Возмущавшийся был явно поставлен на место таким перечислением, по-видимому, значимых людей в посёлке, которым не принято было стоять в очереди.
Но вскоре впереди очереди началась новая перебранка. Теперь я видел, что возмущался, уже знакомый мне, вахтёр из штаба — Зимин. Он ворчал, что нерусские заняли все должности на складе:
– Татары на пекарне, на раздаче армяне.
– Да, тут одни нерусские: Саша, Валентин… - издеваясь, отвечал ему Арам, и стал перечислять имена русских помощников, которых было большинство.
Зимин наконец-то получил свой паёк и, ворча, ушел, тогда стало спокойнее.
Потом Арам опять обратил на себя внимание:
– Михалыч, ну что ты за человек? Уважай себя. Что это за пакет? Ты же не мыл его. Себя не хочешь уважать, уважай людей – мы живём в нормальном обществе, а не в бомжатнике. – Кавказский акцент придавал этой речи непередаваемый колорит. – Эй, Мушеф, дай, во что мясо положить, а то в это нельзя положить продукт.
В помещении было темновато. Свет от лучины был только в углу, где здоровяк Глеб, умело орудовал ножом, у висящей, тушей. Он отделял мясо от костей так, что кость оставалась практически чистой.
Когда мы вернулись домой и приступили к приготовлению ужина, я опять начал расспросы:
– В посёлке сохранились чай, кофе, сахар?
– Всё очень быстро закончилось. Кое-что осталось у бандюков, может быть что-то у штаба.
– И что, теперь у вас кроме мяса и хлеба нет никакой еды?
– Светлана Олеговна, организовала в долине огороды. Но там так мало продуктов, что их выдают только детям и то, нечасто.
Я задавал ещё много вопросов о быте посёлка, оказавшегося оторванным от мира, как на необитаемом острове. Мне было всё необычно, но пришлось самому остановиться, потому что я подумал, что достаю Анну так же, как достают меня расспросами о том, что происходит за зоной. Хотя Анна рассказывала обо всём без раздражения – ей нравилось поболтать.
Вечером я стал для Ромки и Анны «телевизором». Они расспрашивали меня о новых фильмах, и я пересказывал им содержание «Аватара».
Мы просидели допоздна. Анна ушла, зевая и потягиваясь.
Когда я начал укладываться спать, голова моя вновь бурлила от полученной за день информации: штаб, выходка Дяди Саши, получение пайков, разговор с Ганди и самое интересное – возможность Ромки выходить из зоны.
Я встал и пошёл к кровати, на которой укладывался Ромка.
– Рома, что ты говорил про туннель, который выходит за зону?
Ромка, наверное, давно продумывал, как будет рассказывать свою тайну, и поэтому протараторил без запинки:
– Я нашёл вход в тоннели, они под всем посёлком, они как шахты, как будто здесь что-то добывали. Вход в подвале дома Дяди Саши, там есть провал в полу прямо в тоннель. И выход за зону по одному тоннелю я нашёл. Я часто хожу за зону, я там отца ищу, ведь если его нет в посёлке, значит, он вышел за зону. Я не кому ещё не говорил о тоннелях, даже Дяде Саше, я боялся, что если кто-то будет неосторожен, то Туман узнает про выход и закроет его.
«Да Ромка, ты подкинул ещё одну загадку – шахты под всем посёлком». А ещё я подумал: «Все говорят, что жизнь в зоне скучна, однообразна и лишена событий, а мне сразу досталось столько необычных происшествий. Наверное, Дядя Саша не зря говорил, что у меня будет какая-то роль».
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Меня разбудил Ромка. Сам он проснулся раньше, ему было скучно и он, скорее всего, специально шумел, чтобы разбудить меня. Как только Ромка увидел, что я встал с кровати, он тут же начал приставать ко мне с уточнением сюжета фильма, который я рассказал ему вчера.
– Ромка, тебе потом не интересно смотреть его будет.
– Вы уверенны, что мы выйдем отсюда? – Ромка говорил очень серьёзно, хотя, говоря это, я просто отшутился. – Вы же сами знаете, что мы в каком-то другом, незнакомом, месте. И вы сами говорили, что нас никто не спасает.
