Ему почудилось, будто это не он, а сама земля вместе с домами, деревьями и машинами наклонилась, словно невидимый великан взялся за край асфальтовой столешницы и приподнял ее.
Людское море заколыхалось огромной лужей грязной воды и устремилось вниз, разбиваясь об утес сцены, огибая ее двумя широкими лентами, просачиваясь ручейками сквозь расширяющиеся на глазах прорехи в ограждении. Вздыбившийся вал, наконец, перехлестнул через край помоста, и мутный поток хлынул вперед, сметая аппаратуру и декорации. Вырвавшись на волю, он подхватил и закружил в своих водоворотах стоявшие на парковке автомобили, контейнеры и вагончики артистов.
Где-то впереди, на острие первых языков серой лавины бежали три крохотных человечка, три невидимых с такой высоты точки. Рамиль мог только слышать в наушниках их тяжелое дыхание и отрывистые реплики, которыми обменивались беглецы. И ему оставалось лишь молиться, чтобы этот шипящий и потрескивающий пульс не оборвался бы внезапно чьим-нибудь предсмертным хрипом.
-Сергей, - он облизнул пересохшие губы, - Сергей, ты меня слышишь?
-Да, Рамиль, - задыхаясь, выпалил Овод, - чем… порадуешь?
-Впереди, примерно через квартал будет зеленоватая офисная башня, «ГеоПарадиз», видишь?
-Да.
-Это единственное здание в округе, на крыше которого есть вертолетная площадка, там я буду вас ждать. Других вариантов пока не просматривается. Справитесь?
-Пф! Как будто… у нас… есть выбор…
Я бежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Юлия держалась рядом со мной, а Овод прикрывал наш тыл. В другое время, возможно, мне показалось бы удивительным, что такая, не самого спортивного вида девушка, скинув туфли способна развивать столь внушительную скорость, но сейчас мне было просто некогда удивляться. Я всецело сосредоточился на процессе, не отвлекаясь на посторонние вещи. Мы был дичью, а дичи не положено думать. Ей положено бежать.
Мы вылетели на заставленную автомобилями парковку, пересекли ее, лавируя между фургонами и трейлерами, и оказались на полосе газона, по ту сторону которого виднелось ограждение с дежурящими возле него полицейскими. Преследовавшая нас какофония криков боли, женского визга и топота тысяч ног вдруг обогатилась новыми звуками. Я на мгновение обернулся и увидел, как со скрежетом и грохотом, рассыпая снопы искр, рушится сцена, не выдержавшая навалившегося на нее груза. В мешанине искореженных металлических ферм промелькнули кувыркающиеся и хватающиеся за трубы человеческие фигурки, и все скрыла взвившаяся туча пыли.
-Не оглядывайся! - прикрикнул на меня Овод и толкнул в плечо, - не сбавляй скорость!
Я снова повернулся вперед, тем более что между машин на парковке уже замелькали первые преследователи. На лицах дежуривших в оцеплении полицейских читалась растерянность, которая начала мутировать в идиотские ухмылки, когда они увидели, что на них сломя голову несется Юлия Саттар. Однако следующей эмоцией, отразившейся на их физиономиях, стал страх.
-Остановите их! – зычный командирский голос Юлии выдернул их из оцепенения, - огонь на поражение!
Никто не посмел ее ослушаться, вот что значат властные гены. Руки сами собой нырнули к кобурам, выхватывая табельное оружие. Наша троица же, не сбавляя темпа, перемахнула через заборчик и помчалась дальше. Позади загремели выстрелы, и я не мог не обернуться еще раз.
Пена. Бурая грязная пена, хищная субстанция без лица и разума, накатывающаяся на кажущийся проволочным забор с пятящимися полицейскими. Их выстрелы, точно капли воды, проделывали бреши в приближающемся потоке, которые мгновенно и бесследно затягивались. Миг – и ревущий вал поглотил ограждение. Выстрелы смолкли.
На долю секунды я встретился взглядом с Оводом, и он даже не стал меня подгонять. После увиденного уже ничто не могло заставить меня бежать еще быстрее. Больше я не оборачивался.
