Гот был воодушевлён, но внезапно, на гребне успеха его бизнес досадно прикрылся – его «приняли менты». Милиционеры с недоверием выслушали объяснения Гота и с баулом привезли его в участок. Тут его случайно заметил его знакомый майор.
– Вот ты залётный! Что у нас тут, воровство? Помню-помню, как вы хвастались, что ларьки вскрывали.
Гота посадили в камеру, и тут он встретил избитого Мультика.
– Хочешь, удивлю? – спросил Мультик. – Помнишь Бледного панка? Он сын майора. Я его случайно встретил, немного трамбанул. Меня очень быстро приняли.
Вскоре, ничего не объясняя, панков вывели из камеры, и повели по коридорам. Их завели в кабинет к заместителю начальника. Кроме майора в кабинете было с десяток парней, заметно было, что все хорошо накаченные, видимо по этому признаку их и собрали. Среди качков был Костик.
– Ну вот, собственно говоря, экспонаты, о которых я вам говорил, - обратился майор к качкам. – И вот такого отребья в вашем городе, как оказалось, полным-полно!
Качки ехидно улыбались, рассматривая потрёпанных панков, давая понять майору, что полностью согласны с его позицией.
– А вот в больших городах таким типам не живётся так привольно. Там достаточно неравнодушных людей, спортсменов, как вы, которые ещё знают, как должен выглядеть, молодой человек! Что не должен он быть с вот этими патлами!
Майор перешёл на крик, он схватил со стола ножницы и сжал в кулак клок волос Мультика. Сзади милиционеры крепко заломили Мультику руки, и майор театрально начал обрезать ему волосы. Мультик попытался дёргаться, но это было напрасно.
Качки хихикали, им нравилось это зрелище. Майор вновь обратился к ним:
– Если бы такие инициативные люди нашлись в вашем городе, то милиция, со своей стороны, во всём способствовала бы им! Вы понимаете, на сколько полезна может быть поддержка милиции?
Майор перевёл взгляд на Гота, сзади милиционеры крепко сжали ему руки, но он не собирался дёргаться, он не сопротивлялся, когда майор выстригал клочки из полоски волос на макушке. Главное, что сейчас видел Гот, это довольное лицо Костика. Костика, который сначала грязно отымел его любовь, а теперь с удовольствием наблюдал за унижением Гота. У Гота разгоралась ненависть: ничего сейчас он потерпит, но после этого точно пырнёт Костика, пырнёт, провернёт, и ещё раз пырнёт! Но вдруг ненависть стала сменяться непривычным отчаянием. Раньше он чувствовал вседозволенность, но теперь вдруг понял – в их маленький мир пришли матёрые силы из больших городов, пришла та самая жёсткая система, которая ломала его кумиров, таких как Летов. Оказывается, что они в своём маленьком мирке, на задворках империи, понятия не имели, что это за сила, и что значит становиться против неё.
Униженных панков снова отвели в камеру.
Где-то пела Янка Дягилева.
Приехала мама Гота, и вскоре его отпустили, а заодно Мультика.
– Причёски им испортили, ну так это им на пользу, нормальными надо быть, - говорил майор, пряча деньги, полученные от мамы Гота. – Их перевоспитывать надо. Вот у меня сынок, он тоже этой дурью маялся, а теперь успокоился, нормальный стал. Сейчас учиться пойдёт, а я за это устрою, чтобы он в армию не ходил.
Оказавшись дома, Мультик и Гот начали думать, что делать с причёсками. Сначала рассматривали вариант – сделать причёску «неаккуратно обшкубаная голова». Но это оказалось и не эффектно и некрасиво - пришлось побрить головы налысо.
– Вот мы уроды стали, - сокрушённо сказал Мультик, глядя в зеркало.
– Да, кому мы такие нужны, - также огорчённо подтвердил Гот, понимая, что девушкам он не будет нравиться.
Первым знакомым, которые спросили их про новые причёски, панки ответили, что перешли в буддизм, и вскоре совершат паломничество в Тибет. С тех пор эта фишка часто звучала, они обещали, что вот-вот уедут.
