-Кира, - прошептал Эдуард неожиданно севшим голосом, - что ты задумала?
-Я только лишь хочу расставить все по своим местам, - Кира даже не пыталась скрыть, что наслаждается его испугом, - людям следует знать, кто именно обеспечивает их благополучие, и относиться к этому человеку с должным почтением.
-Но речь идет уже не о почтении, а о… о… - Эдуард никак не мог подобрать нужное слово, или просто боялся его произнести, - о поклонении!
-Ничего страшного, я потерплю.
-Но как!? Как вообще такая мысль могла прийти тебе в голову!? Что с тобой случилось!?
-Ничего особенного. Мне просто надоело бесконечно томиться на скамейке запасных, довольствуясь жалкими подачками вроде «блага всего человечества» или «лучшего будущего для всех». Я принесла уже немало жертв на этот алтарь и хочу получить должное воздаяние. Я это заслужила, в конце концов!
-Да, несомненно, но ты же принуждаешь людей восхищаться тобой насильно! – Эдуард не оставлял попыток достучаться до совести Киры, - ты и так уже высосала все, что только можно у тех игроманов, которые зависают в Вирталиии, но теперь ты еще и собственных клиентов заставляешь отдавать тебе их любовь и восхищение! Пойми же, невозможно стать уважаемым и почитаемым в приказном порядке! Нельзя стать лидером, кумиром просто потому, что тебе так захотелось!
-А что делать, если по-другому они не понимают!? Если им всякий раз необходимо пальцем показывать, куда идти, что делать, кого любить?
-Твой вклад в их безоблачную жизнь невозможно переоценить, и рано или поздно они обязательно его оценят!
-Когда!? – почти крикнула Кира, приподнявшись в кресле, - через сто лет? Через двести? Что мне проку с тех благодарственных венков, что они принесут на мою могилу!? Я хочу получить причитающееся мне здесь и сейчас!
-Но не таким же образом!!! Разве возможна любовь из-под палки!?
-Еще как возможна! – Кира наставила на Эдуарда свой тонкий обличающий перст, - когда мой собственный муж, ради которого я пожертвовала карьерой, вернувшись из командировки, ограничивается жалким поцелуем в щечку, когда те люди, благоденствием которых я занимаюсь почти каждый день, столкнувшись со мной на улице, вместо того, чтобы извиниться, срывают на мне свое раздражение, когда окружающие, включая тебя, воспринимают меня не как человека, а как функцию, как, как мне добиться, чтобы меня заметили, чтобы меня уважали, чтобы любили!?
-Наберись терпения, все обязательно сложится! У тебя, в конце концов, еще вся жизнь впереди.
-И я хочу прожить ее достойно! – Кира встала, и ее длинная тень протянулась по полу, упав на ошалевшего Эдуарда, - так или иначе, но я всегда оставалась где-то в задних рядах. Олег, ты – вы забирали себе львиную долю внимания окружающих, но теперь, когда в кои-то веки что-то изменилось, когда что-то от меня зависит, и я могу на что-то повлиять, вы призываете меня к терпению!? Ну уж нет!
-Кира, прошу, уймись! – в голосе Эжуарда проступили непривычные, просящие нотки, - ты и так уже получила достаточно, хватит! Не заставляй людей молиться на тебя, как на богиню, это уже слишком!
-Почему же? Мне такой вариант даже нравится, согревает, знаешь ли…
-Ты не сможешь бесконечно строить ложную реальность вокруг своей персоны! Рано или поздно обман вскроется!
-Я тебя умоляю! Подавляющее большинство населения уже давно живет в условиях постправды, когда реальность успешно подменяется медиакартинкой. Я внесла в нее всего несколько штрихов, создав собственную постреальность, и никто ничего не заметил. Нет абсолютно никакой проблемы в том, чтобы обманывать тех, кто этого жаждет. А недовольные пусть отправляются за Стену, я никого здесь силой не удерживаю.
