Глава 1. Перевоплощение
Слабый пол на самом деле намного сильнее сильного, в силу слабости этого самого сильного пола к слабому.
Глеб сидел перед окном на кухне и, прихлёбывая горячее кофе, с интересом наблюдал за происходящим в этот момент на улице. Местный бездомный, прошедший все дворовые войны, огонь, воду и медные трубы, рыжий поджарый котяра пытался незаметно подобраться к находившейся неподалеку соседской ухоженной, как сама примадонна, кошки. Которая как раз приводила себя в порядок, видимо, для показа местной кошачьей публике. Вовсю пользуясь защитными для себя свойствами ландшафта местного палисадника с цветочными клумбами и кустарником, он довольно успешно и практически незаметно подбирался к своей цели. Видимо, вдохновлённый всеми прелестями данной кошечки и предстоящим с ней знакомством. Хотя, насколько я помнил, они были уже знакомы до этого. Но, видимо, все предыдущие попытки не увенчались для данного хвостатого большим успехом, и он решил на этот раз применить совсем другую тактику. Поэтому, подобравшись к ней на нужную этому разбойнику дистанцию, он просто резко прыгнул вперёд, выпустив когти и расставив свои шаловливые лапы для её заключения в объятия. Но, как всегда, то ли потому, что был уже старый, то ли по какой-то другой причине, опять промахнулся. Кошечка, словно ожидая подобного казуса встречи со своим старым знакомым, просто вовремя отпрыгнула в сторону и тут же бросилась наутёк от своего кавалера. Который, естественно, тут же погнался за ней с дикими возмущёнными воплями. Догнал он её или нет, он, конечно, уже не увидел, так как они тут же скрылись за углом дома. Но выводы для себя из этого случая он сделал. Если тебя не считают для себя ровнёй, то ты нахрен никому не нужен в этой жизни. Так как с другими своими знакомыми ухажёрами эта милая кошечка вела себя совсем по-другому. А не пыталась тут же удрать от них со всех ног.
Глеб посочувствовал бедному животному и тяжело вздохнул. Ибо сам он от него в взаимоотношения с прекрасным полом ушёл не далеко. Так как ему не очень то везло в этой жизни в плане привлечения женского внимания. При виде кого нибудь из них он словно терялся и не мог внятно связать даже нескольких слов. Может поэтому представительницы самой прекрасной половины из рода человеческого почему-то его всячески избегали. Если бы он там не вышел лицом или фигурой или совсем не умел общаться с людьми, это было бы ещё как-то понятно, но в том и дело, что у него с этим вроде бы не было проблем. Но они всё равно обходили его стороной как эта кошка, как будто он был для них пустым местом, или они чувствовали в нём опасного чужака. А может в нём просто чего-то не было такого, что называется мужским стержнем, и что их в особенности привлекает в других мужчинах. При этом хоть он и не блистал во всей красе мускулами и мужественным обликом, но выглядел вполне прилично и был достаточно образованным молодым человеком. Так как с красным дипломом закончил исторический факультет в МГУ, потом аспирантуру и даже уже успел сдать к своим 26 годам кандидатскую диссертацию и получил место на кафедре. К тому же имел хоть и небольшую, но довольно приличную зарплату со всеми подработками и неплохие перспективы в будущем, но завидным женихом ни для кого из тех, за кем он пытался ухлёстывать, так и не стал. А Глеб очень любил этих милых и очаровательных созданий. Правда, они почему-то на него даже не смотрели. То, что милые дамы чем-то напоминают кошек: своенравных, независимых и абсолютно непокорных, он, конечно, догадывался, но как приручить их, не представлял себе даже близко, от этого, наверно, и были все его проблемы в отношениях с ними.
