В ответ ему прохрюкали что-то невнятное, и Андрею пришлось повторить свой приказ еще несколько раз, пока мы не поднялись выше, и не наладилась более-менее устойчивая связь.
Выбравшись с лестницы, мы припустили к выходу. Со всех сторон доносился звон бьющегося стекла и вой пожарных сирен. Мы пробегали мимо автоматически распахнувшихся пожарных шкафов, подсвеченных красным, и вспыхивающих зеленых стрелок, указывающих путь эвакуации, а гул и дрожь под нашими ногами продолжали нарастать.
С потолка брызнули струи воды из системы пожаротушения, и покрывавшая нас известка сразу же превратилась в стекающую по щекам серую грязь. В дополнение ко всему погас свет, и видимость упала почти до нуля. Только светлое пятно впереди указывало нам путь в главный холл.
Входные двери ожидаемо отказались перед нами открываться, и Андрей, долго не раздумывая, выхватил пистолет и расстрелял стеклянные панели, мгновенно покрывшиеся матовой паутиной трещин, а затем и вовсе рассыпавшиеся мелким крошевом.
– Вперед! Быстрей! – прикрикнул на нас Овод, как будто это могло как-то дополнительно нас ускорить, – Все здесь? Том? Урсула? Отлично!
В тесных коридорах и на лестничных пролетах нам приходилось семенить гуськом, но теперь, когда мы вырвались на простор, дело пошло существенно бодрей. Наш измазанный в штукатурке грязно-серый отряд направился к посадочной площадке, где нас поджидали несколько прибывших с Андреем бойцов. Все остальные, по-видимому, уже отступили к ограде. Что ж, чем скорей мы все покинем территорию Центра, тем лучше, и в такой ситуации транспортный коптер – наилучший вариант.
Отягощенный своей скорбной ношей я немного поотстал и очень надеялся, что никому не придет в голову, обернувшись и увидев меня позади, останавливаться и уж тем более возвращаться, чтобы мне помочь. Во-первых, я был просто обязан донести свой груз сам, а во-вторых, я не хотел, чтобы кто-то видел мою измученную физиономию и слышал мое захлебывающееся сиплое кряхтение. Все-таки я свои силы явно переоценил.
Я видел, как Овод, подбежав к коптеру, нырнул в кабину, чтобы запустить двигатели. Видел, как Андрей вытащил из салона носилки, чтобы перфект уложил на них тело его отца. Видел, как Том придерживает под локоть уже выдохшуюся Урсулу… Главное не думать о своих проблемах – о ноющей боли в затекших руках и о ногах, которые после подъема по лестницам уже начинали подкашиваться. Осталось совсем немного.
В оставленном нами здании что-то громыхнуло, и на глянцевых панелях коптера впереди я увидел желтые отсветы. Я не стал оборачиваться, чтобы взглянуть – если я сейчас остановлюсь, то потом даже с места сдвинуться не смогу. А вот все остальные буквально застыли, глядя на творящееся за моей спиной. Вот и отлично, тем меньше внимания они уделят моей неуклюжей персоне. Еще пять шагов, четыре, три…
Едва не застонав от боли в мышцах, я осторожно опустил Киру на край посадочной площадки и только потом оглянулся назад.
Что сказать, зрелище действительно заслуживало того, чтобы уделить ему немного своего времени, пусть даже это будут последние мгновения жизни.
Из окон первого и второго этажей тут и там вырывались языки пламени, облизывавшие еще недавно белоснежные стены здания Центра и оставлявшие на нем черные разводы копоти. Но даже не это выступало первым номером огненного шоу. Куда большее впечатление производили полыхающие столбы, бьющие вертикально вверх с крыши главного корпуса и озарявшие мерцающим желтым светом окрестности, не которые уже начинали опускаться вечерние сумерки. До нас долетал низкий пульсирующий гул, словно от пролетающего где-то в облаках тяжелого реактивного лайнера.
– Вентиляционные шахты! – догадался кто-то из техников, – Давление выбило переборки и теперь все вылетает к чертям!
