Как оказалось над раковинами текла только холодная вода. И горячую воду можно было набрать лишь из третьего котла. Носить её приходилось вёдрами. А мытьё посуды осуществлялось английским способом в полной раковине. Разделение труда было примерно поровну: Серёгины тарелки (шлёмки), Борины ложки (вёсла), кружки (кругали). Котлы и протвини мыли по очереди. Поскольку Серёга справлялся со своей работой быстрее Бори, он помогал ему мыть котлы и протвини, но постоянно намекал, что это его работа.
В первый рабочий день, Боря вернулся в барак без задних ног в пол-одиннадцатого вечера, когда на зоне уже оттрубили отбой. Придя в свой армянский проходняк, он увидел здесь пустую шконку, на которой ещё вчера ночевал. Креста поблизости не было, поэтому он обратился к Аксакалу:
– А где я теперь отдыхаю?
Аксакал был очень опытный зек, отбывающий наказание не впервые в жизни. Поэтому решил не мучить Борю:
– А обратись вон, к Терминатору. Он подскажет тебе, куда тебя переселили.
Вообще на месте Бори стоило бы возмутиться тем, что тебя переселяют против твоего разрешения, и пока тебя нет в бараке. В любом приключенческом боевике, оказавшись на его месте главный герой потребовал бы объяснений. Но Боре они не потребовались. Он сложил в уме дважды два, как учили на экономическом факультете. И результат в его голове нарисовался сам собой. Шнырь из него получился намного хуже Бабая. А газовать от баланды до конца Боря не решился. И даже уже отработал один день в столовой. Поэтому, чтоб не позориться, армянская семейка, причислявшая себя к касте блатных, решила его переселить к мужикам. А поскольку баландёры входят в касту красных зеков, то и права на возмущение к таким случаям у них нет.
Терминатора поблизости нигде не было, а спать после трудового дня в шестнадцать часов хотелось жутко. Поэтому, он решил у всех поспрошать не видел ли кто Валеру. Как оказалось, Валера играл в нарды на первом этаже в секции один-два. Боря его едва нашёл. Завидев Борю издалека, Валера сразу бросил игру, и подбежал к нему.
– Да. – Начал он, не дождавшись вопросов от Бори. – Попросили перенести твои вещи. Точнее матрас и постельное бельё. Ты теперь отдыхаешь в два-два. Пойдём покажу. Ребята, я вернусь, доиграем.
– Давай-давай! – С пониманием и огорчением ответили ему мужики.
Терминатор показал Боре новое место. Как оказалось, оно рядом с игровым столом. И, как раз, сегодня ночью большая игра. Собрался весь блат-комитет. За игровым столом решалось что-то явно важное. Боря лёг на шконку и его увидел Крест:
– Здарово! Как твои столовские дела? Чем занимаешься?
– Посуду мою. – С тоской ответил Боря.
– Хорошо моешь посуду?
– Нормально… – С той же тоской ответил Боря, явно не подозревая куда клонит Крест.
– Не надо нормально. Мой посуду хорошо. Из неё потом будут есть такие же зеки, как и ты.
– Хорошо! – Снова ответил Боря, только на этот раз не с тоской, а с нотками уверенности и решимости в голосе.
После этого он откинулся спать. Но сон не шёл. А ведь завтра опять к пяти утра на работу. Как же так? Как выспаться-то. Мысли лезли разные. То, как он будет объяснять на свободе, что был в тюрьме красным, быком, работал в хозбанде. То, что если, не дай бог, сядет в тюрьму второй раз? Как повести себя так, чтоб не побили за первую ходку. И почему, Ильюха-козёл, работая завхозом, совершенно не парится, по этому поводу? Хотя у него уже четвёртая ходка и по повадкам он очень похож на блатного. Ведь он тоже ещё не очень старый, и, возможно, сядет ещё не раз и не два.
От таких мыслей, конечно, не уснёшь. Что поделать. Он решил послушать, как играют в покер, и разобраться в незнакомой доселе ему игре. Слушая комментарии игроков, Боря, наконец-то, погрузился в сон. Эх, и, всё-таки, стал он работником хозбанды, от которой столько времени бежал, начиная с Бутырки. Может, стоило ещё тогда согласиться остаться на централе?
