За год!!!
А тут за раз и предлагается в пять раз больше потратить! На барахло!!! А она еще растет!!!
Выброшенные деньги! И все этим сказано!
- Эданна, пошить тоже можно по-разному, - предложил дан Рокко. – Так, чтобы потом можно было… там, не знаю… рукава и подолы подлиннее сделать, да подшить, платье со шнуровкой, чтобы потом распускать… я тогда столько не зарабатывал, а девочек одевать нужно было. Супруга моя и заботилась…
Адриенна кивнула.
- Ладно, дан Рокко. Я поговорю с портнихой. Но подарки…
- Дана Адриенна, у меня есть одна идея…
- Идея?
- Конечно. Лошадь – чудесный подарок, - улыбнулся дан Рокко. Только масть подберите для невесты. Для нее белую, для него, скажем, вороную, и преотлично будет. СибЛевран, считайте, хорошо отдарится…
- А…
- А сбрую и седло закажем у местного шорника. Я ему дам вот то, которое вам Тоньо подарил, пусть посмотрит…
Адриенна почесала кончик носа.
- Он так сможет? Там же тонкая работа…
- Дана Риен, да кто там на тонкости смотреть будет? Выделим ему серебро и бархат, и пусть ляпает, лишь бы пороскошнее…
Адриенна подумала пару минут, и кивнула. Пожалуй что… и дорого выйдет, и роскошно, и отговориться можно всегда.
- Давайте так и сделаем, дан Рокко.
- Уже расходов и поменьше?
Адриенна скрипнула зубами.
- А я еще и так скажу. Мы когда в Альмонте были, я поговорил кое с кем… знаю лавочку, в которой вам хорошие ткани продадут подешевле. Так что платье не в пятьдесят лоринов выйдет, а скажем, в тридцать, может, и того меньше…
Адриенна едва дану Рокко на шею не кинулась.
- Ох, дан! Что бы я без вас делала?
- А что бы делали без вас моя дочь? Мой внук? Да и меня уже не было бы, - резонно ответил дан Рокко. – Вы не переживайте, дана. Справимся, не та это беда, чтобы горевать, а та, чтобы горе избывать.
Адриенна и спорить не стала.
Избывать?
Вот работой его избывать и будем. И попробуйте только кто сказать, что дане не подобает! Утоплю!
В родном пруду!!!
Мия
На скамейке в храме скорчилась, съежилась грустная фигурка. И столько в ней было боли, столько отчаяния…
Падре Норберто Ваккаро провел службу, как дОлжно, и людей принял, как положено.
А Мия все сидела, и сидела… она долго не могла решиться прийти сюда. Очень долго. Сил не было ни на что. От девочек она вообще не отходила.
И Джакомо ее не трогал. Давал время пережить горе.
Ладно, у него так не было, когда он про Пьетро узнал. Но то другое.
А вот когда мама умерла… мать Джакомо любил. Одну, из всей семьи…
Пусть Мия переживет свое отчаяние, пусть переболеет этим, как чумой, а потом уж можно будет и новое задание ей давать.
Мия и «болела».
Каждую ночь она видела Энцо во сне. И ощущение-то было… все у него в порядке! Все хорошо! А просыпалась, и вспоминала… и вот этот конфликт и рвал ее на части. Она и в храм-то сообразила прийти далеко не сразу, была уверена, что Господь ее не услышит. Но потом вспомнила про падре Ваккаро.
Подумала…
Ладно – она. А за Энцо попросить?
Это же другое! И Мия отправилась в церковь.
Кажется, она даже времени не ощущала. Наконец, падре смог подойти и присесть рядом с ней на скамеечку.
- Здравствуйте, дана.
- Здравствуйте, падре… - тихо ответила Мия.
- У вас горе.
Падре даже не спрашивал – утверждал.
А чего тут думать? И синяя лента в волосах, и тоскливые глаза, и само… ощущение, что ли? Когда столько лет в храме… поневоле научишься людей понимать. Они ведь сюда все несут.
Горести, радости, проблемы, решения…
- Горе, - тихо отозвалась Мия. – Мой брат… я не знаю, погиб он или нет. Он пропал без вести, в море… тела не нашли, но и выжить, говорят, он не мог. Никак не мог…
Падре взял ледяную руку, сжал…
- Молитесь, дана. Молитесь за него, как за живого.