– Тогда мы сами будем себя спасать.
– Все давно отчаялись. Дядя Саша говорил, что штаб только делает вид что борется.
– Ты тоже отчаялся?
– Нет! – Ромка ответил очень даже решительно.
– Если ты не отчаялся, давай начнём борьбу за освобождение.
– Давайте!
Я говорил всё это только чтобы подбодрить паренька, но он отвечал так бодро и решительно, что я подумал: «За своими словами стоит следить – он будет требовать конкретных дел, борьбы».
– Для начала покажи мне тоннель, а потом мне надо будет осмотреться.
Ромка был очень доволен нашим «заговором».
Я помнил, что Ганди назначил мне с утра встречу. Пришлось праздно ждать, пока придут от него люди.
Пришла Анна.
Выбрав момент, когда Ромки не было рядом, и, набравшись решимости, я задал вопрос, который меня мучил:
– Аня, у вас с Родионом что-то есть?
Конечно, я хотел знать, рассчитывать ли мне на какие-то отношения.
– С чего ты это взял?
Я подумал, что поторопился с вопросом. Хорошо, что Анна сама развила тему разговора, и я не попал в неловкое положение, а заодно она подтвердила, что моё предположение не беспочвенно.
– Он ухаживал за мной, давно, ещё до катастрофы, но я слишком боялась его.
– За что его можно бояться? По-моему он очень интеллигентный и не агрессивный человек.
– Ты очень плохо его знаешь. Он ведь не просто так в штабе. Знаешь, как его называют? Манипулятор. Слово сложное и поэтому не прижилось как кличка, но его действительно часто так зовут. Манипулятор – потому что он умеет убеждать людей, направлять их действия. У него просто феноменальный дар поворачивать любую ситуацию в свою пользу. Слушай, что расскажу. Мы с ним как-то раз зашли в магазин, я тогда соглашалась с ним встречаться, две продавщицы мило беседовали между собой, как лучшие подруги. Родион попросил что-то продать и помешал беседе. Обслужили его грубо, Родион тут же отомстил:
– Так мило беседуете между собой, наверное, выясняете, кто из вас больше работает? – как бы невзначай спросил у них Родион.
– Иди уже. Что тут выяснять? Вся работа на мне, - ответила ему одна из продавщиц.
– Слушай, деловая, вообще-то я тут кручусь-верчусь и загибаюсь, а она постоянно по телефону с кем-то разговаривает, или краситься, - возмутилась вторая.
– В общем, - продолжала рассказывать Анна, - пока мы дошли до выхода, они уже были готовы драться между собой. Знаешь, как меня это тогда впечатлило, одной меткой фразой он стравил их между собой. А ещё, нас как-то раз пытались ограбить. Мы из клуба вышли, уже поздно было и тут, какой-то бандит на Родиона пистолет направил и деньги потребовал. Знаешь, что Родион сделал? Он сказал:
– Пистолет у тебя заряжен?
– Ты что, проверить хочешь? – спросил грабитель.
– Просто мне кажется странным, что у тебя именно этот пистолет. Это очень дорогая модель. Я очень сомневаюсь, что ты его купил. Его даже украсть не реально – люди, которые могут позволить себе такой пистолет, для твоего круга недостижимы. Так что, по-моему, это муляж.
– Бандюга развернулся и сбежал, – продолжала Анна. – После этого Родион стал моим героем. Но в нём есть и пугающая сторона – демоническая. Я перестала встречаться с ним после одного случая в баре. Какие-то пьяные, «крутые ребята» искали, кого бы зацепить, с кем подраться. Они сели за наш столик и начали вести «крутые» разговоры. Конечно, Родион их легко переговорил и один из них взбесился. Но и Родион уже завёлся. Родион воткнул ему в бедро вилку. Крутой заорал, завизжал, громче, чем играла музыка.
– Больно? Помочь? – заботливо поинтересовался Родион и крутанул вилку в ране, так что «крутой» завопил ещё громче.
