- Задрав хвост, - подсказала Малена.
Девушки рассмеялись, и секретарша отправилась на свое рабочее место, заваривать чай. Шеф был уже на месте, судя по открытому кабинету… легко на помине! Выглянул на возню…
- Малена, зайди.
Малена послушалась. Антон развалился в кресле и смотрел на нее с интересом.
- Долго ты Додика мучить будешь?
- Они что – сговорились? – взорвалась Матильда.
Малена прищурилась.
- Простите?
- Он мне всю работу срывает, паразит. Лерка сегодня точно не выйдет, вчера она так нализалась в «Колбасе», что смотреть жуть брала…
- Интересно, а откуда Антон это знает? – Матильда не дремала. – Небось, сам там был?
Малена пожала плечами.
- Антон Владимирович, что я должна сделать?
Антон замялся. Как-то под этим взглядом не выговаривалось: «дать Додику во всех позах, чтобы отвязался».
- Эммм… может быть, сходишь с ним куда-нибудь?
- Это официальное распоряжение?
- Это пожелание.
Малена развела руками.
- Простите. Господин Асатиани не в моем вкусе.
- А тебе его есть и не надо, здесь не Полинезия.
Малена выслушала с тем же вежливым интересом. Антон покачал головой.
- Что, совсем никак?
Малена покачала головой.
Никак. И вообще, что значит – легче дать, чем объяснить? У кого-то там засвербело? А она при чем? Где-то прописано, что она обязана ложиться с каждым самцом, которому захочется?
Щаззз!
Право мужчины – захотеть. Но право женщины – отказать. Не нравится? Не мои проблемы.
- А если для здоровья?
- Предпочитаю физиотерапию.
- Ладно, - махнул рукой Антон, осознавая, что секретарша у него – единственная неподдающаяся чарам господина Асатиани (или его денег?). – Сделай мне кофе, а? Башка гудит…
Малена кивнула и пошла делать кофе.
Звонок настиг ее в обеденный перерыв.
- Мотя, проблемы.
Тетя Варя времени на приветствия и разговоры о погоде не тратила.
- Что случилось?
- Тут сейчас весь кагал, твоя мамаша, Параша с сыном, участковый…
- И чего им надо?
- Требуют вскрыть квартиру.
- ЧТО?! – вскипела Матильда.
Малена тут же перехватила контроль, не давая подруге сорваться в откровенную брань.
- Якобы, она твоя мать, была здесь прописана, сейчас что-то там наследует… приехать можешь?
Малена прикусила губу. Подумала пару минут…
- Тетя Варя, вы не могли бы дать трубку участковому?
- Сейчас, детка…
Девушки вслушивались в шум, несущийся из телефонной трубки.
Шаги.
Щелчок замка.
Гвалт голосов, которые сложно различить, и один резкий, тети-Варин:
- Семен Семенович, подойдите к телефону, пожалуйста. Поговорите перед вскрытием замка с законной владелицей квартиры.
Шум скакнул сразу на сотню-другую децибел.
Плаксивый голос – мамашин. Визгливый и пронзительный – Парашин. Басок – это Петюня. Твари!
- Мы им не спустим, - успокоила подругу Малена. – Обещаю. Но выиграет лишь хладнокровный.
- И в кого ты такая умная? – буркнула Матильда.
- В принципе.
В трубке послышался голос участкового. Семен Семенович опекал их двор уж лет десять, и Малену знал. А уж ее бабушку-то…
- Добрый день, Матильда.
- Добрый.
- Что ж ты мать-то домой не пускаешь?
Матильда ощетинилась.
Малена сообразила, что в голосе мужчины звучат иронические нотки, и чуть успокоилась.
- А вы мне хотите дверь сломать?
- Я что – на дурака похож?
- Нет…
- Мотя, сломать тебе дверь можно. Но! Твоя мать не прописана в этой квартире. Она только наследница…
- Нет.
- Почему?
- На квартиру бабушка оформила договор ренты. На все остальное имущество написала на меня дарственные. Вплоть до сковородок.
- То есть?