Тем временем творчество панк-группы разваливалось. Гот и Мультик расстраивались от того что Кот скатывался от панковского драйва на лирику в стиле Гребенщикова. Им хотелось буйства и грохота, а Кот предлагал флейты и металлофоны. Это раскалывало коллектив.
Заведующий клубом, в котором они репетировали, ненавидел панк-группу. Ему приходилось терпеть только потому, что председатель поссовета настаивал, чтобы в разделе культпрограмы был пункт о работе с неформальными течениями молодёжи. Кот приложил много сил, чтобы убедить его в этом. Завклубом не оставлял попыток избавиться от ненавистных панков и постоянно придирался к ним, а придираться было к чему. Наступал вечер, клуб переходил в распоряжение панков. Заведующий поначалу пробовал приходить с внезапной проверкой, но потом он стал просто опасаться появляться в клубе после наступления темноты. Со временем панки даже перестали сильно скрывать следы своих весёлых «репетиций»: по углам оставались пустые бутылки, в зале было накурено.
Вскоре жуткая неприязнь вылилась в постоянное противостояние. Заведующий мстил, как мог: выключал электричество, вызывал наряды милиции, настраивал всех против музыкантов.
Однажды ночью Кот с Готом присели в кустах оправить надобности, и надо же, эти кусты были у дороги, по которой ненавистный завклубом шёл домой. Гот видел, как Кот махнул рукой, что-то полетело в завклуба и размазалось у него на плече. Завклубом дёрнулся от испуга, пригляделся к пятну, и тут же сильно скривился.
– Ты это чем? – шёпотом спросил Гот.
– Говном, - Кот ехидно улыбался в темноте.
– Тогда я тоже.
В заведующего полетело ещё и ещё, и в большинстве попадало. Завклубом выматерился в адрес метателей и стал убегать.
Следующим вечером группа репетировала блюз. Музыканты самозабвенно затягивали мелодичные переходы. Кот пел новый текст. Завклубом проходил по залу и не прислушивался к песне, он не любил их творчество, но тут до него донеслись слова припева: «А мы кидаемся ночью говном из кустов, мы кидаемся ночью говном из кустов».
Завклубом дождался, когда музыканты закончат, поднялся на сцену и нарочно вежливо спросил:
– А это не вы вчера сидели в кустах?
– Нет, не мы! – как ни в чём не бывало, ответил Кот и продолжал что-то перебирать на гитаре.
Никто из музыкантов даже не отреагировал на вопрос и на ответ, все занимались своими партиями. Завклубом помялся, не зная как начать скандал. Вина панков была очевидна, но, во-первых, противная сторона вообще не реагирует на его присутствие, а во-вторых, ему самому было неловко распространяться о том, что он был забросан говном.
Так группа лишилась репетиционной базы. На этот раз завклубом настоял, чтобы музыкантов выгнали. Панки сидели рядом с грудой своего музыкального имущества перед дверями клуба и не знали, куда теперь с ним деваться. А главное, Кот, который столько сил прикладывал к тому, чтобы группа нормально функционировала, нисколько не раскаивался:
– Самовыразиться для меня важнее, чем комфорт.
Где-то играла группа «Автоматические удовлетворители».
Вынужденный творческий отпуск решили провести на Эски-Кермене. Хотя, название творческой отпуск неверно – поездки на Эски-Кермен были частью процесса творчества. В этот заброшенный, древний пещерный город ездили за подзарядкой. И правильно говорить не ездили, а «ходили на Эски-Кермен» - маршрут представлял собой целое хождение. На автобусе можно было доехать только до контрольно пропускного пункта перед Севастополем. Севастополь был закрытым городом, и чтобы в него попасть, нужен был пропуск. На закате советской эпохи режим соблюдали не очень строгого – не пропускали через пост, но беспрепятственно можно было обойти КПП через лес. Потом надо было снова выходить на трассу и дальше добираться автостопом.