- Вы думаете, падре?
Мия и сама говорила себе, что не верит, что он жив, жив, ЖИВ!!! Но когда рядом с тобой это кто-то произносит, становится легче.
- Надежда остается всегда. Даже там, где нет ни тьмы, ни света, есть надежда.
По бледным щекам Мии побежали слезы. Впервые.
Не крик, не вой, не стон… она впервые смогла заплакать.
- Я иногда думаю, что это мое наказание, падре. Я была плохой… я и осталась плохой. Я нарушаю заповеди, и буду нарушать их впредь. И Энцо умер.
Падре только вздохнул.
Вот вроде и умные люди… а все равно – такие дети!
- И что вы делать собираетесь, дана?
Мия независимо дернула плечом.
- Я не знаю.
Пальцы у падре Норберто были теплые. А у нее – ледяные. И она постепенно отогревалась рядом с ним. Только вот боль не уходила. Сидела под сердцем тупым гвоздем, свербела…
- Вы теперь грешить не будете? – ласково уточнил падре.
- Буду, - Мия даже не сомневалась в своем ответе. Дядя не поймет, реши она страдать и плакать. Тем более, отказываться от заказа. Какое-то время ей отдохнуть дали, но девушка даже не сомневалась – недолгое. На земле живем, не на небе.
Да ей и самой деньги нужны были.
Ремонт домика на Приречной-поперечной, проделал в ее финансах определенные… дыры. Это ж и рабочие, и материалы, и все проплатить надо, а тридцать процентов еще и на воровство скинуть. Может, и чуточку поменьше, но все равно – своруют! Хоть ты с топором над ними стой! Хоть как!
- Вот видите. Вы всерьез считаете, что за ваши грехи вас Бог наказал, отняв вашего брата?
Мия хлюпнула носом.
Как-то это неправильно звучало…
- Вот-вот, дана. Наказывали бы вас, коли уж грехи – ваши.
- Мне ведь и больно?
- А когда б вы заболели, или скрючило бы вас, или искалечило… Бог ведь всемогущ, нашлась бы и на вас подходящая болезнь, - предположил падре.
- Ну… не знаю.
- Все мы думаем, что мы-то и есть самый центр, дана. И без нас ничего не будет, ни солнца, ни звезд…
- Может, и будут, - буркнула Мия. – Я их уже не увижу.
- Будут, дана. Вы мне поверьте, ваши грехи – они ваши и есть. Никто их у вас не отберет.
- А…
- А ваш брат – другой человек, и дорога у него своя, и грехи свои, и дела тоже свои. Если послано ему испытание, так оно ему и послано.
- А почему больно мне?
- Потому что вы – живая, дана.
Мия невольно фыркнула.
- Была б я мертвая, не пришла бы.
Падре Ваккаро улыбнулся. Ну все, шутить начала дана, улыбаться… оттает! Никуда не денется…
Когда с нашими близкими случается беда, мы ведь воспринимаем это иначе. Мы спрашиваем, в чем виноваты МЫ! Потому что больно НАМ, потому что своя рана тяжелее, сильнее свербит…
Чужую боль мы воспринимаем через призму своего эгоизма. Вот и весь ответ…
А если еще мы чувствуем за кого-то ответственность, думаем, что не уберегли, не защитили, не позаботились… вот так с Мией и произошло.
Это падре и попробовал объяснить Мие, понимая, что совет молиться и все пройдет ей ни к чему. Слишком деятельная натура. Слишком умная…
Мия внимательно слушала. А потом подвела итог.
- Падре, вы можете помолиться за моего брата?
- Могу, дана. И вы приходите… помолимся вместе.
- А можно…
- Можно и сейчас.
Падре взял Мию за руку и подвел к иконе. Первый опустился перед ней на колени.
- Господь милосердный…
Мия сложила руки, посмотрела на икону.
Как молиться? Какие слова найти, когда привычные не дарят облегчения? Когда молитвы кажутся громоздкими, тяжеловесными, неуютными…
Мия не могла найти слов. А падре нашел их. И все было правильно, потому что она просила…
Она просила для себя. А падре молился за человека, которого даже ни разу не видел. Не для Мии, а просто - для Энцо.
Пусть смилуется Господь, пусть Лоренцо Феретти останется жив, пусть все будет хорошо…
И Мие казалось, что Господь его слышит. Ее, наверное, нет, она не заслужила. А вот падре – обязательно слышит.
