Когда они ушли, они намеренно оборвали все нити, они не давали о себе знать, не писали писем, не интересовались, что происходит в замке. Им это было неважно. Но в замке вспомнили о них.
Умер старший брат Бернарда, Люсьен.
- Как это случилось?
- Глупо… вся жизнь красавчика была не слишком умной, - без особых сантиментов призналась Ровена. А чего таиться? Бернарда, ради которого она молчала и глотала злые слова, уже не было, а перед Маленой… стоит ли притворяться? Ровене казалось, что ни к чему. – Пошел к любовнице, а муж оказался в курсе дела. Ввалился среди ночи с кучей народа, принялся дверь ломать, Люсьен схватил одежду и сиганул из окна. Неудачно – сломал себе шею.
- М-да… Давай я догадаюсь? По любовницам он бегал, а женат не был?
- Родители хотели ему партию получше. Первенец, любимец, знатная и богатая семья…
- Ясненько. Получается, что твой сын – законный наследник всего?
Ровена вздохнула.
- Или дочь – носительница крови.
- А дочерей там нет?
- Есть. Но одна уже замужем лет десять, а наследников все нет. Вторая же ушла в монастырь.
- И в любом случае, проще отобрать ребенка у тебя… а родители там старые?
- Родители Бернарда?
- Да.
- В полной силе. Разве что своих не сделают, а и сделают, так вырастить не успеют. Могут не успеть, отцу Бернарда почти пятьдесят, матери под сорок…
- Ну, в нашем мире и позже рожают, - хмыкнула неслышно Матильда.
- Так то в вашем. Вы и живете дольше, и медицина у вас лучше…
- А, на главное это не влияет. Почему-то родители забывают, что мало родить ребенка, его еще надо вырастить. Дождаться, пока у него мозг включится, чтобы он не спился, не скололся, никуда не влип… родишь в сорок, ему двадцать, а тебе-то шестьдесят!
- М-да…
Но долго девушки беседовать не стали. Ровена требовала внимания.
- Ро, я правильно понимаю, что родители Бернарда – из Аллодии? – уточнила Малена.
- Да.
- Они приняты при дворе?
- Да.
- И что ты хочешь от меня?
Ровена вздохнула. Глубоко, тоскливо…
- Я была женой Бернарда. Сейчас я в воле его родителей, как его вдова, понимаете?
Сложно было не понять. Действительно, вдову могли запереть в доме родителей мужа, могли вернуть ее родителям, выгнать на дорогу, отнять сына… да много чего могли сделать. И ведь все по закону! Все исключительно по закону!
- Что могу сделать я?
- Если вас признают наследницей рода, Домбрийской и прочая, вы можете принять опеку надо мной. Так делается, я знаю…
- М-да… дай мне пару минут на обдумывание, - Малена аж растерялась от такого заявления. Присела на кровать и сделала вид, что размышляет.
А на самом деле отвечала Матильде..
- Что значит – принять опеку?
- В вашем мире есть эмансипация. В нашем такого нет, но если бы ты жила в нашем мире, ты могла бы попросить достойного человека взять над тобой опеку.
- Это в каком случае? Давай, вспоминай все, что можешь, от ответственности освобождает только знание закона.
Малена была полностью согласна.
- Так делают, если кровная родня не справляется со своими обязанностями, вот, как у Ровены. У нее близких вообще нет, кроме матери, а родители Бернарда ее не видели несколько лет, доказать это, видимо, несложно. Если я принимаю опеку над ней, я полностью отвечаю за нее и ее будущего ребенка. Даю кров, пищу, одежды, работу, выдаю замуж или женю… и с меня можно спросить за неисполнение обязанностей. Это договор, в котором все прописывается очень четко.
- Угу… что в этом случае делают кровные родственники?
- Падают в ноги королю.
- Они могут это сделать? К ним прислушаются?
- Не знаю…
- Тогда уступи место, сейчас будем все разъяснять.
Малена повиновалась, и сквозь серые очи средневековой герцогессы на Ровену взглянула девчонка из двадцать первого века. Века крючкотворства и казуистики.
- Я правильно понимаю, Ровена? Тебе не под силу бодаться с родителями твоего супруга, и ты просишь, чтобы это сделала я?
Ровена потупилась.