– То есть взрыв отменяется? – уточнил Том.
– Похоже на то. Система вентиляции сработала как предохранительный клапан.
– Ну, слава богу! Хотя бы одной проблемой меньше.
– Но там же остались люди! – крикнул вдруг Андрей, указывая на пожар, – Ребята, которые дежурили на крыше! Почему их не известили?! Почему не отвели?!
Присмотревшись, я действительно разглядел несколько фигурок, спрятавшихся от огненного фонтана за какой-то надстройкой. Пылающий смерч, плюющийся шматами расплавленного пластика и огрызками раскаленной арматуры, отрезал им все пути к бегству, оттеснив несчастных на самый край крыши и заблокировав их там.
Андрей сорвался с места, намереваясь отправиться на выручку своим соратникам, но успел сделать от силы шага два-три, когда резкий рывок пресек его порыв, да так, что ноги лейтенанта на мгновение оторвались от земли.
– Я вас туда не пущу, – решительно заявил Егор, – Слишком опасно.
– Отпусти меня сейчас же! Я приказываю!
– В ситуации непосредственной угрозы жизни ваши приказы не имеют силы.
– Угомонись, парень! – поддержал перфекта Овод, – Ты подумать сперва не пробовал? Что ты там делать-то собрался? Как ты можешь им помочь?
– Подберем их на коптере! – выплеснул на нас свой энтузиазм Том, – Зависнем рядом, и…
– И что? – устало уточнил Овод, – Дальше-то что? Ты даже не представляешь себе, какие там сейчас восходящие потоки! Нас сразу же засосет в этот вулкан – и все! Никого не спасем, да еще и сами угробимся.
– Но почему они не могут спуститься? – Андрей не находил себе места, – У них там что, даже завалящей веревки не нашлось?! Можно ведь куртки связать, еще что-нибудь придумать!
Веревка! Точно!
Я почувствовал, как на краю моего почти разваливающегося сознания блеснула искорка озарения. Веревка. Что-то длинное и прочное, чтобы дотянуться до…
– Пожарный рукав! – воскликнул я, чуть не подпрыгнув, – Когда мы выбирались, то пробегали мимо пожарных щитов, где лежат рукава! Они достаточно длинные, чтобы спуститься по ним с крыши…
…И был изрядно озадачен, когда никто из окружающих не разделил моего воодушевления. Сперва все печально посмотрели на меня, а потом вновь перевели взгляды на полыхающее здание. Даже сквозь рев пламени и вой раскручивающихся турбин коптера я услышал общий вздох.
– Что?! – всплеснул я руками, – Что не так?!
– Сам посмотри, – Овод кивнул на пожар, – Сама идея-то неплохая, согласен, но до тех шкафов нам теперь никак не добраться.
– Но… почему..?
Мне никто не ответил, и в этом печальном молчании мне вдруг открылось понимание. То самое, которое окрыляет. Которое заставляет людей, перебравших с психоактивными веществами, поверить в свою способность летать и выходить на улицу с балкона десятого этажа.
Все очень просто – я сошел с ума.
Кстати, если задуматься, то такое положение предоставляет целый ряд привилегий, недоступных нормальным людям. Теперь я мог вытворять самые невероятные безумства, и мне бы все сошло с рук. Хотя странно – почему я осознаю свое сумасшествие, если обычно все бывает с точностью до наоборот? Психи же, как правило, как раз себя полагают нормальными, в то время как помешался весь остальной мир. Ну да ладно, доктора в белых халатах и с клизмами наперевес потом непременно разберутся, а сейчас мне надо действовать!
Вскочив на ноги, я выхватил у Тома из рук его куртку, которую он безуспешно пытался очистить от налипшей известки, и, не сбавляя хода, сиганул прямо с площадки в пруд. Думаю, я поступил достаточно убедительно для полноценного помешательства.
Дно оказалось неглубоким и илистым, поэтому я не только намок, но еще и перемазался в грязи и на берег выбрался эдаким болотным чудищем. Не дожидаясь, пока зрителей отпустит охвативший их паралич, я со всех ног помчался к главному корпусу, на ходу обматывая голову мокрой и провонявшей водорослями курткой.