Тёплая вода приятно обжигала руки. Зелёная химия с каждым днём всё больше разъедала пальцы. Ложки сильно гремели переходя из одной раковины в другую. Следом за ними летели пластиковые кругали. Из ШИЗО раз за разом возвращался Жека, добавляя работы Боре и Серёге. Следом за ним возвращался Володя из карантина с таким же грузом. И всё это мыть. «Вот освобожусь, и перейду на одноразовую посуду» – регулярно проносилось в голове у Бори.
Вот чего Боря не учёл, соглашаясь на работу в столовой, так это того, что здесь не бывает выходных. Обо всём подумал. О статусе, который резко падает, как только ты становишься баландёром. Об условно-досрочном освобождении, которое гораздо охотнее присуждают хозбанде нежели мужикам с промки. А вот о выходных не покумекал.
С трудом теперь вспоминались тоскливые централовские денёчки, когда работать было не надо, и времени на саморазвитие хватало. Теперь, чтоб почитать книжку, необходимо шевелиться побыстрее. А он помнил, что пообещал Кресту хорошо мыть посуду. Хорошо, значит медленно. Отлично, значит ещё медленнее. Теперь предстояло забыть про самообразование. Только работа. Не зря, труд заключённых по старинке называют каторга, он и правда особо пользы для трудящегося не приносит.
Более-менее расслабон можно было поймать, если успел помыть посуду после обеда и до трёхчасового построения. Если же нет, то считай отдыхом само построение. При успешном завершении послеобеденных работ, Боря по обыкновению шёл гулять вокруг лагеря. Однажды, во время таких прогулок он познакомился с Лёхой Кальмаром, завхозом столовой. Тот покачал головой, завидев издалека Борю. Подошёл к нему пожать руку, представился. Сначала ничего не сказал против бориной прогулки. Но, когда Боря сделал ещё один круг, вернувшись на тоже самое место, где недавно ручковался с Кальмаром, тот был уже в напряжении:
– Ты на работу идти собираешься? Если ты такой шустрый и быстро всё делаешь, иди помогай пацанам, картошку почистить, или котёл помыть.
По настроению Кальмара было понятно, что шутки с ним плохи. И Боря тут же направился обратно в столовую, готовить себе рабочее место под шизовскую посуду. Ужин в ШИЗО начинался на два часа раньше, чем в остальной зоне.
На вечернем построении про случившееся с Борей знала уже вся столовая, и деды, чистящие картошку, засыпали его советами, что если быстро закончил работу и делать нечего, отдыхай на территории столовой, а не гуляй по зоне. Так меньше палева. Серёга, например, поспать любит, когда работы нет. И Боре не мешало бы.
В другой раз к Боре во время построения подошёл один киргиз, с которым он общался, когда в питалке готовил чай для блатных. Он попросил для его семейки сделать увеличенную пайку. Боря взял глубокую тарелку во время раздачи ужина и наполнил её до краёв картофельным пюре, и выдал её через окно с чистыми ложками. Повара на это ему сказали:
– Мы, конечно, Кальмару не скажем, что ты сейчас сделал. Но лучше так не делай. А то увидят другие, и тоже захотят, а у нас в таком случае картошки на всю зону не хватит. Если такое произойдёт, блатные нас всех на пол положат.
Тот же киргиз, ощутив борину доброту, обратился к нему ещё раз. На этот раз ему понадобилось набрать сырой картошки, морковки и лука. Но Боря за овощи не отвечал, поэтому ответил отказом. Несмотря на это азиат всё равно пришёл. Боря показал ему где лежит картошка и тот набрал себе целый пакет. На выходе его остановил Кальмар. Сначала он отматерил мусульманина по первое число. Потом потребовал, вернуть на место все овощи. А затем бежать из столовой в ужасе пока цел.