- Примерно так.
- Ты получаешь помощь, поддержку и защиту. Что получаю я?
Как давно известно науке, если вам начинают говорить о всеобщем благе, доброте, кротости, смирении и добродетели, значит кто-то собирается крупно нажиться за ваш счет. А разговоры – это такая прелюдия перед крупным церебральным сексом. Поэтому Матильда всегда была сторонницей взаимной выгоды.
Ты мне – я тебе.
Это не означало отказа от бескорыстной помощи, Матильда помогала и не ждала ничего для себя, но! Не в ущерб себе и своим интересам.
Цинично?
Ну так выживите самостоятельно. В одиночку, в неполных восемнадцать лет!
Ровена вздохнула. Видимо, этот пункт был самым хлипким.
- Я отслужу.
Матильда молчала.
Цитаты из Филатовского «Федота-стрельца» все равно тут никто бы не понял. «Оправдаю. Отслужу. Отстрадаю. Отсижу…», ага, оно и в другом мире такое… генеральское.
- Мой ребенок будет наследником состояния, а я - его мать. Это укрепит и ваши позиции. Сейчас, да и потом, когда он подрастет, мы сможем что-то придумать. У вас ведь тоже будут дети…
- Будут…
Долгосрочный союз казался интереснее. Что ж, посмотрим. Но…
- Ровена, а с кем я должна буду за тебя сцепиться?
Женщина замялась. Матильда ждала, молча и не подталкивая. Наконец, Ровена подняла голову, поглядела в глаза Малене и улыбнулась одними кончиками губ.
- Отец моего мужа – маршал Аллодии. Артан Иллойский.
- Б…
Матильда не ругалась. Но иногда неопределенные наречия из русского языка оказывались как нельзя более кстати.
- Иллойский? Маркиз Иллойский?
Ровена опустила глаза.
- Нет, - подумав, подвела итог Матильда, - это полный п…ц! Ро, как ты себе это представляешь? Ему под полтинник, он маршал, у него куча прихлебалов и лизоблюдов, а против него – я? Сопля восемнадцати лет без связей и со своим неотразимым обаянием?
- Может, еще и делать ничего не придется?
Жаль, что верить в это ни у кого из женщин не получалось.
- Ладно, - вздохнула Матильда. – Если его величество примет у меня клятву верности, и признает меня герцогиней, я приму над тобой опеку. А там посмотрим, у кого х… хвост длиннее. Но я тебя честно предупреждаю, моего влияния тоже может не хватить.
Ровена улыбнулась одними губами.
- А чьего еще, ваша светлость? У меня знакомых герцогов нет…
- А твоя мать?
- Моя мать… не думаю, что она поедет сюда из Саларина. Да она и не герцогиня, и никогда не была. Обычная шлюха, только не кабацкая, а придворная.
- Зато оплачивается не в пример лучше, - хмыкнула Матильда.
Женщины переглянулись – и принялись истерически хохотать.
- Ладно, - махнула рукой Матильда. – Не унывай, прорвемся. Может, ты еще и девочку родишь?
- Мне почему-то кажется, что будет мальчик. И живот огурцом, и на соленое тянет…
Ага, приметы.
Они такие приметы… живот, огурчики… УЗИ бы сюда, но где взять Рентгена? Или кто там его открыл? Матильда крайне слабо представляла себе и процесс и результат, но идея ей стала интересна.
А что, если…
Не надо изобретать порох. Надо просто перекатать несколько дюжин справочников по медицине. Убить-то каждый может, а вот вылечить… и опять же, пенициллин получить…
Фенол, он же карболовая кислота, стрептоцид, еще йод…
А ведь есть шансы! Надо, надо подумать!
- И это будет цениться? – задумалась Малена.
- А что может быть ценнее здоровья и жизни?
Что ж, сама по себе Малена вряд ли могла соперничать с маршалом. Но если доказать свою полезность королю? Тут еще вопрос, кого поддержат и на каких условиях будут договариваться. Так что - поборемся!
Через два дня, если море будет благосклонно, «Веселый шервуль» причалит в Аланее.
Рид, маркиз Торнейский.
