- Вот и у меня весь день сплошные прыжки по граблям, — вздохнула она.
- Жизненно, — Костя потер руки. — По крайней мере, нас таких уже двое.
Оля улыбнулась:
- Но ты хотя бы вовремя остановился. А я вот...
- В больнице оказалась, — услужливо подсказал Костя. — Эх, дела сердечные до травматологии доводят! Кому, как не мне это знать! Ну, Ольга свет Александровна, расскажи свою историю, пока новый пациент не прибыл. Разговоры от боли хорошо отвлекают.
И снова начал пальцы разминать, да с таким выражением лица, что Оля поежилась. Интересно, он всех своих пациентов так пугает или только ее? Впрочем, ее сегодня могли убить, как минимум, два раза, так что эффекта, на который рассчитывал Костя, не получилось.
- А в больнице-то ты как оказался? — поинтересовалась Ольга, не торопясь вылезти из пуловера. — Почему у родителей не остался? Ты же хотел. И сегодня не твоя смена.
Костя тяжело вздохнул и развел руками:
- Хотел, но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы. На этот раз в лице мадам Блювантин...
- Кого-кого?! — удивилась Оля.
- Изольды Барсиковны, — усмехнулся Костя — Помнишь, мы ее из Чароновки привезли? Вернее, она сама с нами ехать изволила.
- И колбасу всю схомячила, — вставила девушка, хихикая.
- Вот с колбасы ей и поплохело, — продолжил врач, согласно кивнув. — Но не с той, которую мы ели, а с той, которой ее мама пичкала на каждое «мяу». Бедная животинка, голодала, мерзла и т. д., и т. п. Мама жалостливая, она только рада кого-то кормить. Вот и перекормила так, что та потом такой блювантин устроила... И столько! В общем, так Изольда Барсиковна получила фамилию. А я крики о том, что кошечке плохо, вместе с требованием немедленно отвезти ее к ветеринару. А где я такого в Булкино найду? Пришлось в город ехать. Нет, я все равно хвостатую собирался ветеринару показать, только завтра. Но вот так получилось.
Оля рассмеялась, впрочем смех тут же перерос в шипение от боли.
- Вот так заводить кошку... А потом? Только не говори, что суп с котом!
Костя хитро прищурился.
- Потом из больницы позвонили, мол, Костян, выручай, Петрович ногу сломал, третий травматолог не в городе, только утром приедет. Прямо здесь, в больнице! Представляешь?
- Нет! — честно призналась девушка. — Поскользнулся, наверное?
Костя покачал головой.
- Там такая история случилась! — Костя очень воодушевился от того, что она готова была внимательно слушать о сегодняшнем больничном происшествии.
Оля и была готова. Сейчас она вдруг поняла, что готова слушать его истории всю жизнь.
- Дичайшее, невероятнейшее происшествие, которое иначе как шуткой судьбы не объяснить: Петрович шел по коридору, смотрел в телефон и наступил в ведро для мытья пола! Ведро старое, еще советских годов выпуска, а Петрович крупный, здоровый, размер ноги сорок пятый. Прямо слон в тазике посреди обычной российской больницы! Итог — стопа в гипсе, Петрович в палате отдыхает, больница гудит ульем, а я вкалываю.
Оля округлила глаза:
- Как можно ведро не заметить?! И ногой в него попасть?! Это ж не просто идти надо, а подпрыгивать...
- Вся больница задается этим же вопросом, Оль, — развел руками Костя.
Потом девушка в красках представила себе подпрыгивающего Петровича, слона в тазике и мадам Блювантин, и не выдержала — расхохоталась. До слез и боли в диафрагме.
Костя с улыбкой наблюдал за ней.
- Ну, Оль, посмеялась, эндорфинов в кровь добавила, так что давай посмотрю на твою руку поближе. Перед смертью не надышишься.
Уровень эндорфинов в крови у Ольги резко упал почти до нуля. Впрочем, тут же вновь поднялся — появилась у нее одна задумка... Которую брошь на груди одобрила целиком и полностью
- Помоги пуловер снять, — попросила она, с трудом сдерживая хитрую улыбку. — Сама не могу. И не предлагай разрезать, он он стоит... Тебе лучше не знать, сколько!