-О, Господи! Да в твоем мире недовольные просто невозможны! Все, абсолютно все будут обожать тебя до потери сознания! Но ты же сама постоянно будешь помнить о том, что все их раболепие искусственно, а восторги фальшивы от начала и до конца! Этот аспект тебя не смущает?
-Ничуть! – Кира тряхнула головой, отчего ее волосы рассыпались по плечам золотым дождем, - важна сама эмоция, а причины, ее вызвавшие – вторичны. Тут я готова согласиться с Аланом, имеет значение лишь результат, все прочее – только инструменты, служащие для его достижения. Я своей цели достигла, а все остальное – мелочи, не заслуживающие внимания.
-То есть для тебя другие люди – лишь инструменты, мелочи, сырье для производства первосортных удовольствий?
-Они сами выбрали такой путь, а я не стала им препятствовать.
-Тогда это придется сделать мне, - Эдуард сжал кулаки и шагнул вперед, - человек все еще имеет право самостоятельно определять свою судьбу, имеет право на свободу воли!
-Только попробуй! – процедила Кира сквозь стиснутые зубы, - я уже не маленькая девочка, которой могут помыкать все, кому не лень! Я – ученик, уже давно превзошедший своего учителя, и не советую тебе вставать у меня на пути!
-Какая прелесть! Подмастерье, восставший против ига своего наставника! – Эдуард криво усмехнулся, - ну что ж, так тому и быть…
К птичьему гомону добавился дружный собачий вой, когда он обрушил на Киру всю мощь своего разума. Мозг любого другого человека уже давно бы вскипел и испарился, но Кира была слеплена из другого теста, и хорошо подготовилась к возможной атаке. Она покачнулась, но устояла, пропуская сквозь себя обрушиваемые Эдуардом атаки.
Убожество, никчемность, ничтожность, тщетность – она едва не расхохоталась в голос, поскольку давно успела переварить все эти чувства, с лихвой наполнявшие ее юную жизнь.
Мальчишки в школе, упорно игнорировавшие ее из-за худобы и невзрачной внешности, однокурсники, издевательски замечавшие, что «мужик – не собака, на кость не бросается», коллеги по работе, крутившие пальцем у виска, когда она упрямо строила карьеру, опираясь исключительно на свои знания и игнорируя все варианты продвинуться вверх через постель, подруги, удачно устроившие свою личную жизнь и снисходительно поглядывавшие на нее сверху вниз… Кира припомнила все. Все до последней слезинки, скатившейся по ее щеке и впитавшейся в подушку. Она никогда не жаловалась, не плакалась в жилетку, не проклинала злодейку судьбу, но сейчас она припомнила все.
Кира вобрала в себя наведенные Эдуардом чувства, а потом, как следует вскормив их и взрастив достаточное количество аналогичных переживаний, швырнула обратно.
Щуплый, мелкий, безродный сирота, на которого всем наплевать, и который всегда будет последним в очереди за успехом и счастьем - она знала, куда бить, знала, где именно находятся уязвимые, болевые точки ее оппонента. Но ключевым элементом ее успеха было другое.
Эдуард, несомненно, являлся уникальным, выдающимся мастером как Психокоррекции, так и Медиации, но уникум, каким бы талантливым он ни был, всегда проиграет в столкновении с хорошо организованной толпой посредственностей. Кира словно вдохнула полной грудью терзания тысяч таких же юных неудачников, как молодой Эдик, и обрушила их на него. Да, она – не такой гений, как он, и никогда не демонстрировала экстраординарных способностей, но этот недостаток с лихвой компенсировался умением фокусировать на объекте интереса концентрат страстей сотен и тысяч других людей. Подобно Архимеду, она, заполучив в свое распоряжение точку опоры, теперь была готова свернуть горы и континенты. И в этой ситуации даже выдающийся одиночка ничего не мог ей противопоставить.
По лицу Эдуарда пробежала судорога, он попытался отбросить прочь мрачные воспоминания, но нахлынувший вал боли и отчаяния буквально сбил его с ног. Он пошатнулся, отступил назад и упал на колени, стискивая руками голову, готовую взорваться под напором полузабытых переживаний. Новые и новые волны уничижения и позора накатывали на него, все глубже погружая в пучину безысходности.