Как только киргиз исчез, Кальмар начал разносить овощной цех. Как только шум в овощной утих, он принялся за мойку. Он гневно подошёл к Боре и голосом сиплого алкоголика начал сильно по-армейски с ним ругаться:
– Слушай сюда, любитель вечернего променада! Кто дал тебе право раздавать картошку?
– Кальмар, но я… – пытался отмазаться Боря.
– Ты меня не понял, голова два уха? Кто дал тебе право раздавать налево наши овощи?
– Никто…
– А с чего ты решил, что имеешь право распоряжаться овощами без моего ведома?
– Но я же не знал.
– Если ещё кто-нибудь попросит у тебя хлеба или картошки. Скажи, чтоб подходили к Кальмару. Иначе, капец тебе, понял?
– Понял.
Когда Кальмар удалился, Серёга произнёс:
– Я думал, он ударит тебя, лежать будешь. С таким нажимом он тебя мочил сейчас…
Однажды, Боря на улице разговорился с Жекой. Он посетовал ему, что такая работа, как столовая: без выходных, без перерыва – не даёт ему даже времени книжку почитать. Жека без труда нашёл выход:
– В туалете читай. Симулируй, как будто тебе приспичило, и читай.
– Хорошо, а где я книги возьму?
– Смотри.
Он достал пакет, в котором относит в ШИЗО ещё чистую посуду. И там лежали две книги.
– Мусора просили в библиотеку отвезти. Парень, который их брал, в лагерь поднялся.
Боря уже знал это ещё по централу, что выражение «В лагерь поднялся» означает «вышел из ШИЗО обратно в остальную зону». Но к совету прислушался, он ещё и укладывался в совет дедов, которые рекомендовали отдыхать в столовой, не выходя на прогулку.
Эксперимент по чтению книг в туалете не то, чтобы провалился, но вызвал шутливое негодование со стороны напарника. Сначала Серёга обеспокоенно произнёс:
– Чего это ты так часто срать ходишь? Может тебе в санчасть сходить, желудок проверить?
– Да в порядке мой желудок. Да и не часто я туда хожу, всего-то три раза в день.
– Нечасто? Обычно большинство раз в сутки личинку откладывают.
Позже Серёга догадался зачем Боря так часто посещает туалет. Сначала дико посмеялся. Потом предъявил претензии, что, мол, пока он там страницы переворачивает, работа стоит. А затем сказал, что можно и над раковиной поставить книжку да читать, если уж такая тяга к знаниям.
– Обычно люди ходят в туалет затвор передёргивать, а ты духовной пищей удовлетворяешься.
Шутка про онанизм Боре понравилась. Но ходить в туалет за чтением книги он не перестал. Лишь сократил время пребывания там. А также, читать во время интенсивной безработицы. Последний шанс зацепиться за свободное время от работы, предоставился ему неожиданно.
Во время запары на мойке к столовой подошли двое зеков и попросили Борю. Боре сообщили, что на входе его кто-то ожидает, то бишь зовёт. Там было двое молодых людей, в целом скорее приятной внешности, чем типичные зеки. Тот, что повыше задал вопрос:
– Привет! Ты, ди-джей Брюс? За ограбление «Мака» чалишься?
– Привет, да. А кто вам сказал, что я ди-джей? Я, вроде, не распространялся об этом.
– Братан, слухами земля полнится, а в тюрьме малявы быстро доходят. Вообщем, так. Есть для тебя небольшое предложение. Ты музыкант, а мы – лагерная самодеятельность. Периодически организуем тут концерты, театральные постановки и прочие творческие мероприятия. Столовая, это, конечно хорошо, но у нас же интереснее?
– Хорошо, я поговорю с Кальмаром.
– Ну да. Мы тоже к нему подойдём. Если что, курсанём тебя.
Они попрощались, и Боря стал выжидать удобного момента для того, чтоб обратиться к Кальмару и уйти из столовой. Реакция Кальмара была взвешенной:
– Если найдёшь себе замену, то, пожалуйста, переводись в кружок самодеятельности. А так, иди работай, Боря!
Это был последний шанс по-человечески соскочить из столовой. Осталось только накосячить, и попасть в ШИЗО, но на это Боря пока был не готов.