Везет же мне на всякую дурь! Я уже успел побывать и в гуще пожара, и в сердце песчаной бури, и везде, всякий раз мне приходилось что-нибудь нахлобучивать себе на голову. Я, пожалуй, уже профи в этом деле! Лишь бы не развязалось по дороге…
Так, шутки в сторону, теперь надо сосредоточиться на деле.
Я выстроил в своей голове примерную схему холла первого этажа. Если войти через главный вход, а потом двигаться налево и наискосок, то я как раз должен попасть в ведущий к лифтам коридор. Один из пожарных щитов располагался там прямо при входе, я даже помню тот алый квадрат на стене! Будем надеяться, что вся аварийная подсветка там имеет автономное питание, иначе найти нишу со шлангом будет крайне непросто, а то и вовсе невозможно. За стеклами парадного подъезда огня пока не было, только густой дым валил из разбитых Андреем дверей. Если я обернусь достаточно быстро, то проскочу до того, как пламя успеет опомниться.
Мне уже доводилось спасаться из охваченного огнем здания, а потому мой разум буквально разрывали напополам две противоборствующие страсти. Более здравая моя половина взвешенно рассуждала про опасность едкого дыма, и что в огне нет ничего особо страшного, если только на спину тебе не капает горящая пластмасса. Другая же, более эмоциональная, просто заходилась в животном ужасе при виде вырывающихся из окон языков пламени. К счастью, безумие несколько притупляет эмоции и боль, поэтому я даже не затормозил, сделав последний глубокий вдох, пригнувшись пониже и нырнув в дымную пелену.
Разумеется, мой гениальный план, прекрасно выглядевший в теории, немедленно споткнулся о нагромождения обрушившихся сверху потолочных панелей. Я растянулся на полу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не выругаться вслух и не потратить драгоценный воздух. Во избежание новых неожиданностей я предпочел далее не изображать из себя отчаянного гусара и двинулся вперед на четвереньках, отбрасывая в сторону завалы из покореженного алюминиевого профиля и обломков пластика. Сейчас главное – добраться до стены, а там уже рукой подать.
Что удивительно, первый вдох я сделал только после того, как мои пальцы наткнулись на плинтус. Признаться, я не думал, что смогу продержаться так долго. Впрочем, судорожный глоток едкой гари быстро вышиб из меня едва наметившийся энтузиазм. Ощущение до боли напоминало самую первую затяжку сигаретой в далеком детстве. В горло словно загнали горячую пробку, и мне стоило немалых усилий не закашляться. От натянутой на лицо мокрой куртки я все же ожидал большего эффекта.
Ну да ладно, будем дышать тем, что дают. Не угореть бы раньше времени!
Я двинулся вдоль стены, скользя по ней рукой и изредка посматривая вверх в поисках вожделенного красного свечения пожарного щита. Зрение приходилось экономить почти так же, как и дыхание, поскольку всякий раз, когда я приоткрывал глаза, они сразу же начинали слезиться от заполонившего все дыма. Внутренне я завидовал кошкам, крысам и прочему зверью, способному ориентироваться в полной темноте, ощупывая все своими вибриссами. Интересно, как они представляют себе окружающий мир? В виде трехмерной модели..?
Ага! Поворот в коридор! Я почти на месте!
Опасаясь, что подсветка отключилась, и я могу пройти мимо открытой дверцы шкафа, я рискнул подняться на ноги. Голову и плечи тут же обдало волной жара. Внизу, у пола, атмосфера была все же более комфортной. Я помнил, как нас, бежавших по этому коридору несколько минут назад, нещадно поливало из пожарных спринклеров и, честно говоря, надеялся, что они облегчат мне задачу, но увы. То ли запасы воды иссякли, то где-то трубы разошлись, но спасительного душа я не дождался. Ну да ладно, не отступать же из-за такой мелочи, когда я зашел уже так далеко!
