали?
- Не знаю, ваше сиятельство.
- Я знаю. Солгали бы. Просто потому, что я стар и мне недолго осталось, а вот Даилине и моему – да, моему! Сыну - еще жить.
- Все-таки сыну, ваше сиятельство?
- Да, и никак иначе. А вы, госпожа, придумайте, как нам быть, чтобы маркиза была уверена, что у нас состоялась ночь любви.
Я подумала.
- Есть снотворное. Есть возбуждающие средства.
- Второе предпочтительнее. А вы сможете уменьшить откат от возбуждающего?
Я подумала.
- Да, пожалуй, смогу. Примете зелье, потом, сразу после того, как оставите госпожу маркизу – второе. Прочищающее. Будет неприятно, но это лучше, чем вовсе ничего.
- А абсолютно убрать последствия?
- Если обратитесь к магу воды. Объяснить ему, что именно выводить из крови, и он справится.
- А вы...
Я развела руками.
- Я знаю пределы своих возможностей, ваше сиятельство. Я лекарь, но не маг.
Маркиз прищурился на меня глазами кота-убийцы.
- Похвально, очень похвально, что вы не переоцениваете себя. И сколько же будут стоить ваши услуги?
- Какие именно?
- Два зелья?
Я честно назвала цену, даже не сомневаясь, что маркиз в курсе, и судя по довольным глазам, не прогадала.
- А прибавить неохота?
- С вами, ваше сиятельство, лучше дела честно делать. Тогда, может быть, отпустите. Живой, - срачно вздохнула я.
Маркиз махнул рукой.
- Отпущу. Но честность ценю. Итак, два зелья, - на столе возникла стопка золотых. Шпанские мушки недешевы, второе зелье и того реже. Я-то о нем знаю благодаря отцу. Папенька к травнице за ним регулярно ездил, я даже знала для кого в данный момент.
- Простите, ваше сиятельство. Предоплату не беру.
- Великолепно! Чем дальше, тем больше я уверяюсь в своем решении, госпожа Ветана. Итак, два зелья. И вы будете вести мою жену во время беременности, а заодно помогать ей с родами.
Я молча поклонилась.
- Мне не нужны сплетни, поэтому дадите клятву в храме. А уж после этого я допущу вас к жене и внуку.
Я воззрилась на маркиза уже даже не круглыми – совершенно овальными глазами.
- Да. Ее сын – мой внук. Пусть от бастарда, но моя кровь. И я успею воспитать его, как надо.
- Когда мне давать клятву, ваше сиятельство?
- Сейчас же. Холопа вызвали, так что обряд проведем немедленно.
И я в очередной раз поклонилась.
***
Два часа спустя я ехала домой в карете господина маркиза. В голове было легко и пусто.
Да уж...
Это вам не барон Артау, не милый и даже бестолковый Верандуа, и даже не граф Эрнан. Это – волк. И если такой сомкнет у тебя за горле зубы, то уже не выпустит. Я кожей чувствовала железную хватку.
Утешало другое.
Маркиз зря надеялся вырастить наследника сам. Чутьем мага жизни я воспринимала его, как сосуд, в котором осталось уже с волос жизни. Еще немного – и...
Шпанская мушка еще уменьшит ее количество, а в остальном...
Год-полтора, больше – вряд ли, меньше – вполне возможно.
Как маг жизни я могла бы помочь, но это старость. От старости не лечат, можно только продлить его жизнь, но это постоянное дряхление.
Но каков расчет!
Пережить смерть наследника и здраво рассудить, что деньги и титул оставить некому.
Найти молодую девчонку, расчетливо использовать все шансы, вплоть до ее девственности в попытках зачать наследника.
Когда становится ясно, что ребенка не будет, маркиз находит своего бастарда и сводит его с супругой. И получает дитя своей крови. Пусть не сына, пусть внука, но в нем есть его кровь, будет его воспитание и его титул.
Страшновато...
Бастарда удаляем, находим подходящую лекарку...
А что потом сделаем с лекаркой?
Что-то мне подсказывало, что моя долгая и счастливая жизнь не значится в планах господина маркиза. Мало ли...
Хорошо, если жене жизнь оставит...
Уж не настолько я дура, понимаю, что такие вещи первой встречной не выкладывают, если хотят потом оставить ее в живых.
Но с кем посоветоваться по этому поводу?
А ведь даже не переговоришь нормально. Клятва молчания...
Обойти ее можно, меня, как мага жизни, как и любого другого мага, она связывает весьма условно.
Что такое клятва?
Представьте себе ауру человека, как его тело. Клятва – сеть, которую накидывают на ауру, и узлы затягиваются в самых болезненных точках. На запястьях, висках, лодыжках, шее.... нарушь слово – и тебя так стиснет веревками, что вздохнуть не сможешь. Никогда.
