Тяжело дыша, я добрался до своей цели – покрытой увядшими цветами могилы, где вместо надгробия стоял помятый байк с разбитым шлемом на руле. На бензобаке была грубо выбита молотком простая надпись: «Ангел. Первое августа тысяча девятьсот девяносто третьего года». В этот день ему исполнилось двадцать.
Положил на засохшие цветы благоухающую розу, сжал висевший на шее подаренный им медальон, закрыл глаза... В лицо ударил холодный ветер, накрапывающий колкий дождь бил по щекам, смешиваясь со слезами... Безумно захотелось взять камень и нацарапать рядом настоящее имя и дату рождения, но потом передумал: пусть он для всех так и останется Ангелом, чистым, неземным...
Я и не думал, что окажусь таким слабаком, оставшись один на один с отчаянием и одиночеством, как восемь лет назад, когда потерял всех близких в автомобильной аварии. Категоричный отказ ехать в парк аттракционов с родителями, младшими братом и сестрой спас мне тогда жизнь.
Каждый день до конца сентября приходил на могилу Майкла и часами стоял, не отводя взгляда от черного байка, пока не увидел сидящего на нем своего «Беспечного ангела». Он улыбнулся, поманил рукой и рассыпался ворохом разноцветных листьев. Так и не понял, что на меня нашло в тот момент, но я опрометью бросился домой. Вытащив из шкафа старую веревку, привязал ее к штырю, вбитому прошлыми хозяевами в ванной почти под потолком, встал на табурет, затянул петлю на шее. Вдруг до моих ушей донесся знакомый рев мотора. Я, резко повернувшись, понял, что теряю равновесие и падаю. Очнулся лежащим на полу в окровавленной одежде. Шею несильно сдавливала веревка. Поднялся, развязывая наспех затянутый узел. Потрепанная от времени, она не выдержала моего веса и оборвалась. Ударившись о ванну, я разбил себе бровь, здорово разодрал руку об ножку упавшего табурета, но остался жив.
Наверное, Бог решил спасти меня от этого греха... Бог... И тогда я понял, какой путь выберу в этой, подаренной мне вновь, жизни.
Непонимание коллег, насмешки друзей и даже угрозы со стороны мисс Брайн, которая, как оказалось, была серьезно влюблена в меня, не смогли изменить моего решения стать священником. После окончания духовной семинарии без угрызений совести попрощался с шумной Америкой и уехал миссионером в глухую мексиканскую деревушку, став отцом Криштианом в местной церкви, а также учителем в воскресной школе.
Но забыть Майкла я так и не смог. Медальон, спрятанный под сутаной рядом с простым крестом, каждый день напоминал о нем. Вот уже больше четверти века два раза в год, весной и в первый день августа, я приезжал на могилу своего единственного друга, стирал скопившуюся на байке за полгода пыль, клал на траву букет из белых роз и молился. Молился о его душе, вспоминая свист ветра в ушах, урчание мотора под седлом.
В этот раз я прилетел утренним рейсом в день его рождения. Оставив в камере хранения скромный багаж, приехал на кладбище. Выросший рядом с могилой высокий клен закрывал раскидистой кроной от непогоды старый, местами покрывшийся ржавчиной, мотоцикл. Моросил теплый летний дождь. Я зажег свечу, но она, не успев разгореться, потухла. Помолившись, уже собирался уходить, как ко мне подошел старик, молча посмотрел на разбитый байк и тяжело вздохнул.
– Вы священник?.. – толи спросил он, толи просто констатировал факт, взглянув на мою одежду, а потом, помолчав, добавил: – Столько лет прошло, прежде чем я решился прийти на его могилу... Все мы смертны... Не могу больше... Я хочу исповедаться прямо здесь... Он должен это слышать...
– Да, – произнес я, пытаясь скрыть волнение. – Доверьте Богу все, что накопилось у Вас на душе.