Шаг, еще один, еще… Где же этот чертов щит?! А вдруг я ошибся и свернул не в тот проход? Да нет, не может такого быть! Я прекрасно помнил, что никаких других выходов на этой стороне центрального холла не было. Еще шаг… Казалось бы, после наших с Кирой приключений в «Айсберге» я, по идее, должен был заработать целый букет разнообразных фобий. И действительно, моя прежняя акрофилия расселась как утренний туман, и теперь я предпочитал жить в зданиях, насчитывающих не более двух этажей. Но вот к огню, да еще такому опасному и агрессивному, меня, похоже, теперь тянуло только сильней. Уж не пироманьяк ли я часом? Еще шаг… Выберусь отсюда – обязательно навещу психиатра…
Сквозь застилающие взгляд слезы я увидел какое-то красноватое пятно впереди. Есть! Я его нашел!
Вытаскивать смотанный в тугой рулон рукав мне пришлось исключительно на ощупь, причем он оказался довольно увесистым. Не поймите меня неправильно, в любое другое время в хорошую погоду и на свежем воздухе я бы с удовольствием пробежался бы с ним подмышкой в рамках каких-нибудь соревнований спасателей-любителей. Но вот выволакивать его из охваченного самым настоящим, а отнюдь не бутафорским огнем здания, двигаясь ползком и задыхаясь от жгучей гари – совсем другая история.
Сразу же отказавшись от мысли рулон катить, поскольку он бы от этого только размотался, я сбросил его на пол, снова опустился на четвереньки и начал толкать рукав перед собой как большую шайбу.
С некоторым удивлением я увидел впереди красноватое свечение. Странно… Еще один пожарный щит, прямо у входа? Как же я его проглядел? Знал бы – не пришлось тащиться так далеко.
Подтолкнув свою «шайбу» вперед, я продвинулся следом за ней.
Свечение становилось все ярче, а потом вдруг начало расползаться в стороны. Огонь! Пламя ворвалось в главный холл и начало распространяться по потолку! Проклятье!
Я был бы рад ползти быстрее, но я и без того уже выкладывался на максимум. Толкнул – догнал, толкнул – догнал… Мою спину окатило волной жара, и в памяти, как и положено в подобных случаях, начали всплывать воодушевляющие воспоминания о виденных однажды учебных видеороликах, где демонстрировалось развитие пожара. Особо контрастно смотрелись цифры стремительно растущей температуры – 300 градусов, 400 градусов, ну а потом в тестовой лаборатории запылало вообще все.
Давай же, давай! Толкнул – догнал. Так себе воспоминания, конечно, но хуже, если я начну вспоминать лица родных и близких. Вот тогда уж точно – конец. Толкнул – догнал…
Изменившаяся текстура плитки под моими ладонями подсказала, что я уже выбрался в холл. Еще метров десять – и я на свободе..!
Перед моими глазами промелькнуло что-то ярко-желтое, и правую руку обожгло резкой болью. Я вскрикнул и яростно затряс ею, стряхивая упавший на нее горящий кусок пластмассы. Ее брызги полетели в стороны, издавая характерный жужжащий звук. Чуть левее упал еще один ошметок, потом еще… Проклятье! Меня сейчас не только закоптят и зажарят, но еще и глазурью покроют!
Я поднажал, чувствуя, что в глазах у меня все уже начинает плыть и заваливаться набок. Толкнул – догнал… Если я потеряю ориентацию, то могу уйти вообще в противоположную сторону. Нужно ползти на свет! Толкнул – догнал…
Огненная бомбардировка усиливалась, превратившись в какой-то инфернальный град. Я понимал, что рано или поздно это произойдет, и очень скоро первый расплавленный плевок угодил мне по спине. Зашипев сквозь зубы, я продолжил переставлять руки и ноги, но ушел недалеко. Почти одновременно я схлопотал еще одно попадание по правому плечу и тут же наступил левой ладонью в свежую пластиковую кляксу на полу.
