Что касаемо самого преступления. Следствие установило картину происшедшего.
Жертва преступления, молодой парень девятнадцати лет, студент техникума. Отправился на дискотеку в Дом Культуры Камвольного комбината. На танцах к нему привязался будущий его убийца. Повздорили они из-за девушки. Вышли на улицу. Студент навалял ревнивцу и вернулся в танцевальный зал. Получивший достойный отпор сморчок, поехал на троллейбусе домой в Серебрянку. Взял на кухне нож и вернулся на дискотеку в Дом Культуры. Своего обидчика он не нашёл и отправился домой. На одной из остановок увидел, что в троллейбус на заднюю площадку садится тот, которого он искал. На остановке «Соколянский переулок» студент выходит и следом выскакивает его убийца. Он бьет несколько раз ножом в спину парня. Это был последний ночной троллейбус. На улице никого. Взбесившийся зверёныш отрезал парню член и бросил его в урну, а тело протащил ещё более двухсот метров до моста через Свислочь, постоянно нанося удары. Бросил уже безжизненное и исколотое тело под мостом и отправился домой. Как разворачивались события дальше известно.
Оперативник Николай оказался хорошим человеком и вскоре смог оказать Егору услугу.
Спекулянт Толик Каминский.
Отец Егора, Толик, работал в институте ЭВМ фрезеровщиком. Работы было не много, и он наладился «гнать халтуру». Изготовлял отличные квартирные ригельные замки, которые не могли открыть отмычками на спор даже опытные домушники. Замки же были строго из нержавейки и редкого титана. Делал съёмные зеркала к автомобилям тоже из титана. Прокладки на двигатель, чтобы заправлять автомобиль более дешёвым бензином и самое стрёмное – ножи. Наборные небольшие шикарные ножи-открывалки выглядели, как брелоки для ключей. Изготовлялось всё это из отличной инструментальной нержавейки и титана. Такой нож-брелок шёл по червонцу, хорошие деньги на то время. На юге в Гаграх, Толик влет толкал их за четвертной. Зарплату у него всю забирала жена и жил он с этой халтуры. Продавать товар ходил на Червенский рынок. Этот рынок входил в сферу оперативной ответственности Уголовного розыска Ленинского РОВД. Оперативники УГРО с участковыми и внештатниками устраивали облавы на таких, как Толик торговцев. Понятное дело Егор знал график облав и предупреждал отца. Тот приходил на рынок после облавы и вне конкуренции сбывал свой товар. Однажды Толику было не в терпёж и он попёрся на Червенский рынок забыв о предупреждении сына, а скорее всего потеряв нюх и осторожность. Так бывает, когда теряешь бдительность. Егор в этот день был на смене, на заводе. Толика понятное дело повязали со всем его добром. Замки, зеркала и главное ножи. Ножи не тянули на холодное оружие, но титан. Хищение стратегического металла - это точно статья. Добавят ходовую тогда спекуляцию. Года на четыре Толик мог бы присесть запросто. Всех задержанных распихали по «бобикам». К Толику подошёл оперативник в гражданке. Он спросил его.
- Фамилия Имя Отчество.
- Каминский Анатолий Казимирович, – ответил задержанный.
- Живёте на Рокоссовского, – уточнил сотрудник. Толик утвердительно кивнул головой.
- Выходите и за мной - вдруг скомандовал оперативник и пошёл к выходу с рынка. Толик вылез из машины и последовал за ним. У входа на рынок стояли постовые милиционеры. Оперативник бросил им: «Это со мной». Так они вышли с рынка. Пройдя еще с полста метров, милиционер повернулся к Анатолию и спросил.
- Вы меня не узнаёте?
- Нет – ответил ничего не понимающий Анатолий.
- Я недавно ночью с товарищем к Вашему сыну приходили.
- Да помню. Простите, не узнал.