Порядок в крепости удалось навести только часам к девяти утра. К этому времени под стены уже пожаловал авангард кал-рана Мурсуна. Приветствовали их с искренней радостью. Со стен полетел разный мусор – кости, сапоги, камни, кто-то даже попал.
Степняки разразились негодующими воплями.
Бывшие пленники ответили им со стен, вразнобой, но однозначно, желая сдохнуть как можно более мучительно.
Рид даже не пошел смотреть. А чего он там не видел?
Степняки?
Да и шервуль с ними, со степняками, у него дел по горло.
Надо еще обследовать потайные ходы.
Но прежде, чем Рид распорядился найти Станса, тот нашелся сам – и не в одиночестве.
- Командир, можно?
- Можно, - согласился Рид. – А это кто?
Женщина, которую привел Станс, была устала, растрепана и грязна, но… Рид бы проставил свой клинок против тухлой селедки, что до нее степняки не добрались. Когда женщина подвергается насилию и ежедневно живет под угрозой смерти – просто так, из прихоти, когда теряет близких… появляется у нее нечто такое во взгляде. Страшное…
Сломанная ветка не срастается, а если и бывает такое, то след все равно остается.
Эту женщину – не ломали.
- Станс, кто это?
- А это, командир, Амира Рейль, жена десятника Рейля.
- Подробности?
Рид был краток.
Не помнил он никакого десятника, вообще не помнил. Но не показывать же этого?
Амира заговорила сама.
- Ваше сиятельство, когда в крепость ворвались степняки, мы были в замке. И успели спрятаться в подземелье.
- Кто открыл вам проход?
Не очень умный вопрос, но лучшего Риду в голову не пришло.
- Жена коменданта. Муж ее во все посвящал… она осталась прикрывать нас.
- Много вас?
- Десять человек. Четыре женщины, шесть детей, - просто ответила Амира.
Рид нахмурился.
- Как вы узнали, что крепость опять в наших руках?
- Потайные ходы, ваше сиятельство. Там и потайные глазки есть, и выйти кое-куда можно… у нас выбора не было. У нас дети, а провизии не было, и одежды, и даже дров…
- Как же вы выходили? – искренне удивился Рид. – Ключи же нужны…
Пара ключей звякнула в пальцах Амиры.
- Они были у жены коменданта. Она их отдала…
- И вы тут почти двадцать дней…
- Мы потеряли счет времени, ваше сиятельство, - по щекам Амиры все же потекли слезы. – Нас четверо, двое были постоянно с детьми, еще двое подглядывали и подслушивали, чтобы что-то украсть… иногда нам это удавалось. Еще крысы…
Женщина дрожала крупной дрожью.
Рид вздохнул, снял с пояса флягу и налил вина в подвернувшийся под руку кубок. Чуть покореженный, с вмятиной на боку, оловянный… Видимо, кто-то из степняков им гвозди забивал.
- Пейте.
Амира сделала глоток, второй, через несколько минут ей стало легче.
- Когда вы пришли… я решила выйти к вам, ваше сиятельство.
Рид почувствовал себя последней скотиной.
А кем еще?
Эта женщина так искренне верит, что пришли свои, и она спасена, и все теперь будет хорошо. Их защитят, о них позаботятся…
А он? Что может сделать он?
Станс бросил взгляд на Рида, поверх головы плачущей женщины. Но… что тут сделаешь? Что?
- У вас есть больные или раненые?
Деловой тон сработал. Плакать Амира окончательно перестала.
- Н-нет, ваше сиятельство.
- Тем лучше.
- П-простите?
- Этой ночью мы уходим из крепости, и здесь опять будут степняки, - открыл карты Рид. – взять вас с собой я по понятным причинам не могу, это обрекать вас на смерть. Вы останетесь здесь еще на десять-пятнадцать дней.
Амира поднесла руку к горлу. Она не плакала, просто смотрела широко раскрытыми глазами, и Рид чувствовал себя откровенным подонком. Но…
- Амира, нас двести человек, чуть больше. Плюс человек пятьдесят – те, кто был в плену у степняков. У меня ранены все, все измотаны и измучены. Завтра-послезавтра под этими стенами встанет армия в тридцать тысяч человек. Тридцать. Тысяч.
