– Одна. – ничуть не испугавшись странного приторного голоса незнакомца, соврала я. – Что ты сделал с Катей?!
– Ничего особенного. Просто ей нужен был отдых с такими-то подругами. Ведь ты понимаешь о чем я говорю?
– От чего ж не понять?! – ответила я, а сама смахнула одинокую слезинку с лица. Нет! С Катей все должно быть хорошо, а иначе я убью его голыми руками! – С такими друзьями и врагов не надо.
– Верно. – его забавлял наш разговор, и он откровенно насмехался надо мной! – А теперь слушай внимательно!
– Слушаю.
– Ты сейчас найдешь любой предлог, чтобы выбраться из квартиры и бегом примчишься сюда. Катя увидит свою дочь лишь в том случае, когда я заполучу тебя. И если ты приведешь с собой этого нытика Олега, я убью и Катю, и Юлю. Поняла?!
– Поняла. – кротко ответила я, уже рыская в поисках травмата у себя в вещах.
– На все про все у тебя полчаса. Поторопись, я не привык ждать.
– Всенепременно.
Я отключила телефон и взвыла в полный голос. Я знала! Я просто печенкой чувствовала, что с Катей случилась беда! Она никогда не оставляет Юлю одну и уж тем более не ходит без мобильного телефона! Какая же я дура! Ведь могла же сразу все распознать! А теперь, пока я наслаждалась своим ужином, Катя неизвестно где и в каком состоянии считает минуты до последней встречи с белым светом?!
– Я должен сообщить Олегу. – подал голос телохранитель и вывел меня из ступора.
– Конечно рассказывай! Ведь ты, наверное, не услышал условия этого психопата. А я пока закажу себе траурное платье на поминки Кати. – вообще в стрессовых ситуациях я, как правило, держу себя в руках, но не тогда, когда это касается самых близких мне людей.
– Ты действуешь по зову сердца, а надо по зову разума. Поверь моему опыту. – пытался достучаться до моего воспаленного сознания он, а я все металась по комнате в поисках куда-то так не кстати пропавших джинсов.
– Делай, как знаешь. – рявкнула я и сделала вид, что увлеченно ищу под кроватью. Как только он вышел из комнаты, я рванул к двери. У меня были секунды на обдумывание плана и еще меньше секунд на принятие решения. Я иду спасать Катю. Точка. Ценой своей жизни, если в том будет надобность. Сама заварила эту кашу, сама ее и съем.
Схватив ключи от машины, я выпорхнула в промозглую темноту ночного Питера. Уже у самой машины я резко затормозила и заозиралась по сторонам. А что если это просто ловушка и мой телефон заражен каким-либо вирусом? Катя жива и даже не подозревает о нашем разговоре, а я сама прибежала в руки к этому зверю, но парковка была абсолютна чиста и постепенно мое болезненное самомнение улетучилось, оставив неприятный привкус на губах. Быстро открыв двери авто, запрыгнула на первое сидение и перевела дух. Еще пять минут сумасшедшей гонки по ночным улицам города, и я у двери Катиной квартиры.
– Вот мы и встретились. – раздалось у меня над ухом, а затем я почувствовала укол в шею, и темнота поглотила меня. Допрыгалась, цыпочка!
«Смрадное дыхание смерти»
Кленовый лист, когда падает на землю, похож на бабочку, и это странно – потому что самое сухое и мертвое схоже с самым веселым и живым.
И.С. Тургенев «Отцы и дети»
Очнулась с ощущением тревоги, сердце бешено отбивало чечетку, да так громко, что я отчетливо слышала ритм у себя в ушах. «Меня похитили!» – проносилось в голове снова и снова. Голова все еще отказывалась мыслить ясно, а тело вопило о перенесенных мытарствах. Этот урод накачал какой-то дрянью и притащил сюда. Я огляделась чтобы понять точно куда это «сюда». Небольшая комната без окон, со стальной дверью, стены местами обиты каким-то звуконепроницаемым материалом и это наводило на некоторые размышления, у самой стены висел светильник, источая тусклый свет, а под ним отчетливо виднелись кровавые пятна. Я подползла ближе, чтобы рассмотреть следы лучше и в ужасе отстранилась назад – все стены около двери были исцарапаны. Значит, мне не выйти живой из этой переделки. Все стало на свои места. Я – новая жертва этого психа! И когда из охотника, превратилась в жертву?! Когда успела свои эмоции поставить выше безопасности? И зачем я, спрашивается, вообще рискнула показать свой нос за пределы «островка безопасности», да еще и в одиночку?! Какая же я дура!