- Неудивительно. Главное, что я Вас узнал. Профессиональная память, - и продолжил, - Ваш сын мне жизнь спас. Я ему должен. Вы свободны. Правда, Ваш товар вернуть не смогу. Больше не попадайтесь. - Оперативник повернулся и пошел обратно к рынку, а Толик ошарашенный остался стоять на улице: «Вот оно что. Жизнь спас. Как же это так? Я думал, ну ходит с собакой гуляет, а тут жизнь спас, черт знает что происходит! Меня вот от срока отмазал» - вертелось у него в голове.
Вечером отец, слегка выпивший зашёл в комнату к Егору. Сел на кровать и смотря на сына негромко сказал.
- Вот оно, как получается. Меня сегодня на рынке задержала милиция, а один оперативник меня отпустил. Твой знакомый. Говорит, он тебе должен.
- Зачем ты торгуешь на рынке. Я тебе не раз предупреждал - продавай через знакомых. Другой раз попадёшься, я тебе не смогу помочь, а Николая может и не оказаться рядом.
Больше Анатолий не торговал на рынке. Хватило одного урока. Как, считал Аль Капоне: «Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу».
Являясь внештатным сотрудником уголовного розыска, Егор познакомился с основами оперативной работы. Трудно переоценить значение этих знаний в становлении будущего шпиона, но главным результатом стало развенчание в глазах парня ореола уголовной романтики. С тех времён, Егор свое отношение к уголовникам строил, так как они этого и засуживают. Презрением и неприятием. Судьба будет сводить его в тюрьмах КГБ с уголовниками разных мастей, авторитетами и даже вором в законе, но это только укрепит в нём убеждение в никчёмности, убожестве, патологической лживости, подлости и мерзости этих людишек, ставивших себя над законом, а по убеждению Егора, поставивших себя вне закона. Поэтому в своей шпионской деятельности и тем более во время нахождения в плену Егор не считал себя обязанным соблюдать по отношению, к этой публике, какие либо рамки приличия и порядочности. Он не считал их за людей, отлично зная, что любой из этих «братков», в мгновение ока продаст или сдаст его без зазрения совести и сожаления, но об этом ещё предстоит серьёзный и долгий разговор.
Завод - хорошая школа жизни.
"Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей.
Приобретут же они весь мир ".
Манифест Коммунистической партии
Бригада имени Окрестина.
Незадолго до увольнения из кинотеатра у Егора состоялся разговор с отцом. Это был один из тех редких случаев, когда родитель проявлял интерес к жизни сына. После очередного застолья с одним из собутыльников отец спросил Егора.
- Ты не хотел бы поменять работу? Меня спрашивают, что у тебя сын больной, инвалид, что работает в кинотеатре?
- Тебя только интересует, что скажут или подумают твои собутыльники? – вопросом на вопрос ответил Егор и добавил – Мне плевать, что они обо мне думают. Главное, что я о них думаю. Хотя в главном ты прав. Нужно искать другую работу. Есть идеи?
- Давай на завод Оржоникидзе. Рядом с моим институтом. Там Марика работает. Поговорит. Возьмут тебя учеником слесаря. Там у них сделка. Она говорит, получают ребята прилично, – подхватил сразу разговор отец. Марика это была сестра матери Егора.
- Я смотрю, тему эту ты уже обсудил с матерью и Марикой. Только ответь на кой это мне? Всё равно все деньги у меня не мытьём, так катаньем заберёт мать. Зачем эта нервотрёпка?
- Думай сам, – закончил отец, понимая, что возразить сыну ему нечем.