И на душе становилось чуточку легче.
Домой Мия хоть и не летела, но шла вполне спокойно. Даже улыбалась…
Энцо жив. Она это всем своим существом чувствует. Он пока не может дать о себе знать, но братик жив, жив, ЖИВ!!! А падре Ваккаро за него помолится. Больше Мия пока сделать не может ничего.
Джакомо придирчиво осмотрел племянницу.
- Мия, я смотрю, тебе полегче?
- Да, дядя.
- Отлично. У нас есть заказ. На выезде. Пройдем в мой кабинет?
- Конечно, дядя.
Мия понимала, что так лучше. Поедет она, развеется немного.
В кабинете Джакомо устроился в кресле, кивнул Мие на второе.
- Ты сможешь сейчас… работать?
Мия прислушалась к себе. Джакомо спрашивал о другом. Сможет ли она контролировать себя, сможет ли превращаться… все же метаморф сильно зависит от своих эмоций. А она вся была никакая… просто – никакая.
- Да, дядя. Я смогу.
- Это хорошо, - кивнул Джакомо. – У нас есть заказ на эданну Фабиану Маньи.
- Так? А подробности? Что за эданна, что требуется от нас?
- Эданна Фаббиана Маньи, возраст… нет, не помню, лет двадцать пять, может, чуть побольше, - пожал плечами Джакомо. – Ситуация там простая. Ее супруг, дан Маньи, оставил двоих детей и вдову несколько лет назад. А еще наследство. Наследство там состоит из двух частей. Собственно, поместье Маньи – достаточно большое, хорошее, способное приносить доход. Оно отошло к сыну дана Маньи.
- И?
- И деньги. Вторая часть наследства – деньги, Мия. Эданна собирается замуж за молодого парня, естественно, тратить деньги она будет на него и на себя.
- А на кого надо? – неприязненно уточнила Мия.
- По мнению ее свекрови – на поместье и на детей.
- Хм…
С этим спорить было сложно. Мия думала примерно так же.
- Эданна Маньи считает, что если Фабиана выйдет замуж, ни монетки никто не увидит. Кроме того, молодой муж выразил горячее желание забрать детей у бабушки.
- Та-ак…
- Да. Она тоже подозревает, что это неспроста. Более того, подано королевское прошение, и дан Леонардо Манчини желает взять фамилию Маньи.
- Манчини…
Мия задумалась. На ум ничего не приходило…
- Ты не в курсе истории, и я не стану ее рассказывать полностью, - отмахнулся Джакомо. – Просто мать у дана Леонардо – записная шлюха. И фамилию… вряд ли даже она знает, от кого ее сын. Старый Манчини дураком не был, и его семья мальчишку тоже не признала.
- Ага…
Смысл Мия поняла.
Если семья мальчишку не признала, а фамилию он носит… издеваться над ним, конечно, не будут. Но желание поменять фамилию у него, понятно, будет. Чтобы не видеть глумливой ухмылочки на лицах людей.
Важно ведь и как посмотрят, и как улыбнутся… и за взгляд не вызовешь на дуэль. Это просто взгляд.
- Я знаю, такие решения должен согласовывать его величество… это долго.
- Не в данном случае. Эданна Манчини, мамаша дана Леонардо является подругой эданны Вилецци. А эданна Вилецци…
- Активно греет постель его высочества, - кивнула Мия. – Я помню.
- Ну, в последнее время у нее появилась конкурентка, - хмыкнул дядя. – Между прочим, дана Алессандра Карелла очень похожа на тебя. На ту, которую видел принц.
Мия пожала плечами.
Похожа – и что же? Она совершенно не собиралась являться в гости к его высочеству. Было и прошло. Ей даже в бордель наведаться не хотелось. Вообще не хотелось иметь дела с мужчинами.
Зачем?
Каких-то невероятных чувств она не испытала, просто знала, на что способно ее тело. И достаточно.
Джакомо кивнул то ли Мие, то ли своим мыслям. Все же, он не ошибся, когда предложил девушке такое решение. А то юные девицы или начинают романтизировать сношения или наоборот – шарахаются от каждого мужчины. А тут…
Было, попробовала, теперь относится ко всему спокойно.
- Так вот. Прошение удовлетворят быстро. Свадьба состоится осенью. Точнее, в конце лета…
Мия кивнула.
