Эти ощущения не сравнить ни с чем. Сложенные ноги вместе, наполовину погруженные коленями в мягкий белый песок; руки по краям тела, утопленные кистями в этот же песок и чувствующие его прохладность на небольшой глубине; шум наползающих на песочную гладь океанских волн; теплый вечерний мальдивский ветерок, гуляющий по плечам и шепчущий на ушко колыбельную умиротворения; и тот самый вид, что нарисовала природа при помощи красок заходящего солнца, неба и бескрайнего океана. Это восхитительное живописное чудо, от одного взгляда на которое рождаются самые красивые стихи и трогательные песни, - пролитый на горизонте акриловый оранжево-алый закат.
А не искупаться ли мне сейчас? Днем я уже имел удовольствие быть поглощенным циановыми тихими волнами, которые оставили в моих порах целый пуд соли, а солнце нещадно обожгло и без того загорелые плечи. Но сейчас, вечером, это нечто другое. Ощущения совсем не такие. Ведь нет больше палящего солнца, есть прохлада вечернего острова, есть стремящаяся к успокоению после дневного танца бирюзовая водная стихия и есть остывающий на пляже белый песок, который уже окрасился темно оранжевым цветом океанской зари. Да, конечно, в каждом бунгало, на площадочке позади, есть свой небольшой бассейн. Но я до сих пор не понимаю, зачем он нужен, если на острове имеется общий большой бассейн, да и море каждому доступно. (Видимо, всё же, это для тех, кто не любит морскую воду и предпочитает уединённое купание). А также, у каждого жителя имеется компактное джакузи, что по бокам опасливо огорожено полотнами светлых тканей от лишних глаз. Все эти изыски были как раз вот для таких вечеров. Бурлящая вода джакузи средь чресел сидящего в ней человека, бокал вина в руке и взгляд на закат - романтика. Или захотел искупнуться – пожалуйста, вот тебе небольшой бассейн три-на-четыре, купайся. Но это не для меня. Океан есть океан. Большинство людей любят море и океан, и я не исключение.
Окончательно решив окунуться в прохладную вечернюю бирюзу, перемешанную с отражением малинового вечернего света, я направился к своему домику, дабы взять с собой на пляж белое махровое полотенце, которое мне предоставили только сегодня утром (люблю новые чистые полотенца). Мой домик был первым в правом ряду среди таких же над мелководьем кораллового рифа. В принципе, до него можно было дойти и из воды, поднявшись по небольшой лесенке с тыльной стороны, но я решил все-таки дойти по деревянной дорожке ко входным дверям. Народу в этот час среди этих надводных хижин было не очень много. Отдыхающие, в основном, были в глубине острова, либо уже собирались на специальной площадке для ночного костра с сопутствующими ему представлениями и танцами (хотя, ещё, по идее, рано), либо гуляли по территории, или, быть может, занимались в небольшом тренажерном зале. Пройдя по деревянному помосту несколько метров, я свернул к своей хижине и что-то как будто дернуло меня обернуться.
Я увидел её.
Девушка шла из глубины россыпи бунгало по главной дорожке и с интересом разглядывала домики вокруг. Вероятно, сегодня она здесь в первый раз, так как её взор любопытно ознакамливался с окружающей обстановкой. Приблизившись, она повернула к бунгало напротив моего, но перед самым поворотом её взгляд поймал меня, и она что-то сделала такое, от чего все хижины и дорожки штормливо зашатались, и, казалось, сейчас я упаду в воду.
Что же она сделала?
А... Я понял. Она улыбнулась.
Кто эта девушка? Странно, но я стал ощущать невероятную потребность с ней познакомиться, выяснить её имя. Интересно, она одна приехала? Вопросы так и посыпались в мою пустую голову.
