– Подписал хозбанду, и остался здесь. Определили меня баландёром. Вот я замучился за бесплатно работать! Чтоб меня на зону отправили, специально накосячил, сел в карцер, и уехал по этапу. А там блаткомитет поспрашивал "Что, да как?", выяснили, что парень я нормальный, от баланды отмазали, провалялся до конца срока и вышел. Два года провёл на свободе. Когда взяли, оказалась судимость не погашена. Так что теперь ничего не остаётся, как всё признать.
– А что такое "особый порядок". – Хотя один конвоир уже Боре и объяснял это, тем не менее хотелось бы услышать арестантскую версию.
– Это такой судебный процесс, при котором ты всё признаёшь. В суд вызывают только тебя, твоего адвоката и больше никого. Ты отвечаешь судье, мол, да, совершал преступление, ну, дурак был, раскаиваюсь и всё в этом духе. Плюс суду, что они за одно заседание решают, сколько тебе дать. А плюс тебе, что выше двух третей от верхнего порога тебе точно не дадут. У меня два-два-восемь, часть вторая, от трёх до десяти. Вот и вычисли теперь мой максимум, если десять лет на две трети умножить.
– Сложно очень. – Сказал Боря, хотя арестантская версия не сильно отличалась от ментовской.
– Ничего сложного. Шесть лет и восемь месяцев. Видишь, насколько ниже сразу становится максимальное наказание. Плюс, я ещё заключил сделку со следствием, а это вообще помогает ещё снизить. Может даже рецидив не зачтётся.
В фильмах Боря неоднократно слышал фразу "Чистосердечное признание смягчает ответственность". Или какие-то схожие с ним фразы. Однако, как теперь из разговора с собеседником из сто двадцать четвёртой хаты выясняется, в реальной жизни эта фраза звучит иначе. Примерно так: "Вступить в сделку со следствием и взять особый порядок". Ничего более умного в такой ситуации, чем задать следующий вопрос, Боря не нашёл:
– Это что-то типа "чистосердечного признания" что ли?
Но собеседник Бори оказался человеком грамотным и ответил чётко:
– Такого юридического акта, как "Чистосердечное признание" не существует. Поменьше смотри фильмов, побольше – живи реальной жизнью. Есть, конечно, такой акт "Явка с повинной". Но он так и называется, а не чистосердечное… Явка с повинной – это когда ты совершил преступление, тебя ищут, но ты приходишь сам в ментовку и говоришь: "Не ищите никого. Я совершил преступление" и сдаёшься.
Когда "юридическая консультация" Бори закончилась, "тормоза" открылись и в камеру вошёл младший инспектор тюрьмы с лычкой старшего сержанта на погоне. Он назвал фамилии и велел выстраиваться именно в том порядке, который называл. Услышав свою фамилию, Боря встал туда, куда было велено уфсиновцем. Сотрудник тюрьмы вывел их на продол, провёл в комнату, где стояло множество кабинок, каждому зеку он указывал на свою кабинку. Боря прошёл в кабинку, которую указал сотрудник, и увидел за стеклом рыдающую мать. Чтобы услышать, что она говорит, нужно было взять трубку и начать разговор. Первое, что услышал в трубе Боря было:
– Тебя здесь бьют, да?
– Нет, мам. Здесь всё в порядке. Я сижу в нормальной людской хате, где по беспределу никого не бьют.
– А откуда ты знаешь, есть за что тебя бить или нет? Ты ведь никогда с урками не общался. Да и что это за жаргон такой – "хата". Говори нормально: "Камера".
– А здесь все так говорят. Когда говорят "камера" имеют ввиду видео-камеру, которые здесь установлены для слежки.
– И, тем не менее, зря ты заразился этим блатным жаргоном. Мы тебе тут одёжку прислали…
– Ну да, носки, я на общее уделил. Мне трёх пар достаточно. А вот есть такие зеки тут, которым вообще ничего не приходит. У них никого нет, ни родных, ни друзей. Так что лучше им отдать.
– Ну, это правильно. Делиться нужно. Сколько вас человек в камере?