- Странно, что медсестры не помогли, — Костя подвоха не почуял и послушно подошел к ней, взялся за рукав. — Или что, ушли поздравление президента ждать? Ох...
Оля, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, притянула его к себе здоровой рукой и прильнула губами к его губам. Миг — и Костя ответил на поцелуй, обнимая ее.
А в соседнем помещении работал телевизор, и был слышен бой кремлевских курантов, отсчитывающих последние мгновения до Нового года. До полуночи. Она успела! Успела! Они успели...
Увы, целоваться долго у них не получилось — за секунду до того, как за окном раздался грохот фейерверков (от больницы до центральной площади десять минут на машине), дверь смотровой с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилась, перекрикивая и отпихивая друг друга, целая толпа народа с Олиной матерью во главе.
- Где моя дочь?! — кричала Лариса Андреевна, воинственно размахивая сумочкой. — Оля!!! Вот я знала, я чувствовала, что что-то не так!
- Ларочка! Ларочка! Ты же сама видишь: с Оленькой все хорошо, она в больнице, ей окажут нужную помощь, — пытался успокоить ее Борис Павлович в расстегнутой куртке и почти свалившемся с шеи шарфе. — Лара, пожалуйста, не волнуйся! Помни о своем сердце!
- Олька, у меня супер-новость! — перекрикивал их Антон Тертычный, неожиданно трезвый, правда, со свежим синяком под глазом. — Грушаков новый сериал снимать задумал, детектив, приключения, любовь-морковь там... Он тебя приглашает консультантом побыть, а там, глядишь, и сама на экране засветишься — в голове Саввы образ главное героини сложился, так это сто процентов ты!
- Так, ну-ка, брысь! — отодвинул его мощный Гоша и протянул девушке красивых, хоть и слегка подмороженных роз. — Оль, я тебя так и не дождался... Ты извини, я увлекся что-то...
- Вот и увлекайся дальше! — Антону такое обращение категорически не понравилось, и он тоже пихнул Гошу. — Только где-нибудь там, в сторонке! А у меня серьезный разговор...
- Ты вообще кто такой?! — вспылил бизнесмен — Цирк уехал, клоуны остались!
А Тоше этот вопрос как острый нож.
- Клоуна в зеркале увидишь! — тот не остался в долгу.
В общем, слово за слово, завязалась свара, грозившая вот-вот перерасти в потасовку.
- Оленька, я согласен, мама перегнула палку, — воспользовавшись тем, что два претендента на Олины руку и сердце сцепились между собой, к девушке тихой сапой подкрался Стас. — Да и ты, будем смотреть правде в глаза, отнюдь не подарок. Но она считает, что мы с тобой созданы друг для друга! Она любит тебя, как дочь!
У Ольги глаз задергался. Это, оказывается, Фекла-Фелиция ее еще любит...
И это все под звуки гимна.
- Так, все! — перекричал Костя этот шум-гам одновременно постучав в стену. — Все посторонние на выход! Все сантименты потом! Не мешайте работать!
Он с ловкостью, говорящей о немалом опыте разрешения подобных ситуаций, оттеснил от будущей жены (кто-то в этом сомневается?) Стасика, Гошу и Тошу. И крикнул уже в сторону соседней комнаты:
- Слава, давай сюда, а то у меня сейчас клиентуры прибавится!
Бывшие в первый момент опешили, потом попытались оказать сопротивление. Однако на зов Кости появился внушительных габаритов охранник, и сопротивление захлебнулось, не начавшись.
Олину маму отчим все-таки вывел в больничный холл до того. И ухмылялся так многозначительно... Мол, ну-ну, работают они!
- Весело год начинается! — констатировал Костя, потирая затылок.
