Сморщенные личики, скрюченные конечности – все мыслимые последствия Кривой Чумы словно собрались здесь в качестве наглядного пособия, и у Войкока волосы зашевелились на затылке при одной только мысли, что носители всех этих уродств свободно разгуливают промеж нормальных людей, порой даже руководя и помыкая ими.
– Я хочу знать только одно, – полковник подцепил жезлом первую попавшуюся куклу без левой ноги и левого глаза и поднес ее к самому носу ведьмы, – имена!
– Помилуйте, начальник! – воскликнула та, недоуменно вскинув брови, – знать такие вещи мне нет никакой надобности. Люди приходят и уходят, а как их звать – мне без разницы.
– Не хотите – не надо, – Касоди равнодушно пожал плечами, – они и сами во всем сознаются.
Взмахнув рукой, он отправил искалеченную куклу в пылающие недра камина.
Войкока аж всего передернуло. Перед его мысленным взором как живая встала картина мучений того несчастного, кому эта кукла принадлежала. Каково это – ничего не подозревая и ни о чем не догадываясь, вдруг узреть, как одна из твоих ног вдруг сморщивается, превращаясь в сухой безжизненный стручок, ощутить, как вываливается глаз, а твое лицо облезает фальшивой маской? Что чувствует человек, внезапно обнаруживший, что его высокий статус – ни что иное, как банальный обман, и его настоящее место – в Пустошах, среди Отверженных? Он же мог пребывать в абсолютном неведении относительно своих пороков, его родители вполне могли ничего ему не говорить!
– Полковник! – ведьма недовольно поморщилась, – на пару слов, а?
– Я же уже говорил, – парировал Кассоди, – я не иду на сделки с преступниками!
Он подцепил следующую, откровенно недорогую деревянную куклу и поднес к огню. Ее неказистый бумажный костюмчик задымился, пустив огоньки по тонким кружевам.
– Назовите мне имена, и их разоблачение будет тихим и непубличным. Ну?
– Некоторые из язволовов принадлежат весьма высокопоставленным и влиятельным особам. Вы отдаете себе отчет, какой сокрушительный эффект может повлечь их разоблачение?
– Сохранять их обман в тайне еще опасней!
– А вдруг среди них окажется кто-то Ваших знакомых или Ваших близких? – женщина прищурилась, – Вас и это не остановит?
– Разумеется, нет! Закон един для всех, если Вы запамятовали! – вторая кукла отправилась в жаркое пламя камина, – так что насчет остальных…?
Кассоди вдруг поперхнулся, неуклюже взмахнул руками и рухнул на колени. Свалившаяся с его головы фуражка, описав по полу кривую дугу, остановилась у ног ведьмы. Изо рта полковника вырвался сдавленный хрип. Он обернулся на огонь, где разметавшаяся тлеющими лохмотьями курточка обнажила маленькие иссушенные кукольные ручонки. Ужасная догадка вспыхнула в его мозгу.
– Нет! – испуганно прошептал полковник, – Нет!!!
– А я Вас предупреждала, – равнодушно хмыкнула ведьма.
– Это невозможно! – крикнул Кассоди, заворожено глядя на то, как скрючиваются его пальцы, постепенно превращаясь в сморщенные серые клешни, – я родился и вырос в нормальной семье!
– Кривая Чума ни для кого не делает исключений, полковник. И мне ли Вам рассказывать, на какие преступления порой идут нормальные семьи, дабы надежно спрятать свои темные секреты.
– Мои отец с матерью – порядочные и честные люди и никогда бы не опустились до подобного! Они не смогли бы лгать мне всю жизнь!
– Ах, родители… они всегда одинаковы и пойдут на что угодно, лишь бы защитить свое любимое дитятко от ужасов депортации в Пустоши, открыть перед ним дорогу к лучшей жизни.
Кассоди застонал точь-в-точь как недавно разоблаченная им Герцогиня Карсидская и повалился вперед, уткнувшись лбом в темный дощатый пол. Он почувствовал, как его немощных запястий коснулся холод наручников.