– Камера рассчитана на двадцать три человека. Но нас бывает как минимум семнадцать, а максимум было двадцать один человек неделю назад. Полностью мы не заполняемся.
– А куда деваются люди?
– Ну, кто на этап уходит, отсудился уже. Кого в другую тюрьму переводят, когда дело в суд передают. Кто в "Кошкин дом" на психолого-психиатрическую экспертизу.
– Что такое "Кошкин дом"?
– Это психиатрический корпус. Там два отделения: одно для эспертизы подследственных, второе для отбывания наказания в виде принудлечения.
– Как ты быстро тюрьму изучил. – Констатировала мать уже спокойным неплачущим голосом. Разговор длился около получаса. Темы были разные: как топят в камере. Если нет отопления, то как же греетесь? Про способ согревания Боря сказал, что не может рассказывать, поскольку разговоры на свиданках прослушиваются. Вдруг заберут машинку. Когда уже Боря начал рассказывать какие-то смешные ситуации, и мама его, позабыв про слёзы начала смеяться, голос старшого объявил: "Три минуты осталось, прощаемся!", и начал расхаживать от первой кабинки до последней. Когда прощание затянулось, вспомнились слова, недосказанные в отведённое время, как вдруг связь отключили, Боря поднялся, помахал маме рукой, и заложил обе руки за спину, в ожидании когда его поведут.
Их отвели в ту же камеру, где они дожидались вывода в свиданочные кабинки. И Боря первым делом подошёл к Саркису с вопросом:
– Маман, про телефон спрашивала. "Ты ведь звонил?" – говорит. Тут же разговоры прослушиваются. Как думаешь, не отметут "тэшку" из-за этого?
– Ну, чтобы эта прослушка дала результаты, нужно переслушать абсолютно все разговоры во всех кабинках. А прикинь, сколько нужно времени? Если разговор где-то полчаса, а свиданок в день примерно сто-двести. Пять-десять часов прослушки, как думаешь, кто этим будет заниматься? Просто курсани смотрящего, что ты сам не говорил про трубу, маман спросила.
– Я ответил, что у нас нет трубы в хате, и что я не звонил. И глазами стал мигать, чтобы не стала спорить. Может быть прокатит.
– Всё равно Бура предупреди. Чтоб на тебя не подумали. И маман отзвонись, чтобы в следующую свиданку темы для разговоров выбирала. Я своей сразу сказал, чтоб ни о каких "запретах" на свиданке не поднимала темы.
После такой консультации, опять открылись "тормоза" и старшой назвал фамилии зеков, которые сидели на общем корпусе. Попрощавшись с Саркисом, Боря направился в свою девяносто восьмую камеру.
Каждую пятницу на продоле предбанная суета. Боря сидел уже больше месяца и привык по пятницам собирать рыльно-мыльные принадлежности, а также сменную одежду. Постельное бельё Боря брал с собой только, чтоб постирать, а сушить и менять его предпочитал в хате. К тому же у него была вольная простыня, комфортная в отличие от хозовской, которая годилась разве что на то, чтобы коней плести.
Для дорожника баня – это разгрузка. По ночам перед баней передаются только малявы, да и то редко. Никаких серьёзных грузов типа сиграет, карт, бульбуляторов (так называлось самодельное устройство для согрева хаты), кипятильников, спичек. А зачем, если в соседнюю хату можно передать груз и так – в бане. Как раз девяносто седьмая заявила о том, что у них полностью в хате сигареты кончились, неделю ни к кому не приходят передачки, и каждую ночь пришлось по пачухе высылать. Почти всю неделю одну-две пачки Боря отправлял в "девять-семь". А что делать? Воровские, арестантские законы. Надо поддерживать ("греть") порядочную хату. А в четверг Бур объявил в девять-семь по продолу: "Ребят, можете до бани потерпеть? Пару блоков сигарет вам подкинем".
Боря потихоньку научился разбираться в сигаретах. На ежедневный "грев" других хат уделялись дешёвые сигареты: "Прима", "Винстон", "Ява", "Балканская звезда" и тому подобное. А вот дорогие "Кент", "Мальборо" – это была валюта. На такие сигареты можно было что-либо купить. И однажды, когда во время проверки забрали трос ("конь"), собрали весь "Мальборо", что был в хате, и купили у банщика пару простыней.