Громко взвыв, я отползла как можно дальше от двери и забилась в угол, учитывая, что моя нога была закована в цепь, которая крепилась к центру комнаты, это было просто удачей. Я не знала сколько времени провела без сознания, куда и каким образом была доставлена и самый главный вопрос, который волновал куда сильнее – когда окончиться моя бесславная жизнь.
Конечно, все карманы были вывернуты и даже пылинки аккуратно вычищены, и ничего кроме джинсов и футболки на мне не было, белье не в счет, с ним расстанусь только с последним вдохом, я не сдамся! Чем больше сидела в этой комнате, тем больше убеждалась в безвыходности своего положения. Я – жертва, которую привезли на убой. Я уже не человек, а просто объект его болезненного вожделения.
По моим личным ощущениям прошло не меньше двух часов с момента, как я очнулась от наркотического сна и все мои мышцы затекли от сидения на бетонном полу. Если так и дальше продолжу, то умру от воспаления и наверняка спутаю ему планы. Злорадно улыбнувшись своим темным мыслям, я еще дальше отпихнула старый, протертый матрас от себя, демонстрируя свое неповиновение. Главное, не усугублять положение жертвы, а вести себя на равных с ним, показать, что я его не боюсь и мне абсолютно не интересна дальнейшая судьба. Правда, упорства хватило ненадолго. Уже через полчаса я вскочила на заледеневшие ноги и испытала гамму эмоций, когда нервные окончания вновь приобретали чувственность. Ходьба не помогла, да и каждый шаг отдавал лязганьем цепи, звенья которой были размером с мой кулак, поэтому совсем скоро у меня появятся еще и кровавые ссадины.
– Черт! Да когда же ты прикончишь меня и я наконец-то обрету покой?! – прокричала в закрытую дверь, бессильно опускаясь на пол. – Тебе не увидеть моих слез! – стараясь не сорваться почти прошептала я и отвернулась лицом к стене. Он испытывает меня. Я уверена, что прямо здесь и сейчас он наблюдает за мной, наслаждается каждым мгновением моих страданий, но сломать ему не удастся!
– Еще увидим! – пронеслось эхом по помещению, а затем все стихло.
О! Этот голос определенно был мне знаком. Когда Олега увозили в больницу, я краем уха услышала разговор двух крепких парней из команды Миши, и вот один из них и был этим недоумком. Жаль, что я тогда не обратила внимания на лицо, быть может проблем сейчас у меня было бы меньше. Я еще пару минут постаралась напрячь свою память, даже глаза прикрыла, но, как на зло, ничего, кроме серого размытого пятна так и не вспомнилось. Ладно, все равно он войдет в эту дверь когда-нибудь. «Если только он не оставил тебя умирать без еды и воды в этом подвале!» – пронеслось в голове, и я в прямом смысле почувствовала, как зашевелились волос у меня на голове. А что?! Кровавые царапины у двери, отсутствие света, туалета и прочих благ. Явно он не собирался заботиться о девушках, а если вспомнить внешность самих жертв, короткостриженых, изможденных с глазами, полными страха, то становится совсем жутко. А что если меня оставили просто здесь умирать?! И никто, и никогда не найдет мое тело, а главное я не узнаю что стало с моими родными и близкими, ведь второй раз смерть не даст шанса задержаться на земле, унося в царство вечного сна. Глаза защипало от накативших слез, но я старалась не раскисать и держать марку, но получалось все хуже. Я умру в этой бетонной клетушке! Одна! Правду люди говорят, что умираешь всегда один, даже в кругу любимых людей, у смерти есть только один билет и он твой, а не кого-то рядом и это было ужасно. Ужасно ощущать себя настолько никчемной, опустошенной, сломленной. Тяжело опустив голову на колени, я закрыла глаза и постаралась отстраниться от всего этого кошара и вспомнить самые яркие моменты моей жизни, которая вот-вот оборвется от руки какого-то неуравновешенного нелюдя.
