Инна Комарова
Чудеса сбываются!
Рождественская добрая сказка
Настраивайемся:
Фантазия-экспромт ФРЕДЕРИКА ШОПЕНА
Зима смотрела сквозь пушистые ресницы
Как кружевные лёгкие снежинки,
Спускаясь с неба серебристой вереницей,
Стелили белую хрустящую простынку;
Морозной нитью палантины вышивала
И доставала с чердака салазки,
Лепила снежных баб и открывала
Сезон желаний и волшебной сказки.
© Людмила Рубцова
Пролог
В доме купца Селиванова царило оживление. Суета заполонила все помещения и не обошла стороной кухню. Работа кипела, помощники кухарки старались трудиться слаженно, не провоцируя заминок и недоразумений. Подмастерья только и успевали, что по требованию Прасковьи подносить разные продукты, специи и нужную посуду.
Служанки с выпученными глазами бегали, носились по этажам дома: кто-то убирал в комнатах господ, гостевых, подсобных помещениях, другие – наводили порядок в кабинете хозяина и библиотеке. Стирали, гладили. На морозе выбивали перины и громоздкие одеяла, пледы, покрывала. Одним словом – наводили везде полный порядок.
Готовясь к Рождеству, семья Селивановых ожидала дорогих гостей.
Погода в этот день словно настраивала всех на нужную тональность. За окном разыгралась дивная зимняя сказка. Мороз крепчал. Мела позёмка. На ветвях закоченевших деревьев кружились, подгоняемые ветром, стройные изящные сосульки, разыгрывая эпизод рождественской ёлки. Их танец завораживал и настраивал на чудо. Кроны деревьев под натиском снежных комков склоняли головы, наблюдая за танцем соседей. А на стёклах окон жилых домов умелец-морозец разрисовывал замысловатые, причудливые картины и узоры – добрые зимние сказки. Дороги и дома, заботливо укутанные белоснежным покрывалом, терпеливо дожидались праздничных колядок и весёлых шествий детворы, юношей и девушек, переодетых в праздничные костюмы.
………………………………………………….
«Рождественские святки не обходились без участия ряженых. Игры ряженых – древняя русская скоморошья забава, сохранившаяся с языческих времен. Гонимая церковью и властью, традиция всё же пережила века и стала неотделимой частью многих народных праздников.
Костюмы и маски ряженых готовились заранее, хотя особых премудростей здесь не было.
Вывернуть мехом наружу шубу – вот и костюм медведя. Та же шуба со вставленной в рукав кочергой изображала журавля. Парни одевались бабами, девушки – мужиками. И те и другие рядились стариками, цыганами, солдатами, различными животными. Особым успехом пользовались группы ряженых – лошадь с седоком, медведь с вожаком, «а при нём деревянная коза». Лошадь обычно изображали два парня, накрытые длинной попоной. Передний держал на вилах соломенную кобылью голову. На «лошадь» садился мальчик, и вся эта забавная компания под свист и хохот зрителей отправлялась гулять по деревне. Ряженые заходили в избы и веселились как могли: кувыркались, дурачились, орали не своим голосом, а иногда разыгрывали целые представления. Так весело и озорно, проходили святки, доставляя много радости и детворе, и взрослым».
***
Дела семейные
Вот и в это утро в доме уважаемого в обществе купца Селиванова все ожидали ряженых. Частенько в них переодевались слуги и служанки, которые родом были из глухих деревень и до юношеского возраста проживали в глубинке.
Всё детство они проводили в атмосфере деревенского окружения и вобрали в себя дух русских традиций. Дворяне не препятствовали желанию обслуги участвовать в колядках.
Дети Селивановых с нетерпением ожидали праздника.
Барышни-сестрицы – на выданье – с особым волнением и душевным трепетом скрывали от всех свои сердечные тайны и надежды. Они в нетерпении караулили у кухни. Обо всём знала только Прасковья, кухарка. Она подгоняла работников, чтобы завершить последние приготовления. Накануне сёстры взяли с неё слово, и кухарка по доброте душевной пообещала девушкам, что как только освободится, займётся гаданием. Прасковья была искусной мастерицей своего дела, но и в гаданиях знала толк. Всё, что предсказывала в прежние годы подружкам сестёр – сбывалось. Елена и Ксения заранее переоделись в праздничные одежды и настроились услышать нечто особенное, что ожидало их в наступающем новом году.
Сын Селивановых родился после сестёр-двойняшек. Его внимание было приковано к наукам. Даже в предпраздничную ночь он читал в своей комнате труды маститых учёных, не обращая внимания на суету в доме и волнение старших сестёр.
