-Мы же должны тщательно все проверить, прежде чем предлагать это отдыхающим в будущем, - улыбнулся он, - вот и приходится рисковать своим здоровьем, а то и жизнью, чтобы убедиться в безопасности предлагаемых продуктов.
-Тяжелая работа… и опасная! – Мария согласно закивала, озабоченно сдвинув брови к переносице.
-Сколько килограмм уже набрали? – поддакнула Исива.
-Мои жертвы на алтарь общего блага – ничто! – с напускным пафосом заявил майор, приняв их игру, - если необходимо, я даже готов принять мучительную смерть от обжорства!
-И от похмелья?
-Как Родина прикажет!
В этот момент юная официантка в тугом корсете, выдавившем почти все, что в ней имелось, в аппетитный вырез платья, подала им поднос с пивными кружками. Улыбка, которой она одарила Калима, заставила Марию заподозрить, что его регулярные вылазки в поселок были вызваны отнюдь не одними потребностями в поставках, и угощения тут подавали не только на блюдах.
Маленький оркестр на сцене грянул новую задорную песню, мгновенно подхваченную остальным залом:
Том из Излуки, зоркий орел,
Был слеп на одни глаз.
Бил фазанов он в лет, как никто не умел,
Тетиву ловя через раз.
И публика с готовностью гаркнула припев:
Том-бере-Том-дили-хай!
-Умеют же тут люди отдыхать! – не без зависти вздохнул Серго и крепко приложился к кружке.
-О чем я и говорю! - согласился Калим, - неплохо бы напомнить нашим соотечественникам, как это делается. А то застряли все в стерильных пансионатах и на рафинированных курортах. Неплохо бы подпустить им немного… дикости. Авось оживятся немного.
Словно подтверждая его слова, аудитория продолжала горланить:
Том из Излуки, быстрый олень,
Одну ногу отдал на войне.
Мог настигнуть любого быстрее, чем тень,
Если тот разомлеет во сне.
Том-бере-Том-дили-хай!
Пиво оказалось прохладным и мягким на вкус. И, несмотря на то, что Мария, в отличие от Кости, не особо жаловала этот напиток, свою кружку она выпила с удовольствием. Краем уха девушка прислушивалась к песне и к тому, как бедолага Том последовательно лишался своих конечностей и жизненно важных органов.
Том из Излуки, сильный, как вол
Без руки живет с малых ногтей…
Всеобщий гвалт нарастал, и сквозь дружные хлопки и топанье ног уже было трудно разобрать слова. Едва сдерживая смех, Калим закрыл лицо ладонями, и чуть погодя, Мария сообразила, почему.
Том из Излуки, мастер любви,
Ниже пояса гладкий, как чан.
Ублажит он любую, лишь позови,
Ибо нос его – сущий таран!
Том-бере-Том-дили-хай!!!
Таверна взорвалась гоготом и смехом, и даже Исива сдавленно прыснула, зажав рот кулачком.
-Ай-ай-ай, какая срамота! – укоризненно заметил Серго, пряча улыбку в пивной пене.
-Вот у кого стоит поучиться оптимизму! – во вздохе Калима проступила тень зависти.
Музыканты тем временем отложили в сторону инструменты и устроили небольшой перерыв, чтобы перекусить и промочить натруженное горло. Гомон немного стих, и стало возможно разговаривать, не повышая голоса.
Сохо, умело лавируя между посетителями, причалил к уголку Чужаков и водрузил на стол массивный закопченный котел. «Как тот Том ниже пояса» - мелькнуло у Марии, в голове у которой продолжала крутиться недавняя озорная песенка. Из-под снятой крышки к потолку взвилось эффектное облако пара, и ноздри защекотал аппетитнейший аромат.
-Только я понадеялась немного похудеть на свежем воздухе и армейском пайке… - состроила Исива скорбную мину.
-Худой клиент – позор повара! – категорично заявил хозяин и начал раскладывать угощение по тарелкам.
Подоспевшие вслед за ним две шустрые официантки еще более усугубили трагедию журналистки, добавив к главному блюду салат, холодные закуски и несколько булок румяного хлеба.
