Мной овладела лёгкая паника, я подумал, что зря доверил секрет Гарматному: «Туман узнал о выходе». Но когда я начал рассматривать положение Тумана, то стало ясно, что вход в тоннель может быть и ни при чём. Туман большой массой придвинулся к скалам с одной стороны долины. Он поднялся высоко, к самым вершинам скал. Я достал планшет, включил, подождал пока он загрузиться, выбрал режим. Как объяснили учёные сущность Тумана высветиться не тепловым пятном, а серой массой. На экране было видно, что серая масса вытянулась, перекрыв только часть долины, а дальше, как змея, он поднял вторую половину и как будто тянулся куда-то к вершине утёса.
Я переместился, чтобы посмотреть на это с другого ракурса. Выглядело это, как будто Туман дотянулся до какого-то места заинтересовавшего его. Но теперь на экране появилось ещё одно пятно, в нём были замешан красный и чёрный цвет, цвета красиво перетекали, находясь в постоянном движении. Марс не говорил мне, что должно обозначаться таким цветом. Чем дольше я наблюдал за этим, тем больше понимал, что Туман интересует это пятно, а не тоннель. Иначе, зачем ему было вытягиваться к скалам метров не двести вверх.
Пришлось ждать. От того, что возникли затруднения, становилось тревожно: следы на снегу, поведение Тумана и непонятный объект на вершине утёса. Столько трудностей на пути, и сколько их ещё возникнет в посёлке: меня не было два дня, это должны были заметить, как сообщить в штабе об учёных из непонятного мира. А самое главное, что ответить Туману, если он спросит «Где ты был?». После «разноса» в штабе я не решался обратиться ни к Родиону, ни к Виктору Львовичу. Я решил обратиться к доктору Шевкету Ибрагимову, он показался мне самым адекватным. Туману можно ответить, что я выходил в свободную долину. «Все проблемы решаемы» - думал я. Но временами на меня накатывали совсем другие мысли: «Я уже на свободе, зачем возвращаться в зону?» Хотелось развернуться и идти прочь от Тумана. Ну, может быть, зайти, чтобы забрать Анну, Ромку и потом уйти.
В это время в штабе.
Вахтёр Зимин с нетерпением дождался, когда проснётся Виктор Львович. Тот громко застонал и схватился за голову.
– Ну и набрался ты вчера, - сказал Зимин, протягивая ему стакан воды.
– Не понял! Почему на «ты»? - удивился Виктор Львович. - То, что я вчера позволил себе «расслабиться» ещё не значит…
– Значит-значит, – перебил его Зимин, – я вспомнил тебя – ты не прибыл из-за зоны. Ты местный, до катастрофы я видел тебя среди алкоголиков. Рассказывай, как у тебя получилось так преобразиться.
ВИКТОР ЛЬВОВИЧ
Он, правда, был запойным алкоголиком, одним из тех, кто больше ничего не имел в этой жизни, кроме цели – найти на выпивку. Хотя в юности он был перспективным руководителем комсомольской ячейки и, казалось, что впереди его ждёт беззаботное будущее на партийной работе. Перестроечный кризис обрушил его карьеру. Места в новой жизни ему не нашлось, и вместе с упадком духа пришёл алкоголизм. Он сам не заметил, когда начал, не стесняясь заглядывать в мусорные бачки, чтобы собрать пустые бутылки, сдать их и купить пойло. Потом он затесался в компанию таких же алкоголиков, где его толком не знали и называли то Витёк, то Валёк, а то и вообще Серёга. Никому не нужный, лишний в этой жизни, у него была только одна цель, способная побудить его к действию – алкоголь. Очень скоро его перестали узнавать знакомые, да и как было узнать его в «новом образе»: грязная борода, чёрное лицо, патлы на голове, какая-то рвань вместо одежды.