Незнакомка скрылась за дверью своего домика, а я все еще стоял и смотрел в её сторону, ошарашенный тем, что оказывается помимо потрясающего мальдивского заката в мире существует как минимум еще одно чудо. Я встрепенулся, коротко кашлянул, словно очнувшись от наваждения, и спешно посеменил к своей двери, а затем торопливо приложил карточку к замку и вошел в прихожую. Где же новое полотенце? Я же знаю, что его сегодня принесли... Пройдя через прихожую, я очутился в спальне, которая была стилизована под древнее обустройство старых индейских хижин (это, якобы, создавало некий уют). В середине комнаты была кровать, на которой я и увидел полотенце, сложенное в некое подобие то ли жирафа, то ли динозавра.
Иди сюда! Динозавр, блин…
Когда я вышел из своего бунгало, то обнаружил, что на центральной дорожке между нашими с незнакомкой домами остановился на велосипеде Шляпа (так я называл членов обслуживающего персонала данного курорта, ибо все они ходили в больших соломенных шляпах) и, склонившись к колесу, что-то поправлял. Над его седлом красовалась закрепленная на толстой проволоке большая эмблема с названием острова и флагом Мальдив и развевались какие-то разноцветные ленточки. Все эти украшения мотались из стороны в сторону от ветра и мешали обзору так, что не было видно, что происходит со входной дверью незнакомки – открыта ли она, закрыта ли... (когда девушка скрылась внутри, дверь оставалась приоткрытой, это я точно помню). Быть может, она ушла, пока я искал своё полотенце…
Шляпа. Нашёл время.
Ага. Вот, точно. Как будто кто-то идёт от её домика. Шляпа заметил, что я что-то (или кого-то) выглядываю позади него. Он обернулся в сторону её хижины, посмотрел пару секунд, а затем сделал пару шагов впереди себя, перекатив велосипед. И я снова увидел её. Она шла от своего домика мне навстречу и, увидев меня, снова изумительно улыбнулась. Боже… Какая красивая… Я добежал до центральной дорожки вперед девушки, обогнул Шляпу и, поровнявшись с ней, запинаясь, затараторил:
– Excuse me, is this your first time here today? (*Извините, вы здесь сегодня в первый раз?)
– Hello to you too. We can speak Russian if you want. (*И вам здравствуйте. Мы можем говорить по-русски, если хотите).
– Ой, – смутился я, – я даже и не поздоровался. Прошу прощения… Вы русская?
– Украинка, – ответила она с чуть заметным акцентом, – и да, я здесь в первый раз.
– Хотите, я вам здесь всё покажу? Вы одна приехали или с кем-то?
Хоть бы сейчас не сказала «с мужем». Боже помоги!
– Одна.
Фух… Спасибо, Боже.
– Я с удовольствием воспользуюсь вашими услугами гида, – весело продолжала она. – Вы здесь давно?
– Эмм… Наверное, давно… Не знаю вот как-то...
– Ну, неважно, – сказала она, видимо решив, что я не хочу отвечать на этот вопрос. А я-то реально не помню! Вот это чары у девушки!
Мы вышли с деревянного пирса на песок и не спеша направились вдоль пляжа.
– А как вас зовут? – спросил я.
– Лиза.
– А я Роман, очень приятно.
– Взаимно. Ну, так что же здесь вы мне хотите показать?
Улыбка не сходила с её губ. Кому нужен этот Мальдивский закат! Вот что действительно потрясает!
Я продолжил импровизированную экскурсию:
– Во-первых, сегодня тот самый день этих дурацких танцев. Вот там за теми пальмами большая площадка, где все собираются на большой костёр, там дают вкусную жижку. А потом все пляшут.
Девушка рассмеялась.
– Так может в жижке той наркотики подмешаны?
– Так всё дело в том, что многие её не едят, не любят, а пляшут похлеще тех, кто ел!
– Значит, это какое-то успокоительное! – веселилась девушка Лиза.
– Наверняка! Ну… На самом деле, для них это очень вкусно, это деликатес местный - перемолотые кокосы, перемолотые кости туристов, ну и так далее…
– Ну-да, ну-да, ага!
Её смех был очарователен.
– А вы откуда? – спросил я.
– Роман, давайте на ты?
– С удовольствием! Итак, Лиза, ты откуда?