Рука соскользнула, и я упал, ударившись носом о свой пожарный рукав. Я закричал, но не от боли, а от злости и отчаяния. Ведь до выхода оставалось совсем немного! Я же почти выбрался! Почти…
Выбравшись с лестницы, мы припустили к выходу. Со всех сторон доносился звон бьющегося стекла и вой пожарных сирен. Мы пробегали мимо автоматически распахнувшихся пожарных шкафов, подсвеченных красным, и вспыхивающих зеленых стрелок, указывающих путь эвакуации, а гул и дрожь под нашими ногами продолжали нарастать.
С потолка брызнули струи воды из системы пожаротушения, и покрывавшая нас известка сразу же превратилась в стекающую по щекам серую грязь. В дополнение ко всему погас свет, и видимость упала почти до нуля. Только светлое пятно впереди указывало нам путь в главный холл.
Входные двери ожидаемо отказались перед нами открываться, и Андрей, долго не раздумывая, выхватил пистолет и расстрелял стеклянные панели, мгновенно покрывшиеся матовой паутиной трещин, а затем и вовсе рассыпавшиеся мелким крошевом.
– Вперед! Быстрей! – прикрикнул на нас Овод, как будто это могло как-то дополнительно нас ускорить, – Все здесь? Том? Урсула? Отлично!
В тесных коридорах и на лестничных пролетах нам приходилось семенить гуськом, но теперь, когда мы вырвались на простор, дело пошло существенно бодрей. Наш измазанный в штукатурке грязно-серый отряд направился к посадочной площадке, где нас поджидали несколько прибывших с Андреем бойцов. Все остальные, по-видимому, уже отступили к ограде. Что ж, чем скорей мы все покинем территорию Центра, тем лучше, и в такой ситуации транспортный коптер – наилучший вариант.
Отягощенный своей скорбной ношей я немного поотстал и очень надеялся, что никому не придет в голову, обернувшись и увидев меня позади, останавливаться и уж тем более возвращаться, чтобы мне помочь. Во-первых, я был просто обязан донести свой груз сам, а во-вторых, я не хотел, чтобы кто-то видел мою измученную физиономию и слышал мое захлебывающееся сиплое кряхтение. Все-таки я свои силы явно переоценил.
Я видел, как Овод, подбежав к коптеру, нырнул в кабину, чтобы запустить двигатели. Видел, как Андрей вытащил из салона носилки, чтобы перфект уложил на них тело его отца. Видел, как Том придерживает под локоть уже выдохшуюся Урсулу… Главное не думать о своих проблемах – о ноющей боли в затекших руках и о ногах, которые после подъема по лестницам уже начинали подкашиваться. Осталось совсем немного.
В оставленном нами здании что-то громыхнуло, и на глянцевых панелях коптера впереди я увидел желтые отсветы. Я не стал оборачиваться, чтобы взглянуть – если я сейчас остановлюсь, то потом даже с места сдвинуться не смогу. А вот все остальные буквально застыли, глядя на творящееся за моей спиной. Вот и отлично, тем меньше внимания они уделят моей неуклюжей персоне. Еще пять шагов, четыре, три…
Едва не застонав от боли в мышцах, я осторожно опустил Киру на край посадочной площадки и только потом оглянулся назад.
Что сказать, зрелище действительно заслуживало того, чтобы уделить ему немного своего времени, пусть даже это будут последние мгновения жизни.
Из окон первого и второго этажей тут и там вырывались языки пламени, облизывавшие еще недавно белоснежные стены здания Центра и оставлявшие на нем черные разводы копоти. Но даже не это выступало первым номером огненного шоу. Куда большее впечатление производили полыхающие столбы, бьющие вертикально вверх с крыши главного корпуса и озарявшие мерцающим желтым светом окрестности, не которые уже начинали опускаться вечерние сумерки. До нас долетал низкий пульсирующий гул, словно от пролетающего где-то в облаках тяжелого реактивного лайнера.
– Вентиляционные шахты! – догадался кто-то из техников, – Давление выбило переборки и теперь все вылетает к чертям!
– То есть взрыв отменяется? – уточнил Том.
– Похоже на то. Система вентиляции сработала как предохранительный клапан.