Вроде и вспомнить есть что, а на ум ничего путного не приходит. Ни тебе калейдоскопа воспоминаний из детства, ни тем более юности, а о своих годах после переезда в Питер и без слез не вспомнишь. Тут тебе и радость встреч, и боль при расставаниях, горечь нераскрытых дел, когда призраки молили помочь, а я в страхе гнала прочь, переживая за свое душевное состояние и конечно, ликование побед.
И почему я, спрашивается, ничего путного про свои способности так и не узнала? Быть может я могу призвать кого-то на помощь? Или могу?
Вскинув голову, попыталась сосредоточится на уже встречавшейся мне женщине в книжном магазине, восстановив ее внешний облик в памяти, я попыталась потянуть за невидимую нить, на конце которой должна была услышать отклик, но ни с первого и тем более не с десятого раза у меня не получилось. «Черт! Бездарность!» – ругала я себя на чем свет стоит и придумывала все новые и новые способы, обращаясь к разным, встреченным мной за все это время и запомнившимися по особой причине, призракам, но никто так и не появился. В конце концов я сдалась и просто стала ожидать смерти с гордо поднятой головой, если и играть пьесу, то до самого конца, не выходя из роли!
Ждать, к слову сказать, пришлось не долго. Обыскав каждый миллиметр своей камеры, я так и не нашла потайного отсека, где могло быть спрятано хоть что-нибудь мало-мальски важное, а цепь, которой я была прикована, окончательно разодрала кожу на ноге до крови и теперь беспощадно усугубляла и без того бедственное положение. Надеюсь, умру не от заражения крови?
– Надейся. – раздался гулом его голос и раскатистый смех. Я последнюю фразу сказала вслух? – Отойди в дальний угол и отвернись! Если ты обернешься без разрешения, я постараюсь сделать тебе максимально неприятно.
И такой тон издевательский, как будто все то, что он делал с другими жертвами, было приятным. Но, видимо, он очень плохо меня знал, раз решил, что я покорно сдамся ему на милость.
По началу встала как ни в чем не бывало, словно действительно стремилась выполнить его приказ, правда, пришлось стиснуть зубы, чтобы не выдать как мне больно ходить и, гордо задрав голову, показала ему средний палец левой руки, добавив при том:
– Сокол сверчку не товарищ! Если хочешь зайти, милости просим, но играть, чтоб потешить твою больную фантазию я не собираюсь! И будь уверен, максимально неприятно будет и тебе, когда я выцарапаю твои глаза, ублюдок! – смахнув бисеринки пота со лба, встала в позу неповиновения я. Пусть попробует приблизится. Бой может и проиграю, все же пребывание в подвале со спертым воздухом, без воды и еды, да еще и после вколотой дряни, я не самый лучший боец, но кое-что даже в таком состоянии сумею.
– Значит, сегодня ты есть не будешь. Прекрасно! Чем упорнее ты сопротивляешься, тем быстрее ослабеешь и умрешь, даже руки марать не стану. Так что, милая, согласна? – стараясь заинтриговать, проворковал он. Даже тошно, ей Богу!
Вот как-то обидно стало, честное слово! Я не грязная! И вообще, не просила себя похищать.
– Я не голодна. Наелась вдоволь, пока спала. Когда проголодаюсь, позову, а теперь исчезни из моей жизни. – скучающим тоном ответила я и рухнула на пол, лицом к двери.
– Я тебе не слуга! Не смей мне приказывать! Ты не в том положении, чтобы дерзить мне, девчонка! Ты скоро пожалеешь об этом, а когда станешь умолять о глотке воды, я заставлю вылизывать пол, где я стоять буду. – перейдя к концу своего маленького монолога на ультразвук, пригрозил он, чем еще сильнее разозлил меня.