Вскоре положение Егора ещё больше усугубилось. Подходил срок служить в Армии и тут выяснилось, что Советская Армия не мусорный ящик и без среднего образования там делать нечего. Егору ясно дали понять в военкомате. Либо он, оканчивает среднюю школу, либо его призовут в двадцать пять лет в стройбат. Это совершенно шло в разрез с планами парня. Придётся уточнить. В конце семидесятых, служба в Советской Армии считалась действительно почётной обязанностью. Те, кто не отслужил, в обществе считались ущербными, третьим сортом. Ни достойной работы, ни достойной невесты, ни достойного отношения от окружающих. Егору пришлось экстренно восстанавливаться в вечерней школе, где он год числился и куда не ходил ни одного дня. Ему удалось купить справку, что на селе он окончил десятый класс и перешёл в одиннадцатый. Для получения аттестата о среднем образовании всё-таки придётся учиться. Под влиянием изменившихся жизненных факторов Егор уволился из кинотеатра и устроился в 13 механический цех Минского завода электронно-вычислительной техники имени Серго Орджоникидзе, учеником слесаря. Завод и рабочая атмосфера, существовавшая на нём, радикально отличалась от того, что он видел и знал в своей недолгой трудовой карьере.
Слесарный участок, на котором предстояло трудиться парню, был комплексным комсомольско-молодёжным коллективом, имени Героя Советского Союза лётчика Бориса Окрестина. Бригада состояла из девяти человек. Пять слесарей: Олег Саватеев, комсорг бригады, Александр Глинский, бывший десантник, Валентин, в прошлом художник, Николай, тридцати пяти лет, просто слесарь, и слесарь шестого разряда, так называемый наставник предпенсионного возраста Петрович. Три штамповщицы. Молодые девчонки, комсомолки, все замужем, с детьми. Мастер Арбузов Саша. Молодой специалист после техникума, отличный парень, всей душой болеющий за свою бригаду. Номинально бригадиром считался Петрович, но только номинально. С его высоким разрядом он мог вообще ничего не делать и получать хорошие деньги и за разряд по окладу и за наставничество, которого, к слову сказать, и не было. Он ничего и не делал от слова вообще ничего. Бригадой руководил мастер Саша Арбузов. Ему помогали Саватеев и Глинский. У всех, парней и девчонок, за исключением, Петровича были вторые, максимум у Глинского третий, разряды, а это копейки. Поэтому вся бригада сидела на сдельной оплате труда. Сколько сделаешь, столько и получишь. Вот в этот отличный коллектив и влился Егор. Пришло время раскрыть главный секрет возникновения этой бригады.
Производство оргоснастки.
В Белоруссии затеяли строить завод оргоснастки. Завода ещё нет, а оснастка для хранения документов уже нужна. Это металлические шкафы, лотки, ящики для хранения и быстрого доступа к картотекам, базам данных, архивам, анкетам, одним словом любым бумажным носителям информации формата А4 и А3. Заказы раскидали по заводам. Так механическому цеху №13 перепало счастье изготавливать ряд позиций. Почему возникла необходимость создать комплексную комсомольско-молодёжную бригаду? Ответ как всегда лежит на поверхности. Основная часть изделий вырубалась на штампах из листов жести. Выполняли эту работу девочки штамповщицы, но штамп оставлял заусенице на деталях, а это крайне опасно и травматично, тем более готовое изделие использовались в различных отделах и обслуживались незащищёнными женскими руками. Заусенце зачищали напильником. Сколько может зачистить за смену слесарь? Опыт показал не более 150 штук. Через неделю работник наотрез отказывался от этой тупой и изнурительной работы, она просто выносила мозг. Объёмы необходимых изделий превышали сотни тысяч. Другая проблема. Хоть советская власть не особо считала деньги, но платить за этот труд слесарям с пятыми и тем более шестыми разрядами, по их окладам было совершенно разорительно. Дешевле было отливать эти лотки из серебра. Что делать? Собрали молодёжь. Посадили их на сдельную оплату труда и вперёд в бой, но молодым тоже нужны деньги. Поэтому ребята, а в частности Олег Саватеев и Саша Арбузов включили думалку и достали из тумбочки