- А нам когда надо поработать?
- Нам уже надо выезжать в Маньи.
- Зачем? – удивилась Мия. – Если до свадьбы еще месяц?
- Дело в том, что нам заказали несчастный случай ДО свадьбы. И очень просили не привлекать к нему внимания.
Мия задумчиво кивнула. В принципе, понятно. Если эданна помрет после свадьбы, муж все равно будет наследником. В этом ничего хорошего нет. Деньги из семьи уйдут.
А вот если ДО свадьбы…
Бывает, горе-то какое… сердце не выдержало, печень отказала… тут надо смотреть, что именно у эданны не в порядке.
- Хорошо, дядя. Я только вещи соберу… когда нам выезжать?
- Хоть завра. Я готов.
Мия кивнула. И отправилась собирать вещи.
Сестренки проскользнули в дверь, когда она укладывала в сундук несессер с ядами.
Да, Мия начала собирать свою коллекцию. Что-то дарил ей Джакомо, что-то она покупала самостоятельно, на что-то расщедрился Комар.
После того, как его величество изволил употребить Осьминога самолично, Комар подгреб под себя примерно пятую часть его наследства. И собирался увеличить долю.
Мия к этому, конечно, никакого отношения не имела, ходили слухи, что Осьминог (вот полудурок-то!) полез в политику. А туда никому нормальному не надо, это уж точно.
Грабь, режь, убивай… но стоит тебе влезть в придворные интриги – и все. Конец.
Но если Осьминог об этом не знал, кто ему лекарь?
Комар же, лишившись соперника и приобретя деньги, был благодушен и щедр на премии. Особенно за удачно выполненную работу.
- Мия, ты уезжаешь?
Серена, как старшая, начала первой. Джулия просто смотрела.
- Да, сестрички. Я ненадолго, может, на месяц.
- Не в море?
- Нет, - тут же успокоила их Мия. – И я собираюсь вернуться.
- Энцо тоже собирался, - хлюпнула носом Джулия. – Мия… это обязательно? Уехать?
Мия только головой покачала.
- Серена, Джулия, вы уже взрослые, - начала она, аккуратно подбирая слова.
- Да, - похвасталась Серена. – Дядя говорит, что года через три меня и замуж выдавать можно.
Мия пожала плечами.
В принципе, тринадцать лет… кого и раньше выдавали. Но это мы еще подумаем и абы кому сестру не отдадим.
- Вот. А приданым кому-то из вас станет Феретти…
- А тебе, Миечка?
Мия качнула головой.
- Я не уверена, что выйду замуж. Но не в этом дело. Нам с дядей надо съездить в Феретти, посмотреть, как там идут дела.
- Там же управляющий? – удивилась Джулия.
Мия потрепала младшую сестренку по темным волосам.
- Запомни, солнышко, никогда не доверяй управляющему. Всегда все проверяй.
- Хорошо. А дяде?
- Никому.
Джулия серьезно кивнула. Интересно, запомнит, нет? А, неважно. Мия будет рядом и присмотрит. И за сестренками, и за их мужьями… никуда они не денутся.
Жаль, что про зеркало мастера Сальвадори пока узнать ничего не удается. Но это терпит. Она еще найдет время…
И Мия принялась укладывать в сундук бархатную пелерину.
О том, что Энцо тоже не планировал ни исчезать, ни пропадать, она старалась не думать. Ни к чему. Она точно не исчезнет.
Нет у нее такого права. Девочки и так лишились отца, матери, брата… даже нянька вышла замуж! Мия обязана остаться в их жизни. До замужества – обязательно. А потом у них и поважнее дела найдутся. Стоит только на Марию поглядеть – и сразу ясно. Семья не оставит времени ни на что другое.
Адриенна
Дни до отъезда!
Минуты, секунды…
Адриенна хоть что готова была считать! Сил не было никаких!
Маньи, черти б его побрали со всеми обитателями! Грррррр!!!
Ладно, не со всеми. Сын и дочь эданны Фабианы, Адриано и Анунциата, были вполне очаровательны. Милые, умные, воспитанные дети, поговорить с которыми было Адриенне только в радость.
Старая эданна Маньи тоже нравилась дане СибЛевран. Она не лезла в личную жизнь невестки, не оплакивала мужа и сына… она просто занималась воспитанием внука и внучки.