– Тьфу на тебя! Тьфу! Еще раз! Меня мама хорошо воспитала и облизывать грязные предметы, да еще и на полу не разрешала. А твоя мама тебе об этом не говорила в детстве? Быть может у тебя и мамы-то нет? Тогда все ясно-понятно… – протянула гнусавым голосом я и громко захихикала. Выводить человека из состояния равновесия научилась еще ребенком и с успехом оттачивала свое мастерство. Всяко лучше, чем сидеть в полном одиночестве и пенять на свою судьбу, а так хоть какое-то развлечение.
– Ну и дура! Ты ответишь за каждое слово.
– Не перед тобой.
То ли он занимался чечеткой, прежде чем навестить меня, то ли стоял у самой двери, но я отчетливо слышала каждый шаг, раздававшемся все дальше от меня. Он ушел, и вся моя бравада сошла на нет, а что если в бреду действительно стану умолять?
От таких раздумий стало страшно. Все что угодно, только не унижаться перед этим ничтожеством. Уж лучше смерть!
Время потянулось минута за минутой, с каждым вдохом пить хотелось все больше, а дышать становилось все тяжелее. Пот струился неровными струйками по лбу, спускаясь ниже и пропитывая одежду. Нестерпимо хотелось в туалет «по-маленькому», но совесть не позволяла сделать это прямо на полу, буду терпеть до последней капли, фигурально выражаясь.
Я постаралась сконцентрировать свое внимание на чем-либо другом и спустя, наверное, минут сорок все же удалось забыться тревожным сном. На полу было холодно и все точки соприкосновения с ним затекли и стали болеть, но лучше так, чем думать о другом, более приземленном. В конце концов мне удалось заснуть так крепко, что, к сожалению, даже не услышала, как тихонько скрипнули петли на двери, как бесшумно прокралась черная тень и склонилась надо мной, а вот укол и злорадный хохот услышать удалось, а затем знакомая липкая темнота подхватила в свои руки и унесла прочь.
Как и в первый раз, пробуждение было не из приятных. Тогда я очнулась с головной болью, путанными мыслями и огромной жаждой на бетонном полу в каком-то подвале без окон, а сейчас ощущения остались прежними, но вот обстановочка была уже не та. Во-первых, сидела в довольно светлой комнате, сплошь и рядом заставленной домашней утварью. Кухня или веранда, стало быть. Интере-е-есно! Я попыталась шевельнуться, чтобы понять связана ли я, или обо мне попросту забыли и теперь появился шанс сбежать хоть в саму преисподнюю. Почему попыталась? Да потому что ничего не вышло. Я бешено вращала глазами, силясь разглядеть хоть что-то или кого-то, кто смог бы мне объяснить, потому как говорить, оказывается, я тоже не могла. Отлично!
– А-а! Я вижу, ты уже очнулась и наверняка удивилась? Хочешь удивлю тебя еще больше? – голос был определенно его, но он стоял за спиной. Вот гад! Издевается. Мол, перечишь мне, деточка, вот теперь будешь сидеть эдакой марионеткой безвольной, а я буду делать все, что захочу, а ты и слова ответить не сможешь. Ненавижу!
Он подкатил мое кресло к огромной раме, а сам остался стоять в тени, только запах его парфюма остался на моих плечах. Если у меня появится шанс, хотя бы его маленькая часть, я задушу его своими собственными руками, даже если это будет последним, что успею сделать.
– Открой глаза! – приказал он. Я упорствовала и продолжала ожесточенно жмуриться. – Открой, а иначе будет хуже.
Весь его голос сочился ядом и холодом. Конечно, я боялась его, все же не совсем дура, но почему-то упорствовать продолжала.
– Ах, так?! – завопил он и прежде чем я ощутила свою собственную кровь на губах, услышала резкий звук рассекаемого воздуха. Он саданул со всего размаха резиновой дубинкой по лицу?! Боль пришла быстро, и я была не в силах жмуриться, слезы сами хлынули из глаз. Он победил, а я проиграла. Самое обидное, что даже ответить ему у меня нет шанса.