Оля хотела напомнить примету, что, как встретишь, так и проведешь, но не стала. Зачем человека пугать раньше времени? Впрочем, сама она надеялась, что все испытания уже позади. Ну, по крайней мере, такие экстремальные, как сегодня. Ой, как же хорошо, что этот день, наконец-то, закончился! Вернее, не этот, а предыдущий.
Сказала только:
- С Новым годом!
И, прижавшись к Косте, услышала ответное поздравление.
От броши-кошечки по груди разливалось какое-то особое тепло, будто обещая: теперь все правильно, теперь все будет хорошо. И Оля ей верила.
Месяц спустя...
Сквозь сухие строчки официальных документов, подшитых в дело о нападении на нее, Ольга, наконец, узнала, кто и почему готов был пойти на все, лишь бы завладеть ее брошью. Ясность изучение материалов дела внесло, однако не до конца. В частности, она все никак не могла взять в толк, почему бодрый лже-пенсионер (ему, как оказалось, еще и пятидесяти нет!) спихивал ее в реку. Ведь, увенчайся хоть одна его попытка успехом, он точно не получил бы желаемого! Но обо всем по порядку!
Итак, напавший на нее Михаил Алексеевич Пахомов приходится дальним родственником Борису Павловичу и Анне Ивановне Люблячиной, родной тетке мальчиков, которых в войну приютила Олина прапрабабушка — внуком от единственной ее, Анны, дочери. А старший из спасенных ребят был отцом Бориса Павловича. Это кем же они приходятся друг другу? Внучатый племянник и дядюшка? Или их степень родства как-то иначе называется? Да не суть важно.
Забавно, но впервые встретились они только утром, тридцать первого декабря прошлого года, в подмосковном санатории, куда Борис Павлович с матерью Ольги приехали отдохнуть. Так уж вышло, что родители Анны Ивановны эмигрировали из страны еще в 1914 году, так что та появилась на свет уже в Европе. А вот ее бабушка и дед покинуть молодую советскую республику не смогли — сгинули в пучине революции, Гражданской войны и последующих этапов становления СССР. Их дочь, Агнесса Люблячина, младшая сестра отца Анны Ивановны, росла, уже не зная о своем аристократическом происхождении — на момент ареста родителей она была слишком мала, сразу попала в детский дом. Так и выросла, не зная, кто она и откуда. Закончила школу, выучилась на повара, вышла замуж, родила двоих сыновей. А потом пришла война.
Муж ушел на фронт, а сама Агнесса с детьми отправилась в эвакуацию. Увы, по дороге эшелон разбомбили фрицы, Агнесса погибла, мальчики уцелели лишь чудом. Приютила сирот Мария Красина — ей и ее детям с эвакуацией повезло гораздо больше. Так мальчики, Павел и Алексей, попали в заботливые руки Наташи.
И прожили они в чужой гостеприимной семье, если б не появилась Анна.
Жизнь в Европе у нее не задалась. Вернее, до 1939 года, пока не закончились привезенные из России драгоценности, было вполне неплохо. Однако потом устоявшаяся жизнь начала рушиться — пришлось матери с отцом хватать дочь в охапку и бежать, бросив все. Тогда, увы, это была единственная возможность уцелеть.
Какое-то время жизнь мотала их по свету. Однако с падением третьего рейха у них появилась возможность вернуться в СССР, которой семья Анны и воспользовалась. Отец девушки не мог найти покоя, зная, что где-то на просторах советской страны живут его родители и сестра, хотел найти их, мечтал о воссоединении семьи. Но силы были уже не те, да здоровье подкачало. Благо, Аннушка уже была достаточно взрослой для поиска родни.
Только она сама знала, каких усилий, денег и нервов ей стоило найти сведения о родне — тут ключевую роль сыграло то, что Агнессе в детском доме оставили свои имя и фамилию. Увы, ни деда с бабушкой, ни тетю живыми Аня не застала. Зато нашла племянников и даже убедила Марию Красину отдать мальчиков ей. Та, кстати, особо не упорствовала — тяжело было тянуть всех детей в одиночку. А Люблячина, повинуясь неожиданному порыву, в благодарность за заботу подарила женщине свою брошь-талисман.