Последнюю часть маршрута преодолевали пешком. После суетливого, сложного путешествия перед взором открывалось то, что, несмотря на усталость, вызывало восхищение. Посреди тесной долины лежала вытянутая каменная глыба – Эски-Кермен. Как сыр она была покрыта дырами – пещерами, вырубленными в скалах.
Там не было моря и пляжа, не было активной тусовки, но была притягательная, мистическая сила древнего города. Сила, которая воодушевляла, вдохновляла, но которая, впрочем, могла и напугать. А ещё, немаловажно, было ощущение жизни в маленькой коммуне, это был свой, утопический мирок, в котором нет государства. Свой новый мир создавали с самого начала: подбирали пещеру, оборудовали очаг. Новый мир заключался не только в жилье – в своём мире можно было начать развивать с самого начала своё общество: завести обычаи, которые будут по душе, создать новую религию. Религию, в которой не нужно было кому-то поклоняться и кого-то бояться, религию, в которой главным было танцевать под тамтамы у костра, чтобы собрать «своё племя» на празднование.
За несколько дней на Эски-Кермен переместилась вся тусовка и образовалось большое, сплочённое поселение.
День за днём проходили в безмятежном созерцании природы, обследовании сотен пещер, посиделках у костра, «пастушеской идиллии», играх и развлечениях.
На другой стороне Эски-Кермена расположилась другая большая тусовка, преимущественно хиповская. Общались с ними не очень активно, но однажды соседи пришли и пригласили на праздник:
– Ребята, у нас проводы, очень уважаемого человека будем провожать, он всех приглашает.
Собрали, что смогли для праздничного застолья, и пошли к соседям всей тусовкой. Когда пришли, то выяснилось, что провожают некого Шайтана. Он был старожилом на Эски-Кермене, приезжал сюда каждое лето, и как выяснилось, в этом году он приехал сюда, чтобы умереть в своём любимом месте. Выглядел он измождённым стариком, хотя ему, как говорят, было около пятидесяти лет. Видно было, что он неплохо прожёг свою жизнь.
Шайтан был очень радушным, он с интересом общался с новыми знакомыми, в том числе с Мультиком и Готом.
– А вы почему лысые, бандиты что ли? – спросил он Мультика и Гота.
– Нет, не бандиты! – ответил Мультик, и тут же вставил ставшую привычной шутку: - Мы кришнаиты, собираемся в паломничество на Тибет.
– А для кришнаитов вы, наоборот, слишком волосатые. Завтра чтобы побрили головы, - шутливо сказал им Шайтан. – Я знал многих кришнаитов – их головы были гладкими как попа младенца.
Тусовка Шайтана относилась к нему с большим уважением. Это почтительное отношение заражало, а после недолгого общения становилось понятно, что оно заслуженно. Шайтан был как мудрый философ – все его фразы были меткими, все замечания интересными.
Мультик и Гот с нескрываемым восторгом смотрели на Шайтана, и Гот даже откровенно признался:
– Я завидую тебе, Шайтан.
– Не гони пургу, я тебе должен завидовать, это ты молодой, крутой, - насмешливо ответил Шайтан.
– Ты ведь понимаешь, о чём я: я завидую тому, что ты до старости остался олдовым чуваком.
– Это было не сложно, - равнодушно ответил Шайтан.
Алкоголя было немного – настроение повышали, в основном, общением. Праздник растянулся далеко за полночь, пьяных не было, но некоторые уже готовы были уснуть прямо перед костром. Шаман решил закончить торжество.
– Спасибо всем, за то, что пришли. Это место видело много классных тусовок: громких, весёлых, уматных, иногда буйных, а эта тусовка стала одной из умильных и трогательных.
Наступила тишина, все вспомнили повод, по которому они собрались. Шайтан продолжил:
– Хочу на память раздать подарки, чтобы вспоминали обо мне. Дайте мой бэг.
Шайтан достал из рюкзака красивый вязаный кисет и начал доставать из него разные вещички. Он указывал на того, кого просил подойти к нему, и вручал подарок. Там была всякая всячина: шкатулки, книги, кассеты и прочее. Готу досталась шикарная импортная шариковая ручка, а Мультику медиатор. А кроме подарков индивидуальных, Мультику с Готом он дал коробок хорошей травы:
– А это, чтобы помянули меня завтра.
