Наваждение

        - Тебе неинтересно, - расстроенная Линда опустила листок с распечаткой нового эпизода, выпрямилась в кресле и обиженным тоном заключила: - Ты совершенно равнодушен к тому, что я пишу!
              - Вовсе нет, - поспешно отозвался Рой с дивана, стараясь говорить, как можно убедительней. - Я тебя внимательно слушаю.
              - И при этом листаешь газету, - Линда скорбно покачала головой. - Ты даже не пытаешься сделать вид, что тебя волнует мое творчество. Хотя бы из вежливости мог постараться не зевать, когда я тебе читаю.
              - Мне интересно, - попытался оправдаться Рой, сворачивая газету, - просто, я зверски устал. Ну, подумаешь, зевнул пару раз. Я же слушал. Мне даже понравилось, как у тебя этот... Как его? Ну, который главный герой...
              - Все, достаточно! - Линда вскочила. - Я больше никогда, никогда не буду тебе ничего читать. Мне было так важно знать твое мнение, а ты... - ее голос напряженно зазвенел. - Я же интересуюсь твоей работой!
              - Да? Как бы не так! - при упоминании о работе Рой мгновенно завелся. – Когда я пытаюсь рассказать тебе о своем бизнесе, ты вообще сразу куда-нибудь уходишь. У тебя тут же находится масса неотложных дел на кухне.
              - А я виновата, что ты начинаешь рассказывать, когда у меня молоко убегает?
              - У тебя вечно что-нибудь убегает, - раздраженно заметил Рой. - Потому что ты постоянно витаешь в облаках.
              - Что?! - Линда округлила глаза, - Кажется, голодным еще не сидишь, грязным не ходишь.
              - Да, ты меня кормишь салатом из огурцов третий раз за последнюю неделю, хотя прекрасно знаешь, что я его терпеть не могу, - мстительно заявил Рой, поворачиваясь на диване.
              - Тебе не удастся превратить меня в прислугу! - возмущенно воскликнула жена. - Надеюсь, я еще способна на большее, чем готовить тебе салаты!
              - Послушай, - сказал Рой, постепенно успокаиваясь, - просто, я – не твоя аудитория, приключенческие книжки годятся для подростков, а я давно взрослый. Я уже, знаешь ли, не в том замечательном возрасте, когда Гарри Поттер - любимый герой. Если бы ты писала что-нибудь об экономике...
              - Мне иногда кажется, - раздраженно перебила его Линда, - что ты вообще никогда не был молодым. Признайся, пятнадцать лет назад ты, наверно, тоже ничего не читал кроме “Биржевого вестника”?
              - Ну, знаешь, что! - Рой бросил газету, вскочил с дивана. - Я, между прочим, работаю. Зарабатываю деньги для того, чтобы ты могла сочинять свои сказочки! Сколько из них ты продала? Нисколько! Писала бы лучше что-нибудь коммерческое – детективы хотя бы или какие-нибудь дамские любовные романы!
              - Я могу писать либо про то, что сама хорошо знаю, либо про то, чего не знает никто, - попыталась объяснить Линда. - Поэтому, я сочиняю фантастику. А в любовных романах я вообще не разбираюсь.
              - Чтобы создавать яркие произведения, - назидательно заявил Рой, - писателю, конечно, неплохо иметь богатый опыт. Но талантливый автор может домыслить и то, чего не знает сам, представить себе это, пережить в воображении и передать так, чтобы у читателя не возникло никаких сомнений в реальности происходящего. А у тебя... Ты прости, конечно, но я вот совершенно не верю твоим героям. Все у них как-то не жизненно. Не трогает!
              - Ну, и пожалуйста! - фыркнула Линда и ушла на кухню, хлопнув дверью. Через секунду оттуда донеслось: - Просто, ты меня больше не любишь!
              Рой вздохнул и вновь растянулся на диване. С тех пор, как Линда вообразила себя писательницей и начала часами просиживать за ноутбуком, подобные сцены повторялись постоянно.
       
