Самым сильным был страх. Долгая ночь показалась бесконечной – Наркисса тряслась от холода и ужаса. А если она простудится, застудит суставы, внутренние органы?! Наверняка здесь повсюду инфекции – чудовищные порождения внешнего мира.
Девушке приходилось слышать жуткие истории о том, как отдельные безумцы выбирались неведомым образом за стену, окружавшую город. Некоторым удавалось вернуться, но вскоре они оказывались в больницах. Врачи находили в крови несчастных мелких, невидимых без микроскопа, животных размером с человеческую клетку или мельче, пожиравших их изнутри. Из-за инфекций прекратились когда-то исследования мира, лежащего за границей города.
Однако… оказывается, нашлись те, кто живет рядом с растениями и животными, и не боится! И не погибает…
Серый, тусклый рассвет высветлил отвесные скалы вокруг, узкий уступ возле пещеры. Утро пришло вовремя – к девушке подбирался по отвесной скале, возле которой сидела, зверь размером с половину ее ладони, с десятком суставчатых ног и множеством тонких волосков-отростков.
Она отпрянула в сторону, зажав руками рот и давясь воплем. Холод мгновенно исчез – девушку прошиб пот. Кричать боялась – женщина, ее тюремщица, спала. Разбудишь – неизвестно, кто окажется опаснее: она или подкравшееся животное. Сердце колотилось, грозя выскочить из груди.
«Он же маленький, - попыталась убедить себя Наркисса. – Надо только напугать его – и он сам убежит».
Проще сказать, чем сделать. Чем принято пугать животных?.. Наркисса никогда не читала книг, в которых описывали животных. Это были либо книги по истории глубокой древности, либо пособия по безопасности для ремонтников особых частей, либо вовсе сказки. И мысли от страха из головы повылетали. Поджилки тряслись…
Соберись! – приказала себе девушка. – Ты же будущий специалист законодательного ведомства!.. Она выпрямилась, пытаясь подавить позорную дрожь. Что там болтала безумная местная жительница про «не заколдуешь»?
- Ты, кошмарный, лютый зверь, убирайся-ка за дверь! – пальцы Наркисса скрутила в фигу – магический жест древности.
Не помогло. Оно и понятно – присказка из сказки для малышей, совсем крохотных. Мама читала эту сказку, когда Наркиссе было года три или четыре. Странно, что глупая прибаутка сохранилась в памяти.
Что еще? Львов и тигров, кажется, принято гонять веником. Так поступали охотники древности, загоняя жутких клыкастых монстров в ямы с арматурой. Как раз что-то, напоминающее веник, стояло возле пещеры, где спала ее тюремщица. Отчего звери с когтями, напоминающими ножи профессиональных поваров, боялись скруток из прутьев – было для Наркиссы загадкой. Но попробовать стоило – все лучше, чем ничего. Тем более, что ей достался не лев и не тигр, а зверек размером меньше мифического котенка. Возможно, это была мышь – пресловутый кошмар древности, пробиравшийся в дома и поедавший беззащитных женщин и детей живьем. Но хотя бы когтей у твари заметно не было.
Трогать руками предмет, явно сделанный из засушенных растений, было противно и жутко. Наркисса ухватила его кончиками пальцев и подтащила к себе. Опасливо обхватила неровную ручку пальцами. Ох, и инфекции на ней, наверное!..
Она опасливо приподняла грозное оружие первобытных дикарей. Взмахнула – сначала нерешительно, а потом – более уверенно.
- Кыш! – выкрикнула, насколько могла, грозно.
Получилось тише, чем хотелось – в горле пересохло еще с вечера, а ночь на холодных камнях и страх довершили дело. Но голос не пропал.
- Кыш! – повторила Наркисса, ударяя веником о камни рядом с тварью.
Впечатления на нее это не произвело. Зверюга зашевелила мохнатыми лапками, ухватилась ими за сухие прутья. Наркисса, не удержавшись, завизжала, отшвырнула веник, и тот упал с обрыва. Девушка взглянула через край – и отшатнулась.
