Судя по внешним признакам, все они, кроме Александра, видели эту запись впервые. Сам же Председатель устало смежил веки и смиренно ожидал ее окончания. Его лицо выглядело спокойным и расслабленным вплоть до самого финала, но потом, когда Волочин заговорил о «персональном послании», Александр заметно напрягся, а при звуке выстрела его всего передернуло болезненной судорогой.
Пользуясь тем, что его никто не видит, Эдуард быстро перемотал запись немного назад и просмотрел ее развязку, чтобы понять, что именно так ранило его брата. При виде подстреленной Юлии он почувствовал, как и сам против собственной воли стискивает зубы в бессильной ярости.
-Выходит, - заговорил, наконец, Торбицкий, - для Вас это дело в значительной степени… личное?
-Не стану отрицать, - Александр открыл глаза, - но сейчас, как мне кажется, Совет больше должно беспокоить содержание основной части послания.
-Наивная и беспомощная попытка донести до алкоголика информацию о пагубности пьянства, - Плеско покачал пятнистой лысиной, - я сильно сомневаюсь, что ему удастся хоть добиться своих целей таким вот способом.
-Как я понимаю, - Торбицкий перемотал запись, просматривая сцены с обезумевшими жильцами, - речь идет об эффекте «отскока»?
-Именно, - кивнул Александр.
-Ох, и весело у них скоро в «Айсберге» будет!
-Да там и сейчас уже… нескучно, - Председатель и так был на взводе, а Иван словно специально его дополнительно подзуживал своей легкомысленностью, - счет жертв идет на десятки, и это только начало.
-Жертв!? – ну наконец-то толстяка проняло, - все настолько серьезно?
-Достаточно серьезно, чтобы уже начинать беспокоиться.
-Но Игнат вот считает, что задуманное Волочину осуществить не удастся. Быть может нам стоит просто спокойно посидеть некоторое время на берегу реки и подождать…
-Подождать, в то время как мимо будут проплывать чужие трупы? – Александр даже привстал со своего места, его руки сжались в кулаки. Торбицкий всегда оставался глух к чужой боли и чужим страданиям, но на сей раз он хватил через край.
-Я искренне сожалею, что Ваша дочь попала в эту передрягу, но созывать ради ее спасения Совет Лиги – это чересчур.
Виртуальные заседания были всем хороши – не надо срываться и куда-то ехать, проводить их можно чуть ли не в любой момент, но иногда Александр горько сожалел о том, что нельзя подойти к ненавистной проекции и съездить ей по физиономии.
-Уймись, Вань, - негромкий голос Плеско обладал исключительным даром охлаждать самые горячие дискуссии, - когда я говорил, что у Волочина ничего не выгорит, это еще не означает, что его действия не будут иметь для Лиги никаких последствий. Он сунул палку в осиное гнездо и активно ею там орудует. В итоге не поздоровится не только ему, но и всем, оказавшимся поблизости. И чем дольше мы позволим ему творить свое непотребство, тем сложней нам будет потом расхлебывать его результаты.
-И в чем же они могут заключаться?
-Да как ты не поймешь! – Игнат хлопнул костлявой ладонью по столу, отчего присутствующие невольно вздрогнули. На их памяти Старший Арбитр впервые позволил себе столь яркое проявление эмоций, - все, все, что мы кропотливо отстраивали в последние годы, может в одночасье пойти прахом! Мы осторожно, шажок за шажком балансировали систему, избавляя ее от недостатков и уязвимостей, стремясь к максимальной надежности и стабильности, и тут заявился Волочин и взмахнул кувалдой…
Плеско выпрямился на стуле и сделал глубокий вздох, чтобы немного успокоиться.
-После того, как испуганные и разгневанные обыватели расправятся с ним, как ты думаешь, к кому они придут с неудобными вопросами? Что ты скажешь людям, которым мы обещали комфорт и безопасность, и которых мы не смогли защитить?
-Я никому ничего такого не обещал!
