Глава 1.
- Ирка, ты опять? Вставай, подруга, хватит валяться! - как же я ненавижу в данный момент голос Лиски, своей подруги! На черта дала ей ключи от своей квартиры? Теперь она является в мое “гнездышко” регулярно, начинает меня тормошить, теребить, а мне это не нужно (на хрен мне это не нужно! Оставь меня в покое, стерва, ты все равно меня не “спасешь”, какая йога, какой здоровый образ жизни, какая “встряска”, просто! Оставь! Меня! В покое!).
С трудом разлепляю опухшие веки. И тут же снова зажмуриваюсь. Наглое, подлое, мартовское солнце бьет прямо в мозг, в мою несчастную больную голову. Конечно, как же иначе - вчера я опять коротала вечер с бутылкой “Хеннеси”. Кстати, отличный коньяк, рекомендую всем, кому нужно заглушить боль от чудовищного предательства “любимого мужа” (впрочем, конечно, уже не любимого, да и мужа бывшего, как я всегда ненавидела это словцо - “бывший”, сколько в нем пошлости, сколько пренебрежения... сколько отвержения).
На “лисьей” физиономии Алисы - жалость, смешанная с презрением. Ну, конечно, лучшая (прямо таки заклятая) подруга гордится своим характером, собственной силой воли, если б с ней случилось то, что случилось со мной, она уж точно не стала бы “заливать” горе коньяком, она бы встряхнулась и стала бы еще краше, она всегда идет по жизни с гордо поднятой головой, презирает слабаков (поясняю - мужиков, подавляющее большинство которых в глазах Лиски - исключительно слабаки, и мой (точнее, уже не мой) Сергей - тоже достойный всяческого презрения слабак, который повелся на неистасканные “прелести” девятнадцатилетней сикилявки, о чем безусловно пожалеет гораздо быстрее, чем ему самому кажется (Алиса в этом абсолютно уверена, во всяком случае, так она сама утверждает).
Заставляю себя встать (точнее, сползти) с кровати, тащусь сначала в туалет, потом в ванную, маленькую убогую (по прошлым меркам) ванную комнату, на глаза снова непроизвольно наворачиваются слезы. “Замечательный” (главное - благородный) супруг не оставил мне наш коттедж (по выражению Алисы - особняк. Ха! Не видела она истинных особняков!) в “приличном” загородном охраняемом поселке, предоставил мне на выбор пару квартир в хороших кондоминиумах (не поймите неправильно, не две квартиры, а одну из двух), я выбрала и переехала. Собственно, мне было все равно в тот момент, я была просто оглушена его предательством, если б он “выкинул” меня в какую-нибудь “гнилую” общагу, я и тогда не сказала бы ни слова против. До последнего надеялась, что тот одумается, что с моей стороны было непростительной наивностью, как выразилась Алиса, “понесло старого кобеля” (хотя тридцать восемь - это все же не старость, разве что по меркам его юной любовницы). Разумеется, Сергей тоже не стал оставлять наш дом за собой, выставил его на продажу и даже пообещал мне треть его стоимости (учитывая, что квартиру он мне уже купил), так что у меня появилась прекрасная возможность бросить нелюбимую работу (что я и сделала без малейшего сожаления), бывший выделил и средства на жизнь (что-то вроде алиментов, на западный манер), кто-то может сказать - так что ты дергаешься, клуша, муж ушел, но не бросил, не оставил у разбитого корыта, а тебе всего-то тридцать шесть, можно сказать - вся жизнь впереди, живи в свое удовольствие, путешествуй, по заграницам мотайся, можешь и к теплому морю поехать, заодно заклятую подружку с собой прихвати, наслаждайся жизнью, а ты тут спиваться вздумала...
Примерно такой текст, уверена, Лиска мне и выдаст, когда, кое-как умывшись и тупо постояв под душем, я появлюсь на кухне, где Алиса станет меня “отпаивать кофеем”, при этом смотреть своими светло-ореховыми, “медовыми” глазами, будто на больную собаку.