- Это что здесь? – раздавшийся за спиной голос заставил сжаться. – Ты зачем веник вышвырнула, гадина?! – жесткая рука ухватила ее за волосы и больно дернула.
Наркисса сдавленно, боясь заорать в полный голос, заверещала, ухватившись за руку тюремщицы. Отбиваться было страшно – совсем рядом находился обрыв, дна которого она так и не увидела. А женщина сильнее, скинет ее без труда.
- Так что ты тут делала, ведьма? – прошипела та, развернув ее к себе. – Что ты вытворила с веником?! Чего мне ждать? – она со страхом огляделась. – Говори! Говори, или я тебе голову откручу.
- Я зверя пыталась отогнать! – выкрикнула Наркисса. – Ко мне подобрался зверь!.. Вот он, - она с ужасом указала на животное, выбравшееся в этот момент из-за края обрыва.
На несколько секунд повисло молчание.
- И ты из-за обычного паука вышвырнула новый веник? – тихонько переспросила тюремщица.
Щеку обожгла затрещина. Рука у нее оказалась тяжелая – Наркисса, вскрикнув, отлетела к своему месту.
- Тебя бы вышвырнуть! – со злостью выплюнула женщина. – Ты и есть настоящая зверюга – бестолковая и бешеная! Чем мне пол теперь мести?! Молись, чтоб выкуп за тебя хороший заплатили! Иначе я тебя своими руками вниз скину.
Она еще долго разорялась, кляла пленницу на чем свет стоит. Наркисса, сжавшись в комок, тряслась от страха. Женщина то грозила скинуть ее со скалы, то вопила, что ее сородичам придется заплатить, кроме выкупа, еще и за выброшенный веник.
А заплатят ли за нее выкуп?.. И если заплатят – то когда? Хоть бы они родителей не тронули! Им придется выкупать дочь у этих маргиналов, живущих невесть где… сколько за нее запросят? И сумеют ли родители собрать нужную сумму…
День тянулся муторно. Наркисса сидела возле пещеры, на жестких холодных камнях. При малейшей попытке хотя бы встать, размять затекшие мышцы, от пещеры слышался злой окрик. Грыз по-прежнему голод, во рту пересохло. Кормить ее никто не собирался, да и поить тоже. Окликнуть тюремщицу она боялась.
Над головой нависали мрачные скалы. Они уходили высоко вверх неровными уступами. Изредка сверху прилетал мелкий камушек – прямо над головой кто-то лазил, хватаясь за гибкие длинные стволы растений, напоминающие нейлоновые канаты. Плющ.
Совсем близко, напротив, через пропасть – вздымалась другая скальная стена, такая же отвесная и высокая. По ней тоже ползали люди, перебираясь от пещеры к пещере. Небо выглядело тонкой полосой в просвете между верхушками двух сумрачно-серых неровных стен. Солнечный свет упал на выступ, где сидела Наркисса, только к середине дня.
Девушка к этому моменту впала в прострацию – сидела неподвижно на камнях, не обращая внимания ни на затекшие ноги, ни на острые камни, ни на мелкую дрожь от холода. Терзал голод, но она успела понять, что ни кормить, ни поить ее никто не собирается. Голова слегка кружилась, губы слиплись. По противоположной скале, над ее головой и где-то внизу, за краем уступа, то и дело кто-то проползал по отвесной скале. Перебирался, цепляясь за плети плюща и выступы.
Неужели им нравится так жить? На удивление сил не оставалось. На размышления над чужими странностями – тоже.
Как она могла очутиться в таком месте?
Только накануне Наркисса была счастливой выпускницей Административной академии с блестящими перспективами. Ее выступление при получении диплома произвело впечатление на главу Законодательного ведомства Вавилона.
