Раскололось и высыпалось стекло, погнулась оправа, осколки порезали кожу, но не сильно, заживет до свадьбы. А вот почему госпожа не приходит в себя?
Этого никто не понимал.
Хотя…
Было у Ровены предположение.
- Эта стервь била со всей руки, могла просто ударить так, что сердце зашлось. Потом запустилось, но надо, чтобы лекарь поглядел. Мало ли там, какой ушиб внутри…
Вот с этим все были согласны, оставалось дождаться маркиза Торнейского.
Матильда Домашкина.
Давид сидел в приемном покое, и выглядел так, что краше в гроб кладут.
Рядом с ним опустилась София Рустамовна, погладила по волосам.
- Дэви...
- Да, мам?
- Как она?
- Не знаю. Молчат пока.
София Рустамовна крепко сжала его ладонь.
- Держись. Она обязательно поправится.
Давид стукнулся затылком об стену. И еще раз, вдруг полегчает? Но мысли были слишком тяжелыми, прямо-таки цементными.
- Медики не понимают, что с ней. Увезли на рентген...
Дверь открылась. Врач не заставил себя долго ждать.
- Что с ней? – Давид встал врачу навстречу, мать поспешила за ним.
- Не знаю, - честно признался врач. – Понимаете, мы ее насквозь просветили, кроме порезов – ничего страшного. Ну, синяк будет, так от этого не умирают. Но она... как в коме.
- В коме? Отчего?
- Кто ж знает, - врач потер кончик носа. – Человеческий организм – штука странная и малоизученная. А уж мозг... мы можем дискутировать неделями и месяцами, но толком так ничего и не откроем. И не узнаем. Почему человеческий мозг дает команду отключиться – не знает никто.
- Она сама дышит? Хотя бы?
- Дышит. Хотя ее надо будет поддерживать на внутривенном питании. Пьет она сама, глюкозки вкатим.
- Что вы можете посоветовать? – просто спросил Давид. – Вы, сами.
Врач еще раз пожал плечами.
- Кто у нее есть из близких?
- Я.
- А еще?
Давид вспомнил мамашу Малены, подумал, что от такого явления родственных чувств помрет и кто покрепче, и решительно покачал головой.
- Никого. Знакомые есть, друзья... кошка есть.
- Вот, берите кошку и езжайте сюда.
- Вы это всерьез? – удивилась София Рустамовна.
- Как врач я против антисанитарии и животных в палатах. Но за любое лекарство, даже хвостатое. Да и главврач против не будет, это точно.
Женщина хмыкнула.
Это Давид сидел в приемном, а она начала с руководства больницы, скромно выложив на стол месячную зарплату главврача, и намекнув, что ее невестка должна получать все лучшее. Вы же меня понимаете?
Кажется, главврач уже понял. Это хорошо, когда человек понятливый.
- Кошка – и Давид?
- Да. Зовите ее обратно. Зовите, кричите, делайте что хотите, хоть на ушах в палате стойте, говорите о том, что для нее важно... зовите изо всех сил. В моей практике были случаи, когда такие люди... вы понимаете?
Давид кивнул.
Смутно, он понимал о чем речь.
- В моей практике были случаи, когда такие люди возвращались. К любящим и любимым. Еще бы ребенка хорошо, но это точно не получится.
Давид хмыкнул.
- Пока не сделали.
- Какие еще ваши годы, - врач дружески хлопнул его по плечу. – давайте, домой, переодеться, взять с собой для нее одежду, список сейчас дам...
- Одежду?
- Комбинация там, конечно, шикарная, все сестрички обзавидовались, - с профессиональным цинизмом хмыкнул врач. – Но лежать в ней неудобно.
Давид скрипнул зубами.
Малена, его Малена, лежала сейчас на кровати, и о ней рассуждали, как о пустой оболочке.
Поправится или нет, комбинация, да что ж это такое?!
Больше всего мужчине хотелось убить кого-нибудь. Вот прямо голыми руками!
Врач почувствовал его настроение, и быстренько закруглился.
- Одним словом – везите, что можете. Кошку, одежду, сами переоденьтесь, и приезжайте. У меня сегодня ночное, я вас пущу.
- Спасибо.
- Пока – не за что.
- А прогнозы? – уточнила София Рустамовна.