              Рой вернулся домой поздно. Прошедший день оказался на редкость напряженным и, чувствуя себя совершенно измотанным, он машинально жевал ужин, не ощущая вкуса, отчасти испытывая облегчение оттого, что Линда ходила молчаливая и далекая, целиком погруженная в себя, и не было необходимости поддерживать беседу или отвечать на вопросы. Он уже допивал чай, предвкушая кресло в гостиной и газету, когда жена, меланхолично болтающая ложечкой в чашке, вдруг спросила задумчиво:
              - Как ты думаешь, если мужчина не виделся с женщиной пять лет, а теперь говорит, что никогда не мог забыть прикосновения ее волос к его коже и знает, что это его судьба, ему верить?
              - Что?! - Рой поперхнулся горячим напитком и отчаянно закашлялся. – Кому верить? Кто это такое говорит?
              - Мужчина, - мечтательно пояснила Линда. - Высокий и мужественный брюнет, с лицом, словно выточенным ветрами странствий из гранита, с глазами цвета кофе со сливками, ну, и так далее.
              Перестав кашлять, Рой несколько секунд вытаращенными глазами смотрел на жену, потом, сообразив, расхохотался:
              - Ты начала дамский роман? Круто! Главное, подпусти побольше страстей, женщинам это нравится, им чем эмоциональнее, тем лучше. Будешь потом давать читать подругам, а, может, и напечатают когда-нибудь, сейчас вообще всякую чушь печатают.
              Линда скользнула по нему отсутствующим взглядом, кивнула, отодвинула недопитую чашку:
              - Я посижу еще немного в кабинете, если ты не возражаешь?
              - Да, сколько хочешь, - охотно согласился Рой. - Потом почитаешь, что получилось?
              - Может быть, - Линда скользнула за дверь.
              Около двенадцати, когда Рой отправился в спальню, из-за двери кабинета доносились стрекочущие звуки работающего принтера. “Сейчас придет”, - подумал Рой, но ошибся - заснул раньше.
       
              В пятницу отменили дневное совещание, до начала собрания в клубе образовались свободные два часа, и Рой неожиданно понял, что не хочет тащиться в клуб, слушать набившую оскомину болтовню коллег, заинтересованно кивать головой и с значительным видом говорить пустые вещи, а хочет домой, плюхнуться в ванну, попросить Линду сделать коктейль, включить телевизор, наконец.
              Поставив машину в гараж, он, помахивая букетом, купленным в последний момент на углу у молоденькой цветочницы, взбежал на крыльцо. В доме было тихо. Окликнув жену, он прошелся по комнатам и, слегка разочарованный, понял, что временно покинут. Впрочем, прикинул Рой, во всем можно найти приятные стороны. Он сбросил ботинки, босиком прошлепал на кухню, плеснул джина прямо в здоровый бокал для сока, вытащил орешки и отправился в кабинет за газетами, наслаждаясь почти забытыми холостяцкими замашками. Все-таки иногда неплохо было бы и отдохнуть друг от друга, размышлял он по пути. Три года супружеской жизни, как никак, срок немалый. Рой растянулся прямо на ковре, сунув под голову диванную подушку, блаженно зажмурился. Жене не нравилось, когда он валялся днем: она иногда смеялась, чаще раздражалась и дразнила его, упоминая какой-то русский роман, где дело также касалось дивана. Где она, кстати? Записки не оставила. Впрочем, еще только полчетвертого. Линда думает, что он вернется к восьми. Может быть, предложить ей съездить навестить мать? И погостить у нее. Недельку или даже две.
              Не вставая Рой потянул газеты со столика, вслед за ними на пол скользнула пачка листков, веером разложилась вокруг него, один даже залетел под диван. Рой подобрал их, глянул – черновики Линды, небрежно бросил на принтер. Лезть под диван не хотелось, но он все-таки встал, взял линейку и выловил последний из листков, хотел бросить к остальным, но что-то привлекло его внимание, он присмотрелся. Рассказ Линда назвала “Наваждение”. Точнее, это был не рассказ, а скорее набросок, датированный вчерашним числом, кусок текста без начала, обрывающийся на полуслове:
       