-Поверь мне, к тому моменту твое мнение уже не будет иметь никакого значения. С нас спросят в любом случае. И бежать нам некуда, разве что за Стену…
-Хорошо, допустим, - нехотя согласился с оппонентом Торбицкий, - что вы предлагаете?
-Волочина необходимо остановить, - вновь заговорил Александр, - остановить любой ценой, и сделать это необходимо как можно скорей!
-С учетом его послужного списка задачка представляется не самой тривиальной, тем более, что, по Вашим словам, силовики уже пытались с ним разобраться, но безуспешно, - Плеско пристально посмотрел на Александра, - какие у нас есть еще варианты? Припрятанный в рукаве козырной туз нам бы сейчас не помешал.
-То, что я предлагаю – не столько туз, сколько Джокер, но, боюсь, ничего другого нам не остается.
Александр не назвал его имени, ни взглядом, ни жестом не намекнул, о ком идет речь, но, тем не менее, головы всех присутствующих дружно повернулись к безликой проекции Эдуарда. Зеленая кайма вокруг его силуэта свидетельствовала о том, что он на связи, но панель текстовых комментариев по-прежнему оставалась пустой.
Эдуард откинулся в своем кресле и, приняв у стюарда новый бокал с коктейлем, сделал большой глоток. Он прекрасно знал, что скажет им, знал, что они ему ответят, и знал, что в конце концов его условия будут приняты. Как он и предвидел. Лига сама загнала себя в ловушку, и теперь все их попытки торговаться с ним были заведомо обречены на неудачу. Момент настал, но Эдуард никуда не спешил, стремясь насладиться им в полной мере, и в очередной раз радуясь, что никто не видит его довольной ухмылки.
* * *
Отдел косметики и бытовой химии скрывался в глубине магазина, а потому эпидемия разграбления на стройматериалы для баррикад до него еще не добралась. Кроме того, представленными здесь товарами нельзя было утолить жажду или голод, так что никто не проявлял к ним особого интереса, и мы с Кирой оказались тут одни. Шум окружающей суматохи сюда еле долетал, и нам наконец представилась возможность хотя бы немного перевести дух.
-Что мы тут ищем? – Кира остановилась рядом со мной, осматривая полки в мерцающем свете желтого чадящего пламени.
-По-моему, возможность просто посидеть в тишине уже дорогого стоит.
Я воткнул древко факела в щель между стойками и уселся прямо на пол, вытянув гудящие ноги. Мы несколько часов кряду таскали туда-сюда разносортные железяки, и теперь у меня ныло все тело. А завтра, наверняка, я едва смогу пошевелиться от боли в истерзанных мышцах. Если доживу, конечно, что уже не представлялось само собой разумеющимся фактом.
Кира села рядом, предусмотрительно подложив под себя упаковку туалетной бумаги.
-Петро не будет ждать нас вечно. Ты уже придумал, что ему предъявишь?
-Сгодится любая возможность, которая поможет нам выбраться отсюда. Он ждет от меня какого-нибудь уберваффе, и я постараюсь его не разочаровать.
-Думаешь выслужиться перед ним? – в голосе жены проступила плохо скрываемая неприязнь, - думаешь, он тогда смилостивится и нас отпустит на все четыре стороны?
-Я сомневаюсь, что Нижние, против которых он обратит мое оружие, примут меня потом с распростертыми объятиями.
-Как же тогда быть?
-Если мы хотим пройти через контролируемые ими территории, то нам придется как-то завоевать их доверие, сыграть за их команду, - каменный пол начал холодить мне зад, и я, взяв с полки еще одну пачку бумаги, последовал примеру Киры. Да и сидеть так удобней, - если мы организуем диверсию, поможем Нижним прорвать нашу оборону, то тогда у нас с тобой появится шанс.
-Ты собираешься предать Петро и его отряд? – теперь неприязнь сменилась возмущением.