Останавливаюсь у зеркала в ванной комнате и не без опаски поднимаю глаза. Мама дорогая, хорошо, что ты не дожила до момента, когда твоя дочь с похмелья рассматривает свою помятую физиономию, под глазами - темные мешки, щеки впали, глаза воспаленные, губы сухие и искусанные... Старуха старухой. Волосы - пакля, корни непрокрашены, Лиска еще погонит меня в салон, приводить себя “в божеский вид”, а все, чего я хочу, это снова завалиться на диван с ноутом, включить какой-нибудь “убойный” сериал (вроде “Во все тяжкие”, ни в коем случае не “мылодраму”, “мылодрам” с меня хватило в реальности), и так скоротать очередной тягомотный день моей бездарно прожитой жизни.
Ибо с уходом Сергея жизнь моя разбилась вдребезги.
...Войдя на кухню, застала Алису курящей у приоткрытой оконной створки. Та, увидев меня, поспешно затушила свою длинную “воггину” в специально для этого поставленном на подоконник блюдце (и я машинально отметила, что пора б мне специально для Лиски завести пепельницу, учитывая, какая она заядлая курильщица). Я опустилась на кухонный диванчик, передо мной тут же возник стакан с водой и растворенными в воде таблетками “Алка-Зельцера”. Я поморщилась (невольно), но все-таки лекарственную гадость отпила (по крайней мере, голова перестанет раскалываться и дрожь из пальцев уйдет).
- Только не вздумай меня снова жалеть, - пробурчала я.
Алиса лишь пожала плечами.
- А чего тебя жалеть? Ты сама с этим отлично справляешься. Только тем и занята в последние месяцы.
Я промолчала. Очевидные вещи ответа не требуют.
Лиска разлила по чашкам свежесваренный кофе, тоже присела за стол. Посмотрела с прищуром.
- Не торопись отмахиваться, но... тут мне пришло в голову...
Я мысленно застонала. Очередная дикая идея Алисы? Ими я уже по горло была сыта. Последняя заключалась в том, чтобы навести на Сергея и его девку порчу, самую настоящую порчу, при этом не обращаясь к какой-то там левой колдунье, а сделав все самостоятельно, оказывается, в Лискином роду были ведьмы (тут я нисколько не удивилась), и, если все сделать “по науке...” “Какой науке?” - несмотря на перманентную депрессию, меня в тот момент разобрал прямо-таки истерический смех, и Алиса, как мне показалось, слегка смутилась. А потом промямлила - дескать, действительно, это не лучшая идея, неизвестно, каким может быть “откат”, да и потом Сергей, возможно, еще одумается...
После этого “одумается” я едва не врезала Алисе по ее “лисьей” физиономии. Самое последнее, чего мне в тот момент хотелось - опять обольщаться несбыточной надеждой. Хватит. Если б с самого начала сама указала Сергею на дверь (как только узнала о его измене), по крайней мере не испытывала бы того унижения, через которое пришлось пройти позже. Ну, положим, развели нас через загс, сгорать от стыда в суде не пришлось, но потом последовал раздел имущества, и это тоже было мучительно, ибо отсекало все, что когда-то нас с Сергеем связывало, а связывали нас пятнадцать лет семейной жизни, хорошей жизни, и ребенок нас когда-то связывал... А теперь между нами была лишь могила семилетнего сына, и она точно не могла нас связать.
Я встряхнула головой (невольно поморщившись от боли) - воспоминания о Денисе (погибшем ребенке) были материей сакральной и касаться лишний раз этих воспоминаний было нельзя.
- Ладно, - обреченно обратилась я к Лиске, - Вываливай, что тебе опять пришло в голову. Надеюсь, не заставишь меня регистрироваться на очередном сайте знакомств?
Алиса поморщилась.
- Ты это и без меня сделаешь, если захочешь.
- Не захочу, - отрезала я, пресекая скользкую тему “в зародыше”. Дело было даже не в тех многочисленных историях о мошенниках и извращенцах, облюбовавших подобные сайты, просто второго Сергея мне уже не встретить, а те, кто по определению хуже... на черта они нужны? Мне и в компании ноута неплохо (а уж если будет и коньяк...)
- Значит так, слушай. Только не спеши перебивать...