Баней называлась на самом деле душевая комната, в которую можно было одновременно разместить до ста зеков. Две раздевалки, рассчитанные на тридцать человек. Когда девяносто восьмая хата заходила в свою раздевалку, чтобы приготовиться к бане, "девять-девять" уже вовсю принимали душ. Под радостные крики знакомые зеки из соседних хат здоровались, начались передачки. Кто книги кому-то передавал, кто машинку подстригальную, кто сигареты, кто ещё что-нибудь. Боря подошёл к смотрящему за девяносто девятой хатой Каро, и сказал ему:
– Шумел я на работу, узнавал. Нет. Не даём мы кредиты в таких ситуациях. – До этого армянин интересовался у Бори, о возможности взять кредит в "Сбербанке". Упомянул такие тонкости, в которых мог разбираться только Боря, как сотрудник оного банка.
– Точно!? – Осведомился Карапет (именно так пишется полное имя смотрящего за "девять-девять").
– Абсолютно.
– Ну ладно тогда. Попробуем другой банк. Душа за то, что курсанул.
Словом "Душа", или выражением "От души", а иногда оно ещё приобретало форму "Душевно", было принято благодарить в тюрьме. Боря предпочитал использовать "Спасибо", и никто ему за это не предъявлял претензий. Бур сказал так однажды: "Сам не заметишь, как начнёшь говорить "душа" или "Душевно". Это естественный процесс для арестанта." А вот слово «шуметь» Боря употребил уже в тюремном значении. Он имел ввиду, что по телефону («тэшке») отзванивался на работу и уточнял подробности кредита, который интересовал Каро.
Когда девяносто девятая переоделась, забрала постиранные вещи и передачки, которые для них оставила девяносто восьмая, а также оставили то, что собирались передать в девяносто восьмую и в девяносто седьмую хату, в душевой остались только зеки из "девять-восемь". Начался привычный для Бори процесс помывки, намыливания и стирки вещей. Именно здесь в бане Боря научился стирать себе вещи. "Теперь-то точно я готов жить один без предков" – подумал он.
В самый разгар душа, зашла хата "девять-семь". Их радостно встретили тёплыми рукопожатиями. Боря поприветствовал Мишеля вопросом "как сам?". Убедившись, что всё в порядке, но вот только уже неделю никому из них не заходят передачки, полный голяк с сигаретами, приправами для баланды и прочими: ни майонеза, ни сгущёнки, ни колбасы, Боря ответил, что "Бур для них приготовил хороший грев".
После обмена передачками, и после переодевания, отжима постиранных вещей, девяносто восьмая хата покидала "баню", оставив "девять-семь" в одиночестве ждать появления хаты "девять-шесть". Предстояли скучные выходные. Хорошо, что в хате, где сидел Боря смотрели футбол, можно хоть поболеть за компанию за какую-нибудь команду. Ярым фанатом Боря никогда не был, одинаково любил и "Спартак", и "ЦСКА", и "Зенит", ему нравился сам процесс игры в футбол. Когда-то в детстве он тоже любил гонять мяч во дворе, подражая любимым звёздам: Зидану, Дель Пьёрро, Баджо, Вьерри, Роналдо. Поэтому с тоской вспоминая детство и полученный за стадионом автограф Андрея Тихонова, Боря любил наблюдать любую игру отечественного, зарубежного Чемпионата, а то и Лиги Чемпионов УЕФА.
Часов в шесть вечера в пятницу пришла на Борю бумага с кассационным определением («законка»). Решение оставить его под стражей в первой инстанции осталось без изменений. Вот и всё, теперь оно вступило в законную силу. До самого Нового года, Боре предстояло находиться здесь: в девяносто восьмой хате в Бутырском Централе.