-А что, выслужиться было бы лучше? – хмыкнул я, - Предать можно только того, кто тебе доверяет, кто считает тебя своим. А тот факт, что мы с ними живем на этажах выше двухсотого, еще не делает нас семьей. Я ни ему, ни остальным ничем не обязан.
-Все равно, это какая-то извращенная логика по-моему.
-Если ты не в курсе, то чистая логика, вообще, исключительно аморальна и бесчеловечна.
-Так себе оправдание, если честно.
-Я не пытаюсь оправдываться, я просто объясняю тебе, что к данной ситуации используемые тобой мерки не подходят. А насчет логики… - я почесал нос, - мы как-то привыкли, что в случае опасности в первую очередь надо спасать стариков, детей и женщин, но иногда ситуация складывается так, что действовать нужно строго наоборот. Когда в осажденной крепости продуктами в приоритетном порядке обеспечиваются держащие оборону солдаты, а мирные жители умирают с голоду. Когда раненых логичней добить, нежели пытаться их спасти и тратить на них силы и ресурсы. Когда голодающая стая вынуждена убить и съесть своего самого старого или, напротив, самого молодого, а потому бесполезного члена, чтобы выжить. Когда самоотверженная попытка спасти всех неизбежно приведет к общей погибели, а жестокое, но разумное решение позволяет спасти хотя бы некоторых.
-Не знаю, как тебе, а мне претят такие вот бездушные рассуждения. Человеком нас делает не только разум, но еще и мораль, нравственность и милосердие. Если мы в своих поступках будем руководствоваться исключительно холодным расчетом, то превратимся в машины!
-Надеюсь, нам все же удастся избежать подобной участи.
-Но ты же считаешь, что Петро и его единомышленники поступают разумно и правильно!
-Да, по-своему разумно, но… неправильно.
-Отчего же так? Только что ты весьма убедительно обосновал их взгляд на вещи.
-Я не считаю, что обстоятельства настолько неодолимы, что обязывают нас мыслить категориями осажденной крепости. Но им, похоже, такое положение дел даже нравится, и они, как мне кажется, целенаправленно загоняют ситуацию в соответствующие рамки.
-С чего ты взял? - Кира покосилась на меня с сомнением, - зачем им все это?
-А ты посмотри на них, - я кивнул в сторону нашего овощного отдела, - все они – молодые люди, явно обязанные своим положением в обществе отнюдь не каждодневному упорному труду, а богатым и влиятельным родителям. Свое благополучие они получили на блюдечке просто по факту рождения. Вся их жизнь словно катится по рельсам, она запрограммирована на безоблачное и смертельно скучное бытие в стенах дорогих офисов с редкими яркими вспышками адреналина, что дают им их экстремальные развлечения. Но это все – фальшь, подделка, как взрыв-пакеты, имитирующие на учениях разрывы реальных снарядов.
И вдруг они оказываются в эпицентре самого настоящего кризиса! Судьба дарует им уникальный шанс все изменить! Здесь и сейчас что-то реально зависит от их принимаемых ими решений! Ты не представляешь, как с непривычки кружит голову такая дурь! И они целиком и полностью отдались этому соблазну. Ты же видишь, что они получают самое настоящее удовольствие, помыкая другими людьми, распоряжаясь чужими судьбами, ломая непокорных при помощи откровенного насилия. У них нет реального опыта руководства, все, что они делают – скорее имитация, где больше важен сам процесс, нежели результат. Но это никого не смущает, ибо они вершат Историю! Пусть бездарно и бестолково, пусть только в масштабах одного разграбленного супермаркета, но все же.
-Странная теория.
-Увы, это не теория, - я повернулся к полкам, изучая расставленный на них товар, - а суровая действительность. Я и сам ощущал нечто подобное, когда крушил торговый автомат, когда ломал дверь в зоомагазин, когда выгребал барахло из туристического павильона. Я получил возможность выйти за установленные рамки, оправдывая содеянное критической ситуацией, в которой оказался. И где-то в глубине души я при этом испытывал исключительно приятное и будоражащее чувство, устоять перед которым оказалось крайне непросто, ведь раньше от подобных соблазнов меня ограждала пройденная пикировка, а сейчас я оказался лишен ее защиты.