Взрыва он не помнил, потому что в это время был пьян. Вообще он не из Олеиза, а просто в тот момент «гостил» у компании местных алкоголиков. Проспавшись, они потащились к магазину и обнаружили, что посёлок в панике, все мечутся, ища выхода, и ни кто не следит толком за имуществом. Они первыми начали громить магазины и брали в основном «бухло». Это был праздник для пьяных мародёров. Праздник, однако, не долгий – магазины опустели, а если что-то и оставалось, то попало под контроль бандитов. Парочку бомжей пристрелили в борьбе за добычу. Но напугало больше не их смерть, а то, что убитые вскоре вернулись и были очень странными.
Алкоголь закончился и начался ад. Конечно, он и раньше испытывал ломки похмелья, но никогда так долго и так безнадёжно. Ему было плохо, так плохо, как не было никогда. Не было сил встать, хотелось орать, но силы от крика быстро иссякали. Ад и ещё раз ад. Через некоторое время всё стало заканчиваться, организм стал забывать о зависимости от алкоголя. Витёк просто лежал измождённый, без еды. У него начали появляться мысли, ясные мысли не об алкоголе. Человеческое сознание постепенно просыпалось в нём. С трудом он встал и пошёл на поиски не алкоголя, а еды.
Впервые он ясно увидел посёлок в новом состоянии и стал осознавать, что произошли очень сильные перемены в жизни. Он слушал разговоры и постепенно понимал то, что его алкогольный пир был следствием катастрофы.
Еды добыть не удалось, его отовсюду прогоняли озлобленные люди. Тогда он поймал собаку, которая доверчиво подошла к нему в надежде на угощение, задушил её и зажарил на костре. Так он нашёл источник пищи.
Вернувшееся сознание заставляло много думать – он вспоминал свою прошлую жизнь, свои перспективы, своих девушек и свою значимость среди людей. Как это всё не похоже на него теперешнего. Кем он стал? Витёк вышел на улицу, украл из-под носа у зазевавшейся женщины ведро с водой и, придя домой нагрел воду, распалив огонь из обломков мебели. Он помылся, побрился, попытался подстричься, но увидев, что, получается очень криво, просто побрил голову. Во время погромов магазинов он прихватил приличный костюм, и теперь надел его.
Витёк посмотрел на своё отражение в зеркале. Он понравился себе, из него получился солидный мужик. А следы алкоголизма на его лице, придавали ему вид измождённого грузом забот и ответственности. Почему же он тогда сорвался, ведь сейчас он мог действительно быть таким, солидным и деловым.
В это время на улице раздались крики, и послышался необычный шум. Витёк выскочил на улицу. Все смотрели в небо, а там, Туман почему-то раскрыл несколько брешей и в одной был ясно виден огромный чёрный дирижабль. С другой стороны слышался шум двигателей приближающегося самолёта и в следующий миг он промелькнул в одном из окон, оставленных Туманом. Раздались мощные звуки выстрелов из крупнокалиберных пулемётов, огонь вёлся из гондолы дирижабля, это было видно по вспышкам. Ровный звук двигателей самолёта вдруг перешёл в вой, который мы привыкли слышать в кино, когда озвучивают подбитый самолёт. Из тумана выскочил самолёт, один его двигатель дымился, скорость самолёта была очень мала, он быстро снижался. Самолёт вскользь задел крышу двенадцатиэтажки и отскочил от неё. Вниз полетели обломки бетона. Самолёт отскочил сначала вверх, а потом резко пошёл вниз. Он влетел прямо в балку, склон которой примерно совпадал с углом падения самолёта. На пузе корпус самолёта пополз к дну балки, подминая кусты и ломая мелкие деревья.
Витёк, как мог быстро, бросился к месту падения самолёта и был там первым. Он вскочил в самолёт через распоротый бок и стал осматриваться. Внутри были разбросанные ящики, разбитая аппаратура и несколько убитых при падении людей. Он зашёл в кабину, место первого пилота было пусто, второй пилот был застрелен. Перенапряжение истощённого организма дало о себе знать – в голове помутилось, и Витёк упал на пол. В это время в самолёт ворвались жители посёлка.
– Вы живы? С вами всё нормально? Ещё кто-то жив? – спрашивали его.