Теперь перед нами лежал широкий, заполненный машинами проспект, в конце которого возвышалась вожделенная громада из зеленоватого стекла и стали. Дело оставалось за малым – преодолеть оставшиеся до цели несколько сот метров, в то время как в горле, не привыкшем к подобным забегам, уже начинал разгораться огонь. Возможно для того, чтобы осложнить задачу нашим преследователям, Овод выгнал нас прямо на проезжую часть, и мы помчались по разделительной полосе, оглушаемые сигналами встречных машин. Где-то в небе над нами слышался вертолетный рокот – спасение было так близко и, одновременно, недосягаемо.
Визг тормозов, глухой удар, лязг какой-то скачущей по асфальту железяки и целый хор клаксонов означали, что толпа уже выкатилась на дорогу. Ее безликий, слившийся в одно непрерывное «А-а-а-а», рев вскоре заглушил все прочие звуки, раскатившись по всей улице, заполнив ее до самых крыш домов и ударной волной помчавшись вперед.
Лица водителей и пассажиров встречных машин вполне могли заменять нам зеркала заднего вида. В их широко распахнутых от ужаса глазах отражалась неумолимо настигавшая нас Смерть.
-Быстрее! – хрипло каркнул Овод, - еще быстрее!
Довольно скоро движение на проспекте полностью встало, и мы принялись лавировать между застрявшими в пробке автомобилями.
-Когда они теряют нас из виду, - задыхаясь, пояснил Овод, - это на какое-то время сбивает их с толку.
Кроме того, в образовавшейся толчее люди только мешали друг другу, что несколько замедляло продвижение толпы в целом, но не могло помешать отдельным, особо прытким ее представителям, которые вырвались вперед и представляли для нас реальную угрозу.
Я несколько запоздало осознал всю серьезность нашего положения. За моей спиной грохнул выстрел, и Юлия коротко вскрикнула от неожиданности. На капот машины справа от меня с глухим стуком упал человек, по инерции он перекатился, как плетьми размахивая руками, и шлепнулся на асфальт прямо мне под ноги. Я невольно посмотрел в его застывшие глаза на бледном, расчерченном кровавыми брызгами лице, и меня словно окатило густым липким потом. Это все было всерьез! Это происходило со мной здесь и сейчас! И люди вокруг, прямо в этот самый момент, умирали по-настоящему!
-Бежим! Бежим! – Овод ухватил меня за шиворот и толкнул вперед.
Мне ничего не оставалось, как перепрыгнуть через распростертое тело и помчаться дальше, за Юлией, которая к этому времени уже успела несколько оторваться.
Овод выстрелил еще пару раз. Я старательно гнал от себя мысли о том, как маленькие комочки свинца при этом рвут чью-то плоть и дробят кости, но получалось это у меня откровенно плохо. Видимо, я был слеплен из неподходящего теста.
Впереди уже виднелся козырек центрального входа в «ГеоПарадиз», надо только еще немного поднажать. Мое дыхание превратилось в жалобный хрип, глаза заволакивала красная пелена. Я отчаянно силился заставить свои ноги бежать еще быстрее, но они, как в кошмарном сне, упорно отказывались мне подчиняться, двигаясь с почти издевательской медлительностью. О, Господи! Как же обидно будет свалиться на последних метрах дистанции!
Мы перепрыгнули заборчик, ограждающий проезжую часть, и оказались на мощеной площадке перед входом в здание. Финальный рывок! Я сипло заревел, словно в этом крике черпал новые силы. Правой! Левой! Правой! Левой! Весь мир съежился до размеров пылающего в груди огненного шара боли. Еще! Еще! Вот и ступеньки. Черт! Какой идиот их здесь сделал!? Только бы не споткнуться! Только бы не упасть!
Наша троица влетела в стеклянную входную вертушку, которая двигалась с величественностью и неторопливостью небольшой галактики. Овод оттолкнул нас с Юлией к дальней стенке, а сам встал между нами и медленно перекрывающимся входом. Сжимая в руках пистолет, он пятился вслед за поворачивающимся турникетом.