Когда уходили, Мультик поинтересовался у одного из соседей:
– Почему он уверен, что умрёт сегодня?
– Он обдолбается сейчас в край, организм у него слабый, так что никуда не денется – умрёт.
На следующий день опять пришли соседи, на этот раз они приглашали на похороны Шайтана. Шайтан заранее сам приготовил всё к похоронам: нашёл место в лесу, с видом на Эски-Кермен, выкопал могилу и сделал носилки, с замысловатой резьбой в индейском стиле.
Шайтан был лёгкий, но нести его было далеко. Слёз никто не проливал, только хвалили покойного за честность, щедрость и мудрость.
Шайтана похоронили, положили на могилку полевые цветы. У могилки остались самые близкие, все остальные разошлись. Мультик с Готом ушли не далеко, они взобрались на скалу, с которой можно было наблюдать за тем, что происходит у могилки, и беседовали. Близкие Шайтана украшали могилку камнями, какими-то поделками, раскладывали поднесённые цветы.
Мультик заговорил:
— Ты вчера сказал Шайтану, что завидуешь ему, так вот, я тоже ему очень завидую. Я понимаю, что если я дам дуба сейчас, то у меня будут похороны ещё круче: с плачем, с истериками над гробом, будет куча народа. Но когда я проживу столько, сколько он, и проживу так, как этого хочу я, а не как требуют от меня окружающие, за столько времени я смогу сохранить себя настолько, чтобы у меня было столько корешей среди молодёжи.
— Вот именно молодёжи, - подтвердил Гот. - Ты понимаешь, почему вокруг него молодёжь и никого из его ровесников? Все его друзья молодости давно вымерли, а он остался, и уже вокруг него собиралась тусовка новых людей.
Помолчали, обдумали.
— Хотел бы так, как он? - спросил Мультик.
— У меня не получиться. У тебя может быть, а я так не проживу.
Помолчали ещё немного.
– Помнишь, Шайтан вчера сказал, чтобы мы побрились? Пошли выполнять… - сказал Мультик.
Только отросшую щетину они сбрили и их лысины снова стали гладкими, «как попа младенца».
На Эски-Кермен ходили, чтобы убежать от реальности, но изредка внешний мир вторгался в эту страну-утопию. Поминая Шайтана, вечером накурились оставленной им травой. Все уткнулись взглядом в костёр и погрузились в свои мысли.
В пещеру зашёл лесник.
– Ага! Попались! – грозно заявил представитель власти.
Никто не повернулся в его сторону, даже не моргнул глазом.
– Сейчас я вам выпишу по полной: за костёр, за стоянку… - бодро продолжал лесник.
Но в его сторону так никто и не повернулся.
– Что думаете, шучу с вами?! Не до шуток сейчас будет, вот квитанции у меня… - продолжал деловито лесник.
Все по-прежнему смотрели на пламя и не замечали присутствия суетливого и грозного представителя власти.
– А если захотите проблем, если вздумаете сопротивляться, я вас и утихомирить могу, - лесник постучал по прикладу ружья. – Так что лучше не выпендривайтесь…
Реакции всё равно никакой не было, его просто никто не воспринял, он не попал ни в чьё сознание.
– Я вам тут что?!.. – разозлившись, крикнул лесник.
Только теперь какой-то шум проник в сознание Мультика, это было что-то чуждое и агрессивное. Мультик взял в руку топор и стал пристально вглядываться в помещение. Он обвёл взглядом пещеру, но когда должен был увидеть лесника прошёл дальше, как мимо пустого места. «Показалось, нет тут никого» - подумал Мультик, отложил топор и опять уставился в пламя костра.
Лесник заметно напрягся, когда Мультик подтянул к себе топор. Он ещё постоял немного, потоптался и ушёл.
Где-то играла группа «Пикник».