Витёк молчал, в голове его всё кружилось. Кто-то начал осматривать его, бубня:
– Так, переломов нет, гематом нет. Несите его в больницу.
Как пострадавшего его отнесли на руках. Все пытались расспрашивать его, кто он и откуда, но он ничего не мог ответить. Тот, кто осматривал его, пресёк расспросы:
– У него шок, отстаньте от него.
Витька держали в больнице, ухаживали за ним и кормили. Молодая медсестра носила еду и какие-то витамины. Она кокетливо улыбалась этому незнакомцу и когда она однажды была близко, Витя, не сдержавшись, запустил руку ей под халат и стал гладить по бедру. Медсестра не отскочила, не вскрикнула, а улыбнулась и отступила только после продолжительной паузы.
Это был перелом. Витя решил жить «красиво». Вечером он заговорил:
– Я координирую действия различных служб по выходу из кризиса. Мы пытаемся эвакуировать вас, но пока результатов нет. Так как выйти отсюда я не смогу, то необходимо изнутри зоны организовать «второй фронт».
Витя возглавил штаб и начал кипучую деятельность. В первую очередь была решена проблема с канализацией – все выходы её были закрыты. Посёлок утопал в воне, потому что люди не прекращали пользоваться канализацией и все нечистоты выплёскивались через люки на улицы. Трубу вывели в балку и сток заработал. Второй проблемой был дефицит воды. Единственным источником её был родник, появившийся недалеко от здания почты после катастрофы. У родника были постоянные очереди, сопровождающиеся ссорами, руганью и частыми потасовками. Была сооружён бассейн для сбора воды. Если вода нужна была для технических нужд, то её без очереди черпали из бассейна и это вдвое сократило очереди у родника, а когда ажиотаж спал, ситуация нормализовалась сама собой.
Постепенно решались проблемы с продовольствием. Жизнь налаживалась и Витёк – Виктор Львович был в центре этой жизни.
Все эти подробности мы узнали позже, а сейчас он сказал Зимину:
– Меня не было в упавшем самолёте – я местный.
– Ну, это я и так понял. Ты очень хорошо устроился. Я не буду тебя выдавать, но ты теперь должен очень хорошо прислушиваться к моему мнению. Понял?
И этим же утром водитель Зимин вернулся в лагерь отряда прикрытия. Его начали упрекать в том, что его не оказалось когда все пошли в боевую операцию.
— Успокойтесь, не будет никакого боя, - уверенно ответил Зимин, – здесь всех можно голыми руками брать. Мы два года зря потеряли. Ртуть не отправляли, пока Пархоменко не мог решиться в долину войти. Оборжётесь, когда узнаете, каких простаков мы боялись.
– Откуда ты это знаешь?
– Вчера утром наш странный пленный сбежал. Вы это хоть заметили? Я выследил, куда он пошёл, с кем встретился, и подслушал их разговоры. Нам там никто не опасен, надо идти в шахты, всех, кто там есть, можно запросто «валить». Пора вернуть наш рудник! – водитель произносил всё это, как предвыборную речь.
Оказывается, что он подслушал мой разговор с Сидором и, заинтересовавшись, проследил за мной.
— Здесь нам делать нечего, прикрывать не от кого. Достаточно оставить двоих человек у гиблого места, там, где снег. Пусть отлавливают всех, кто будет бродить там.
Водитель Зимин, никого не спрашивая, взял командование отрядом на себя.
Ещё до завтрака в штабе было оживлённо, собрались все члены управления. С несколькими бойцами в штаб явился Пархоменко.
Светлана Олеговна украдкой переговорила с Глебом Мясником:
– В присутствии Пархоменко, не надо заговаривать о создании милиции, а то это выглядит как действие против них. Я сообщу штабу о создании милиции позже. Но Вы не останавливайте подготовку. У Вас на каком этапе?
– Вчера набросал список кандидатов в милицию, сегодня обойду их, переговорю с каждым и, думаю к вечеру, с составом определюсь. Но мне нужны архивы, я должен знать людей.