Я чувствовал, что с ней могу быть не запертым в клетке определенных слов, чувств и эмоций. С ней я могу быть тем, кем захочу. И мне просто хотелось быть самим собой, не надевая масок и личин, при помощи которых мы все пытаемся показать себя в лучшем свете.
Мы продолжали шагать по пляжу. Её босые ноги утопали в мокром песке, оставляя следы позади, которые с очередным пенным приливом исчезали, разглаживаясь в серую сырую ткань.
Впереди показалась станция проката водных мотоциклов. Это был длинный деревянный настил в виде крыши, под которым располагались аквабайки, и все они были огорожены частоколом белых досок. Лиза с интересом стала рассматривать эти агрегаты, которые устало спали перед завтрашней нелегкой работой.
– Хочешь завтра прокатиться днем?
– Нееет… Я не умею, ты что, упаду сразу!
– Так я за рулем буду, а ты сзади! Будет весело! Не бойся, я не дам тебе упасть и крутых поворотов делать не буду.
– А ты хорошо катаешься?
– Ну… Как тебе сказать… Мастер спорта, вроде как.
– Ух ты! Тогда я с удовольствием!
Уже начинало темнеть. Я и Лиза продолжали прогуливаться, общаясь на непринужденные темы. Мы шутили, смеялись и оба слышали в себе обоюдное чувство чего-то родственного и легкого. Так мы дошли до площадки, на которой должно уже было начаться файер - шоу, большой костёр, раздача «наркоманской» жижки, а затем эти безумные танцы под непонятные мелодии странных инструментов (преимущественно, ударных).
Файер-шоу было великолепно. Я периодически поворачивался и смотрел на её восторженные глаза, в которых отражались летающее воспламененные концы веревок или же вулканы огня изо рта факира. Люди хлопали в такт звучащим барабанам, и Лиза хлопала тоже - это был поразительный момент единения собравшихся вместе людей. Всё это длилось около часа, затем Шляпы зажгли большой костёр посреди площадки и стали раздавать в половинках кокоса зеленоватый деликатес (ту самую жижку). Я отказался, не люблю эту штуку. Лиза захотела попробовать, но, макнув кончик пальца в выданную ей половинку кокоса и попробовав на вкус, сморщилась и отставила его куда-то позади себя.
– Я ж тебе говорю – это «фу».
– Простите, Роман Батькович, не поверила я вам сначала.
– Ну, ничего, Лиза Батьковна, в следующий раз будете умнее,– шутливым тоном пролепетал я.
– Деловой какой! – сквозь смех воскликнула она.
– Ну, а что! Я же тебе говорю, а ты сомневаешься!
– Мама мне говорила - не доверяй малознакомым мужчинам!
– Вот, смотри… Пока пауза… Раньше мужчины как завоёвывали женщин? Пели серенады. Хочешь, спою тебе серенаду?
Она удивленно вздёрнула брови и чуть отвела вбок улыбающееся личико.
– Интересно! Как неожиданно! Это вот таким старинным способом ты решил завоевать сердце женщины?
– Да-да-да, Лиза! И после этого больше не смей сомневаться во мне!
– Ну-ну, – смеялась девушка.
Я встал и направился к оркестру (если его так можно было назвать, поскольку в нём был один струнный инструмент, а все остальные - ударные). На английском чуть слышно попросил их мне аккомпанировать, но именно так, как каждый из них сам чувствует и как того захочет. После этого я уже по-русски громким голосом скомандовал:
– Значит так! Ля миноррр, би-мажоррр, модуляция…
– Нет такого «би-мажор»! – хохотала где-то сзади Лиза.
Я резко поднял руки вверх, сжав кулаки – театральный эпичный момент. Наступила тищина.
– Счастье вдруг… В тишине… – запел я, медленно поворачиваясь в сторону девушки. Я заметил, как она, зажав рот ладонью и сморщив лицо, заливается смехом, а в её сильно увлажнившихся от беззвучного хохота глазах еще отчетливее плясало отражение огня.