Зато Кальмар издевался над Борей как мог. То заставлял его покинуть мойку и чистить картошку, то мыть все окна и цеха. Иногда даже фасад. Серёга не любил, когда забирали его напарника и из принципа не выполнял его работу, мыл лишь свои тарелки. Поэтому, когда после временной отлучки Боря возвращался на мойку, его ждала недоделанная работа, только времени на её выполнение оставалось мало.
Однажды Кальмар взбесился и отправил всю столовую, и поваров, и Серёгу с Борей, и даже Жеку-ШИЗО чистить картошку. Его команды сопровождались тумаками по голове и пинком под зад. А также оскорблениями «Урод» и «Сволочь». Когда в овощной собралась уже вся столовая Кальмар произнёс короткую речь:
– Я знаю. Сейчас я уйду, и вы начнёте меня называть «уродом», «козлом», «педерастом». Это всё понятно! Но – Он сделал многозначительную паузу после этого слова. – Норму сделать вы должны.
Вопреки ожиданиям Кальмара, сильно его порочить никто не собирался. Один только Серёга подал голос:
– Вот был Пашка, был порядок. А когда этого торчка назначили, всё куда-то не туда пошло. Комиссии ему кажды день мерёщатся, генералы всякие из Москвы приезжают.
Но его поддержали лишь кивком головы. Дальше обсуждать Кальмара никто не захотел.
Как-то раз Володя вернулся из карантина и радостно сообщил на мойке, сдавая термос и посуду:
– Сегодня, так хорошо в карантине. Ильюхи нет. Он на суде, у него УДО. Возможно, больше его не увидим.
Одобряющие возгласы остальных работников столовой означали, что этот Ильюха-козёл всех уже достал, и все побывали в карантине при нём. Каждый рассказал свою историю, как его завхоз пытал, чтоб подписать сто шестую. Однако, вместо этого они прыгнули на баланду. Вечером того же дня Володя сообщил, что Ильюхе в УДО отказали. Причиной оказался четвёртый по счёту срок лишения свободы. Судья просто не поверила, что он может исправиться. Хотя сидеть ему осталось всего три месяца. Утром следующего дня, Жека сообщил, что носил баланду в ШИЗО и в шестой хате сидит Ильюха. Позже выяснилось, что ночью братва у него спросила за гадско-блядское поведение в карантине и выгнала из барака. Податься Илье было некуда, вот он и попросил его закрыть в ШИЗО, испортив тем самым статус шестой хаты.
Чуть позже эта хата пополнилась ещё одним постояльцем. Что такое шмон, Боря знал по централам, в первую очередь Бутырка. А вот шмон на зоне увидел впервые. Работал себе в столовой, посуду мыл, как вдруг прибегает из барака Жека и кричит:
– Ребята, идите в барак срочно. Там шмон только что прошёл надо вещи на место вернуть.
Подорвались все как ошпаренные, побросав всё. В бараке и вправду все вещи были разбросаны. Кое-как Боря нашёл свой матрас, и положил его на своё место. А также увидел вытряхнутым свой баул. Собрав всё назад, поставил его в каптёрку на прежнюю полку. Вечером, Жека уже отчитывался:
– Такое мощное пополнение сегодня в ШИЗО. Двадцать восемь человек – максимум.
– А если больше закроют? – Поинтересовался Боря.
– Больше места нет. Там две хаты шестиместные, и четыре четырёхместные. Считай, если с математикой в порядке. Двадцать восемь получается.
Конечно в порядке! У всех зеков с математикой всё хорошо. Особенно, если на воле они работали в банке. А это как раз про Борю.
– Но самое интересное, – продолжил Жека, – за что же закрыли Лебединского?
А вот это было и впрямь интересно. После ужина Жека сообщил, что Лебединский в той же хате, что и Ильюха, и коллектив ШИЗО просил эту хату кормить в последнюю очередь. В бараке, в очередной раз перенося свои вещи с одной шконки на другую, Боря общаясь с Терминатором узнал, за что оказался в ШИЗО Лебединский и почему в плохой хате.