Медная кошечка с глазами разного цвета всегда привлекала удачу на сторону своей обладательницы, а однажды спасла ей жизнь. Девушка владела ей с рождения, как и ее мать, и бабушка, и еще не одно поколение женщин ее рода. Откуда сия вещица вообще взялась, сама девушка доподлинно не знала. А тогда, видимо, пришла Анне пора расстаться с талисманом.
В итоге все довольны: родители Ани, да и она сама неплохо устроились на давно покинутой Родине. Работали, восстанавливая послевоенную страну, растили племянников, как собственных детей, вскоре выдали замуж дочь, с удовольствием нянчились с внучкой Женечкой. Тема броши-кошечки всплывала иногда в разговорах, и старики Люблячины очень сокрушались, что Анечка отдала ее посторонним вместо того, чтобы сберечь для собственной дочери. Дочь только отмахивалась, мол, иначе вообще никого не нашла бы. А дети — племянники и внучка — все понять не могли, что же такого ценного в простеньком украшении. И тогда дед, которому надоели расспросы внуков, пошутил:
- Глаза у той кошки — чистейшей воды бриллианты, голубой и зеленый!
Дети, в ту пору зачитывавшиеся романами о пиратах и мушкетерах, объяснением удовлетворились, и дедушку больше вопросами насчет ценности брошки не мучили.
Жизнь текла своим чередом. Выросли и разъехались за сотни километров племянники, чтобы навсегда потерять друг друга из виду, ушли в лучший мир старики, Женя выросла и вышла замуж, правда, семейная жизнь не задалась, да так, что сбежала молодая женщина от мужа в ночной рубашке и тапочках, с маленьким сыном в одной руке и паспортом в другой. Мишеньку вырастила Анна Ивановна — Женя работала, строила коммунизм.
А потом все рухнуло снова. СССР развалился, на смену устоявшейся стабильной жизни пришли лихие девяностые, и семья Люблячиных-Пахомовых оказалась на грани выживания. Вот тогда то еще юный Миша вспомнил семейную легенду о броши-кошечке с бриллиантовыми глазами, и подумал, что было бы неплохо вернуть ее обратно в семью. Магические псевдо-свойства артефакта его при этом интересовали мало, а вот брюлики... К счастью, тогда найти Красиных он не смог. Зато отслужил в армии, вляпался в темную историю, чудом выжил в бандитской разборке, позже получил срок за разбойное нападение, потом еще один, вышел, где-то работал. Домой больше не вернулся — бабушка и мать к тому времени уже умерли, а с квартирой тоже история темная, концов не найти, обратно не отыграть. Свела его жизнь с Валентиной, с той, что старая подруга Ларисы Андреевны, жили гражданским браком при санатории, работали. Михаил уже почти смирился с таким положением дел, как вдруг в конце декабря в санаторий приехали Борис Павлович и Лариса Андреевна. Красина.
Последняя с удовольствием рассказывала историю своей семьи, и Михаил чем дольше слушал, тем сильнее убеждался: это те самые Красины! Однако жизнь, как всегда, решила поиздеваться над ним. Лариса обмолвилась и про брошку, которую мать ее свекрови передала правнучке, Ольге, даже описала. И — снова мимо: девочка потеряла брошку. Михаил молча сокрушался, что всегда с ним так: поманит жизнь конфеткой, и сразу оплеуху с размаха, да такую, что с ног сбивает. Так и в этот раз... Немного успокаивало его лишь то, что о подлинной ценности безделушки Красины понятия не имели. Иначе ни за что не отдали бы ее соплюшке.
Однако через пару дней, утром тридцать первого декабря Лариса в разговоре с Валей обмолвилась, что ее дочь начала расспрашивать ее о брошке, как будто вспомнила, где она. И сама призналась, что Оля вроде бы потеряла брошь во время отдыха в деревне с забавным названием Чароновка.
Михаила как током ударило: вспомнила! Нашла! Он отыскал в соцсетях фотографию Ольги, под благовидным предлогом он отпросился с работы и на арендованном внедорожнике рванул в упомянутую деревню.