-У нас всегда все первосортное, - заверил Сохо, передав пустой котел официантке, - но сегодня кабанчик оказался особенно сочный!
-Я никогда не сомневался в твоем мастерстве! - заверил его Калим, беря в руки вилку и нож, - кстати, уважаемый, нельзя ли поговорить с кем-нибудь на предмет поставки дров? У нас появилась определенная потребность, и мы бы хотели прикупить телегу или две. Потом, возможно, нам понадобятся еще, но пока ограничимся этим.
-Да, разумеется! Ребята отберут самое лучшее, все аккуратно поколют и доставят куда скажете.
-О, не стоит так стараться! Самое лучшее нам не требуется. Сойдут и палки, и пни, и валежник – но хотелось бы поскорее. Если получится завтра утром, то вообще отлично.
-Хоть сегодня вечером, в чем вопрос! – отказ гостей от его щедрого предложения, казалось, огорчил Сохо, но Мария подозревала, что на самом деле он только рад, поскольку за кучу обломков и щепок наверняка сдерет с заезжих чудаков по полной стоимости.
Пока майор вел с трактирщиком переговоры, девушка занялась своим обедом, который, как вполне справедливо утверждал хозяин, оказался и впрямь великолепным – ароматным, сочным и таким мягким, что буквально таял во рту. Однако ее мозг так и не смог полностью отвлечься от забот и вопросов, требовавших ответа и не позволявших Марии даже ненадолго полностью расслабиться. И одна из таких свежих заноз требовала немедленного прояснения.
-Сохо, уважаемый! – воспользовалась она короткой паузой в дискуссии двух мужчин, вызванной тем, что Калим все же решил уделить внимание и своей тарелке.
-К Вашим услугам! – улыбка трактирщика растянулась еще шире, собрав складки на его бульдожьих щеках.
-Не подскажете, почему этот жуткий град, под который мы попали, у вас называют «Слезы Дракона»?
Как Сохо ни старался сохранить невозмутимость, улыбка все же медленно сползла с его лоснящегося лица.
-Это старая история, госпожа, - покачал головой он, - старая и печальная.
-Вот как? – искренне удивилась Мария, полагавшая такое название ничем не примечательным, вроде «Анютиных глазок» или «Львиного зева», - Вы меня заинтриговали! Подробностями не поделитесь?
Крайне странно было наблюдать, как трактирщик – человек не маленький во всех смыслах этого слова – попытался сделать вид, как будто не расслышал ее вопроса, и предпринял неуклюжую попытку сбежать, но был пойман за фартук быстрой рукой Серго.
-Простите, но мы бы хотели получить ответ, - что ни говори, а старик умел осаживать не в меру активных собеседников.
-Я… я поговорю с ребятами, - Сохо неопределенно кивнул в сторону сцены, - обождите немного, хорошо?
-Говорил же я вам – не затрагивайте религиозных вопросов! – прошипел Калим, как только хозяин исчез в подсобке, - они тут крайне не любят их обсуждать, тем более, когда в их дела суют нос всякие пришлые чудаки.
-Но кто же знал, что название, данное такому странному граду – это страшная тайна и священный секрет!? – возмутилась Мария, по-прежнему не понимающая, в чем именно состояла ее вина.
-Да это по их глазам видно было! Они же этого града и сами испугались до полусмерти! Или вы слепые!?
-Я, знаете ли, не физиономист! Некогда мне на чужие морды таращиться! Быть может, они тут любого дождичка боятся, откуда мне знать!
-Ладно, теперь сотрясать воздух уже поздно, - безнадежно махнул рукой майор, - посмотрим, что выйдет из Вашей затеи. Будем надеяться, что ничего страшного не случится.
В то время, как они препирались, Сохо отошел к сидевшим у стены музыкантам начал что-то им объяснять, время от времени кивая в сторону Чужаков. Судя по их напряженным позам, его слова не пробудили в артистах большого энтузиазма. Они то и дело указывали на остальной зал, словно апеллируя к мнению остальной публики. В конце концов трактирщик клятвенно их в чем-то заверил, прижав руки к своей необъятной груди, и непростой консенсус, наконец, был достигнут.