- Сегодня прогноз еще благоприятный. Если пойдет взатяг – я его отменю, - хмыкнул врач.
Давид кивнул, дождался списка, попрощался и направился к выходу.
- Домой, за кошкой? – спросила София Рустамовна.
- Да.
- Думаешь, поможет?
- Мне остается только надеяться, - Давид и не подумал замедлять шага. У его машины были припаркованы еще две таких. У одной стоял и разговаривал по телефону Эдуард Асатиани.
У второй нервно курил пожилой мужчина лет шестидесяти.
Руки у Давида сжались в кулаки.
Вот этого человека он видеть не хотел. Никогда больше.
Ни его, ни кого-то из его семьи... Михаил Борисович, отец Анжелики, свет Михайловны.
Эдуард сразу же заметил жену и сына, и сделал шаг вперед.
- Что с ней?
- В коме, - коротко бросил Давид, – я домой, потом опять сюда. Мать расскажет.
- Давид, подожди, - окликнул его Михаил Борисович.
- Что? – Давид задержался на секунду у джипа.
- Я понимаю, что Анжелика...
- Я тоже все понимаю. И можете быть уверены, если я останусь вдовцом, то вы лишитесь дочери. Мы друг друга поняли?
Михаил Борисович сверкнул глазами.
- Анжелика сделала глупость.
- И если бы не случайность, сегодня бы ваша дочь убила человека.
Михаил Борисович развел руками.
- Я поговорил с ней. Забрать не вышло, но Анжи уверяет, что ее подставили. И в пистолете должна была быть просто краска. Шалость, не больше. Не убийство, на это она не способна.
- Вполне способна, - огрызнулся Давид, открывая дверцу машины.
- То есть просто напугать, напакостить, но не убивать? Ах, как это мило! – не удержалась София Рустамовна, подходя к мужу. – На что она вообще рассчитывала?
- Она просто ребенок. Избалованный ребенок, который не распознал гадину…
- Нет, - София Рустамовна была безжалостна, как бывают безжалостны все хорошие матери. Она понимала, что просвистело мимо, и не собиралась оставлять ни единого целого бокала. Бить – так все и в хлам! – Она уже не ребенок, она женщина. Подлая и гадкая, которая не пожелала смириться с тем, что ей предпочли другую. А что будет дальше? Она в вас выстрелит, когда вы ей побрякушку не купите? Машину, квартиру, мужа…
Крыть было нечем.
- Я знаю, что ее избаловал.
- Тюрьма займется ее воспитанием, - прошипел Давид. – И поверьте, это лучший для нее выход. Молитесь, чтобы с Малечкой все было в порядке.
Он прыгнул в джип, и машина сердито взревела мотором, уносясь со стоянки.
Эдуард Асатиани развел руками.
- Миша, я тебя предупреждал.
- Эд, и ты пойми. Это моя младшенькая, мы планы строили с тобой, да, она была в курсе...
- А завтра я бы ее отругала, а милая девочка выстрелила бы в меня, - поежилась София Рустамовна. - Даже если с Маленой будет плохо, если они с Дэви... в общем, если будет плохо – нам такое счастье в семье все равно век не надо.
Михаил Борисович понурился.
- Дочь я вытаскивать все равно буду.
Эдуард Давидович покачал головой.
- Давид правду сказал. Молись, чтобы все обошлось, тогда поговорим. А если нет... тогда – тоже молись. Я хоть и постараюсь удержать сына, но пока твоей дочке в тюрьме спокойнее будет.
Вот с этим Михаил Борисович был полностью согласен.
Пусть приобретет и такой жизненный опыт. А то привыкли, понимаешь, по Лондонам шляться и по Парижам сумочки закупать.
Не дали цацку – так теперь стрелять?
Дура, да, но кто сказал, что дуры без тормозов не опасны? Да они для всех опасны, как электричка, которая сошла с рельсов. Просто – для всех.
Мужчины холодно попрощались, и через минуту о их пребывании на стоянке напоминали только окурки от сигарет, которые никому и в голову не пришло выкинуть в урну. А уборщики на что?
Свинячь, хозяин! Быдло подотрет!
Рид, маркиз Торнейский.
Рид – спал. В последнее время с ним это так редко бывало…
Государственные дела, рыбу их об забор, два раза. И как Остеон управлялся? Как он не облысел и не сошел с ума?