– А что за проблема с архивами? Я сама скажу Родиону, чтобы подготовил и передал их. Не затягивайте, настрой у новых гостей такой, как будто они здесь хозяева всего. Я боюсь, что они немного освоятся и начнут показывать характер. Особенно я переживаю за наших женщин, солдаты уже очень бурно демонстрируют к ним интерес.
– Ещё мне нужно помещение для кабинета.
– Это тоже не проблема, я скажу Родиону, он подготовит.
Пархоменко, увидев Светлану Олеговну, направился прямо к ней. Он был выбрит, причёсан и аккуратно одет.
— Барышня, нам надо переговорить о размещении моих бойцов. Не всё у нас ладно получается, - обратился Пархоменко к Светлане Олеговне.
— Почему вы именно ко мне с этим обращаетесь? - с некоторой неприязнью спросила Светлана Олеговна.
— Да потому что с Вами, мне приятней всех здесь общаться, - пожал плечами Пархоменко и ответил очень откровенно.
— Что вас не устраивает?
— Нужны матрасы, мыло, столовая.
— Вы будете сами всеми этими вопросами заниматься, или у вас есть заместитель по хозяйственной части? - с прежней неприязнью спросила Светлана Олеговна.
— Нет, нет! Мне всё рассказывайте. Зачем нам заместитель?
Светлана Олеговна улыбнулась. Рядом находился доктор Шевкет Ибрагимов, он с интересом прислушивался.
Пархоменко отвлёкся от «барышни» и обратился к Ибрагимову:
— Ребята, какие-то постоянно крутятся недалеко от нашей «башни», наблюдают за нами как бы невзначай. Пусть не досаждают нам, не мельтешат, а то раздражает это. Уберём их сами по-тихому, если не отзовёте.
— Не воспринимайте это так агрессивно, мы должны следить за порядком, - примирительно ответил Ибрагимов. - Я скажу, что бы их отозвали.
– Так с чего начнём, с еды или с кроватей? – вновь вернулся Пархоменко к разговору с Светланой Олеговной.
– Всё по порядку, - улыбнулась она. – Сначала о еде, потом о кроватях.
Можно было уловить, что их разговор почти перешёл на кокетство, и это заметил Шевкет Ибрагимов.
Обведя взглядом собравшихся, Ибрагимов объявил:
– Раз уж все уже здесь, давайте в кабинет, проведём совещание.
Не было только Виктора Львовича, вахтёр Зимин негромко, лукаво сообщил:
– После вчерашнего он очень болен. Не встанет с кровати.
Ибрагимов обратился к Пархоменко:
– Нет сомнения, что Вы должны войти в состав штаба, так что занимайте место, у нас как раз начинается заседание.
Пархоменко нахмурился, так чтобы это увидели все, выдержал паузу, подошёл к пустому стулу во главе стола, и громко заявил:
— Это наша территория, и на ней мы хозяева! Ваш штаб переходит в моё подчинение! Всякое неповиновение будет жестоко наказываться, вплоть до казни!
Все притихли и заметно стушевались.
— Вы зря перешли на такой тон, - спокойно ответил Ибрагимов. - Мы не так беззащитны, как вам показалось.
Пархоменко и Шевкет Ибрагимов стояли, сверля один другого взглядом.
– Штаб в нашем посёлке не для того, что бы кто-то наслаждался властью, штаб создан, чтобы заниматься бытовыми нуждами посёлка, – после продолжительной паузы заговорил Шевкет Ибрагимов. – Вы хотите возглавить хозяйственную работу в посёлке?
Шевкет Ибрагимов удачно повёл ход разговора и дал Пархоменко возможность не настаивать на своих словах. С другой стороны Пархоменко увидел испуганный взгляд Светланы Олеговны.
– Я сказал это к тому, чтобы вы помнили, что вы здесь гости, и не смели указывать нам, как вести себя на нашей территории. А что касается ваших хозяйственных дел – занимайтесь ими сами.
Родион фактически не принял участия в заседании штаба, он даже равнодушно отнёсся к скандальному заявлению Пархоменко. Родион отсиделся в углу и отмолчался, в это время он думал об Анне.