Сохо удалился на кухню, и, спустя некоторое время, в дверях показалась официантка с подносом, заставленным маленькими рюмочками, в которых покачивался темно красный, точно расплавленный рубин, напиток.
Все разговоры в зале неожиданно стихли, и живо балагурившие только что мужики вдруг подобрались и посерьезнели. Каждый из них взял с подноса по одной рюмочке, но пить никто не стал, чего-то ожидая. Свою порцию получили и музыканты, а гостей обслужил сам хозяин.
-Что это? – Калим осторожно коснулся своей рюмки, словно боялся обжечься.
-«Кровь невесты», - на удивление тихо объяснил Сохо, - но это только потом… после.
-После чего?
-Сами увидите, - трактирщик замотал головой, не желая пускаться в дальнейшие объяснения, - и не волнуйтесь, это всегда подается за счет заведения.
-Теперь понятно, почему он сбежать пытался, - хмыкнул Серго, потянув носом аромат напитка, - что-то крепкое, фруктовое и явно недешевое.
-М-да, - протянул Калим, - втянули Вы нас в историю, мисс Оллани.
-Мне как-то… волнительно, - призналась Исива, нервно ерзая на стуле.
Артисты тем временем вернулись к своим инструментам, и солистка в длинном зеленом платье объявила:
-В честь наших дорогих гостей! – и отвесила поклон в сторону столика, за которым сидели слегка обеспокоенные Чужаки.
Она начала отбивать сапожком размеренный ритм, который немедленно подхватили все присутствующие, глухо ударяя кулаками по столам. В воздухе поплыла печальная и тягучая мелодия, цедимая сквозь плотно сжатые губы.
По неведомым тропам, сквозь стужу и тьму
Из страны вечной ночи и льдов
Он пришел в этот мир, где, молясь на луну,
Мы забыли заветы богов –
И зал угрюмо подхватил:
Дружбу, верность, любовь!
Воцарившись на гребне высокой горы,
В нашу землю он когти вонзил
Все склонились пред ним, принимая дары
Что наш грешный род заслужил -
Горе, страданья и кровь!
Ядовитой слюной отравнил Он все воды,
Заморозил дыханьем поля.
Вечный дождь Он обрушил на нас с небосвода,
В мглу погрузилась земля,
В смерть, разложенье и тлен!
Средь туманов зловонных, как зев мертвеца
Темный люд собирался для дел.
Ограбят, убьют, уведут жеребца,
Нынче таков наш удел –
Жить, не вставая с колен!
То, с каким напряжением и даже надрывом проговаривали люди эти рубленые строки, отдавало неким самобичеванием. Они словно замаливали свои прошлые грехи, рассматривая звучащую песню как коллективное покаяние.
Но не все покорились властителю зла.
Тех, кто не принял цепей,
Взяв в руки меч, за собой повела
Дева юная знатных кровей.
В бой против гибельной тьмы!
Рассмеялся Князь Мрака, встретившись с ней
С малым войском на стылом ветру.
-Подчинятся мне земли до дальних морей,
Твою душу я тоже сожру -
В моей власти сердца и умы!
Билось воинство света не день и не два,
Стала алой от крови земля.
Правит острая сталь, где бессильны слова,
И где гибнут, о смерти моля,
Честь защищая и дом!
Но жар ярости юной, ведущей на бой,
Растопил что-то в черной груди.
Злобных планов и мыслей нарушился строй,
Когда Он под рукой ощутил -
Сердце забилось вдруг в нем!
Мелодия нарастала, и от дружных ритмичных ударов зазвенела посуда на столах, однако это никого не смущало.
Он вскричал: так и быть, я верну мир земле,
Навсегда возвращусь в мир иной.
Разгоню грязный сброд, что таится во мгле,
Коль моею ты станешь женой!
Нам враждовать нет причины!
И она согласилась, ведь счастье людей
Важней, чем судьба одного.
Клятвой крови вовек, до скончания дней
Назвалась нареченной Его,
Верной до самой кончины!
Стихли крики и лязг, отступили войска,
В реках снова вода посветлела.
