И так получилось, что его сверхчувствительность позволила обнаружить отраву среди остальных. Ты не знал. Информация без наших имен передавалась от лорда к лорду, о ней не знали даже самые близкие члены семьи, сам понимаешь, почему.
- Понятно. Что ж, - Мерфин вздохнул. - Я понял тебя, Корион. Жаль, что ты не рассказал мне всё это раньше. Изольда умерла, так и не узнав, что у неё был шанс на детей.
- Я полагал, что у неё еще есть время.
- Да... Мы все полагали...
Мерфин помолчал, глядя в окно. Огромная луна освещала лес за стенами Фогруфа, и где-то там, под её светом, таинственно мерцали кристаллы на цветущих посмертных вишнях жен рода Аунфлай.
- Корион, у тебя, кажется, есть дом в человеческом мире? - неожиданно спросил директор.
- Да, - уже понимая, к чему этот вопрос, согласился Корион.
- Вадиму больше некуда идти, а на каникулы он непременно захочет покинуть Фогруф. Полагаю, его обрадует возможность погостить у любимого учителя, - Мерфин вновь обернулся к Кориону, в голосе звякнул металл. - Раз уж вы так сблизились, думаю, ты будешь не против, если он у тебя поживет. Но больше тайн я не потерплю. Отныне мы с братом должны знать о каждом его шаге, каждом, Корион. Сразу. Вокруг него слишком много случайностей, чтобы это можно было игнорировать.
Корион покорно склонил голову.
- Как прикажете, сэр. Разрешите мне помочь Волхову лично. Он очнется не в том состоянии, чтобы его можно было доверить Элизе.
- Да, конечно.
Корион подхватил спящего Вадима на руки и шагнул в портал. Он не слышал, как Мерфин встал из-за стола, потянулся и, зевая, отправился спать, хмуро бормоча:
- Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя... Кто бы мог подумать, что гвоздь попадется по дороге?
Не узнал Корион и о том, как Мерфин заглянул в спальню к брату, подошел к нему, сидящему у постели, и дотронулся до плеча.
- Саркофаг сработал, Мерфин.
- Как он?
И уж тем более Хов не увидел, как Мэдог Аунфлай молча отодвинул балдахин в сторону и как неверный свет ночных ламп осветил болезненно бледного, но абсолютно целого и живого спящего Владыку.
Тяжелые свинцово-серые тучи роняли на деревню холодные капли дождя. Неспешный, основательный, он заливал Безымянку и Смородину, прибивал клубящийся на границе туман, шелестел в листве деревьев. Оказавшись под потоками воды, с тихим шипением погасла яблоня. Черному выжженному стволу пережить дождь не дали.
Кайракан, Овто и Волх переглянулись, повели голыми плечами и с трех сторон взмахнули топорами.
Хрясть! Хрясть! Хрясть!
На полуголые мужские тела полетели обломанные ветки, вода вперемешку с сажей. Яблоня с хрустом упала на землю, и та сомкнулась над ней, утянув в свои недра. Кайракан неторопливо прошелся вокруг треснутого пня, положил руку на срез.
- Годится. Пусть остынет, покроется мхом, тогда и сажать будем.
Я отвела взгляд от окна, шмыгнула носом в кружку с чаем и покрепче замоталась в лоскутное одеяло. Бабуля села рядом на кровать, протянула мне вафлю и жалостливо погладила по голове. Я не удержалась – подалась за теплой рукой и уткнулась в мягкую подмышку.
- Ну, будет, будет… - пробормотала бабуля, когда из моей груди вырвался скулеж, а дождь за окном хлынул с новой силой.
- Я же там совсем с ума сойду, ба! Зачем? Ну зачем ты меня туда отправила? Почему нельзя было остаться тут?
- Потому что когда-то давно один чужак поклялся отдать тебе заветный дар. Ты не раз жила там, но тот чужак тебя не узнавал, а ты… - бабуля вздохнула. – Ты была не самым примерным жильцом. Я думала, что клятвы не исполнятся, но ты снова нашла сюда дорогу. Видимо, тот чужак тебе крепко в душу запал.