— Все конечно смотрели на наш столик. Родион вытянул вилку из ноги «крутого» и облизал её. «Крутой» сбежал, хромая и всхлипывая. Через минут десять приехала милиция, Родион устроил из своего задержания комическую сценку. На него надели наручники, но как только милиционеры повели его, послышался лязг металла об пол. Наручники каким-то образом просто упали с его рук. Милиционер поднял их, осмотрел, убедился, что они в порядке и опять застегнул их на запястьях Родиона. Они держали его за руки, а когда, после щелчков наручников, отпустили, то оказалось, что наручники были застёгнуты на руках милиционеров. Просто магия какая-то. Люди начали хохотать, глядя на эти фокусы. Милиционеры расстегнули наручники и уже не стали пытаться одеть их на Родиона. Его просто взяли под руки и вывели на улицу. Все, кто был в зале подошли к окнам, чтобы смотреть дальше. Милиционеры подсадили Родиона в «бобик», в заднюю его дверь, там где «обезьянник». Когда «бобик» отъехал, то на его месте остался стоять Родион. Так о Родионе пошла слава, как о маге и фокуснике. Меня тогда очень напугала его показная маниакально-садистская выходка с вилкой, и я с ним больше не встречалась. Хотя он потом убеждал, что вилку успел подменить и облизывал он не ту, которая была в крови, а чистую, которую он незаметно взял со стола. А я так думаю, что и с милицией он потом рассчитался за «представление», только не понятно, когда он мог с ними договориться. Всю ситуацию с «крутыми» он подстроить никак не мог.
Анна закончила рассказ. Мне не очень понравилось, что она с таким воодушевлением рассказывала о Родионе, мне казалось, что это из-за того, что он ей не безразличен. Хорошо, что Ромка прервал цикл рассказов о Родионе, выкрикнув:
– Скоро надо идти за пайком. Вместе все пойдём? Очередь это классно. Там все собираются, чтобы поболтать.
– Ну конечно вместе. Хорошо бы, если ты, потом, со мной в штаб сходил – мне на счёт дров надо поговорить… с Родионом. – Я подумал: «Интересно, Анна предложит пойти со мной, когда я скажу, что иду к Родиону». Нет, она не предложила.
До того, как мы пошли за пайками, я успел узнать ещё одну интересную деталь из жизни посёлка. После катастрофы, когда вырубило почти всю электронику, люди буквально потеряли счёт времени. Механических часов оказалось мало, большинство из них забывали завести во время «месяца беспредела». В точности оставшихся часов не было уверенности, и время у всех было разное. Штабу, когда был восстановлен порядок, пришлось своим распоряжением «утвердить» время в посёлке. Можно сказать, что сделано это было наугад. Многие упрямцы не соглашались подстраиваться под штаб и отсчитывали часы по-своему. Одна вещь объединяла все типы отсчёта времени – раздача пайков. Штаб назначил их два раза в день, по своему времени: в 10 и 16 часов.
Мы пошли за пайками втроём, как и договорились. На меня всё так же таращились, но теперь я на это мало обращал внимания.
В очереди к нам подошли два бандюка, те, что встретили меня с Анной вчера. Они передали слова Ганди:
– После завтрака подходи к Детскому саду. Пойдём к выезду на трассу.
Конечно, Анна расспросила меня об этой встрече с Ганди, и я рассказал всё, как было. Настроение у неё явно ухудшилось.
Получив пайку, я с Ромкой пошёл в штаб на встречу с Родионом, а Анна с продуктами пошла домой. Родиона мы нашли обустраивающим себе новый кабинет, вместо того, у которого была разрушена стена.
Я начал разговор о дровах и Родион, помявшись немного, сказал:
– Как обещал, я сейчас тебе помогу. Возьмёшь пару связок, но ты, же уже должен знать, как у нас сложно с дровами и всеми прочими вещами для дома. Дальше тебе придётся самому заботится о своём быте.
Мы спустились на первый этаж, и Родион вынес из какой-то подсобки две связки дров.
– Не забудь отдать соседу дрова, за те, что занимал вчера.