– Ничего особенного. Просто ей нужен был отдых с такими-то подругами. Ведь ты понимаешь о чем я говорю?
– От чего ж не понять?! – ответила я, а сама смахнула одинокую слезинку с лица. Нет! С Катей все должно быть хорошо, а иначе я убью его голыми руками! – С такими друзьями и врагов не надо.
– Верно. – его забавлял наш разговор, и он откровенно насмехался надо мной! – А теперь слушай внимательно!
– Слушаю.
– Ты сейчас найдешь любой предлог, чтобы выбраться из квартиры и бегом примчишься сюда. Катя увидит свою дочь лишь в том случае, когда я заполучу тебя. И если ты приведешь с собой этого нытика Олега, я убью и Катю, и Юлю. Поняла?!
– Поняла. – кротко ответила я, уже рыская в поисках травмата у себя в вещах.
– На все про все у тебя полчаса. Поторопись, я не привык ждать.
– Всенепременно.
Я отключила телефон и взвыла в полный голос. Я знала! Я просто печенкой чувствовала, что с Катей случилась беда! Она никогда не оставляет Юлю одну и уж тем более не ходит без мобильного телефона! Какая же я дура! Ведь могла же сразу все распознать! А теперь, пока я наслаждалась своим ужином, Катя неизвестно где и в каком состоянии считает минуты до последней встречи с белым светом?!
– Я должен сообщить Олегу. – подал голос телохранитель и вывел меня из ступора.
– Конечно рассказывай! Ведь ты, наверное, не услышал условия этого психопата. А я пока закажу себе траурное платье на поминки Кати. – вообще в стрессовых ситуациях я, как правило, держу себя в руках, но не тогда, когда это касается самых близких мне людей.
– Ты действуешь по зову сердца, а надо по зову разума. Поверь моему опыту. – пытался достучаться до моего воспаленного сознания он, а я все металась по комнате в поисках куда-то так не кстати пропавших джинсов.
– Делай, как знаешь. – рявкнула я и сделала вид, что увлеченно ищу под кроватью. Как только он вышел из комнаты, я рванул к двери. У меня были секунды на обдумывание плана и еще меньше секунд на принятие решения. Я иду спасать Катю. Точка. Ценой своей жизни, если в том будет надобность. Сама заварила эту кашу, сама ее и съем.
Схватив ключи от машины, я выпорхнула в промозглую темноту ночного Питера. Уже у самой машины я резко затормозила и заозиралась по сторонам. А что если это просто ловушка и мой телефон заражен каким-либо вирусом? Катя жива и даже не подозревает о нашем разговоре, а я сама прибежала в руки к этому зверю, но парковка была абсолютна чиста и постепенно мое болезненное самомнение улетучилось, оставив неприятный привкус на губах. Быстро открыв двери авто, запрыгнула на первое сидение и перевела дух. Еще пять минут сумасшедшей гонки по ночным улицам города, и я у двери Катиной квартиры.
– Вот мы и встретились. – раздалось у меня над ухом, а затем я почувствовала укол в шею, и темнота поглотила меня. Допрыгалась, цыпочка!
«Смрадное дыхание смерти»
Кленовый лист, когда падает на землю, похож на бабочку, и это странно – потому что самое сухое и мертвое схоже с самым веселым и живым.
И.С. Тургенев «Отцы и дети»
Очнулась с ощущением тревоги, сердце бешено отбивало чечетку, да так громко, что я отчетливо слышала ритм у себя в ушах. «Меня похитили!» – проносилось в голове снова и снова. Голова все еще отказывалась мыслить ясно, а тело вопило о перенесенных мытарствах. Этот урод накачал какой-то дрянью и притащил сюда. Я огляделась чтобы понять точно куда это «сюда». Небольшая комната без окон, со стальной дверью, стены местами обиты каким-то звуконепроницаемым материалом и это наводило на некоторые размышления, у самой стены висел светильник, источая тусклый свет, а под ним отчетливо виднелись кровавые пятна. Я подползла ближе, чтобы рассмотреть следы лучше и в ужасе отстранилась назад – все стены около двери были исцарапаны. Значит, мне не выйти живой из этой переделки. Все стало на свои места. Я – новая жертва этого психа! И когда из охотника, превратилась в жертву?! Когда успела свои эмоции поставить выше безопасности? И зачем я, спрашивается, вообще рискнула показать свой нос за пределы «островка безопасности», да еще и в одиночку?! Какая же я дура!