соображаловку. Помимо слесарных участков в цеху размещались токарный, фрезерный, шлифовальный, сварочный участки. Участок гильотин для рубки металла. В доступности термичка, гальваника, пескоструйка. Любое оборудование на любой вкус, цвет и запах. Парни изготовили «приспособы» и «приблуды» позволяющие механизировать процесс зачистки изделий. Широко использовали шлифовальные круги на фибре. Нормы выработки перевыполнялись в десятки раз. При норме 150 штук, парни выдавали до 1000 штук и более за смену. Проблема решилась благодаря сообразительности двух работников. На других заводах выход не был найден и на участке имени Окрестина стали перекидывать заказы с других заводов. Понятное дело эта молодёжь ходила в фаворитах у начальства. Особенно опекал их рыжий комсорг цеха Николай Эйсмонт. Право парни старались не из патриотических побуждений, а за рубль. Зачистить сотню деталей стоило от 75 копеек до 1 рубль75 копеек, в зависимости от размеров и сложности изделия. За смену каждый выдавал от700 до 1000 готовых лотков, разделителей, днищ. В месяц выходило до 200 рублей, а когда и более. Это очень даже нечего. Почему комплексная бригада? Все работали на конечный результат. Когда не хватало заготовок, парни садились за штампы и вместе с девчонками, рубили металл, обеспечивали себе фронт работ или штамповали заготовки для следующей смены. Если у девочек заканчивались листы жести, они не отвлекали парней от работы, а брали электрокару. Ехали на заготовительный участок. Грузили кран-балкой листы и подвозили их к штампу. Был случай, когда бригада потеряла страх и «попутала берега». Они выдали на-гора столько изделий, что на неделю остались без работы, а заработки превысили 320 рублей в том месяце. Это был уже перебор. Вмешался Отдел труда и зарплаты. Так регулировали в социалистическом обществе трудовые доходы работника. ОТиЗ посчитал, что у ребят завышенные расценки и снизили их на 30%. Отвратительно конечно. Только против системы не попрёшь. Никого не интересовало, чтобы выдать эту тысячу деталей, парень стоял у станка всю смену. Практически без перерывов. Четко рассчитывая каждое движение. Предварительно разложив заготовки в определённом порядке. Избегая лишних движений. Абразив в смеси с маслом и стружкой за неделю перерубал робу на поясе. Работать в цеху в респираторах не возможно, да и респираторов, тогда никто не видел. К концу смены из носа можно было ложкой выковыривать металлическо-абразивную смесь. Сколько этой смеси оседало в лёгких? История умалчивает. Выход нашёл Саша Арбузов. Он собрал всех своих комсомольцев на участке и сказал: «Чтобы вам не резали расценки, нужно хотя бы два–три раза в месяц остаться после смены на два-три часа. У вас будут зафиксированные сверхурочные. Следовательно, никаких пересмотров расценок не будет, и зарабатывайте хоть по три сотни». Так и стали поступать. Голь на выдумки хитра.
Трудовой подвиг – кованые гвозди.
Помимо оснастки бригада выполняла и другие заказы и наряды. Однажды поступил срочный заказ на изготовление кованных гвоздей для оформления ресторана «На Ростанях», который открывался на площади Якуба Колоса. Нужно сделать боле пяти тысяч гвоздей и как всегда ещё вчера. Технология отсутствовала. Отковать столько гвоздей в кузне не реально. Олег и Саша разработали технологию сами. Всё-таки эти гвозди были декоративные, а значит, не несли на себе нагрузку. Взяли обычные гвозди сотку. На штампах девочки нарубили стальные пластины из листов железа, размером три на три сантиметра. Парни просверлили в них отверстия под гвозди-сотки. В стальных массивных болванках, как в барабане револьвера насверлили отверстий. Набили их гвоздями, вставленными в пластины. Всё это хозяйство разместили на сварочном участке. Поставили защитный щит. С оной стороны щита расположился сварщик, с другой стороны слесарь. Сварщик обваривал головки гвоздей и перекидывал болванку слесарю. Слесарь, пока светилась сварка, четырьмя ударами молотком придавал шляпкам форму кованого гвоздя. Пошёл конвейер. Каждый выполнял свою часть работы. Девочки штампами рубили металл.