Было заметно, что Родион нагнетает обстановку, что бы подтолкнуть меня к решению работать в штабе. Когда я собирался прощаться с ним, он об этом заговорил:
– Ты уже определился с тем, чем будешь заниматься? Ничего не делая у нас прожить сложно. Я напоминаю о моём предложении поработать при штабе. После ужина у нас заседание, хорошо будет, если ты придёшь. У нас есть к тебе ещё вопросы, заодно обговорим твоё трудоустройство.
– Хорошо, я приду.
Ели мы втроём. Настроение было не очень весёлым. Всех настораживала мысль о моём запланированном выходе за зону.
Анна заговорила об этом:
– Все пытались выйти из посёлка, и я тоже пыталась. У меня был дикий ужас, я бежала обратно не разбирая дороги. А перед этим я не верила другим, когда они рассказывали, что с ними происходило при попытке выйти. Мне казалось, что я смогу перетерпеть страх и боль, ведь я здоровая и могу себя контролировать. Нет! Это было невозможно терпеть, страх победил все здравые мысли. Я ещё хорошо отделалась, а некоторые становились «восстановленными», потому что, наверное, умирали… - тут она осеклась, глянув на Ромку. – Зря ты соглашаешься, может произойти что-нибудь ужасное.
Дальше мы ели опять молча.
Что бы как то отвлечься, я стал расспрашивать, как мне организовать себе помывку: в чём нагреть воды и где взять мыло и бритву.
Ромка посоветовал:
– Сейчас попросите у Ганди, на них все работают за мыло. Вы же сейчас тоже будете на него работать, вот сразу и попросите оплату.
– Они, что отбирали всё у людей? Ганди говорил, что они не занимаются криминалом.
– Сначала всё отобрали беспредельщики, а потом у них всё забрали «бандюки», - ответил мне Ромка.
После завтрака я пошёл к Детскому саду. Как туда идти я расспросил Ромку. Он хотел пойти со мной, но я категорически отказал и попросил Анну проследить за ним.
«Бандюки» меня уже ждали, но самого Ганди не было. Старшим был другой, его называли Кость. То ли потому, что его имя было Костя, то ли это кличка от слова кость. Если у Ганди был вид солидного мужика, то Кость был похож на «классического урку»: худой, вернее высохший, голова бритая, а подбородок не очень, под одеждой наверняка были наколки, и среди них, скорее всего, церковь на спине. Не спрашивая моего мнения, Кость обсуждал с «бандюками» стоит ли меня обвязать верёвкой, так чтобы они держали её конец.
Подошёл Ганди с несколькими подручными. Ганди поздоровался, выслушал Костя и сразу отказался от верёвки.
– И без этого мы Туман дразним своим экспериментом, а с верёвкой это вообще перебор – разозлим.
Потом он обратился ко мне:
– Гарматный въехал в посёлок по этой дороге. До этого он должен был выйти и где-то взять ту неведомую машину. Сейчас ты сходишь по этой дороге и посмотришь что там. Может, встретишь Гарматного. - Ганди почти не смотрел на меня, было ощущение, что я для него подопытный кролик, к которому он, как опытный учёный, не испытывает никаких эмоций. - Давай. Нас интересует то, что забрал из штаба Гарматный.
Ганди, может быть, продолжал бы давать инструкции, но всех отвлекло появление новых персонажей. Раньше я не видел этих людей. Судя по тому, что Ганди пошёл к ним навстречу и начал разговор как с равными, они были авторитетными людьми. Их было трое. Старшим у них был мужчина, уже немолодой, одетый в лёгкий, но длинный плащ и широкополую шляпу. Одежда его была не очень удобной, особо лишней выглядела шляпа – он явно, очень сильно заботился об имидже, о визуальном эффекте. Его сопровождал здоровенный парень, рост и габариты которого заставляли разговаривать с ним с уважением, несмотря на незлобное, детское лицо. Третьей была женщина средних лет, вот у этой выражение лица отражало крайнюю стервозность.
Разговора их мне не было слышно. Если честно, то в это время я думал о другом, о словах Ромки: «попросите у Ганди, на них все работают за мыло». Обратиться с такой просьбой к самому Ганди мне было неудобно, но вот если спросить у Костя, он кажется у них тоже большой человек.
