Если вы решили, что история с бедным Диего была нашим единственным отвлечением от дел насущных, то сильно ошиблись. Параллельно с этим у нас кипели страсти и происходили самые разные события. Оно и понятно, мы же являемся сердцем университета. К нам стекается все самое интересное.
О поступке Коника я как-то рассказала за чашечкой вкусного чая зашедшему к нам декану факультета социологии. Милейший Юлий Александрович выглядел таким измотанным и уставшим, что мне без труда удалось уговорить его присесть на наш диванчик и немного отдохнуть. Открою секрет, что специально для него я всегда держу запас вкусных чаев. В тот раз он был с барбарисом. Расслабившийся Юлий Александрович от души посмеялся над моим рассказом и попросил меня не расстраиваться.
- Юленька, выбросите этого аргентинца из головы и не переживайте так.
- Да я уже выбросила, но мне обидно, – ответила я, вздохнув. – Эх, так хотелось совместить приятно с полезным.
- У вас еще будет такая возможность, – улыбнулся мне Юлий Александрович. – Могу я предложить вам более интересную кандидатуру?
- Это какую же? – спросила я с любопытством.
- В сентябре у нас на факультете начнет преподавать молодой специалист из Мексики. Очень интеллигентный юноша, знаете ли. Я вам самым настоятельным образом советую обратить на него свое внимание.
- О! – вырвалось у меня.
В течение нескольких минут это было единственное, на что я была способна. Все во мне вдруг встрепенулось, ну прямо как в боевом коне при звуках горна.
Мексика – часть древней Месоамерики, цивилизации майя, ацтеков, ольмеков, пирамиды Солнца и Луны, Теночтитлан и Теотиуакан, полуостров Юкатан и Чичен-Ица, легендарный Монтесума, Малинче и кровожадный Кортес….
Все это промелькнуло передо мной словно в калейдоскопе. Порой я сама поражаюсь, какими огромными и, порой совершенно бесполезными, знаниями наполнена моя голова. Хотя честно признаю, в вопросе древних цивилизаций Америки вина целиком и полностью лежит на Крынкине, «троглодитообразном ящере», грозе всех первокурсников. Как же он любил нас изводить, низвергать до уровня амебоподобных и вызывать дрожь во всем теле одним своим тихим покашливанием. На какой-то миг я снова ощутила себя робкой студенткой, пытающейся защитить реферат по данной теме пред его светлым ликом. Да, тот бой мне не забыть никогда. И ему, уверена, тоже. Вместо публичной порки младенца состоялась полномасштабная битва, потрясшая весь факультет и вошедшая в историю. Его недоверчивый вид и коронные фразы «откуда такие сведения? и «кто вас так обманул, деточка?», призванные смутить и заставить заикаться, привели к эффекту прямо противоположному. С детства меня отличали такие качества, как обостренное чувство справедливости, ослиное упрямство, вызванное уверенностью, что правда на моей стороне, и вредность. И когда кто-то пытался доказать мне, что я дура, ему приходилось испытывать незабываемые ощущения. Все эти качества вместе взятые да помноженные на мой острый язычок и чувство юмора, приводили к тому, что в дураках обычно оказывался нападающий. Так случилось и тогда. И хотя противник мне попался из другой весовой категории, но под конец даже он выбился из сил и вынужден был свести все к перемирию. Дабы не потерять лицо и сохранить репутацию. А мне, перешедшей Рубикон, терять было уже нечего, и я билась не на жизнь, а на смерть.
В итоге, с легкой руки Крынкина меня стали уважительно именовать Княжной (это прозвище прилепилось ко мне на все годы учебы, и кое-кто до сих пор продолжает так назвать), а другие преподаватели зареклись когда-либо со мной связываться. Другим итогом той баталии стало превращение «троглодитообразного ящера» в милейшего, хотя и саркастического дядьку, в кои-то веки позволившему начальству уговорить себя стать куратором нашего курса. Это, правда, не помешало ему продолжать измываться над первокурсниками. Надо же было человеку где-то выпускать пар, сами понимаете.