Жертва преступления, молодой парень девятнадцати лет, студент техникума. Отправился на дискотеку в Дом Культуры Камвольного комбината. На танцах к нему привязался будущий его убийца. Повздорили они из-за девушки. Вышли на улицу. Студент навалял ревнивцу и вернулся в танцевальный зал. Получивший достойный отпор сморчок, поехал на троллейбусе домой в Серебрянку. Взял на кухне нож и вернулся на дискотеку в Дом Культуры. Своего обидчика он не нашёл и отправился домой. На одной из остановок увидел, что в троллейбус на заднюю площадку садится тот, которого он искал. На остановке «Соколянский переулок» студент выходит и следом выскакивает его убийца. Он бьет несколько раз ножом в спину парня. Это был последний ночной троллейбус. На улице никого. Взбесившийся зверёныш отрезал парню член и бросил его в урну, а тело протащил ещё более двухсот метров до моста через Свислочь, постоянно нанося удары. Бросил уже безжизненное и исколотое тело под мостом и отправился домой. Как разворачивались события дальше известно.
Оперативник Николай оказался хорошим человеком и вскоре смог оказать Егору услугу.
Спекулянт Толик Каминский.
Отец Егора, Толик, работал в институте ЭВМ фрезеровщиком. Работы было не много, и он наладился «гнать халтуру». Изготовлял отличные квартирные ригельные замки, которые не могли открыть отмычками на спор даже опытные домушники. Замки же были строго из нержавейки и редкого титана. Делал съёмные зеркала к автомобилям тоже из титана. Прокладки на двигатель, чтобы заправлять автомобиль более дешёвым бензином и самое стрёмное – ножи. Наборные небольшие шикарные ножи-открывалки выглядели, как брелоки для ключей. Изготовлялось всё это из отличной инструментальной нержавейки и титана. Такой нож-брелок шёл по червонцу, хорошие деньги на то время. На юге в Гаграх, Толик влет толкал их за четвертной. Зарплату у него всю забирала жена и жил он с этой халтуры. Продавать товар ходил на Червенский рынок. Этот рынок входил в сферу оперативной ответственности Уголовного розыска Ленинского РОВД. Оперативники УГРО с участковыми и внештатниками устраивали облавы на таких, как Толик торговцев. Понятное дело Егор знал график облав и предупреждал отца. Тот приходил на рынок после облавы и вне конкуренции сбывал свой товар. Однажды Толику было не в терпёж и он попёрся на Червенский рынок забыв о предупреждении сына, а скорее всего потеряв нюх и осторожность. Так бывает, когда теряешь бдительность. Егор в этот день был на смене, на заводе. Толика понятное дело повязали со всем его добром. Замки, зеркала и главное ножи. Ножи не тянули на холодное оружие, но титан. Хищение стратегического металла - это точно статья. Добавят ходовую тогда спекуляцию. Года на четыре Толик мог бы присесть запросто. Всех задержанных распихали по «бобикам». К Толику подошёл оперативник в гражданке. Он спросил его.
- Фамилия Имя Отчество.
- Каминский Анатолий Казимирович, – ответил задержанный.
- Живёте на Рокоссовского, – уточнил сотрудник. Толик утвердительно кивнул головой.
- Выходите и за мной - вдруг скомандовал оперативник и пошёл к выходу с рынка. Толик вылез из машины и последовал за ним. У входа на рынок стояли постовые милиционеры. Оперативник бросил им: «Это со мной». Так они вышли с рынка. Пройдя еще с полста метров, милиционер повернулся к Анатолию и спросил.
- Вы меня не узнаёте?
- Нет – ответил ничего не понимающий Анатолий.
- Я недавно ночью с товарищем к Вашему сыну приходили.
- Да помню. Простите, не узнал.