Амира молчала. Только смотрела так…
- Провизии здесь нет. Оружия, в необходимом количестве тоже, а и было бы – нас слишком мало. Нам эти стены не удержат, поэтому ночью мы уйдем. Вы останетесь в подземелье. Правда, я дам вам все необходимое, чтобы продержаться месяц. Мы оставим вам запас провизии, дрова, теплую одежду… я понимаю, что вам будет плохо, но выбора нет. Скоро здесь будет маршал Иллойский, он окончательно разобьет кагана, а до тех пор надо немного потерпеть.
- А если…
- Если нас разобьют? – Рид хмыкнул. Получилось даже весело, хотя причин для веселья, считай, что и не было. – Амира, я и пошел сюда в расчете на это. Кто ж знал, что у Хурмаха такая тупая армия! Нас было пятьсот человек, убито больше половины, а добить нас никак не могут!
Станс фыркнул.
- Но стараются.
- Поэтому мы уйдем из Дорана и оттянем на себя врага. Ночью…
- Это безумие… - женщина даже забыла добавить «ваше сиятельство». – Вы погибнете…
- Мы уже мертвы, - просто отозвался Рид. – Те, кто пошел со мной, изначально знали, что мы не вернемся.
Женщина вздрогнула.
- Мы…
- Я взял бы вас с собой, но это – верная смерть. Здесь у вас будет шанс.
- А я, если позволите, добавлю в него еще кое-что? – предложил Стивен Варраст.
Он стоял у двери, облокотившись на косяк, и улыбался. Так же шкодно, как и сам Рид.
- Что именно?
- Нас семнадцать человек, Рид.
- В смысле?
- Я стар и не смогу идти дальше, а еще есть те, чьи раны практически смертельны. Мы останемся в крепости.
- ЧТО?!
Вскрикнули все трое, но Стивен только улыбнулся.
- Я стар и не смогу двигаться дальше. Я понимаю это, Рид. Поэтому… ночью, в час волка, вы выйдете из крепости, и пойдете к Ланрону, а мы… мы останемся, будем перекрикиваться и как сможем, задержим врага.
- Ты погибнешь!
Стивен пожал плечами.
- Раньше, позже… это важно? Завещание я составил.
Рид встал из кресла и заходил по комнате.
- Дядюшка Стив… не надо!
Почти мольба. Почти стон…
Стивен непреклонно покачал головой.
- Как ты думаешь, когда под стены пожалует Хурмах или кто там еще… кому они поверят? Может, мне? Или кому-то простому?
Рид понимал, что дядюшка Стивен прав. Но…
- Я не могу!
Стивен пожал плечами.
- Нам все равно умирать. А я счастливчик – я знаю, как будет выглядеть моя смерть! И сам выберу ее момент.
- Степняки его выберут, - огрызнулся вдруг мрачный Грейвс. – Плохая это идея.
- Вот как?
- Арканы они бросать не разучились. Схватят – и готово. Хотите подыхать под пытками? Несколько дней? Они на это мастера.
Стивен побледнел, но не сдался.
- Зато вам выиграю время.
- Не такой ценой!
Амира вздохнула.
- Вы… вы можете отвлечь их, а потом спрятаться внизу? С нами?
- Не найдя никого, степняки начнут искать. Не надо считать их глупцами, - отверг идею Стивен. – Они не умеют воевать так, но они далеко не идиоты.
С этим были согласны все присутствующие.
Не идиоты. А жаль…
Рид вздохнул, и принялся распоряжаться.
- Станс, проводи Амиру к Эльтцу. Пусть снабдит ее всем необходимым. И Амира… никто из моих людей не должен знать, где расположены входы в подземелья замка.
Амира побледнела еще сильнее, и кивнула.
Поняла.
Все она поняла, эта женщина, потерявшая мужа в горниле войны, и отчаянно не желающая потерять еще и маленького сына. Если кого-то возьмут живьем…
Под пытками человек что угодно выдаст, хоть мать родную…
- Можно все принести в комнату, из которой мы уходили. Это комната госпожи…
- Покажете Эльтцу.
Рид мало в ком был уверен, но Хенрик Эльтц ему нравился. И мужчина готов был биться об заклад, что у Эльтца где-нибудь да припрятан яд… кстати?
- Дядюшка Стивен, если ты твердо решил…
- Абсолютно.
- Спроси у Эльтца, может, у него яд есть?