Так что разбуди меня среди ночи и спроси про Месоамерику – я много чего расскажу. Правда сразу возникает вопрос, а Вы уверены, что оно вам надо?
Надеюсь теперь, после моего отступления всем станет ясно, как я обрадовалась кандидатуре Юлия Александровича. Живой мексиканец! Образованный, тихий и скромный. Подать его сюда!
К сожалению, наша уютная беседа проходила в июле, а раздавать мексиканцев начинали начинали только в сентябре. Вот так всегда на самом интересном месте действительность грубо вторгается в наши планы. Пришлось мне запастись терпением, то есть выкинуть мечту из головы, и вернуться к реальности.
Все лето, пока бедный Диего отрабатывал свою оплошность, я сосредоточенно ждала сентября. Но мне мешали. И вы легко можете догадаться кто.
Воодушевленная после беседы с Юлием Александровичем, я была готова полюбить весь мир. В этот момент к нам зашел Алексей Михайлович. Я сразу набрала в рот воды, решив не поддаваться на провокации, а в моем человеколюбивом настроении появилось одно исключение.
- Чего это наша училка так сияет? – бросив на меня с порога взгляд, спросил он. - Прям как новенький советский пятак.
- Ей дают мексиканца взамен аргентинца, – просветила его Настя.
- Это кто же у нас такой недальновидный? – удивился тот, удобно устраиваясь на диванчике. – Лишатся же сотрудника, как пить дать.
- Александр Юльевич, – был ответ.
- Наивный, наивный человек, – вздохнул Алексей Михайлович. – Нет, вы подумайте, что наша училка творит, что творит. И как только не стыдно обижать добрых людей. Мало ей того бедолаги, теперь другим начала жизнь портить. Юля, скажи, зачем тебе мексиканец?
Я стойко молчала и не реагировала на злобные выпады. Это его только подстегнуло.
- Ишь, молчит. Может заболела? – с интересом повернулся он к подруге.
- Да вроде нет, – Настя кинула взгляд в мою сторону. – Видать опять мечтает. Аргентинец уже отработанный материал, за него взялись «Высшие силы», началась охота на новую добычу.
- Ну-ну, – заулыбался тот. – А может он окажется умнее предшественника и не попадется?
- Не знаю, не знаю, – засмеялась в ответ Настя. – Юля уже фамилию примеряет.
- Уже? – обрадовался Алексей Михайлович. – Ну шустра, ну шустра. А не рановато ли? И, кстати, как оне теперь планируют называться?
- Не помню, что-то вроде Бальтазар-Сальдивар.
- Как? - поразился тот. – Это что теперь училку надо будет так называть?
- И не забудьте про сеньору, – не выдержав ехидно добавила я.
- Еще чего, не дождешься, – засмеялся тот. – Тоже мне, сеньора нашлась. Училка она и в Африке училка. К тому же, еще неизвестно, может он и не согласится.
- Да ну вас, – не выдержала я. – Не видите? Я работаю, вы мне мешаете.
- Работает она, ага. – Алексей Михайлович аж весь расцвел. – Что-то не видно. Сидит, мечтает, вся светится. А может тебя уже надо называть училка Бальтазар? Или Сандивар?
- Начинайте привыкать, – улыбнулась я. – Только никакой он не Бальтазар, и не Сальдивар, а простой парень по имени Родриго Гомес-Салазар.
- Точно, – обрадованно воскликнула Настя. – Салазар.
- Не, – протянул Алексей Михайлович. – Не пойдет. Какая из нее сеньора?
- Самая лучшая, – я разозлилась. – Ну чего пристали? Желаю стать сеньорой Гомес-Салазар. Давно пора, сколько уже можно жить со старой фамилией.
- А Владычицей морской стать не желаешь?
Вот нехороший человек. Ему-то какое дело, спрашивается? Всю малину мне портит.
- Я смотрю, вам тут хорошо, – из соседней комнаты к нам вышла Алена. – Что сегодня обсуждаем?
- Училку, – ответил ей Алексей Михайлович. – Слышали Алена Игоревна, что удумала?