Утопия и независимость от реального мира заканчивалась, когда заканчивались продукты и деньги. Приходилось отправляться домой.
– Вот ты залётный! Что у нас тут, воровство? Помню-помню, как вы хвастались, что ларьки вскрывали.
Гота посадили в камеру, и тут он встретил избитого Мультика.
– Хочешь, удивлю? – спросил Мультик. – Помнишь Бледного панка? Он сын майора. Я его случайно встретил, немного трамбанул. Меня очень быстро приняли.
Вскоре, ничего не объясняя, панков вывели из камеры, и повели по коридорам. Их завели в кабинет к заместителю начальника. Кроме майора в кабинете было с десяток парней, заметно было, что все хорошо накаченные, видимо по этому признаку их и собрали. Среди качков был Костик.
– Ну вот, собственно говоря, экспонаты, о которых я вам говорил, - обратился майор к качкам. – И вот такого отребья в вашем городе, как оказалось, полным-полно!
Качки ехидно улыбались, рассматривая потрёпанных панков, давая понять майору, что полностью согласны с его позицией.
– А вот в больших городах таким типам не живётся так привольно. Там достаточно неравнодушных людей, спортсменов, как вы, которые ещё знают, как должен выглядеть, молодой человек! Что не должен он быть с вот этими патлами!
Майор перешёл на крик, он схватил со стола ножницы и сжал в кулак клок волос Мультика. Сзади милиционеры крепко заломили Мультику руки, и майор театрально начал обрезать ему волосы. Мультик попытался дёргаться, но это было напрасно.
Качки хихикали, им нравилось это зрелище. Майор вновь обратился к ним:
– Если бы такие инициативные люди нашлись в вашем городе, то милиция, со своей стороны, во всём способствовала бы им! Вы понимаете, на сколько полезна может быть поддержка милиции?
Майор перевёл взгляд на Гота, сзади милиционеры крепко сжали ему руки, но он не собирался дёргаться, он не сопротивлялся, когда майор выстригал клочки из полоски волос на макушке. Главное, что сейчас видел Гот, это довольное лицо Костика. Костика, который сначала грязно отымел его любовь, а теперь с удовольствием наблюдал за унижением Гота. У Гота разгоралась ненависть: ничего сейчас он потерпит, но после этого точно пырнёт Костика, пырнёт, провернёт, и ещё раз пырнёт! Но вдруг ненависть стала сменяться непривычным отчаянием. Раньше он чувствовал вседозволенность, но теперь вдруг понял – в их маленький мир пришли матёрые силы из больших городов, пришла та самая жёсткая система, которая ломала его кумиров, таких как Летов. Оказывается, что они в своём маленьком мирке, на задворках империи, понятия не имели, что это за сила, и что значит становиться против неё.
Униженных панков снова отвели в камеру.
Где-то пела Янка Дягилева.
Приехала мама Гота, и вскоре его отпустили, а заодно Мультика.
– Причёски им испортили, ну так это им на пользу, нормальными надо быть, - говорил майор, пряча деньги, полученные от мамы Гота. – Их перевоспитывать надо. Вот у меня сынок, он тоже этой дурью маялся, а теперь успокоился, нормальный стал. Сейчас учиться пойдёт, а я за это устрою, чтобы он в армию не ходил.
Оказавшись дома, Мультик и Гот начали думать, что делать с причёсками. Сначала рассматривали вариант – сделать причёску «неаккуратно обшкубаная голова». Но это оказалось и не эффектно и некрасиво - пришлось побрить головы налысо.
– Вот мы уроды стали, - сокрушённо сказал Мультик, глядя в зеркало.
– Да, кому мы такие нужны, - также огорчённо подтвердил Гот, понимая, что девушкам он не будет нравиться.
Первым знакомым, которые спросили их про новые причёски, панки ответили, что перешли в буддизм, и вскоре совершат паломничество в Тибет. С тех пор эта фишка часто звучала, они обещали, что вот-вот уедут.