Но вскоре впереди очереди началась новая перебранка. Теперь я видел, что возмущался, уже знакомый мне, вахтёр из штаба — Зимин. Он ворчал, что нерусские заняли все должности на складе:
– Татары на пекарне, на раздаче армяне.
– Да, тут одни нерусские: Саша, Валентин… - издеваясь, отвечал ему Арам, и стал перечислять имена русских помощников, которых было большинство.
Зимин наконец-то получил свой паёк и, ворча, ушел, тогда стало спокойнее.
Потом Арам опять обратил на себя внимание:
– Михалыч, ну что ты за человек? Уважай себя. Что это за пакет? Ты же не мыл его. Себя не хочешь уважать, уважай людей – мы живём в нормальном обществе, а не в бомжатнике. – Кавказский акцент придавал этой речи непередаваемый колорит. – Эй, Мушеф, дай, во что мясо положить, а то в это нельзя положить продукт.
В помещении было темновато. Свет от лучины был только в углу, где здоровяк Глеб, умело орудовал ножом, у висящей, тушей. Он отделял мясо от костей так, что кость оставалась практически чистой.
Когда мы вернулись домой и приступили к приготовлению ужина, я опять начал расспросы:
– В посёлке сохранились чай, кофе, сахар?
– Всё очень быстро закончилось. Кое-что осталось у бандюков, может быть что-то у штаба.
– И что, теперь у вас кроме мяса и хлеба нет никакой еды?
– Светлана Олеговна, организовала в долине огороды. Но там так мало продуктов, что их выдают только детям и то, нечасто.
Я задавал ещё много вопросов о быте посёлка, оказавшегося оторванным от мира, как на необитаемом острове. Мне было всё необычно, но пришлось самому остановиться, потому что я подумал, что достаю Анну так же, как достают меня расспросами о том, что происходит за зоной. Хотя Анна рассказывала обо всём без раздражения – ей нравилось поболтать.
Вечером я стал для Ромки и Анны «телевизором». Они расспрашивали меня о новых фильмах, и я пересказывал им содержание «Аватара».
Мы просидели допоздна. Анна ушла, зевая и потягиваясь.
Когда я начал укладываться спать, голова моя вновь бурлила от полученной за день информации: штаб, выходка Дяди Саши, получение пайков, разговор с Ганди и самое интересное – возможность Ромки выходить из зоны.
Я встал и пошёл к кровати, на которой укладывался Ромка.
– Рома, что ты говорил про туннель, который выходит за зону?
Ромка, наверное, давно продумывал, как будет рассказывать свою тайну, и поэтому протараторил без запинки:
– Я нашёл вход в тоннели, они под всем посёлком, они как шахты, как будто здесь что-то добывали. Вход в подвале дома Дяди Саши, там есть провал в полу прямо в тоннель. И выход за зону по одному тоннелю я нашёл. Я часто хожу за зону, я там отца ищу, ведь если его нет в посёлке, значит, он вышел за зону. Я не кому ещё не говорил о тоннелях, даже Дяде Саше, я боялся, что если кто-то будет неосторожен, то Туман узнает про выход и закроет его.
«Да Ромка, ты подкинул ещё одну загадку – шахты под всем посёлком». А ещё я подумал: «Все говорят, что жизнь в зоне скучна, однообразна и лишена событий, а мне сразу досталось столько необычных происшествий. Наверное, Дядя Саша не зря говорил, что у меня будет какая-то роль».
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Меня разбудил Ромка. Сам он проснулся раньше, ему было скучно и он, скорее всего, специально шумел, чтобы разбудить меня. Как только Ромка увидел, что я встал с кровати, он тут же начал приставать ко мне с уточнением сюжета фильма, который я рассказал ему вчера.
– Ромка, тебе потом не интересно смотреть его будет.
– Вы уверенны, что мы выйдем отсюда? – Ромка говорил очень серьёзно, хотя, говоря это, я просто отшутился. – Вы же сами знаете, что мы в каком-то другом, незнакомом, месте. И вы сами говорили, что нас никто не спасает.