- Как же я услышу, когда я там сижу себе работаю, а все самое интересное происходит без меня? – обиженно ответила та, присаживаясь в кресло.
- Так я вам сейчас скажу, - вошел в раж Алексей Михайлович. - Она сошла с ума. Посягает на святое. Ну хоть вы ей скажите, чтобы одумалась и оставила социологов в покое. За свой родной факультет шеф ее голыми руками порвет.
- Юля, – обратилась ко мне Алена, – чем тебе социологи не угодили?
- Да ничем, слушай его больше, ему бы только панику сеять. Представляешь, Юлий Александрович пообещал мне мексиканца взамен Коника, а эти, – я ткнула пальцем, – завидуют, да так сильно, что устроили тут целый балаган и даже шефа не побоялись притянуть.
- Я вообще здесь не при чем, – моментально отреагировала Настя. – Сижу себе примус починяю.
- А я очень даже при чем, – встрял вредный заместитель. – У меня душа о работе болит, кто кроме меня думать будет? У них же одни глупости на уме. Ишь, сеньорой хочет стать.
- В конце концов, - продолжила я, не обращая на него внимание. - Разве мне не положено моральное удовлетворение после свинского поступка Диего?
- Я считаю, если Юлий Александрович предлагает, – сказала Алена, – значит надо брать. Он ничего плохого не посулит. А вы, – обратилась она к Алексею Михайловичу, – отстаньте от человека, а то допрыгаетесь, попадете в один список к Коннку, сами потом пожалеете.
- Точно, – поддакнула я, – прям сейчас и попадет, если не станет обращаться ко мне уважительно.
- Ого, вы посмотрите, как заговорила, – засмеялся тот, – без пяти минут сеньора Бальтазар.
- Не Бальтазар, а Гомес-Салазар, - внесла ясность я. - И вообще, идите-ка вы, Алексей Михайлович, покурите. Работать мешаете.
- Уж послала, так послала, – подмигнул тот. – Ладно, пошли, Настя, покурим. Пусть помечтает пока.
Вскоре университет заметно опустел, начался период отпусков. На нас же навалилась куча работы, так что мне было не до мечтаний. А когда я снова начала адекватно воспринимать окружающую действительность, оказалось, что сентябрь давно уж наступил. Осознав сей факт, я моментально собралась ринуться в бой. Как оказалось, воевать–то было не с кем. Юлий Александрович находился в командировке, а на факультете, как обычно в начале учебного года, творился сущий бедлам. Некому было мне внятно объяснить, где мой подарок. Я расстроилась, и чисто для самоуспокоения, пригрозила страшными карами совершенно очумевшим коллегам. Те слезно умоляли не предпринимать к ним пока никаких санкций и потерпеть до октября. Я согласилась и начала ждать по-новой.
1 октября прямо с самого утра к нам в приемную зашла Надежда, помощница Юлия Александровича. Выглядела она очень уставшей.
- Привет, – обрадовалась я. – Ну как вы? Все утряслось?
- Да вроде, – ответила та, – основные моменты утрясли, теперь вот разгребаем мелочи.
Я приняла у нее большую кучу разных документов, язык у меня не повернулся спросить о личном. Однако Надя, словно почувствовав мой незаданный вопрос, первой затронула эту тему.
- Слушай, Юля. Твой мексиканец появился, выделили ему кабинет, он добросовестно приходит каждый день на работу. Вижу его постоянно но, к сожалению, не общаюсь. Наши девочки всё помнят, просили тебе передать, что сегодня же с тобой кто-то свяжется и все расскажет. Так что не заноси нас, пожалуйста, в «черный список».
- Надя, спасибо тебе большое. Ты же знаешь, что я к вам питаю слабость и все прощу. И потом, уже столько времени прошло, что день-другой мне погоды не сделает.
На том мы и расстались. Через пару часов позвонили коллеги из учебной части и сообщили, что Родриго был «заловлен» на предмет проведения разъяснительной беседы. Итогом данного мероприятия стала несказанная радость объекта и желание как можно скорее свести со мной знакомство. Человека прямо-таки распирала жажда получить от меня письмо. Услышав это, я очень удивилась.