- Еще при жизни все подарила мне. У нее же Паркинсон нашли, когда мне было лет пятнадцать…
- Ну да. Я помню…
- Вот тогда она и пошла по адвокатам. Когда мне исполнилось шестнадцать, она меня прямо в день рождения потащила к нотариусу, там была комиссия какая-то… я плохо помню, но бабушку признали психически здоровой.
- Вот даже как…
- Да. Это все есть и у меня какие-то бумаги, и у нотариуса должны быть копии…. Наверное. Я точнее не знаю. Но бабушка все оформляла очень дотошно.
- Это хорошо… А квартира у вас приватизирована?
- Да. Вот как бабушка заболела, ей пришлось уволиться, она и занялась.
- То есть твоя мать…
- Когда шла первая волна приватизации, меня еще на свете не было, а бабушка потеряла все доверие к правительству. Сказала, что она по их правилам играть не будет, и ничего не делала. Да и некогда было, выжить бы…
- Понятно. Юридически твоя мать – никто?
- Она моя мать. Биологически. И все. Если это она, конечно…
- Ты ее…
- Пятнадцать лет не видела. И сейчас в шоке. Как можно было себя так довести?
- Да вот так. И не такое видывать приходилось.
Матильде не приходилось. А для Малены, напротив, это было логично. В ее мире женщины и помоложе могли хуже выглядеть.
Плохая пища, тяжелые условия, пара плюх от супруга…
- А мне сейчас что делать?
- Ну, дверь вскрывать никто не будет, сама понимаешь.
- А вы…
- Я? С чего бы? Ни у кого таких прав нет. Но ты вечером бери копии документов, и подходи ко мне?
- Куда?
- На Новосельскую. Где мы сидим, представляешь?
- Нет.
- Новосельская, шестнадцать. Скажешь, что ко мне. Тебя во сколько ждать?
Малена прикинула.
- Не раньше семи.
- Вот на семь я эту компанию и приглашу. И… Матильда, я, конечно, знать не хочу ничего. Так что не отвечай. Но если у тебя все оригиналы документов дома, стоит их куда-нибудь перенести. Хотя бы и в банковскую ячейку. И ключ хранить у сердца.
- Спасибо, Семен Семенович, - искренне поблагодарила Матильда.
А ведь и правда…
Вот так придут, сломают дверь… доказывай потом.
А с бабушкиной смерти еще и полугода не прошло. Как же гадко!
Матильда была в таком душевном раздрае, что руководство на себя пришлось взять Малене. Герцогесса отлично справлялась, печатала, отправляла факсы, принимала посетителей, варила кофе, успокаивала подругу…
Вечером они с такой скоростью удрали с работы, что даже джип не заметили. Давид, который хотел, было, выйти и что-то сказать, не успел за ручку взяться. Малена пронеслась с такой скоростью, что спринтеры могли бы только завистливо вздохнуть.
Мужчина подумал несколько минут, а потом завел мотор и поехал в знакомый двор. Может, там представится случай поговорить?
Дома Матильда схватила сумку с документами.
Да, именно сумку, в которой лежало несколько толстых папок, подписанных именами. Ее и бабушкиными.
В папке с подписью «Матильда» нашли пристанище ее документы – аттестат, свидетельство о рождении, СНИЛС и прочее очень нужное.
Бабушки Майи.
Квартирные.
Разные.
Именно сумку, да. Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо, да и выбежал. Это бабушка так устроила.
В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде, и считала, что золото – на черный день. Придет край – продать можно.
Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме?
Ну уж – нет!
Сбербанк!
Давид искренне удивился, когда увидел Матильду не входящей в подъезд, а выходящей из него. В том же рабочем наряде, но со спортивной сумкой на плече. И – не удержался.
- Подвезти?
Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться.
- Благодарю. Вынуждена отказаться.
Через дворы она до сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это…
Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более.
Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или…
Или – выглядело куда как привлекательнее.
Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть... встречается?
А ведь и такое возможно. И тогда объяснима странная холодность девушки....
Матильда тем временем оформляла на себя ячейку в сбербанке.
Да уж, недешево стоят подобные услуги. Но и не настолько дорого. Так что сумка с документами заняла свое место в уютном симпатичном сейфе, а ключ Малена, поколебавшись, повесила на шею. На цепочку.