В общем, он хотел им нравиться, притом всем без исключения и именно поэтому, наверно, и занялся на свою голову изучением всех историй и мифов про инкубов, суккубов и других блудных бесов, а также, разумеется, про то, как развить у себя их способности. При этом не жалел на поиски нужной литературы по этому вопросу ни денег, ни времени. Пока всё-таки не раздобыл у одного коллекционера один очень древний манускрипт о чернокнижных обрядах и посвящении в этих демонов у самой королевы блуда Лилит. Чем и занялся, естественно, в одну прекрасную ночь, нарисовав на полу нужную пентаграмму и расставив вокруг неё необходимые аксессуары. В течение последующих нескольких часов, начиная с 12 часов ночи, когда случилось долгожданное полнолуние, он читал описанные там заклятия для совершения её вызова и заключения с ней договора. А затем вскрыл, порезал себе руку ножом и окропил из неё кровью нужный символ в центре пентаграммы. Как только он это сделал, неожиданно в его глазах потемнело, в ушах раздался чей-то довольный смех, притом явно женский, затем явно запахло серой, а по комнате словно появилось откуда-то возникшее горячее дуновение ветра. После чего опять так же неожиданно всё успокоилось и стихло, и он, перебинтовав себе рану на руке, отправился с чистой совестью спать в ожидании долгожданного чуда.
А в это время где-то в Аду
Лилит обходила свои владения порока и разврата, где демоны блуда истязали души тех, кто отдал их ещё при своей жизни в её руки. Гигантские каменные статуи с искажёнными лицами стояли вдоль дороги, и их глаза с застывшей в них испепеляющей болью, ужасом и мольбой следили за каждым её шагом, надеясь на освобождение. А из трещин в стенах расположенных вдоль дороги мрачных зданий сочилась буро-красная жидкость, похожая на кровь. Из окон которых, пылающих багровым отблеском, были видны очертания странных существ с некогда человеческим, но сейчас донельзя обезображенным обликом, чьи формы и размеры не подчинялись никаким законам природы. Некоторые из них скользили рядом с ней в темноте, сопровождая её и издавая тихие шорохи и злобные шипения. При её приближении в одном из умопомрачительных мрачных зданий, уходивших своими чёрными шпилями далеко ввысь в багровое, словно пылающее огнём небо, растворились ворота, и она зашла внутрь.
В огромном пространстве, простирающемся своими лабиринтами вдаль вопреки всем законам физики практически в бесконечность, были видны истязаемые беснующимися над ними демонами тысячи и тысячи прикованных, распятых, просто стоящих на коленях или куда-то бредущих людей. Над которыми вовсю изгалялись снующие повсюду бесы. В воздухе повсюду витал запах серы и испепеляющего всё вокруг ужасающего жара, от которого кожа на находившихся здесь людях покрывалась волдырями и тут же с громким чавканьем лопалась. Затем тут же восстанавливалась, и так продолжалось раз за разом, снова и снова. Повсюду слышались душераздирающие истошные вопли и крики несчастных. Но это были ещё цветочки, погрязших в более страшных пороках и разврате представительниц прекрасного пола просто вовсю обрабатывали чуть ли не одновременно во все места инкубы. Притом всюду, куда только было можно засунуть изгаляющимся над бедолагами этим исчадиям свои чудовищные раскалённые докрасна гениталии. Но некоторым представителям мужского пола не повезло ещё больше, их то тут, то там вылавливали суккубки и заставляли тут же ублажать себя. Правда, одно очень раньше привлекательное у них для таких занятий сладострастное местечко теперь было намного жарче. почти так же как в раскалённой на всю микроволновке. Ну а с того недоумка, кто не проявлял достаточного рвения при этом, просто живьём сдирали своими коготками кожу эти милые дамочки. Ну а те, кто уже, так сказать, полностью оттарабанил свой срок и получил индульгенцию за те или иные заслуги, сам превращался в этих исчадий ада.