- Жизненно, — Костя потер руки. — По крайней мере, нас таких уже двое.
Оля улыбнулась:
- Но ты хотя бы вовремя остановился. А я вот...
- В больнице оказалась, — услужливо подсказал Костя. — Эх, дела сердечные до травматологии доводят! Кому, как не мне это знать! Ну, Ольга свет Александровна, расскажи свою историю, пока новый пациент не прибыл. Разговоры от боли хорошо отвлекают.
И снова начал пальцы разминать, да с таким выражением лица, что Оля поежилась. Интересно, он всех своих пациентов так пугает или только ее? Впрочем, ее сегодня могли убить, как минимум, два раза, так что эффекта, на который рассчитывал Костя, не получилось.
- А в больнице-то ты как оказался? — поинтересовалась Ольга, не торопясь вылезти из пуловера. — Почему у родителей не остался? Ты же хотел. И сегодня не твоя смена.
Костя тяжело вздохнул и развел руками:
- Хотел, но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы. На этот раз в лице мадам Блювантин...
- Кого-кого?! — удивилась Оля.
- Изольды Барсиковны, — усмехнулся Костя — Помнишь, мы ее из Чароновки привезли? Вернее, она сама с нами ехать изволила.
- И колбасу всю схомячила, — вставила девушка, хихикая.
- Вот с колбасы ей и поплохело, — продолжил врач, согласно кивнув. — Но не с той, которую мы ели, а с той, которой ее мама пичкала на каждое «мяу». Бедная животинка, голодала, мерзла и т. д., и т. п. Мама жалостливая, она только рада кого-то кормить. Вот и перекормила так, что та потом такой блювантин устроила... И столько! В общем, так Изольда Барсиковна получила фамилию. А я крики о том, что кошечке плохо, вместе с требованием немедленно отвезти ее к ветеринару. А где я такого в Булкино найду? Пришлось в город ехать. Нет, я все равно хвостатую собирался ветеринару показать, только завтра. Но вот так получилось.
Оля рассмеялась, впрочем смех тут же перерос в шипение от боли.
- Вот так заводить кошку... А потом? Только не говори, что суп с котом!
Костя хитро прищурился.
- Потом из больницы позвонили, мол, Костян, выручай, Петрович ногу сломал, третий травматолог не в городе, только утром приедет. Прямо здесь, в больнице! Представляешь?
- Нет! — честно призналась девушка. — Поскользнулся, наверное?
Костя покачал головой.
- Там такая история случилась! — Костя очень воодушевился от того, что она готова была внимательно слушать о сегодняшнем больничном происшествии.
Оля и была готова. Сейчас она вдруг поняла, что готова слушать его истории всю жизнь.
- Дичайшее, невероятнейшее происшествие, которое иначе как шуткой судьбы не объяснить: Петрович шел по коридору, смотрел в телефон и наступил в ведро для мытья пола! Ведро старое, еще советских годов выпуска, а Петрович крупный, здоровый, размер ноги сорок пятый. Прямо слон в тазике посреди обычной российской больницы! Итог — стопа в гипсе, Петрович в палате отдыхает, больница гудит ульем, а я вкалываю.
Оля округлила глаза:
- Как можно ведро не заметить?! И ногой в него попасть?! Это ж не просто идти надо, а подпрыгивать...
- Вся больница задается этим же вопросом, Оль, — развел руками Костя.
Потом девушка в красках представила себе подпрыгивающего Петровича, слона в тазике и мадам Блювантин, и не выдержала — расхохоталась. До слез и боли в диафрагме.
Костя с улыбкой наблюдал за ней.
- Ну, Оль, посмеялась, эндорфинов в кровь добавила, так что давай посмотрю на твою руку поближе. Перед смертью не надышишься.
Уровень эндорфинов в крови у Ольги резко упал почти до нуля. Впрочем, тут же вновь поднялся — появилась у нее одна задумка... Которую брошь на груди одобрила целиком и полностью
- Помоги пуловер снять, — попросила она, с трудом сдерживая хитрую улыбку. — Сама не могу. И не предлагай разрезать, он он стоит... Тебе лучше не знать, сколько!