Отсюда, с возвышения можно было окинуть взглядом всю длину проспекта, до самой Староконной площади. Однажды я прочитал, что поведение большой массы людей достаточно точно описывается уравнениями гидродинамики, что толпа в значительной степени похожа на жидкость. Но я даже не предполагал, что данное сравнение окажется настолько точным и образным. Нашим глазам открылось дикое, сюрреалистическое и не поддающееся описанию зрелище.
Проспект захлестнул бушующий шторм. Его грязные волны метались между бетонными утесами домов, как утлые рыбацкие лодчонки подхватывая и опрокидывая автомобили и торговые киоски. На моих глазах большой экскурсионный автобус развернуло поперек дороги, он накренился и рухнул набок, брызгами разбросав в стороны оказавшихся поблизости людей. Рев стоял такой, что я спиной ощущал, как вибрирует толстая стеклянная дверь.
Первый, пока еще немногочисленный вал, следовавший за нами, в несколько мгновений пересек мощеную площадку и взлетел по ступенькам ко входу. Овод выстрелил, и бежавшая впереди женщина в строгом брючном костюме откинулась навзничь, падая под ноги тех, кто поднимался следом. Они на секунду замешкались, и к тому времени, когда они добрались до дверей, поворачивающийся турникет уже перекрыл им путь.
Овод подскочил к нам, и мы все вместе, как только открылся проход, буквально вывалились в холл.
-Олег, урна! – он указал мне на блестящую металлическую тумбу рядом с турникетом, - заблокируй дверь!
Сообразив, что он имеет в виду, я, крякнув, опрокинул ее набок, и в следующий миг поворотная дверь жалобно заскулила, зажав урну между косяком и стеклянной створкой. В вертушку с той стороны тут же набилась куча народу, которые колотили по стеклу кулаками, беззвучно раскрывали рты и тянули к нам руки. При этом на их лицах не было ни малейшего следа агрессии, только боль и усталость. Простые служащие, бухгалтеры, учителя, инженеры… Люди, лишившиеся собственного самосознания и превратившиеся в однородную плотоядную массу без лица и разума. Мне стало жутко от мысли, что и я сам тогда, в «Золотом быке» был точно таким же – слепым и равнодушным исполнителем чужой воли. Меня аж передернуло, и я поспешил отвернуться.
-Рамиль, мы в здании, - доложился Овод.
-Поднимайтесь на самый верх, - захрипело в ухе, - с последнего этажа лестница ведет на крышу, к площадке. Поторопитесь!
-Эй! Что происходит? – то ли возмутился, то ли удивился подбежавший охранник, - что вы делаете? Это…
-Где лифты? – пистолет Овода прервал его речь, уткнувшись бедняге прямо в лоб, - отвечай! Быстро!
-Т-т-там, - он попятился, указывая дрожащей рукой в дальний конец холла.
-Из здания есть другой выход?
-Да, на Ростоцкую… - взгляд охранника судорожно метался между Оводом, Юлией и видом за окном.
-Выводи людей! – Овод убрал пистолет и, сделав нам знак следовать за собой, зашагал в сторону лифтов.
-Но что, черт возьми, происходит!? – почти взмолился страж порядка, продолжая пятиться от входной двери. К этому моменту люди заполонили собой все крыльцо, но, поскольку напор не ослабевал, те, кто стоял с краю, начали сыпаться вниз. Тех же, кто оказался в первых рядах, давление толпы буквально размазывало по стеклу, стремительно покрывавшемуся все новыми и новыми кровавыми мазками.
-Делай, что тебе говорят, - устало прохрипела Юлия, проходя мимо него, - да поторопись!
Вот бы мне так! Она не кричала на него, не делала страшное лицо, не хватала за грудки. Тем не менее, охранник тут же крутнулся на месте, выхватил рацию и потрусил вперед нас, на ходу отдавая распоряжения.
-Второй! Третий! Всех, кто в холле срочно выводите через задний выход! Эвакуируйте ресепшн, буфет и газетный киоск!...
Мы подбежали к дверям лифтов, и Овод несколько раз нажал на кнопку вызова.