Выходные проходили вяло текущей струёй. "Спартак" проиграл "ЦСКА" с крупным счётом. "Манчестер Юнайтед" обыграл "Челси", Уэйн Руни забил решающий гол на последней минуте. Жаль, что по центральному телевиденью не показывали Чемпионат Италии, а то Боря бы узнал как "Ювентус" сыграл на выходных. В воскресенье он разговорился с "Черепахой" о своём уголовном деле ("своей делюге").
– Вот зря ты пошёл грабить "Мак" в Центре Москвы. – Критиковал его Черепаха. – Во-первых: ты пошёл один. Во-вторых: пошёл грабить на следующий день, не продумав план своих действий. В-третьих: выбрал "Макдак" в Центре. Надо было уделить примерно месяц на подготовку и скооперироваться со своим другом-нефором, который тебя надоумил грабить. Выбрали бы с ним несколько "Макдоналдсов" на окраинных районах. Пригляделись бы, какие из них плохо охраняются. И совершили бы не один, а несколько налётов. Он же тебе предлагал сто тыщ урвать? Так и урвали бы с ним по сотне на каждого. А так, что получается. Пошёл один, с другом делиться не захотел. Ещё и ментам сказал, что это он грабил. Хорошо, что он на тебя не похож, и что менты тебе не поверили, а то тебя бы ссученным в хате объявили. Здесь, в Бутырке, не любят тех, кто топит своих подельников.
– Я слыхал, что "суки" на БС сидят?
– Да, на седьмом корпусе полно всяких насильников, крыс, сук, трансвиститов, шерстяных и прочих. Там есть и порядочные, но они в отдельном крыле сидят, и с нами дорогу держат. А так, ссученные, крысы, и шерсть – все на централе останутся, будут, как эти козлы нам передачки давать, да продол мыть.
– А чем отличается "козёл" от "быка"? – Боря решил разобраться с тюремным жаргоном полностью.
– Когда я был первоходом, всех красных объявляли козлами. Потом выяснилось, что от многих из красных есть польза. И получалось, что козлы – это те, кто совершает что-то "блядско-гадское". Например, водит зеков под конвоем, открывает локалки, хату своим ключом открывает, к телефону подходит ментовскому и тому подобное. А если ты носишь баланду, а по баланде ещё и передачки делаешь, там малявы передаёшь кому-либо. Тогда ты получается просто "красный", но уже не "козёл". Для таких и придумали слово "быки". Но рога-то у всех есть и у козлов, и у быков. Так что одеть рога можно, став баландёром, дневальным, завхозом, нарядчиком, или просто "хозбандитом".
– Короче, я не зря отказался подписывать "хозбанду"?
– А тебе предлагали?
– На карантине.
– Правильно отказался. Лучше в лагерь поехать, и там на промку устроиться, или на швейку. Будешь мужиком. А то, что на Централе был дорожником, там тебе обязательно зачтётся.
После этого разговора начался вечерний просмотр футбола. Английская Премьер-Лига. "Арсенал" против "Лестера". А после футбола Боря и Снайпер пошли по своим окнам с решётками настраивать дорогу. Митяй же лег на шконку. В понедельник его забирали на этап – уже пришла бумага с распоряжением "с вещами" именно в понедельник – и предстояло длительное прощание с остальными арестантами девяносто восьмой камеры. Он даже за свой счёт поставил чифир, чтобы за день до этапа его выпить. Вот так проходят проводы в тюрьме. Главную миссию свою тюремную Митяй выполнил. Научил настраивать дорогу двух новеньких арестантов.
Утром Боря заснул перед проверкой. Разбудил его голос с продола:
– Пахомов!
Боря еле разлепил глаза, чтобы ответить:
– Да, старшой. – Получилось как-то вяло, как с похмелья: "Д-та, стршй".
– Чё, такой голос? – спросил уфсиновец с явным подозрением на Борю. – Брагу пил, что ли ночью?
– Нет, старшой. Футбол смотрел.
– Понятно. По сезону!
Боря впервые в жизни слышал такую команду, и стал суетливо собираться. Ему помогли одеться, а Митяй сказал: "Уж не забирают ли тебя, как меня в другую тюрьму?". Но команда "по сезону" означала не окончательный выезд из хаты, а временный в город. То есть после выезда, он должен был ближе к вечеру вернуться. "А ведь ночью ещё надо на дорогу выходить. – Подумал Боря. – Митяю хорошо, он хотя бы одну ночь спал. А я-то не знал, что сегодня выезд".