Я уткнулась взглядом в кружку. Моё отражение в темной воде смазывалось, волосы то темнели, то светлели, то укорачивались. В памяти мелькнули степная звездная ночь, терпкий аромат трав и огни костра, пляшущие в глазах напротив: «Тебе не положено носить мужское платье? Выходит, знать женщин тебе тоже не положено?». Собственный далекий смех: «И кто тут дикарь, грек?», и щекочущее чувство в груди, очень похожее на счастье.
- Но почему мальчиком?!
Она пожала плечами.
– А мальчиком тебе будет проще возродить мою линию. Чужак сам клялся, что так или иначе, поэтому какая разница?
У меня снова задрожал подбородок. Да, что-то жило внутри, сжималось то ли сладко, то ли больно. Что-то, чему были безразличны внешность и возраст загадочного чужака. Что значит - какая разница? Я не согласна! Я обязательно... Бабуля взъерошила мои волосы, безобразно испортив косу, и чмокнула в макушку, сбив с мысли.
- Не думай об этом. Просто знай, мы все рядом. Мы все тебя очень любим. Мы всё видим и знаем. Мы поддержим тебя в любой момент, стоит только позвать. Тебе не нужно идти домой. Дом сам пришел к тебе.
Мягкие, пахнущие сдобой руки баюкали, укачивали, жалели. И от этого слезы полились сами собой. Когда плач опустошил и затих, бабуля завернула меня покрепче в одеяло и усадила за стол.
- Давай чайку попьем с мелиссой. Она душистая, хорошая. Вот увидишь, сразу легче станет. Давай?
- Д-давай, - всхлипнула я и приподнялась, чтобы достать сахарницу.
- Сиди-сиди. Я сама.
Бабуля перевязала покрепче цветастый фартук, засуетилась. На столе как по волшебству появились печеньки, конфетки, мёд и сливки. На плите запыхтел старый чайник. Подвешенные у печки пучки трав поделились в заварочник листочками. Заварочник – старинный глиняный чайник с китайским узором – отправился на шесток. Бабуля двигалась легко, ловко. Только полы длинной юбки качались туда-сюда.
Я опустила взгляд и невольно улыбнулась при виде дырочки в цветастой клеенке. Дырочка была сделана в незапамятные времена лично мной.
В сенях послышались голоса мужиков и возмущенный звонкий - тети Зои:
- Куда такие грязнючие? Вон ведро, вон ковшик – быстро умываться!
- Окстись, Зой, она ж ледяная!
- Хотели бы в тепле купаться, то зашли бы в баню! Овто, ты же мимо три раза прошел, чего не затопил? Кайракан!
- Ай! Брызгаться-то на кой?
- А чтоб не косил под блаженного. Любишь ты это дело.
- Ладно-ладно, не бузи, давай рушник…
Бабуля тоже прислушалась и, хихикнув, поставила еще чашек. Когда розовая и очень бодрая от ледяного купания мужская часть семьи ввалилась в дом, на столе уже исходил паром ароматный чай.
- Я тебя люблю! – заявил Кайракан и чмокнул бабулю в щеку.
Та зарумянилась и шутливо отмахнулась полотенцем. Шаман ловко увернулся и схватил чашку. Волх уже устроился за столом и жевал печеньку, прихлебывая чай и щуря серые глаза. Овто коварно подкрался ко мне со спины и положил холодную, чуть влажную ладонь мне на шею. Визга не дождался – я заметила его чуть раньше. Тетя чинно устроилась напротив бабули, подвинула себе сахарницу и, обведя взглядом стол, спохватилась.
- Ой, а гостя-то не позвали! Иди, разбуди, а то он как пришел, так с печки не слезает, - попросила она меня.
Я покорно поднялась с места, залезла на лежанку печи и отодвинула простенькую хлопковую занавеску.
Злат умиротворенно спал, положив голову на чью-то куртку. Длинные острые уши подрагивали, из-под цветастого лоскутного одеяла выглядывало иссушенное запястье. Из-за чуть приоткрытых влажных губ виднелась жемчужная полоска зубов. У него был такой сладкий сон, что разбудить его у меня не поднималась рука.
Я мягко погладила его по впалой щеке.
- Злат. Эй, Злат! Просыпайся. Пошли чай пить.
Длинное ухо дернулось. Эльф причмокнул губами, вздохнул, повернулся на спину и поморщился. Его длинные костлявые пальцы прикоснулись к потревоженному боку. Наконец, зеленые глаза открылись и медленно сфокусировались на мне.