Эдуард закричал, пытаясь хоть как-то пробить удушающую пелену скорби, что окутывала его со всех сторон, затягивая в тугой кокон, лишающий способности мыслить и действовать, но все было тщетно. Последняя искорка сознания, засасываемого в трясину отчаяния, еще пару раз мигнула и погасла навсегда…
Подождав еще немного, Кира перевела дух и нажала кнопку интеркома, вызывая секретаря.
-Вызовите, пожалуйста, медицинскую службу и полицию, - она еще раз взглянула на тело, неподвижно лежащее перед ее троном, - похоже, Эдуард Саттар не вынес тяжести обрушившегося на него величия.
Трель коммуникатора с трудом прорвала пелену глубокого утреннего сна. Рука привычно потянулась к прикроватной тумбочке, но неожиданно провалилась в пустоту. В следующую секунду я вспомнил, что нахожусь не у себя дома и окончательно проснулся.
Поиски призывно голосящего устройства под подушкой заняли еще некоторое время, после чего я, взглянув на часы и обнаружив, что проспал допоздна, гаркнул в трубку немного раздраженно:
-Да! Алло!
-Олег? – судя по голосу, Овод был чем-то встревожен, - вы уже встали?
-Мы? – я покрутил головой по сторонам, проводя быструю рекогносцировку и прислушиваясь к доносящемуся из ванной комнаты шуму воды, - вроде того. В процессе.
-Давай, натягивай штаны. Я к вам сейчас поднимусь. Есть новости.
Он даже не дал мне возможности задать хотя бы один вопрос и отключился. Я же, немного озадаченный таким началом дня, выбрался из-под одеяла и начал одеваться.
Стук в дверь совпал с выходом Юлии из ванной. Она была полностью одета, да и я, к счастью, успел к этому моменту влезть в брюки и накинуть рубашку, и теперь застегивал не ней пуговицы.
-Кто это? Что случилось? – глядя на то, как я буквально на ходу ловлю босыми ногами непослушные гостиничные тапки, она также почуяла что-то неладное.
-Наш Дядя Сережа пожаловал. А что стряслось я и сам еще не знаю, - я открыл дверь.
Овод ввалился к нам в номер, сопровождаемый облаком пыли и запахом бензина. Он выглядел взъерошенным заметно сильней обычного, а после подъема по лестнице еще и дышал так тяжело, словно только что уходил от погони. Я только сейчас осознал, что он, вообще-то давно уже немолод, и такие физические упражнения даются ему с каждым годом все сложней.
-Паршивые дела, ребят, - он решил обойтись без излишних предисловий, - сегодня ночью умер Эдуард Саттар.
-Но… отчего!? Как!? – мы потрясенно вытаращились на него. Мои пальцы застыли, позабыв про пуговицы.
-Я знаю не так много, - Овод прошел мимо нас в комнату и рухнул в кресло. Взяв со столика графин с водой, он налил себе полный стакан и залпом его опустошил, - мне только что позвонил Александр и сообщил эту новость. В подробности он не вдавался, но вкратце все выглядело следующим образом. Эдуард прилетел поздно вечером и сразу же направился в «Светлый Город», где имел беседу с Кирой, - Овод покосился на меня, - примерно через полчаса она вызвала врачей и полицию, которые, прибыв на место, констатировали его смерть от сердечного приступа. Таковы факты, но судя по тому, как Александр мне все это излагал, сам он в официальную версию не особо верит.
Овод снова покосился на меня, и я вдруг почувствовал себя крайне неуютно. Не требовалось иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кого именно он подозревает в случившемся.
-Кира!? – Юлия упала в другое кресло, а я остался стоять между ними с Оводом, оказавшись под перекрестным огнем их взглядов. Мои руки, спохватившись, продолжили застегивать рубашку.
-Мы с вами вчера предполагали, что Эдику не понравятся ее нововведения, - Овод неопределенно кивнул, как бы соглашаясь, что других кандидатов все равно нет, - но никто не думал, что все разрешится настолько скоро и настолько трагично.