Нет, не с крестиком. Вот уж чего бы бабушка Майя, пламенная коммунистка никогда не допустила, так это всяких крестов-медальончиков. Но и у Матильды были свои реликвии.
На цепочке висел маленький, размером с вишенку, медальон. Гладкий, закрытый. Бабушка Майя все собиралась сходить к ювелиру да разобраться, как он открывается, но не собралась, вот...
Он достался отцу Матильды от его матери, а той от ее отца... одним словом –древность. А учитывая, что материал был – золото, да и цепочка старинная, хорошего исполнения...
Матильде бабушка его отдала, когда девушке шестнадцать исполнилось. Та и носила вместо крестика.
А может правда, сходить к ювелиру?
А, время терпит!
И Матильда помчалась через дворы к зданию УВД.
- К Никанорову.
- Фамилия?
- Домашкина. Эм Гэ.
- Паспорт.
Получив просимое, дежурный что-то записал в толстенном журнале, потом снял трубку внутреннего телефона.
- Никаноров у себя?
Выслушал ответ, кивнул и махнул рукой Матильде.
- Двести двенадцатый кабинет.
- Спасибо.
Матильда прошла через турникет, металлоискатель и решетку - поочередно, и поскакала вверх по лестнице.
- Малечка, возьмешь контроль?
- Давай.
- Боюсь, не сдержусь.
- Сестренка, ты знаешь, я тебе помогу всегда.
- Тогда... лови!
Малена перехватила контроль над телом, и тут же остановилась.
- Ты чего?
- Я – Домбрийская!
- Но я-то нет?
- Это не повод прибегать взмыленной лошадью! Где зеркало?
- Зануда. В сумке, в левом кармашке.
- Вот и отлично. Расческа...
- Оно же. Складное.
- Замечательно.
И ее светлость принялась приводить себя в порядок.
Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост...
Вот так.
И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских.
Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук...
Не столь важно во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи...
Я – Домбрийская.
И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная...
Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа!
Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко.
Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыш...
Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место!
- Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна.
- Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна.
- Попрошу без эмоций, - рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь.
- Благодарю.
Аристократы не разваливаются на стуле всем организмом. Они присаживаются с выпрямленной спиной, примерно на половину сиденья. Сумка занимает свое место на спинке стула, руки спокойно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, на лице внимание и сосредоточенность.
- На вас тут заявление поступило.
Молчание. Только молчание.
- Мария Ивановна Домашкина жалуется, что вы ее не пускаете домой...
Малена молчала. Пусть выговорятся.
- На жилплощадь, которая после смерти ее матери, должна принадлежать ей. И еще не поздно вступить в наследство. Вы можете что-то сказать по этому поводу?
- Разумеется, Семен Семенович. На момент смерти у моей бабушки не было никакого имущества, соответственно, ее дочь ничего не наследует. Более того, я не понимаю, что нужно этой женщине на моей жилплощади.
- Как – не было?! – возмущенно возопила Мария Ивановна. – Да у мамы всю жизнь была квартира, вот эта, самая! И дача у нее была, и гараж...
Малена слушала с выражением вежливого интереса. Потом протянула руку за сумкой.
- Прошу приобщить к делу.
И выложила на стол документы.
- Дарственные. На все вышеперечисленное. Договор ренты. Это копии, но заверенные.
Семен Семенович пробежал глазами документы.
Мария Ивановна глотала воздух, как будто он внезапно закончился в кабинете. Или – не внезапно?
- Не дай бог, я в нее пойду, - вздохнула Матильда.
- Ты – уже не пойдешь, - утешила подругу Малена. – Молись за детей.
Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким... и девушку реально затрясло.
- Ни за что! Сама пришибу!
Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро.
- Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше...
- Как – подарила?!
Толстые пальцы выхватили бумаги, вчитались...
- Обязательно оставлю это – здесь, - поморщилась Малена. – Коробит.
- Да уж. Хорошо, копии есть, а то я бы оригиналы хлоркой протирала, - поддакнула Матильда. – Ишь ты, гадина, приперлась она из своего Помойкина! За наследством и любовью! А не дождется!