Бросив меч, вновь за плуг ухватилась рука,
Мир вернулся в деревни и села,
Брачной скрепленный фатой!
Возроптал люд лихой, услыхав о таком,
Вмиг оставшись без легкой добычи.
Нам власть тени мила, нам противен закон.
Жить свободными – вот наш обычай.
Кража, убийство, разбой!
И во мраке ночном, хоронясь по теням,
Взяв в союзники дождь и ненастье -
Звон тетивы, чей-то сдавленный крик…
Заалело венчальное платье,
Вмиг мечту изничтожив дотла!
Тот отчаянья вой, что взлетел до небес,
Заморозил в ужасе кровь.
Не укроют тебя ни пещера, ни лес,
Если местью стала любовь,
Когда ад закусил удила!
И тут громкость резко упала, превратив грозную и воинственную поначалу песню в скорбный реквием.
Полный ярости вихрь прокатился над миром,
Смыв всю грязь с него за одну ночь.
Он ушел, растворившись в тумане тоскливом,
Унося бездыханную дочь
Той земли, что не смог покорить!
И как слезы соленый град с неба падет
В час когда он скорбит над могилой
В его сердце оттаявшем память живет
О единственной, что научила -
Даже камень умеет любить!
Несколько секунд стояла мертвая тишина, а затем все как по команде подняли вверх свои рюмки, отдавая честь павшим, и так же молча опрокинули их в рот. Калим и его спутники последовали общему примеру.
В горло словно закатилась капля жидкого огня, но не обжигающего, а согревающего и растапливающего лед где-то внутри. Исива негромко всхлипнула.
-Какая трогательная история! – она смахнула набежавшую слезинку.
-Теперь и я понимаю, почему Сохо не горел желанием отвечать на Ваш вопрос, мисс Оллани, - Калим окинул взглядом притихший зал, - люди сюда приходят отдыхать и расслабляться, а не для того, чтобы вызывать из памяти мрачных призраков прошлого.
-Все это крайне трогательно и драматично, - недовольно проворчала Мария, - но ответа я так и не услышала.
-Ой, Маш, только не говорите мне, что ожидали получить научно обоснованное объяснение увиденному феномену, - Серго закатил глаза, - тут у людей другие взгляды на окружающий мир. Во многих случаях вполне достаточно красивой легенды.
-Однако легенду эту они воспринимают крайне близко к сердцу, и даже немного… болезненно, - майор покосился на завсегдатаев, ведущих себя необычно тихо, - что еще раз подтверждает тот факт, что с местным фольклором следует обращаться очень осторожно. Я уже отмечал, что он на редкость нетипичен, и целые его пласты целенаправленно скрывались от широкой общественности во избежание неприятностей.
-Да, я помню, - кивнула Исива.
-А посему зарубите себе на носу – не задавайте местным никаких вопросов, касающихся их обычаев или верований! Никаких! Вообще! Как видите, даже невинное на первый взгляд название вполне может увести нас в такие дебри мифотворчества, откуда будет сложно выбраться без потерь.
-И в чем же состоят наши потери на сей раз? – Мария постаралась свести уровень ехидства в своих словах к минимуму.
-Я полагаю, что в следующий раз Сохо уже не будет таким приветливым и щедрым. И это совершенно некстати, поскольку работать нам тут еще долго, - Калим бросил на девушку недовольный взгляд, - так что впредь держите свой не в меру говорливый язык за зубами.
После всего услышанного и увиденного у Чертенка просто голова пошла кругом. Его странные воспоминания о будущем, рассуждения Лассена о дверях в иные миры, удивительно похожие на объяснения Сильвии, фокусы с самовоспламеняющимися тряпками – было от чего впасть в замешательство. Требовалось некоторое время, чтобы разгрести этот завал и худо-бедно рассортировать полученную информацию, разложить ее в голове по полочкам, а потом уже принимать решения и строить планы.
Старик, прекрасно понимая, в каком положении оказался его гость, предоставил Чертенку отличную возможность отвлечься и послал за дом колоть дрова. Ритмичные взмахи топора, не требующие глубокого анализа и вдумчивой аналитики – именно то, что нужно, чтобы утихомирить бушующий в мозгу шторм.