В отличие от других выпускников, она не стала при написании речи пользоваться чужими статьями и научными работами. От начала и до конца Наркисса написала ее сама. Изложив лишь собственные мысли. Девушка вспомнила заключительную часть своего выступления.
«Я считаю, что поиск компромиссов и учет интересов большинства – это пресловутый путь наименьшего сопротивления, который выбирают те, кому нечего сказать этому миру. Истинная задача правления – не просто работать на процветание абстрактного общества. Наша задача – сделать Вавилон уютным и безопасным для каждого отдельного жителя, кем бы он ни был!»
Окончание речи встретили овациями. Даром, что она выступала одной из последних, и предыдущие ораторы практически усыпили слушателей – ей удалось привлечь внимание. Едва она сбежала с трибуны – к ней подошел секретарь главы Законодательного ведомства.
«Сильная речь».
Было это мнение его начальника, или секретарь сам считал так же?.. Он вручил ей визитку с указанным временем. Утром Наркиссе следовало появиться в здании Администрации. Ошарашенная выпускница не нашлась, что ответить сразу на полученное приглашение. Она лишь кивнула и проводила взглядом удаляющуюся фигуру в безликом деловом костюме.
Потом были поздравления. Преподаватели, сокурсники, друзья. Целеустремленная Наркисса была всеобщей любимицей на факультете. За нее радовались. Все знали, что она с самого начала мечтала о работе в высшем эшелоне.
Законодательное ведомство. Да, теперь ей придется забыть о том, что такое свободное время. Официально рабочий день у административных работников составлял шесть часов, и были три выходных в неделю – как и у всех жителей Вавилона. Но на деле сотрудники высшего эшелона зачастую и ночевали на работе.
Наркиссу это не пугало: она считала правильным отдавать все свое время выбранному делу. Она всегда в глубине души считала, что у нее есть высшее предназначение. Нечто большее, чем просто выполнение рутинных обязанностей на рядовой должности. Походы по центрам развлечений, кафе и всевозможным клубам ей претили.
Даже выпускной бал был не развлечением, а своеобразным знаком – она наконец-то шагнула на новую ступеньку! Да, со многими друзьями дороги разойдутся. Было немного грустно – и в то же время дух захватывало от перспектив.
Наркисса не лукавила, говоря в выпускной речи о всеобщем процветании. Интересно, а сможет ли она придумать что-нибудь для этих несчастных? Чтобы и они жили в процветании, а не в жалких трущобах, кишащих живностью? Что нужно предложить, чтобы они сами захотели изменить чудовищный образ жизни, который вели? Для этого нужно знать причины, толкнувшие их к такому существованию. А у нее голова слишком плохо соображает, и перед глазами все плывет, и тошнота…
Над головой, совсем близко, зашуршало, заставив испуганно вздрогнуть. Наркисса вжалась в скалу, когда сверху совсем рядом с ней спрыгнул человек в нелепом наряде – не то платье, не то короткой ночнушке из мешковины, вроде той, что надели на нее.
- На месте? – он бесцеремонно ткнул заскорузлой ступней в пленницу, и та съежилась. – Отлично!
- Сандер! – из пещеры выскочила ее тюремщица, повисла у пришельца на шее. – Живой, вернулся, - она уткнулась лицом в неохватное туловище. – Пойдем, я ужин приготовила, - заворковала она, увлекая его в пещеру.
Вход был завешен плотным полотном, так что Наркисса не могла видеть, что происходило внутри. Но оттуда тянуло теплом, знакомым уже запахом дыма и еды. Тюремщица жаловалась на нее – девушка отчетливо слышала, как она рассказывает об утреннем происшествии. О выброшенном венике – Наркисса с удивлением услышала всхлипывания. И о том, как, оказывается, боялась сама тюремщица ее – беспомощную связанную пленницу!
- Ну-ну, - прогудел мужской голос. – Ничего, все позади. Ты справилась, умница.
В другое время голос показался бы ей приятным – успокаивающим, добрым, мягким.