До Марии доходило минут на пять дольше, чем до участкового, но все же...
- Н-но... как же так? Мама не могла так поступить! Она была не в себе...
- Там есть и заключение врачей, - Малена не собиралась никого щадить. – Бабушка была абсолютно нормальна.
- Это ты ее настроила! Ты!!!
- Против дочери, которую она пятнадцать лет не видела?
- Я маму любила!!!
Малена посмотрела на участкового. С ее точки зрения, дискуссии здесь были неуместны.
- Семен Семенович, я вам еще нужна?
- Нет, Матильда Германовна. Вы можете идти. До свидания.
- До свидания.
Подняться, попрощаться со всеми присутствующими вежливым наклоном головы, и выйти, пока не разразилось.
И уже из-за двери.
- Ах ты...
И голос участкового.
- Мария Ивановна, послушайте меня. Все права у Матильды Германовны...
Дальше Малена подслушивать не стала. И медленно пошла вниз по лестнице.
- Какая ж бабуля молодец!
- Она тебя защитила, - грустно вздохнула Малена. Без зависти, близким не завидуют, но с тоской. И Матильда поспешила ее утешить.
- А тебя защитил отец. Насколько смог.
- Женившись на этой суке!
- Судя по завещанию, он потом пожалел.
- И отправив в монастырь.
- А думаешь, Лорена бы тебя пощадила? Или отравила, или еще чего...
- Вполне вероятно. Интересно, что она сейчас делает?
- Судя по времени – спит.
- А что будет делать, когда проснется? – Малена решила отвлекать подругу и дальше.
- Если не дура...
- А мы в этом уже убедились...
- То поедет в столицу.
- И мы с ней там столкнемся, - мрачно заключила Малена.
- Учтем и будем осторожнее, - припечатала Матильда. – Интересно, это все?
Ага, как же!
На улице, облокотившись на стену здания и покуривая на редкость вонючую сигаретку, ждал Петюня.
При виде Матильды сей достойный представитель рода ишачьих чрезвычайно оживился. Выкинул щелчком сигаретку, сплюнул под ноги, и раскинул в стороны руки.
Девушки рассмеялись, и секретарша отправилась на свое рабочее место, заваривать чай. Шеф был уже на месте, судя по открытому кабинету… легко на помине! Выглянул на возню…
- Малена, зайди.
Малена послушалась. Антон развалился в кресле и смотрел на нее с интересом.
- Долго ты Додика мучить будешь?
- Они что – сговорились? – взорвалась Матильда.
Малена прищурилась.
- Простите?
- Он мне всю работу срывает, паразит. Лерка сегодня точно не выйдет, вчера она так нализалась в «Колбасе», что смотреть жуть брала…
- Интересно, а откуда Антон это знает? – Матильда не дремала. – Небось, сам там был?
Малена пожала плечами.
- Антон Владимирович, что я должна сделать?
Антон замялся. Как-то под этим взглядом не выговаривалось: «дать Додику во всех позах, чтобы отвязался».
- Эммм… может быть, сходишь с ним куда-нибудь?
- Это официальное распоряжение?
- Это пожелание.
Малена развела руками.
- Простите. Господин Асатиани не в моем вкусе.
- А тебе его есть и не надо, здесь не Полинезия.
Малена выслушала с тем же вежливым интересом. Антон покачал головой.
- Что, совсем никак?
Малена покачала головой.
Никак. И вообще, что значит – легче дать, чем объяснить? У кого-то там засвербело? А она при чем? Где-то прописано, что она обязана ложиться с каждым самцом, которому захочется?
Щаззз!
Право мужчины – захотеть. Но право женщины – отказать. Не нравится? Не мои проблемы.
- А если для здоровья?
- Предпочитаю физиотерапию.
- Ладно, - махнул рукой Антон, осознавая, что секретарша у него – единственная неподдающаяся чарам господина Асатиани (или его денег?). – Сделай мне кофе, а? Башка гудит…
Малена кивнула и пошла делать кофе.
***
Звонок настиг ее в обеденный перерыв.
- Мотя, проблемы.
Тетя Варя времени на приветствия и разговоры о погоде не тратила.
- Что случилось?