Громко взвыв, я отползла как можно дальше от двери и забилась в угол, учитывая, что моя нога была закована в цепь, которая крепилась к центру комнаты, это было просто удачей. Я не знала сколько времени провела без сознания, куда и каким образом была доставлена и самый главный вопрос, который волновал куда сильнее – когда окончиться моя бесславная жизнь.
Конечно, все карманы были вывернуты и даже пылинки аккуратно вычищены, и ничего кроме джинсов и футболки на мне не было, белье не в счет, с ним расстанусь только с последним вдохом, я не сдамся! Чем больше сидела в этой комнате, тем больше убеждалась в безвыходности своего положения. Я – жертва, которую привезли на убой. Я уже не человек, а просто объект его болезненного вожделения.
По моим личным ощущениям прошло не меньше двух часов с момента, как я очнулась от наркотического сна и все мои мышцы затекли от сидения на бетонном полу. Если так и дальше продолжу, то умру от воспаления и наверняка спутаю ему планы. Злорадно улыбнувшись своим темным мыслям, я еще дальше отпихнула старый, протертый матрас от себя, демонстрируя свое неповиновение. Главное, не усугублять положение жертвы, а вести себя на равных с ним, показать, что я его не боюсь и мне абсолютно не интересна дальнейшая судьба. Правда, упорства хватило ненадолго. Уже через полчаса я вскочила на заледеневшие ноги и испытала гамму эмоций, когда нервные окончания вновь приобретали чувственность. Ходьба не помогла, да и каждый шаг отдавал лязганьем цепи, звенья которой были размером с мой кулак, поэтому совсем скоро у меня появятся еще и кровавые ссадины.
– Черт! Да когда же ты прикончишь меня и я наконец-то обрету покой?! – прокричала в закрытую дверь, бессильно опускаясь на пол. – Тебе не увидеть моих слез! – стараясь не сорваться почти прошептала я и отвернулась лицом к стене. Он испытывает меня. Я уверена, что прямо здесь и сейчас он наблюдает за мной, наслаждается каждым мгновением моих страданий, но сломать ему не удастся!
– Еще увидим! – пронеслось эхом по помещению, а затем все стихло.
О! Этот голос определенно был мне знаком. Когда Олега увозили в больницу, я краем уха услышала разговор двух крепких парней из команды Миши, и вот один из них и был этим недоумком. Жаль, что я тогда не обратила внимания на лицо, быть может проблем сейчас у меня было бы меньше. Я еще пару минут постаралась напрячь свою память, даже глаза прикрыла, но, как на зло, ничего, кроме серого размытого пятна так и не вспомнилось. Ладно, все равно он войдет в эту дверь когда-нибудь. «Если только он не оставил тебя умирать без еды и воды в этом подвале!» – пронеслось в голове, и я в прямом смысле почувствовала, как зашевелились волос у меня на голове. А что?! Кровавые царапины у двери, отсутствие света, туалета и прочих благ. Явно он не собирался заботиться о девушках, а если вспомнить внешность самих жертв, короткостриженых, изможденных с глазами, полными страха, то становится совсем жутко. А что если меня оставили просто здесь умирать?! И никто, и никогда не найдет мое тело, а главное я не узнаю что стало с моими родными и близкими, ведь второй раз смерть не даст шанса задержаться на земле, унося в царство вечного сна. Глаза защипало от накативших слез, но я старалась не раскисать и держать марку, но получалось все хуже. Я умру в этой бетонной клетушке! Одна! Правду люди говорят, что умираешь всегда один, даже в кругу любимых людей, у смерти есть только один билет и он твой, а не кого-то рядом и это было ужасно. Ужасно ощущать себя настолько никчемной, опустошенной, сломленной. Тяжело опустив голову на колени, я закрыла глаза и постаралась отстраниться от всего этого кошара и вспомнить самые яркие моменты моей жизни, которая вот-вот оборвется от руки какого-то неуравновешенного нелюдя.