– Тогда мы сами будем себя спасать.
– Все давно отчаялись. Дядя Саша говорил, что штаб только делает вид что борется.
– Ты тоже отчаялся?
– Нет! – Ромка ответил очень даже решительно.
– Если ты не отчаялся, давай начнём борьбу за освобождение.
– Давайте!
Я говорил всё это только чтобы подбодрить паренька, но он отвечал так бодро и решительно, что я подумал: «За своими словами стоит следить – он будет требовать конкретных дел, борьбы».
– Для начала покажи мне тоннель, а потом мне надо будет осмотреться.
Ромка был очень доволен нашим «заговором».
Я помнил, что Ганди назначил мне с утра встречу. Пришлось праздно ждать, пока придут от него люди.
Пришла Анна.
Выбрав момент, когда Ромки не было рядом, и, набравшись решимости, я задал вопрос, который меня мучил:
– Аня, у вас с Родионом что-то есть?
Конечно, я хотел знать, рассчитывать ли мне на какие-то отношения.
– С чего ты это взял?
Я подумал, что поторопился с вопросом. Хорошо, что Анна сама развила тему разговора, и я не попал в неловкое положение, а заодно она подтвердила, что моё предположение не беспочвенно.
– Он ухаживал за мной, давно, ещё до катастрофы, но я слишком боялась его.
– За что его можно бояться? По-моему он очень интеллигентный и не агрессивный человек.
– Ты очень плохо его знаешь. Он ведь не просто так в штабе. Знаешь, как его называют? Манипулятор. Слово сложное и поэтому не прижилось как кличка, но его действительно часто так зовут. Манипулятор – потому что он умеет убеждать людей, направлять их действия. У него просто феноменальный дар поворачивать любую ситуацию в свою пользу. Слушай, что расскажу. Мы с ним как-то раз зашли в магазин, я тогда соглашалась с ним встречаться, две продавщицы мило беседовали между собой, как лучшие подруги. Родион попросил что-то продать и помешал беседе. Обслужили его грубо, Родион тут же отомстил:
– Так мило беседуете между собой, наверное, выясняете, кто из вас больше работает? – как бы невзначай спросил у них Родион.
– Иди уже. Что тут выяснять? Вся работа на мне, - ответила ему одна из продавщиц.
– Слушай, деловая, вообще-то я тут кручусь-верчусь и загибаюсь, а она постоянно по телефону с кем-то разговаривает, или краситься, - возмутилась вторая.
– В общем, - продолжала рассказывать Анна, - пока мы дошли до выхода, они уже были готовы драться между собой. Знаешь, как меня это тогда впечатлило, одной меткой фразой он стравил их между собой. А ещё, нас как-то раз пытались ограбить. Мы из клуба вышли, уже поздно было и тут, какой-то бандит на Родиона пистолет направил и деньги потребовал. Знаешь, что Родион сделал? Он сказал:
– Пистолет у тебя заряжен?
– Ты что, проверить хочешь? – спросил грабитель.
– Просто мне кажется странным, что у тебя именно этот пистолет. Это очень дорогая модель. Я очень сомневаюсь, что ты его купил. Его даже украсть не реально – люди, которые могут позволить себе такой пистолет, для твоего круга недостижимы. Так что, по-моему, это муляж.
– Бандюга развернулся и сбежал, – продолжала Анна. – После этого Родион стал моим героем. Но в нём есть и пугающая сторона – демоническая. Я перестала встречаться с ним после одного случая в баре. Какие-то пьяные, «крутые ребята» искали, кого бы зацепить, с кем подраться. Они сели за наш столик и начали вести «крутые» разговоры. Конечно, Родион их легко переговорил и один из них взбесился. Но и Родион уже завёлся. Родион воткнул ему в бедро вилку. Крутой заорал, завизжал, громче, чем играла музыка.
– Больно? Помочь? – заботливо поинтересовался Родион и крутанул вилку в ране, так что «крутой» завопил ещё громче.