- Тут сейчас весь кагал, твоя мамаша, Параша с сыном, участковый…
- И чего им надо?
- Требуют вскрыть квартиру.
- ЧТО?! – вскипела Матильда.
Малена тут же перехватила контроль, не давая подруге сорваться в откровенную брань.
- Якобы, она твоя мать, была здесь прописана, сейчас что-то там наследует… приехать можешь?
Малена прикусила губу. Подумала пару минут…
- Тетя Варя, вы не могли бы дать трубку участковому?
- Сейчас, детка…
Девушки вслушивались в шум, несущийся из телефонной трубки.
Шаги.
Щелчок замка.
Гвалт голосов, которые сложно различить, и один резкий, тети-Варин:
- Семен Семенович, подойдите к телефону, пожалуйста. Поговорите перед вскрытием замка с законной владелицей квартиры.
Шум скакнул сразу на сотню-другую децибел.
Плаксивый голос – мамашин. Визгливый и пронзительный – Парашин. Басок – это Петюня. Твари!
- Мы им не спустим, - успокоила подругу Малена. – Обещаю. Но выиграет лишь хладнокровный.
- И в кого ты такая умная? – буркнула Матильда.
- В принципе.
В трубке послышался голос участкового. Семен Семенович опекал их двор уж лет десять, и Малену знал. А уж ее бабушку-то…
- Добрый день, Матильда.
- Добрый.
- Что ж ты мать-то домой не пускаешь?
Матильда ощетинилась.
Малена сообразила, что в голосе мужчины звучат иронические нотки, и чуть успокоилась.
- А вы мне хотите дверь сломать?
- Я что – на дурака похож?
- Нет…
- Мотя, сломать тебе дверь можно. Но! Твоя мать не прописана в этой квартире. Она только наследница…
- Нет.
- Почему?
- На квартиру бабушка оформила договор ренты. На все остальное имущество написала на меня дарственные. Вплоть до сковородок.
- То есть?
- Еще при жизни все подарила мне. У нее же Паркинсон нашли, когда мне было лет пятнадцать…
- Ну да. Я помню…
- Вот тогда она и пошла по адвокатам. Когда мне исполнилось шестнадцать, она меня прямо в день рождения потащила к нотариусу, там была комиссия какая-то… я плохо помню, но бабушку признали психически здоровой.
- Вот даже как…
- Да. Это все есть и у меня какие-то бумаги, и у нотариуса должны быть копии…. Наверное. Я точнее не знаю. Но бабушка все оформляла очень дотошно.
- Это хорошо… А квартира у вас приватизирована?
- Да. Вот как бабушка заболела, ей пришлось уволиться, она и занялась.
- То есть твоя мать…
- Когда шла первая волна приватизации, меня еще на свете не было, а бабушка потеряла все доверие к правительству. Сказала, что она по их правилам играть не будет, и ничего не делала. Да и некогда было, выжить бы…
- Понятно. Юридически твоя мать – никто?
- Она моя мать. Биологически. И все. Если это она, конечно…
- Ты ее…
- Пятнадцать лет не видела. И сейчас в шоке. Как можно было себя так довести?
- Да вот так. И не такое видывать приходилось.
Матильде не приходилось. А для Малены, напротив, это было логично. В ее мире женщины и помоложе могли хуже выглядеть.
Плохая пища, тяжелые условия, пара плюх от супруга…
- А мне сейчас что делать?
- Ну, дверь вскрывать никто не будет, сама понимаешь.
- А вы…
- Я? С чего бы? Ни у кого таких прав нет. Но ты вечером бери копии документов, и подходи ко мне?
- Куда?
- На Новосельскую. Где мы сидим, представляешь?
- Нет.
- Новосельская, шестнадцать. Скажешь, что ко мне. Тебя во сколько ждать?
Малена прикинула.
- Не раньше семи.
- Вот на семь я эту компанию и приглашу. И… Матильда, я, конечно, знать не хочу ничего. Так что не отвечай. Но если у тебя все оригиналы документов дома, стоит их куда-нибудь перенести. Хотя бы и в банковскую ячейку. И ключ хранить у сердца.
- Спасибо, Семен Семенович, - искренне поблагодарила Матильда.