Тем временем творчество панк-группы разваливалось. Гот и Мультик расстраивались от того что Кот скатывался от панковского драйва на лирику в стиле Гребенщикова. Им хотелось буйства и грохота, а Кот предлагал флейты и металлофоны. Это раскалывало коллектив.
Заведующий клубом, в котором они репетировали, ненавидел панк-группу. Ему приходилось терпеть только потому, что председатель поссовета настаивал, чтобы в разделе культпрограмы был пункт о работе с неформальными течениями молодёжи. Кот приложил много сил, чтобы убедить его в этом. Завклубом не оставлял попыток избавиться от ненавистных панков и постоянно придирался к ним, а придираться было к чему. Наступал вечер, клуб переходил в распоряжение панков. Заведующий поначалу пробовал приходить с внезапной проверкой, но потом он стал просто опасаться появляться в клубе после наступления темноты. Со временем панки даже перестали сильно скрывать следы своих весёлых «репетиций»: по углам оставались пустые бутылки, в зале было накурено.
Вскоре жуткая неприязнь вылилась в постоянное противостояние. Заведующий мстил, как мог: выключал электричество, вызывал наряды милиции, настраивал всех против музыкантов.
Однажды ночью Кот с Готом присели в кустах оправить надобности, и надо же, эти кусты были у дороги, по которой ненавистный завклубом шёл домой. Гот видел, как Кот махнул рукой, что-то полетело в завклуба и размазалось у него на плече. Завклубом дёрнулся от испуга, пригляделся к пятну, и тут же сильно скривился.
– Ты это чем? – шёпотом спросил Гот.
– Говном, - Кот ехидно улыбался в темноте.
– Тогда я тоже.
В заведующего полетело ещё и ещё, и в большинстве попадало. Завклубом выматерился в адрес метателей и стал убегать.
Следующим вечером группа репетировала блюз. Музыканты самозабвенно затягивали мелодичные переходы. Кот пел новый текст. Завклубом проходил по залу и не прислушивался к песне, он не любил их творчество, но тут до него донеслись слова припева: «А мы кидаемся ночью говном из кустов, мы кидаемся ночью говном из кустов».
Завклубом дождался, когда музыканты закончат, поднялся на сцену и нарочно вежливо спросил:
– А это не вы вчера сидели в кустах?
– Нет, не мы! – как ни в чём не бывало, ответил Кот и продолжал что-то перебирать на гитаре.
Никто из музыкантов даже не отреагировал на вопрос и на ответ, все занимались своими партиями. Завклубом помялся, не зная как начать скандал. Вина панков была очевидна, но, во-первых, противная сторона вообще не реагирует на его присутствие, а во-вторых, ему самому было неловко распространяться о том, что он был забросан говном.
Так группа лишилась репетиционной базы. На этот раз завклубом настоял, чтобы музыкантов выгнали. Панки сидели рядом с грудой своего музыкального имущества перед дверями клуба и не знали, куда теперь с ним деваться. А главное, Кот, который столько сил прикладывал к тому, чтобы группа нормально функционировала, нисколько не раскаивался:
– Самовыразиться для меня важнее, чем комфорт.
Где-то играла группа «Автоматические удовлетворители».
Часть 4. ДОРОГИ
Вынужденный творческий отпуск решили провести на Эски-Кермене. Хотя, название творческой отпуск неверно – поездки на Эски-Кермен были частью процесса творчества. В этот заброшенный, древний пещерный город ездили за подзарядкой. И правильно говорить не ездили, а «ходили на Эски-Кермен» - маршрут представлял собой целое хождение. На автобусе можно было доехать только до контрольно пропускного пункта перед Севастополем. Севастополь был закрытым городом, и чтобы в него попасть, нужен был пропуск. На закате советской эпохи режим соблюдали не очень строгого – не пропускали через пост, но беспрепятственно можно было обойти КПП через лес. Потом надо было снова выходить на трассу и дальше добираться автостопом.
Последнюю часть маршрута преодолевали пешком. После суетливого, сложного путешествия перед взором открывалось то, что, несмотря на усталость, вызывало восхищение. Посреди тесной долины лежала вытянутая каменная глыба – Эски-Кермен. Как сыр она была покрыта дырами – пещерами, вырубленными в скалах.