А тут за раз и предлагается в пять раз больше потратить! На барахло!!! А она еще растет!!!
Выброшенные деньги! И все этим сказано!
- Эданна, пошить тоже можно по-разному, - предложил дан Рокко. – Так, чтобы потом можно было… там, не знаю… рукава и подолы подлиннее сделать, да подшить, платье со шнуровкой, чтобы потом распускать… я тогда столько не зарабатывал, а девочек одевать нужно было. Супруга моя и заботилась…
Адриенна кивнула.
- Ладно, дан Рокко. Я поговорю с портнихой. Но подарки…
- Дана Адриенна, у меня есть одна идея…
- Идея?
- Конечно. Лошадь – чудесный подарок, - улыбнулся дан Рокко. Только масть подберите для невесты. Для нее белую, для него, скажем, вороную, и преотлично будет. СибЛевран, считайте, хорошо отдарится…
- А…
- А сбрую и седло закажем у местного шорника. Я ему дам вот то, которое вам Тоньо подарил, пусть посмотрит…
Адриенна почесала кончик носа.
- Он так сможет? Там же тонкая работа…
- Дана Риен, да кто там на тонкости смотреть будет? Выделим ему серебро и бархат, и пусть ляпает, лишь бы пороскошнее…
Адриенна подумала пару минут, и кивнула. Пожалуй что… и дорого выйдет, и роскошно, и отговориться можно всегда.
- Давайте так и сделаем, дан Рокко.
- Уже расходов и поменьше?
Адриенна скрипнула зубами.
- А я еще и так скажу. Мы когда в Альмонте были, я поговорил кое с кем… знаю лавочку, в которой вам хорошие ткани продадут подешевле. Так что платье не в пятьдесят лоринов выйдет, а скажем, в тридцать, может, и того меньше…
Адриенна едва дану Рокко на шею не кинулась.
- Ох, дан! Что бы я без вас делала?
- А что бы делали без вас моя дочь? Мой внук? Да и меня уже не было бы, - резонно ответил дан Рокко. – Вы не переживайте, дана. Справимся, не та это беда, чтобы горевать, а та, чтобы горе избывать.
Адриенна и спорить не стала.
Избывать?
Вот работой его избывать и будем. И попробуйте только кто сказать, что дане не подобает! Утоплю!
В родном пруду!!!
Мия
На скамейке в храме скорчилась, съежилась грустная фигурка. И столько в ней было боли, столько отчаяния…
Падре Норберто Ваккаро провел службу, как дОлжно, и людей принял, как положено.
А Мия все сидела, и сидела… она долго не могла решиться прийти сюда. Очень долго. Сил не было ни на что. От девочек она вообще не отходила.
И Джакомо ее не трогал. Давал время пережить горе.
Ладно, у него так не было, когда он про Пьетро узнал. Но то другое.
А вот когда мама умерла… мать Джакомо любил. Одну, из всей семьи…
Пусть Мия переживет свое отчаяние, пусть переболеет этим, как чумой, а потом уж можно будет и новое задание ей давать.
Мия и «болела».
Каждую ночь она видела Энцо во сне. И ощущение-то было… все у него в порядке! Все хорошо! А просыпалась, и вспоминала… и вот этот конфликт и рвал ее на части. Она и в храм-то сообразила прийти далеко не сразу, была уверена, что Господь ее не услышит. Но потом вспомнила про падре Ваккаро.
Подумала…
Ладно – она. А за Энцо попросить?
Это же другое! И Мия отправилась в церковь.
Кажется, она даже времени не ощущала. Наконец, падре смог подойти и присесть рядом с ней на скамеечку.
- Здравствуйте, дана.
- Здравствуйте, падре… - тихо ответила Мия.
- У вас горе.
Падре даже не спрашивал – утверждал.
А чего тут думать? И синяя лента в волосах, и тоскливые глаза, и само… ощущение, что ли? Когда столько лет в храме… поневоле научишься людей понимать. Они ведь сюда все несут.
Горести, радости, проблемы, решения…
- Горе, - тихо отозвалась Мия. – Мой брат… я не знаю, погиб он или нет. Он пропал без вести, в море… тела не нашли, но и выжить, говорят, он не мог. Никак не мог…
Падре взял ледяную руку, сжал…
- Молитесь, дана. Молитесь за него, как за живого.
- Вы думаете, падре?