-Но почему эти ограничения перестали действовать почти у всех, кто находится в здании?
-Трудно сказать, но я уверен, что и блэкаут и повальное сумасшествие – звенья одной цепи.
-Но ты же не сошел с ума, как они! Ты все же устоял!
-Возможно только потому, что рядом со мной была ты, - я коснулся щеки Киры, - ты - якорь, не позволяющий моему рассудку слететь с катушек. И если мы будем держаться друг друга, то все преодолеем!
Как порой мало нужно человеку, чтобы воодушевиться. Всего несколько секунд объятий с любимой – и я был вновь готов к свершению подвигов.
-Ладно, хватит, - я осторожно отстранил Киру, - давай посмотрим, что тут можно подобрать. Петро, небось, уже заждался. Еще пошлет кого-нибудь на наши поиски, и тогда нам точно не поздоровится.
-Сомневаюсь, что из шампуней, стиральных порошков и дезодорантов получится сварганить эффективное оружие.
-Напрасно, напрасно, - я стоял перед полками в некотором замешательстве, - я вижу тут целый арсенал. Даже глаза разбегаются.
-Почему же до сих пор никто им не воспользовался!?
-Да потому что такая мысль им просто не приходила в голову! Шампунем моются, порошком стирают, и об альтернативных вариантах их применения никто ни разу не задумывался. Если всю жизнь использовать вещи исключительно по назначению, то как ты поймешь, к примеру, что в умелых руках обычная ложка может быть смертельно опасной.
-Что, правда?
-Ну… наверное. Если руки достаточно умелые.
-Каким же образом соответствующие мысли сумели зародиться в твоей голове?
-В отличие от прочих, кто уже родился успешным и состоятельным, я сам прогрызал себе путь наверх, начав с самого дна, - я взял с полки большой баллон с лаком для волос, - значительная часть моего детства прошла на свалке за заводом, и я еще помню, как сделать бомбу или ракету из… да почти из чего угодно!
На обратном пути, уже приближаясь к овощной линии обороны с тележкой, груженой собранными «боеприпасами», мы услышали крики, свидетельствовавшие о том, что на сей раз атака обрушилась именно на нашу баррикаду.
-Бежим! – я схватил Киру за руку и поволок за собой, - другого шанса может и не представиться.
-Каков наш план?
-Никакого. Будем импровизировать по ситуации. Но будь готова лезть через завал, как только подвернется удобный момент.
Едва удержав тележку от опрокидывания на последнем повороте, я с разбегу налетел прямо на Петро с парой приспешников. Из-за груды хлама до нас доносились крики и ругань, сопровождаемые сыплющимися нам на головы пустыми бутылками и прочим мусором.
-Какого черта! – хрипло рявкнул он, - нас штурмуют, а ты невесть где шляешься!
-Мы же договорились! Забыл, что ли?
-Да, да, давай, показывай. Есть что путное?
-Вот, - я взял в руки по баллону с лаком, - если таким противнику в лицо прыснуть, то это надолго отобьет охоту на нас набрасываться.
-Да ты не мне показывай, болван, а им! – Петро ткнул в мою сторону факелом, подталкивая к баррикаде, - отобьетесь – будет вам двойная пайка.
Любая хорошая импровизация для своего успеха требует соблюдения одного принципиального условия – не думать! Положиться на интуицию и рефлексы и действовать, жить одним мгновением, не рассуждая о цене и последствиях. Петро ведь сам наставил на меня горящий факел, а я в этот момент держал в руках два полных баллона с лаком для волос…
Кира за моей спиной пронзительно завизжала, когда две тугих струи огня вырвались из моих рук и окатили стоявшую передо мной троицу.
-Беги! – крикнул я, не оборачиваясь.