Да степняки рядом с чиновниками и не стояли, а по сравнению с казначеем, Хурмах просто душка.
Его УБИТЬ МОЖНО!!!
А казначея – нельзя.
Зато надо прочитать бюджет, найти, где кто и сколько украл, и надавать всем по загребущим рукам.
Вы поймите правильно, воровство чиновников - это процесс неостановимый и логичный, если они у питекантропов были, так и там что-то да пропадало. Но!
Воровать надо в меру! А если не знать этой меры… тогда – отложите господа, себе денег на достойное погребение.
Рид знал, что воровать будут, но если в пределах пяти процентов – все не так страшно. А вот большие суммы нужно обрезать сразу. С руками и по самые уши.
И тут его сон обрывают стуком в дверь. Да таким…
Рид подскочил, как ошпаренный, добрался до дверей и откинул засов.
- Что случилось?
Мысли были самые печальные.
Король умер, принц сбежал, Дилера повесилась, степняки опять атакуют…
- Ваше сиятельство, тут гонец срочно… записку доставил.
Рид протянул руку. Гонец, который терся за его слугой, был одет в цвета Домбрийских, а значит… Мария-Элена?
Малена ранена. Приезжайте срочно. Ровена Илл.
Коротко, понятно, и по делу. Рид сразу осознал, что это не ловушка, не подстава… Ровена – да. Но если бы кто-то писал от ее имени, написал бы – Ровена Сирт. Про Иллойскую пока было тайной даже для ее супруга, не то, что для всех остальных.
А значит…
Додумывал Рид уже на ходу, натягивая штаны и неловко потревожив плечо, з-зараза!
- Коня оседлайте!!!
Поняли его по-своему, и к коню были готовы еще и четверо конных гвардейцев. Так Рид и помчался по Аланее, по темным улицам.
Пятеро всадников, с факелами, со штандартом маркиза, только искры из-под копыт.
Достоверно известно, что в эту ночь грабежей было на порядок меньше. Но это, видимо, случайное совпадение.
В особняк Рид ворвался бурей, которая для начала смела с пути дворецкого, и пролетела в покои Малены, не обращая внимания ни на что.
- Что с ней?!
Лекарь (не позабывший дорожку в этот дом еще со времен лечения Лорены) обернулся к маркизу Торнейскому.
- С миледи все в порядке.
- Фуххххх…
Выдох Рида сделал бы честь иному киту. Но дальше жизнь его радовать отказалась.
- Я не понимаю, почему она не приходит в себя. Возможно, сердце зашлось… я точно не знаю. Лекари здесь бессильны.
- И что можно сделать?
Ровена сидела рядом, держала Малену за руку. Рид оттеснил ее и опустился рядом с женой.
- Малечка…
Русые волосы чуть растрепаны. Темные ресницы лежат полукружьями на щеках, глаза закрыты, грудь едва заметно поднимается и опускается, а тонкие пальцы неподвижны в его руке. Она не улыбается, не слышит его, не….
Малечка, как же так?
- Вот сюда эта стерва ее ударила, - Ровена коснулась груди Малены. – Госпожу спасло только зеркало.
- Зеркало?
Означенное тут же было продемонстрировано. Оправа погнулась, стекло вообще не спаслось.
- Госпожу стеклом порезало, но это не опасно, - с хорошим чувством момента вставил лекарь. И исчез из-под взгляда маркиза.
- А где…, - зарычал Рид.
- Здесь, - огрызнулась Ровена. – Второго удара не случилось по моей вине, хотите – казните.
- И казню, - огрызнулся Рид. – Кто?!
Ровена кивнула куда-то вбок. И только сейчас маркиз Торнейский обратил внимание на Лорену.
Вдовствующую герцогиню как увязали, так и в угол откатили, хорошо хоть не пинками. А что? Кляп в рот, чтобы воздух тут не портила, и пусть сидит, заодно под приглядом будет. Дрянь такая, бессмысленная... нашла ж время и место!
- Зачем ей? – искренне удивился Рид. И только потом сообразил. – Ах да…
В историю со сватовством Лорана он был посвящен очень косвенно. Матильда сочла за лучшее не откровенничать, а то юмор получался очень уж специфический. Начиная со свинюшки в постели, и кончая шоу «обнаженных в пёрьях» на радость Винелю. А как еще защищаться бедной девушке?