Мия и сама говорила себе, что не верит, что он жив, жив, ЖИВ!!! Но когда рядом с тобой это кто-то произносит, становится легче.
- Надежда остается всегда. Даже там, где нет ни тьмы, ни света, есть надежда.
По бледным щекам Мии побежали слезы. Впервые.
Не крик, не вой, не стон… она впервые смогла заплакать.
- Я иногда думаю, что это мое наказание, падре. Я была плохой… я и осталась плохой. Я нарушаю заповеди, и буду нарушать их впредь. И Энцо умер.
Падре только вздохнул.
Вот вроде и умные люди… а все равно – такие дети!
- И что вы делать собираетесь, дана?
Мия независимо дернула плечом.
- Я не знаю.
Пальцы у падре Норберто были теплые. А у нее – ледяные. И она постепенно отогревалась рядом с ним. Только вот боль не уходила. Сидела под сердцем тупым гвоздем, свербела…
- Вы теперь грешить не будете? – ласково уточнил падре.
- Буду, - Мия даже не сомневалась в своем ответе. Дядя не поймет, реши она страдать и плакать. Тем более, отказываться от заказа. Какое-то время ей отдохнуть дали, но девушка даже не сомневалась – недолгое. На земле живем, не на небе.
Да ей и самой деньги нужны были.
Ремонт домика на Приречной-поперечной, проделал в ее финансах определенные… дыры. Это ж и рабочие, и материалы, и все проплатить надо, а тридцать процентов еще и на воровство скинуть. Может, и чуточку поменьше, но все равно – своруют! Хоть ты с топором над ними стой! Хоть как!
- Вот видите. Вы всерьез считаете, что за ваши грехи вас Бог наказал, отняв вашего брата?
Мия хлюпнула носом.
Как-то это неправильно звучало…
- Вот-вот, дана. Наказывали бы вас, коли уж грехи – ваши.
- Мне ведь и больно?
- А когда б вы заболели, или скрючило бы вас, или искалечило… Бог ведь всемогущ, нашлась бы и на вас подходящая болезнь, - предположил падре.
- Ну… не знаю.
- Все мы думаем, что мы-то и есть самый центр, дана. И без нас ничего не будет, ни солнца, ни звезд…
- Может, и будут, - буркнула Мия. – Я их уже не увижу.
- Будут, дана. Вы мне поверьте, ваши грехи – они ваши и есть. Никто их у вас не отберет.
- А…
- А ваш брат – другой человек, и дорога у него своя, и грехи свои, и дела тоже свои. Если послано ему испытание, так оно ему и послано.
- А почему больно мне?
- Потому что вы – живая, дана.
Мия невольно фыркнула.
- Была б я мертвая, не пришла бы.
Падре Ваккаро улыбнулся. Ну все, шутить начала дана, улыбаться… оттает! Никуда не денется…
Когда с нашими близкими случается беда, мы ведь воспринимаем это иначе. Мы спрашиваем, в чем виноваты МЫ! Потому что больно НАМ, потому что своя рана тяжелее, сильнее свербит…
Чужую боль мы воспринимаем через призму своего эгоизма. Вот и весь ответ…
А если еще мы чувствуем за кого-то ответственность, думаем, что не уберегли, не защитили, не позаботились… вот так с Мией и произошло.
Это падре и попробовал объяснить Мие, понимая, что совет молиться и все пройдет ей ни к чему. Слишком деятельная натура. Слишком умная…
Мия внимательно слушала. А потом подвела итог.
- Падре, вы можете помолиться за моего брата?
- Могу, дана. И вы приходите… помолимся вместе.
- А можно…
- Можно и сейчас.
Падре взял Мию за руку и подвел к иконе. Первый опустился перед ней на колени.
- Господь милосердный…
Мия сложила руки, посмотрела на икону.
Как молиться? Какие слова найти, когда привычные не дарят облегчения? Когда молитвы кажутся громоздкими, тяжеловесными, неуютными…
Мия не могла найти слов. А падре нашел их. И все было правильно, потому что она просила…
Она просила для себя. А падре молился за человека, которого даже ни разу не видел. Не для Мии, а просто - для Энцо.
Пусть смилуется Господь, пусть Лоренцо Феретти останется жив, пусть все будет хорошо…
И Мие казалось, что Господь его слышит. Ее, наверное, нет, она не заслужила. А вот падре – обязательно слышит.