А ведь и правда…
Вот так придут, сломают дверь… доказывай потом.
А с бабушкиной смерти еще и полугода не прошло. Как же гадко!
***
Матильда была в таком душевном раздрае, что руководство на себя пришлось взять Малене. Герцогесса отлично справлялась, печатала, отправляла факсы, принимала посетителей, варила кофе, успокаивала подругу…
Вечером они с такой скоростью удрали с работы, что даже джип не заметили. Давид, который хотел, было, выйти и что-то сказать, не успел за ручку взяться. Малена пронеслась с такой скоростью, что спринтеры могли бы только завистливо вздохнуть.
Мужчина подумал несколько минут, а потом завел мотор и поехал в знакомый двор. Может, там представится случай поговорить?
***
Дома Матильда схватила сумку с документами.
Да, именно сумку, в которой лежало несколько толстых папок, подписанных именами. Ее и бабушкиными.
В папке с подписью «Матильда» нашли пристанище ее документы – аттестат, свидетельство о рождении, СНИЛС и прочее очень нужное.
Бабушки Майи.
Квартирные.
Разные.
Именно сумку, да. Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо, да и выбежал. Это бабушка так устроила.
В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде, и считала, что золото – на черный день. Придет край – продать можно.
Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме?
Ну уж – нет!
Сбербанк!
***
Давид искренне удивился, когда увидел Матильду не входящей в подъезд, а выходящей из него. В том же рабочем наряде, но со спортивной сумкой на плече. И – не удержался.
- Подвезти?
Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться.
- Благодарю. Вынуждена отказаться.
Через дворы она до сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это…
Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более.
Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или…
Или – выглядело куда как привлекательнее.
Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть... встречается?
А ведь и такое возможно. И тогда объяснима странная холодность девушки....
***
Матильда тем временем оформляла на себя ячейку в сбербанке.
Да уж, недешево стоят подобные услуги. Но и не настолько дорого. Так что сумка с документами заняла свое место в уютном симпатичном сейфе, а ключ Малена, поколебавшись, повесила на шею. На цепочку.
Нет, не с крестиком. Вот уж чего бы бабушка Майя, пламенная коммунистка никогда не допустила, так это всяких крестов-медальончиков. Но и у Матильды были свои реликвии.
На цепочке висел маленький, размером с вишенку, медальон. Гладкий, закрытый. Бабушка Майя все собиралась сходить к ювелиру да разобраться, как он открывается, но не собралась, вот...
Он достался отцу Матильды от его матери, а той от ее отца... одним словом –древность. А учитывая, что материал был – золото, да и цепочка старинная, хорошего исполнения...
Матильде бабушка его отдала, когда девушке шестнадцать исполнилось. Та и носила вместо крестика.
А может правда, сходить к ювелиру?
А, время терпит!
И Матильда помчалась через дворы к зданию УВД.
***
- К Никанорову.
- Фамилия?
- Домашкина. Эм Гэ.
- Паспорт.
Получив просимое, дежурный что-то записал в толстенном журнале, потом снял трубку внутреннего телефона.
- Никаноров у себя?
Выслушал ответ, кивнул и махнул рукой Матильде.
- Двести двенадцатый кабинет.
- Спасибо.
Матильда прошла через турникет, металлоискатель и решетку - поочередно, и поскакала вверх по лестнице.
- Малечка, возьмешь контроль?
- Давай.
- Боюсь, не сдержусь.
- Сестренка, ты знаешь, я тебе помогу всегда.
- Тогда... лови!
Малена перехватила контроль над телом, и тут же остановилась.
- Ты чего?
- Я – Домбрийская!
- Но я-то нет?
- Это не повод прибегать взмыленной лошадью! Где зеркало?
- Зануда. В сумке, в левом кармашке.
- Вот и отлично. Расческа...
- Оно же. Складное.
- Замечательно.
И ее светлость принялась приводить себя в порядок.
Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост...
Вот так.
И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских.
Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук...
Не столь важно во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи...
Я – Домбрийская.
И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная...
Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа!
Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко.
Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыш...
Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место!
- Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна.
- Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна.
- Попрошу без эмоций, - рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь.