- Где я? А… Точно…
- Пошли чай пить, - повторила я. – И тебе повязку сменить надо.
Злат потер лицо в попытке прогнать сонную одурь, ничего этим не добился и осторожно пошевелился. Рана на его боку не кровила, но, видимо, болела сильно. Я подхватила его под руку, чтоб он не слетел с полатей вниз головой, и довела до стола.
Злат расправил плечи, чинно поздоровался с моей семьей и спрятал в ладонях пузатую чашку. За пределами теплой печки ему явно стало зябко. Да и он сам, длинноухий, высокий, не по-человечески пластичный, смотрелся за нашим столом донельзя странно.
- Благодарю вас за всё, - негромко сказал он, опустошив чашку. Ни к печенью, ни к меду его руки так и не прикоснулись. – Я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством и сегодня же уйду. И мне все-таки хотелось бы узнать, как отплатить вам за вашу доброту.
- Тебе есть куда идти? – удивилась я.
- Где-то здесь живет моя сестра, Илмариона. Она владычица острова на реке забвения, которую сторожит восьмиглавый дракон.
- Знаю, знаю. И дорогу к ней тоже знаю, - кивнула бабуля. – Как же не знать? Помню, в своё время она и всё ваше племя знатно переполошили всю округу. Собственно, из-за вас моя улица и опустела.
Злат округлил глаза и тут же потупился.
- Неужели вы?.. Я… приношу свои извинения… Мы просто хотели жить. Мы ведь приняли ваши правила.
- Да, вы приняли конечность жизни, - задумчиво кивнула бабуля. – Но изловчились, схитрили, нашли лазейку в договоре. И теперь ваши души образовали замкнутый круг. Более того, вы порой занимаете чужие места. Это… не очень хорошо.
Злат напрягся.
- Это люди уходят дальше. Нам такой роскоши не дано. Некуда больше идти.
- Мне не к чему придраться, - примиряюще похлопала его по плечу бабуля. - В конце концов, ваш метод оказался не так уж и плох, кое-кто из наших созданий даже смог им воспользоваться и вновь вернулся ко мне. Мой сад скоро вновь зазеленеет.
Она обвела рукой мою семью и ослепительно улыбнулась мне.
- А с визитом к сестре пока погоди. Ты уж прости, но пока тебя не исцелят, я тебя со двора не выпущу. Впрочем, ты и сам далеко не уйдешь.
Злат поклонился нам всем, мужественно стерпев боль.
- Вы спасли меня от окончательной смерти. Услуги подобного толка оцениваются очень высоко моим народом. Однажды я непременно заплачу, не будь я Владыка Златовлас.
Я хихикнула. Эльфийский пафос посреди нашей кухни смотрелся ну очень неуместно. Сюрреалистично.
- Ты это… давай без церемоний, что ли? – проворчал Волх. – На вон, печенье пожуй, а то на твои мослы смотреть больно.
Злат повертел в руках печенье, неуверенно откусил кусок и встрепенулся.
- Простите, я могу увидеть змею?
- Какую змею? – удивился Овто.
- Меня терзала змея. Именно из-за неё я очутился в том колодце.
- Да, была змея, - кивнула я. – Огромная такая змеюка. Я её о стены побила и выкинула. Она должна была лежать у колодца.
Волх, Кайракан и Овто переглянулись.
- Мы не видели никакой змеи. Да и колодца, кстати, мы больше не нашли.
Чашка выскользнула из руки Злата и звонко разбилась о половицы. Его лицо помертвело.
- Ты её не убила… - пробормотал он, глядя на меня расширенными глазами. В них плескался ужас. – Ты не убила её, и она вернулась.
- Что, прости? – не поняла я.
- Она вернулась, вернулась назад! – Злат накренился, его начала бить паническая дрожь. Волх подхватил его за плечи, не дав упасть. – Она вернулась назад, в Фогруф. А я остался здесь! Всеблагие силы, мне нужно поскорее вернуться назад!
Волх встряхнул парня так, что у того клацнули зубы и рявкнул:
- Говори толком, что стряслось! Куда тебе назад? Кто вернулся?
- Моё безумие, проклятье. Оно высосало из меня столько сил, что обрело собственную волю, - Злата всего трясло. Он смотрел на Волха и не видел. – Безумный король вернулся в моё тело, и на этот раз я не смогу его сдерживать. Мне нужно вернуться к живым, иначе эльты погибнут!