– А что такое "особый порядок". – Хотя один конвоир уже Боре и объяснял это, тем не менее хотелось бы услышать арестантскую версию.
– Это такой судебный процесс, при котором ты всё признаёшь. В суд вызывают только тебя, твоего адвоката и больше никого. Ты отвечаешь судье, мол, да, совершал преступление, ну, дурак был, раскаиваюсь и всё в этом духе. Плюс суду, что они за одно заседание решают, сколько тебе дать. А плюс тебе, что выше двух третей от верхнего порога тебе точно не дадут. У меня два-два-восемь, часть вторая, от трёх до десяти. Вот и вычисли теперь мой максимум, если десять лет на две трети умножить.
– Сложно очень. – Сказал Боря, хотя арестантская версия не сильно отличалась от ментовской.
– Ничего сложного. Шесть лет и восемь месяцев. Видишь, насколько ниже сразу становится максимальное наказание. Плюс, я ещё заключил сделку со следствием, а это вообще помогает ещё снизить. Может даже рецидив не зачтётся.
В фильмах Боря неоднократно слышал фразу "Чистосердечное признание смягчает ответственность". Или какие-то схожие с ним фразы. Однако, как теперь из разговора с собеседником из сто двадцать четвёртой хаты выясняется, в реальной жизни эта фраза звучит иначе. Примерно так: "Вступить в сделку со следствием и взять особый порядок". Ничего более умного в такой ситуации, чем задать следующий вопрос, Боря не нашёл:
– Это что-то типа "чистосердечного признания" что ли?
Но собеседник Бори оказался человеком грамотным и ответил чётко:
– Такого юридического акта, как "Чистосердечное признание" не существует. Поменьше смотри фильмов, побольше – живи реальной жизнью. Есть, конечно, такой акт "Явка с повинной". Но он так и называется, а не чистосердечное… Явка с повинной – это когда ты совершил преступление, тебя ищут, но ты приходишь сам в ментовку и говоришь: "Не ищите никого. Я совершил преступление" и сдаёшься.
Когда "юридическая консультация" Бори закончилась, "тормоза" открылись и в камеру вошёл младший инспектор тюрьмы с лычкой старшего сержанта на погоне. Он назвал фамилии и велел выстраиваться именно в том порядке, который называл. Услышав свою фамилию, Боря встал туда, куда было велено уфсиновцем. Сотрудник тюрьмы вывел их на продол, провёл в комнату, где стояло множество кабинок, каждому зеку он указывал на свою кабинку. Боря прошёл в кабинку, которую указал сотрудник, и увидел за стеклом рыдающую мать. Чтобы услышать, что она говорит, нужно было взять трубку и начать разговор. Первое, что услышал в трубе Боря было:
– Тебя здесь бьют, да?
– Нет, мам. Здесь всё в порядке. Я сижу в нормальной людской хате, где по беспределу никого не бьют.
– А откуда ты знаешь, есть за что тебя бить или нет? Ты ведь никогда с урками не общался. Да и что это за жаргон такой – "хата". Говори нормально: "Камера".
– А здесь все так говорят. Когда говорят "камера" имеют ввиду видео-камеру, которые здесь установлены для слежки.
– И, тем не менее, зря ты заразился этим блатным жаргоном. Мы тебе тут одёжку прислали…
– Ну да, носки, я на общее уделил. Мне трёх пар достаточно. А вот есть такие зеки тут, которым вообще ничего не приходит. У них никого нет, ни родных, ни друзей. Так что лучше им отдать.
– Ну, это правильно. Делиться нужно. Сколько вас человек в камере?
– Камера рассчитана на двадцать три человека. Но нас бывает как минимум семнадцать, а максимум было двадцать один человек неделю назад. Полностью мы не заполняемся.
– А куда деваются люди?