-Чушь какая-то! - я вновь обрел дар речи, - она, конечно, может поскандалить, покричать, когда ее сильно припечет, но убийство!? Бред! После «Айсберга» Кира вообще терпеть не может любое насилие, она его там нахлебалась на всю оставшуюся жизнь!
-С ее возможностями, - Овод постучал себя пальцем по лбу, - никакого насилия и не требуется.
-Давайте я ей сейчас позвоню, и мы все узнаем из первых рук.
Я закрутился на месте, вспоминая, где оставил свой коммуникатор, но тут Овод ухватил меня за рукав.
-Ничего не выйдет. Все звонки перенаправляются в секретариат, который отделывается стандартными фразами и не дает никаких комментариев. Даже не пытайся.
Тем не менее, я все же попытался, получив именно тот результат, который и предсказывал Овод. Даже апелляция к тому, что я, вообще-то, законный супруг Киры, не возымела никакого эффекта. Секретари оставались абсолютно непреклонны и глухи ко всем моим увещеваниям.
Потом Юлия позвонила отцу, но не узнала от него ничего нового. Александр и сам находился в таком же информационном вакууме, как и остальные. Все транслировали официальную точку зрения на произошедшее, и выцарапать хоть какие-то детали или подробности оказывалось совершенно невозможно.
-Ну, не зря же Кира министров на свою сторону переманила, - хмыкнул Овод, - информационная безопасность у нее теперь на самом высоком уровне.
-Слушайте, хватит уже демонизировать мою жену! – не вытерпел я, - она в жизни даже мухи не обидела…
Я запнулся, вспомнив, как Кира отделала табуреткой незадачливого эротомана, что позарился на нее тогда, в «Айсберге». Возможно, у любого человека есть некий предел прочности, шагнув за который, он слетает с резьбы и начинает творить не пойми что.
-По большому счету нам ничего достоверно не известно, - закончил я уже не так уверенно, - а в такой ситуации можно домысливать все, что угодно! Нельзя объявлять человека убийцей только потому, что нам что-то там померещилось!
-Не кипятись так! – поспешил успокоить меня Овод, - никто никого не обвиняет.
-Эй, подождите! – воскликнула вдруг Юлия, - я же Алану позвонить могу. Уж он-то наверняка должен быть в курсе дела.
Мы с Оводом согласились, что это вполне себе вариант, и она набрала номер.
Алан ответил почти сразу, и первые фразы прозвучали вполне традиционно для решивших пообщаться супругов. Но как только Юлия поинтересовалась последними событиями в «Светлом Городе», что-то сразу же пошло не так. Мы не могли слышать ответов Алана, но, судя по тому, как изменилось лицо Юлии, то, что он говорил, ее здорово испугало. Через некоторое время она рывком встала и вышла на балкон, плотно закрыв дверь за собой, а нам с Оводом оставалось только ждать и пытаться по ее активной жестикуляции угадывать, о чем там идет речь. К тому моменту, как их разговор закончился, мы точно поняли лишь одно – ничего хорошего или обнадеживающего Алан ей не сообщил.
Юлия вернулась в комнату и какое-то время стояла на пороге балкона, о чем-то задумавшись и рассеяно крутя коммуникатор в руках. Потом она медленно прошла к креслу и опустилась в него, двигаясь, словно в полусне.
-Все в порядке, Юль? – теперь забеспокоился уже и Овод.
-Что? – она вздрогнула, точно проснувшись, - а, да, все нормально. Более-менее. Вроде бы.
-Алан рассказал что-нибудь новое?
-Нет, ничего такого, все та же официальная версия, и никаких подробностей, - Юлия затолкала телефон в карман и потерла ладонями лицо, будто пыталась проснуться от навязчивого кошмара.
-В чем же тогда дело? – продолжал допытываться Овод, - ты такая напряженная…
-У вас когда-нибудь случалось такое, что вы разговариваете с человеком, которого давно и хорошо знаете, но не понимаете его? Он отвечает невпопад, то и дело беспричинно перепрыгивает на другую тему, просто пропускает ваши слова мимо ушей.