И на душе становилось чуточку легче.
***
Домой Мия хоть и не летела, но шла вполне спокойно. Даже улыбалась…
Энцо жив. Она это всем своим существом чувствует. Он пока не может дать о себе знать, но братик жив, жив, ЖИВ!!! А падре Ваккаро за него помолится. Больше Мия пока сделать не может ничего.
Джакомо придирчиво осмотрел племянницу.
- Мия, я смотрю, тебе полегче?
- Да, дядя.
- Отлично. У нас есть заказ. На выезде. Пройдем в мой кабинет?
- Конечно, дядя.
Мия понимала, что так лучше. Поедет она, развеется немного.
В кабинете Джакомо устроился в кресле, кивнул Мие на второе.
- Ты сможешь сейчас… работать?
Мия прислушалась к себе. Джакомо спрашивал о другом. Сможет ли она контролировать себя, сможет ли превращаться… все же метаморф сильно зависит от своих эмоций. А она вся была никакая… просто – никакая.
- Да, дядя. Я смогу.
- Это хорошо, - кивнул Джакомо. – У нас есть заказ на эданну Фабиану Маньи.
- Так? А подробности? Что за эданна, что требуется от нас?
- Эданна Фаббиана Маньи, возраст… нет, не помню, лет двадцать пять, может, чуть побольше, - пожал плечами Джакомо. – Ситуация там простая. Ее супруг, дан Маньи, оставил двоих детей и вдову несколько лет назад. А еще наследство. Наследство там состоит из двух частей. Собственно, поместье Маньи – достаточно большое, хорошее, способное приносить доход. Оно отошло к сыну дана Маньи.
- И?
- И деньги. Вторая часть наследства – деньги, Мия. Эданна собирается замуж за молодого парня, естественно, тратить деньги она будет на него и на себя.
- А на кого надо? – неприязненно уточнила Мия.
- По мнению ее свекрови – на поместье и на детей.
- Хм…
С этим спорить было сложно. Мия думала примерно так же.
- Эданна Маньи считает, что если Фабиана выйдет замуж, ни монетки никто не увидит. Кроме того, молодой муж выразил горячее желание забрать детей у бабушки.
- Та-ак…
- Да. Она тоже подозревает, что это неспроста. Более того, подано королевское прошение, и дан Леонардо Манчини желает взять фамилию Маньи.
- Манчини…
Мия задумалась. На ум ничего не приходило…
- Ты не в курсе истории, и я не стану ее рассказывать полностью, - отмахнулся Джакомо. – Просто мать у дана Леонардо – записная шлюха. И фамилию… вряд ли даже она знает, от кого ее сын. Старый Манчини дураком не был, и его семья мальчишку тоже не признала.
- Ага…
Смысл Мия поняла.
Если семья мальчишку не признала, а фамилию он носит… издеваться над ним, конечно, не будут. Но желание поменять фамилию у него, понятно, будет. Чтобы не видеть глумливой ухмылочки на лицах людей.
Важно ведь и как посмотрят, и как улыбнутся… и за взгляд не вызовешь на дуэль. Это просто взгляд.
- Я знаю, такие решения должен согласовывать его величество… это долго.
- Не в данном случае. Эданна Манчини, мамаша дана Леонардо является подругой эданны Вилецци. А эданна Вилецци…
- Активно греет постель его высочества, - кивнула Мия. – Я помню.
- Ну, в последнее время у нее появилась конкурентка, - хмыкнул дядя. – Между прочим, дана Алессандра Карелла очень похожа на тебя. На ту, которую видел принц.
Мия пожала плечами.
Похожа – и что же? Она совершенно не собиралась являться в гости к его высочеству. Было и прошло. Ей даже в бордель наведаться не хотелось. Вообще не хотелось иметь дела с мужчинами.
Зачем?
Каких-то невероятных чувств она не испытала, просто знала, на что способно ее тело. И достаточно.
Джакомо кивнул то ли Мие, то ли своим мыслям. Все же, он не ошибся, когда предложил девушке такое решение. А то юные девицы или начинают романтизировать сношения или наоборот – шарахаются от каждого мужчины. А тут…
Было, попробовала, теперь относится ко всему спокойно.
- Так вот. Прошение удовлетворят быстро. Свадьба состоится осенью. Точнее, в конце лета…
Мия кивнула.