- Что? - не поверила я своим ушам. - Так и сказал?
- Да, сказал, что приятно, когда кто-то хочет познакомиться, и чтобы мы обязательно дали тебе его адрес, он будет ждать.
- Минуточку, – мне стало слегка не по себе, – а что конкретно вы ему сказали, что он так обрадовался?
- Мы рассказали, – услышала я бодрый голос в трубке, – что ты работаешь у шефа, умница-красавица, расписали тебя самыми сочными красками.
- Ой, мамочки, – в кои-то веки у меня не сразу нашлось что сказать. - Надеюсь, до комсомолки не дошло?
- До чего не дошло?
- Ну, помнишь, в фильме: «Комсомолка, спортсменка и просто красавица».
Моя шутка повисла в тишине. Все время забываю, что для меня Гайдай - любимые фильмы детства, а для современной молодежи - пустой звук.
- Не важно, проехали, – говорю. – А по-каковски ему писать?
- По-английски, – ответили мне, - лучше всего он говорит на оксфордском английском.
Час от часу не легче. Я и в простом английском не сильна, а тут еще и оксфордское наречие. Что делать? Позволить какой-то досадной мелочи помешать мне стать сеньорой Гомес-Салазар? Ну уж нет.
Мое молчание было правильно истолковано.
- Юля, ты не переживай, – стали успокаивать меня девочки, – мы его предупредили, что ты не очень хорошо разговариваешь на английском. И знаешь, Родриго это абсолютно не смутило. Велел тебе передать, что он учит русский и уверен, вы легко сможете понять друг друга.
Вот это да! Я даже ущипнула себя, чтобы удостовериться, что не сплю.
- Что-то все это меня смущает, – в моем голосе слышалось сомнение. – Ну да ладно, давайте адрес.
Я положила трубку и долго сидела в оцепенении. Вернул меня к действительности знакомый окрик.
- Нет, вы только посмотрите. Как ни зайду, все сидит и мечтает. Ну и работничек.
- Отстаньте, Алексей Михайлович, не до вас, – мне было неохота с ним спорить.
- О, что это с нами? – Ехидным голосом поинтересовался тот. - Сеньора не здорова?
- Наоборот, сеньора счастлива. - Я постаралась придать голосу максимальное ехидство. – Только всякие «редиски» портят ей всю радость.
- Ого! – Алексей Михайлович понимающе подмигнул, – мексиканец клюнул?
- Не ваше дело. – Отрезала я.
- Ну точно, во дела. – Он повернулся к Насте. – И что дальше?
- Сама ничего толком не знаю, – обиженно ответила та. – Ей кто-то позвонил, а после этого она еще никак в себя не придет.
- Это я удачно к вам зашел. – Алексей Михайлович привычно развалился на нашем диванчике. – Пожалуй, подожду, чтобы лишний раз не бегать.
- Ничего вы не узнаете, – отрезала я. – Сказано ведь, мне не до вас.
И зря это сделала. Давно известно, что таким способом заместителя не пронять. Он тертый калач.
Просто я действительно еще не до конца пришла в себя и мыслить разумно была не в состоянии.
- Алена Игоревна, идите скорее к нам, - мощный рев сотряс стены приемной, - а то все пропустите.
- Что случилось? – Алена вышла из своего закутка.
- Садитесь поудобнее, сейчас нам будут рассказывать, как училка закадрила своего мексиканца.
- Тьфу на вас! – рассердилась я. – Никого я пока не закадрила и рассказывать не о чем. А будете меня третировать, вообще ничего не узнаете.
- Тренируем взрыв латиноамериканского темперамента? – расплылся в широкой улыбке тот. – Похвально, похвально.
- Юля, – поинтересовалась Алена, – что происходит?
В этот момент в нашей приемной стало очень тихо, все замерли и уставились на меня в ожидании ответа.
- Пока ничего, – гордо ответила я, – но если что-то прояснится, то обязательно расскажу. Но не всем.
- Понятно, – Алексей Михайлович махнул рукой. – Ладно, подождем письма с пометкой «для всех пользователей».