Там не было моря и пляжа, не было активной тусовки, но была притягательная, мистическая сила древнего города. Сила, которая воодушевляла, вдохновляла, но которая, впрочем, могла и напугать. А ещё, немаловажно, было ощущение жизни в маленькой коммуне, это был свой, утопический мирок, в котором нет государства. Свой новый мир создавали с самого начала: подбирали пещеру, оборудовали очаг. Новый мир заключался не только в жилье – в своём мире можно было начать развивать с самого начала своё общество: завести обычаи, которые будут по душе, создать новую религию. Религию, в которой не нужно было кому-то поклоняться и кого-то бояться, религию, в которой главным было танцевать под тамтамы у костра, чтобы собрать «своё племя» на празднование.
За несколько дней на Эски-Кермен переместилась вся тусовка и образовалось большое, сплочённое поселение.
День за днём проходили в безмятежном созерцании природы, обследовании сотен пещер, посиделках у костра, «пастушеской идиллии», играх и развлечениях.
На другой стороне Эски-Кермена расположилась другая большая тусовка, преимущественно хиповская. Общались с ними не очень активно, но однажды соседи пришли и пригласили на праздник:
– Ребята, у нас проводы, очень уважаемого человека будем провожать, он всех приглашает.
Собрали, что смогли для праздничного застолья, и пошли к соседям всей тусовкой. Когда пришли, то выяснилось, что провожают некого Шайтана. Он был старожилом на Эски-Кермене, приезжал сюда каждое лето, и как выяснилось, в этом году он приехал сюда, чтобы умереть в своём любимом месте. Выглядел он измождённым стариком, хотя ему, как говорят, было около пятидесяти лет. Видно было, что он неплохо прожёг свою жизнь.
Шайтан был очень радушным, он с интересом общался с новыми знакомыми, в том числе с Мультиком и Готом.
– А вы почему лысые, бандиты что ли? – спросил он Мультика и Гота.
– Нет, не бандиты! – ответил Мультик, и тут же вставил ставшую привычной шутку: - Мы кришнаиты, собираемся в паломничество на Тибет.
– А для кришнаитов вы, наоборот, слишком волосатые. Завтра чтобы побрили головы, - шутливо сказал им Шайтан. – Я знал многих кришнаитов – их головы были гладкими как попа младенца.
Тусовка Шайтана относилась к нему с большим уважением. Это почтительное отношение заражало, а после недолгого общения становилось понятно, что оно заслуженно. Шайтан был как мудрый философ – все его фразы были меткими, все замечания интересными.
Мультик и Гот с нескрываемым восторгом смотрели на Шайтана, и Гот даже откровенно признался:
– Я завидую тебе, Шайтан.
– Не гони пургу, я тебе должен завидовать, это ты молодой, крутой, - насмешливо ответил Шайтан.
– Ты ведь понимаешь, о чём я: я завидую тому, что ты до старости остался олдовым чуваком.
– Это было не сложно, - равнодушно ответил Шайтан.
Алкоголя было немного – настроение повышали, в основном, общением. Праздник растянулся далеко за полночь, пьяных не было, но некоторые уже готовы были уснуть прямо перед костром. Шаман решил закончить торжество.
– Спасибо всем, за то, что пришли. Это место видело много классных тусовок: громких, весёлых, уматных, иногда буйных, а эта тусовка стала одной из умильных и трогательных.
Наступила тишина, все вспомнили повод, по которому они собрались. Шайтан продолжил:
– Хочу на память раздать подарки, чтобы вспоминали обо мне. Дайте мой бэг.
Шайтан достал из рюкзака красивый вязаный кисет и начал доставать из него разные вещички. Он указывал на того, кого просил подойти к нему, и вручал подарок. Там была всякая всячина: шкатулки, книги, кассеты и прочее. Готу досталась шикарная импортная шариковая ручка, а Мультику медиатор. А кроме подарков индивидуальных, Мультику с Готом он дал коробок хорошей травы:
– А это, чтобы помянули меня завтра.