Лицо Стивена Варраста просветлело.
- Хорошая идея, парень!
Умер старший брат Бернарда, Люсьен.
- Как это случилось?
- Глупо… вся жизнь красавчика была не слишком умной, - без особых сантиментов призналась Ровена. А чего таиться? Бернарда, ради которого она молчала и глотала злые слова, уже не было, а перед Маленой… стоит ли притворяться? Ровене казалось, что ни к чему. – Пошел к любовнице, а муж оказался в курсе дела. Ввалился среди ночи с кучей народа, принялся дверь ломать, Люсьен схватил одежду и сиганул из окна. Неудачно – сломал себе шею.
- М-да… Давай я догадаюсь? По любовницам он бегал, а женат не был?
- Родители хотели ему партию получше. Первенец, любимец, знатная и богатая семья…
- Ясненько. Получается, что твой сын – законный наследник всего?
Ровена вздохнула.
- Или дочь – носительница крови.
- А дочерей там нет?
- Есть. Но одна уже замужем лет десять, а наследников все нет. Вторая же ушла в монастырь.
- И в любом случае, проще отобрать ребенка у тебя… а родители там старые?
- Родители Бернарда?
- Да.
- В полной силе. Разве что своих не сделают, а и сделают, так вырастить не успеют. Могут не успеть, отцу Бернарда почти пятьдесят, матери под сорок…
- Ну, в нашем мире и позже рожают, - хмыкнула неслышно Матильда.
- Так то в вашем. Вы и живете дольше, и медицина у вас лучше…
- А, на главное это не влияет. Почему-то родители забывают, что мало родить ребенка, его еще надо вырастить. Дождаться, пока у него мозг включится, чтобы он не спился, не скололся, никуда не влип… родишь в сорок, ему двадцать, а тебе-то шестьдесят!
- М-да…
Но долго девушки беседовать не стали. Ровена требовала внимания.
- Ро, я правильно понимаю, что родители Бернарда – из Аллодии? – уточнила Малена.
- Да.
- Они приняты при дворе?
- Да.
- И что ты хочешь от меня?
Ровена вздохнула. Глубоко, тоскливо…
- Я была женой Бернарда. Сейчас я в воле его родителей, как его вдова, понимаете?
Сложно было не понять. Действительно, вдову могли запереть в доме родителей мужа, могли вернуть ее родителям, выгнать на дорогу, отнять сына… да много чего могли сделать. И ведь все по закону! Все исключительно по закону!
- Что могу сделать я?
- Если вас признают наследницей рода, Домбрийской и прочая, вы можете принять опеку надо мной. Так делается, я знаю…
- М-да… дай мне пару минут на обдумывание, - Малена аж растерялась от такого заявления. Присела на кровать и сделала вид, что размышляет.
А на самом деле отвечала Матильде..
- Что значит – принять опеку?
- В вашем мире есть эмансипация. В нашем такого нет, но если бы ты жила в нашем мире, ты могла бы попросить достойного человека взять над тобой опеку.
- Это в каком случае? Давай, вспоминай все, что можешь, от ответственности освобождает только знание закона.
Малена была полностью согласна.
- Так делают, если кровная родня не справляется со своими обязанностями, вот, как у Ровены. У нее близких вообще нет, кроме матери, а родители Бернарда ее не видели несколько лет, доказать это, видимо, несложно. Если я принимаю опеку над ней, я полностью отвечаю за нее и ее будущего ребенка. Даю кров, пищу, одежды, работу, выдаю замуж или женю… и с меня можно спросить за неисполнение обязанностей. Это договор, в котором все прописывается очень четко.
- Угу… что в этом случае делают кровные родственники?
- Падают в ноги королю.
- Они могут это сделать? К ним прислушаются?
- Не знаю…
- Тогда уступи место, сейчас будем все разъяснять.
Малена повиновалась, и сквозь серые очи средневековой герцогессы на Ровену взглянула девчонка из двадцать первого века. Века крючкотворства и казуистики.
- Я правильно понимаю, Ровена? Тебе не под силу бодаться с родителями твоего супруга, и ты просишь, чтобы это сделала я?
Ровена потупилась.
- Примерно так.
- Ты получаешь помощь, поддержку и защиту. Что получаю я?