- Понятно. Что ж, - Мерфин вздохнул. - Я понял тебя, Корион. Жаль, что ты не рассказал мне всё это раньше. Изольда умерла, так и не узнав, что у неё был шанс на детей.
- Я полагал, что у неё еще есть время.
- Да... Мы все полагали...
Мерфин помолчал, глядя в окно. Огромная луна освещала лес за стенами Фогруфа, и где-то там, под её светом, таинственно мерцали кристаллы на цветущих посмертных вишнях жен рода Аунфлай.
- Корион, у тебя, кажется, есть дом в человеческом мире? - неожиданно спросил директор.
- Да, - уже понимая, к чему этот вопрос, согласился Корион.
- Вадиму больше некуда идти, а на каникулы он непременно захочет покинуть Фогруф. Полагаю, его обрадует возможность погостить у любимого учителя, - Мерфин вновь обернулся к Кориону, в голосе звякнул металл. - Раз уж вы так сблизились, думаю, ты будешь не против, если он у тебя поживет. Но больше тайн я не потерплю. Отныне мы с братом должны знать о каждом его шаге, каждом, Корион. Сразу. Вокруг него слишком много случайностей, чтобы это можно было игнорировать.
Корион покорно склонил голову.
- Как прикажете, сэр. Разрешите мне помочь Волхову лично. Он очнется не в том состоянии, чтобы его можно было доверить Элизе.
- Да, конечно.
Корион подхватил спящего Вадима на руки и шагнул в портал. Он не слышал, как Мерфин встал из-за стола, потянулся и, зевая, отправился спать, хмуро бормоча:
- Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя... Кто бы мог подумать, что гвоздь попадется по дороге?
Не узнал Корион и о том, как Мерфин заглянул в спальню к брату, подошел к нему, сидящему у постели, и дотронулся до плеча.
- Саркофаг сработал, Мерфин.
- Как он?
И уж тем более Хов не увидел, как Мэдог Аунфлай молча отодвинул балдахин в сторону и как неверный свет ночных ламп осветил болезненно бледного, но абсолютно целого и живого спящего Владыку.
Эпилог. Точнее, что-то вместо
Тяжелые свинцово-серые тучи роняли на деревню холодные капли дождя. Неспешный, основательный, он заливал Безымянку и Смородину, прибивал клубящийся на границе туман, шелестел в листве деревьев. Оказавшись под потоками воды, с тихим шипением погасла яблоня. Черному выжженному стволу пережить дождь не дали.
Кайракан, Овто и Волх переглянулись, повели голыми плечами и с трех сторон взмахнули топорами.
Хрясть! Хрясть! Хрясть!
На полуголые мужские тела полетели обломанные ветки, вода вперемешку с сажей. Яблоня с хрустом упала на землю, и та сомкнулась над ней, утянув в свои недра. Кайракан неторопливо прошелся вокруг треснутого пня, положил руку на срез.
- Годится. Пусть остынет, покроется мхом, тогда и сажать будем.
Я отвела взгляд от окна, шмыгнула носом в кружку с чаем и покрепче замоталась в лоскутное одеяло. Бабуля села рядом на кровать, протянула мне вафлю и жалостливо погладила по голове. Я не удержалась – подалась за теплой рукой и уткнулась в мягкую подмышку.
- Ну, будет, будет… - пробормотала бабуля, когда из моей груди вырвался скулеж, а дождь за окном хлынул с новой силой.
- Я же там совсем с ума сойду, ба! Зачем? Ну зачем ты меня туда отправила? Почему нельзя было остаться тут?
- Потому что когда-то давно один чужак поклялся отдать тебе заветный дар. Ты не раз жила там, но тот чужак тебя не узнавал, а ты… - бабуля вздохнула. – Ты была не самым примерным жильцом. Я думала, что клятвы не исполнятся, но ты снова нашла сюда дорогу. Видимо, тот чужак тебе крепко в душу запал.
Я уткнулась взглядом в кружку. Моё отражение в темной воде смазывалось, волосы то темнели, то светлели, то укорачивались. В памяти мелькнули степная звездная ночь, терпкий аромат трав и огни костра, пляшущие в глазах напротив: «Тебе не положено носить мужское платье? Выходит, знать женщин тебе тоже не положено?». Собственный далекий смех: «И кто тут дикарь, грек?», и щекочущее чувство в груди, очень похожее на счастье.