- Мне все кажется, что она все-таки заколдует нас ночью, - проговорила женщина непонятную фразу, которую уже повторяла не единожды. – Все крылатые – ведьмы и колдуны, даже такие бестолковые, как эта! – в голосе прозвучала злость. - А ночь дает им силы…
Силы. Наркисса едва не разревелась. Сил у нее не осталось. Она сидела на ледяных камнях, сжавшись, жалко и опасливо тянула руки к занавеске, скрывавшей вход в пещеру. Из-под нее тянуло теплом, которое едва согревало кончики пальцев. От этого трясло еще сильнее.
Услышав приближающиеся шаги, девушка суетливо отпрянула. Занавеска откинулась в сторону, на пороге выросла громадная в свете горящего внутри огня фигура.
- Подслушивала, - зашипела из-за плеча гиганта женщина.
- Это ничего. Завтра ее здесь уже не будет. Отправится к своим. Слышишь? – окликнул он Наркиссу. – Завтра вернешься домой. Я тебя отведу.
- Воды хоть дайте, - голос пропал.
- Что она там шипит?! – взвизгнула тюремщица. – Колдует!..
Девушка закашлялась. Попыталась выдавить хотя бы звук из пересохшего горла. Отчего-то ей казалось, что мужчина окажется более сообразительным и адекватным, чем его подруга. Тот склонился, нахмурился. Потом лениво смазал ей ладонью по щеке. Голова мотнулась – вроде и не сильно, это даже не удар. Но сил совсем не осталось, и Наркисса едва не опрокинулась на камни.
- Воды требует, - он оглянулся на женщину, подумал немного. – Не стоит. Еще правда колдовать вздумаешь, - он выпрямился. – До утра не сдохнешь, - бросил небрежно. – Вон, плющ погрызи, если совсем невмоготу… или паука сожри, вам же, крылатым, мяса подавай! И к входу не подбирайся – хуже будет!
Оба тюремщика скрылись за занавеской. Наркисса осталась снаружи. Сил не осталось даже, чтобы возмущаться очевидным издевательством. Когда оно еще наступит, утро…
- И правда бестолочь, - ворчал мужчина, привязывая пленницу к спине. – Тащить ее на себе! Эдакую тяжесть. Ноги ее не держат, как же!
«А как они должны меня держать, если вы два дня меня держали без воды и еды?!»
Сил на такую длинную фразу не было. Их вообще не было, чтобы разговаривать. Когда тюремщик развязал ее, намотав предварительно на шею тонкую веревку, и попытался поставить на ноги, она просто завалилась.
Женщина начала было привычно ругаться, отвесила пленнице пинка. Но мужчина ее остановил.
«Крылатые – зловредные твари. Их не переделать. Хотим выкуп – придется тащить».
Особенно церемониться с пленницей он не стал. Руки связал, голову замотал мешком. Накинул перевязь из грубых веревок, туго привязал за пояс. Дышать стало тяжело.
Сама Наркисса не могла даже поднять руку, в голове шумело. Голоса слышались отдаленно. Женщина, кажется, снова всхлипывала, просила быть осторожным. Сожитель ее успокаивал.
- Ну, все, - прогудел решительно.
Пленница не видела – просто ощутила, что женщина отступила на шаг. Наконец-то закончили прощаться – у девушки было ощущение, что она сейчас задохнется в плотном мешке.
- На спине тащить в люльке, как раненую, - неодобрительно пробурчала тюремщица.
- Ничего. Вернусь к обеду! – пообещал мужчина.
Голос звучал нарочито бодро. К обеду! Значит, всего через несколько часов она окажется дома. Только бы не задохнуться за эти несколько часов. В ушах поднялся резкий звон – Наркисса моментально вспомнила, что человек живет без воды трое суток.
Потом резко дернуло, и тело охватил озноб от поднявшегося ветра. Ноги болтались без опоры. Петли из веревок больно врезались в кожу. Рывок, еще рывок – то в одну, то в другую сторону. Этот сумасшедший что, полез по отвесной скале?!