– Ну, кто на этап уходит, отсудился уже. Кого в другую тюрьму переводят, когда дело в суд передают. Кто в "Кошкин дом" на психолого-психиатрическую экспертизу.
– Что такое "Кошкин дом"?
– Это психиатрический корпус. Там два отделения: одно для эспертизы подследственных, второе для отбывания наказания в виде принудлечения.
– Как ты быстро тюрьму изучил. – Констатировала мать уже спокойным неплачущим голосом. Разговор длился около получаса. Темы были разные: как топят в камере. Если нет отопления, то как же греетесь? Про способ согревания Боря сказал, что не может рассказывать, поскольку разговоры на свиданках прослушиваются. Вдруг заберут машинку. Когда уже Боря начал рассказывать какие-то смешные ситуации, и мама его, позабыв про слёзы начала смеяться, голос старшого объявил: "Три минуты осталось, прощаемся!", и начал расхаживать от первой кабинки до последней. Когда прощание затянулось, вспомнились слова, недосказанные в отведённое время, как вдруг связь отключили, Боря поднялся, помахал маме рукой, и заложил обе руки за спину, в ожидании когда его поведут.
Их отвели в ту же камеру, где они дожидались вывода в свиданочные кабинки. И Боря первым делом подошёл к Саркису с вопросом:
– Маман, про телефон спрашивала. "Ты ведь звонил?" – говорит. Тут же разговоры прослушиваются. Как думаешь, не отметут "тэшку" из-за этого?
– Ну, чтобы эта прослушка дала результаты, нужно переслушать абсолютно все разговоры во всех кабинках. А прикинь, сколько нужно времени? Если разговор где-то полчаса, а свиданок в день примерно сто-двести. Пять-десять часов прослушки, как думаешь, кто этим будет заниматься? Просто курсани смотрящего, что ты сам не говорил про трубу, маман спросила.
– Я ответил, что у нас нет трубы в хате, и что я не звонил. И глазами стал мигать, чтобы не стала спорить. Может быть прокатит.
– Всё равно Бура предупреди. Чтоб на тебя не подумали. И маман отзвонись, чтобы в следующую свиданку темы для разговоров выбирала. Я своей сразу сказал, чтоб ни о каких "запретах" на свиданке не поднимала темы.
После такой консультации, опять открылись "тормоза" и старшой назвал фамилии зеков, которые сидели на общем корпусе. Попрощавшись с Саркисом, Боря направился в свою девяносто восьмую камеру.
Глава 9. Опознание
Каждую пятницу на продоле предбанная суета. Боря сидел уже больше месяца и привык по пятницам собирать рыльно-мыльные принадлежности, а также сменную одежду. Постельное бельё Боря брал с собой только, чтоб постирать, а сушить и менять его предпочитал в хате. К тому же у него была вольная простыня, комфортная в отличие от хозовской, которая годилась разве что на то, чтобы коней плести.
Для дорожника баня – это разгрузка. По ночам перед баней передаются только малявы, да и то редко. Никаких серьёзных грузов типа сиграет, карт, бульбуляторов (так называлось самодельное устройство для согрева хаты), кипятильников, спичек. А зачем, если в соседнюю хату можно передать груз и так – в бане. Как раз девяносто седьмая заявила о том, что у них полностью в хате сигареты кончились, неделю ни к кому не приходят передачки, и каждую ночь пришлось по пачухе высылать. Почти всю неделю одну-две пачки Боря отправлял в "девять-семь". А что делать? Воровские, арестантские законы. Надо поддерживать ("греть") порядочную хату. А в четверг Бур объявил в девять-семь по продолу: "Ребят, можете до бани потерпеть? Пару блоков сигарет вам подкинем".
Боря потихоньку научился разбираться в сигаретах. На ежедневный "грев" других хат уделялись дешёвые сигареты: "Прима", "Винстон", "Ява", "Балканская звезда" и тому подобное. А вот дорогие "Кент", "Мальборо" – это была валюта. На такие сигареты можно было что-либо купить. И однажды, когда во время проверки забрали трос ("конь"), собрали весь "Мальборо", что был в хате, и купили у банщика пару простыней.