А Анна думала о Родионе. Она была в приподнятом настроении, вчерашняя прогулка с Родионом как будто вернула её в прошлое, в период до катастрофы. «Да и к тому же: он так хорош, он такой заботливый, остроумный и такой романтичный» - думала она, глядя на цветы.
Я переместился, чтобы посмотреть на это с другого ракурса. Выглядело это, как будто Туман дотянулся до какого-то места заинтересовавшего его. Но теперь на экране появилось ещё одно пятно, в нём были замешан красный и чёрный цвет, цвета красиво перетекали, находясь в постоянном движении. Марс не говорил мне, что должно обозначаться таким цветом. Чем дольше я наблюдал за этим, тем больше понимал, что Туман интересует это пятно, а не тоннель. Иначе, зачем ему было вытягиваться к скалам метров не двести вверх.
Пришлось ждать. От того, что возникли затруднения, становилось тревожно: следы на снегу, поведение Тумана и непонятный объект на вершине утёса. Столько трудностей на пути, и сколько их ещё возникнет в посёлке: меня не было два дня, это должны были заметить, как сообщить в штабе об учёных из непонятного мира. А самое главное, что ответить Туману, если он спросит «Где ты был?». После «разноса» в штабе я не решался обратиться ни к Родиону, ни к Виктору Львовичу. Я решил обратиться к доктору Шевкету Ибрагимову, он показался мне самым адекватным. Туману можно ответить, что я выходил в свободную долину. «Все проблемы решаемы» - думал я. Но временами на меня накатывали совсем другие мысли: «Я уже на свободе, зачем возвращаться в зону?» Хотелось развернуться и идти прочь от Тумана. Ну, может быть, зайти, чтобы забрать Анну, Ромку и потом уйти.
В это время в штабе.
Вахтёр Зимин с нетерпением дождался, когда проснётся Виктор Львович. Тот громко застонал и схватился за голову.
– Ну и набрался ты вчера, - сказал Зимин, протягивая ему стакан воды.
– Не понял! Почему на «ты»? - удивился Виктор Львович. - То, что я вчера позволил себе «расслабиться» ещё не значит…
– Значит-значит, – перебил его Зимин, – я вспомнил тебя – ты не прибыл из-за зоны. Ты местный, до катастрофы я видел тебя среди алкоголиков. Рассказывай, как у тебя получилось так преобразиться.
ВИКТОР ЛЬВОВИЧ
Он, правда, был запойным алкоголиком, одним из тех, кто больше ничего не имел в этой жизни, кроме цели – найти на выпивку. Хотя в юности он был перспективным руководителем комсомольской ячейки и, казалось, что впереди его ждёт беззаботное будущее на партийной работе. Перестроечный кризис обрушил его карьеру. Места в новой жизни ему не нашлось, и вместе с упадком духа пришёл алкоголизм. Он сам не заметил, когда начал, не стесняясь заглядывать в мусорные бачки, чтобы собрать пустые бутылки, сдать их и купить пойло. Потом он затесался в компанию таких же алкоголиков, где его толком не знали и называли то Витёк, то Валёк, а то и вообще Серёга. Никому не нужный, лишний в этой жизни, у него была только одна цель, способная побудить его к действию – алкоголь. Очень скоро его перестали узнавать знакомые, да и как было узнать его в «новом образе»: грязная борода, чёрное лицо, патлы на голове, какая-то рвань вместо одежды.
Взрыва он не помнил, потому что в это время был пьян. Вообще он не из Олеиза, а просто в тот момент «гостил» у компании местных алкоголиков. Проспавшись, они потащились к магазину и обнаружили, что посёлок в панике, все мечутся, ища выхода, и ни кто не следит толком за имуществом. Они первыми начали громить магазины и брали в основном «бухло». Это был праздник для пьяных мародёров. Праздник, однако, не долгий – магазины опустели, а если что-то и оставалось, то попало под контроль бандитов. Парочку бомжей пристрелили в борьбе за добычу. Но напугало больше не их смерть, а то, что убитые вскоре вернулись и были очень странными.