– Ты ведь помнишь за что он отвечал? Он заряжал телефоны в каптёрке и прятал их во время расхода. Так вот во время шмона на него так надавили мусора, что он признался, где они все лежат. Сегодня отмели целый мешок тешек.
В первый рабочий день, Боря вернулся в барак без задних ног в пол-одиннадцатого вечера, когда на зоне уже оттрубили отбой. Придя в свой армянский проходняк, он увидел здесь пустую шконку, на которой ещё вчера ночевал. Креста поблизости не было, поэтому он обратился к Аксакалу:
– А где я теперь отдыхаю?
Аксакал был очень опытный зек, отбывающий наказание не впервые в жизни. Поэтому решил не мучить Борю:
– А обратись вон, к Терминатору. Он подскажет тебе, куда тебя переселили.
Вообще на месте Бори стоило бы возмутиться тем, что тебя переселяют против твоего разрешения, и пока тебя нет в бараке. В любом приключенческом боевике, оказавшись на его месте главный герой потребовал бы объяснений. Но Боре они не потребовались. Он сложил в уме дважды два, как учили на экономическом факультете. И результат в его голове нарисовался сам собой. Шнырь из него получился намного хуже Бабая. А газовать от баланды до конца Боря не решился. И даже уже отработал один день в столовой. Поэтому, чтоб не позориться, армянская семейка, причислявшая себя к касте блатных, решила его переселить к мужикам. А поскольку баландёры входят в касту красных зеков, то и права на возмущение к таким случаям у них нет.
Терминатора поблизости нигде не было, а спать после трудового дня в шестнадцать часов хотелось жутко. Поэтому, он решил у всех поспрошать не видел ли кто Валеру. Как оказалось, Валера играл в нарды на первом этаже в секции один-два. Боря его едва нашёл. Завидев Борю издалека, Валера сразу бросил игру, и подбежал к нему.
– Да. – Начал он, не дождавшись вопросов от Бори. – Попросили перенести твои вещи. Точнее матрас и постельное бельё. Ты теперь отдыхаешь в два-два. Пойдём покажу. Ребята, я вернусь, доиграем.
– Давай-давай! – С пониманием и огорчением ответили ему мужики.
Терминатор показал Боре новое место. Как оказалось, оно рядом с игровым столом. И, как раз, сегодня ночью большая игра. Собрался весь блат-комитет. За игровым столом решалось что-то явно важное. Боря лёг на шконку и его увидел Крест:
– Здарово! Как твои столовские дела? Чем занимаешься?
– Посуду мою. – С тоской ответил Боря.
– Хорошо моешь посуду?
– Нормально… – С той же тоской ответил Боря, явно не подозревая куда клонит Крест.
– Не надо нормально. Мой посуду хорошо. Из неё потом будут есть такие же зеки, как и ты.
– Хорошо! – Снова ответил Боря, только на этот раз не с тоской, а с нотками уверенности и решимости в голосе.
После этого он откинулся спать. Но сон не шёл. А ведь завтра опять к пяти утра на работу. Как же так? Как выспаться-то. Мысли лезли разные. То, как он будет объяснять на свободе, что был в тюрьме красным, быком, работал в хозбанде. То, что если, не дай бог, сядет в тюрьму второй раз? Как повести себя так, чтоб не побили за первую ходку. И почему, Ильюха-козёл, работая завхозом, совершенно не парится, по этому поводу? Хотя у него уже четвёртая ходка и по повадкам он очень похож на блатного. Ведь он тоже ещё не очень старый, и, возможно, сядет ещё не раз и не два.
От таких мыслей, конечно, не уснёшь. Что поделать. Он решил послушать, как играют в покер, и разобраться в незнакомой доселе ему игре. Слушая комментарии игроков, Боря, наконец-то, погрузился в сон. Эх, и, всё-таки, стал он работником хозбанды, от которой столько времени бежал, начиная с Бутырки. Может, стоило ещё тогда согласиться остаться на централе?
Глава 7. Колония-поселение.