- Благодарю.
Аристократы не разваливаются на стуле всем организмом. Они присаживаются с выпрямленной спиной, примерно на половину сиденья. Сумка занимает свое место на спинке стула, руки спокойно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, на лице внимание и сосредоточенность.
- На вас тут заявление поступило.
Молчание. Только молчание.
- Мария Ивановна Домашкина жалуется, что вы ее не пускаете домой...
Малена молчала. Пусть выговорятся.
- На жилплощадь, которая после смерти ее матери, должна принадлежать ей. И еще не поздно вступить в наследство. Вы можете что-то сказать по этому поводу?
- Разумеется, Семен Семенович. На момент смерти у моей бабушки не было никакого имущества, соответственно, ее дочь ничего не наследует. Более того, я не понимаю, что нужно этой женщине на моей жилплощади.
- Как – не было?! – возмущенно возопила Мария Ивановна. – Да у мамы всю жизнь была квартира, вот эта, самая! И дача у нее была, и гараж...
Малена слушала с выражением вежливого интереса. Потом протянула руку за сумкой.
- Прошу приобщить к делу.
И выложила на стол документы.
- Дарственные. На все вышеперечисленное. Договор ренты. Это копии, но заверенные.
Семен Семенович пробежал глазами документы.
Мария Ивановна глотала воздух, как будто он внезапно закончился в кабинете. Или – не внезапно?
- Не дай бог, я в нее пойду, - вздохнула Матильда.
- Ты – уже не пойдешь, - утешила подругу Малена. – Молись за детей.
Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким... и девушку реально затрясло.
- Ни за что! Сама пришибу!
Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро.
- Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше...
- Как – подарила?!
Толстые пальцы выхватили бумаги, вчитались...
- Обязательно оставлю это – здесь, - поморщилась Малена. – Коробит.
- Да уж. Хорошо, копии есть, а то я бы оригиналы хлоркой протирала, - поддакнула Матильда. – Ишь ты, гадина, приперлась она из своего Помойкина! За наследством и любовью! А не дождется!
До Марии доходило минут на пять дольше, чем до участкового, но все же...
- Н-но... как же так? Мама не могла так поступить! Она была не в себе...
- Там есть и заключение врачей, - Малена не собиралась никого щадить. – Бабушка была абсолютно нормальна.
- Это ты ее настроила! Ты!!!
- Против дочери, которую она пятнадцать лет не видела?
- Я маму любила!!!
Малена посмотрела на участкового. С ее точки зрения, дискуссии здесь были неуместны.
- Семен Семенович, я вам еще нужна?
- Нет, Матильда Германовна. Вы можете идти. До свидания.
- До свидания.
Подняться, попрощаться со всеми присутствующими вежливым наклоном головы, и выйти, пока не разразилось.
И уже из-за двери.
- Ах ты...
И голос участкового.
- Мария Ивановна, послушайте меня. Все права у Матильды Германовны...
Дальше Малена подслушивать не стала. И медленно пошла вниз по лестнице.
- Какая ж бабуля молодец!
- Она тебя защитила, - грустно вздохнула Малена. Без зависти, близким не завидуют, но с тоской. И Матильда поспешила ее утешить.
- А тебя защитил отец. Насколько смог.
- Женившись на этой суке!
- Судя по завещанию, он потом пожалел.
- И отправив в монастырь.
- А думаешь, Лорена бы тебя пощадила? Или отравила, или еще чего...
- Вполне вероятно. Интересно, что она сейчас делает?
- Судя по времени – спит.
- А что будет делать, когда проснется? – Малена решила отвлекать подругу и дальше.
- Если не дура...
- А мы в этом уже убедились...
- То поедет в столицу.
- И мы с ней там столкнемся, - мрачно заключила Малена.
- Учтем и будем осторожнее, - припечатала Матильда. – Интересно, это все?
Ага, как же!
На улице, облокотившись на стену здания и покуривая на редкость вонючую сигаретку, ждал Петюня.
***
При виде Матильды сей достойный представитель рода ишачьих чрезвычайно оживился. Выкинул щелчком сигаретку, сплюнул под ноги, и раскинул в стороны руки.