- Но почему мальчиком?!
Она пожала плечами.
– А мальчиком тебе будет проще возродить мою линию. Чужак сам клялся, что так или иначе, поэтому какая разница?
У меня снова задрожал подбородок. Да, что-то жило внутри, сжималось то ли сладко, то ли больно. Что-то, чему были безразличны внешность и возраст загадочного чужака. Что значит - какая разница? Я не согласна! Я обязательно... Бабуля взъерошила мои волосы, безобразно испортив косу, и чмокнула в макушку, сбив с мысли.
- Не думай об этом. Просто знай, мы все рядом. Мы все тебя очень любим. Мы всё видим и знаем. Мы поддержим тебя в любой момент, стоит только позвать. Тебе не нужно идти домой. Дом сам пришел к тебе.
Мягкие, пахнущие сдобой руки баюкали, укачивали, жалели. И от этого слезы полились сами собой. Когда плач опустошил и затих, бабуля завернула меня покрепче в одеяло и усадила за стол.
- Давай чайку попьем с мелиссой. Она душистая, хорошая. Вот увидишь, сразу легче станет. Давай?
- Д-давай, - всхлипнула я и приподнялась, чтобы достать сахарницу.
- Сиди-сиди. Я сама.
Бабуля перевязала покрепче цветастый фартук, засуетилась. На столе как по волшебству появились печеньки, конфетки, мёд и сливки. На плите запыхтел старый чайник. Подвешенные у печки пучки трав поделились в заварочник листочками. Заварочник – старинный глиняный чайник с китайским узором – отправился на шесток. Бабуля двигалась легко, ловко. Только полы длинной юбки качались туда-сюда.
Я опустила взгляд и невольно улыбнулась при виде дырочки в цветастой клеенке. Дырочка была сделана в незапамятные времена лично мной.
В сенях послышались голоса мужиков и возмущенный звонкий - тети Зои:
- Куда такие грязнючие? Вон ведро, вон ковшик – быстро умываться!
- Окстись, Зой, она ж ледяная!
- Хотели бы в тепле купаться, то зашли бы в баню! Овто, ты же мимо три раза прошел, чего не затопил? Кайракан!
- Ай! Брызгаться-то на кой?
- А чтоб не косил под блаженного. Любишь ты это дело.
- Ладно-ладно, не бузи, давай рушник…
Бабуля тоже прислушалась и, хихикнув, поставила еще чашек. Когда розовая и очень бодрая от ледяного купания мужская часть семьи ввалилась в дом, на столе уже исходил паром ароматный чай.
- Я тебя люблю! – заявил Кайракан и чмокнул бабулю в щеку.
Та зарумянилась и шутливо отмахнулась полотенцем. Шаман ловко увернулся и схватил чашку. Волх уже устроился за столом и жевал печеньку, прихлебывая чай и щуря серые глаза. Овто коварно подкрался ко мне со спины и положил холодную, чуть влажную ладонь мне на шею. Визга не дождался – я заметила его чуть раньше. Тетя чинно устроилась напротив бабули, подвинула себе сахарницу и, обведя взглядом стол, спохватилась.
- Ой, а гостя-то не позвали! Иди, разбуди, а то он как пришел, так с печки не слезает, - попросила она меня.
Я покорно поднялась с места, залезла на лежанку печи и отодвинула простенькую хлопковую занавеску.
Злат умиротворенно спал, положив голову на чью-то куртку. Длинные острые уши подрагивали, из-под цветастого лоскутного одеяла выглядывало иссушенное запястье. Из-за чуть приоткрытых влажных губ виднелась жемчужная полоска зубов. У него был такой сладкий сон, что разбудить его у меня не поднималась рука.
Я мягко погладила его по впалой щеке.
- Злат. Эй, Злат! Просыпайся. Пошли чай пить.
Длинное ухо дернулось. Эльф причмокнул губами, вздохнул, повернулся на спину и поморщился. Его длинные костлявые пальцы прикоснулись к потревоженному боку. Наконец, зеленые глаза открылись и медленно сфокусировались на мне.
- Где я? А… Точно…
- Пошли чай пить, - повторила я. – И тебе повязку сменить надо.