Только умом, только фантазией…
- Зачем, - хмыкнула Ровена. – Да незачем. Так она из себя что-то представляла, а тут… герцогиня теперь Малена, а потом будет ваш сын, брата ее архон забрал, дочь в монастыре, перспектив никаких, вы б ей разгуляться не дали… вот и решилась, гадюка.
Про Дорака Ровена скромно умолчала. Из чувства мужесохранения. Она была уверена, что муж не причастен к покушению, но безответственность – она не намного лучше будет.
Рид хмыкнул и кивнул гвардейцу… это оказался, вот неожиданность-то, Ансуан Вельский, на связанную герцогиню.
- Кляп у нее выдерни.
Ансуан надел перчатку и повиновался. И то едва без пальца не остался, только что зубы щелкнули.
- Это правда? – спросил Рид у Лорены.
- НЕНАВИЖУ!!! – ответила вдовствующая герцогиня. – Эту суку, эту…
Разорялась она минут десять, из которых все уяснили, что Лорена просто лапочка, что Малена – чудовище, кое послано небом ей в наказание, что убить ее надо было еще давно, в детстве, что…
Одним словом – она.
И даже не сожалеет. Жаль, что дела до конца не довела.
Рид хмыкнул, повертел в руках данзу. Одна такая была у Иллойского, который скоро будет в столице, вторая теперь вот, у него. И знаки регента.
Это штаны он мог не надеть, а регентскую цепь даже ночью предъяви.
- Казнить.
- К-как? – удивилась Ровена.
Такого приговора она не ожидала, да и никто не ожидал. Благородных дам убивать было не принято, на худой конец использовать по назначению, или в монастырь, но не убивать же! Нововведение, однако!
- Повесить, - просто разъяснил Рид. – За шею на дереве.
- А…
- А потом снять и разъяснить, что дама сломала себе шею, выпав из окна.
- Малена может быть против, - вякнула Ровена.
- С женой я как-нибудь договорюсь, - отмахнулся Рид. – Ансуан, озаботься.
- У меня в гвардии палачей нет, - хмуро отозвался виконт Вельский.
- Тогда сначала доставь ее к палачам, а потом пусть повесят, - отмахнулся Рид, – приказ я сейчас напишу, и о казни в том числе.
Лорена что-то замычала через кляп, но Рид даже внимания на нее не обратил. Сдалась ему та потенциальная теща. А вот не надо покушаться на любимую женщину маркиза, глядишь, и пожила бы подольше.
Нет? На нет и помилования нет.
Ансуану распоряжение не понравилось, но спорить он не стал. Логическая цепочка проста.
Он любит (в хорошем смысле, не надо тут нездоровых тенденций разводить) маркиза, маркиз любит Марию-Элену, соответственно, Ансуан тоже любит и уважает (и опять попрошу без пошлостей!) Марию-Элену. И покушений на нее тоже не спустит.
Жаль, конечно, герцогиню, но сама напросилась.
- Долго Малена будет спать? – Рид поискал глазами лекаря.
- Это не сон. Как таковой, - отозвался лекарь. – Это… глубже сна. Ее надо просто очень звать. Очень сильно звать…
- Только звать?
- Да. Только учтите, господин, у вас не так много времени. Без пищи она долго не проживет.
Рид и сам это понимал, не дурак же. Видел нечто подобное.
- Оставьте нас, - попросил Торнейский.
Ровена послушно поднялась и вышла, вслед за ней вышли все остальные.
Маркиз сжал руки жены в своих горячих ладонях.
- Малечка! Малена, милая, вернись ко мне!
Показалось ему – или руки жены чуть потеплели? Но – и только.
Рид вздохнул, и вышел из покоев герцогессы. Обвел глазами окружающих.
Слуги, стража, Ардонские – всем составом…
- Я сейчас напишу Остеону. Пусть гонец отвезет. Пока с моей женой не решится, я отсюда никуда не уйду.
Аманда присела в поклоне.
- Будет сделано, ваше сиятельство.
Перо и чернила принесли почти сразу. Рид особо не задумывался.
Остеон!