Мой импровизированный огнемет производил больше психологический эффект, но и того хватило, чтобы повергнуть Петро и его приятелей в панику. Они вертелись, кричали и лихорадочно хлопали себя по тлеющей одежде.
Пользуясь тем, что его никто не видит, Эдуард быстро перемотал запись немного назад и просмотрел ее развязку, чтобы понять, что именно так ранило его брата. При виде подстреленной Юлии он почувствовал, как и сам против собственной воли стискивает зубы в бессильной ярости.
-Выходит, - заговорил, наконец, Торбицкий, - для Вас это дело в значительной степени… личное?
-Не стану отрицать, - Александр открыл глаза, - но сейчас, как мне кажется, Совет больше должно беспокоить содержание основной части послания.
-Наивная и беспомощная попытка донести до алкоголика информацию о пагубности пьянства, - Плеско покачал пятнистой лысиной, - я сильно сомневаюсь, что ему удастся хоть добиться своих целей таким вот способом.
-Как я понимаю, - Торбицкий перемотал запись, просматривая сцены с обезумевшими жильцами, - речь идет об эффекте «отскока»?
-Именно, - кивнул Александр.
-Ох, и весело у них скоро в «Айсберге» будет!
-Да там и сейчас уже… нескучно, - Председатель и так был на взводе, а Иван словно специально его дополнительно подзуживал своей легкомысленностью, - счет жертв идет на десятки, и это только начало.
-Жертв!? – ну наконец-то толстяка проняло, - все настолько серьезно?
-Достаточно серьезно, чтобы уже начинать беспокоиться.
-Но Игнат вот считает, что задуманное Волочину осуществить не удастся. Быть может нам стоит просто спокойно посидеть некоторое время на берегу реки и подождать…
-Подождать, в то время как мимо будут проплывать чужие трупы? – Александр даже привстал со своего места, его руки сжались в кулаки. Торбицкий всегда оставался глух к чужой боли и чужим страданиям, но на сей раз он хватил через край.
-Я искренне сожалею, что Ваша дочь попала в эту передрягу, но созывать ради ее спасения Совет Лиги – это чересчур.
Виртуальные заседания были всем хороши – не надо срываться и куда-то ехать, проводить их можно чуть ли не в любой момент, но иногда Александр горько сожалел о том, что нельзя подойти к ненавистной проекции и съездить ей по физиономии.
-Уймись, Вань, - негромкий голос Плеско обладал исключительным даром охлаждать самые горячие дискуссии, - когда я говорил, что у Волочина ничего не выгорит, это еще не означает, что его действия не будут иметь для Лиги никаких последствий. Он сунул палку в осиное гнездо и активно ею там орудует. В итоге не поздоровится не только ему, но и всем, оказавшимся поблизости. И чем дольше мы позволим ему творить свое непотребство, тем сложней нам будет потом расхлебывать его результаты.
-И в чем же они могут заключаться?
-Да как ты не поймешь! – Игнат хлопнул костлявой ладонью по столу, отчего присутствующие невольно вздрогнули. На их памяти Старший Арбитр впервые позволил себе столь яркое проявление эмоций, - все, все, что мы кропотливо отстраивали в последние годы, может в одночасье пойти прахом! Мы осторожно, шажок за шажком балансировали систему, избавляя ее от недостатков и уязвимостей, стремясь к максимальной надежности и стабильности, и тут заявился Волочин и взмахнул кувалдой…
Плеско выпрямился на стуле и сделал глубокий вздох, чтобы немного успокоиться.
-После того, как испуганные и разгневанные обыватели расправятся с ним, как ты думаешь, к кому они придут с неудобными вопросами? Что ты скажешь людям, которым мы обещали комфорт и безопасность, и которых мы не смогли защитить?
-Я никому ничего такого не обещал!
-Поверь мне, к тому моменту твое мнение уже не будет иметь никакого значения. С нас спросят в любом случае. И бежать нам некуда, разве что за Стену…
-Хорошо, допустим, - нехотя согласился с оппонентом Торбицкий, - что вы предлагаете?