-Я только лишь хочу расставить все по своим местам, - Кира даже не пыталась скрыть, что наслаждается его испугом, - людям следует знать, кто именно обеспечивает их благополучие, и относиться к этому человеку с должным почтением.
-Но речь идет уже не о почтении, а о… о… - Эдуард никак не мог подобрать нужное слово, или просто боялся его произнести, - о поклонении!
-Ничего страшного, я потерплю.
-Но как!? Как вообще такая мысль могла прийти тебе в голову!? Что с тобой случилось!?
-Ничего особенного. Мне просто надоело бесконечно томиться на скамейке запасных, довольствуясь жалкими подачками вроде «блага всего человечества» или «лучшего будущего для всех». Я принесла уже немало жертв на этот алтарь и хочу получить должное воздаяние. Я это заслужила, в конце концов!
-Да, несомненно, но ты же принуждаешь людей восхищаться тобой насильно! – Эдуард не оставлял попыток достучаться до совести Киры, - ты и так уже высосала все, что только можно у тех игроманов, которые зависают в Вирталиии, но теперь ты еще и собственных клиентов заставляешь отдавать тебе их любовь и восхищение! Пойми же, невозможно стать уважаемым и почитаемым в приказном порядке! Нельзя стать лидером, кумиром просто потому, что тебе так захотелось!
-А что делать, если по-другому они не понимают!? Если им всякий раз необходимо пальцем показывать, куда идти, что делать, кого любить?
-Твой вклад в их безоблачную жизнь невозможно переоценить, и рано или поздно они обязательно его оценят!
-Когда!? – почти крикнула Кира, приподнявшись в кресле, - через сто лет? Через двести? Что мне проку с тех благодарственных венков, что они принесут на мою могилу!? Я хочу получить причитающееся мне здесь и сейчас!
-Но не таким же образом!!! Разве возможна любовь из-под палки!?
-Еще как возможна! – Кира наставила на Эдуарда свой тонкий обличающий перст, - когда мой собственный муж, ради которого я пожертвовала карьерой, вернувшись из командировки, ограничивается жалким поцелуем в щечку, когда те люди, благоденствием которых я занимаюсь почти каждый день, столкнувшись со мной на улице, вместо того, чтобы извиниться, срывают на мне свое раздражение, когда окружающие, включая тебя, воспринимают меня не как человека, а как функцию, как, как мне добиться, чтобы меня заметили, чтобы меня уважали, чтобы любили!?
-Наберись терпения, все обязательно сложится! У тебя, в конце концов, еще вся жизнь впереди.
-И я хочу прожить ее достойно! – Кира встала, и ее длинная тень протянулась по полу, упав на ошалевшего Эдуарда, - так или иначе, но я всегда оставалась где-то в задних рядах. Олег, ты – вы забирали себе львиную долю внимания окружающих, но теперь, когда в кои-то веки что-то изменилось, когда что-то от меня зависит, и я могу на что-то повлиять, вы призываете меня к терпению!? Ну уж нет!
-Кира, прошу, уймись! – в голосе Эжуарда проступили непривычные, просящие нотки, - ты и так уже получила достаточно, хватит! Не заставляй людей молиться на тебя, как на богиню, это уже слишком!
-Почему же? Мне такой вариант даже нравится, согревает, знаешь ли…
-Ты не сможешь бесконечно строить ложную реальность вокруг своей персоны! Рано или поздно обман вскроется!
-Я тебя умоляю! Подавляющее большинство населения уже давно живет в условиях постправды, когда реальность успешно подменяется медиакартинкой. Я внесла в нее всего несколько штрихов, создав собственную постреальность, и никто ничего не заметил. Нет абсолютно никакой проблемы в том, чтобы обманывать тех, кто этого жаждет. А недовольные пусть отправляются за Стену, я никого здесь силой не удерживаю.
-О, Господи! Да в твоем мире недовольные просто невозможны! Все, абсолютно все будут обожать тебя до потери сознания! Но ты же сама постоянно будешь помнить о том, что все их раболепие искусственно, а восторги фальшивы от начала и до конца! Этот аспект тебя не смущает?