-Да где же они, мать их!? – в сердцах воскликнул он, когда ни одна из трех дверей так и не открылась.
-Может, по лестнице? – предложил я, привалившись к стене и хватая ртом воздух.
-Бесполезно, - отрезал Овод, - мы еле-еле на ногах держимся, а тут почти сорок этажей. Нам не дадут уйти дальше нескольких пролетов.
Мимо нас пробежали последние подгоняемые охранниками посетители и скрылись за углом коридора, и мы остались один на один с бушующей за окном толпой.
-Что же делать? – казалось, что Юлию совершенно не обеспокоило происходящее, так спокойно звучал ее голос. Лицо девушки блестело от пота, а босые ноги на мраморном полу смотрелись несколько нелепо, но в остальном она продолжала держаться в привычном образе.
-Ждать лифт, что же еще, - Овод вынул обойму из пистолета, чтобы посмотреть, сколько патронов осталось, - мы уже сделали все, что могли.
Послышался звон бьющегося стекла, и наши взгляды устремились к парадному входу. Не выдержав напора толпы, вертушка затрещала, прогибаясь внутрь. С глухими ударами начали лопаться стеклянные створки, рассыпая по полу сверкающее крошево осколков. В открывшийся проем повалились люди, точнее, то, что осталось от тех, кто стоял в первом ряду. Карабкаясь через их обезображенные тела, в холл хлынул поток наших преследователей.
В этот самый миг тоненькое «Динь!» возвестило о прибытии спасительного лифта. В кабине оказалось несколько ничего не подозревавших человек, которые испуганно вытаращились на Овода с перекошенным лицом и пистолетом в руке.
-К заднему выходу, быстро! – крикнул он, указывая им дорогу, - БЕГОМ!!!
Сочтя за благо не вступать в дискуссии с разъяренным вооруженным человеком, пассажиры горохом высыпались из кабины и помчались в указанном направлении.
Мы с Юлией влетели в лифт, и я ткнул в самую верхнюю кнопку на панели. Оставшийся позади Овод выбросил руку с пистолетом в сторону и выстрелил в кнопку вызова, чтобы никто не смог последовать за нами. После этого он обернулся и смерил взглядом расстояние до приближающихся людей.
-Овод, давай скорей! – я нажал кнопку, удерживающую двери лифта открытыми, - поехали же!
-Езжайте без меня.
-Что?!! – ошарашено выдохнули мы, - почему?
-Я должен остаться и задержать их на тот случай, если приедет другой лифт.
-Они же убьют тебя! – я разрывался между желанием выскочить наружу, сгрести Овода в охапку и затолкать в лифт, и страхом покинуть кажущуюся такой безопасной кабину, - прыгай сюда!
-Должен же я хоть иногда поступать правильно! – он улыбнулся и перевел взгляд на Юлию, - папаше привет!
Когда я уже собирался и в самом деле выскочить за ним, Овод метнулся мне навстречу и оттолкнул к задней стенке кабины. Двери начали закрываться.
-За девчонку отвечаешь головой! – бросил он мне и в самый последний миг, когда между створками оставались уже считанные сантиметры, крикнул, перекрывая рев приближающейся толпы, - О, бойся Бармаглота, сын!
Двери захлопнулись, оставив нас наедине с собственным тяжелым дыханием и гулким грохотом сердцебиения в ушах. Лифт мягко качнулся, набирая скорость. Откуда-то издалека донесся глухой звук выстрела. Потом еще и еще. И все.
Пустота. Вот то самое слово. Я, как отработавшая и сброшенная пустая первая ступень ракеты-носителя, еще некоторое время летел по инерции, но в действительности это являлось началом конца. Я был совершенно опустошен. И меня уже начинало трясти.
-Господи! – всхлипнула вдруг рядом Юлия, - что же это делается!? Господи Боже! Господи!
Я повернулся к ней как раз вовремя, чтобы подхватить ее, медленно сползающую по стене на пол.
-Господи! Господи! – как заклинание продолжала повторять она, словно позабыла все остальные слова.