На мое счастье в этот самый момент нашу приемную наводнили люди, и дискуссию пришлось свернуть.
О поступке Коника я как-то рассказала за чашечкой вкусного чая зашедшему к нам декану факультета социологии. Милейший Юлий Александрович выглядел таким измотанным и уставшим, что мне без труда удалось уговорить его присесть на наш диванчик и немного отдохнуть. Открою секрет, что специально для него я всегда держу запас вкусных чаев. В тот раз он был с барбарисом. Расслабившийся Юлий Александрович от души посмеялся над моим рассказом и попросил меня не расстраиваться.
- Юленька, выбросите этого аргентинца из головы и не переживайте так.
- Да я уже выбросила, но мне обидно, – ответила я, вздохнув. – Эх, так хотелось совместить приятно с полезным.
- У вас еще будет такая возможность, – улыбнулся мне Юлий Александрович. – Могу я предложить вам более интересную кандидатуру?
- Это какую же? – спросила я с любопытством.
- В сентябре у нас на факультете начнет преподавать молодой специалист из Мексики. Очень интеллигентный юноша, знаете ли. Я вам самым настоятельным образом советую обратить на него свое внимание.
- О! – вырвалось у меня.
В течение нескольких минут это было единственное, на что я была способна. Все во мне вдруг встрепенулось, ну прямо как в боевом коне при звуках горна.
Мексика – часть древней Месоамерики, цивилизации майя, ацтеков, ольмеков, пирамиды Солнца и Луны, Теночтитлан и Теотиуакан, полуостров Юкатан и Чичен-Ица, легендарный Монтесума, Малинче и кровожадный Кортес….
Все это промелькнуло передо мной словно в калейдоскопе. Порой я сама поражаюсь, какими огромными и, порой совершенно бесполезными, знаниями наполнена моя голова. Хотя честно признаю, в вопросе древних цивилизаций Америки вина целиком и полностью лежит на Крынкине, «троглодитообразном ящере», грозе всех первокурсников. Как же он любил нас изводить, низвергать до уровня амебоподобных и вызывать дрожь во всем теле одним своим тихим покашливанием. На какой-то миг я снова ощутила себя робкой студенткой, пытающейся защитить реферат по данной теме пред его светлым ликом. Да, тот бой мне не забыть никогда. И ему, уверена, тоже. Вместо публичной порки младенца состоялась полномасштабная битва, потрясшая весь факультет и вошедшая в историю. Его недоверчивый вид и коронные фразы «откуда такие сведения? и «кто вас так обманул, деточка?», призванные смутить и заставить заикаться, привели к эффекту прямо противоположному. С детства меня отличали такие качества, как обостренное чувство справедливости, ослиное упрямство, вызванное уверенностью, что правда на моей стороне, и вредность. И когда кто-то пытался доказать мне, что я дура, ему приходилось испытывать незабываемые ощущения. Все эти качества вместе взятые да помноженные на мой острый язычок и чувство юмора, приводили к тому, что в дураках обычно оказывался нападающий. Так случилось и тогда. И хотя противник мне попался из другой весовой категории, но под конец даже он выбился из сил и вынужден был свести все к перемирию. Дабы не потерять лицо и сохранить репутацию. А мне, перешедшей Рубикон, терять было уже нечего, и я билась не на жизнь, а на смерть.
В итоге, с легкой руки Крынкина меня стали уважительно именовать Княжной (это прозвище прилепилось ко мне на все годы учебы, и кое-кто до сих пор продолжает так назвать), а другие преподаватели зареклись когда-либо со мной связываться. Другим итогом той баталии стало превращение «троглодитообразного ящера» в милейшего, хотя и саркастического дядьку, в кои-то веки позволившему начальству уговорить себя стать куратором нашего курса. Это, правда, не помешало ему продолжать измываться над первокурсниками. Надо же было человеку где-то выпускать пар, сами понимаете.
Так что разбуди меня среди ночи и спроси про Месоамерику – я много чего расскажу. Правда сразу возникает вопрос, а Вы уверены, что оно вам надо?