Оркестр на полуслове вдруг заиграл кто во что горазд: барабанщики отстукивали каждый своё, а единственный струнный музыкант безразлично мучил инструмент. Началась абсолютная музыкальная вакханалия. Я продолжал петь, хотя меня, наверное, не очень было слышно, но меня это не интересовало. Изображая практически все движения Куравлёва из советской комедии «Иван Васильевич меняет профессию», я медленно приближался к девушке. Смеялись теперь все.
Ну а что? Серенада такая.
– Падла снег, падла снег, всё заморосило…
– Там нет такого! – покатывалась девушка. Она уже просто держалась за живот.
– Только б всё! Вот это вот всё... Нее напраааснооо быыыылооо!
Я резко подхватил плачущую от смеха девушку на руки и закружил вокруг себя. Остальной народ заголосил, засвистел, заулюлюкал.
– Пойдём гулять, ну их всех, – сказал я, глядя на лежащую на моих руках девушку.
Сейчас она уже молчала. Просто улыбалась и смотрела в мои глаза, будто бы искала в них что-то. И каждый раз, когда я что-то говорил, её прекрасный взор опускался и следил за движением моих губ, а затем снова окунался в мои очи.
– А как же танцы? – тихо спросила она.
– Они ещё долго будут, мы вернёмся. Я предлагаю пойти искупаться.
– Я боюсь скатов…
– Я тоже их боюсь. Тогда не пойдём купаться.
Девушка снова засмеялась. Но смех уже был мягкий и как будто шепчущий: «Мне с тобой хорошо».
– Может, опустишь меня на землю?
Лунная дорожка шевелилась на водной глади. Над головой высыпались звезды, перемешанные в причудливых ультрамариново-сиреневых завихрениях Млечного пути. Ночное мальдивское небо, так же, как и дневное, было прекрасно. Мы снова шагали по шипящим ночным волнам, которые, подступая, омывали наши ступни гребешками прохладной пены. Шли держась за руку и молчали. Я и Лиза что-то чувствовали внутри. Не нужно было никаких слов, наши души общались безмолвно, передавая импульсы друг другу через сцепленную руку. Холодный лунный свет застилал её прекрасное лицо, на котором блуждала смущенная улыбка. И в один из моментов я почувствовал какую-то резкую перемену. Радость вдруг сползла с её лица.
– Слушай… Я… – сказала Лиза.
Что-то не так.
– Что?
Она остановилась и молча посмотрела на меня. Весь её лунный силуэт слабо излучал какое-то непонятное беспокойство.
О, Господи... Все-таки, она замужем.
– Ладно, ничего… Пойдём назад? Посмотрим, что за танцы, – вдруг сказала она беззаботно.
Не хочет пока говорить. А зачем тогда начинала? Что не так? Ладно, не хочет, значит, на то есть причина. Ещё впереди много дней. Но мне это не нравится.
– Хорошо, пошли.
Она виновато посмотрела на меня и положила голову мне на плечо. Так, в такой позе, мы и дошли обратно.
Там-тамы отбивали замысловатые мелодии. Шёл интересный хоровод танцующих туристов за одним из Шляпой. Каждый старался повторять движения впереди идущего, так как движения Шляпы не всем было видно. И в итоге, уже к концу вереницы танцующих все эти жесты были совсем не похожи на те, что исполнял вожак. «Танец змея» - так называлось развлечение. Всем оно очень нравилось - это можно было понять из смеха и улюлюканий участников. Я не люблю этого «змея», но это не значит, что из-за меня не должна веселиться девушка рядом со мной.
– Пошли! – потянул я Лизу за руку.
– Куда? К ним? Нее..– смеялась она, но все же поддалась.
Я видел, как ей хорошо и весело в этом танце. Её смех окроплял фибры моей души, заставляя сердце звучать в такт барабанов. Главное - здесь и сейчас. А всё остальное мы выясним потом.