Как давно известно науке, если вам начинают говорить о всеобщем благе, доброте, кротости, смирении и добродетели, значит кто-то собирается крупно нажиться за ваш счет. А разговоры – это такая прелюдия перед крупным церебральным сексом. Поэтому Матильда всегда была сторонницей взаимной выгоды.
Ты мне – я тебе.
Это не означало отказа от бескорыстной помощи, Матильда помогала и не ждала ничего для себя, но! Не в ущерб себе и своим интересам.
Цинично?
Ну так выживите самостоятельно. В одиночку, в неполных восемнадцать лет!
Ровена вздохнула. Видимо, этот пункт был самым хлипким.
- Я отслужу.
Матильда молчала.
Цитаты из Филатовского «Федота-стрельца» все равно тут никто бы не понял. «Оправдаю. Отслужу. Отстрадаю. Отсижу…», ага, оно и в другом мире такое… генеральское.
- Мой ребенок будет наследником состояния, а я - его мать. Это укрепит и ваши позиции. Сейчас, да и потом, когда он подрастет, мы сможем что-то придумать. У вас ведь тоже будут дети…
- Будут…
Долгосрочный союз казался интереснее. Что ж, посмотрим. Но…
- Ровена, а с кем я должна буду за тебя сцепиться?
Женщина замялась. Матильда ждала, молча и не подталкивая. Наконец, Ровена подняла голову, поглядела в глаза Малене и улыбнулась одними кончиками губ.
- Отец моего мужа – маршал Аллодии. Артан Иллойский.
- Б…
Матильда не ругалась. Но иногда неопределенные наречия из русского языка оказывались как нельзя более кстати.
- Иллойский? Маркиз Иллойский?
Ровена опустила глаза.
- Нет, - подумав, подвела итог Матильда, - это полный п…ц! Ро, как ты себе это представляешь? Ему под полтинник, он маршал, у него куча прихлебалов и лизоблюдов, а против него – я? Сопля восемнадцати лет без связей и со своим неотразимым обаянием?
- Может, еще и делать ничего не придется?
Жаль, что верить в это ни у кого из женщин не получалось.
- Ладно, - вздохнула Матильда. – Если его величество примет у меня клятву верности, и признает меня герцогиней, я приму над тобой опеку. А там посмотрим, у кого х… хвост длиннее. Но я тебя честно предупреждаю, моего влияния тоже может не хватить.
Ровена улыбнулась одними губами.
- А чьего еще, ваша светлость? У меня знакомых герцогов нет…
- А твоя мать?
- Моя мать… не думаю, что она поедет сюда из Саларина. Да она и не герцогиня, и никогда не была. Обычная шлюха, только не кабацкая, а придворная.
- Зато оплачивается не в пример лучше, - хмыкнула Матильда.
Женщины переглянулись – и принялись истерически хохотать.
- Ладно, - махнула рукой Матильда. – Не унывай, прорвемся. Может, ты еще и девочку родишь?
- Мне почему-то кажется, что будет мальчик. И живот огурцом, и на соленое тянет…
Ага, приметы.
Они такие приметы… живот, огурчики… УЗИ бы сюда, но где взять Рентгена? Или кто там его открыл? Матильда крайне слабо представляла себе и процесс и результат, но идея ей стала интересна.
А что, если…
Не надо изобретать порох. Надо просто перекатать несколько дюжин справочников по медицине. Убить-то каждый может, а вот вылечить… и опять же, пенициллин получить…
Фенол, он же карболовая кислота, стрептоцид, еще йод…
А ведь есть шансы! Надо, надо подумать!
- И это будет цениться? – задумалась Малена.
- А что может быть ценнее здоровья и жизни?
Что ж, сама по себе Малена вряд ли могла соперничать с маршалом. Но если доказать свою полезность королю? Тут еще вопрос, кого поддержат и на каких условиях будут договариваться. Так что - поборемся!
Через два дня, если море будет благосклонно, «Веселый шервуль» причалит в Аланее.
Рид, маркиз Торнейский.
Порядок в крепости удалось навести только часам к девяти утра. К этому времени под стены уже пожаловал авангард кал-рана Мурсуна. Приветствовали их с искренней радостью. Со стен полетел разный мусор – кости, сапоги, камни, кто-то даже попал.