Девушке приходилось слышать жуткие истории о том, как отдельные безумцы выбирались неведомым образом за стену, окружавшую город. Некоторым удавалось вернуться, но вскоре они оказывались в больницах. Врачи находили в крови несчастных мелких, невидимых без микроскопа, животных размером с человеческую клетку или мельче, пожиравших их изнутри. Из-за инфекций прекратились когда-то исследования мира, лежащего за границей города.
Однако… оказывается, нашлись те, кто живет рядом с растениями и животными, и не боится! И не погибает…
Серый, тусклый рассвет высветлил отвесные скалы вокруг, узкий уступ возле пещеры. Утро пришло вовремя – к девушке подбирался по отвесной скале, возле которой сидела, зверь размером с половину ее ладони, с десятком суставчатых ног и множеством тонких волосков-отростков.
Она отпрянула в сторону, зажав руками рот и давясь воплем. Холод мгновенно исчез – девушку прошиб пот. Кричать боялась – женщина, ее тюремщица, спала. Разбудишь – неизвестно, кто окажется опаснее: она или подкравшееся животное. Сердце колотилось, грозя выскочить из груди.
«Он же маленький, - попыталась убедить себя Наркисса. – Надо только напугать его – и он сам убежит».
Проще сказать, чем сделать. Чем принято пугать животных?.. Наркисса никогда не читала книг, в которых описывали животных. Это были либо книги по истории глубокой древности, либо пособия по безопасности для ремонтников особых частей, либо вовсе сказки. И мысли от страха из головы повылетали. Поджилки тряслись…
Соберись! – приказала себе девушка. – Ты же будущий специалист законодательного ведомства!.. Она выпрямилась, пытаясь подавить позорную дрожь. Что там болтала безумная местная жительница про «не заколдуешь»?
- Ты, кошмарный, лютый зверь, убирайся-ка за дверь! – пальцы Наркисса скрутила в фигу – магический жест древности.
Не помогло. Оно и понятно – присказка из сказки для малышей, совсем крохотных. Мама читала эту сказку, когда Наркиссе было года три или четыре. Странно, что глупая прибаутка сохранилась в памяти.
Что еще? Львов и тигров, кажется, принято гонять веником. Так поступали охотники древности, загоняя жутких клыкастых монстров в ямы с арматурой. Как раз что-то, напоминающее веник, стояло возле пещеры, где спала ее тюремщица. Отчего звери с когтями, напоминающими ножи профессиональных поваров, боялись скруток из прутьев – было для Наркиссы загадкой. Но попробовать стоило – все лучше, чем ничего. Тем более, что ей достался не лев и не тигр, а зверек размером меньше мифического котенка. Возможно, это была мышь – пресловутый кошмар древности, пробиравшийся в дома и поедавший беззащитных женщин и детей живьем. Но хотя бы когтей у твари заметно не было.
Трогать руками предмет, явно сделанный из засушенных растений, было противно и жутко. Наркисса ухватила его кончиками пальцев и подтащила к себе. Опасливо обхватила неровную ручку пальцами. Ох, и инфекции на ней, наверное!..
Она опасливо приподняла грозное оружие первобытных дикарей. Взмахнула – сначала нерешительно, а потом – более уверенно.
- Кыш! – выкрикнула, насколько могла, грозно.
Получилось тише, чем хотелось – в горле пересохло еще с вечера, а ночь на холодных камнях и страх довершили дело. Но голос не пропал.
- Кыш! – повторила Наркисса, ударяя веником о камни рядом с тварью.
Впечатления на нее это не произвело. Зверюга зашевелила мохнатыми лапками, ухватилась ими за сухие прутья. Наркисса, не удержавшись, завизжала, отшвырнула веник, и тот упал с обрыва. Девушка взглянула через край – и отшатнулась.