Младшая дочь Селивановых, Ольга, или как её все ласково называли, Лёлечка, и в этот день сидела за роялем и в своё удовольствие отрабатывала каждый пассаж, украшения и нюансировку, отшлифовывая произведения. Девочке предстояло подготовиться к ответственному концерту. Профессор консерватории, Ярослав Евгеньевич Миненьков обещал приехать на следующий день после рождественской ночи. Педагог готовил девочку к выступлению на публике. А потому накануне дал ей дополнительное задание.
Матушка Лёли, Екатерина Георгиевна, услышав об этом, с нескрываемым удивлением и недовольством спросила у преподавателя:
– Ярослав Евгеньевич, вы, что же, даже и в святой праздник трудитесь? – при этом она взглянула на него с укоризной.
– Екатерина Георгиевна, а что, собственно, вас так удивило? Когда того требуют обстоятельства – конечно, тружусь. Ольге предстоит большое сольное выступление в малом зале консерватории. У нас существует давняя традиция: в рождественские каникулы мы даём серию концертов в Москве и Петербурге с участием будущих профессионалов, я бы сказал, подрастающей смены. Понимаю ваши сомнения, ведь Оле всего лишь десять лет. Но не забывайте, ваша дочь одарена, быстро усваивает учебный материал, делает успехи. Она прилежна и добросовестна, а занимается с большим желанием и рвением. У меня нет сомнений, что из неё вырастет настоящий музыкант. Уверяю, мы все будем гордиться её успехами. Доверьтесь моему опыту.
– Дай-то Бог! – проронила Екатерина Георгиевна, не особо приветствуя в душе надежды профессора. – А как же наши традиции?! – госпожа Селиванова продолжала стоять на своём.
– Голубушка, что вы имеете в виду? – спросил профессор, искренне не понимая, о чём печётся матушка его ученицы.
– Дом, семья, дети … разве не в этом заключается миссия будущей женщины?
– Ах, вот о чём вы печётесь. Тогда задам вам встречный вопрос: разве музыка кому-нибудь мешала обрести счастье или выполнять свои семейные обязанности? – произнёс профессор и посмотрел на мать Ольги с нескрываемым удивлением.
– Но, как же так… Ведь это ни для кого не секрет – артисты всегда в пути, они призваны концертировать, дома не бывают. Разве такая жизнь для богатой купеческой дочери? Какой супруг потерпит постоянное отсутствие хозяйки и матери его детей?
– Так вот, что вас заботит. Сударыня, мы с вами живём не в средневековом обществе, и тем более... – профессор замялся, решил смягчить разговор и успокоить матушку ученицы. – Ей-Богу, вы зря так волнуетесь. Полагаю, Ольга выберет в мужья достойного человека из своего круга. И они никогда не будут расставаться. При желании выход найдётся.
– Но это ведь противоречит нашим устоям … – упрямо настаивала на своём матушка Ольги.
– Голубушка, вы зря разволновались раньше времени. Давайте не будем торопить события и дождёмся, когда ваша одарённая дочь достигнет возраста девушки на выданье. Поверьте учёному мужу, тогда всё будет видеться в ином свете.
Екатерина Георгиевна выгнула бровь, недовольно поджала губы, с трудом сдерживая себя от лишних реплик. Убедившись, что дальнейший разговор вести не имеет смысла, она попрощалась и ушла к себе.
***
Рождественская ночь
Вечерняя трапеза, плавно перешедшая в ночную, прошла шумно, весело, сытно и обильно. Гости то и дело поднимали тосты за семью Селивановых и благодарили их за превосходный приём. Вино лилось рекой. Громогласные здравицы опьяневших господ не прекращались. Слуги не успевали подносить новые блюда с яствами и графинами с вином. А по старой доброй традиции и просьбе некоторых присутствующих – несли медовуху, после которой приглашённые господа быстро и сильно пьянели. Но были и такие, кто позволили себе лишнего.
Многие гости под утро покидали дом Селивановых навеселе, разговаривая с трудом, произнося лишь невнятные обрывки фраз. Правда, никто на это не обращал внимания. Все валились с ног от усталости и чрезмерно насыщенной трапезы.
Соседский помещик никак не мог попасть в рукав своего пальто, что его безумно сердило. Подкладка трещала по швам от его попыток любой ценой натянуть на себя вещь. Он нервничал. Мужчина, окончательно разозлившись, сбросил пальто на пол и заявил жене:
– Не моя вещь! Жена, ты ошиблась. Попроси у слуг, чтобы принесли из гардеробной моё пальто, шарф, шляпу и трость. Домой пора.