Баней называлась на самом деле душевая комната, в которую можно было одновременно разместить до ста зеков. Две раздевалки, рассчитанные на тридцать человек. Когда девяносто восьмая хата заходила в свою раздевалку, чтобы приготовиться к бане, "девять-девять" уже вовсю принимали душ. Под радостные крики знакомые зеки из соседних хат здоровались, начались передачки. Кто книги кому-то передавал, кто машинку подстригальную, кто сигареты, кто ещё что-нибудь. Боря подошёл к смотрящему за девяносто девятой хатой Каро, и сказал ему:
– Шумел я на работу, узнавал. Нет. Не даём мы кредиты в таких ситуациях. – До этого армянин интересовался у Бори, о возможности взять кредит в "Сбербанке". Упомянул такие тонкости, в которых мог разбираться только Боря, как сотрудник оного банка.
– Точно!? – Осведомился Карапет (именно так пишется полное имя смотрящего за "девять-девять").
– Абсолютно.
– Ну ладно тогда. Попробуем другой банк. Душа за то, что курсанул.
Словом "Душа", или выражением "От души", а иногда оно ещё приобретало форму "Душевно", было принято благодарить в тюрьме. Боря предпочитал использовать "Спасибо", и никто ему за это не предъявлял претензий. Бур сказал так однажды: "Сам не заметишь, как начнёшь говорить "душа" или "Душевно". Это естественный процесс для арестанта." А вот слово «шуметь» Боря употребил уже в тюремном значении. Он имел ввиду, что по телефону («тэшке») отзванивался на работу и уточнял подробности кредита, который интересовал Каро.
Когда девяносто девятая переоделась, забрала постиранные вещи и передачки, которые для них оставила девяносто восьмая, а также оставили то, что собирались передать в девяносто восьмую и в девяносто седьмую хату, в душевой остались только зеки из "девять-восемь". Начался привычный для Бори процесс помывки, намыливания и стирки вещей. Именно здесь в бане Боря научился стирать себе вещи. "Теперь-то точно я готов жить один без предков" – подумал он.
В самый разгар душа, зашла хата "девять-семь". Их радостно встретили тёплыми рукопожатиями. Боря поприветствовал Мишеля вопросом "как сам?". Убедившись, что всё в порядке, но вот только уже неделю никому из них не заходят передачки, полный голяк с сигаретами, приправами для баланды и прочими: ни майонеза, ни сгущёнки, ни колбасы, Боря ответил, что "Бур для них приготовил хороший грев".
После обмена передачками, и после переодевания, отжима постиранных вещей, девяносто восьмая хата покидала "баню", оставив "девять-семь" в одиночестве ждать появления хаты "девять-шесть". Предстояли скучные выходные. Хорошо, что в хате, где сидел Боря смотрели футбол, можно хоть поболеть за компанию за какую-нибудь команду. Ярым фанатом Боря никогда не был, одинаково любил и "Спартак", и "ЦСКА", и "Зенит", ему нравился сам процесс игры в футбол. Когда-то в детстве он тоже любил гонять мяч во дворе, подражая любимым звёздам: Зидану, Дель Пьёрро, Баджо, Вьерри, Роналдо. Поэтому с тоской вспоминая детство и полученный за стадионом автограф Андрея Тихонова, Боря любил наблюдать любую игру отечественного, зарубежного Чемпионата, а то и Лиги Чемпионов УЕФА.
Часов в шесть вечера в пятницу пришла на Борю бумага с кассационным определением («законка»). Решение оставить его под стражей в первой инстанции осталось без изменений. Вот и всё, теперь оно вступило в законную силу. До самого Нового года, Боре предстояло находиться здесь: в девяносто восьмой хате в Бутырском Централе.
Выходные проходили вяло текущей струёй. "Спартак" проиграл "ЦСКА" с крупным счётом. "Манчестер Юнайтед" обыграл "Челси", Уэйн Руни забил решающий гол на последней минуте. Жаль, что по центральному телевиденью не показывали Чемпионат Италии, а то Боря бы узнал как "Ювентус" сыграл на выходных. В воскресенье он разговорился с "Черепахой" о своём уголовном деле ("своей делюге").