У обычного человека клятва не слетит, тут можно быть спокойным.
А у мага?
Воздух, земля, вода, огонь, жизнь, смерть, разум... вы пробовали накидывать веревку на воздух? Или на воду? Землю?
Можно положить веревку, например, в огонь. Сразу не сгорит, жрец в храме ее увидит, но спустя несколько дней или месяцев, несколько применений силы...
Мне еще проще. Жизнь не сдержать никакой веревкой. Я лечу, я постоянно, пусть по чуть-чуть, но пользуюсь своей силой, прокачиваю ее через себя... веревка просто не выдержит. Про графиню Эрнан, например, я уже могу говорить спокойно. Про маркизу тоже смогу – через месяц или два. И эти месяцы я еще надеюсь прожить. А вот после родов...
Я бы дала себе не больше трех-пяти дней. Убедиться, что с младенцем и матерью все хорошо и попрощаться с многознающей лекаркой.
Хорошо в высшем свете, да уж больно грязно.
А ведь раньше мне эти мысли и в голову бы не пришли.
Страшно...
***
С этим настроением я встретила госпожу Лимиру. Отдала ей деньги за два месяца, угостила травяным взваром.
- Как Кариса? Вилт? Дети как?
Госпожа Лимира закусила вкусную плюшку и принялась упоенно болтать.
Правильно она сделала, что переехала сюда, ой как правильно! Вилт работает, рук не покладая! То одно у него, то второе... вздохнуть некогда.
Кариса тоже сейчас работать больше стала, хотят новый дом себе купить. Старый продать... нет-нет, этот домик они за собой оставляют, а вот дом Вилта давно бы продать надо, маловат он для большой семьи. А госпожа Лимира занимается детьми. То одно, то другое... скучать некогда.
Вилт оправился от раны, которую ему нанесла Таниль, но эта стервь не успокаивается.
И пишет, и пишет...
Спрашивает про детей, про мужа, а ведь госпожа Лимира и детьми Таниль занимается, не выбросишь ведь... и дети-то выправляются, а вот мать их...
Прибили б ее, что ли, там, на каторге?
Ведь коли выйдет, так явится Карисе нервы трепать да у Вилта клянчить. И примет-он таки блудную сестренку, не погонит. Сочтет, что было и быльем поросло...
Я кивала в нужных местах, и только при последних словах встрепенулась.
- Тогда, госпожа Лимира, вам никак уезжать нельзя. Кто еще дочь-то обережет?
Женщина грустно вздохнула.
- И то верно. А ты как, Веточка?
Я подумала – и принялась очень отстраненно рассказывать госпоже Лимире историю графини Эрнан. Мне было интересно, насколько клятва рассосалась на моей ауре, да и совет постороннего человека услышать хотелось.
Госпожа Лимира слушала, так же внимательно поддакивала, кивала в такт моим словам, а потом сделала совершенно неожиданный вывод.
- Ну и сволочь же тот Айвас!
Я аж рот открыла.
- А он-то почему?
- А потому, девочка, что благородных с детства приучают – не будет у них любви. И купцы то же своим дочерям и сыновьям говорят. Жениться надобно для дела, чтобы род не угас, чтобы было кому добро передать, чтобы детей воспитать, как должно. Понимаешь? Это голытьба вроде нас может по любви жениться, и то родители смотрят, чтобы не дурак, не пьяница....
- Ну уж – голытьба...
- А разве нет, Веточка? Домики эти, в желтом городе, слезки горькие. Я хочу, чтобы мои дети жили здесь, а вот внуки – уже в зеленом городе. И мы попробуем этого добиться, но работать надо будет – втрое. Потому и не уеду никуда... И с внуков уже спрос другой будет. А Айвас – сволочь. Задурил девчонке голову, знал ведь, что абы за кого отец ее не отдаст... и продолжил дурить. Нет бы сказать – прости, родная, мы не будем вместе! А он?
Я пожала плечами. С этой стороны я ситуацию еще не рассматривала.
- Думаете, если муж отпустит эту женщину, она...
- Да не примет ее тот Айвас. Нервы помотает, репутацию погубит, в любовницы возьмет, но не в жены, нет, не в жены!
- Тогда она точно с собой покончит.
- Веточка, ну ты ж умная девочка?
Я посмотрела на госпожу Лимиру. Та – на меня. Вздохнула, покачала головой...
- Неуж ты не понимаешь, что неспроста это? Рассуди - девочка-от из купеческой семьи. Это тебе не аристократки блажные, не нищенки дурные, это сословие крепкое. Спорить готова, отец ее в детстве и не за такое ремнем драл. А тут... Да она бы век себя так не вела, ты пойми!
- А как?
Я как-то и не задумывалась...
- А так вот. Поревела б чуток, да и успокоилась. Что, думаешь, ее отец монахом живет? Или ее мать на служанок смазливых внимание обращает? Говорят же, где сладко, там осе падко. Для девчонки то не внове, сама понимаешь...