Когда уходили, Мультик поинтересовался у одного из соседей:
– Почему он уверен, что умрёт сегодня?
– Он обдолбается сейчас в край, организм у него слабый, так что никуда не денется – умрёт.
На следующий день опять пришли соседи, на этот раз они приглашали на похороны Шайтана. Шайтан заранее сам приготовил всё к похоронам: нашёл место в лесу, с видом на Эски-Кермен, выкопал могилу и сделал носилки, с замысловатой резьбой в индейском стиле.
Шайтан был лёгкий, но нести его было далеко. Слёз никто не проливал, только хвалили покойного за честность, щедрость и мудрость.
Шайтана похоронили, положили на могилку полевые цветы. У могилки остались самые близкие, все остальные разошлись. Мультик с Готом ушли не далеко, они взобрались на скалу, с которой можно было наблюдать за тем, что происходит у могилки, и беседовали. Близкие Шайтана украшали могилку камнями, какими-то поделками, раскладывали поднесённые цветы.
Мультик заговорил:
— Ты вчера сказал Шайтану, что завидуешь ему, так вот, я тоже ему очень завидую. Я понимаю, что если я дам дуба сейчас, то у меня будут похороны ещё круче: с плачем, с истериками над гробом, будет куча народа. Но когда я проживу столько, сколько он, и проживу так, как этого хочу я, а не как требуют от меня окружающие, за столько времени я смогу сохранить себя настолько, чтобы у меня было столько корешей среди молодёжи.
— Вот именно молодёжи, - подтвердил Гот. - Ты понимаешь, почему вокруг него молодёжь и никого из его ровесников? Все его друзья молодости давно вымерли, а он остался, и уже вокруг него собиралась тусовка новых людей.
Помолчали, обдумали.
— Хотел бы так, как он? - спросил Мультик.
— У меня не получиться. У тебя может быть, а я так не проживу.
Помолчали ещё немного.
– Помнишь, Шайтан вчера сказал, чтобы мы побрились? Пошли выполнять… - сказал Мультик.
Только отросшую щетину они сбрили и их лысины снова стали гладкими, «как попа младенца».
На Эски-Кермен ходили, чтобы убежать от реальности, но изредка внешний мир вторгался в эту страну-утопию. Поминая Шайтана, вечером накурились оставленной им травой. Все уткнулись взглядом в костёр и погрузились в свои мысли.
В пещеру зашёл лесник.
– Ага! Попались! – грозно заявил представитель власти.
Никто не повернулся в его сторону, даже не моргнул глазом.
– Сейчас я вам выпишу по полной: за костёр, за стоянку… - бодро продолжал лесник.
Но в его сторону так никто и не повернулся.
– Что думаете, шучу с вами?! Не до шуток сейчас будет, вот квитанции у меня… - продолжал деловито лесник.
Все по-прежнему смотрели на пламя и не замечали присутствия суетливого и грозного представителя власти.
– А если захотите проблем, если вздумаете сопротивляться, я вас и утихомирить могу, - лесник постучал по прикладу ружья. – Так что лучше не выпендривайтесь…
Реакции всё равно никакой не было, его просто никто не воспринял, он не попал ни в чьё сознание.
– Я вам тут что?!.. – разозлившись, крикнул лесник.
Только теперь какой-то шум проник в сознание Мультика, это было что-то чуждое и агрессивное. Мультик взял в руку топор и стал пристально вглядываться в помещение. Он обвёл взглядом пещеру, но когда должен был увидеть лесника прошёл дальше, как мимо пустого места. «Показалось, нет тут никого» - подумал Мультик, отложил топор и опять уставился в пламя костра.
Лесник заметно напрягся, когда Мультик подтянул к себе топор. Он ещё постоял немного, потоптался и ушёл.
Где-то играла группа «Пикник».
Утопия и независимость от реального мира заканчивалась, когда заканчивались продукты и деньги. Приходилось отправляться домой.