На мою жену этой ночью было совершено покушение. Убийцу поймали и повесили. Малена пока не пришла в себя, и я останусь с ней, пока все не разрешится.
Этого никто не понимал.
Хотя…
Было у Ровены предположение.
- Эта стервь била со всей руки, могла просто ударить так, что сердце зашлось. Потом запустилось, но надо, чтобы лекарь поглядел. Мало ли там, какой ушиб внутри…
Вот с этим все были согласны, оставалось дождаться маркиза Торнейского.
Матильда Домашкина.
Давид сидел в приемном покое, и выглядел так, что краше в гроб кладут.
Рядом с ним опустилась София Рустамовна, погладила по волосам.
- Дэви...
- Да, мам?
- Как она?
- Не знаю. Молчат пока.
София Рустамовна крепко сжала его ладонь.
- Держись. Она обязательно поправится.
Давид стукнулся затылком об стену. И еще раз, вдруг полегчает? Но мысли были слишком тяжелыми, прямо-таки цементными.
- Медики не понимают, что с ней. Увезли на рентген...
Дверь открылась. Врач не заставил себя долго ждать.
- Что с ней? – Давид встал врачу навстречу, мать поспешила за ним.
- Не знаю, - честно признался врач. – Понимаете, мы ее насквозь просветили, кроме порезов – ничего страшного. Ну, синяк будет, так от этого не умирают. Но она... как в коме.
- В коме? Отчего?
- Кто ж знает, - врач потер кончик носа. – Человеческий организм – штука странная и малоизученная. А уж мозг... мы можем дискутировать неделями и месяцами, но толком так ничего и не откроем. И не узнаем. Почему человеческий мозг дает команду отключиться – не знает никто.
- Она сама дышит? Хотя бы?
- Дышит. Хотя ее надо будет поддерживать на внутривенном питании. Пьет она сама, глюкозки вкатим.
- Что вы можете посоветовать? – просто спросил Давид. – Вы, сами.
Врач еще раз пожал плечами.
- Кто у нее есть из близких?
- Я.
- А еще?
Давид вспомнил мамашу Малены, подумал, что от такого явления родственных чувств помрет и кто покрепче, и решительно покачал головой.
- Никого. Знакомые есть, друзья... кошка есть.
- Вот, берите кошку и езжайте сюда.
- Вы это всерьез? – удивилась София Рустамовна.
- Как врач я против антисанитарии и животных в палатах. Но за любое лекарство, даже хвостатое. Да и главврач против не будет, это точно.
Женщина хмыкнула.
Это Давид сидел в приемном, а она начала с руководства больницы, скромно выложив на стол месячную зарплату главврача, и намекнув, что ее невестка должна получать все лучшее. Вы же меня понимаете?
Кажется, главврач уже понял. Это хорошо, когда человек понятливый.
- Кошка – и Давид?
- Да. Зовите ее обратно. Зовите, кричите, делайте что хотите, хоть на ушах в палате стойте, говорите о том, что для нее важно... зовите изо всех сил. В моей практике были случаи, когда такие люди... вы понимаете?
Давид кивнул.
Смутно, он понимал о чем речь.
- В моей практике были случаи, когда такие люди возвращались. К любящим и любимым. Еще бы ребенка хорошо, но это точно не получится.
Давид хмыкнул.
- Пока не сделали.
- Какие еще ваши годы, - врач дружески хлопнул его по плечу. – давайте, домой, переодеться, взять с собой для нее одежду, список сейчас дам...
- Одежду?
- Комбинация там, конечно, шикарная, все сестрички обзавидовались, - с профессиональным цинизмом хмыкнул врач. – Но лежать в ней неудобно.
Давид скрипнул зубами.
Малена, его Малена, лежала сейчас на кровати, и о ней рассуждали, как о пустой оболочке.
Поправится или нет, комбинация, да что ж это такое?!
Больше всего мужчине хотелось убить кого-нибудь. Вот прямо голыми руками!
Врач почувствовал его настроение, и быстренько закруглился.
- Одним словом – везите, что можете. Кошку, одежду, сами переоденьтесь, и приезжайте. У меня сегодня ночное, я вас пущу.
- Спасибо.
- Пока – не за что.
- А прогнозы? – уточнила София Рустамовна.
- Сегодня прогноз еще благоприятный. Если пойдет взатяг – я его отменю, - хмыкнул врач.