- Странно, что медсестры не помогли, — Костя подвоха не почуял и послушно подошел к ней, взялся за рукав. — Или что, ушли поздравление президента ждать? Ох...
Оля, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, притянула его к себе здоровой рукой и прильнула губами к его губам. Миг — и Костя ответил на поцелуй, обнимая ее.
А в соседнем помещении работал телевизор, и был слышен бой кремлевских курантов, отсчитывающих последние мгновения до Нового года. До полуночи. Она успела! Успела! Они успели...
Увы, целоваться долго у них не получилось — за секунду до того, как за окном раздался грохот фейерверков (от больницы до центральной площади десять минут на машине), дверь смотровой с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилась, перекрикивая и отпихивая друг друга, целая толпа народа с Олиной матерью во главе.
- Где моя дочь?! — кричала Лариса Андреевна, воинственно размахивая сумочкой. — Оля!!! Вот я знала, я чувствовала, что что-то не так!
- Ларочка! Ларочка! Ты же сама видишь: с Оленькой все хорошо, она в больнице, ей окажут нужную помощь, — пытался успокоить ее Борис Павлович в расстегнутой куртке и почти свалившемся с шеи шарфе. — Лара, пожалуйста, не волнуйся! Помни о своем сердце!
- Олька, у меня супер-новость! — перекрикивал их Антон Тертычный, неожиданно трезвый, правда, со свежим синяком под глазом. — Грушаков новый сериал снимать задумал, детектив, приключения, любовь-морковь там... Он тебя приглашает консультантом побыть, а там, глядишь, и сама на экране засветишься — в голове Саввы образ главное героини сложился, так это сто процентов ты!
- Так, ну-ка, брысь! — отодвинул его мощный Гоша и протянул девушке красивых, хоть и слегка подмороженных роз. — Оль, я тебя так и не дождался... Ты извини, я увлекся что-то...
- Вот и увлекайся дальше! — Антону такое обращение категорически не понравилось, и он тоже пихнул Гошу. — Только где-нибудь там, в сторонке! А у меня серьезный разговор...
- Ты вообще кто такой?! — вспылил бизнесмен — Цирк уехал, клоуны остались!
А Тоше этот вопрос как острый нож.
- Клоуна в зеркале увидишь! — тот не остался в долгу.
В общем, слово за слово, завязалась свара, грозившая вот-вот перерасти в потасовку.
- Оленька, я согласен, мама перегнула палку, — воспользовавшись тем, что два претендента на Олины руку и сердце сцепились между собой, к девушке тихой сапой подкрался Стас. — Да и ты, будем смотреть правде в глаза, отнюдь не подарок. Но она считает, что мы с тобой созданы друг для друга! Она любит тебя, как дочь!
У Ольги глаз задергался. Это, оказывается, Фекла-Фелиция ее еще любит...
И это все под звуки гимна.
- Так, все! — перекричал Костя этот шум-гам одновременно постучав в стену. — Все посторонние на выход! Все сантименты потом! Не мешайте работать!
Он с ловкостью, говорящей о немалом опыте разрешения подобных ситуаций, оттеснил от будущей жены (кто-то в этом сомневается?) Стасика, Гошу и Тошу. И крикнул уже в сторону соседней комнаты:
- Слава, давай сюда, а то у меня сейчас клиентуры прибавится!
Бывшие в первый момент опешили, потом попытались оказать сопротивление. Однако на зов Кости появился внушительных габаритов охранник, и сопротивление захлебнулось, не начавшись.
Олину маму отчим все-таки вывел в больничный холл до того. И ухмылялся так многозначительно... Мол, ну-ну, работают они!
- Весело год начинается! — констатировал Костя, потирая затылок.
Оля хотела напомнить примету, что, как встретишь, так и проведешь, но не стала. Зачем человека пугать раньше времени? Впрочем, сама она надеялась, что все испытания уже позади. Ну, по крайней мере, такие экстремальные, как сегодня. Ой, как же хорошо, что этот день, наконец-то, закончился! Вернее, не этот, а предыдущий.