- Неудивительно. Главное, что я Вас узнал. Профессиональная память, - и продолжил, - Ваш сын мне жизнь спас. Я ему должен. Вы свободны. Правда, Ваш товар вернуть не смогу. Больше не попадайтесь. - Оперативник повернулся и пошел обратно к рынку, а Толик ошарашенный остался стоять на улице: «Вот оно что. Жизнь спас. Как же это так? Я думал, ну ходит с собакой гуляет, а тут жизнь спас, черт знает что происходит! Меня вот от срока отмазал» - вертелось у него в голове.
Вечером отец, слегка выпивший зашёл в комнату к Егору. Сел на кровать и смотря на сына негромко сказал.
- Вот оно, как получается. Меня сегодня на рынке задержала милиция, а один оперативник меня отпустил. Твой знакомый. Говорит, он тебе должен.
- Зачем ты торгуешь на рынке. Я тебе не раз предупреждал - продавай через знакомых. Другой раз попадёшься, я тебе не смогу помочь, а Николая может и не оказаться рядом.
Больше Анатолий не торговал на рынке. Хватило одного урока. Как, считал Аль Капоне: «Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу».
Являясь внештатным сотрудником уголовного розыска, Егор познакомился с основами оперативной работы. Трудно переоценить значение этих знаний в становлении будущего шпиона, но главным результатом стало развенчание в глазах парня ореола уголовной романтики. С тех времён, Егор свое отношение к уголовникам строил, так как они этого и засуживают. Презрением и неприятием. Судьба будет сводить его в тюрьмах КГБ с уголовниками разных мастей, авторитетами и даже вором в законе, но это только укрепит в нём убеждение в никчёмности, убожестве, патологической лживости, подлости и мерзости этих людишек, ставивших себя над законом, а по убеждению Егора, поставивших себя вне закона. Поэтому в своей шпионской деятельности и тем более во время нахождения в плену Егор не считал себя обязанным соблюдать по отношению, к этой публике, какие либо рамки приличия и порядочности. Он не считал их за людей, отлично зная, что любой из этих «братков», в мгновение ока продаст или сдаст его без зазрения совести и сожаления, но об этом ещё предстоит серьёзный и долгий разговор.
Глава шестая.
Завод - хорошая школа жизни.
"Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей.
Приобретут же они весь мир ".
Манифест Коммунистической партии
Бригада имени Окрестина.
Незадолго до увольнения из кинотеатра у Егора состоялся разговор с отцом. Это был один из тех редких случаев, когда родитель проявлял интерес к жизни сына. После очередного застолья с одним из собутыльников отец спросил Егора.
- Ты не хотел бы поменять работу? Меня спрашивают, что у тебя сын больной, инвалид, что работает в кинотеатре?
- Тебя только интересует, что скажут или подумают твои собутыльники? – вопросом на вопрос ответил Егор и добавил – Мне плевать, что они обо мне думают. Главное, что я о них думаю. Хотя в главном ты прав. Нужно искать другую работу. Есть идеи?
- Давай на завод Оржоникидзе. Рядом с моим институтом. Там Марика работает. Поговорит. Возьмут тебя учеником слесаря. Там у них сделка. Она говорит, получают ребята прилично, – подхватил сразу разговор отец. Марика это была сестра матери Егора.
- Я смотрю, тему эту ты уже обсудил с матерью и Марикой. Только ответь на кой это мне? Всё равно все деньги у меня не мытьём, так катаньем заберёт мать. Зачем эта нервотрёпка?
- Думай сам, – закончил отец, понимая, что возразить сыну ему нечем.