- Это что здесь? – раздавшийся за спиной голос заставил сжаться. – Ты зачем веник вышвырнула, гадина?! – жесткая рука ухватила ее за волосы и больно дернула.
Наркисса сдавленно, боясь заорать в полный голос, заверещала, ухватившись за руку тюремщицы. Отбиваться было страшно – совсем рядом находился обрыв, дна которого она так и не увидела. А женщина сильнее, скинет ее без труда.
- Так что ты тут делала, ведьма? – прошипела та, развернув ее к себе. – Что ты вытворила с веником?! Чего мне ждать? – она со страхом огляделась. – Говори! Говори, или я тебе голову откручу.
- Я зверя пыталась отогнать! – выкрикнула Наркисса. – Ко мне подобрался зверь!.. Вот он, - она с ужасом указала на животное, выбравшееся в этот момент из-за края обрыва.
На несколько секунд повисло молчание.
- И ты из-за обычного паука вышвырнула новый веник? – тихонько переспросила тюремщица.
Щеку обожгла затрещина. Рука у нее оказалась тяжелая – Наркисса, вскрикнув, отлетела к своему месту.
- Тебя бы вышвырнуть! – со злостью выплюнула женщина. – Ты и есть настоящая зверюга – бестолковая и бешеная! Чем мне пол теперь мести?! Молись, чтоб выкуп за тебя хороший заплатили! Иначе я тебя своими руками вниз скину.
Она еще долго разорялась, кляла пленницу на чем свет стоит. Наркисса, сжавшись в комок, тряслась от страха. Женщина то грозила скинуть ее со скалы, то вопила, что ее сородичам придется заплатить, кроме выкупа, еще и за выброшенный веник.
А заплатят ли за нее выкуп?.. И если заплатят – то когда? Хоть бы они родителей не тронули! Им придется выкупать дочь у этих маргиналов, живущих невесть где… сколько за нее запросят? И сумеют ли родители собрать нужную сумму…
*** ***
День тянулся муторно. Наркисса сидела возле пещеры, на жестких холодных камнях. При малейшей попытке хотя бы встать, размять затекшие мышцы, от пещеры слышался злой окрик. Грыз по-прежнему голод, во рту пересохло. Кормить ее никто не собирался, да и поить тоже. Окликнуть тюремщицу она боялась.
Над головой нависали мрачные скалы. Они уходили высоко вверх неровными уступами. Изредка сверху прилетал мелкий камушек – прямо над головой кто-то лазил, хватаясь за гибкие длинные стволы растений, напоминающие нейлоновые канаты. Плющ.
Совсем близко, напротив, через пропасть – вздымалась другая скальная стена, такая же отвесная и высокая. По ней тоже ползали люди, перебираясь от пещеры к пещере. Небо выглядело тонкой полосой в просвете между верхушками двух сумрачно-серых неровных стен. Солнечный свет упал на выступ, где сидела Наркисса, только к середине дня.
Девушка к этому моменту впала в прострацию – сидела неподвижно на камнях, не обращая внимания ни на затекшие ноги, ни на острые камни, ни на мелкую дрожь от холода. Терзал голод, но она успела понять, что ни кормить, ни поить ее никто не собирается. Голова слегка кружилась, губы слиплись. По противоположной скале, над ее головой и где-то внизу, за краем уступа, то и дело кто-то проползал по отвесной скале. Перебирался, цепляясь за плети плюща и выступы.
Неужели им нравится так жить? На удивление сил не оставалось. На размышления над чужими странностями – тоже.
*** ***
Как она могла очутиться в таком месте?
Только накануне Наркисса была счастливой выпускницей Административной академии с блестящими перспективами. Ее выступление при получении диплома произвело впечатление на главу Законодательного ведомства Вавилона.
В отличие от других выпускников, она не стала при написании речи пользоваться чужими статьями и научными работами. От начала и до конца Наркисса написала ее сама. Изложив лишь собственные мысли. Девушка вспомнила заключительную часть своего выступления.