Степняки разразились негодующими воплями.
Бывшие пленники ответили им со стен, вразнобой, но однозначно, желая сдохнуть как можно более мучительно.
Рид даже не пошел смотреть. А чего он там не видел?
Степняки?
Да и шервуль с ними, со степняками, у него дел по горло.
Надо еще обследовать потайные ходы.
Но прежде, чем Рид распорядился найти Станса, тот нашелся сам – и не в одиночестве.
- Командир, можно?
- Можно, - согласился Рид. – А это кто?
Женщина, которую привел Станс, была устала, растрепана и грязна, но… Рид бы проставил свой клинок против тухлой селедки, что до нее степняки не добрались. Когда женщина подвергается насилию и ежедневно живет под угрозой смерти – просто так, из прихоти, когда теряет близких… появляется у нее нечто такое во взгляде. Страшное…
Сломанная ветка не срастается, а если и бывает такое, то след все равно остается.
Эту женщину – не ломали.
- Станс, кто это?
- А это, командир, Амира Рейль, жена десятника Рейля.
- Подробности?
Рид был краток.
Не помнил он никакого десятника, вообще не помнил. Но не показывать же этого?
Амира заговорила сама.
- Ваше сиятельство, когда в крепость ворвались степняки, мы были в замке. И успели спрятаться в подземелье.
- Кто открыл вам проход?
Не очень умный вопрос, но лучшего Риду в голову не пришло.
- Жена коменданта. Муж ее во все посвящал… она осталась прикрывать нас.
- Много вас?
- Десять человек. Четыре женщины, шесть детей, - просто ответила Амира.
Рид нахмурился.
- Как вы узнали, что крепость опять в наших руках?
- Потайные ходы, ваше сиятельство. Там и потайные глазки есть, и выйти кое-куда можно… у нас выбора не было. У нас дети, а провизии не было, и одежды, и даже дров…
- Как же вы выходили? – искренне удивился Рид. – Ключи же нужны…
Пара ключей звякнула в пальцах Амиры.
- Они были у жены коменданта. Она их отдала…
- И вы тут почти двадцать дней…
- Мы потеряли счет времени, ваше сиятельство, - по щекам Амиры все же потекли слезы. – Нас четверо, двое были постоянно с детьми, еще двое подглядывали и подслушивали, чтобы что-то украсть… иногда нам это удавалось. Еще крысы…
Женщина дрожала крупной дрожью.
Рид вздохнул, снял с пояса флягу и налил вина в подвернувшийся под руку кубок. Чуть покореженный, с вмятиной на боку, оловянный… Видимо, кто-то из степняков им гвозди забивал.
- Пейте.
Амира сделала глоток, второй, через несколько минут ей стало легче.
- Когда вы пришли… я решила выйти к вам, ваше сиятельство.
Рид почувствовал себя последней скотиной.
А кем еще?
Эта женщина так искренне верит, что пришли свои, и она спасена, и все теперь будет хорошо. Их защитят, о них позаботятся…
А он? Что может сделать он?
Станс бросил взгляд на Рида, поверх головы плачущей женщины. Но… что тут сделаешь? Что?
- У вас есть больные или раненые?
Деловой тон сработал. Плакать Амира окончательно перестала.
- Н-нет, ваше сиятельство.
- Тем лучше.
- П-простите?
- Этой ночью мы уходим из крепости, и здесь опять будут степняки, - открыл карты Рид. – взять вас с собой я по понятным причинам не могу, это обрекать вас на смерть. Вы останетесь здесь еще на десять-пятнадцать дней.
Амира поднесла руку к горлу. Она не плакала, просто смотрела широко раскрытыми глазами, и Рид чувствовал себя откровенным подонком. Но…
- Амира, нас двести человек, чуть больше. Плюс человек пятьдесят – те, кто был в плену у степняков. У меня ранены все, все измотаны и измучены. Завтра-послезавтра под этими стенами встанет армия в тридцать тысяч человек. Тридцать. Тысяч.