Вдоволь повеселившись на площадке у костра, мы решили уйти, и я повел её гулять по территории острова. Мы опять шутили и смеялись, обсуждали кино, книги, говорили абсолютно на разные темы. Нам было хорошо вдвоём. Остановив её у большой пальмы, листья которой закрывали обзор лишним взглядам (народ гулял повсюду, так же, как и мы) я её поцеловал. Это был божественный поцелуй, такой, какого не было у меня никогда, такой, что заставило моё сердце колотиться как бешеное, такой, что…
Она плачет? Боже мой, почему она плачет?
А не искупаться ли мне сейчас? Днем я уже имел удовольствие быть поглощенным циановыми тихими волнами, которые оставили в моих порах целый пуд соли, а солнце нещадно обожгло и без того загорелые плечи. Но сейчас, вечером, это нечто другое. Ощущения совсем не такие. Ведь нет больше палящего солнца, есть прохлада вечернего острова, есть стремящаяся к успокоению после дневного танца бирюзовая водная стихия и есть остывающий на пляже белый песок, который уже окрасился темно оранжевым цветом океанской зари. Да, конечно, в каждом бунгало, на площадочке позади, есть свой небольшой бассейн. Но я до сих пор не понимаю, зачем он нужен, если на острове имеется общий большой бассейн, да и море каждому доступно. (Видимо, всё же, это для тех, кто не любит морскую воду и предпочитает уединённое купание). А также, у каждого жителя имеется компактное джакузи, что по бокам опасливо огорожено полотнами светлых тканей от лишних глаз. Все эти изыски были как раз вот для таких вечеров. Бурлящая вода джакузи средь чресел сидящего в ней человека, бокал вина в руке и взгляд на закат - романтика. Или захотел искупнуться – пожалуйста, вот тебе небольшой бассейн три-на-четыре, купайся. Но это не для меня. Океан есть океан. Большинство людей любят море и океан, и я не исключение.
Окончательно решив окунуться в прохладную вечернюю бирюзу, перемешанную с отражением малинового вечернего света, я направился к своему домику, дабы взять с собой на пляж белое махровое полотенце, которое мне предоставили только сегодня утром (люблю новые чистые полотенца). Мой домик был первым в правом ряду среди таких же над мелководьем кораллового рифа. В принципе, до него можно было дойти и из воды, поднявшись по небольшой лесенке с тыльной стороны, но я решил все-таки дойти по деревянной дорожке ко входным дверям. Народу в этот час среди этих надводных хижин было не очень много. Отдыхающие, в основном, были в глубине острова, либо уже собирались на специальной площадке для ночного костра с сопутствующими ему представлениями и танцами (хотя, ещё, по идее, рано), либо гуляли по территории, или, быть может, занимались в небольшом тренажерном зале. Пройдя по деревянному помосту несколько метров, я свернул к своей хижине и что-то как будто дернуло меня обернуться.
Я увидел её.
Девушка шла из глубины россыпи бунгало по главной дорожке и с интересом разглядывала домики вокруг. Вероятно, сегодня она здесь в первый раз, так как её взор любопытно ознакамливался с окружающей обстановкой. Приблизившись, она повернула к бунгало напротив моего, но перед самым поворотом её взгляд поймал меня, и она что-то сделала такое, от чего все хижины и дорожки штормливо зашатались, и, казалось, сейчас я упаду в воду.
Что же она сделала?
А... Я понял. Она улыбнулась.
Кто эта девушка? Странно, но я стал ощущать невероятную потребность с ней познакомиться, выяснить её имя. Интересно, она одна приехала? Вопросы так и посыпались в мою пустую голову.
Незнакомка скрылась за дверью своего домика, а я все еще стоял и смотрел в её сторону, ошарашенный тем, что оказывается помимо потрясающего мальдивского заката в мире существует как минимум еще одно чудо. Я встрепенулся, коротко кашлянул, словно очнувшись от наваждения, и спешно посеменил к своей двери, а затем торопливо приложил карточку к замку и вошел в прихожую. Где же новое полотенце? Я же знаю, что его сегодня принесли... Пройдя через прихожую, я очутился в спальне, которая была стилизована под древнее обустройство старых индейских хижин (это, якобы, создавало некий уют). В середине комнаты была кровать, на которой я и увидел полотенце, сложенное в некое подобие то ли жирафа, то ли динозавра.