Девушку сотрясла судорога, и ее стошнило, а затем все ее тело начала бить сильная дрожь, по щекам хлынули потоки слез.
Людское море заколыхалось огромной лужей грязной воды и устремилось вниз, разбиваясь об утес сцены, огибая ее двумя широкими лентами, просачиваясь ручейками сквозь расширяющиеся на глазах прорехи в ограждении. Вздыбившийся вал, наконец, перехлестнул через край помоста, и мутный поток хлынул вперед, сметая аппаратуру и декорации. Вырвавшись на волю, он подхватил и закружил в своих водоворотах стоявшие на парковке автомобили, контейнеры и вагончики артистов.
Где-то впереди, на острие первых языков серой лавины бежали три крохотных человечка, три невидимых с такой высоты точки. Рамиль мог только слышать в наушниках их тяжелое дыхание и отрывистые реплики, которыми обменивались беглецы. И ему оставалось лишь молиться, чтобы этот шипящий и потрескивающий пульс не оборвался бы внезапно чьим-нибудь предсмертным хрипом.
-Сергей, - он облизнул пересохшие губы, - Сергей, ты меня слышишь?
-Да, Рамиль, - задыхаясь, выпалил Овод, - чем… порадуешь?
-Впереди, примерно через квартал будет зеленоватая офисная башня, «ГеоПарадиз», видишь?
-Да.
-Это единственное здание в округе, на крыше которого есть вертолетная площадка, там я буду вас ждать. Других вариантов пока не просматривается. Справитесь?
-Пф! Как будто… у нас… есть выбор…
Я бежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Юлия держалась рядом со мной, а Овод прикрывал наш тыл. В другое время, возможно, мне показалось бы удивительным, что такая, не самого спортивного вида девушка, скинув туфли способна развивать столь внушительную скорость, но сейчас мне было просто некогда удивляться. Я всецело сосредоточился на процессе, не отвлекаясь на посторонние вещи. Мы был дичью, а дичи не положено думать. Ей положено бежать.
Мы вылетели на заставленную автомобилями парковку, пересекли ее, лавируя между фургонами и трейлерами, и оказались на полосе газона, по ту сторону которого виднелось ограждение с дежурящими возле него полицейскими. Преследовавшая нас какофония криков боли, женского визга и топота тысяч ног вдруг обогатилась новыми звуками. Я на мгновение обернулся и увидел, как со скрежетом и грохотом, рассыпая снопы искр, рушится сцена, не выдержавшая навалившегося на нее груза. В мешанине искореженных металлических ферм промелькнули кувыркающиеся и хватающиеся за трубы человеческие фигурки, и все скрыла взвившаяся туча пыли.
-Не оглядывайся! - прикрикнул на меня Овод и толкнул в плечо, - не сбавляй скорость!
Я снова повернулся вперед, тем более что между машин на парковке уже замелькали первые преследователи. На лицах дежуривших в оцеплении полицейских читалась растерянность, которая начала мутировать в идиотские ухмылки, когда они увидели, что на них сломя голову несется Юлия Саттар. Однако следующей эмоцией, отразившейся на их физиономиях, стал страх.
-Остановите их! – зычный командирский голос Юлии выдернул их из оцепенения, - огонь на поражение!
Никто не посмел ее ослушаться, вот что значат властные гены. Руки сами собой нырнули к кобурам, выхватывая табельное оружие. Наша троица же, не сбавляя темпа, перемахнула через заборчик и помчалась дальше. Позади загремели выстрелы, и я не мог не обернуться еще раз.
Пена. Бурая грязная пена, хищная субстанция без лица и разума, накатывающаяся на кажущийся проволочным забор с пятящимися полицейскими. Их выстрелы, точно капли воды, проделывали бреши в приближающемся потоке, которые мгновенно и бесследно затягивались. Миг – и ревущий вал поглотил ограждение. Выстрелы смолкли.
На долю секунды я встретился взглядом с Оводом, и он даже не стал меня подгонять. После увиденного уже ничто не могло заставить меня бежать еще быстрее. Больше я не оборачивался.