– Ну, слава богу! Хотя бы одной проблемой меньше.
– Но там же остались люди! – крикнул вдруг Андрей, указывая на пожар, – Ребята, которые дежурили на крыше! Почему их не известили?! Почему не отвели?!
Присмотревшись, я действительно разглядел несколько фигурок, спрятавшихся от огненного фонтана за какой-то надстройкой. Пылающий смерч, плюющийся шматами расплавленного пластика и огрызками раскаленной арматуры, отрезал им все пути к бегству, оттеснив несчастных на самый край крыши и заблокировав их там.
Андрей сорвался с места, намереваясь отправиться на выручку своим соратникам, но успел сделать от силы шага два-три, когда резкий рывок пресек его порыв, да так, что ноги лейтенанта на мгновение оторвались от земли.
– Я вас туда не пущу, – решительно заявил Егор, – Слишком опасно.
– Отпусти меня сейчас же! Я приказываю!
– В ситуации непосредственной угрозы жизни ваши приказы не имеют силы.
– Угомонись, парень! – поддержал перфекта Овод, – Ты подумать сперва не пробовал? Что ты там делать-то собрался? Как ты можешь им помочь?
– Подберем их на коптере! – выплеснул на нас свой энтузиазм Том, – Зависнем рядом, и…
– И что? – устало уточнил Овод, – Дальше-то что? Ты даже не представляешь себе, какие там сейчас восходящие потоки! Нас сразу же засосет в этот вулкан – и все! Никого не спасем, да еще и сами угробимся.
– Но почему они не могут спуститься? – Андрей не находил себе места, – У них там что, даже завалящей веревки не нашлось?! Можно ведь куртки связать, еще что-нибудь придумать!
Веревка! Точно!
Я почувствовал, как на краю моего почти разваливающегося сознания блеснула искорка озарения. Веревка. Что-то длинное и прочное, чтобы дотянуться до…
– Пожарный рукав! – воскликнул я, чуть не подпрыгнув, – Когда мы выбирались, то пробегали мимо пожарных щитов, где лежат рукава! Они достаточно длинные, чтобы спуститься по ним с крыши…
…И был изрядно озадачен, когда никто из окружающих не разделил моего воодушевления. Сперва все печально посмотрели на меня, а потом вновь перевели взгляды на полыхающее здание. Даже сквозь рев пламени и вой раскручивающихся турбин коптера я услышал общий вздох.
– Что?! – всплеснул я руками, – Что не так?!
– Сам посмотри, – Овод кивнул на пожар, – Сама идея-то неплохая, согласен, но до тех шкафов нам теперь никак не добраться.
– Но… почему..?
Мне никто не ответил, и в этом печальном молчании мне вдруг открылось понимание. То самое, которое окрыляет. Которое заставляет людей, перебравших с психоактивными веществами, поверить в свою способность летать и выходить на улицу с балкона десятого этажа.
Все очень просто – я сошел с ума.
Кстати, если задуматься, то такое положение предоставляет целый ряд привилегий, недоступных нормальным людям. Теперь я мог вытворять самые невероятные безумства, и мне бы все сошло с рук. Хотя странно – почему я осознаю свое сумасшествие, если обычно все бывает с точностью до наоборот? Психи же, как правило, как раз себя полагают нормальными, в то время как помешался весь остальной мир. Ну да ладно, доктора в белых халатах и с клизмами наперевес потом непременно разберутся, а сейчас мне надо действовать!
Вскочив на ноги, я выхватил у Тома из рук его куртку, которую он безуспешно пытался очистить от налипшей известки, и, не сбавляя хода, сиганул прямо с площадки в пруд. Думаю, я поступил достаточно убедительно для полноценного помешательства.
Дно оказалось неглубоким и илистым, поэтому я не только намок, но еще и перемазался в грязи и на берег выбрался эдаким болотным чудищем. Не дожидаясь, пока зрителей отпустит охвативший их паралич, я со всех ног помчался к главному корпусу, на ходу обматывая голову мокрой и провонявшей водорослями курткой.