-Ничуть! – Кира тряхнула головой, отчего ее волосы рассыпались по плечам золотым дождем, - важна сама эмоция, а причины, ее вызвавшие – вторичны. Тут я готова согласиться с Аланом, имеет значение лишь результат, все прочее – только инструменты, служащие для его достижения. Я своей цели достигла, а все остальное – мелочи, не заслуживающие внимания.
-То есть для тебя другие люди – лишь инструменты, мелочи, сырье для производства первосортных удовольствий?
-Они сами выбрали такой путь, а я не стала им препятствовать.
-Тогда это придется сделать мне, - Эдуард сжал кулаки и шагнул вперед, - человек все еще имеет право самостоятельно определять свою судьбу, имеет право на свободу воли!
-Только попробуй! – процедила Кира сквозь стиснутые зубы, - я уже не маленькая девочка, которой могут помыкать все, кому не лень! Я – ученик, уже давно превзошедший своего учителя, и не советую тебе вставать у меня на пути!
-Какая прелесть! Подмастерье, восставший против ига своего наставника! – Эдуард криво усмехнулся, - ну что ж, так тому и быть…
К птичьему гомону добавился дружный собачий вой, когда он обрушил на Киру всю мощь своего разума. Мозг любого другого человека уже давно бы вскипел и испарился, но Кира была слеплена из другого теста, и хорошо подготовилась к возможной атаке. Она покачнулась, но устояла, пропуская сквозь себя обрушиваемые Эдуардом атаки.
Убожество, никчемность, ничтожность, тщетность – она едва не расхохоталась в голос, поскольку давно успела переварить все эти чувства, с лихвой наполнявшие ее юную жизнь.
Мальчишки в школе, упорно игнорировавшие ее из-за худобы и невзрачной внешности, однокурсники, издевательски замечавшие, что «мужик – не собака, на кость не бросается», коллеги по работе, крутившие пальцем у виска, когда она упрямо строила карьеру, опираясь исключительно на свои знания и игнорируя все варианты продвинуться вверх через постель, подруги, удачно устроившие свою личную жизнь и снисходительно поглядывавшие на нее сверху вниз… Кира припомнила все. Все до последней слезинки, скатившейся по ее щеке и впитавшейся в подушку. Она никогда не жаловалась, не плакалась в жилетку, не проклинала злодейку судьбу, но сейчас она припомнила все.
Кира вобрала в себя наведенные Эдуардом чувства, а потом, как следует вскормив их и взрастив достаточное количество аналогичных переживаний, швырнула обратно.
Щуплый, мелкий, безродный сирота, на которого всем наплевать, и который всегда будет последним в очереди за успехом и счастьем - она знала, куда бить, знала, где именно находятся уязвимые, болевые точки ее оппонента. Но ключевым элементом ее успеха было другое.
Эдуард, несомненно, являлся уникальным, выдающимся мастером как Психокоррекции, так и Медиации, но уникум, каким бы талантливым он ни был, всегда проиграет в столкновении с хорошо организованной толпой посредственностей. Кира словно вдохнула полной грудью терзания тысяч таких же юных неудачников, как молодой Эдик, и обрушила их на него. Да, она – не такой гений, как он, и никогда не демонстрировала экстраординарных способностей, но этот недостаток с лихвой компенсировался умением фокусировать на объекте интереса концентрат страстей сотен и тысяч других людей. Подобно Архимеду, она, заполучив в свое распоряжение точку опоры, теперь была готова свернуть горы и континенты. И в этой ситуации даже выдающийся одиночка ничего не мог ей противопоставить.
По лицу Эдуарда пробежала судорога, он попытался отбросить прочь мрачные воспоминания, но нахлынувший вал боли и отчаяния буквально сбил его с ног. Он пошатнулся, отступил назад и упал на колени, стискивая руками голову, готовую взорваться под напором полузабытых переживаний. Новые и новые волны уничижения и позора накатывали на него, все глубже погружая в пучину безысходности.