Давид кивнул, дождался списка, попрощался и направился к выходу.
- Домой, за кошкой? – спросила София Рустамовна.
- Да.
- Думаешь, поможет?
- Мне остается только надеяться, - Давид и не подумал замедлять шага. У его машины были припаркованы еще две таких. У одной стоял и разговаривал по телефону Эдуард Асатиани.
У второй нервно курил пожилой мужчина лет шестидесяти.
Руки у Давида сжались в кулаки.
Вот этого человека он видеть не хотел. Никогда больше.
Ни его, ни кого-то из его семьи... Михаил Борисович, отец Анжелики, свет Михайловны.
Эдуард сразу же заметил жену и сына, и сделал шаг вперед.
- Что с ней?
- В коме, - коротко бросил Давид, – я домой, потом опять сюда. Мать расскажет.
- Давид, подожди, - окликнул его Михаил Борисович.
- Что? – Давид задержался на секунду у джипа.
- Я понимаю, что Анжелика...
- Я тоже все понимаю. И можете быть уверены, если я останусь вдовцом, то вы лишитесь дочери. Мы друг друга поняли?
Михаил Борисович сверкнул глазами.
- Анжелика сделала глупость.
- И если бы не случайность, сегодня бы ваша дочь убила человека.
Михаил Борисович развел руками.
- Я поговорил с ней. Забрать не вышло, но Анжи уверяет, что ее подставили. И в пистолете должна была быть просто краска. Шалость, не больше. Не убийство, на это она не способна.
- Вполне способна, - огрызнулся Давид, открывая дверцу машины.
- То есть просто напугать, напакостить, но не убивать? Ах, как это мило! – не удержалась София Рустамовна, подходя к мужу. – На что она вообще рассчитывала?
- Она просто ребенок. Избалованный ребенок, который не распознал гадину…
- Нет, - София Рустамовна была безжалостна, как бывают безжалостны все хорошие матери. Она понимала, что просвистело мимо, и не собиралась оставлять ни единого целого бокала. Бить – так все и в хлам! – Она уже не ребенок, она женщина. Подлая и гадкая, которая не пожелала смириться с тем, что ей предпочли другую. А что будет дальше? Она в вас выстрелит, когда вы ей побрякушку не купите? Машину, квартиру, мужа…
Крыть было нечем.
- Я знаю, что ее избаловал.
- Тюрьма займется ее воспитанием, - прошипел Давид. – И поверьте, это лучший для нее выход. Молитесь, чтобы с Малечкой все было в порядке.
Он прыгнул в джип, и машина сердито взревела мотором, уносясь со стоянки.
Эдуард Асатиани развел руками.
- Миша, я тебя предупреждал.
- Эд, и ты пойми. Это моя младшенькая, мы планы строили с тобой, да, она была в курсе...
- А завтра я бы ее отругала, а милая девочка выстрелила бы в меня, - поежилась София Рустамовна. - Даже если с Маленой будет плохо, если они с Дэви... в общем, если будет плохо – нам такое счастье в семье все равно век не надо.
Михаил Борисович понурился.
- Дочь я вытаскивать все равно буду.
Эдуард Давидович покачал головой.
- Давид правду сказал. Молись, чтобы все обошлось, тогда поговорим. А если нет... тогда – тоже молись. Я хоть и постараюсь удержать сына, но пока твоей дочке в тюрьме спокойнее будет.
Вот с этим Михаил Борисович был полностью согласен.
Пусть приобретет и такой жизненный опыт. А то привыкли, понимаешь, по Лондонам шляться и по Парижам сумочки закупать.
Не дали цацку – так теперь стрелять?
Дура, да, но кто сказал, что дуры без тормозов не опасны? Да они для всех опасны, как электричка, которая сошла с рельсов. Просто – для всех.
Мужчины холодно попрощались, и через минуту о их пребывании на стоянке напоминали только окурки от сигарет, которые никому и в голову не пришло выкинуть в урну. А уборщики на что?
Свинячь, хозяин! Быдло подотрет!
Рид, маркиз Торнейский.
Рид – спал. В последнее время с ним это так редко бывало…
Государственные дела, рыбу их об забор, два раза. И как Остеон управлялся? Как он не облысел и не сошел с ума?