Везет же мне на всякую дурь! Я уже успел побывать и в гуще пожара, и в сердце песчаной бури, и везде, всякий раз мне приходилось что-нибудь нахлобучивать себе на голову. Я, пожалуй, уже профи в этом деле! Лишь бы не развязалось по дороге…
Так, шутки в сторону, теперь надо сосредоточиться на деле.
Я выстроил в своей голове примерную схему холла первого этажа. Если войти через главный вход, а потом двигаться налево и наискосок, то я как раз должен попасть в ведущий к лифтам коридор. Один из пожарных щитов располагался там прямо при входе, я даже помню тот алый квадрат на стене! Будем надеяться, что вся аварийная подсветка там имеет автономное питание, иначе найти нишу со шлангом будет крайне непросто, а то и вовсе невозможно. За стеклами парадного подъезда огня пока не было, только густой дым валил из разбитых Андреем дверей. Если я обернусь достаточно быстро, то проскочу до того, как пламя успеет опомниться.
Мне уже доводилось спасаться из охваченного огнем здания, а потому мой разум буквально разрывали напополам две противоборствующие страсти. Более здравая моя половина взвешенно рассуждала про опасность едкого дыма, и что в огне нет ничего особо страшного, если только на спину тебе не капает горящая пластмасса. Другая же, более эмоциональная, просто заходилась в животном ужасе при виде вырывающихся из окон языков пламени. К счастью, безумие несколько притупляет эмоции и боль, поэтому я даже не затормозил, сделав последний глубокий вдох, пригнувшись пониже и нырнув в дымную пелену.
Разумеется, мой гениальный план, прекрасно выглядевший в теории, немедленно споткнулся о нагромождения обрушившихся сверху потолочных панелей. Я растянулся на полу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не выругаться вслух и не потратить драгоценный воздух. Во избежание новых неожиданностей я предпочел далее не изображать из себя отчаянного гусара и двинулся вперед на четвереньках, отбрасывая в сторону завалы из покореженного алюминиевого профиля и обломков пластика. Сейчас главное – добраться до стены, а там уже рукой подать.
Что удивительно, первый вдох я сделал только после того, как мои пальцы наткнулись на плинтус. Признаться, я не думал, что смогу продержаться так долго. Впрочем, судорожный глоток едкой гари быстро вышиб из меня едва наметившийся энтузиазм. Ощущение до боли напоминало самую первую затяжку сигаретой в далеком детстве. В горло словно загнали горячую пробку, и мне стоило немалых усилий не закашляться. От натянутой на лицо мокрой куртки я все же ожидал большего эффекта.
Ну да ладно, будем дышать тем, что дают. Не угореть бы раньше времени!
Я двинулся вдоль стены, скользя по ней рукой и изредка посматривая вверх в поисках вожделенного красного свечения пожарного щита. Зрение приходилось экономить почти так же, как и дыхание, поскольку всякий раз, когда я приоткрывал глаза, они сразу же начинали слезиться от заполонившего все дыма. Внутренне я завидовал кошкам, крысам и прочему зверью, способному ориентироваться в полной темноте, ощупывая все своими вибриссами. Интересно, как они представляют себе окружающий мир? В виде трехмерной модели..?
Ага! Поворот в коридор! Я почти на месте!
Опасаясь, что подсветка отключилась, и я могу пройти мимо открытой дверцы шкафа, я рискнул подняться на ноги. Голову и плечи тут же обдало волной жара. Внизу, у пола, атмосфера была все же более комфортной. Я помнил, как нас, бежавших по этому коридору несколько минут назад, нещадно поливало из пожарных спринклеров и, честно говоря, надеялся, что они облегчат мне задачу, но увы. То ли запасы воды иссякли, то где-то трубы разошлись, но спасительного душа я не дождался. Ну да ладно, не отступать же из-за такой мелочи, когда я зашел уже так далеко!