Вроде и вспомнить есть что, а на ум ничего путного не приходит. Ни тебе калейдоскопа воспоминаний из детства, ни тем более юности, а о своих годах после переезда в Питер и без слез не вспомнишь. Тут тебе и радость встреч, и боль при расставаниях, горечь нераскрытых дел, когда призраки молили помочь, а я в страхе гнала прочь, переживая за свое душевное состояние и конечно, ликование побед.
И почему я, спрашивается, ничего путного про свои способности так и не узнала? Быть может я могу призвать кого-то на помощь? Или могу?
Вскинув голову, попыталась сосредоточится на уже встречавшейся мне женщине в книжном магазине, восстановив ее внешний облик в памяти, я попыталась потянуть за невидимую нить, на конце которой должна была услышать отклик, но ни с первого и тем более не с десятого раза у меня не получилось. «Черт! Бездарность!» – ругала я себя на чем свет стоит и придумывала все новые и новые способы, обращаясь к разным, встреченным мной за все это время и запомнившимися по особой причине, призракам, но никто так и не появился. В конце концов я сдалась и просто стала ожидать смерти с гордо поднятой головой, если и играть пьесу, то до самого конца, не выходя из роли!
Ждать, к слову сказать, пришлось не долго. Обыскав каждый миллиметр своей камеры, я так и не нашла потайного отсека, где могло быть спрятано хоть что-нибудь мало-мальски важное, а цепь, которой я была прикована, окончательно разодрала кожу на ноге до крови и теперь беспощадно усугубляла и без того бедственное положение. Надеюсь, умру не от заражения крови?
– Надейся. – раздался гулом его голос и раскатистый смех. Я последнюю фразу сказала вслух? – Отойди в дальний угол и отвернись! Если ты обернешься без разрешения, я постараюсь сделать тебе максимально неприятно.
И такой тон издевательский, как будто все то, что он делал с другими жертвами, было приятным. Но, видимо, он очень плохо меня знал, раз решил, что я покорно сдамся ему на милость.
По началу встала как ни в чем не бывало, словно действительно стремилась выполнить его приказ, правда, пришлось стиснуть зубы, чтобы не выдать как мне больно ходить и, гордо задрав голову, показала ему средний палец левой руки, добавив при том:
– Сокол сверчку не товарищ! Если хочешь зайти, милости просим, но играть, чтоб потешить твою больную фантазию я не собираюсь! И будь уверен, максимально неприятно будет и тебе, когда я выцарапаю твои глаза, ублюдок! – смахнув бисеринки пота со лба, встала в позу неповиновения я. Пусть попробует приблизится. Бой может и проиграю, все же пребывание в подвале со спертым воздухом, без воды и еды, да еще и после вколотой дряни, я не самый лучший боец, но кое-что даже в таком состоянии сумею.
– Значит, сегодня ты есть не будешь. Прекрасно! Чем упорнее ты сопротивляешься, тем быстрее ослабеешь и умрешь, даже руки марать не стану. Так что, милая, согласна? – стараясь заинтриговать, проворковал он. Даже тошно, ей Богу!
Вот как-то обидно стало, честное слово! Я не грязная! И вообще, не просила себя похищать.
– Я не голодна. Наелась вдоволь, пока спала. Когда проголодаюсь, позову, а теперь исчезни из моей жизни. – скучающим тоном ответила я и рухнула на пол, лицом к двери.
– Я тебе не слуга! Не смей мне приказывать! Ты не в том положении, чтобы дерзить мне, девчонка! Ты скоро пожалеешь об этом, а когда станешь умолять о глотке воды, я заставлю вылизывать пол, где я стоять буду. – перейдя к концу своего маленького монолога на ультразвук, пригрозил он, чем еще сильнее разозлил меня.
