- Туман и Джон Леннон -
" ... над нами только небо... " строка из песни Imagine Д.Леннон
- Башня. Рейс сто тридцать. Заходим на полосу три А.
- Рейс сто тридцать. Башня. Подтверждаю. Видимость в точке приземления-пять метров...
Диспетчер не договорил. Слова резко оборвались и наступила полная абсолютная тишина. Не было слышно шума двигателей. Перестали работать звуковые сигнализаторы. Я не мог пошевелиться. Все мышцы окаменели. Даже взгляд нельзя было перевести. Моё тело перестало существовать для меня. Ни колебания воздуха в кабине, ни набегание тумана снаружи за стеклом, ничего не двигалось. Как будто кто-то совсем выключил движение. Пустота вокруг. Нарисованная, неживая картина. Прожектор выхватывал часть пространства впереди. Я лишь сидел и смотрел на абсолютную статичную массу перед собой. Самолёт висел где-то между одним и другим ударами сердца, в густом и неподвижном тумане, между небом и землёй, на подлёте к международному аэропорту имени Джона Леннона.
Внезапно я почувствовал звук. Не услышал, а действительно почувствовал. Он проник мне прямо в сознании, минуя слух, нарастая и усиливаясь. Источник находился где-то впереди, в густоте. Звук был похож на всасывание воздуха чудовищно огромным пылесосом. Кто-то затягивал всю грязь и пыль окружающего мира. Я не мог поднять глаза. Я лишь видел густоту туман, клочьями уносящуюся куда-то вверх. Движение все нарастало и нарастало. Пространство впереди начало проясняться. Неестественное, ужасающее и, одновременно, завораживающее зрелище раскрывалось сквозь редеющую пелену тумана.
Здание аэропорта, посадочная полоса, терминалы и, наконец, диспетчерская башня, все это выглядело размытым, нечетким и каким-то не оконченным. Это не было остановленное строительство. Двери, окна, стены, всё было на месте, но как-то "не прорисовано". Прямо впереди, в центре проступало что-то огромное и снежно-белое. Я пытался осознать, или хотя бы представить себе, что же это может быть и не находил иных решений, кроме одного. Это была чудовищных размеров рука. Она опиралась прямо на манёвренное поле перед терминалами. Внутри ладони, я видел два неподвижных самолета. Сквозь расставленные пальцы проходили столбы с прожекторами освещения. Рядом с огромной рукой лежал, таких же размеров, карандаш, угольник и ещё какие-то неизвестные мне чертёжные инструменты. Кто-то заканчивал создавать здание аэропорта и прервался. Гигантская, втягивающая туман, воронка наверху в темноте затихла в ожидании. Пустота и тишина.
Внезапный грохот. Рука вздернулась вверх. Клочья туман разлетелись с чудовищной скоростью. И снова резко наступила тишина. Кто-то наверху чихнул... и я погрузился в забытье.
Последнее, что я помню между теми короткими ударами сердца, это мелодия. Кто-то насвистывает в тумане очень весёлый мотив. Белоснежная крепкая рука поддерживает массивный угольник. Вторая рука, как по трафарету, карандашом выводит аккуратные буквы над входом.
Внизу, в тумане, стоит человек. Он внимательно следит сквозь круглые очки за плавными движениями руки. На лице его добрая улыбка. Он точно знает, что будет написано. Кто-то наверху отложил карандаш и угольник. Белоснежные ладони развернулись вверх, приглашая оценить законченную работу и бесшумно скрылись в тумане. Человек медленно, по словам, шёпотом произнёс знакомую строчку из песни, из своей песни, выдохнул и повернулся. Наконец я понял, кто это. Мы встретились с Джоном Ленноном у входа в аэропорт имени Джона Леннона.
- над нами только небо, — повторил он, обращаясь уже ко мне, улыбнулся и добавил - и точно ещё Кое-кто...
Кое-кто наверху небрежно сгреб одной рукой инструменты. Второй рукой он начало снова закутывать всё пространство вокруг белым, густым туманом. Скрылись фонари, лётное поле с неподвижными силуэтами на нём, диспетчерская башня. Только фигура у входа оставалась ещё заметна у входа. Джон медленно качал рукой в тумане, прощаясь со мной. Затем он поднял голову и пальцем указал на небо. Сверху послышался ещё один громкий чих. - Будьте здоровы,- прошептал я. - Спасибо, — гулко разнеслось над туманом. Кое-кто удалялся, звеня инструментами и насвистывая всё ту же весёлую мелодию, как будто старый каменщик возвращался домой после тяжёлой работы. Всё скрылось в набегающем, за стеклом кабины, тумане.
... Будьте внимательны, ребята. - снова заговорил диспетчер, — Мягкой посадки. Международный аэропорт имени Джона Леннона приветствует вас!