Иди сюда! Динозавр, блин…
Когда я вышел из своего бунгало, то обнаружил, что на центральной дорожке между нашими с незнакомкой домами остановился на велосипеде Шляпа (так я называл членов обслуживающего персонала данного курорта, ибо все они ходили в больших соломенных шляпах) и, склонившись к колесу, что-то поправлял. Над его седлом красовалась закрепленная на толстой проволоке большая эмблема с названием острова и флагом Мальдив и развевались какие-то разноцветные ленточки. Все эти украшения мотались из стороны в сторону от ветра и мешали обзору так, что не было видно, что происходит со входной дверью незнакомки – открыта ли она, закрыта ли... (когда девушка скрылась внутри, дверь оставалась приоткрытой, это я точно помню). Быть может, она ушла, пока я искал своё полотенце…
Шляпа. Нашёл время.
Ага. Вот, точно. Как будто кто-то идёт от её домика. Шляпа заметил, что я что-то (или кого-то) выглядываю позади него. Он обернулся в сторону её хижины, посмотрел пару секунд, а затем сделал пару шагов впереди себя, перекатив велосипед. И я снова увидел её. Она шла от своего домика мне навстречу и, увидев меня, снова изумительно улыбнулась. Боже… Какая красивая… Я добежал до центральной дорожки вперед девушки, обогнул Шляпу и, поровнявшись с ней, запинаясь, затараторил:
– Excuse me, is this your first time here today? (*Извините, вы здесь сегодня в первый раз?)
– Hello to you too. We can speak Russian if you want. (*И вам здравствуйте. Мы можем говорить по-русски, если хотите).
– Ой, – смутился я, – я даже и не поздоровался. Прошу прощения… Вы русская?
– Украинка, – ответила она с чуть заметным акцентом, – и да, я здесь в первый раз.
– Хотите, я вам здесь всё покажу? Вы одна приехали или с кем-то?
Хоть бы сейчас не сказала «с мужем». Боже помоги!
– Одна.
Фух… Спасибо, Боже.
– Я с удовольствием воспользуюсь вашими услугами гида, – весело продолжала она. – Вы здесь давно?
– Эмм… Наверное, давно… Не знаю вот как-то...
– Ну, неважно, – сказала она, видимо решив, что я не хочу отвечать на этот вопрос. А я-то реально не помню! Вот это чары у девушки!
Мы вышли с деревянного пирса на песок и не спеша направились вдоль пляжа.
– А как вас зовут? – спросил я.
– Лиза.
– А я Роман, очень приятно.
– Взаимно. Ну, так что же здесь вы мне хотите показать?
Улыбка не сходила с её губ. Кому нужен этот Мальдивский закат! Вот что действительно потрясает!
Я продолжил импровизированную экскурсию:
– Во-первых, сегодня тот самый день этих дурацких танцев. Вот там за теми пальмами большая площадка, где все собираются на большой костёр, там дают вкусную жижку. А потом все пляшут.
Девушка рассмеялась.
– Так может в жижке той наркотики подмешаны?
– Так всё дело в том, что многие её не едят, не любят, а пляшут похлеще тех, кто ел!
– Значит, это какое-то успокоительное! – веселилась девушка Лиза.
– Наверняка! Ну… На самом деле, для них это очень вкусно, это деликатес местный - перемолотые кокосы, перемолотые кости туристов, ну и так далее…
– Ну-да, ну-да, ага!
Её смех был очарователен.
– А вы откуда? – спросил я.
– Роман, давайте на ты?
– С удовольствием! Итак, Лиза, ты откуда?
Я чувствовал, что с ней могу быть не запертым в клетке определенных слов, чувств и эмоций. С ней я могу быть тем, кем захочу. И мне просто хотелось быть самим собой, не надевая масок и личин, при помощи которых мы все пытаемся показать себя в лучшем свете.
Мы продолжали шагать по пляжу. Её босые ноги утопали в мокром песке, оставляя следы позади, которые с очередным пенным приливом исчезали, разглаживаясь в серую сырую ткань.