– Что вы, батенька, Никодим Кузьмич, не признали своё пальто? Мы же с вами давеча на ярмарке покупали. Оно это: новое, добротное пальто с бобровым воротником. Не признали? Кучу денег отдали за него, а вы носом крутите.
– Не моё, говорю тебе, и не спорь со мной, женщина! – настаивал сильно опьяневший муж. У него от избытка спиртного высохло во рту, он строил некрасивые гримасы и постоянно сплёвывал то в руку, то на ковёр.
– Ладно, ладно, не горячитесь. Уймитесь. Вы не дома. Не позорьте своих седин. Давайте-ка, я помогу вам, – она подняла пальто с пола и стала натягивать один рукав, затем второй. Но бедного помещика так развезло, что ноги перестали слушаться. Он сполз на пол, силой сбросив с себя ненужную вещь, мигом облокотившись о стену. И тут же настроился на сон. Разбросав в стороны руки, он закричал, что было силы, желая отделаться от жены, как от назойливой мухи:
– Отстань, я устал и хочу спать.
А жена шёпотом уговаривала:
– Встаньте, батенька. Сама не подниму вас. Ох, какой тяжёлый…
Хозяйка дома, со стороны наблюдая за этой сценой, решила вмешаться, предложив гостье:
– Авдотья Карповна, успокойтесь. Не трудитесь. Попрошу слуг, перенесут Никодима Кузьмича в гостевую комнату. Он отоспится, хмель выйдет, потом с миром и поедете домой. Сейчас от него толку всё равно не будет.
– Как нехорошо получилось! Екатерина Георгиевна, голубушка, простите. Одно беспокойство от нас.
– Что уж теперь говорить, дело сделано. Он на своих ногах не уйдёт. Сами видите.
И она, чтобы не привлекать внимание других гостей, сквозь зубы процедила:
– Мы привыкли помогать, – но при этом скривила недовольную мину.
Помещики сами навязались к ним на рождественское застолье, их никто не приглашал. Сосед издавна не вызывал уважения ни у кого в обществе из-за своей любви к крепким напиткам. И довольно часто в пьяном состоянии устраивал дебоши.
…………………………………………………….
Грёзы
Ольга раньше всех покинула застолье. В комнате её дожидалась няня. Девочка переоделась в ночную сорочку и легла.
– Нянечка, скажи, почему все в доме меня кличут Лёлей, а ты одна называешь по имени – Олюшкой? И, кстати, мой учитель, Ярослав Евгеньевич, тоже зовёт исключительно Ольгой.
– Имя у тебя особенное, старинное. Оно означает – священная. Лёгкое и нежное, словно музыка, облачко невесомое. Это имя напоминает мне росу, ниспадающую с небес на молодую поросль. Благодать божия, она омоет листву, освежит, с любовью погладит, и от наслаждения дивная мелодия плавно польётся на просторы. А вдохновлённая и обновлённая пробудившаяся зелень засияет под первыми лучами летней утренней зари.
– Как чудно ты говоришь, нянечка, и так красиво. Никогда раньше ничего такого не слышала о своём имени.
– Спи, дитя, спи, придёт время – всё узнаешь и услышишь. А сейчас закрывай глазки и спи.
Няня погладила свою любимицу по головке.
– Нянюшка, а расскажи-ка мне свою чудесную сказку и спой колыбельную. Мою любимую, – попросила Оленька свою добрую советчицу.
И нянюшка поведала девочке рождественскую историю, а после затянула песнь. Между тем, Лёлечка, сладко засыпая, уносилась в сказку.
Наутро к младшей наследнице Селивановых приехала подружка – княжна Немцова. Девочки закрылись в комнате и шептались, делясь впечатлениями от праздничного застолья.
– Лёлечка, рассказывайте, как у вас отмечали рождественскую ночь? Весело было?
– Наденька, душечка! Что я вам сейчас скажу. Застолье затянулось до утра, и всё почему. Папенька первым провозгласил тост за здравие Государя Императора и всего Августейшего Царского Дома. Все гости подскочили со своих мест и запели «Боже, царя храни!».
После папеньки взял слово наипочётнейший гость нашего семейства – Никита Архипович Фролов – губернатор города. Он провозгласил тост за здравие и счастье хозяина дома и его хозяйки. Потом гости наполняли бокалы с вином, крепкими напитками и пили за детей семейства, и так конца этому не было видно. Меня всё это так утомило, особенно, их выкрики и само зрелище застолья, что я не выдержала и, тихонечко, незаметно встала да ушла к себе.