" ... над нами только небо... " строка из песни Imagine Д.Леннон
- Башня. Рейс сто тридцать. Заходим на полосу три А.
- Рейс сто тридцать. Башня. Подтверждаю. Видимость в точке приземления-пять метров...
Диспетчер не договорил. Слова резко оборвались и наступила полная абсолютная тишина. Не было слышно шума двигателей. Перестали работать звуковые сигнализаторы. Я не мог пошевелиться. Все мышцы окаменели. Даже взгляд нельзя было перевести. Моё тело перестало существовать для меня. Ни колебания воздуха в кабине, ни набегание тумана снаружи за стеклом, ничего не двигалось. Как будто кто-то совсем выключил движение. Пустота вокруг. Нарисованная, неживая картина. Прожектор выхватывал часть пространства впереди. Я лишь сидел и смотрел на абсолютную статичную массу перед собой. Самолёт висел где-то между одним и другим ударами сердца, в густом и неподвижном тумане, между небом и землёй, на подлёте к международному аэропорту имени Джона Леннона.
Внезапно я почувствовал звук. Не услышал, а действительно почувствовал. Он проник мне прямо в сознании, минуя слух, нарастая и усиливаясь. Источник находился где-то впереди, в густоте. Звук был похож на всасывание воздуха чудовищно огромным пылесосом. Кто-то затягивал всю грязь и пыль окружающего мира. Я не мог поднять глаза. Я лишь видел густоту туман, клочьями уносящуюся куда-то вверх. Движение все нарастало и нарастало. Пространство впереди начало проясняться. Неестественное, ужасающее и, одновременно, завораживающее зрелище раскрывалось сквозь редеющую пелену тумана.
Здание аэропорта, посадочная полоса, терминалы и, наконец, диспетчерская башня, все это выглядело размытым, нечетким и каким-то не оконченным. Это не было остановленное строительство. Двери, окна, стены, всё было на месте, но как-то "не прорисовано". Прямо впереди, в центре проступало что-то огромное и снежно-белое. Я пытался осознать, или хотя бы представить себе, что же это может быть и не находил иных решений, кроме одного. Это была чудовищных размеров рука. Она опиралась прямо на манёвренное поле перед терминалами. Внутри ладони, я видел два неподвижных самолета. Сквозь расставленные пальцы проходили столбы с прожекторами освещения. Рядом с огромной рукой лежал, таких же размеров, карандаш, угольник и ещё какие-то неизвестные мне чертёжные инструменты. Кто-то заканчивал создавать здание аэропорта и прервался. Гигантская, втягивающая туман, воронка наверху в темноте затихла в ожидании. Пустота и тишина.
Внезапный грохот. Рука вздернулась вверх. Клочья туман разлетелись с чудовищной скоростью. И снова резко наступила тишина. Кто-то наверху чихнул... и я погрузился в забытье.
Последнее, что я помню между теми короткими ударами сердца, это мелодия. Кто-то насвистывает в тумане очень весёлый мотив. Белоснежная крепкая рука поддерживает массивный угольник. Вторая рука, как по трафарету, карандашом выводит аккуратные буквы над входом.
Внизу, в тумане, стоит человек. Он внимательно следит сквозь круглые очки за плавными движениями руки. На лице его добрая улыбка. Он точно знает, что будет написано. Кто-то наверху отложил карандаш и угольник. Белоснежные ладони развернулись вверх, приглашая оценить законченную работу и бесшумно скрылись в тумане. Человек медленно, по словам, шёпотом произнёс знакомую строчку из песни, из своей песни, выдохнул и повернулся. Наконец я понял, кто это. Мы встретились с Джоном Ленноном у входа в аэропорт имени Джона Леннона.
- над нами только небо, — повторил он, обращаясь уже ко мне, улыбнулся и добавил - и точно ещё Кое-кто...
Кое-кто наверху небрежно сгреб одной рукой инструменты. Второй рукой он начало снова закутывать всё пространство вокруг белым, густым туманом. Скрылись фонари, лётное поле с неподвижными силуэтами на нём, диспетчерская башня. Только фигура у входа оставалась ещё заметна у входа. Джон медленно качал рукой в тумане, прощаясь со мной. Затем он поднял голову и пальцем указал на небо. Сверху послышался ещё один громкий чих. - Будьте здоровы,- прошептал я. - Спасибо, — гулко разнеслось над туманом. Кое-кто удалялся, звеня инструментами и насвистывая всё ту же весёлую мелодию, как будто старый каменщик возвращался домой после тяжёлой работы. Всё скрылось в набегающем, за стеклом кабины, тумане.
... Будьте внимательны, ребята. - снова заговорил диспетчер, — Мягкой посадки. Международный аэропорт имени Джона Леннона приветствует вас!