-Тяжелая работа… и опасная! – Мария согласно закивала, озабоченно сдвинув брови к переносице.
-Сколько килограмм уже набрали? – поддакнула Исива.
-Мои жертвы на алтарь общего блага – ничто! – с напускным пафосом заявил майор, приняв их игру, - если необходимо, я даже готов принять мучительную смерть от обжорства!
-И от похмелья?
-Как Родина прикажет!
В этот момент юная официантка в тугом корсете, выдавившем почти все, что в ней имелось, в аппетитный вырез платья, подала им поднос с пивными кружками. Улыбка, которой она одарила Калима, заставила Марию заподозрить, что его регулярные вылазки в поселок были вызваны отнюдь не одними потребностями в поставках, и угощения тут подавали не только на блюдах.
Маленький оркестр на сцене грянул новую задорную песню, мгновенно подхваченную остальным залом:
Том из Излуки, зоркий орел,
Был слеп на одни глаз.
Бил фазанов он в лет, как никто не умел,
Тетиву ловя через раз.
И публика с готовностью гаркнула припев:
Том-бере-Том-дили-хай!
-Умеют же тут люди отдыхать! – не без зависти вздохнул Серго и крепко приложился к кружке.
-О чем я и говорю! - согласился Калим, - неплохо бы напомнить нашим соотечественникам, как это делается. А то застряли все в стерильных пансионатах и на рафинированных курортах. Неплохо бы подпустить им немного… дикости. Авось оживятся немного.
Словно подтверждая его слова, аудитория продолжала горланить:
Том из Излуки, быстрый олень,
Одну ногу отдал на войне.
Мог настигнуть любого быстрее, чем тень,
Если тот разомлеет во сне.
Том-бере-Том-дили-хай!
Пиво оказалось прохладным и мягким на вкус. И, несмотря на то, что Мария, в отличие от Кости, не особо жаловала этот напиток, свою кружку она выпила с удовольствием. Краем уха девушка прислушивалась к песне и к тому, как бедолага Том последовательно лишался своих конечностей и жизненно важных органов.
Том из Излуки, сильный, как вол
Без руки живет с малых ногтей…
Всеобщий гвалт нарастал, и сквозь дружные хлопки и топанье ног уже было трудно разобрать слова. Едва сдерживая смех, Калим закрыл лицо ладонями, и чуть погодя, Мария сообразила, почему.
Том из Излуки, мастер любви,
Ниже пояса гладкий, как чан.
Ублажит он любую, лишь позови,
Ибо нос его – сущий таран!
Том-бере-Том-дили-хай!!!
Таверна взорвалась гоготом и смехом, и даже Исива сдавленно прыснула, зажав рот кулачком.
-Ай-ай-ай, какая срамота! – укоризненно заметил Серго, пряча улыбку в пивной пене.
-Вот у кого стоит поучиться оптимизму! – во вздохе Калима проступила тень зависти.
Музыканты тем временем отложили в сторону инструменты и устроили небольшой перерыв, чтобы перекусить и промочить натруженное горло. Гомон немного стих, и стало возможно разговаривать, не повышая голоса.
Сохо, умело лавируя между посетителями, причалил к уголку Чужаков и водрузил на стол массивный закопченный котел. «Как тот Том ниже пояса» - мелькнуло у Марии, в голове у которой продолжала крутиться недавняя озорная песенка. Из-под снятой крышки к потолку взвилось эффектное облако пара, и ноздри защекотал аппетитнейший аромат.
-Только я понадеялась немного похудеть на свежем воздухе и армейском пайке… - состроила Исива скорбную мину.
-Худой клиент – позор повара! – категорично заявил хозяин и начал раскладывать угощение по тарелкам.
Подоспевшие вслед за ним две шустрые официантки еще более усугубили трагедию журналистки, добавив к главному блюду салат, холодные закуски и несколько булок румяного хлеба.
-У нас всегда все первосортное, - заверил Сохо, передав пустой котел официантке, - но сегодня кабанчик оказался особенно сочный!