Эдуард закричал, пытаясь хоть как-то пробить удушающую пелену скорби, что окутывала его со всех сторон, затягивая в тугой кокон, лишающий способности мыслить и действовать, но все было тщетно. Последняя искорка сознания, засасываемого в трясину отчаяния, еще пару раз мигнула и погасла навсегда…
Подождав еще немного, Кира перевела дух и нажала кнопку интеркома, вызывая секретаря.
-Вызовите, пожалуйста, медицинскую службу и полицию, - она еще раз взглянула на тело, неподвижно лежащее перед ее троном, - похоже, Эдуард Саттар не вынес тяжести обрушившегося на него величия.
Глава 16
Трель коммуникатора с трудом прорвала пелену глубокого утреннего сна. Рука привычно потянулась к прикроватной тумбочке, но неожиданно провалилась в пустоту. В следующую секунду я вспомнил, что нахожусь не у себя дома и окончательно проснулся.
Поиски призывно голосящего устройства под подушкой заняли еще некоторое время, после чего я, взглянув на часы и обнаружив, что проспал допоздна, гаркнул в трубку немного раздраженно:
-Да! Алло!
-Олег? – судя по голосу, Овод был чем-то встревожен, - вы уже встали?
-Мы? – я покрутил головой по сторонам, проводя быструю рекогносцировку и прислушиваясь к доносящемуся из ванной комнаты шуму воды, - вроде того. В процессе.
-Давай, натягивай штаны. Я к вам сейчас поднимусь. Есть новости.
Он даже не дал мне возможности задать хотя бы один вопрос и отключился. Я же, немного озадаченный таким началом дня, выбрался из-под одеяла и начал одеваться.
Стук в дверь совпал с выходом Юлии из ванной. Она была полностью одета, да и я, к счастью, успел к этому моменту влезть в брюки и накинуть рубашку, и теперь застегивал не ней пуговицы.
-Кто это? Что случилось? – глядя на то, как я буквально на ходу ловлю босыми ногами непослушные гостиничные тапки, она также почуяла что-то неладное.
-Наш Дядя Сережа пожаловал. А что стряслось я и сам еще не знаю, - я открыл дверь.
Овод ввалился к нам в номер, сопровождаемый облаком пыли и запахом бензина. Он выглядел взъерошенным заметно сильней обычного, а после подъема по лестнице еще и дышал так тяжело, словно только что уходил от погони. Я только сейчас осознал, что он, вообще-то давно уже немолод, и такие физические упражнения даются ему с каждым годом все сложней.
-Паршивые дела, ребят, - он решил обойтись без излишних предисловий, - сегодня ночью умер Эдуард Саттар.
-Но… отчего!? Как!? – мы потрясенно вытаращились на него. Мои пальцы застыли, позабыв про пуговицы.
-Я знаю не так много, - Овод прошел мимо нас в комнату и рухнул в кресло. Взяв со столика графин с водой, он налил себе полный стакан и залпом его опустошил, - мне только что позвонил Александр и сообщил эту новость. В подробности он не вдавался, но вкратце все выглядело следующим образом. Эдуард прилетел поздно вечером и сразу же направился в «Светлый Город», где имел беседу с Кирой, - Овод покосился на меня, - примерно через полчаса она вызвала врачей и полицию, которые, прибыв на место, констатировали его смерть от сердечного приступа. Таковы факты, но судя по тому, как Александр мне все это излагал, сам он в официальную версию не особо верит.
Овод снова покосился на меня, и я вдруг почувствовал себя крайне неуютно. Не требовалось иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кого именно он подозревает в случившемся.
-Кира!? – Юлия упала в другое кресло, а я остался стоять между ними с Оводом, оказавшись под перекрестным огнем их взглядов. Мои руки, спохватившись, продолжили застегивать рубашку.
-Мы с вами вчера предполагали, что Эдику не понравятся ее нововведения, - Овод неопределенно кивнул, как бы соглашаясь, что других кандидатов все равно нет, - но никто не думал, что все разрешится настолько скоро и настолько трагично.