В течение следующих минут я в очередной раз поражалась бурной Алисиной фантазии. Но перебивать ее не хотелось. Может, потому что мне было, собственно, все равно, а может и оттого, что идея ее, при всей ее фантастичности, была в чем-то привлекательной.
Оказывается, в нашем городе существует агентство (то ли сыскное, то ли детективное, но с неким “криминальным” уклоном). И обращаются в это агентство по любым поводам, дело лишь в цене. Так вот, почему бы и мне не обратиться к ним с вопросом, каково истинное положение дел моего (бывшего уже) мужа? Он наверняка укрывает определенную долю своих доходов, причем, за границей. Какие-нибудь офшорные предприятия, возможно, даже недвижимость. Неспроста ведь он не стал “жмотничать”, деля со мной имущество, неспроста назначил некую ежемесячную сумму, чтобы я не нуждалась... Значит, бабла у него куда больше, нежели он указывает в налоговых декларациях.
Я слегка призадумалась. Действительно, идея не лишена привлекательности. Финансами в нашей семье всегда ведал супруг (он зарабатывал, ему и распоряжаться), я занималась лишь тем, что требовалось “на хозяйство” да на мои нужды (тряпки, салоны красоты), в остальное как-то не вникала, полностью доверившись мужу.
- Ты просто подумай, сколько хапнет его наглая девка, - вкрадчиво сказала Алиса. -И ее ушлый папаша.
Я невольно поморщилась - отец Дарьи совсем не производил впечатления хапуги и интригана. Типичный “старый интеллигент”. Этакий “рассеянный профессор”.
Впрочем, его-то дочь впечатления “рассеянной” отнюдь не производила. И если Сергея я могла как-то оправдать “кризисом среднего возраста”, то девица не вызывала у меня никаких чувств, кроме глухой ненависти. Маленькая двуличная стерва, сумевшая поначалу даже у меня, дуры, вызвать сочувствие. Вот уж кто был расчетлив. В ее любовь к моему мужу я не верила ни на йоту. Здесь определенно был “голый” расчет.
- Положим, это так, - не слишком уверенно согласилась я с Лискиными доводами, - Но Сергей далеко не дурак, у него наверняка с этим все “шито-крыто...” С чего ты решила, что какие-то частные сыщики сумеют выяснить, сколько у него действительно бабла “за душой”?
- Я слышала, спецы там “крутые”, - вкрадчиво сказала Алиса, - Да и в конце концов, ты ж ничего не теряешь.
“Это точно, - пришло мне в голову, - Все, что можно, я уже потеряла”.
* * *
...Как обычно, едва дошло до “дела”, я опять засомневалась. К чему мне знать, сколько кило бабла Сергей укрывает от налоговиков, мне-то что это даст? Начать его шантажировать, вот только с какой целью? Чтобы он бросил свою девку и вернулся?
А мне это надо?
Даже если представить невозможное, как мы стали бы жить дальше? Я уже не могла ему безоговорочно доверять, а Сергей... что, полюбил бы меня снова с юношеским пылом, как это случилось в студенческие годы? Такое разве возможно?
- Хватит рефлексировать, - отрезала Алиса, выслушав мои сомнения, - Твоя беда. Ирка, в том, что ты постоянно рефлексируешь. Нужно не колебаться, а идти и делать. Неважно, что.
Я усмехнулась (подозреваю, что вышло весьма криво).
- Главное - ввязаться в схватку, а там посмотрим?
Алиса посмотрела на меня с прищуром.
- Именно. Кстати, в то агентство я уже звонила. Нас ждут завтра к пяти.
- Вечера или утра? - сострила я вяло.
- Дня, - Лиска не улыбнулась. - Кстати, агентство называется “Бестужев и Ко”.
- Как декабрист? - зачем-то уточнила я.
Алиса посмотрела на меня с недоумением.
- При чем здесь комнатный цветок?
Я фыркнула, но не стала ее поправлять. Лиска порой любила прикинуться дурочкой.