Амира молчала. Только смотрела так…
- Провизии здесь нет. Оружия, в необходимом количестве тоже, а и было бы – нас слишком мало. Нам эти стены не удержат, поэтому ночью мы уйдем. Вы останетесь в подземелье. Правда, я дам вам все необходимое, чтобы продержаться месяц. Мы оставим вам запас провизии, дрова, теплую одежду… я понимаю, что вам будет плохо, но выбора нет. Скоро здесь будет маршал Иллойский, он окончательно разобьет кагана, а до тех пор надо немного потерпеть.
- А если…
- Если нас разобьют? – Рид хмыкнул. Получилось даже весело, хотя причин для веселья, считай, что и не было. – Амира, я и пошел сюда в расчете на это. Кто ж знал, что у Хурмаха такая тупая армия! Нас было пятьсот человек, убито больше половины, а добить нас никак не могут!
Станс фыркнул.
- Но стараются.
- Поэтому мы уйдем из Дорана и оттянем на себя врага. Ночью…
- Это безумие… - женщина даже забыла добавить «ваше сиятельство». – Вы погибнете…
- Мы уже мертвы, - просто отозвался Рид. – Те, кто пошел со мной, изначально знали, что мы не вернемся.
Женщина вздрогнула.
- Мы…
- Я взял бы вас с собой, но это – верная смерть. Здесь у вас будет шанс.
- А я, если позволите, добавлю в него еще кое-что? – предложил Стивен Варраст.
Он стоял у двери, облокотившись на косяк, и улыбался. Так же шкодно, как и сам Рид.
- Что именно?
- Нас семнадцать человек, Рид.
- В смысле?
- Я стар и не смогу идти дальше, а еще есть те, чьи раны практически смертельны. Мы останемся в крепости.
- ЧТО?!
Вскрикнули все трое, но Стивен только улыбнулся.
- Я стар и не смогу двигаться дальше. Я понимаю это, Рид. Поэтому… ночью, в час волка, вы выйдете из крепости, и пойдете к Ланрону, а мы… мы останемся, будем перекрикиваться и как сможем, задержим врага.
- Ты погибнешь!
Стивен пожал плечами.
- Раньше, позже… это важно? Завещание я составил.
Рид встал из кресла и заходил по комнате.
- Дядюшка Стив… не надо!
Почти мольба. Почти стон…
Стивен непреклонно покачал головой.
- Как ты думаешь, когда под стены пожалует Хурмах или кто там еще… кому они поверят? Может, мне? Или кому-то простому?
Рид понимал, что дядюшка Стивен прав. Но…
- Я не могу!
Стивен пожал плечами.
- Нам все равно умирать. А я счастливчик – я знаю, как будет выглядеть моя смерть! И сам выберу ее момент.
- Степняки его выберут, - огрызнулся вдруг мрачный Грейвс. – Плохая это идея.
- Вот как?
- Арканы они бросать не разучились. Схватят – и готово. Хотите подыхать под пытками? Несколько дней? Они на это мастера.
Стивен побледнел, но не сдался.
- Зато вам выиграю время.
- Не такой ценой!
Амира вздохнула.
- Вы… вы можете отвлечь их, а потом спрятаться внизу? С нами?
- Не найдя никого, степняки начнут искать. Не надо считать их глупцами, - отверг идею Стивен. – Они не умеют воевать так, но они далеко не идиоты.
С этим были согласны все присутствующие.
Не идиоты. А жаль…
Рид вздохнул, и принялся распоряжаться.
- Станс, проводи Амиру к Эльтцу. Пусть снабдит ее всем необходимым. И Амира… никто из моих людей не должен знать, где расположены входы в подземелья замка.
Амира побледнела еще сильнее, и кивнула.
Поняла.
Все она поняла, эта женщина, потерявшая мужа в горниле войны, и отчаянно не желающая потерять еще и маленького сына. Если кого-то возьмут живьем…
Под пытками человек что угодно выдаст, хоть мать родную…
- Можно все принести в комнату, из которой мы уходили. Это комната госпожи…
- Покажете Эльтцу.
Рид мало в ком был уверен, но Хенрик Эльтц ему нравился. И мужчина готов был биться об заклад, что у Эльтца где-нибудь да припрятан яд… кстати?
- Дядюшка Стивен, если ты твердо решил…
- Абсолютно.
- Спроси у Эльтца, может, у него яд есть?
Лицо Стивена Варраста просветлело.
- Хорошая идея, парень!