Да степняки рядом с чиновниками и не стояли, а по сравнению с казначеем, Хурмах просто душка.
Его УБИТЬ МОЖНО!!!
А казначея – нельзя.
Зато надо прочитать бюджет, найти, где кто и сколько украл, и надавать всем по загребущим рукам.
Вы поймите правильно, воровство чиновников - это процесс неостановимый и логичный, если они у питекантропов были, так и там что-то да пропадало. Но!
Воровать надо в меру! А если не знать этой меры… тогда – отложите господа, себе денег на достойное погребение.
Рид знал, что воровать будут, но если в пределах пяти процентов – все не так страшно. А вот большие суммы нужно обрезать сразу. С руками и по самые уши.
И тут его сон обрывают стуком в дверь. Да таким…
Рид подскочил, как ошпаренный, добрался до дверей и откинул засов.
- Что случилось?
Мысли были самые печальные.
Король умер, принц сбежал, Дилера повесилась, степняки опять атакуют…
- Ваше сиятельство, тут гонец срочно… записку доставил.
Рид протянул руку. Гонец, который терся за его слугой, был одет в цвета Домбрийских, а значит… Мария-Элена?
Малена ранена. Приезжайте срочно. Ровена Илл.
Коротко, понятно, и по делу. Рид сразу осознал, что это не ловушка, не подстава… Ровена – да. Но если бы кто-то писал от ее имени, написал бы – Ровена Сирт. Про Иллойскую пока было тайной даже для ее супруга, не то, что для всех остальных.
А значит…
Додумывал Рид уже на ходу, натягивая штаны и неловко потревожив плечо, з-зараза!
- Коня оседлайте!!!
Поняли его по-своему, и к коню были готовы еще и четверо конных гвардейцев. Так Рид и помчался по Аланее, по темным улицам.
Пятеро всадников, с факелами, со штандартом маркиза, только искры из-под копыт.
Достоверно известно, что в эту ночь грабежей было на порядок меньше. Но это, видимо, случайное совпадение.
***
В особняк Рид ворвался бурей, которая для начала смела с пути дворецкого, и пролетела в покои Малены, не обращая внимания ни на что.
- Что с ней?!
Лекарь (не позабывший дорожку в этот дом еще со времен лечения Лорены) обернулся к маркизу Торнейскому.
- С миледи все в порядке.
- Фуххххх…
Выдох Рида сделал бы честь иному киту. Но дальше жизнь его радовать отказалась.
- Я не понимаю, почему она не приходит в себя. Возможно, сердце зашлось… я точно не знаю. Лекари здесь бессильны.
- И что можно сделать?
Ровена сидела рядом, держала Малену за руку. Рид оттеснил ее и опустился рядом с женой.
- Малечка…
Русые волосы чуть растрепаны. Темные ресницы лежат полукружьями на щеках, глаза закрыты, грудь едва заметно поднимается и опускается, а тонкие пальцы неподвижны в его руке. Она не улыбается, не слышит его, не….
Малечка, как же так?
- Вот сюда эта стерва ее ударила, - Ровена коснулась груди Малены. – Госпожу спасло только зеркало.
- Зеркало?
Означенное тут же было продемонстрировано. Оправа погнулась, стекло вообще не спаслось.
- Госпожу стеклом порезало, но это не опасно, - с хорошим чувством момента вставил лекарь. И исчез из-под взгляда маркиза.
- А где…, - зарычал Рид.
- Здесь, - огрызнулась Ровена. – Второго удара не случилось по моей вине, хотите – казните.
- И казню, - огрызнулся Рид. – Кто?!
Ровена кивнула куда-то вбок. И только сейчас маркиз Торнейский обратил внимание на Лорену.
Вдовствующую герцогиню как увязали, так и в угол откатили, хорошо хоть не пинками. А что? Кляп в рот, чтобы воздух тут не портила, и пусть сидит, заодно под приглядом будет. Дрянь такая, бессмысленная... нашла ж время и место!
- Зачем ей? – искренне удивился Рид. И только потом сообразил. – Ах да…
В историю со сватовством Лорана он был посвящен очень косвенно. Матильда сочла за лучшее не откровенничать, а то юмор получался очень уж специфический. Начиная со свинюшки в постели, и кончая шоу «обнаженных в пёрьях» на радость Винелю. А как еще защищаться бедной девушке?