              “- Для меня жизнь остановилась в тот момент, когда я потерял тебя. Что происходило потом? Не знаю. Ты говоришь, прошло пять лет? Может быть. Может пять, а может сто. Да, я что-то делал, куда-то ходил, с кем-то разговаривал. Но это не важно, потому что меня не было. Понимаешь, я не существовал совсем, ведь со мной не было тебя.
              Двое стояли в метро в час пик, в самой толчее, на проходе. Толпа толкала их, обтекая с двух сторон, дергала, пыталась разомкнуть. Двое этого не замечали - для них никого больше не существовало, потому что они снова встретились.
              - Слишком поздно, - она испытывала боль и горечь от остроты утраченного счастья, но в то же время чувствовала, как вдруг вся мешанина жизни упорядочивается, второстепенное уходит, мелкое отсеивается, а главное - вот он, его рука, оберегающая ее пальцы, его глаза, читающие в ее душе.
              - Поздно не бывает, - убеждал он, вдыхая легкий аромат ее волос, который вспоминал долгие пять лет, просыпаясь ночами и отчаянно втягивая воздух в стремлении удержать его неуловимое дуновение. - Поздно, это когда смерть. А сейчас - жизнь. Ты - моя жизнь. Какие пять лет? Их не было. Это тебе показалось, приснилось. Мы расстались только вчера. Помнишь, какое на тебе было платье?
              - Синее, - засмеялась она, мгновенно молодея и сбрасывая ненужный теперь опыт прожитого, - в крапинку.
              - С двумя пуговичками на груди, - подтвердил он, счастливо улыбаясь.
              - С тремя, - возразила она. - На нем три пуговицы.
              - Две, - возразил он укоризненно. - Неужели, забыла?
              - Конечно, две, - податливо согласилась она, легким прикосновением, вспоминая, пробежав по его слегка нахмурившимся бровям. - У него еще штопка на юбке, я зацепилась за удочку, помнишь?
              - Мы были в загородном доме твоих родителей, - кивнул он, - и ты попалась на крючок. Это было на прошлой неделе, помнишь? Удочка, наверно, так и стоит в углу, ждет тебя. Поедем туда? Завтра?
              - Нет, не надо, - на мгновение холодная волна окатила ее, сжала сердце. – Мне было так плохо. Я боюсь. И потом, мы себе не принадлежим, есть же другие.
              - Глупая, - он впитывал ее глазами, и она растворялась, теряя остатки воли. - Какие другие? Никого нет, пойми, только ты и я. И ничего не сделаешь. Мы пытались сопротивляться, но это же судьба.
              - Да, - эхом откликнулась она. - Судьба.
              - Завтра, я за тобой заеду рано утром. Запомни, у нас впереди завтрашний день и вся жизнь.
              - Вся жизнь, - повторила она.”
       
              Что это? - растерянно подумал Рой. - Дамский роман? При чем тут ее платье? Он лихорадочно разрыл пачку черновиков, ища продолжение. Нашел. Листок с сегодняшней датой оказался в принтере, его забыли достать.
       
              “Она бродила по квартире, трогала знакомые вещи, ставшие вдруг чужими и ненужными, пыталась вспомнить, как жила эти годы без него, но все было серо и расплывчато, как полузабытый нудный сон. Жизнь? Летаргия? Ни одной краски до вчерашнего дня. Вот яркая вспышка их последней встречи, затем боль, затем пустота, затем - равнодушие. Она - нищая, догадалась она. Дом есть, муж есть, жизни - нет, зачем тогда все? Она задыхается. Задохнется, если останется здесь еще хоть час, хоть десять минут.
              Торопясь, она с усилием сняла с антресолей потрепанный чемодан, запустила в него обе руки, вытащила со дна старое синее платье в крапинку с двумя пуговками у ворота, кое-как затолкала чемодан обратно, схватила с полочки у зеркала в прихожей ключи от родительского загородного коттеджа и, не оглядываясь, выбежала из дома, который три года был ее склепом...”
       