-Я никогда не сомневался в твоем мастерстве! - заверил его Калим, беря в руки вилку и нож, - кстати, уважаемый, нельзя ли поговорить с кем-нибудь на предмет поставки дров? У нас появилась определенная потребность, и мы бы хотели прикупить телегу или две. Потом, возможно, нам понадобятся еще, но пока ограничимся этим.
-Да, разумеется! Ребята отберут самое лучшее, все аккуратно поколют и доставят куда скажете.
-О, не стоит так стараться! Самое лучшее нам не требуется. Сойдут и палки, и пни, и валежник – но хотелось бы поскорее. Если получится завтра утром, то вообще отлично.
-Хоть сегодня вечером, в чем вопрос! – отказ гостей от его щедрого предложения, казалось, огорчил Сохо, но Мария подозревала, что на самом деле он только рад, поскольку за кучу обломков и щепок наверняка сдерет с заезжих чудаков по полной стоимости.
Пока майор вел с трактирщиком переговоры, девушка занялась своим обедом, который, как вполне справедливо утверждал хозяин, оказался и впрямь великолепным – ароматным, сочным и таким мягким, что буквально таял во рту. Однако ее мозг так и не смог полностью отвлечься от забот и вопросов, требовавших ответа и не позволявших Марии даже ненадолго полностью расслабиться. И одна из таких свежих заноз требовала немедленного прояснения.
-Сохо, уважаемый! – воспользовалась она короткой паузой в дискуссии двух мужчин, вызванной тем, что Калим все же решил уделить внимание и своей тарелке.
-К Вашим услугам! – улыбка трактирщика растянулась еще шире, собрав складки на его бульдожьих щеках.
-Не подскажете, почему этот жуткий град, под который мы попали, у вас называют «Слезы Дракона»?
Как Сохо ни старался сохранить невозмутимость, улыбка все же медленно сползла с его лоснящегося лица.
-Это старая история, госпожа, - покачал головой он, - старая и печальная.
-Вот как? – искренне удивилась Мария, полагавшая такое название ничем не примечательным, вроде «Анютиных глазок» или «Львиного зева», - Вы меня заинтриговали! Подробностями не поделитесь?
Крайне странно было наблюдать, как трактирщик – человек не маленький во всех смыслах этого слова – попытался сделать вид, как будто не расслышал ее вопроса, и предпринял неуклюжую попытку сбежать, но был пойман за фартук быстрой рукой Серго.
-Простите, но мы бы хотели получить ответ, - что ни говори, а старик умел осаживать не в меру активных собеседников.
-Я… я поговорю с ребятами, - Сохо неопределенно кивнул в сторону сцены, - обождите немного, хорошо?
-Говорил же я вам – не затрагивайте религиозных вопросов! – прошипел Калим, как только хозяин исчез в подсобке, - они тут крайне не любят их обсуждать, тем более, когда в их дела суют нос всякие пришлые чудаки.
-Но кто же знал, что название, данное такому странному граду – это страшная тайна и священный секрет!? – возмутилась Мария, по-прежнему не понимающая, в чем именно состояла ее вина.
-Да это по их глазам видно было! Они же этого града и сами испугались до полусмерти! Или вы слепые!?
-Я, знаете ли, не физиономист! Некогда мне на чужие морды таращиться! Быть может, они тут любого дождичка боятся, откуда мне знать!
-Ладно, теперь сотрясать воздух уже поздно, - безнадежно махнул рукой майор, - посмотрим, что выйдет из Вашей затеи. Будем надеяться, что ничего страшного не случится.
В то время, как они препирались, Сохо отошел к сидевшим у стены музыкантам начал что-то им объяснять, время от времени кивая в сторону Чужаков. Судя по их напряженным позам, его слова не пробудили в артистах большого энтузиазма. Они то и дело указывали на остальной зал, словно апеллируя к мнению остальной публики. В конце концов трактирщик клятвенно их в чем-то заверил, прижав руки к своей необъятной груди, и непростой консенсус, наконец, был достигнут.