Вскоре положение Егора ещё больше усугубилось. Подходил срок служить в Армии и тут выяснилось, что Советская Армия не мусорный ящик и без среднего образования там делать нечего. Егору ясно дали понять в военкомате. Либо он, оканчивает среднюю школу, либо его призовут в двадцать пять лет в стройбат. Это совершенно шло в разрез с планами парня. Придётся уточнить. В конце семидесятых, служба в Советской Армии считалась действительно почётной обязанностью. Те, кто не отслужил, в обществе считались ущербными, третьим сортом. Ни достойной работы, ни достойной невесты, ни достойного отношения от окружающих. Егору пришлось экстренно восстанавливаться в вечерней школе, где он год числился и куда не ходил ни одного дня. Ему удалось купить справку, что на селе он окончил десятый класс и перешёл в одиннадцатый. Для получения аттестата о среднем образовании всё-таки придётся учиться. Под влиянием изменившихся жизненных факторов Егор уволился из кинотеатра и устроился в 13 механический цех Минского завода электронно-вычислительной техники имени Серго Орджоникидзе, учеником слесаря. Завод и рабочая атмосфера, существовавшая на нём, радикально отличалась от того, что он видел и знал в своей недолгой трудовой карьере.
Слесарный участок, на котором предстояло трудиться парню, был комплексным комсомольско-молодёжным коллективом, имени Героя Советского Союза лётчика Бориса Окрестина. Бригада состояла из девяти человек. Пять слесарей: Олег Саватеев, комсорг бригады, Александр Глинский, бывший десантник, Валентин, в прошлом художник, Николай, тридцати пяти лет, просто слесарь, и слесарь шестого разряда, так называемый наставник предпенсионного возраста Петрович. Три штамповщицы. Молодые девчонки, комсомолки, все замужем, с детьми. Мастер Арбузов Саша. Молодой специалист после техникума, отличный парень, всей душой болеющий за свою бригаду. Номинально бригадиром считался Петрович, но только номинально. С его высоким разрядом он мог вообще ничего не делать и получать хорошие деньги и за разряд по окладу и за наставничество, которого, к слову сказать, и не было. Он ничего и не делал от слова вообще ничего. Бригадой руководил мастер Саша Арбузов. Ему помогали Саватеев и Глинский. У всех, парней и девчонок, за исключением, Петровича были вторые, максимум у Глинского третий, разряды, а это копейки. Поэтому вся бригада сидела на сдельной оплате труда. Сколько сделаешь, столько и получишь. Вот в этот отличный коллектив и влился Егор. Пришло время раскрыть главный секрет возникновения этой бригады.
Производство оргоснастки.
В Белоруссии затеяли строить завод оргоснастки. Завода ещё нет, а оснастка для хранения документов уже нужна. Это металлические шкафы, лотки, ящики для хранения и быстрого доступа к картотекам, базам данных, архивам, анкетам, одним словом любым бумажным носителям информации формата А4 и А3. Заказы раскидали по заводам. Так механическому цеху №13 перепало счастье изготавливать ряд позиций. Почему возникла необходимость создать комплексную комсомольско-молодёжную бригаду? Ответ как всегда лежит на поверхности. Основная часть изделий вырубалась на штампах из листов жести. Выполняли эту работу девочки штамповщицы, но штамп оставлял заусенице на деталях, а это крайне опасно и травматично, тем более готовое изделие использовались в различных отделах и обслуживались незащищёнными женскими руками. Заусенце зачищали напильником. Сколько может зачистить за смену слесарь? Опыт показал не более 150 штук. Через неделю работник наотрез отказывался от этой тупой и изнурительной работы, она просто выносила мозг. Объёмы необходимых изделий превышали сотни тысяч. Другая проблема. Хоть советская власть не особо считала деньги, но платить за этот труд слесарям с пятыми и тем более шестыми разрядами, по их окладам было совершенно разорительно. Дешевле было отливать эти лотки из серебра. Что делать? Собрали молодёжь. Посадили их на сдельную оплату труда и вперёд в бой, но молодым тоже нужны деньги. Поэтому ребята, а в частности Олег Саватеев и Саша Арбузов включили думалку и достали из тумбочки