-Волочина необходимо остановить, - вновь заговорил Александр, - остановить любой ценой, и сделать это необходимо как можно скорей!
-С учетом его послужного списка задачка представляется не самой тривиальной, тем более, что, по Вашим словам, силовики уже пытались с ним разобраться, но безуспешно, - Плеско пристально посмотрел на Александра, - какие у нас есть еще варианты? Припрятанный в рукаве козырной туз нам бы сейчас не помешал.
-То, что я предлагаю – не столько туз, сколько Джокер, но, боюсь, ничего другого нам не остается.
Александр не назвал его имени, ни взглядом, ни жестом не намекнул, о ком идет речь, но, тем не менее, головы всех присутствующих дружно повернулись к безликой проекции Эдуарда. Зеленая кайма вокруг его силуэта свидетельствовала о том, что он на связи, но панель текстовых комментариев по-прежнему оставалась пустой.
Эдуард откинулся в своем кресле и, приняв у стюарда новый бокал с коктейлем, сделал большой глоток. Он прекрасно знал, что скажет им, знал, что они ему ответят, и знал, что в конце концов его условия будут приняты. Как он и предвидел. Лига сама загнала себя в ловушку, и теперь все их попытки торговаться с ним были заведомо обречены на неудачу. Момент настал, но Эдуард никуда не спешил, стремясь насладиться им в полной мере, и в очередной раз радуясь, что никто не видит его довольной ухмылки.
* * *
Отдел косметики и бытовой химии скрывался в глубине магазина, а потому эпидемия разграбления на стройматериалы для баррикад до него еще не добралась. Кроме того, представленными здесь товарами нельзя было утолить жажду или голод, так что никто не проявлял к ним особого интереса, и мы с Кирой оказались тут одни. Шум окружающей суматохи сюда еле долетал, и нам наконец представилась возможность хотя бы немного перевести дух.
-Что мы тут ищем? – Кира остановилась рядом со мной, осматривая полки в мерцающем свете желтого чадящего пламени.
-По-моему, возможность просто посидеть в тишине уже дорогого стоит.
Я воткнул древко факела в щель между стойками и уселся прямо на пол, вытянув гудящие ноги. Мы несколько часов кряду таскали туда-сюда разносортные железяки, и теперь у меня ныло все тело. А завтра, наверняка, я едва смогу пошевелиться от боли в истерзанных мышцах. Если доживу, конечно, что уже не представлялось само собой разумеющимся фактом.
Кира села рядом, предусмотрительно подложив под себя упаковку туалетной бумаги.
-Петро не будет ждать нас вечно. Ты уже придумал, что ему предъявишь?
-Сгодится любая возможность, которая поможет нам выбраться отсюда. Он ждет от меня какого-нибудь уберваффе, и я постараюсь его не разочаровать.
-Думаешь выслужиться перед ним? – в голосе жены проступила плохо скрываемая неприязнь, - думаешь, он тогда смилостивится и нас отпустит на все четыре стороны?
-Я сомневаюсь, что Нижние, против которых он обратит мое оружие, примут меня потом с распростертыми объятиями.
-Как же тогда быть?
-Если мы хотим пройти через контролируемые ими территории, то нам придется как-то завоевать их доверие, сыграть за их команду, - каменный пол начал холодить мне зад, и я, взяв с полки еще одну пачку бумаги, последовал примеру Киры. Да и сидеть так удобней, - если мы организуем диверсию, поможем Нижним прорвать нашу оборону, то тогда у нас с тобой появится шанс.
-Ты собираешься предать Петро и его отряд? – теперь неприязнь сменилась возмущением.
-А что, выслужиться было бы лучше? – хмыкнул я, - Предать можно только того, кто тебе доверяет, кто считает тебя своим. А тот факт, что мы с ними живем на этажах выше двухсотого, еще не делает нас семьей. Я ни ему, ни остальным ничем не обязан.