— Все конечно смотрели на наш столик. Родион вытянул вилку из ноги «крутого» и облизал её. «Крутой» сбежал, хромая и всхлипывая. Через минут десять приехала милиция, Родион устроил из своего задержания комическую сценку. На него надели наручники, но как только милиционеры повели его, послышался лязг металла об пол. Наручники каким-то образом просто упали с его рук. Милиционер поднял их, осмотрел, убедился, что они в порядке и опять застегнул их на запястьях Родиона. Они держали его за руки, а когда, после щелчков наручников, отпустили, то оказалось, что наручники были застёгнуты на руках милиционеров. Просто магия какая-то. Люди начали хохотать, глядя на эти фокусы. Милиционеры расстегнули наручники и уже не стали пытаться одеть их на Родиона. Его просто взяли под руки и вывели на улицу. Все, кто был в зале подошли к окнам, чтобы смотреть дальше. Милиционеры подсадили Родиона в «бобик», в заднюю его дверь, там где «обезьянник». Когда «бобик» отъехал, то на его месте остался стоять Родион. Так о Родионе пошла слава, как о маге и фокуснике. Меня тогда очень напугала его показная маниакально-садистская выходка с вилкой, и я с ним больше не встречалась. Хотя он потом убеждал, что вилку успел подменить и облизывал он не ту, которая была в крови, а чистую, которую он незаметно взял со стола. А я так думаю, что и с милицией он потом рассчитался за «представление», только не понятно, когда он мог с ними договориться. Всю ситуацию с «крутыми» он подстроить никак не мог.
Анна закончила рассказ. Мне не очень понравилось, что она с таким воодушевлением рассказывала о Родионе, мне казалось, что это из-за того, что он ей не безразличен. Хорошо, что Ромка прервал цикл рассказов о Родионе, выкрикнув:
– Скоро надо идти за пайком. Вместе все пойдём? Очередь это классно. Там все собираются, чтобы поболтать.
– Ну конечно вместе. Хорошо бы, если ты, потом, со мной в штаб сходил – мне на счёт дров надо поговорить… с Родионом. – Я подумал: «Интересно, Анна предложит пойти со мной, когда я скажу, что иду к Родиону». Нет, она не предложила.
До того, как мы пошли за пайками, я успел узнать ещё одну интересную деталь из жизни посёлка. После катастрофы, когда вырубило почти всю электронику, люди буквально потеряли счёт времени. Механических часов оказалось мало, большинство из них забывали завести во время «месяца беспредела». В точности оставшихся часов не было уверенности, и время у всех было разное. Штабу, когда был восстановлен порядок, пришлось своим распоряжением «утвердить» время в посёлке. Можно сказать, что сделано это было наугад. Многие упрямцы не соглашались подстраиваться под штаб и отсчитывали часы по-своему. Одна вещь объединяла все типы отсчёта времени – раздача пайков. Штаб назначил их два раза в день, по своему времени: в 10 и 16 часов.
Мы пошли за пайками втроём, как и договорились. На меня всё так же таращились, но теперь я на это мало обращал внимания.
В очереди к нам подошли два бандюка, те, что встретили меня с Анной вчера. Они передали слова Ганди:
– После завтрака подходи к Детскому саду. Пойдём к выезду на трассу.
Конечно, Анна расспросила меня об этой встрече с Ганди, и я рассказал всё, как было. Настроение у неё явно ухудшилось.
Получив пайку, я с Ромкой пошёл в штаб на встречу с Родионом, а Анна с продуктами пошла домой. Родиона мы нашли обустраивающим себе новый кабинет, вместо того, у которого была разрушена стена.
Я начал разговор о дровах и Родион, помявшись немного, сказал:
– Как обещал, я сейчас тебе помогу. Возьмёшь пару связок, но ты, же уже должен знать, как у нас сложно с дровами и всеми прочими вещами для дома. Дальше тебе придётся самому заботится о своём быте.
Мы спустились на первый этаж, и Родион вынес из какой-то подсобки две связки дров.
– Не забудь отдать соседу дрова, за те, что занимал вчера.