– Прости меня, Ангел, – старик наклонился, провел рукой по траве. – Если бы не моя жадность, тебя бы тут не было...
Я оторопел, а он продолжил говорить, не обращая на меня никакого внимания:
– Ведь это я тогда подрезал тебя на гонках... Ради денег... Это был заказ... Я знал, если потерять на такой скорости управление, то шансы выжить ничтожны, а в таком глухом месте их просто не останется.
Меня словно молнией пронзило. Хаммер?! Тот самый Хаммер, с которым Майкл участвовал в последней гонке и который бесследно исчез много лет назад?
– Один человек предложил мне три миллиона за то, чтобы ты не доехал до финиша... Чтобы ты погиб... – мужчина опустился на колени, сжал пальцами сочную траву. – Я повелся на эти деньги... Только когда увидел тебя раздавленным твоим же байком, мне стало страшно... Потом я узнал заказчика в миллиардере Корнелле, но деньги заглушили мою совесть... Причем тут ты и он, так для меня осталось загадкой... Прости меня... Ангел... – и он уткнулся лицом в могилу, тяжело рыдая.
– Настоящее имя Ангела – Майкл Уильям Корнелл... – почти шепотом произнес я, стирая капли дождя ладонью.
– Это был его отец? – Хаммер с застывшим в глазах ужасом посмотрел на меня.
– Отчим... Майкл наследовал большое состояние своей бабушки в день своего двадцатилетия...
– Откуда... Откуда Вы все это знаете? – старик поднялся, вглядываясь в мое лицо. – Я видел Вас... – голос его задрожал от волнения. – С ним на гонках... Когда он выиграл у меня...
– Да, это я...
Повисла тишина. Мужчина нервно теребил поношенную куртку.
– Господь прощает Ваши грехи за искреннее покаяние, – нарушив молчание, спокойно произнес я. – Идите с миром...
Хаммер закивал головой, шатаясь и что-то бормоча под нос, побрел по дорожке прочь, а я еще долго стоял, молился за Майкла, последний заезд которого оборвали человеческая зависть и жадность, а еще... просил у Бога прощения для тех, кто так хладнокровно отнял будущее у моего «Беспечного Ангела».
Положил на засохшие цветы благоухающую розу, сжал висевший на шее подаренный им медальон, закрыл глаза... В лицо ударил холодный ветер, накрапывающий колкий дождь бил по щекам, смешиваясь со слезами... Безумно захотелось взять камень и нацарапать рядом настоящее имя и дату рождения, но потом передумал: пусть он для всех так и останется Ангелом, чистым, неземным...
Я и не думал, что окажусь таким слабаком, оставшись один на один с отчаянием и одиночеством, как восемь лет назад, когда потерял всех близких в автомобильной аварии. Категоричный отказ ехать в парк аттракционов с родителями, младшими братом и сестрой спас мне тогда жизнь.
Каждый день до конца сентября приходил на могилу Майкла и часами стоял, не отводя взгляда от черного байка, пока не увидел сидящего на нем своего «Беспечного ангела». Он улыбнулся, поманил рукой и рассыпался ворохом разноцветных листьев. Так и не понял, что на меня нашло в тот момент, но я опрометью бросился домой. Вытащив из шкафа старую веревку, привязал ее к штырю, вбитому прошлыми хозяевами в ванной почти под потолком, встал на табурет, затянул петлю на шее. Вдруг до моих ушей донесся знакомый рев мотора. Я, резко повернувшись, понял, что теряю равновесие и падаю. Очнулся лежащим на полу в окровавленной одежде. Шею несильно сдавливала веревка. Поднялся, развязывая наспех затянутый узел. Потрепанная от времени, она не выдержала моего веса и оборвалась. Ударившись о ванну, я разбил себе бровь, здорово разодрал руку об ножку упавшего табурета, но остался жив.
Наверное, Бог решил спасти меня от этого греха... Бог... И тогда я понял, какой путь выберу в этой, подаренной мне вновь, жизни.