-Все равно, это какая-то извращенная логика по-моему.
-Если ты не в курсе, то чистая логика, вообще, исключительно аморальна и бесчеловечна.
-Так себе оправдание, если честно.
-Я не пытаюсь оправдываться, я просто объясняю тебе, что к данной ситуации используемые тобой мерки не подходят. А насчет логики… - я почесал нос, - мы как-то привыкли, что в случае опасности в первую очередь надо спасать стариков, детей и женщин, но иногда ситуация складывается так, что действовать нужно строго наоборот. Когда в осажденной крепости продуктами в приоритетном порядке обеспечиваются держащие оборону солдаты, а мирные жители умирают с голоду. Когда раненых логичней добить, нежели пытаться их спасти и тратить на них силы и ресурсы. Когда голодающая стая вынуждена убить и съесть своего самого старого или, напротив, самого молодого, а потому бесполезного члена, чтобы выжить. Когда самоотверженная попытка спасти всех неизбежно приведет к общей погибели, а жестокое, но разумное решение позволяет спасти хотя бы некоторых.
-Не знаю, как тебе, а мне претят такие вот бездушные рассуждения. Человеком нас делает не только разум, но еще и мораль, нравственность и милосердие. Если мы в своих поступках будем руководствоваться исключительно холодным расчетом, то превратимся в машины!
-Надеюсь, нам все же удастся избежать подобной участи.
-Но ты же считаешь, что Петро и его единомышленники поступают разумно и правильно!
-Да, по-своему разумно, но… неправильно.
-Отчего же так? Только что ты весьма убедительно обосновал их взгляд на вещи.
-Я не считаю, что обстоятельства настолько неодолимы, что обязывают нас мыслить категориями осажденной крепости. Но им, похоже, такое положение дел даже нравится, и они, как мне кажется, целенаправленно загоняют ситуацию в соответствующие рамки.
-С чего ты взял? - Кира покосилась на меня с сомнением, - зачем им все это?
-А ты посмотри на них, - я кивнул в сторону нашего овощного отдела, - все они – молодые люди, явно обязанные своим положением в обществе отнюдь не каждодневному упорному труду, а богатым и влиятельным родителям. Свое благополучие они получили на блюдечке просто по факту рождения. Вся их жизнь словно катится по рельсам, она запрограммирована на безоблачное и смертельно скучное бытие в стенах дорогих офисов с редкими яркими вспышками адреналина, что дают им их экстремальные развлечения. Но это все – фальшь, подделка, как взрыв-пакеты, имитирующие на учениях разрывы реальных снарядов.
И вдруг они оказываются в эпицентре самого настоящего кризиса! Судьба дарует им уникальный шанс все изменить! Здесь и сейчас что-то реально зависит от их принимаемых ими решений! Ты не представляешь, как с непривычки кружит голову такая дурь! И они целиком и полностью отдались этому соблазну. Ты же видишь, что они получают самое настоящее удовольствие, помыкая другими людьми, распоряжаясь чужими судьбами, ломая непокорных при помощи откровенного насилия. У них нет реального опыта руководства, все, что они делают – скорее имитация, где больше важен сам процесс, нежели результат. Но это никого не смущает, ибо они вершат Историю! Пусть бездарно и бестолково, пусть только в масштабах одного разграбленного супермаркета, но все же.
-Странная теория.
-Увы, это не теория, - я повернулся к полкам, изучая расставленный на них товар, - а суровая действительность. Я и сам ощущал нечто подобное, когда крушил торговый автомат, когда ломал дверь в зоомагазин, когда выгребал барахло из туристического павильона. Я получил возможность выйти за установленные рамки, оправдывая содеянное критической ситуацией, в которой оказался. И где-то в глубине души я при этом испытывал исключительно приятное и будоражащее чувство, устоять перед которым оказалось крайне непросто, ведь раньше от подобных соблазнов меня ограждала пройденная пикировка, а сейчас я оказался лишен ее защиты.