Только умом, только фантазией…
- Зачем, - хмыкнула Ровена. – Да незачем. Так она из себя что-то представляла, а тут… герцогиня теперь Малена, а потом будет ваш сын, брата ее архон забрал, дочь в монастыре, перспектив никаких, вы б ей разгуляться не дали… вот и решилась, гадюка.
Про Дорака Ровена скромно умолчала. Из чувства мужесохранения. Она была уверена, что муж не причастен к покушению, но безответственность – она не намного лучше будет.
Рид хмыкнул и кивнул гвардейцу… это оказался, вот неожиданность-то, Ансуан Вельский, на связанную герцогиню.
- Кляп у нее выдерни.
Ансуан надел перчатку и повиновался. И то едва без пальца не остался, только что зубы щелкнули.
- Это правда? – спросил Рид у Лорены.
- НЕНАВИЖУ!!! – ответила вдовствующая герцогиня. – Эту суку, эту…
Разорялась она минут десять, из которых все уяснили, что Лорена просто лапочка, что Малена – чудовище, кое послано небом ей в наказание, что убить ее надо было еще давно, в детстве, что…
Одним словом – она.
И даже не сожалеет. Жаль, что дела до конца не довела.
Рид хмыкнул, повертел в руках данзу. Одна такая была у Иллойского, который скоро будет в столице, вторая теперь вот, у него. И знаки регента.
Это штаны он мог не надеть, а регентскую цепь даже ночью предъяви.
- Казнить.
- К-как? – удивилась Ровена.
Такого приговора она не ожидала, да и никто не ожидал. Благородных дам убивать было не принято, на худой конец использовать по назначению, или в монастырь, но не убивать же! Нововведение, однако!
- Повесить, - просто разъяснил Рид. – За шею на дереве.
- А…
- А потом снять и разъяснить, что дама сломала себе шею, выпав из окна.
- Малена может быть против, - вякнула Ровена.
- С женой я как-нибудь договорюсь, - отмахнулся Рид. – Ансуан, озаботься.
- У меня в гвардии палачей нет, - хмуро отозвался виконт Вельский.
- Тогда сначала доставь ее к палачам, а потом пусть повесят, - отмахнулся Рид, – приказ я сейчас напишу, и о казни в том числе.
Лорена что-то замычала через кляп, но Рид даже внимания на нее не обратил. Сдалась ему та потенциальная теща. А вот не надо покушаться на любимую женщину маркиза, глядишь, и пожила бы подольше.
Нет? На нет и помилования нет.
Ансуану распоряжение не понравилось, но спорить он не стал. Логическая цепочка проста.
Он любит (в хорошем смысле, не надо тут нездоровых тенденций разводить) маркиза, маркиз любит Марию-Элену, соответственно, Ансуан тоже любит и уважает (и опять попрошу без пошлостей!) Марию-Элену. И покушений на нее тоже не спустит.
Жаль, конечно, герцогиню, но сама напросилась.
- Долго Малена будет спать? – Рид поискал глазами лекаря.
- Это не сон. Как таковой, - отозвался лекарь. – Это… глубже сна. Ее надо просто очень звать. Очень сильно звать…
- Только звать?
- Да. Только учтите, господин, у вас не так много времени. Без пищи она долго не проживет.
Рид и сам это понимал, не дурак же. Видел нечто подобное.
- Оставьте нас, - попросил Торнейский.
Ровена послушно поднялась и вышла, вслед за ней вышли все остальные.
Маркиз сжал руки жены в своих горячих ладонях.
- Малечка! Малена, милая, вернись ко мне!
Показалось ему – или руки жены чуть потеплели? Но – и только.
Рид вздохнул, и вышел из покоев герцогессы. Обвел глазами окружающих.
Слуги, стража, Ардонские – всем составом…
- Я сейчас напишу Остеону. Пусть гонец отвезет. Пока с моей женой не решится, я отсюда никуда не уйду.
Аманда присела в поклоне.
- Будет сделано, ваше сиятельство.
Перо и чернила принесли почти сразу. Рид особо не задумывался.
Остеон!
На мою жену этой ночью было совершено покушение. Убийцу поймали и повесили. Малена пока не пришла в себя, и я останусь с ней, пока все не разрешится.