-Чушь какая-то! - я вновь обрел дар речи, - она, конечно, может поскандалить, покричать, когда ее сильно припечет, но убийство!? Бред! После «Айсберга» Кира вообще терпеть не может любое насилие, она его там нахлебалась на всю оставшуюся жизнь!
-С ее возможностями, - Овод постучал себя пальцем по лбу, - никакого насилия и не требуется.
-Давайте я ей сейчас позвоню, и мы все узнаем из первых рук.
Я закрутился на месте, вспоминая, где оставил свой коммуникатор, но тут Овод ухватил меня за рукав.
-Ничего не выйдет. Все звонки перенаправляются в секретариат, который отделывается стандартными фразами и не дает никаких комментариев. Даже не пытайся.
Тем не менее, я все же попытался, получив именно тот результат, который и предсказывал Овод. Даже апелляция к тому, что я, вообще-то, законный супруг Киры, не возымела никакого эффекта. Секретари оставались абсолютно непреклонны и глухи ко всем моим увещеваниям.
Потом Юлия позвонила отцу, но не узнала от него ничего нового. Александр и сам находился в таком же информационном вакууме, как и остальные. Все транслировали официальную точку зрения на произошедшее, и выцарапать хоть какие-то детали или подробности оказывалось совершенно невозможно.
-Ну, не зря же Кира министров на свою сторону переманила, - хмыкнул Овод, - информационная безопасность у нее теперь на самом высоком уровне.
-Слушайте, хватит уже демонизировать мою жену! – не вытерпел я, - она в жизни даже мухи не обидела…
Я запнулся, вспомнив, как Кира отделала табуреткой незадачливого эротомана, что позарился на нее тогда, в «Айсберге». Возможно, у любого человека есть некий предел прочности, шагнув за который, он слетает с резьбы и начинает творить не пойми что.
-По большому счету нам ничего достоверно не известно, - закончил я уже не так уверенно, - а в такой ситуации можно домысливать все, что угодно! Нельзя объявлять человека убийцей только потому, что нам что-то там померещилось!
-Не кипятись так! – поспешил успокоить меня Овод, - никто никого не обвиняет.
-Эй, подождите! – воскликнула вдруг Юлия, - я же Алану позвонить могу. Уж он-то наверняка должен быть в курсе дела.
Мы с Оводом согласились, что это вполне себе вариант, и она набрала номер.
Алан ответил почти сразу, и первые фразы прозвучали вполне традиционно для решивших пообщаться супругов. Но как только Юлия поинтересовалась последними событиями в «Светлом Городе», что-то сразу же пошло не так. Мы не могли слышать ответов Алана, но, судя по тому, как изменилось лицо Юлии, то, что он говорил, ее здорово испугало. Через некоторое время она рывком встала и вышла на балкон, плотно закрыв дверь за собой, а нам с Оводом оставалось только ждать и пытаться по ее активной жестикуляции угадывать, о чем там идет речь. К тому моменту, как их разговор закончился, мы точно поняли лишь одно – ничего хорошего или обнадеживающего Алан ей не сообщил.
Юлия вернулась в комнату и какое-то время стояла на пороге балкона, о чем-то задумавшись и рассеяно крутя коммуникатор в руках. Потом она медленно прошла к креслу и опустилась в него, двигаясь, словно в полусне.
-Все в порядке, Юль? – теперь забеспокоился уже и Овод.
-Что? – она вздрогнула, точно проснувшись, - а, да, все нормально. Более-менее. Вроде бы.
-Алан рассказал что-нибудь новое?
-Нет, ничего такого, все та же официальная версия, и никаких подробностей, - Юлия затолкала телефон в карман и потерла ладонями лицо, будто пыталась проснуться от навязчивого кошмара.
-В чем же тогда дело? – продолжал допытываться Овод, - ты такая напряженная…
-У вас когда-нибудь случалось такое, что вы разговариваете с человеком, которого давно и хорошо знаете, но не понимаете его? Он отвечает невпопад, то и дело беспричинно перепрыгивает на другую тему, просто пропускает ваши слова мимо ушей.