Сказала только:
- С Новым годом!
И, прижавшись к Косте, услышала ответное поздравление.
От броши-кошечки по груди разливалось какое-то особое тепло, будто обещая: теперь все правильно, теперь все будет хорошо. И Оля ей верила.
Эпилог
Месяц спустя...
Сквозь сухие строчки официальных документов, подшитых в дело о нападении на нее, Ольга, наконец, узнала, кто и почему готов был пойти на все, лишь бы завладеть ее брошью. Ясность изучение материалов дела внесло, однако не до конца. В частности, она все никак не могла взять в толк, почему бодрый лже-пенсионер (ему, как оказалось, еще и пятидесяти нет!) спихивал ее в реку. Ведь, увенчайся хоть одна его попытка успехом, он точно не получил бы желаемого! Но обо всем по порядку!
Итак, напавший на нее Михаил Алексеевич Пахомов приходится дальним родственником Борису Павловичу и Анне Ивановне Люблячиной, родной тетке мальчиков, которых в войну приютила Олина прапрабабушка — внуком от единственной ее, Анны, дочери. А старший из спасенных ребят был отцом Бориса Павловича. Это кем же они приходятся друг другу? Внучатый племянник и дядюшка? Или их степень родства как-то иначе называется? Да не суть важно.
Забавно, но впервые встретились они только утром, тридцать первого декабря прошлого года, в подмосковном санатории, куда Борис Павлович с матерью Ольги приехали отдохнуть. Так уж вышло, что родители Анны Ивановны эмигрировали из страны еще в 1914 году, так что та появилась на свет уже в Европе. А вот ее бабушка и дед покинуть молодую советскую республику не смогли — сгинули в пучине революции, Гражданской войны и последующих этапов становления СССР. Их дочь, Агнесса Люблячина, младшая сестра отца Анны Ивановны, росла, уже не зная о своем аристократическом происхождении — на момент ареста родителей она была слишком мала, сразу попала в детский дом. Так и выросла, не зная, кто она и откуда. Закончила школу, выучилась на повара, вышла замуж, родила двоих сыновей. А потом пришла война.
Муж ушел на фронт, а сама Агнесса с детьми отправилась в эвакуацию. Увы, по дороге эшелон разбомбили фрицы, Агнесса погибла, мальчики уцелели лишь чудом. Приютила сирот Мария Красина — ей и ее детям с эвакуацией повезло гораздо больше. Так мальчики, Павел и Алексей, попали в заботливые руки Наташи.
И прожили они в чужой гостеприимной семье, если б не появилась Анна.
Жизнь в Европе у нее не задалась. Вернее, до 1939 года, пока не закончились привезенные из России драгоценности, было вполне неплохо. Однако потом устоявшаяся жизнь начала рушиться — пришлось матери с отцом хватать дочь в охапку и бежать, бросив все. Тогда, увы, это была единственная возможность уцелеть.
Какое-то время жизнь мотала их по свету. Однако с падением третьего рейха у них появилась возможность вернуться в СССР, которой семья Анны и воспользовалась. Отец девушки не мог найти покоя, зная, что где-то на просторах советской страны живут его родители и сестра, хотел найти их, мечтал о воссоединении семьи. Но силы были уже не те, да здоровье подкачало. Благо, Аннушка уже была достаточно взрослой для поиска родни.
Только она сама знала, каких усилий, денег и нервов ей стоило найти сведения о родне — тут ключевую роль сыграло то, что Агнессе в детском доме оставили свои имя и фамилию. Увы, ни деда с бабушкой, ни тетю живыми Аня не застала. Зато нашла племянников и даже убедила Марию Красину отдать мальчиков ей. Та, кстати, особо не упорствовала — тяжело было тянуть всех детей в одиночку. А Люблячина, повинуясь неожиданному порыву, в благодарность за заботу подарила женщине свою брошь-талисман.