Теперь перед нами лежал широкий, заполненный машинами проспект, в конце которого возвышалась вожделенная громада из зеленоватого стекла и стали. Дело оставалось за малым – преодолеть оставшиеся до цели несколько сот метров, в то время как в горле, не привыкшем к подобным забегам, уже начинал разгораться огонь. Возможно для того, чтобы осложнить задачу нашим преследователям, Овод выгнал нас прямо на проезжую часть, и мы помчались по разделительной полосе, оглушаемые сигналами встречных машин. Где-то в небе над нами слышался вертолетный рокот – спасение было так близко и, одновременно, недосягаемо.
Визг тормозов, глухой удар, лязг какой-то скачущей по асфальту железяки и целый хор клаксонов означали, что толпа уже выкатилась на дорогу. Ее безликий, слившийся в одно непрерывное «А-а-а-а», рев вскоре заглушил все прочие звуки, раскатившись по всей улице, заполнив ее до самых крыш домов и ударной волной помчавшись вперед.
Лица водителей и пассажиров встречных машин вполне могли заменять нам зеркала заднего вида. В их широко распахнутых от ужаса глазах отражалась неумолимо настигавшая нас Смерть.
-Быстрее! – хрипло каркнул Овод, - еще быстрее!
Довольно скоро движение на проспекте полностью встало, и мы принялись лавировать между застрявшими в пробке автомобилями.
-Когда они теряют нас из виду, - задыхаясь, пояснил Овод, - это на какое-то время сбивает их с толку.
Кроме того, в образовавшейся толчее люди только мешали друг другу, что несколько замедляло продвижение толпы в целом, но не могло помешать отдельным, особо прытким ее представителям, которые вырвались вперед и представляли для нас реальную угрозу.
Я несколько запоздало осознал всю серьезность нашего положения. За моей спиной грохнул выстрел, и Юлия коротко вскрикнула от неожиданности. На капот машины справа от меня с глухим стуком упал человек, по инерции он перекатился, как плетьми размахивая руками, и шлепнулся на асфальт прямо мне под ноги. Я невольно посмотрел в его застывшие глаза на бледном, расчерченном кровавыми брызгами лице, и меня словно окатило густым липким потом. Это все было всерьез! Это происходило со мной здесь и сейчас! И люди вокруг, прямо в этот самый момент, умирали по-настоящему!
-Бежим! Бежим! – Овод ухватил меня за шиворот и толкнул вперед.
Мне ничего не оставалось, как перепрыгнуть через распростертое тело и помчаться дальше, за Юлией, которая к этому времени уже успела несколько оторваться.
Овод выстрелил еще пару раз. Я старательно гнал от себя мысли о том, как маленькие комочки свинца при этом рвут чью-то плоть и дробят кости, но получалось это у меня откровенно плохо. Видимо, я был слеплен из неподходящего теста.
Впереди уже виднелся козырек центрального входа в «ГеоПарадиз», надо только еще немного поднажать. Мое дыхание превратилось в жалобный хрип, глаза заволакивала красная пелена. Я отчаянно силился заставить свои ноги бежать еще быстрее, но они, как в кошмарном сне, упорно отказывались мне подчиняться, двигаясь с почти издевательской медлительностью. О, Господи! Как же обидно будет свалиться на последних метрах дистанции!
Мы перепрыгнули заборчик, ограждающий проезжую часть, и оказались на мощеной площадке перед входом в здание. Финальный рывок! Я сипло заревел, словно в этом крике черпал новые силы. Правой! Левой! Правой! Левой! Весь мир съежился до размеров пылающего в груди огненного шара боли. Еще! Еще! Вот и ступеньки. Черт! Какой идиот их здесь сделал!? Только бы не споткнуться! Только бы не упасть!
Наша троица влетела в стеклянную входную вертушку, которая двигалась с величественностью и неторопливостью небольшой галактики. Овод оттолкнул нас с Юлией к дальней стенке, а сам встал между нами и медленно перекрывающимся входом. Сжимая в руках пистолет, он пятился вслед за поворачивающимся турникетом.