Было заметно, что Родион нагнетает обстановку, что бы подтолкнуть меня к решению работать в штабе. Когда я собирался прощаться с ним, он об этом заговорил:
– Ты уже определился с тем, чем будешь заниматься? Ничего не делая у нас прожить сложно. Я напоминаю о моём предложении поработать при штабе. После ужина у нас заседание, хорошо будет, если ты придёшь. У нас есть к тебе ещё вопросы, заодно обговорим твоё трудоустройство.
– Хорошо, я приду.
Ели мы втроём. Настроение было не очень весёлым. Всех настораживала мысль о моём запланированном выходе за зону.
Анна заговорила об этом:
– Все пытались выйти из посёлка, и я тоже пыталась. У меня был дикий ужас, я бежала обратно не разбирая дороги. А перед этим я не верила другим, когда они рассказывали, что с ними происходило при попытке выйти. Мне казалось, что я смогу перетерпеть страх и боль, ведь я здоровая и могу себя контролировать. Нет! Это было невозможно терпеть, страх победил все здравые мысли. Я ещё хорошо отделалась, а некоторые становились «восстановленными», потому что, наверное, умирали… - тут она осеклась, глянув на Ромку. – Зря ты соглашаешься, может произойти что-нибудь ужасное.
Дальше мы ели опять молча.
Что бы как то отвлечься, я стал расспрашивать, как мне организовать себе помывку: в чём нагреть воды и где взять мыло и бритву.
Ромка посоветовал:
– Сейчас попросите у Ганди, на них все работают за мыло. Вы же сейчас тоже будете на него работать, вот сразу и попросите оплату.
– Они, что отбирали всё у людей? Ганди говорил, что они не занимаются криминалом.
– Сначала всё отобрали беспредельщики, а потом у них всё забрали «бандюки», - ответил мне Ромка.
После завтрака я пошёл к Детскому саду. Как туда идти я расспросил Ромку. Он хотел пойти со мной, но я категорически отказал и попросил Анну проследить за ним.
«Бандюки» меня уже ждали, но самого Ганди не было. Старшим был другой, его называли Кость. То ли потому, что его имя было Костя, то ли это кличка от слова кость. Если у Ганди был вид солидного мужика, то Кость был похож на «классического урку»: худой, вернее высохший, голова бритая, а подбородок не очень, под одеждой наверняка были наколки, и среди них, скорее всего, церковь на спине. Не спрашивая моего мнения, Кость обсуждал с «бандюками» стоит ли меня обвязать верёвкой, так чтобы они держали её конец.
Подошёл Ганди с несколькими подручными. Ганди поздоровался, выслушал Костя и сразу отказался от верёвки.
– И без этого мы Туман дразним своим экспериментом, а с верёвкой это вообще перебор – разозлим.
Потом он обратился ко мне:
– Гарматный въехал в посёлок по этой дороге. До этого он должен был выйти и где-то взять ту неведомую машину. Сейчас ты сходишь по этой дороге и посмотришь что там. Может, встретишь Гарматного. - Ганди почти не смотрел на меня, было ощущение, что я для него подопытный кролик, к которому он, как опытный учёный, не испытывает никаких эмоций. - Давай. Нас интересует то, что забрал из штаба Гарматный.
Ганди, может быть, продолжал бы давать инструкции, но всех отвлекло появление новых персонажей. Раньше я не видел этих людей. Судя по тому, что Ганди пошёл к ним навстречу и начал разговор как с равными, они были авторитетными людьми. Их было трое. Старшим у них был мужчина, уже немолодой, одетый в лёгкий, но длинный плащ и широкополую шляпу. Одежда его была не очень удобной, особо лишней выглядела шляпа – он явно, очень сильно заботился об имидже, о визуальном эффекте. Его сопровождал здоровенный парень, рост и габариты которого заставляли разговаривать с ним с уважением, несмотря на незлобное, детское лицо. Третьей была женщина средних лет, вот у этой выражение лица отражало крайнюю стервозность.
Разговора их мне не было слышно. Если честно, то в это время я думал о другом, о словах Ромки: «попросите у Ганди, на них все работают за мыло». Обратиться с такой просьбой к самому Ганди мне было неудобно, но вот если спросить у Костя, он кажется у них тоже большой человек.