– Тьфу на тебя! Тьфу! Еще раз! Меня мама хорошо воспитала и облизывать грязные предметы, да еще и на полу не разрешала. А твоя мама тебе об этом не говорила в детстве? Быть может у тебя и мамы-то нет? Тогда все ясно-понятно… – протянула гнусавым голосом я и громко захихикала. Выводить человека из состояния равновесия научилась еще ребенком и с успехом оттачивала свое мастерство. Всяко лучше, чем сидеть в полном одиночестве и пенять на свою судьбу, а так хоть какое-то развлечение.
– Ну и дура! Ты ответишь за каждое слово.
– Не перед тобой.
То ли он занимался чечеткой, прежде чем навестить меня, то ли стоял у самой двери, но я отчетливо слышала каждый шаг, раздававшемся все дальше от меня. Он ушел, и вся моя бравада сошла на нет, а что если в бреду действительно стану умолять?
От таких раздумий стало страшно. Все что угодно, только не унижаться перед этим ничтожеством. Уж лучше смерть!
Время потянулось минута за минутой, с каждым вдохом пить хотелось все больше, а дышать становилось все тяжелее. Пот струился неровными струйками по лбу, спускаясь ниже и пропитывая одежду. Нестерпимо хотелось в туалет «по-маленькому», но совесть не позволяла сделать это прямо на полу, буду терпеть до последней капли, фигурально выражаясь.
Я постаралась сконцентрировать свое внимание на чем-либо другом и спустя, наверное, минут сорок все же удалось забыться тревожным сном. На полу было холодно и все точки соприкосновения с ним затекли и стали болеть, но лучше так, чем думать о другом, более приземленном. В конце концов мне удалось заснуть так крепко, что, к сожалению, даже не услышала, как тихонько скрипнули петли на двери, как бесшумно прокралась черная тень и склонилась надо мной, а вот укол и злорадный хохот услышать удалось, а затем знакомая липкая темнота подхватила в свои руки и унесла прочь.
Как и в первый раз, пробуждение было не из приятных. Тогда я очнулась с головной болью, путанными мыслями и огромной жаждой на бетонном полу в каком-то подвале без окон, а сейчас ощущения остались прежними, но вот обстановочка была уже не та. Во-первых, сидела в довольно светлой комнате, сплошь и рядом заставленной домашней утварью. Кухня или веранда, стало быть. Интере-е-есно! Я попыталась шевельнуться, чтобы понять связана ли я, или обо мне попросту забыли и теперь появился шанс сбежать хоть в саму преисподнюю. Почему попыталась? Да потому что ничего не вышло. Я бешено вращала глазами, силясь разглядеть хоть что-то или кого-то, кто смог бы мне объяснить, потому как говорить, оказывается, я тоже не могла. Отлично!
– А-а! Я вижу, ты уже очнулась и наверняка удивилась? Хочешь удивлю тебя еще больше? – голос был определенно его, но он стоял за спиной. Вот гад! Издевается. Мол, перечишь мне, деточка, вот теперь будешь сидеть эдакой марионеткой безвольной, а я буду делать все, что захочу, а ты и слова ответить не сможешь. Ненавижу!
Он подкатил мое кресло к огромной раме, а сам остался стоять в тени, только запах его парфюма остался на моих плечах. Если у меня появится шанс, хотя бы его маленькая часть, я задушу его своими собственными руками, даже если это будет последним, что успею сделать.
– Открой глаза! – приказал он. Я упорствовала и продолжала ожесточенно жмуриться. – Открой, а иначе будет хуже.
Весь его голос сочился ядом и холодом. Конечно, я боялась его, все же не совсем дура, но почему-то упорствовать продолжала.
– Ах, так?! – завопил он и прежде чем я ощутила свою собственную кровь на губах, услышала резкий звук рассекаемого воздуха. Он саданул со всего размаха резиновой дубинкой по лицу?! Боль пришла быстро, и я была не в силах жмуриться, слезы сами хлынули из глаз. Он победил, а я проиграла. Самое обидное, что даже ответить ему у меня нет шанса.