Тёплая вода приятно обжигала руки. Зелёная химия с каждым днём всё больше разъедала пальцы. Ложки сильно гремели переходя из одной раковины в другую. Следом за ними летели пластиковые кругали. Из ШИЗО раз за разом возвращался Жека, добавляя работы Боре и Серёге. Следом за ним возвращался Володя из карантина с таким же грузом. И всё это мыть. «Вот освобожусь, и перейду на одноразовую посуду» – регулярно проносилось в голове у Бори.
Вот чего Боря не учёл, соглашаясь на работу в столовой, так это того, что здесь не бывает выходных. Обо всём подумал. О статусе, который резко падает, как только ты становишься баландёром. Об условно-досрочном освобождении, которое гораздо охотнее присуждают хозбанде нежели мужикам с промки. А вот о выходных не покумекал.
С трудом теперь вспоминались тоскливые централовские денёчки, когда работать было не надо, и времени на саморазвитие хватало. Теперь, чтоб почитать книжку, необходимо шевелиться побыстрее. А он помнил, что пообещал Кресту хорошо мыть посуду. Хорошо, значит медленно. Отлично, значит ещё медленнее. Теперь предстояло забыть про самообразование. Только работа. Не зря, труд заключённых по старинке называют каторга, он и правда особо пользы для трудящегося не приносит.
Более-менее расслабон можно было поймать, если успел помыть посуду после обеда и до трёхчасового построения. Если же нет, то считай отдыхом само построение. При успешном завершении послеобеденных работ, Боря по обыкновению шёл гулять вокруг лагеря. Однажды, во время таких прогулок он познакомился с Лёхой Кальмаром, завхозом столовой. Тот покачал головой, завидев издалека Борю. Подошёл к нему пожать руку, представился. Сначала ничего не сказал против бориной прогулки. Но, когда Боря сделал ещё один круг, вернувшись на тоже самое место, где недавно ручковался с Кальмаром, тот был уже в напряжении:
– Ты на работу идти собираешься? Если ты такой шустрый и быстро всё делаешь, иди помогай пацанам, картошку почистить, или котёл помыть.
По настроению Кальмара было понятно, что шутки с ним плохи. И Боря тут же направился обратно в столовую, готовить себе рабочее место под шизовскую посуду. Ужин в ШИЗО начинался на два часа раньше, чем в остальной зоне.
На вечернем построении про случившееся с Борей знала уже вся столовая, и деды, чистящие картошку, засыпали его советами, что если быстро закончил работу и делать нечего, отдыхай на территории столовой, а не гуляй по зоне. Так меньше палева. Серёга, например, поспать любит, когда работы нет. И Боре не мешало бы.
В другой раз к Боре во время построения подошёл один киргиз, с которым он общался, когда в питалке готовил чай для блатных. Он попросил для его семейки сделать увеличенную пайку. Боря взял глубокую тарелку во время раздачи ужина и наполнил её до краёв картофельным пюре, и выдал её через окно с чистыми ложками. Повара на это ему сказали:
– Мы, конечно, Кальмару не скажем, что ты сейчас сделал. Но лучше так не делай. А то увидят другие, и тоже захотят, а у нас в таком случае картошки на всю зону не хватит. Если такое произойдёт, блатные нас всех на пол положат.
Тот же киргиз, ощутив борину доброту, обратился к нему ещё раз. На этот раз ему понадобилось набрать сырой картошки, морковки и лука. Но Боря за овощи не отвечал, поэтому ответил отказом. Несмотря на это азиат всё равно пришёл. Боря показал ему где лежит картошка и тот набрал себе целый пакет. На выходе его остановил Кальмар. Сначала он отматерил мусульманина по первое число. Потом потребовал, вернуть на место все овощи. А затем бежать из столовой в ужасе пока цел.
Как только киргиз исчез, Кальмар начал разносить овощной цех. Как только шум в овощной утих, он принялся за мойку. Он гневно подошёл к Боре и голосом сиплого алкоголика начал сильно по-армейски с ним ругаться:
– Слушай сюда, любитель вечернего променада! Кто дал тебе право раздавать картошку?
– Кальмар, но я… – пытался отмазаться Боря.