Алкоголь закончился и начался ад. Конечно, он и раньше испытывал ломки похмелья, но никогда так долго и так безнадёжно. Ему было плохо, так плохо, как не было никогда. Не было сил встать, хотелось орать, но силы от крика быстро иссякали. Ад и ещё раз ад. Через некоторое время всё стало заканчиваться, организм стал забывать о зависимости от алкоголя. Витёк просто лежал измождённый, без еды. У него начали появляться мысли, ясные мысли не об алкоголе. Человеческое сознание постепенно просыпалось в нём. С трудом он встал и пошёл на поиски не алкоголя, а еды.
Впервые он ясно увидел посёлок в новом состоянии и стал осознавать, что произошли очень сильные перемены в жизни. Он слушал разговоры и постепенно понимал то, что его алкогольный пир был следствием катастрофы.
Еды добыть не удалось, его отовсюду прогоняли озлобленные люди. Тогда он поймал собаку, которая доверчиво подошла к нему в надежде на угощение, задушил её и зажарил на костре. Так он нашёл источник пищи.
Вернувшееся сознание заставляло много думать – он вспоминал свою прошлую жизнь, свои перспективы, своих девушек и свою значимость среди людей. Как это всё не похоже на него теперешнего. Кем он стал? Витёк вышел на улицу, украл из-под носа у зазевавшейся женщины ведро с водой и, придя домой нагрел воду, распалив огонь из обломков мебели. Он помылся, побрился, попытался подстричься, но увидев, что, получается очень криво, просто побрил голову. Во время погромов магазинов он прихватил приличный костюм, и теперь надел его.
Витёк посмотрел на своё отражение в зеркале. Он понравился себе, из него получился солидный мужик. А следы алкоголизма на его лице, придавали ему вид измождённого грузом забот и ответственности. Почему же он тогда сорвался, ведь сейчас он мог действительно быть таким, солидным и деловым.
В это время на улице раздались крики, и послышался необычный шум. Витёк выскочил на улицу. Все смотрели в небо, а там, Туман почему-то раскрыл несколько брешей и в одной был ясно виден огромный чёрный дирижабль. С другой стороны слышался шум двигателей приближающегося самолёта и в следующий миг он промелькнул в одном из окон, оставленных Туманом. Раздались мощные звуки выстрелов из крупнокалиберных пулемётов, огонь вёлся из гондолы дирижабля, это было видно по вспышкам. Ровный звук двигателей самолёта вдруг перешёл в вой, который мы привыкли слышать в кино, когда озвучивают подбитый самолёт. Из тумана выскочил самолёт, один его двигатель дымился, скорость самолёта была очень мала, он быстро снижался. Самолёт вскользь задел крышу двенадцатиэтажки и отскочил от неё. Вниз полетели обломки бетона. Самолёт отскочил сначала вверх, а потом резко пошёл вниз. Он влетел прямо в балку, склон которой примерно совпадал с углом падения самолёта. На пузе корпус самолёта пополз к дну балки, подминая кусты и ломая мелкие деревья.
Витёк, как мог быстро, бросился к месту падения самолёта и был там первым. Он вскочил в самолёт через распоротый бок и стал осматриваться. Внутри были разбросанные ящики, разбитая аппаратура и несколько убитых при падении людей. Он зашёл в кабину, место первого пилота было пусто, второй пилот был застрелен. Перенапряжение истощённого организма дало о себе знать – в голове помутилось, и Витёк упал на пол. В это время в самолёт ворвались жители посёлка.
– Вы живы? С вами всё нормально? Ещё кто-то жив? – спрашивали его.
Витёк молчал, в голове его всё кружилось. Кто-то начал осматривать его, бубня:
– Так, переломов нет, гематом нет. Несите его в больницу.
Как пострадавшего его отнесли на руках. Все пытались расспрашивать его, кто он и откуда, но он ничего не мог ответить. Тот, кто осматривал его, пресёк расспросы:
– У него шок, отстаньте от него.