Я понимала. Вспоминая и отцовские измены, и материнские, и... у меня что столько знакомых гуляет? Жуть!
Но – да.
Графа она не любила, так чего расстраиваться из-за его измен? Незачем.
Да хоть с кем гуляй, только меня не трогай. Ребенка-другого родим, и будет у графа своя жизнь, у графини своя. И встречайся с тем Айвасом хоть каждый день...
- А она то себя режет, то травит... и из-за любви?
- Бывает и такое. Только вот... нечисто тут что-то. Уж ты поверь мне, такие девочки себя не травят, они всем нервы измотают, всех измучают, а с их головы и волоска не упадет. К тому ж титул, деньги, свой дом... это много значит. Ты в ней одержимость заметила?
Я покачала головой.
Нет. Не было такого. Безумной любви к Айвасу в графине я не увидела. Искренней, безудержной, безрассудной, когда по углям пойдешь босыми ногами – вот ее не было. Было желание обладания, было раздражение, злость, гнев...
- Но от этого тоже с собой не кончают?
- Вот и думай. Дурит кто-то девке голову, да и вам тоже, не иначе... Ой, дурит!
- Ей – или она?
Я серьезно задумалась.
Графиня дурит нас или кто-то крутит голову самой графине? Но кто?
Зачем?
Какую выгоду можно получить от развода господина графа?
- Ты не те вопросы задаешь, - покачала головой госпожа Лимира. – Ты спрашиваешь – зачем, а надо – кто? Поймешь, кто крутит, поймешь и зачем это надо.
- А не наоборот?
- И наоборот тоже верно. Ты мне как лекарка скажи – могут быть ведь разные травы, и те, что ум туманят?
Я покачала головой.
- Графиню не травили. Я бы заметила.
- А второй раз?
Да там и первый раз, и второй...
Ничего я не понимаю.
- Я бы на ее месте испугалась, она ж чудом смерти избежала. А она просто ругается, словно бы и не понимает, что к чему.
- Не понимает?
- Или... не дают понять? – прозрела я.
- Дают привыкнуть, что опасность ей не угрожает, а вот своего она добивается. Брак будет разорван, от ребенка ее избавят, к любимому вернуться дадут... и как?
Я схватилась за виски.
- Будет третья попытка?
- Вполне возможно.
- и она увенчается успехом? Но до или после рождения ребенка?
- Это зависит от того, нужен ли ребенок человеку, который придумал этот план.
- Но... как?
- И кто?
Ни на тот, ни на другой вопросы ответа у меня не было. Я сидела, смотрела в стену и понимала, что госпожа Лимира кракеновски права. Эта история абсолютно нелогична. Как будто кукольник перепутал марионеток, и прекрасная принцесса верхом на драконе отправилась убивать рыцаря, спасая менестреля. А конь в это время пил с королем.
Нелогично, неправильно, не так!!!
Ничего не понимаю...
- А ты приглядись к людям повнимательнее, как в том доме будешь, - посоветовала мне госпожа Лимира. – Авось поздно и не окажется?
Пригляжусь.
Обязательно пригляжусь.
Что-то в этой истории нечисто.
Глава 12
Приглядываться пришлось быстрее, чем я думала. Ровно через два дня.
Майло Варн едва не сорвал мою дверь с петель.
- Господину графу плохо!!!
И что оставалось делать? Только подхватить на плечо сумку и прыгнуть в карету.
По дороге Майло вводил меня в курс дела.
Графиня была довольна, спокойна и ожидала рождения ребенка. Слуги перевели дыхание, потому как прислуживать взбалмошной и недовольной жизнью истеричке – удовольствие ниже среднего. Господин граф тоже жил спокойно.
И тут...
- Что случилось с господином графом?
- Рвет его. Сильно рвет. Говорит, желудок болит...
При таком расплывчатом описании, это могло быть что угодно. Что – непонятно.
Впрочем, все мысли вылетели у меня из головы, когда я увидела графа. Мужчина едва дышал – в прямом смысле слова. Его безжалостно выворачивало над серебряным тазиком.
Я дождалась конца приступа, шуганула слугу, и взяла мужчину за запястье.
Тут много силы не надо, так, крохи...
И тут же разжала пальцы.
Граф был отравлен. Так же, как и его супруга ранее, только графине повезло. Она молока напилась, и действие яда было ослаблено. А граф? Его тоже мышьяком травили? Вроде как нет…
Да что тут вообще творится?
Я посмотрела зрачки графа на свет.
Расширены. Кожа на лице красная... от рвоты, или все же я узнаю яд?
Похоже, так и есть. Графу досталась слишком большая доза, в результате, его начало рвать слишком быстро. Ошибка неопытного отравителя?