– Ты меня не понял, голова два уха? Кто дал тебе право раздавать налево наши овощи?
– Никто…
– А с чего ты решил, что имеешь право распоряжаться овощами без моего ведома?
– Но я же не знал.
– Если ещё кто-нибудь попросит у тебя хлеба или картошки. Скажи, чтоб подходили к Кальмару. Иначе, капец тебе, понял?
– Понял.
Когда Кальмар удалился, Серёга произнёс:
– Я думал, он ударит тебя, лежать будешь. С таким нажимом он тебя мочил сейчас…
Однажды, Боря на улице разговорился с Жекой. Он посетовал ему, что такая работа, как столовая: без выходных, без перерыва – не даёт ему даже времени книжку почитать. Жека без труда нашёл выход:
– В туалете читай. Симулируй, как будто тебе приспичило, и читай.
– Хорошо, а где я книги возьму?
– Смотри.
Он достал пакет, в котором относит в ШИЗО ещё чистую посуду. И там лежали две книги.
– Мусора просили в библиотеку отвезти. Парень, который их брал, в лагерь поднялся.
Боря уже знал это ещё по централу, что выражение «В лагерь поднялся» означает «вышел из ШИЗО обратно в остальную зону». Но к совету прислушался, он ещё и укладывался в совет дедов, которые рекомендовали отдыхать в столовой, не выходя на прогулку.
Эксперимент по чтению книг в туалете не то, чтобы провалился, но вызвал шутливое негодование со стороны напарника. Сначала Серёга обеспокоенно произнёс:
– Чего это ты так часто срать ходишь? Может тебе в санчасть сходить, желудок проверить?
– Да в порядке мой желудок. Да и не часто я туда хожу, всего-то три раза в день.
– Нечасто? Обычно большинство раз в сутки личинку откладывают.
Позже Серёга догадался зачем Боря так часто посещает туалет. Сначала дико посмеялся. Потом предъявил претензии, что, мол, пока он там страницы переворачивает, работа стоит. А затем сказал, что можно и над раковиной поставить книжку да читать, если уж такая тяга к знаниям.
– Обычно люди ходят в туалет затвор передёргивать, а ты духовной пищей удовлетворяешься.
Шутка про онанизм Боре понравилась. Но ходить в туалет за чтением книги он не перестал. Лишь сократил время пребывания там. А также, читать во время интенсивной безработицы. Последний шанс зацепиться за свободное время от работы, предоставился ему неожиданно.
Во время запары на мойке к столовой подошли двое зеков и попросили Борю. Боре сообщили, что на входе его кто-то ожидает, то бишь зовёт. Там было двое молодых людей, в целом скорее приятной внешности, чем типичные зеки. Тот, что повыше задал вопрос:
– Привет! Ты, ди-джей Брюс? За ограбление «Мака» чалишься?
– Привет, да. А кто вам сказал, что я ди-джей? Я, вроде, не распространялся об этом.
– Братан, слухами земля полнится, а в тюрьме малявы быстро доходят. Вообщем, так. Есть для тебя небольшое предложение. Ты музыкант, а мы – лагерная самодеятельность. Периодически организуем тут концерты, театральные постановки и прочие творческие мероприятия. Столовая, это, конечно хорошо, но у нас же интереснее?
– Хорошо, я поговорю с Кальмаром.
– Ну да. Мы тоже к нему подойдём. Если что, курсанём тебя.
Они попрощались, и Боря стал выжидать удобного момента для того, чтоб обратиться к Кальмару и уйти из столовой. Реакция Кальмара была взвешенной:
– Если найдёшь себе замену, то, пожалуйста, переводись в кружок самодеятельности. А так, иди работай, Боря!
Это был последний шанс по-человечески соскочить из столовой. Осталось только накосячить, и попасть в ШИЗО, но на это Боря пока был не готов.
Зато Кальмар издевался над Борей как мог. То заставлял его покинуть мойку и чистить картошку, то мыть все окна и цеха. Иногда даже фасад. Серёга не любил, когда забирали его напарника и из принципа не выполнял его работу, мыл лишь свои тарелки. Поэтому, когда после временной отлучки Боря возвращался на мойку, его ждала недоделанная работа, только времени на её выполнение оставалось мало.