В этот момент к Лилит подбежал косолапый бесёнок, путаясь и чуть ли то и дело не падая, запутываясь в своём свисающем чуть ли не до самой земли своём мужском достоинстве, и, глядя на неё влюблёнными глазами, пропищал:
— Моя госпожа, Вам просили передать из коул-центра, что нашёлся ещё один клиент, желающий продать Вам душу! - и тут же передал ей телефонную трубку в виде изогнутого пениса. Взяв его, та поднесла его к уху и, прослушав сообщение, произнесла струящимся как ручей нежным голоском:
— Ну так передайте его в распоряжение Эзра, а то он давно уже в отпуске на земле не был, пускай порезвиться! - и отдала трубку обратно затем бесёнку. Затем погладив того нежно по голове между рожками, и оценив его инструмент - она ласково заметила:
— Через час, мой малыш, жду тебя у себя, — и отправилась дальше по своим владениям.
Встав утром, глеб тут же подошёл к зеркалу, но никаких явных изменений в себе не заметил и, разочаровавшись во всех потусторонних высших силах на свете, отправился на работу. Но неожиданно, уже открыв дверцу машины, столкнулся с взглядом одной из своих соседок по дому и понял, что что-то всё-таки в нём изменилось, так как она на него смотрела, словно прямо сейчас готова была ему отдаться прямо здесь или съесть вместе с ботинками. Забравшись от греха подальше в машину, он тут же вырулил мимо обалдевшей от такого счастья девушки с автостоянки и направился к институту. Где тут же ощутил на себе подобные взгляды, притом практически повсеместно, где бы он ни находился рядом с прекрасным полом. Все те, кто ещё вчера не обращал на него никакого внимания, сейчас просто плотоядно пожирали его глазами. Но самое главное, это нисколько не придало ему никакой радости и нисколько не повысило чувство собственной значимости. Наоборот, он стал себя чувствовать неуютно в этом аквариуме, как голый король среди тысяч показывающих на него пальцем одетых с головы до ног зевак. Кое-как дождавшись окончания уроков, он бросился к выходу, спеша убраться отсюда как можно быстрее. Теперь в окружении этих бродивших, стоящих и сидящих вокруг него милых дам он уже не столько стеснялся показываться им на глаза, он их просто боялся.
Наконец выбравшись на свежий воздух из этого женского вертепа он облегченно вздохнул и направился к своей машине. Открыв дверь и уже занеся ногу чтобы забраться в неё он неожиданно почувствовал как его кто-то легонечко постукивает по плечу сзади. Обернувшись он увидел собственной персоной Лику самую бойкую и весёлую девчонку с рыжеволосой копной волос на голове и озорной улыбкой из своих студенток. Посмотрев на него так что у него чуть не выпрыгнуло из груди сердце, она мило прочирикала:
— Глеб Андреевич, Вы не подбросите меня до дома, а то у меня почему-то машина не заводится?! — и изобразила при этом такое всепоглощающее горе на своём лице, что он просто не смог ей в этом отказать.
Посмотрев вокруг, он заметил с десяток с интересом взирающих за этим представлением лиц женского пола из её группы, и тут же великодушно заметил:
— Отчего же не подбросить, подброшу — садитесь!
— Ну и куда ехать?! — поинтересовался он через некоторое время после того, как они выехали с автостоянки ВУЗа, бросив оценивающий взгляд на её расположившиеся на соседнем сиденье аппетитные ножки в короткой ярко голубой юбчонки.
— Да тут недалеко, всего в паре кварталов, я покажу! — заметила она, мило улыбаясь и поправляя волосы рукой, так что у неё чуть совсем не выкатились для его обозрения из полурасстегнутой блузки обе её сочные дыньки. Судя по всему эта милая девочка явно не была приверженкой всяких там бюстгальтеров.
— Мы тут квартиру с подругой снимаем! — пояснила она, когда они подъехали прямо к нужному подъезду невзрачной пятиэтажки.