Витька держали в больнице, ухаживали за ним и кормили. Молодая медсестра носила еду и какие-то витамины. Она кокетливо улыбалась этому незнакомцу и когда она однажды была близко, Витя, не сдержавшись, запустил руку ей под халат и стал гладить по бедру. Медсестра не отскочила, не вскрикнула, а улыбнулась и отступила только после продолжительной паузы.
Это был перелом. Витя решил жить «красиво». Вечером он заговорил:
– Я координирую действия различных служб по выходу из кризиса. Мы пытаемся эвакуировать вас, но пока результатов нет. Так как выйти отсюда я не смогу, то необходимо изнутри зоны организовать «второй фронт».
Витя возглавил штаб и начал кипучую деятельность. В первую очередь была решена проблема с канализацией – все выходы её были закрыты. Посёлок утопал в воне, потому что люди не прекращали пользоваться канализацией и все нечистоты выплёскивались через люки на улицы. Трубу вывели в балку и сток заработал. Второй проблемой был дефицит воды. Единственным источником её был родник, появившийся недалеко от здания почты после катастрофы. У родника были постоянные очереди, сопровождающиеся ссорами, руганью и частыми потасовками. Была сооружён бассейн для сбора воды. Если вода нужна была для технических нужд, то её без очереди черпали из бассейна и это вдвое сократило очереди у родника, а когда ажиотаж спал, ситуация нормализовалась сама собой.
Постепенно решались проблемы с продовольствием. Жизнь налаживалась и Витёк – Виктор Львович был в центре этой жизни.
Все эти подробности мы узнали позже, а сейчас он сказал Зимину:
– Меня не было в упавшем самолёте – я местный.
– Ну, это я и так понял. Ты очень хорошо устроился. Я не буду тебя выдавать, но ты теперь должен очень хорошо прислушиваться к моему мнению. Понял?
И этим же утром водитель Зимин вернулся в лагерь отряда прикрытия. Его начали упрекать в том, что его не оказалось когда все пошли в боевую операцию.
— Успокойтесь, не будет никакого боя, - уверенно ответил Зимин, – здесь всех можно голыми руками брать. Мы два года зря потеряли. Ртуть не отправляли, пока Пархоменко не мог решиться в долину войти. Оборжётесь, когда узнаете, каких простаков мы боялись.
– Откуда ты это знаешь?
– Вчера утром наш странный пленный сбежал. Вы это хоть заметили? Я выследил, куда он пошёл, с кем встретился, и подслушал их разговоры. Нам там никто не опасен, надо идти в шахты, всех, кто там есть, можно запросто «валить». Пора вернуть наш рудник! – водитель произносил всё это, как предвыборную речь.
Оказывается, что он подслушал мой разговор с Сидором и, заинтересовавшись, проследил за мной.
— Здесь нам делать нечего, прикрывать не от кого. Достаточно оставить двоих человек у гиблого места, там, где снег. Пусть отлавливают всех, кто будет бродить там.
Водитель Зимин, никого не спрашивая, взял командование отрядом на себя.
Ещё до завтрака в штабе было оживлённо, собрались все члены управления. С несколькими бойцами в штаб явился Пархоменко.
Светлана Олеговна украдкой переговорила с Глебом Мясником:
– В присутствии Пархоменко, не надо заговаривать о создании милиции, а то это выглядит как действие против них. Я сообщу штабу о создании милиции позже. Но Вы не останавливайте подготовку. У Вас на каком этапе?
– Вчера набросал список кандидатов в милицию, сегодня обойду их, переговорю с каждым и, думаю к вечеру, с составом определюсь. Но мне нужны архивы, я должен знать людей.
– А что за проблема с архивами? Я сама скажу Родиону, чтобы подготовил и передал их. Не затягивайте, настрой у новых гостей такой, как будто они здесь хозяева всего. Я боюсь, что они немного освоятся и начнут показывать характер. Особенно я переживаю за наших женщин, солдаты уже очень бурно демонстрируют к ним интерес.
– Ещё мне нужно помещение для кабинета.