«Я считаю, что поиск компромиссов и учет интересов большинства – это пресловутый путь наименьшего сопротивления, который выбирают те, кому нечего сказать этому миру. Истинная задача правления – не просто работать на процветание абстрактного общества. Наша задача – сделать Вавилон уютным и безопасным для каждого отдельного жителя, кем бы он ни был!»
Окончание речи встретили овациями. Даром, что она выступала одной из последних, и предыдущие ораторы практически усыпили слушателей – ей удалось привлечь внимание. Едва она сбежала с трибуны – к ней подошел секретарь главы Законодательного ведомства.
«Сильная речь».
Было это мнение его начальника, или секретарь сам считал так же?.. Он вручил ей визитку с указанным временем. Утром Наркиссе следовало появиться в здании Администрации. Ошарашенная выпускница не нашлась, что ответить сразу на полученное приглашение. Она лишь кивнула и проводила взглядом удаляющуюся фигуру в безликом деловом костюме.
Потом были поздравления. Преподаватели, сокурсники, друзья. Целеустремленная Наркисса была всеобщей любимицей на факультете. За нее радовались. Все знали, что она с самого начала мечтала о работе в высшем эшелоне.
Законодательное ведомство. Да, теперь ей придется забыть о том, что такое свободное время. Официально рабочий день у административных работников составлял шесть часов, и были три выходных в неделю – как и у всех жителей Вавилона. Но на деле сотрудники высшего эшелона зачастую и ночевали на работе.
Наркиссу это не пугало: она считала правильным отдавать все свое время выбранному делу. Она всегда в глубине души считала, что у нее есть высшее предназначение. Нечто большее, чем просто выполнение рутинных обязанностей на рядовой должности. Походы по центрам развлечений, кафе и всевозможным клубам ей претили.
Даже выпускной бал был не развлечением, а своеобразным знаком – она наконец-то шагнула на новую ступеньку! Да, со многими друзьями дороги разойдутся. Было немного грустно – и в то же время дух захватывало от перспектив.
Наркисса не лукавила, говоря в выпускной речи о всеобщем процветании. Интересно, а сможет ли она придумать что-нибудь для этих несчастных? Чтобы и они жили в процветании, а не в жалких трущобах, кишащих живностью? Что нужно предложить, чтобы они сами захотели изменить чудовищный образ жизни, который вели? Для этого нужно знать причины, толкнувшие их к такому существованию. А у нее голова слишком плохо соображает, и перед глазами все плывет, и тошнота…
Над головой, совсем близко, зашуршало, заставив испуганно вздрогнуть. Наркисса вжалась в скалу, когда сверху совсем рядом с ней спрыгнул человек в нелепом наряде – не то платье, не то короткой ночнушке из мешковины, вроде той, что надели на нее.
- На месте? – он бесцеремонно ткнул заскорузлой ступней в пленницу, и та съежилась. – Отлично!
- Сандер! – из пещеры выскочила ее тюремщица, повисла у пришельца на шее. – Живой, вернулся, - она уткнулась лицом в неохватное туловище. – Пойдем, я ужин приготовила, - заворковала она, увлекая его в пещеру.
Вход был завешен плотным полотном, так что Наркисса не могла видеть, что происходило внутри. Но оттуда тянуло теплом, знакомым уже запахом дыма и еды. Тюремщица жаловалась на нее – девушка отчетливо слышала, как она рассказывает об утреннем происшествии. О выброшенном венике – Наркисса с удивлением услышала всхлипывания. И о том, как, оказывается, боялась сама тюремщица ее – беспомощную связанную пленницу!
- Ну-ну, - прогудел мужской голос. – Ничего, все позади. Ты справилась, умница.
В другое время голос показался бы ей приятным – успокаивающим, добрым, мягким.