Надеюсь теперь, после моего отступления всем станет ясно, как я обрадовалась кандидатуре Юлия Александровича. Живой мексиканец! Образованный, тихий и скромный. Подать его сюда!
К сожалению, наша уютная беседа проходила в июле, а раздавать мексиканцев начинали начинали только в сентябре. Вот так всегда на самом интересном месте действительность грубо вторгается в наши планы. Пришлось мне запастись терпением, то есть выкинуть мечту из головы, и вернуться к реальности.
Все лето, пока бедный Диего отрабатывал свою оплошность, я сосредоточенно ждала сентября. Но мне мешали. И вы легко можете догадаться кто.
Воодушевленная после беседы с Юлием Александровичем, я была готова полюбить весь мир. В этот момент к нам зашел Алексей Михайлович. Я сразу набрала в рот воды, решив не поддаваться на провокации, а в моем человеколюбивом настроении появилось одно исключение.
- Чего это наша училка так сияет? – бросив на меня с порога взгляд, спросил он. - Прям как новенький советский пятак.
- Ей дают мексиканца взамен аргентинца, – просветила его Настя.
- Это кто же у нас такой недальновидный? – удивился тот, удобно устраиваясь на диванчике. – Лишатся же сотрудника, как пить дать.
- Александр Юльевич, – был ответ.
- Наивный, наивный человек, – вздохнул Алексей Михайлович. – Нет, вы подумайте, что наша училка творит, что творит. И как только не стыдно обижать добрых людей. Мало ей того бедолаги, теперь другим начала жизнь портить. Юля, скажи, зачем тебе мексиканец?
Я стойко молчала и не реагировала на злобные выпады. Это его только подстегнуло.
- Ишь, молчит. Может заболела? – с интересом повернулся он к подруге.
- Да вроде нет, – Настя кинула взгляд в мою сторону. – Видать опять мечтает. Аргентинец уже отработанный материал, за него взялись «Высшие силы», началась охота на новую добычу.
- Ну-ну, – заулыбался тот. – А может он окажется умнее предшественника и не попадется?
- Не знаю, не знаю, – засмеялась в ответ Настя. – Юля уже фамилию примеряет.
- Уже? – обрадовался Алексей Михайлович. – Ну шустра, ну шустра. А не рановато ли? И, кстати, как оне теперь планируют называться?
- Не помню, что-то вроде Бальтазар-Сальдивар.
- Как? - поразился тот. – Это что теперь училку надо будет так называть?
- И не забудьте про сеньору, – не выдержав ехидно добавила я.
- Еще чего, не дождешься, – засмеялся тот. – Тоже мне, сеньора нашлась. Училка она и в Африке училка. К тому же, еще неизвестно, может он и не согласится.
- Да ну вас, – не выдержала я. – Не видите? Я работаю, вы мне мешаете.
- Работает она, ага. – Алексей Михайлович аж весь расцвел. – Что-то не видно. Сидит, мечтает, вся светится. А может тебя уже надо называть училка Бальтазар? Или Сандивар?
- Начинайте привыкать, – улыбнулась я. – Только никакой он не Бальтазар, и не Сальдивар, а простой парень по имени Родриго Гомес-Салазар.
- Точно, – обрадованно воскликнула Настя. – Салазар.
- Не, – протянул Алексей Михайлович. – Не пойдет. Какая из нее сеньора?
- Самая лучшая, – я разозлилась. – Ну чего пристали? Желаю стать сеньорой Гомес-Салазар. Давно пора, сколько уже можно жить со старой фамилией.
- А Владычицей морской стать не желаешь?
Вот нехороший человек. Ему-то какое дело, спрашивается? Всю малину мне портит.
- Я смотрю, вам тут хорошо, – из соседней комнаты к нам вышла Алена. – Что сегодня обсуждаем?
- Училку, – ответил ей Алексей Михайлович. – Слышали Алена Игоревна, что удумала?
- Как же я услышу, когда я там сижу себе работаю, а все самое интересное происходит без меня? – обиженно ответила та, присаживаясь в кресло.