Медная кошечка с глазами разного цвета всегда привлекала удачу на сторону своей обладательницы, а однажды спасла ей жизнь. Девушка владела ей с рождения, как и ее мать, и бабушка, и еще не одно поколение женщин ее рода. Откуда сия вещица вообще взялась, сама девушка доподлинно не знала. А тогда, видимо, пришла Анне пора расстаться с талисманом.
В итоге все довольны: родители Ани, да и она сама неплохо устроились на давно покинутой Родине. Работали, восстанавливая послевоенную страну, растили племянников, как собственных детей, вскоре выдали замуж дочь, с удовольствием нянчились с внучкой Женечкой. Тема броши-кошечки всплывала иногда в разговорах, и старики Люблячины очень сокрушались, что Анечка отдала ее посторонним вместо того, чтобы сберечь для собственной дочери. Дочь только отмахивалась, мол, иначе вообще никого не нашла бы. А дети — племянники и внучка — все понять не могли, что же такого ценного в простеньком украшении. И тогда дед, которому надоели расспросы внуков, пошутил:
- Глаза у той кошки — чистейшей воды бриллианты, голубой и зеленый!
Дети, в ту пору зачитывавшиеся романами о пиратах и мушкетерах, объяснением удовлетворились, и дедушку больше вопросами насчет ценности брошки не мучили.
Жизнь текла своим чередом. Выросли и разъехались за сотни километров племянники, чтобы навсегда потерять друг друга из виду, ушли в лучший мир старики, Женя выросла и вышла замуж, правда, семейная жизнь не задалась, да так, что сбежала молодая женщина от мужа в ночной рубашке и тапочках, с маленьким сыном в одной руке и паспортом в другой. Мишеньку вырастила Анна Ивановна — Женя работала, строила коммунизм.
А потом все рухнуло снова. СССР развалился, на смену устоявшейся стабильной жизни пришли лихие девяностые, и семья Люблячиных-Пахомовых оказалась на грани выживания. Вот тогда то еще юный Миша вспомнил семейную легенду о броши-кошечке с бриллиантовыми глазами, и подумал, что было бы неплохо вернуть ее обратно в семью. Магические псевдо-свойства артефакта его при этом интересовали мало, а вот брюлики... К счастью, тогда найти Красиных он не смог. Зато отслужил в армии, вляпался в темную историю, чудом выжил в бандитской разборке, позже получил срок за разбойное нападение, потом еще один, вышел, где-то работал. Домой больше не вернулся — бабушка и мать к тому времени уже умерли, а с квартирой тоже история темная, концов не найти, обратно не отыграть. Свела его жизнь с Валентиной, с той, что старая подруга Ларисы Андреевны, жили гражданским браком при санатории, работали. Михаил уже почти смирился с таким положением дел, как вдруг в конце декабря в санаторий приехали Борис Павлович и Лариса Андреевна. Красина.
Последняя с удовольствием рассказывала историю своей семьи, и Михаил чем дольше слушал, тем сильнее убеждался: это те самые Красины! Однако жизнь, как всегда, решила поиздеваться над ним. Лариса обмолвилась и про брошку, которую мать ее свекрови передала правнучке, Ольге, даже описала. И — снова мимо: девочка потеряла брошку. Михаил молча сокрушался, что всегда с ним так: поманит жизнь конфеткой, и сразу оплеуху с размаха, да такую, что с ног сбивает. Так и в этот раз... Немного успокаивало его лишь то, что о подлинной ценности безделушки Красины понятия не имели. Иначе ни за что не отдали бы ее соплюшке.
Однако через пару дней, утром тридцать первого декабря Лариса в разговоре с Валей обмолвилась, что ее дочь начала расспрашивать ее о брошке, как будто вспомнила, где она. И сама призналась, что Оля вроде бы потеряла брошь во время отдыха в деревне с забавным названием Чароновка.
Михаила как током ударило: вспомнила! Нашла! Он отыскал в соцсетях фотографию Ольги, под благовидным предлогом он отпросился с работы и на арендованном внедорожнике рванул в упомянутую деревню.