Однажды Кальмар взбесился и отправил всю столовую, и поваров, и Серёгу с Борей, и даже Жеку-ШИЗО чистить картошку. Его команды сопровождались тумаками по голове и пинком под зад. А также оскорблениями «Урод» и «Сволочь». Когда в овощной собралась уже вся столовая Кальмар произнёс короткую речь:
– Я знаю. Сейчас я уйду, и вы начнёте меня называть «уродом», «козлом», «педерастом». Это всё понятно! Но – Он сделал многозначительную паузу после этого слова. – Норму сделать вы должны.
Вопреки ожиданиям Кальмара, сильно его порочить никто не собирался. Один только Серёга подал голос:
– Вот был Пашка, был порядок. А когда этого торчка назначили, всё куда-то не туда пошло. Комиссии ему кажды день мерёщатся, генералы всякие из Москвы приезжают.
Но его поддержали лишь кивком головы. Дальше обсуждать Кальмара никто не захотел.
Как-то раз Володя вернулся из карантина и радостно сообщил на мойке, сдавая термос и посуду:
– Сегодня, так хорошо в карантине. Ильюхи нет. Он на суде, у него УДО. Возможно, больше его не увидим.
Одобряющие возгласы остальных работников столовой означали, что этот Ильюха-козёл всех уже достал, и все побывали в карантине при нём. Каждый рассказал свою историю, как его завхоз пытал, чтоб подписать сто шестую. Однако, вместо этого они прыгнули на баланду. Вечером того же дня Володя сообщил, что Ильюхе в УДО отказали. Причиной оказался четвёртый по счёту срок лишения свободы. Судья просто не поверила, что он может исправиться. Хотя сидеть ему осталось всего три месяца. Утром следующего дня, Жека сообщил, что носил баланду в ШИЗО и в шестой хате сидит Ильюха. Позже выяснилось, что ночью братва у него спросила за гадско-блядское поведение в карантине и выгнала из барака. Податься Илье было некуда, вот он и попросил его закрыть в ШИЗО, испортив тем самым статус шестой хаты.
Чуть позже эта хата пополнилась ещё одним постояльцем. Что такое шмон, Боря знал по централам, в первую очередь Бутырка. А вот шмон на зоне увидел впервые. Работал себе в столовой, посуду мыл, как вдруг прибегает из барака Жека и кричит:
– Ребята, идите в барак срочно. Там шмон только что прошёл надо вещи на место вернуть.
Подорвались все как ошпаренные, побросав всё. В бараке и вправду все вещи были разбросаны. Кое-как Боря нашёл свой матрас, и положил его на своё место. А также увидел вытряхнутым свой баул. Собрав всё назад, поставил его в каптёрку на прежнюю полку. Вечером, Жека уже отчитывался:
– Такое мощное пополнение сегодня в ШИЗО. Двадцать восемь человек – максимум.
– А если больше закроют? – Поинтересовался Боря.
– Больше места нет. Там две хаты шестиместные, и четыре четырёхместные. Считай, если с математикой в порядке. Двадцать восемь получается.
Конечно в порядке! У всех зеков с математикой всё хорошо. Особенно, если на воле они работали в банке. А это как раз про Борю.
– Но самое интересное, – продолжил Жека, – за что же закрыли Лебединского?
А вот это было и впрямь интересно. После ужина Жека сообщил, что Лебединский в той же хате, что и Ильюха, и коллектив ШИЗО просил эту хату кормить в последнюю очередь. В бараке, в очередной раз перенося свои вещи с одной шконки на другую, Боря общаясь с Терминатором узнал, за что оказался в ШИЗО Лебединский и почему в плохой хате.
– Ты ведь помнишь за что он отвечал? Он заряжал телефоны в каптёрке и прятал их во время расхода. Так вот во время шмона на него так надавили мусора, что он признался, где они все лежат. Сегодня отмели целый мешок тешек.