Злат потер лицо в попытке прогнать сонную одурь, ничего этим не добился и осторожно пошевелился. Рана на его боку не кровила, но, видимо, болела сильно. Я подхватила его под руку, чтоб он не слетел с полатей вниз головой, и довела до стола.
Злат расправил плечи, чинно поздоровался с моей семьей и спрятал в ладонях пузатую чашку. За пределами теплой печки ему явно стало зябко. Да и он сам, длинноухий, высокий, не по-человечески пластичный, смотрелся за нашим столом донельзя странно.
- Благодарю вас за всё, - негромко сказал он, опустошив чашку. Ни к печенью, ни к меду его руки так и не прикоснулись. – Я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством и сегодня же уйду. И мне все-таки хотелось бы узнать, как отплатить вам за вашу доброту.
- Тебе есть куда идти? – удивилась я.
- Где-то здесь живет моя сестра, Илмариона. Она владычица острова на реке забвения, которую сторожит восьмиглавый дракон.
- Знаю, знаю. И дорогу к ней тоже знаю, - кивнула бабуля. – Как же не знать? Помню, в своё время она и всё ваше племя знатно переполошили всю округу. Собственно, из-за вас моя улица и опустела.
Злат округлил глаза и тут же потупился.
- Неужели вы?.. Я… приношу свои извинения… Мы просто хотели жить. Мы ведь приняли ваши правила.
- Да, вы приняли конечность жизни, - задумчиво кивнула бабуля. – Но изловчились, схитрили, нашли лазейку в договоре. И теперь ваши души образовали замкнутый круг. Более того, вы порой занимаете чужие места. Это… не очень хорошо.
Злат напрягся.
- Это люди уходят дальше. Нам такой роскоши не дано. Некуда больше идти.
- Мне не к чему придраться, - примиряюще похлопала его по плечу бабуля. - В конце концов, ваш метод оказался не так уж и плох, кое-кто из наших созданий даже смог им воспользоваться и вновь вернулся ко мне. Мой сад скоро вновь зазеленеет.
Она обвела рукой мою семью и ослепительно улыбнулась мне.
- А с визитом к сестре пока погоди. Ты уж прости, но пока тебя не исцелят, я тебя со двора не выпущу. Впрочем, ты и сам далеко не уйдешь.
Злат поклонился нам всем, мужественно стерпев боль.
- Вы спасли меня от окончательной смерти. Услуги подобного толка оцениваются очень высоко моим народом. Однажды я непременно заплачу, не будь я Владыка Златовлас.
Я хихикнула. Эльфийский пафос посреди нашей кухни смотрелся ну очень неуместно. Сюрреалистично.
- Ты это… давай без церемоний, что ли? – проворчал Волх. – На вон, печенье пожуй, а то на твои мослы смотреть больно.
Злат повертел в руках печенье, неуверенно откусил кусок и встрепенулся.
- Простите, я могу увидеть змею?
- Какую змею? – удивился Овто.
- Меня терзала змея. Именно из-за неё я очутился в том колодце.
- Да, была змея, - кивнула я. – Огромная такая змеюка. Я её о стены побила и выкинула. Она должна была лежать у колодца.
Волх, Кайракан и Овто переглянулись.
- Мы не видели никакой змеи. Да и колодца, кстати, мы больше не нашли.
Чашка выскользнула из руки Злата и звонко разбилась о половицы. Его лицо помертвело.
- Ты её не убила… - пробормотал он, глядя на меня расширенными глазами. В них плескался ужас. – Ты не убила её, и она вернулась.
- Что, прости? – не поняла я.
- Она вернулась, вернулась назад! – Злат накренился, его начала бить паническая дрожь. Волх подхватил его за плечи, не дав упасть. – Она вернулась назад, в Фогруф. А я остался здесь! Всеблагие силы, мне нужно поскорее вернуться назад!
Волх встряхнул парня так, что у того клацнули зубы и рявкнул:
- Говори толком, что стряслось! Куда тебе назад? Кто вернулся?
- Моё безумие, проклятье. Оно высосало из меня столько сил, что обрело собственную волю, - Злата всего трясло. Он смотрел на Волха и не видел. – Безумный король вернулся в моё тело, и на этот раз я не смогу его сдерживать. Мне нужно вернуться к живым, иначе эльты погибнут!