Сохо удалился на кухню, и, спустя некоторое время, в дверях показалась официантка с подносом, заставленным маленькими рюмочками, в которых покачивался темно красный, точно расплавленный рубин, напиток.
Все разговоры в зале неожиданно стихли, и живо балагурившие только что мужики вдруг подобрались и посерьезнели. Каждый из них взял с подноса по одной рюмочке, но пить никто не стал, чего-то ожидая. Свою порцию получили и музыканты, а гостей обслужил сам хозяин.
-Что это? – Калим осторожно коснулся своей рюмки, словно боялся обжечься.
-«Кровь невесты», - на удивление тихо объяснил Сохо, - но это только потом… после.
-После чего?
-Сами увидите, - трактирщик замотал головой, не желая пускаться в дальнейшие объяснения, - и не волнуйтесь, это всегда подается за счет заведения.
-Теперь понятно, почему он сбежать пытался, - хмыкнул Серго, потянув носом аромат напитка, - что-то крепкое, фруктовое и явно недешевое.
-М-да, - протянул Калим, - втянули Вы нас в историю, мисс Оллани.
-Мне как-то… волнительно, - призналась Исива, нервно ерзая на стуле.
Артисты тем временем вернулись к своим инструментам, и солистка в длинном зеленом платье объявила:
-В честь наших дорогих гостей! – и отвесила поклон в сторону столика, за которым сидели слегка обеспокоенные Чужаки.
Она начала отбивать сапожком размеренный ритм, который немедленно подхватили все присутствующие, глухо ударяя кулаками по столам. В воздухе поплыла печальная и тягучая мелодия, цедимая сквозь плотно сжатые губы.
По неведомым тропам, сквозь стужу и тьму
Из страны вечной ночи и льдов
Он пришел в этот мир, где, молясь на луну,
Мы забыли заветы богов –
И зал угрюмо подхватил:
Дружбу, верность, любовь!
Воцарившись на гребне высокой горы,
В нашу землю он когти вонзил
Все склонились пред ним, принимая дары
Что наш грешный род заслужил -
Горе, страданья и кровь!
Ядовитой слюной отравнил Он все воды,
Заморозил дыханьем поля.
Вечный дождь Он обрушил на нас с небосвода,
В мглу погрузилась земля,
В смерть, разложенье и тлен!
Средь туманов зловонных, как зев мертвеца
Темный люд собирался для дел.
Ограбят, убьют, уведут жеребца,
Нынче таков наш удел –
Жить, не вставая с колен!
То, с каким напряжением и даже надрывом проговаривали люди эти рубленые строки, отдавало неким самобичеванием. Они словно замаливали свои прошлые грехи, рассматривая звучащую песню как коллективное покаяние.
Но не все покорились властителю зла.
Тех, кто не принял цепей,
Взяв в руки меч, за собой повела
Дева юная знатных кровей.
В бой против гибельной тьмы!
Рассмеялся Князь Мрака, встретившись с ней
С малым войском на стылом ветру.
-Подчинятся мне земли до дальних морей,
Твою душу я тоже сожру -
В моей власти сердца и умы!
Билось воинство света не день и не два,
Стала алой от крови земля.
Правит острая сталь, где бессильны слова,
И где гибнут, о смерти моля,
Честь защищая и дом!
Но жар ярости юной, ведущей на бой,
Растопил что-то в черной груди.
Злобных планов и мыслей нарушился строй,
Когда Он под рукой ощутил -
Сердце забилось вдруг в нем!
Мелодия нарастала, и от дружных ритмичных ударов зазвенела посуда на столах, однако это никого не смущало.
Он вскричал: так и быть, я верну мир земле,
Навсегда возвращусь в мир иной.
Разгоню грязный сброд, что таится во мгле,
Коль моею ты станешь женой!
Нам враждовать нет причины!
И она согласилась, ведь счастье людей
Важней, чем судьба одного.
Клятвой крови вовек, до скончания дней
Назвалась нареченной Его,
Верной до самой кончины!
Стихли крики и лязг, отступили войска,
В реках снова вода посветлела.
Бросив меч, вновь за плуг ухватилась рука,
Мир вернулся в деревни и села,
Брачной скрепленный фатой!