– Вы уж не обессудьте, – послышался над его ухом негромкий извиняющийся голос Войкока, – но закон един для всех, полковник… бывший полковник.
– Я хочу знать только одно, – полковник подцепил жезлом первую попавшуюся куклу без левой ноги и левого глаза и поднес ее к самому носу ведьмы, – имена!
– Помилуйте, начальник! – воскликнула та, недоуменно вскинув брови, – знать такие вещи мне нет никакой надобности. Люди приходят и уходят, а как их звать – мне без разницы.
– Не хотите – не надо, – Касоди равнодушно пожал плечами, – они и сами во всем сознаются.
Взмахнув рукой, он отправил искалеченную куклу в пылающие недра камина.
Войкока аж всего передернуло. Перед его мысленным взором как живая встала картина мучений того несчастного, кому эта кукла принадлежала. Каково это – ничего не подозревая и ни о чем не догадываясь, вдруг узреть, как одна из твоих ног вдруг сморщивается, превращаясь в сухой безжизненный стручок, ощутить, как вываливается глаз, а твое лицо облезает фальшивой маской? Что чувствует человек, внезапно обнаруживший, что его высокий статус – ни что иное, как банальный обман, и его настоящее место – в Пустошах, среди Отверженных? Он же мог пребывать в абсолютном неведении относительно своих пороков, его родители вполне могли ничего ему не говорить!
– Полковник! – ведьма недовольно поморщилась, – на пару слов, а?
– Я же уже говорил, – парировал Кассоди, – я не иду на сделки с преступниками!
Он подцепил следующую, откровенно недорогую деревянную куклу и поднес к огню. Ее неказистый бумажный костюмчик задымился, пустив огоньки по тонким кружевам.
– Назовите мне имена, и их разоблачение будет тихим и непубличным. Ну?
– Некоторые из язволовов принадлежат весьма высокопоставленным и влиятельным особам. Вы отдаете себе отчет, какой сокрушительный эффект может повлечь их разоблачение?
– Сохранять их обман в тайне еще опасней!
– А вдруг среди них окажется кто-то Ваших знакомых или Ваших близких? – женщина прищурилась, – Вас и это не остановит?
– Разумеется, нет! Закон един для всех, если Вы запамятовали! – вторая кукла отправилась в жаркое пламя камина, – так что насчет остальных…?
Кассоди вдруг поперхнулся, неуклюже взмахнул руками и рухнул на колени. Свалившаяся с его головы фуражка, описав по полу кривую дугу, остановилась у ног ведьмы. Изо рта полковника вырвался сдавленный хрип. Он обернулся на огонь, где разметавшаяся тлеющими лохмотьями курточка обнажила маленькие иссушенные кукольные ручонки. Ужасная догадка вспыхнула в его мозгу.
– Нет! – испуганно прошептал полковник, – Нет!!!
– А я Вас предупреждала, – равнодушно хмыкнула ведьма.
– Это невозможно! – крикнул Кассоди, заворожено глядя на то, как скрючиваются его пальцы, постепенно превращаясь в сморщенные серые клешни, – я родился и вырос в нормальной семье!
– Кривая Чума ни для кого не делает исключений, полковник. И мне ли Вам рассказывать, на какие преступления порой идут нормальные семьи, дабы надежно спрятать свои темные секреты.
– Мои отец с матерью – порядочные и честные люди и никогда бы не опустились до подобного! Они не смогли бы лгать мне всю жизнь!
– Ах, родители… они всегда одинаковы и пойдут на что угодно, лишь бы защитить свое любимое дитятко от ужасов депортации в Пустоши, открыть перед ним дорогу к лучшей жизни.
Кассоди застонал точь-в-точь как недавно разоблаченная им Герцогиня Карсидская и повалился вперед, уткнувшись лбом в темный дощатый пол. Он почувствовал, как его немощных запястий коснулся холод наручников.
– Вы уж не обессудьте, – послышался над его ухом негромкий извиняющийся голос Войкока, – но закон един для всех, полковник… бывший полковник.