Впереди показалась станция проката водных мотоциклов. Это был длинный деревянный настил в виде крыши, под которым располагались аквабайки, и все они были огорожены частоколом белых досок. Лиза с интересом стала рассматривать эти агрегаты, которые устало спали перед завтрашней нелегкой работой.
– Хочешь завтра прокатиться днем?
– Нееет… Я не умею, ты что, упаду сразу!
– Так я за рулем буду, а ты сзади! Будет весело! Не бойся, я не дам тебе упасть и крутых поворотов делать не буду.
– А ты хорошо катаешься?
– Ну… Как тебе сказать… Мастер спорта, вроде как.
– Ух ты! Тогда я с удовольствием!
Уже начинало темнеть. Я и Лиза продолжали прогуливаться, общаясь на непринужденные темы. Мы шутили, смеялись и оба слышали в себе обоюдное чувство чего-то родственного и легкого. Так мы дошли до площадки, на которой должно уже было начаться файер - шоу, большой костёр, раздача «наркоманской» жижки, а затем эти безумные танцы под непонятные мелодии странных инструментов (преимущественно, ударных).
Файер-шоу было великолепно. Я периодически поворачивался и смотрел на её восторженные глаза, в которых отражались летающее воспламененные концы веревок или же вулканы огня изо рта факира. Люди хлопали в такт звучащим барабанам, и Лиза хлопала тоже - это был поразительный момент единения собравшихся вместе людей. Всё это длилось около часа, затем Шляпы зажгли большой костёр посреди площадки и стали раздавать в половинках кокоса зеленоватый деликатес (ту самую жижку). Я отказался, не люблю эту штуку. Лиза захотела попробовать, но, макнув кончик пальца в выданную ей половинку кокоса и попробовав на вкус, сморщилась и отставила его куда-то позади себя.
– Я ж тебе говорю – это «фу».
– Простите, Роман Батькович, не поверила я вам сначала.
– Ну, ничего, Лиза Батьковна, в следующий раз будете умнее,– шутливым тоном пролепетал я.
– Деловой какой! – сквозь смех воскликнула она.
– Ну, а что! Я же тебе говорю, а ты сомневаешься!
– Мама мне говорила - не доверяй малознакомым мужчинам!
– Вот, смотри… Пока пауза… Раньше мужчины как завоёвывали женщин? Пели серенады. Хочешь, спою тебе серенаду?
Она удивленно вздёрнула брови и чуть отвела вбок улыбающееся личико.
– Интересно! Как неожиданно! Это вот таким старинным способом ты решил завоевать сердце женщины?
– Да-да-да, Лиза! И после этого больше не смей сомневаться во мне!
– Ну-ну, – смеялась девушка.
Я встал и направился к оркестру (если его так можно было назвать, поскольку в нём был один струнный инструмент, а все остальные - ударные). На английском чуть слышно попросил их мне аккомпанировать, но именно так, как каждый из них сам чувствует и как того захочет. После этого я уже по-русски громким голосом скомандовал:
– Значит так! Ля миноррр, би-мажоррр, модуляция…
– Нет такого «би-мажор»! – хохотала где-то сзади Лиза.
Я резко поднял руки вверх, сжав кулаки – театральный эпичный момент. Наступила тищина.
– Счастье вдруг… В тишине… – запел я, медленно поворачиваясь в сторону девушки. Я заметил, как она, зажав рот ладонью и сморщив лицо, заливается смехом, а в её сильно увлажнившихся от беззвучного хохота глазах еще отчетливее плясало отражение огня.
Оркестр на полуслове вдруг заиграл кто во что горазд: барабанщики отстукивали каждый своё, а единственный струнный музыкант безразлично мучил инструмент. Началась абсолютная музыкальная вакханалия. Я продолжал петь, хотя меня, наверное, не очень было слышно, но меня это не интересовало. Изображая практически все движения Куравлёва из советской комедии «Иван Васильевич меняет профессию», я медленно приближался к девушке. Смеялись теперь все.