– Это тоже не проблема, я скажу Родиону, он подготовит.
Пархоменко, увидев Светлану Олеговну, направился прямо к ней. Он был выбрит, причёсан и аккуратно одет.
— Барышня, нам надо переговорить о размещении моих бойцов. Не всё у нас ладно получается, - обратился Пархоменко к Светлане Олеговне.
— Почему вы именно ко мне с этим обращаетесь? - с некоторой неприязнью спросила Светлана Олеговна.
— Да потому что с Вами, мне приятней всех здесь общаться, - пожал плечами Пархоменко и ответил очень откровенно.
— Что вас не устраивает?
— Нужны матрасы, мыло, столовая.
— Вы будете сами всеми этими вопросами заниматься, или у вас есть заместитель по хозяйственной части? - с прежней неприязнью спросила Светлана Олеговна.
— Нет, нет! Мне всё рассказывайте. Зачем нам заместитель?
Светлана Олеговна улыбнулась. Рядом находился доктор Шевкет Ибрагимов, он с интересом прислушивался.
Пархоменко отвлёкся от «барышни» и обратился к Ибрагимову:
— Ребята, какие-то постоянно крутятся недалеко от нашей «башни», наблюдают за нами как бы невзначай. Пусть не досаждают нам, не мельтешат, а то раздражает это. Уберём их сами по-тихому, если не отзовёте.
— Не воспринимайте это так агрессивно, мы должны следить за порядком, - примирительно ответил Ибрагимов. - Я скажу, что бы их отозвали.
– Так с чего начнём, с еды или с кроватей? – вновь вернулся Пархоменко к разговору с Светланой Олеговной.
– Всё по порядку, - улыбнулась она. – Сначала о еде, потом о кроватях.
Можно было уловить, что их разговор почти перешёл на кокетство, и это заметил Шевкет Ибрагимов.
Обведя взглядом собравшихся, Ибрагимов объявил:
– Раз уж все уже здесь, давайте в кабинет, проведём совещание.
Не было только Виктора Львовича, вахтёр Зимин негромко, лукаво сообщил:
– После вчерашнего он очень болен. Не встанет с кровати.
Ибрагимов обратился к Пархоменко:
– Нет сомнения, что Вы должны войти в состав штаба, так что занимайте место, у нас как раз начинается заседание.
Пархоменко нахмурился, так чтобы это увидели все, выдержал паузу, подошёл к пустому стулу во главе стола, и громко заявил:
— Это наша территория, и на ней мы хозяева! Ваш штаб переходит в моё подчинение! Всякое неповиновение будет жестоко наказываться, вплоть до казни!
Все притихли и заметно стушевались.
— Вы зря перешли на такой тон, - спокойно ответил Ибрагимов. - Мы не так беззащитны, как вам показалось.
Пархоменко и Шевкет Ибрагимов стояли, сверля один другого взглядом.
– Штаб в нашем посёлке не для того, что бы кто-то наслаждался властью, штаб создан, чтобы заниматься бытовыми нуждами посёлка, – после продолжительной паузы заговорил Шевкет Ибрагимов. – Вы хотите возглавить хозяйственную работу в посёлке?
Шевкет Ибрагимов удачно повёл ход разговора и дал Пархоменко возможность не настаивать на своих словах. С другой стороны Пархоменко увидел испуганный взгляд Светланы Олеговны.
– Я сказал это к тому, чтобы вы помнили, что вы здесь гости, и не смели указывать нам, как вести себя на нашей территории. А что касается ваших хозяйственных дел – занимайтесь ими сами.
Родион фактически не принял участия в заседании штаба, он даже равнодушно отнёсся к скандальному заявлению Пархоменко. Родион отсиделся в углу и отмолчался, в это время он думал об Анне.
А Анна думала о Родионе. Она была в приподнятом настроении, вчерашняя прогулка с Родионом как будто вернула её в прошлое, в период до катастрофы. «Да и к тому же: он так хорош, он такой заботливый, остроумный и такой романтичный» - думала она, глядя на цветы.