– Вот зря ты пошёл грабить "Мак" в Центре Москвы. – Критиковал его Черепаха. – Во-первых: ты пошёл один. Во-вторых: пошёл грабить на следующий день, не продумав план своих действий. В-третьих: выбрал "Макдак" в Центре. Надо было уделить примерно месяц на подготовку и скооперироваться со своим другом-нефором, который тебя надоумил грабить. Выбрали бы с ним несколько "Макдоналдсов" на окраинных районах. Пригляделись бы, какие из них плохо охраняются. И совершили бы не один, а несколько налётов. Он же тебе предлагал сто тыщ урвать? Так и урвали бы с ним по сотне на каждого. А так, что получается. Пошёл один, с другом делиться не захотел. Ещё и ментам сказал, что это он грабил. Хорошо, что он на тебя не похож, и что менты тебе не поверили, а то тебя бы ссученным в хате объявили. Здесь, в Бутырке, не любят тех, кто топит своих подельников.
– Я слыхал, что "суки" на БС сидят?
– Да, на седьмом корпусе полно всяких насильников, крыс, сук, трансвиститов, шерстяных и прочих. Там есть и порядочные, но они в отдельном крыле сидят, и с нами дорогу держат. А так, ссученные, крысы, и шерсть – все на централе останутся, будут, как эти козлы нам передачки давать, да продол мыть.
– А чем отличается "козёл" от "быка"? – Боря решил разобраться с тюремным жаргоном полностью.
– Когда я был первоходом, всех красных объявляли козлами. Потом выяснилось, что от многих из красных есть польза. И получалось, что козлы – это те, кто совершает что-то "блядско-гадское". Например, водит зеков под конвоем, открывает локалки, хату своим ключом открывает, к телефону подходит ментовскому и тому подобное. А если ты носишь баланду, а по баланде ещё и передачки делаешь, там малявы передаёшь кому-либо. Тогда ты получается просто "красный", но уже не "козёл". Для таких и придумали слово "быки". Но рога-то у всех есть и у козлов, и у быков. Так что одеть рога можно, став баландёром, дневальным, завхозом, нарядчиком, или просто "хозбандитом".
– Короче, я не зря отказался подписывать "хозбанду"?
– А тебе предлагали?
– На карантине.
– Правильно отказался. Лучше в лагерь поехать, и там на промку устроиться, или на швейку. Будешь мужиком. А то, что на Централе был дорожником, там тебе обязательно зачтётся.
После этого разговора начался вечерний просмотр футбола. Английская Премьер-Лига. "Арсенал" против "Лестера". А после футбола Боря и Снайпер пошли по своим окнам с решётками настраивать дорогу. Митяй же лег на шконку. В понедельник его забирали на этап – уже пришла бумага с распоряжением "с вещами" именно в понедельник – и предстояло длительное прощание с остальными арестантами девяносто восьмой камеры. Он даже за свой счёт поставил чифир, чтобы за день до этапа его выпить. Вот так проходят проводы в тюрьме. Главную миссию свою тюремную Митяй выполнил. Научил настраивать дорогу двух новеньких арестантов.
Утром Боря заснул перед проверкой. Разбудил его голос с продола:
– Пахомов!
Боря еле разлепил глаза, чтобы ответить:
– Да, старшой. – Получилось как-то вяло, как с похмелья: "Д-та, стршй".
– Чё, такой голос? – спросил уфсиновец с явным подозрением на Борю. – Брагу пил, что ли ночью?
– Нет, старшой. Футбол смотрел.
– Понятно. По сезону!
Боря впервые в жизни слышал такую команду, и стал суетливо собираться. Ему помогли одеться, а Митяй сказал: "Уж не забирают ли тебя, как меня в другую тюрьму?". Но команда "по сезону" означала не окончательный выезд из хаты, а временный в город. То есть после выезда, он должен был ближе к вечеру вернуться. "А ведь ночью ещё надо на дорогу выходить. – Подумал Боря. – Митяю хорошо, он хотя бы одну ночь спал. А я-то не знал, что сегодня выезд".