- Так я вам сейчас скажу, - вошел в раж Алексей Михайлович. - Она сошла с ума. Посягает на святое. Ну хоть вы ей скажите, чтобы одумалась и оставила социологов в покое. За свой родной факультет шеф ее голыми руками порвет.
- Юля, – обратилась ко мне Алена, – чем тебе социологи не угодили?
- Да ничем, слушай его больше, ему бы только панику сеять. Представляешь, Юлий Александрович пообещал мне мексиканца взамен Коника, а эти, – я ткнула пальцем, – завидуют, да так сильно, что устроили тут целый балаган и даже шефа не побоялись притянуть.
- Я вообще здесь не при чем, – моментально отреагировала Настя. – Сижу себе примус починяю.
- А я очень даже при чем, – встрял вредный заместитель. – У меня душа о работе болит, кто кроме меня думать будет? У них же одни глупости на уме. Ишь, сеньорой хочет стать.
- В конце концов, - продолжила я, не обращая на него внимание. - Разве мне не положено моральное удовлетворение после свинского поступка Диего?
- Я считаю, если Юлий Александрович предлагает, – сказала Алена, – значит надо брать. Он ничего плохого не посулит. А вы, – обратилась она к Алексею Михайловичу, – отстаньте от человека, а то допрыгаетесь, попадете в один список к Коннку, сами потом пожалеете.
- Точно, – поддакнула я, – прям сейчас и попадет, если не станет обращаться ко мне уважительно.
- Ого, вы посмотрите, как заговорила, – засмеялся тот, – без пяти минут сеньора Бальтазар.
- Не Бальтазар, а Гомес-Салазар, - внесла ясность я. - И вообще, идите-ка вы, Алексей Михайлович, покурите. Работать мешаете.
- Уж послала, так послала, – подмигнул тот. – Ладно, пошли, Настя, покурим. Пусть помечтает пока.
Вскоре университет заметно опустел, начался период отпусков. На нас же навалилась куча работы, так что мне было не до мечтаний. А когда я снова начала адекватно воспринимать окружающую действительность, оказалось, что сентябрь давно уж наступил. Осознав сей факт, я моментально собралась ринуться в бой. Как оказалось, воевать–то было не с кем. Юлий Александрович находился в командировке, а на факультете, как обычно в начале учебного года, творился сущий бедлам. Некому было мне внятно объяснить, где мой подарок. Я расстроилась, и чисто для самоуспокоения, пригрозила страшными карами совершенно очумевшим коллегам. Те слезно умоляли не предпринимать к ним пока никаких санкций и потерпеть до октября. Я согласилась и начала ждать по-новой.
1 октября прямо с самого утра к нам в приемную зашла Надежда, помощница Юлия Александровича. Выглядела она очень уставшей.
- Привет, – обрадовалась я. – Ну как вы? Все утряслось?
- Да вроде, – ответила та, – основные моменты утрясли, теперь вот разгребаем мелочи.
Я приняла у нее большую кучу разных документов, язык у меня не повернулся спросить о личном. Однако Надя, словно почувствовав мой незаданный вопрос, первой затронула эту тему.
- Слушай, Юля. Твой мексиканец появился, выделили ему кабинет, он добросовестно приходит каждый день на работу. Вижу его постоянно но, к сожалению, не общаюсь. Наши девочки всё помнят, просили тебе передать, что сегодня же с тобой кто-то свяжется и все расскажет. Так что не заноси нас, пожалуйста, в «черный список».
- Надя, спасибо тебе большое. Ты же знаешь, что я к вам питаю слабость и все прощу. И потом, уже столько времени прошло, что день-другой мне погоды не сделает.
На том мы и расстались. Через пару часов позвонили коллеги из учебной части и сообщили, что Родриго был «заловлен» на предмет проведения разъяснительной беседы. Итогом данного мероприятия стала несказанная радость объекта и желание как можно скорее свести со мной знакомство. Человека прямо-таки распирала жажда получить от меня письмо. Услышав это, я очень удивилась.
- Что? - не поверила я своим ушам. - Так и сказал?