Возроптал люд лихой, услыхав о таком,
Вмиг оставшись без легкой добычи.
Нам власть тени мила, нам противен закон.
Жить свободными – вот наш обычай.
Кража, убийство, разбой!
И во мраке ночном, хоронясь по теням,
Взяв в союзники дождь и ненастье -
Звон тетивы, чей-то сдавленный крик…
Заалело венчальное платье,
Вмиг мечту изничтожив дотла!
Тот отчаянья вой, что взлетел до небес,
Заморозил в ужасе кровь.
Не укроют тебя ни пещера, ни лес,
Если местью стала любовь,
Когда ад закусил удила!
И тут громкость резко упала, превратив грозную и воинственную поначалу песню в скорбный реквием.
Полный ярости вихрь прокатился над миром,
Смыв всю грязь с него за одну ночь.
Он ушел, растворившись в тумане тоскливом,
Унося бездыханную дочь
Той земли, что не смог покорить!
И как слезы соленый град с неба падет
В час когда он скорбит над могилой
В его сердце оттаявшем память живет
О единственной, что научила -
Даже камень умеет любить!
Несколько секунд стояла мертвая тишина, а затем все как по команде подняли вверх свои рюмки, отдавая честь павшим, и так же молча опрокинули их в рот. Калим и его спутники последовали общему примеру.
В горло словно закатилась капля жидкого огня, но не обжигающего, а согревающего и растапливающего лед где-то внутри. Исива негромко всхлипнула.
-Какая трогательная история! – она смахнула набежавшую слезинку.
-Теперь и я понимаю, почему Сохо не горел желанием отвечать на Ваш вопрос, мисс Оллани, - Калим окинул взглядом притихший зал, - люди сюда приходят отдыхать и расслабляться, а не для того, чтобы вызывать из памяти мрачных призраков прошлого.
-Все это крайне трогательно и драматично, - недовольно проворчала Мария, - но ответа я так и не услышала.
-Ой, Маш, только не говорите мне, что ожидали получить научно обоснованное объяснение увиденному феномену, - Серго закатил глаза, - тут у людей другие взгляды на окружающий мир. Во многих случаях вполне достаточно красивой легенды.
-Однако легенду эту они воспринимают крайне близко к сердцу, и даже немного… болезненно, - майор покосился на завсегдатаев, ведущих себя необычно тихо, - что еще раз подтверждает тот факт, что с местным фольклором следует обращаться очень осторожно. Я уже отмечал, что он на редкость нетипичен, и целые его пласты целенаправленно скрывались от широкой общественности во избежание неприятностей.
-Да, я помню, - кивнула Исива.
-А посему зарубите себе на носу – не задавайте местным никаких вопросов, касающихся их обычаев или верований! Никаких! Вообще! Как видите, даже невинное на первый взгляд название вполне может увести нас в такие дебри мифотворчества, откуда будет сложно выбраться без потерь.
-И в чем же состоят наши потери на сей раз? – Мария постаралась свести уровень ехидства в своих словах к минимуму.
-Я полагаю, что в следующий раз Сохо уже не будет таким приветливым и щедрым. И это совершенно некстати, поскольку работать нам тут еще долго, - Калим бросил на девушку недовольный взгляд, - так что впредь держите свой не в меру говорливый язык за зубами.
Глава 14
После всего услышанного и увиденного у Чертенка просто голова пошла кругом. Его странные воспоминания о будущем, рассуждения Лассена о дверях в иные миры, удивительно похожие на объяснения Сильвии, фокусы с самовоспламеняющимися тряпками – было от чего впасть в замешательство. Требовалось некоторое время, чтобы разгрести этот завал и худо-бедно рассортировать полученную информацию, разложить ее в голове по полочкам, а потом уже принимать решения и строить планы.
Старик, прекрасно понимая, в каком положении оказался его гость, предоставил Чертенку отличную возможность отвлечься и послал за дом колоть дрова. Ритмичные взмахи топора, не требующие глубокого анализа и вдумчивой аналитики – именно то, что нужно, чтобы утихомирить бушующий в мозгу шторм.