              При чем тут ее платье? - повторил Рой вслух. Но мысль занозой уже вклинилась, и чтобы отделаться, необходимо было удостовериться. Он стащил с антресолей чемодан, придерживая коленом, раскрыл замочки и, вытряхнув содержимое прямо на пол, поворошил ногой. Синего платья в крапинку не было. При чем тут платье? - снова сказал он, складывая чемодан. И, вообще, что я знаю о ее прошлом? Она никогда ничего не говорила, мы три года вместе, и... Что “и”, он не представлял. Правда, она утверждала, что может писать только о том, что испытала сама. Бред какой-то, - Рой потряс головой, борясь с наваждением. Взрослый человек, а туда же. Он прошел в ванную, умылся холодной водой, потянулся за расческой. На месте ее не оказалось. Вечно Линда все раскидывает, - раздраженно подумал Рой, - она уходила, наверно, причесывалась в прихожей. Он прошел в прихожую, взял с полочки расческу, радуясь, что так верно рассчитал, пошел было в ванную, вернулся. Так и есть! На полочке перед зеркалом не было тяжелой связки ключей от загородного дома родителей Линды. Ну и что? - спросил себе Рой отстраненно, прислушиваясь к внезапно появившемуся откуда-то сердцу и биению крови в висках. Ну и что?! - снова повторил он, уже открывая дверь в гараж и еще раз поинтересовался, выезжая на улицу: При чем здесь, собственно, ее платье?
              Расстояние до загородного дома он преодолел в рекордно короткие сроки, кажется, ему несколько раз свистели; кажется, водитель встречной машины погрозил ему кулаком, когда он вылетел на соседнюю полосу. “Ну и что!” - повторял Рой, выжимая скорость, - “И платье здесь не при чем!”
              Он не знал, что собирается делать, приехав в коттедж. Просто, необходимо было увидеть, убедиться, увериться. Бешеная гонка измотала его и, выпрыгнув из машины, он некоторое время тряс запертую дверь, после чего обессиленно опустился прямо на крыльцо и долго не мог понять, чего хочет от него подбежавший человек в грязном комбинезоне, оказавшийся нанятым практичной тещей сторожем.
              - Не, - мотал головой напуганный сторож. - Не было никого. Почитай уж месяца три не было. Ни старой хозяйки, ни молодой. Мне до лета заплачено, а так никого не было.
              В город Рой добирался долго, домой приехал только полдевятого. Линды дома не оказалось, зато в гостиной надрывался телефон:
              - Что вы там спите, что ли? - недовольно затараторила теща. - Полчаса звоню, неужели трудно снять трубку? Мне срочно нужно поговорить с дочерью, у Марса вылезает шерсть, я просто в панике!
              - Линды нет, - грубо перебил Рой. Дай ей волю, теща могла часами распространяться о своем ненаглядном коте. - Когда будет, не знаю.
              - Вот как? - в голосе тещи явно слышалось неодобрение супругу, который не знает, когда вернется его жена.
              В этот момент в прихожей хлопнула дверь.
              - Линда пришла, - холодно заметил Рой. - Позвать?
              Теща неожиданно сбавила обороты.
              - Я перезвоню позже. Впрочем, передай ей, что я забыла вернуть ваши ключи от коттеджа, пусть не ищет. Всего хорошего.
              Опустив трубку, Рой смотрел на появившуюся в дверях Линду. Она мрачно швырнула на пол две большие сумки и объявила:
              - Имей в виду, в следующий раз повезешь меня в химчистку на машине. Я не лошадь, таскать такие тюки!
              - Ты поздно, - напряженно сказал он. - Я волновался.
              - Да, понимаешь, - Линда обреченно махнула рукой, - провозилась с этим глупым дамским романом. Хотела тебе доказать, что тоже могу писать такое.
              - Я видел, - осторожно сказал он и неожиданно добавил. - Мне понравилось.
              - Да ты что? - возмутилась жена. - Диалоги – пафосные, и все шаблонно! Я чуть челюсть не вывихнула, зевая, на твой манер, от скуки, пока писала! Так что, извини, коммерческий писатель из твоей жены не получится.
              - Переживем, - прошептал Рой, привлекая ее к себе.