Отсюда, с возвышения можно было окинуть взглядом всю длину проспекта, до самой Староконной площади. Однажды я прочитал, что поведение большой массы людей достаточно точно описывается уравнениями гидродинамики, что толпа в значительной степени похожа на жидкость. Но я даже не предполагал, что данное сравнение окажется настолько точным и образным. Нашим глазам открылось дикое, сюрреалистическое и не поддающееся описанию зрелище.
Проспект захлестнул бушующий шторм. Его грязные волны метались между бетонными утесами домов, как утлые рыбацкие лодчонки подхватывая и опрокидывая автомобили и торговые киоски. На моих глазах большой экскурсионный автобус развернуло поперек дороги, он накренился и рухнул набок, брызгами разбросав в стороны оказавшихся поблизости людей. Рев стоял такой, что я спиной ощущал, как вибрирует толстая стеклянная дверь.
Первый, пока еще немногочисленный вал, следовавший за нами, в несколько мгновений пересек мощеную площадку и взлетел по ступенькам ко входу. Овод выстрелил, и бежавшая впереди женщина в строгом брючном костюме откинулась навзничь, падая под ноги тех, кто поднимался следом. Они на секунду замешкались, и к тому времени, когда они добрались до дверей, поворачивающийся турникет уже перекрыл им путь.
Овод подскочил к нам, и мы все вместе, как только открылся проход, буквально вывалились в холл.
-Олег, урна! – он указал мне на блестящую металлическую тумбу рядом с турникетом, - заблокируй дверь!
Сообразив, что он имеет в виду, я, крякнув, опрокинул ее набок, и в следующий миг поворотная дверь жалобно заскулила, зажав урну между косяком и стеклянной створкой. В вертушку с той стороны тут же набилась куча народу, которые колотили по стеклу кулаками, беззвучно раскрывали рты и тянули к нам руки. При этом на их лицах не было ни малейшего следа агрессии, только боль и усталость. Простые служащие, бухгалтеры, учителя, инженеры… Люди, лишившиеся собственного самосознания и превратившиеся в однородную плотоядную массу без лица и разума. Мне стало жутко от мысли, что и я сам тогда, в «Золотом быке» был точно таким же – слепым и равнодушным исполнителем чужой воли. Меня аж передернуло, и я поспешил отвернуться.
-Рамиль, мы в здании, - доложился Овод.
-Поднимайтесь на самый верх, - захрипело в ухе, - с последнего этажа лестница ведет на крышу, к площадке. Поторопитесь!
-Эй! Что происходит? – то ли возмутился, то ли удивился подбежавший охранник, - что вы делаете? Это…
-Где лифты? – пистолет Овода прервал его речь, уткнувшись бедняге прямо в лоб, - отвечай! Быстро!
-Т-т-там, - он попятился, указывая дрожащей рукой в дальний конец холла.
-Из здания есть другой выход?
-Да, на Ростоцкую… - взгляд охранника судорожно метался между Оводом, Юлией и видом за окном.
-Выводи людей! – Овод убрал пистолет и, сделав нам знак следовать за собой, зашагал в сторону лифтов.
-Но что, черт возьми, происходит!? – почти взмолился страж порядка, продолжая пятиться от входной двери. К этому моменту люди заполонили собой все крыльцо, но, поскольку напор не ослабевал, те, кто стоял с краю, начали сыпаться вниз. Тех же, кто оказался в первых рядах, давление толпы буквально размазывало по стеклу, стремительно покрывавшемуся все новыми и новыми кровавыми мазками.
-Делай, что тебе говорят, - устало прохрипела Юлия, проходя мимо него, - да поторопись!
Вот бы мне так! Она не кричала на него, не делала страшное лицо, не хватала за грудки. Тем не менее, охранник тут же крутнулся на месте, выхватил рацию и потрусил вперед нас, на ходу отдавая распоряжения.
-Второй! Третий! Всех, кто в холле срочно выводите через задний выход! Эвакуируйте ресепшн, буфет и газетный киоск!...
Мы подбежали к дверям лифтов, и Овод несколько раз нажал на кнопку вызова.
-Да где же они, мать их!? – в сердцах воскликнул он, когда ни одна из трех дверей так и не открылась.