- Да, сказал, что приятно, когда кто-то хочет познакомиться, и чтобы мы обязательно дали тебе его адрес, он будет ждать.
- Минуточку, – мне стало слегка не по себе, – а что конкретно вы ему сказали, что он так обрадовался?
- Мы рассказали, – услышала я бодрый голос в трубке, – что ты работаешь у шефа, умница-красавица, расписали тебя самыми сочными красками.
- Ой, мамочки, – в кои-то веки у меня не сразу нашлось что сказать. - Надеюсь, до комсомолки не дошло?
- До чего не дошло?
- Ну, помнишь, в фильме: «Комсомолка, спортсменка и просто красавица».
Моя шутка повисла в тишине. Все время забываю, что для меня Гайдай - любимые фильмы детства, а для современной молодежи - пустой звук.
- Не важно, проехали, – говорю. – А по-каковски ему писать?
- По-английски, – ответили мне, - лучше всего он говорит на оксфордском английском.
Час от часу не легче. Я и в простом английском не сильна, а тут еще и оксфордское наречие. Что делать? Позволить какой-то досадной мелочи помешать мне стать сеньорой Гомес-Салазар? Ну уж нет.
Мое молчание было правильно истолковано.
- Юля, ты не переживай, – стали успокаивать меня девочки, – мы его предупредили, что ты не очень хорошо разговариваешь на английском. И знаешь, Родриго это абсолютно не смутило. Велел тебе передать, что он учит русский и уверен, вы легко сможете понять друг друга.
Вот это да! Я даже ущипнула себя, чтобы удостовериться, что не сплю.
- Что-то все это меня смущает, – в моем голосе слышалось сомнение. – Ну да ладно, давайте адрес.
Я положила трубку и долго сидела в оцепенении. Вернул меня к действительности знакомый окрик.
- Нет, вы только посмотрите. Как ни зайду, все сидит и мечтает. Ну и работничек.
- Отстаньте, Алексей Михайлович, не до вас, – мне было неохота с ним спорить.
- О, что это с нами? – Ехидным голосом поинтересовался тот. - Сеньора не здорова?
- Наоборот, сеньора счастлива. - Я постаралась придать голосу максимальное ехидство. – Только всякие «редиски» портят ей всю радость.
- Ого! – Алексей Михайлович понимающе подмигнул, – мексиканец клюнул?
- Не ваше дело. – Отрезала я.
- Ну точно, во дела. – Он повернулся к Насте. – И что дальше?
- Сама ничего толком не знаю, – обиженно ответила та. – Ей кто-то позвонил, а после этого она еще никак в себя не придет.
- Это я удачно к вам зашел. – Алексей Михайлович привычно развалился на нашем диванчике. – Пожалуй, подожду, чтобы лишний раз не бегать.
- Ничего вы не узнаете, – отрезала я. – Сказано ведь, мне не до вас.
И зря это сделала. Давно известно, что таким способом заместителя не пронять. Он тертый калач.
Просто я действительно еще не до конца пришла в себя и мыслить разумно была не в состоянии.
- Алена Игоревна, идите скорее к нам, - мощный рев сотряс стены приемной, - а то все пропустите.
- Что случилось? – Алена вышла из своего закутка.
- Садитесь поудобнее, сейчас нам будут рассказывать, как училка закадрила своего мексиканца.
- Тьфу на вас! – рассердилась я. – Никого я пока не закадрила и рассказывать не о чем. А будете меня третировать, вообще ничего не узнаете.
- Тренируем взрыв латиноамериканского темперамента? – расплылся в широкой улыбке тот. – Похвально, похвально.
- Юля, – поинтересовалась Алена, – что происходит?
В этот момент в нашей приемной стало очень тихо, все замерли и уставились на меня в ожидании ответа.
- Пока ничего, – гордо ответила я, – но если что-то прояснится, то обязательно расскажу. Но не всем.
- Понятно, – Алексей Михайлович махнул рукой. – Ладно, подождем письма с пометкой «для всех пользователей».
На мое счастье в этот самый момент нашу приемную наводнили люди, и дискуссию пришлось свернуть.