-Но почему эти ограничения перестали действовать почти у всех, кто находится в здании?
-Трудно сказать, но я уверен, что и блэкаут и повальное сумасшествие – звенья одной цепи.
-Но ты же не сошел с ума, как они! Ты все же устоял!
-Возможно только потому, что рядом со мной была ты, - я коснулся щеки Киры, - ты - якорь, не позволяющий моему рассудку слететь с катушек. И если мы будем держаться друг друга, то все преодолеем!
Как порой мало нужно человеку, чтобы воодушевиться. Всего несколько секунд объятий с любимой – и я был вновь готов к свершению подвигов.
-Ладно, хватит, - я осторожно отстранил Киру, - давай посмотрим, что тут можно подобрать. Петро, небось, уже заждался. Еще пошлет кого-нибудь на наши поиски, и тогда нам точно не поздоровится.
-Сомневаюсь, что из шампуней, стиральных порошков и дезодорантов получится сварганить эффективное оружие.
-Напрасно, напрасно, - я стоял перед полками в некотором замешательстве, - я вижу тут целый арсенал. Даже глаза разбегаются.
-Почему же до сих пор никто им не воспользовался!?
-Да потому что такая мысль им просто не приходила в голову! Шампунем моются, порошком стирают, и об альтернативных вариантах их применения никто ни разу не задумывался. Если всю жизнь использовать вещи исключительно по назначению, то как ты поймешь, к примеру, что в умелых руках обычная ложка может быть смертельно опасной.
-Что, правда?
-Ну… наверное. Если руки достаточно умелые.
-Каким же образом соответствующие мысли сумели зародиться в твоей голове?
-В отличие от прочих, кто уже родился успешным и состоятельным, я сам прогрызал себе путь наверх, начав с самого дна, - я взял с полки большой баллон с лаком для волос, - значительная часть моего детства прошла на свалке за заводом, и я еще помню, как сделать бомбу или ракету из… да почти из чего угодно!
На обратном пути, уже приближаясь к овощной линии обороны с тележкой, груженой собранными «боеприпасами», мы услышали крики, свидетельствовавшие о том, что на сей раз атака обрушилась именно на нашу баррикаду.
-Бежим! – я схватил Киру за руку и поволок за собой, - другого шанса может и не представиться.
-Каков наш план?
-Никакого. Будем импровизировать по ситуации. Но будь готова лезть через завал, как только подвернется удобный момент.
Едва удержав тележку от опрокидывания на последнем повороте, я с разбегу налетел прямо на Петро с парой приспешников. Из-за груды хлама до нас доносились крики и ругань, сопровождаемые сыплющимися нам на головы пустыми бутылками и прочим мусором.
-Какого черта! – хрипло рявкнул он, - нас штурмуют, а ты невесть где шляешься!
-Мы же договорились! Забыл, что ли?
-Да, да, давай, показывай. Есть что путное?
-Вот, - я взял в руки по баллону с лаком, - если таким противнику в лицо прыснуть, то это надолго отобьет охоту на нас набрасываться.
-Да ты не мне показывай, болван, а им! – Петро ткнул в мою сторону факелом, подталкивая к баррикаде, - отобьетесь – будет вам двойная пайка.
Любая хорошая импровизация для своего успеха требует соблюдения одного принципиального условия – не думать! Положиться на интуицию и рефлексы и действовать, жить одним мгновением, не рассуждая о цене и последствиях. Петро ведь сам наставил на меня горящий факел, а я в этот момент держал в руках два полных баллона с лаком для волос…
Кира за моей спиной пронзительно завизжала, когда две тугих струи огня вырвались из моих рук и окатили стоявшую передо мной троицу.
-Беги! – крикнул я, не оборачиваясь.
Мой импровизированный огнемет производил больше психологический эффект, но и того хватило, чтобы повергнуть Петро и его приятелей в панику. Они вертелись, кричали и лихорадочно хлопали себя по тлеющей одежде.