-Может, по лестнице? – предложил я, привалившись к стене и хватая ртом воздух.
-Бесполезно, - отрезал Овод, - мы еле-еле на ногах держимся, а тут почти сорок этажей. Нам не дадут уйти дальше нескольких пролетов.
Мимо нас пробежали последние подгоняемые охранниками посетители и скрылись за углом коридора, и мы остались один на один с бушующей за окном толпой.
-Что же делать? – казалось, что Юлию совершенно не обеспокоило происходящее, так спокойно звучал ее голос. Лицо девушки блестело от пота, а босые ноги на мраморном полу смотрелись несколько нелепо, но в остальном она продолжала держаться в привычном образе.
-Ждать лифт, что же еще, - Овод вынул обойму из пистолета, чтобы посмотреть, сколько патронов осталось, - мы уже сделали все, что могли.
Послышался звон бьющегося стекла, и наши взгляды устремились к парадному входу. Не выдержав напора толпы, вертушка затрещала, прогибаясь внутрь. С глухими ударами начали лопаться стеклянные створки, рассыпая по полу сверкающее крошево осколков. В открывшийся проем повалились люди, точнее, то, что осталось от тех, кто стоял в первом ряду. Карабкаясь через их обезображенные тела, в холл хлынул поток наших преследователей.
В этот самый миг тоненькое «Динь!» возвестило о прибытии спасительного лифта. В кабине оказалось несколько ничего не подозревавших человек, которые испуганно вытаращились на Овода с перекошенным лицом и пистолетом в руке.
-К заднему выходу, быстро! – крикнул он, указывая им дорогу, - БЕГОМ!!!
Сочтя за благо не вступать в дискуссии с разъяренным вооруженным человеком, пассажиры горохом высыпались из кабины и помчались в указанном направлении.
Мы с Юлией влетели в лифт, и я ткнул в самую верхнюю кнопку на панели. Оставшийся позади Овод выбросил руку с пистолетом в сторону и выстрелил в кнопку вызова, чтобы никто не смог последовать за нами. После этого он обернулся и смерил взглядом расстояние до приближающихся людей.
-Овод, давай скорей! – я нажал кнопку, удерживающую двери лифта открытыми, - поехали же!
-Езжайте без меня.
-Что?!! – ошарашено выдохнули мы, - почему?
-Я должен остаться и задержать их на тот случай, если приедет другой лифт.
-Они же убьют тебя! – я разрывался между желанием выскочить наружу, сгрести Овода в охапку и затолкать в лифт, и страхом покинуть кажущуюся такой безопасной кабину, - прыгай сюда!
-Должен же я хоть иногда поступать правильно! – он улыбнулся и перевел взгляд на Юлию, - папаше привет!
Когда я уже собирался и в самом деле выскочить за ним, Овод метнулся мне навстречу и оттолкнул к задней стенке кабины. Двери начали закрываться.
-За девчонку отвечаешь головой! – бросил он мне и в самый последний миг, когда между створками оставались уже считанные сантиметры, крикнул, перекрывая рев приближающейся толпы, - О, бойся Бармаглота, сын!
Двери захлопнулись, оставив нас наедине с собственным тяжелым дыханием и гулким грохотом сердцебиения в ушах. Лифт мягко качнулся, набирая скорость. Откуда-то издалека донесся глухой звук выстрела. Потом еще и еще. И все.
Пустота. Вот то самое слово. Я, как отработавшая и сброшенная пустая первая ступень ракеты-носителя, еще некоторое время летел по инерции, но в действительности это являлось началом конца. Я был совершенно опустошен. И меня уже начинало трясти.
-Господи! – всхлипнула вдруг рядом Юлия, - что же это делается!? Господи Боже! Господи!
Я повернулся к ней как раз вовремя, чтобы подхватить ее, медленно сползающую по стене на пол.
-Господи! Господи! – как заклинание продолжала повторять она, словно позабыла все остальные слова.
Девушку сотрясла судорога, и ее стошнило, а затем все ее тело начала бить сильная дрожь, по щекам хлынули потоки слез.