соображаловку. Помимо слесарных участков в цеху размещались токарный, фрезерный, шлифовальный, сварочный участки. Участок гильотин для рубки металла. В доступности термичка, гальваника, пескоструйка. Любое оборудование на любой вкус, цвет и запах. Парни изготовили «приспособы» и «приблуды» позволяющие механизировать процесс зачистки изделий. Широко использовали шлифовальные круги на фибре. Нормы выработки перевыполнялись в десятки раз. При норме 150 штук, парни выдавали до 1000 штук и более за смену. Проблема решилась благодаря сообразительности двух работников. На других заводах выход не был найден и на участке имени Окрестина стали перекидывать заказы с других заводов. Понятное дело эта молодёжь ходила в фаворитах у начальства. Особенно опекал их рыжий комсорг цеха Николай Эйсмонт. Право парни старались не из патриотических побуждений, а за рубль. Зачистить сотню деталей стоило от 75 копеек до 1 рубль75 копеек, в зависимости от размеров и сложности изделия. За смену каждый выдавал от700 до 1000 готовых лотков, разделителей, днищ. В месяц выходило до 200 рублей, а когда и более. Это очень даже нечего. Почему комплексная бригада? Все работали на конечный результат. Когда не хватало заготовок, парни садились за штампы и вместе с девчонками, рубили металл, обеспечивали себе фронт работ или штамповали заготовки для следующей смены. Если у девочек заканчивались листы жести, они не отвлекали парней от работы, а брали электрокару. Ехали на заготовительный участок. Грузили кран-балкой листы и подвозили их к штампу. Был случай, когда бригада потеряла страх и «попутала берега». Они выдали на-гора столько изделий, что на неделю остались без работы, а заработки превысили 320 рублей в том месяце. Это был уже перебор. Вмешался Отдел труда и зарплаты. Так регулировали в социалистическом обществе трудовые доходы работника. ОТиЗ посчитал, что у ребят завышенные расценки и снизили их на 30%. Отвратительно конечно. Только против системы не попрёшь. Никого не интересовало, чтобы выдать эту тысячу деталей, парень стоял у станка всю смену. Практически без перерывов. Четко рассчитывая каждое движение. Предварительно разложив заготовки в определённом порядке. Избегая лишних движений. Абразив в смеси с маслом и стружкой за неделю перерубал робу на поясе. Работать в цеху в респираторах не возможно, да и респираторов, тогда никто не видел. К концу смены из носа можно было ложкой выковыривать металлическо-абразивную смесь. Сколько этой смеси оседало в лёгких? История умалчивает. Выход нашёл Саша Арбузов. Он собрал всех своих комсомольцев на участке и сказал: «Чтобы вам не резали расценки, нужно хотя бы два–три раза в месяц остаться после смены на два-три часа. У вас будут зафиксированные сверхурочные. Следовательно, никаких пересмотров расценок не будет, и зарабатывайте хоть по три сотни». Так и стали поступать. Голь на выдумки хитра.
Трудовой подвиг – кованые гвозди.
Помимо оснастки бригада выполняла и другие заказы и наряды. Однажды поступил срочный заказ на изготовление кованных гвоздей для оформления ресторана «На Ростанях», который открывался на площади Якуба Колоса. Нужно сделать боле пяти тысяч гвоздей и как всегда ещё вчера. Технология отсутствовала. Отковать столько гвоздей в кузне не реально. Олег и Саша разработали технологию сами. Всё-таки эти гвозди были декоративные, а значит, не несли на себе нагрузку. Взяли обычные гвозди сотку. На штампах девочки нарубили стальные пластины из листов железа, размером три на три сантиметра. Парни просверлили в них отверстия под гвозди-сотки. В стальных массивных болванках, как в барабане револьвера насверлили отверстий. Набили их гвоздями, вставленными в пластины. Всё это хозяйство разместили на сварочном участке. Поставили защитный щит. С оной стороны щита расположился сварщик, с другой стороны слесарь. Сварщик обваривал головки гвоздей и перекидывал болванку слесарю. Слесарь, пока светилась сварка, четырьмя ударами молотком придавал шляпкам форму кованого гвоздя. Пошёл конвейер. Каждый выполнял свою часть работы. Девочки штампами рубили металл.