Непонимание коллег, насмешки друзей и даже угрозы со стороны мисс Брайн, которая, как оказалось, была серьезно влюблена в меня, не смогли изменить моего решения стать священником. После окончания духовной семинарии без угрызений совести попрощался с шумной Америкой и уехал миссионером в глухую мексиканскую деревушку, став отцом Криштианом в местной церкви, а также учителем в воскресной школе.
Но забыть Майкла я так и не смог. Медальон, спрятанный под сутаной рядом с простым крестом, каждый день напоминал о нем. Вот уже больше четверти века два раза в год, весной и в первый день августа, я приезжал на могилу своего единственного друга, стирал скопившуюся на байке за полгода пыль, клал на траву букет из белых роз и молился. Молился о его душе, вспоминая свист ветра в ушах, урчание мотора под седлом.
В этот раз я прилетел утренним рейсом в день его рождения. Оставив в камере хранения скромный багаж, приехал на кладбище. Выросший рядом с могилой высокий клен закрывал раскидистой кроной от непогоды старый, местами покрывшийся ржавчиной, мотоцикл. Моросил теплый летний дождь. Я зажег свечу, но она, не успев разгореться, потухла. Помолившись, уже собирался уходить, как ко мне подошел старик, молча посмотрел на разбитый байк и тяжело вздохнул.
– Вы священник?.. – толи спросил он, толи просто констатировал факт, взглянув на мою одежду, а потом, помолчав, добавил: – Столько лет прошло, прежде чем я решился прийти на его могилу... Все мы смертны... Не могу больше... Я хочу исповедаться прямо здесь... Он должен это слышать...
– Да, – произнес я, пытаясь скрыть волнение. – Доверьте Богу все, что накопилось у Вас на душе.
– Прости меня, Ангел, – старик наклонился, провел рукой по траве. – Если бы не моя жадность, тебя бы тут не было...
Я оторопел, а он продолжил говорить, не обращая на меня никакого внимания:
– Ведь это я тогда подрезал тебя на гонках... Ради денег... Это был заказ... Я знал, если потерять на такой скорости управление, то шансы выжить ничтожны, а в таком глухом месте их просто не останется.
Меня словно молнией пронзило. Хаммер?! Тот самый Хаммер, с которым Майкл участвовал в последней гонке и который бесследно исчез много лет назад?
– Один человек предложил мне три миллиона за то, чтобы ты не доехал до финиша... Чтобы ты погиб... – мужчина опустился на колени, сжал пальцами сочную траву. – Я повелся на эти деньги... Только когда увидел тебя раздавленным твоим же байком, мне стало страшно... Потом я узнал заказчика в миллиардере Корнелле, но деньги заглушили мою совесть... Причем тут ты и он, так для меня осталось загадкой... Прости меня... Ангел... – и он уткнулся лицом в могилу, тяжело рыдая.
– Настоящее имя Ангела – Майкл Уильям Корнелл... – почти шепотом произнес я, стирая капли дождя ладонью.
– Это был его отец? – Хаммер с застывшим в глазах ужасом посмотрел на меня.
– Отчим... Майкл наследовал большое состояние своей бабушки в день своего двадцатилетия...
– Откуда... Откуда Вы все это знаете? – старик поднялся, вглядываясь в мое лицо. – Я видел Вас... – голос его задрожал от волнения. – С ним на гонках... Когда он выиграл у меня...
– Да, это я...
Повисла тишина. Мужчина нервно теребил поношенную куртку.
– Господь прощает Ваши грехи за искреннее покаяние, – нарушив молчание, спокойно произнес я. – Идите с миром...
Хаммер закивал головой, шатаясь и что-то бормоча под нос, побрел по дорожке прочь, а я еще долго стоял, молился за Майкла, последний заезд которого оборвали человеческая зависть и жадность, а еще... просил у Бога прощения для тех, кто так хладнокровно отнял будущее у моего «Беспечного Ангела».