— Не хотите посмотреть, Глеб Андреевич, как поживают Ваши бедненькие студентки?! — задала вдруг та сразу провокационный вопрос, как только они остановились. Притом нагнувшись к нему так, что он еле удержался от того, чтобы не впиться своими губами в её нагленько вздымающиеся прямо перед его глазами эти обольстительно таращившиеся грудки.
— Да нет, спасибо, как-нибудь в следующий раз! — сказал он, давясь слюной и еле отводя от них глаза с болью в сердце. Но идти сейчас к ней в гости было бы непростительной глупостью с его стороны. Так как назавтра об этом узнали бы все, кому только надо и не надо, включая его прямое начальство в институте.
— Ну как знаете! — заметила она, вылезая с оскорблённым видом из машины. Видно было, что она явно обиделась такому отношению к поистине шикарному предложению с её стороны. Которое она делала только в крайне особых случаях и уж точно не кому попало.
И тут она поскользнувшись и испуганной вскрикнув:
— Ой! — рухнула прямо у машины на дорогу.
Глеб, естественно, тут же выбравшись из автомобиля, бросился к ней.
— Я, кажется, ногу подвернула! — пропищала она, всхлипнув, сидя прямо на дороге и держась за лодыжку.
Естественно, ему больше ничего не оставалось, как взять её на руки и нести прямо к её квартире на четвёртый этаж. Когда она, обхватив его руками за шею и прижавшись к его груди, въехала прямо на нём к себе домой, а потом и на кровать, он уже понял, что попал и на всё остальное. И, судя по всему, нога её почему-то вдруг уже перестала беспокоить, так как она тут же свела у него их на пояснице и, глядя ему в глаза, тихо мякнула:
— Ну и чего ты застыл как истукан, поиграй что ли со мной!
Услышав подобное предложение Глеб так и застыл с открытым ртом, не зная что именно она имеет ввиду. И тут неожиданно прямо в его голове возник непонятно чей ехидный голос:
«Идиот, что ты на неё любуешься, это же тебе не картина. Она же тебе ясно сказала - поиграй с ней. Так и задери ей юбку и снимай с неё трусы!»
— Кто это?! — удивлённо спросил Глеб, вертя по сторонам головой. «Придурок, я у тебя внутри, а не снаружи!» — раздался опять тот же ехидный голос. «Делай то, что тебе говорят, пока она тебя не послала к чёрту!» — прошипел он и постучал ему по черепной коробке изнутри, так что Глеб чуть не взвыл, почувствовав, как кровь хлынула ему в голову.
В ту же минуту он, словно потеряв голову, набросился на неё, сгрёб в охапку и, натянув ей юбку наверх, начал стаскивать с неё трусики. Посмотрев на него округлившимися от изумления глазами, та испуганно взвизгнула и тут же попыталась ухватиться за них руками. Видимо, она явно не ожидала, что он воспримет её слова так буквально. Зато голос в голове зашёлся в довольном смехе.
«Ну и чего ты остановился, дубина стоеросовая? Видишь, она над тобой издевается, но ты же не какой-то там сопляк, давай покажи ей, как над тобой насмехаться! Снимай с неё всю оставшуюся одежду и действуй как можно жёстче, они это любят!»
Но и девушка оказалась не промах, ухватившись руками в главный рубеж своей обороны, она взвизгнула:
- Не отдам! - и вцепилась уже в него мёртвой хваткой.
Но и в Глеба уже словно вселился бес почувствовав, так как всё его тело охватило ничем не передаваемое желание обладать этой рыженькой смазливой девчушкой, он вдруг рассмеялся и заметил:
- Да больно надо, можешь их оставить себе! - и неожиданно изменив тактику оставив в покое её трусики, дёрнул уже со всей силы руками ей блузку, при чём так, что пуговицы разлетелись по всей комнате, а его глазам открылись наконец-то сочные аппетитно вздымающиеся дыньки. Заскулив, та попыталась прикрыть их руками и начала вовсю колотить его ногами куда бог на душу положит.