- Мне все кажется, что она все-таки заколдует нас ночью, - проговорила женщина непонятную фразу, которую уже повторяла не единожды. – Все крылатые – ведьмы и колдуны, даже такие бестолковые, как эта! – в голосе прозвучала злость. - А ночь дает им силы…
Силы. Наркисса едва не разревелась. Сил у нее не осталось. Она сидела на ледяных камнях, сжавшись, жалко и опасливо тянула руки к занавеске, скрывавшей вход в пещеру. Из-под нее тянуло теплом, которое едва согревало кончики пальцев. От этого трясло еще сильнее.
Услышав приближающиеся шаги, девушка суетливо отпрянула. Занавеска откинулась в сторону, на пороге выросла громадная в свете горящего внутри огня фигура.
- Подслушивала, - зашипела из-за плеча гиганта женщина.
- Это ничего. Завтра ее здесь уже не будет. Отправится к своим. Слышишь? – окликнул он Наркиссу. – Завтра вернешься домой. Я тебя отведу.
- Воды хоть дайте, - голос пропал.
- Что она там шипит?! – взвизгнула тюремщица. – Колдует!..
Девушка закашлялась. Попыталась выдавить хотя бы звук из пересохшего горла. Отчего-то ей казалось, что мужчина окажется более сообразительным и адекватным, чем его подруга. Тот склонился, нахмурился. Потом лениво смазал ей ладонью по щеке. Голова мотнулась – вроде и не сильно, это даже не удар. Но сил совсем не осталось, и Наркисса едва не опрокинулась на камни.
- Воды требует, - он оглянулся на женщину, подумал немного. – Не стоит. Еще правда колдовать вздумаешь, - он выпрямился. – До утра не сдохнешь, - бросил небрежно. – Вон, плющ погрызи, если совсем невмоготу… или паука сожри, вам же, крылатым, мяса подавай! И к входу не подбирайся – хуже будет!
Оба тюремщика скрылись за занавеской. Наркисса осталась снаружи. Сил не осталось даже, чтобы возмущаться очевидным издевательством. Когда оно еще наступит, утро…
Глава 1. Грифоны
- И правда бестолочь, - ворчал мужчина, привязывая пленницу к спине. – Тащить ее на себе! Эдакую тяжесть. Ноги ее не держат, как же!
«А как они должны меня держать, если вы два дня меня держали без воды и еды?!»
Сил на такую длинную фразу не было. Их вообще не было, чтобы разговаривать. Когда тюремщик развязал ее, намотав предварительно на шею тонкую веревку, и попытался поставить на ноги, она просто завалилась.
Женщина начала было привычно ругаться, отвесила пленнице пинка. Но мужчина ее остановил.
«Крылатые – зловредные твари. Их не переделать. Хотим выкуп – придется тащить».
Особенно церемониться с пленницей он не стал. Руки связал, голову замотал мешком. Накинул перевязь из грубых веревок, туго привязал за пояс. Дышать стало тяжело.
Сама Наркисса не могла даже поднять руку, в голове шумело. Голоса слышались отдаленно. Женщина, кажется, снова всхлипывала, просила быть осторожным. Сожитель ее успокаивал.
- Ну, все, - прогудел решительно.
Пленница не видела – просто ощутила, что женщина отступила на шаг. Наконец-то закончили прощаться – у девушки было ощущение, что она сейчас задохнется в плотном мешке.
- На спине тащить в люльке, как раненую, - неодобрительно пробурчала тюремщица.
- Ничего. Вернусь к обеду! – пообещал мужчина.
Голос звучал нарочито бодро. К обеду! Значит, всего через несколько часов она окажется дома. Только бы не задохнуться за эти несколько часов. В ушах поднялся резкий звон – Наркисса моментально вспомнила, что человек живет без воды трое суток.
Потом резко дернуло, и тело охватил озноб от поднявшегося ветра. Ноги болтались без опоры. Петли из веревок больно врезались в кожу. Рывок, еще рывок – то в одну, то в другую сторону. Этот сумасшедший что, полез по отвесной скале?!