Шаг, еще один, еще… Где же этот чертов щит?! А вдруг я ошибся и свернул не в тот проход? Да нет, не может такого быть! Я прекрасно помнил, что никаких других выходов на этой стороне центрального холла не было. Еще шаг… Казалось бы, после наших с Кирой приключений в «Айсберге» я, по идее, должен был заработать целый букет разнообразных фобий. И действительно, моя прежняя акрофилия расселась как утренний туман, и теперь я предпочитал жить в зданиях, насчитывающих не более двух этажей. Но вот к огню, да еще такому опасному и агрессивному, меня, похоже, теперь тянуло только сильней. Уж не пироманьяк ли я часом? Еще шаг… Выберусь отсюда – обязательно навещу психиатра…
Сквозь застилающие взгляд слезы я увидел какое-то красноватое пятно впереди. Есть! Я его нашел!
Вытаскивать смотанный в тугой рулон рукав мне пришлось исключительно на ощупь, причем он оказался довольно увесистым. Не поймите меня неправильно, в любое другое время в хорошую погоду и на свежем воздухе я бы с удовольствием пробежался бы с ним подмышкой в рамках каких-нибудь соревнований спасателей-любителей. Но вот выволакивать его из охваченного самым настоящим, а отнюдь не бутафорским огнем здания, двигаясь ползком и задыхаясь от жгучей гари – совсем другая история.
Сразу же отказавшись от мысли рулон катить, поскольку он бы от этого только размотался, я сбросил его на пол, снова опустился на четвереньки и начал толкать рукав перед собой как большую шайбу.
С некоторым удивлением я увидел впереди красноватое свечение. Странно… Еще один пожарный щит, прямо у входа? Как же я его проглядел? Знал бы – не пришлось тащиться так далеко.
Подтолкнув свою «шайбу» вперед, я продвинулся следом за ней.
Свечение становилось все ярче, а потом вдруг начало расползаться в стороны. Огонь! Пламя ворвалось в главный холл и начало распространяться по потолку! Проклятье!
Я был бы рад ползти быстрее, но я и без того уже выкладывался на максимум. Толкнул – догнал, толкнул – догнал… Мою спину окатило волной жара, и в памяти, как и положено в подобных случаях, начали всплывать воодушевляющие воспоминания о виденных однажды учебных видеороликах, где демонстрировалось развитие пожара. Особо контрастно смотрелись цифры стремительно растущей температуры – 300 градусов, 400 градусов, ну а потом в тестовой лаборатории запылало вообще все.
Давай же, давай! Толкнул – догнал. Так себе воспоминания, конечно, но хуже, если я начну вспоминать лица родных и близких. Вот тогда уж точно – конец. Толкнул – догнал…
Изменившаяся текстура плитки под моими ладонями подсказала, что я уже выбрался в холл. Еще метров десять – и я на свободе..!
Перед моими глазами промелькнуло что-то ярко-желтое, и правую руку обожгло резкой болью. Я вскрикнул и яростно затряс ею, стряхивая упавший на нее горящий кусок пластмассы. Ее брызги полетели в стороны, издавая характерный жужжащий звук. Чуть левее упал еще один ошметок, потом еще… Проклятье! Меня сейчас не только закоптят и зажарят, но еще и глазурью покроют!
Я поднажал, чувствуя, что в глазах у меня все уже начинает плыть и заваливаться набок. Толкнул – догнал… Если я потеряю ориентацию, то могу уйти вообще в противоположную сторону. Нужно ползти на свет! Толкнул – догнал…
Огненная бомбардировка усиливалась, превратившись в какой-то инфернальный град. Я понимал, что рано или поздно это произойдет, и очень скоро первый расплавленный плевок угодил мне по спине. Зашипев сквозь зубы, я продолжил переставлять руки и ноги, но ушел недалеко. Почти одновременно я схлопотал еще одно попадание по правому плечу и тут же наступил левой ладонью в свежую пластиковую кляксу на полу.
Рука соскользнула, и я упал, ударившись носом о свой пожарный рукав. Я закричал, но не от боли, а от злости и отчаяния. Ведь до выхода оставалось совсем немного! Я же почти выбрался! Почти…