- А нам когда надо поработать?
- Нам уже надо выезжать в Маньи.
- Зачем? – удивилась Мия. – Если до свадьбы еще месяц?
- Дело в том, что нам заказали несчастный случай ДО свадьбы. И очень просили не привлекать к нему внимания.
Мия задумчиво кивнула. В принципе, понятно. Если эданна помрет после свадьбы, муж все равно будет наследником. В этом ничего хорошего нет. Деньги из семьи уйдут.
А вот если ДО свадьбы…
Бывает, горе-то какое… сердце не выдержало, печень отказала… тут надо смотреть, что именно у эданны не в порядке.
- Хорошо, дядя. Я только вещи соберу… когда нам выезжать?
- Хоть завра. Я готов.
Мия кивнула. И отправилась собирать вещи.
***
Сестренки проскользнули в дверь, когда она укладывала в сундук несессер с ядами.
Да, Мия начала собирать свою коллекцию. Что-то дарил ей Джакомо, что-то она покупала самостоятельно, на что-то расщедрился Комар.
После того, как его величество изволил употребить Осьминога самолично, Комар подгреб под себя примерно пятую часть его наследства. И собирался увеличить долю.
Мия к этому, конечно, никакого отношения не имела, ходили слухи, что Осьминог (вот полудурок-то!) полез в политику. А туда никому нормальному не надо, это уж точно.
Грабь, режь, убивай… но стоит тебе влезть в придворные интриги – и все. Конец.
Но если Осьминог об этом не знал, кто ему лекарь?
Комар же, лишившись соперника и приобретя деньги, был благодушен и щедр на премии. Особенно за удачно выполненную работу.
- Мия, ты уезжаешь?
Серена, как старшая, начала первой. Джулия просто смотрела.
- Да, сестрички. Я ненадолго, может, на месяц.
- Не в море?
- Нет, - тут же успокоила их Мия. – И я собираюсь вернуться.
- Энцо тоже собирался, - хлюпнула носом Джулия. – Мия… это обязательно? Уехать?
Мия только головой покачала.
- Серена, Джулия, вы уже взрослые, - начала она, аккуратно подбирая слова.
- Да, - похвасталась Серена. – Дядя говорит, что года через три меня и замуж выдавать можно.
Мия пожала плечами.
В принципе, тринадцать лет… кого и раньше выдавали. Но это мы еще подумаем и абы кому сестру не отдадим.
- Вот. А приданым кому-то из вас станет Феретти…
- А тебе, Миечка?
Мия качнула головой.
- Я не уверена, что выйду замуж. Но не в этом дело. Нам с дядей надо съездить в Феретти, посмотреть, как там идут дела.
- Там же управляющий? – удивилась Джулия.
Мия потрепала младшую сестренку по темным волосам.
- Запомни, солнышко, никогда не доверяй управляющему. Всегда все проверяй.
- Хорошо. А дяде?
- Никому.
Джулия серьезно кивнула. Интересно, запомнит, нет? А, неважно. Мия будет рядом и присмотрит. И за сестренками, и за их мужьями… никуда они не денутся.
Жаль, что про зеркало мастера Сальвадори пока узнать ничего не удается. Но это терпит. Она еще найдет время…
И Мия принялась укладывать в сундук бархатную пелерину.
О том, что Энцо тоже не планировал ни исчезать, ни пропадать, она старалась не думать. Ни к чему. Она точно не исчезнет.
Нет у нее такого права. Девочки и так лишились отца, матери, брата… даже нянька вышла замуж! Мия обязана остаться в их жизни. До замужества – обязательно. А потом у них и поважнее дела найдутся. Стоит только на Марию поглядеть – и сразу ясно. Семья не оставит времени ни на что другое.
Адриенна
Дни до отъезда!
Минуты, секунды…
Адриенна хоть что готова была считать! Сил не было никаких!
Маньи, черти б его побрали со всеми обитателями! Грррррр!!!
Ладно, не со всеми. Сын и дочь эданны Фабианы, Адриано и Анунциата, были вполне очаровательны. Милые, умные, воспитанные дети, поговорить с которыми было Адриенне только в радость.
Старая эданна Маньи тоже нравилась дане СибЛевран. Она не лезла в личную жизнь невестки, не оплакивала мужа и сына… она просто занималась воспитанием внука и внучки.