Ну а что? Серенада такая.
– Падла снег, падла снег, всё заморосило…
– Там нет такого! – покатывалась девушка. Она уже просто держалась за живот.
– Только б всё! Вот это вот всё... Нее напраааснооо быыыылооо!
Я резко подхватил плачущую от смеха девушку на руки и закружил вокруг себя. Остальной народ заголосил, засвистел, заулюлюкал.
– Пойдём гулять, ну их всех, – сказал я, глядя на лежащую на моих руках девушку.
Сейчас она уже молчала. Просто улыбалась и смотрела в мои глаза, будто бы искала в них что-то. И каждый раз, когда я что-то говорил, её прекрасный взор опускался и следил за движением моих губ, а затем снова окунался в мои очи.
– А как же танцы? – тихо спросила она.
– Они ещё долго будут, мы вернёмся. Я предлагаю пойти искупаться.
– Я боюсь скатов…
– Я тоже их боюсь. Тогда не пойдём купаться.
Девушка снова засмеялась. Но смех уже был мягкий и как будто шепчущий: «Мне с тобой хорошо».
– Может, опустишь меня на землю?
Лунная дорожка шевелилась на водной глади. Над головой высыпались звезды, перемешанные в причудливых ультрамариново-сиреневых завихрениях Млечного пути. Ночное мальдивское небо, так же, как и дневное, было прекрасно. Мы снова шагали по шипящим ночным волнам, которые, подступая, омывали наши ступни гребешками прохладной пены. Шли держась за руку и молчали. Я и Лиза что-то чувствовали внутри. Не нужно было никаких слов, наши души общались безмолвно, передавая импульсы друг другу через сцепленную руку. Холодный лунный свет застилал её прекрасное лицо, на котором блуждала смущенная улыбка. И в один из моментов я почувствовал какую-то резкую перемену. Радость вдруг сползла с её лица.
– Слушай… Я… – сказала Лиза.
Что-то не так.
– Что?
Она остановилась и молча посмотрела на меня. Весь её лунный силуэт слабо излучал какое-то непонятное беспокойство.
О, Господи... Все-таки, она замужем.
– Ладно, ничего… Пойдём назад? Посмотрим, что за танцы, – вдруг сказала она беззаботно.
Не хочет пока говорить. А зачем тогда начинала? Что не так? Ладно, не хочет, значит, на то есть причина. Ещё впереди много дней. Но мне это не нравится.
– Хорошо, пошли.
Она виновато посмотрела на меня и положила голову мне на плечо. Так, в такой позе, мы и дошли обратно.
Там-тамы отбивали замысловатые мелодии. Шёл интересный хоровод танцующих туристов за одним из Шляпой. Каждый старался повторять движения впереди идущего, так как движения Шляпы не всем было видно. И в итоге, уже к концу вереницы танцующих все эти жесты были совсем не похожи на те, что исполнял вожак. «Танец змея» - так называлось развлечение. Всем оно очень нравилось - это можно было понять из смеха и улюлюканий участников. Я не люблю этого «змея», но это не значит, что из-за меня не должна веселиться девушка рядом со мной.
– Пошли! – потянул я Лизу за руку.
– Куда? К ним? Нее..– смеялась она, но все же поддалась.
Я видел, как ей хорошо и весело в этом танце. Её смех окроплял фибры моей души, заставляя сердце звучать в такт барабанов. Главное - здесь и сейчас. А всё остальное мы выясним потом.
Вдоволь повеселившись на площадке у костра, мы решили уйти, и я повел её гулять по территории острова. Мы опять шутили и смеялись, обсуждали кино, книги, говорили абсолютно на разные темы. Нам было хорошо вдвоём. Остановив её у большой пальмы, листья которой закрывали обзор лишним взглядам (народ гулял повсюду, так же, как и мы) я её поцеловал. Это был божественный поцелуй, такой, какого не было у меня никогда, такой, что заставило моё сердце колотиться как бешеное, такой, что…
Она плачет? Боже мой, почему она плачет?