* * *
Невзрачное серое зданьице со скромной табличкой, расположенное вдобавок в каком-то захолустном переулке (правда, в центре города) не вызвало у меня энтузиазма. Еще меньше энтузиазма вызвала “спартанская” обстановка приемной и молодой человек (от силы лет двадцати пяти), вида весьма расхристанного (так, по-моему, должны выглядеть айтишники - потертые джинсы, растянутый свитер, патлы забраны в “хвостик”, на лице - легкая небритость), встретивший нас перед дверью руководителя агентства Бестужева Дмитрия Александровича (о чем гласила металлическая табличка, укрепленная на этой самой двери).
- Мы по записи, молодой человек, - “медовым” голоском известила Алиса. Выглядела она эффектно (куда эффектнее меня), и я подумала, что перспектива “сразить” некоего частного детектива (профессия в некотором роде экзотическая) Лиске определенно казалась заманчивой.
“Молодой человек” (айтишного или просто хипповатого вида) окинул нас с Алисой скучным взглядом, поднялся из-за стола, на котором помимо компьютера находился аппарат селекторной связи, которым, похоже, не пользовались, переспросив: “ЗагорИцкая?” “ЗагОрицкая”, поправила я машинально. Впервые при мне так коверкали фамилию бывшего мужа (которую менять на девичью я не собиралась, да и смысл? Поменяешь фамилию, потом придется менять документы... ничего, кроме мороки).
Парень кивнул и, распахнув дверь кабинета своего шефа, жестом пригласил нас с Алисой войти, коротко бросив:
- Клиенты, Митрий Саныч.
...Однофамилец (вряд ли потомок) знаменитого декабриста оказался высоким мужчиной лет сорока (плюс - минус), русоволосым, с лицом, не отмеченным модной нынче печатью грубой сексуальности, довольно тонким, и как позже до меня дошло, пожалуй, даже красивым, но красивым очень неброско, неярко. Серо-голубые глаза смотрели приветливо и внимательно. В общем, этот мужчина располагал к себе, и я почувствовала, что не отходящая от меня ни на шаг Лиска определенно “сделала стойку”. Однако, определив, что “брошенная жена” - я, и соответственно, мне нужны сведения об истинном финансовом состоянии бывшего супруга, Дмитрий Александрович обращался исключительно ко мне, на Алису он если и метнул пару взглядов (как мне показалось, нисколько не “масляных”, скорее острых), то не более. Я подумала, что этот частный сыщик совсем не прост (как впоследствии выяснилось, он был не только не прост, а даже очень непрост).
- Значит, ваш супруг руководит строительной фирмой? - голос у Бестужева был мягким, хорошо поставленным, без малейшего “местечкового” акцента. “Таким голосом, пожалуй, и аудиокниги можно начитывать”, - некстати мелькнуло у меня в мыслях.
Я кивнула.
- ”Орион”, - уточнила зачем-то. Когда Сергей выбирал название для своей фирмы, каких только созвездий мы не перебрали... И не только созвездий, Сергей даже “залез” в древнегреческие мифы. Правда, “Геракла” мы отмели сразу, ввиду излишнего пафоса (и “Сизифа” тоже, но по другой причине. “Сизифов труд” ни с чем хорошим ассоциироваться не мог).
- И каков процент акций принадлежит именно Вашему супругу? - мягко, даже как-то вкрадчиво поинтересовался однофамилец декабриста.
- Порядка тридцати процентов, - ответила я не слишком уверенно. Признаться, этот вопрос меня не особенно волновал раньше (я знала, что Сергей является истинным владельцем своего предприятия, вот и все), а сейчас он тем более меня не беспокоил (до Лискиной провокации во всяком случае).
Бестужев кивнул, сделал какую-то пометку на листе бумаги.
- Но лично Вы в число акционеров “Ориона” не входите?
Я испытала легкое замешательство. Едва не спросила: “А должна?”
Впрочем, моего ответа Бестужеву и не требовалось. Он опять что-то черкнул на своем листе, поднял на меня серьезные глаза.
- Я посмотрю, что здесь можно сделать, - обращался Дмитрий исключительно ко мне, Алисы, сидящей рядом, словно бы тут и не было, - И свяжусь с Вами в течение недели. У Вас имеется какой-то строгий график или...