Нянюшка постелила мне свежее бельё. Я надела новую ночную сорочку. По обыкновению, она рассказала одну из своих чудесных сказок, спела мою любимую колыбельную. А перед уходом, перекрестив меня, напутствовала:
«Спи, дитя моё родное. И пусть тебе приснится твой суженый. Дни и часы летят так быстро, не успеешь оглянуться, как на порог явится и скажет: «У вас барышня на выданье». Так уж лучше с самого детства знать, что ждёт тебя впереди. Спи, моя хорошая. Сладко спи. Закрывай глазки. Помолюсь за тебя».
Подружка от изумления, широко раскрыв глаза, спросила:
– Лёлечка! И что? Приснился он? – поспешила узнать любопытная девочка.
– Кто?
– Суженый?
– Куда вы торопитесь, душа моя? Слушайте дальше и сами рассудите.
***
Сон
И вот тогда … Лёле приснился удивительный сон.
Она внезапно перенеслась в незнакомое место. Увидела большой просторный зал железнодорожного вокзала. С раннего детства они с нянюшкой добирались на дачу по железной дороге. Так сложилось, что матушка и слуги переезжали на дачу гораздо раньше. А всё почему? Оля серьёзно и увлечённо занималась музыкой, в конце учебного года она должна была участвовать в заключительном академическом концерте, а после этого наступало время летних каникул. Вот по этой причине прилежная ученица вместе с няней переезжала на дачу позднее всех домочадцев.
Сразу после рождения младшей дочери, Екатерина Георгиевна все заботы о девочке возложила на плечи нянечки Евдокии, которая ничуть не возражала. Она с первых дней прикипела к девочке сердцем и душой и считала, что Оленька больше её дочь, нежели хозяйки.
Екатерина Георгиевна не особенно уделяла детям внимание и время. Её больше беспокоили иные мысли и заботы. Стремление подняться на более высокую сословную ступень и поныне не давало покоя матери троих детей.
Дело в том, что госпожа Селиванова в глубине души с завистью посматривала в сторону благородных дам – аристократок. В любом удобном случае, крутясь у зеркала и кокетничая, вела диалог со своим отражением:
– Ну чем я не дворянка? Я ведь красотка! И всегда вызывала интерес у кавалеров из того сословия.
Чудеса сбываются!
Рождественская добрая сказка
Настраивайемся:
Фантазия-экспромт ФРЕДЕРИКА ШОПЕНА
Зима смотрела сквозь пушистые ресницы
Как кружевные лёгкие снежинки,
Спускаясь с неба серебристой вереницей,
Стелили белую хрустящую простынку;
Морозной нитью палантины вышивала
И доставала с чердака салазки,
Лепила снежных баб и открывала
Сезон желаний и волшебной сказки.
© Людмила Рубцова
Пролог
В доме купца Селиванова царило оживление. Суета заполонила все помещения и не обошла стороной кухню. Работа кипела, помощники кухарки старались трудиться слаженно, не провоцируя заминок и недоразумений. Подмастерья только и успевали, что по требованию Прасковьи подносить разные продукты, специи и нужную посуду.
Служанки с выпученными глазами бегали, носились по этажам дома: кто-то убирал в комнатах господ, гостевых, подсобных помещениях, другие – наводили порядок в кабинете хозяина и библиотеке. Стирали, гладили. На морозе выбивали перины и громоздкие одеяла, пледы, покрывала. Одним словом – наводили везде полный порядок.
Готовясь к Рождеству, семья Селивановых ожидала дорогих гостей.
Погода в этот день словно настраивала всех на нужную тональность. За окном разыгралась дивная зимняя сказка. Мороз крепчал. Мела позёмка. На ветвях закоченевших деревьев кружились, подгоняемые ветром, стройные изящные сосульки, разыгрывая эпизод рождественской ёлки. Их танец завораживал и настраивал на чудо. Кроны деревьев под натиском снежных комков склоняли головы, наблюдая за танцем соседей. А на стёклах окон жилых домов умелец-морозец разрисовывал замысловатые, причудливые картины и узоры – добрые зимние сказки. Дороги и дома, заботливо укутанные белоснежным покрывалом, терпеливо дожидались праздничных колядок и весёлых шествий детворы, юношей и девушек, переодетых в праздничные костюмы.
………………………………………………….
«Рождественские святки не обходились без участия ряженых. Игры ряженых – древняя русская скоморошья забава, сохранившаяся с языческих времен. Гонимая церковью и властью, традиция всё же пережила века и стала неотделимой частью многих народных праздников.
Костюмы и маски ряженых готовились заранее, хотя особых премудростей здесь не было.
Вывернуть мехом наружу шубу – вот и костюм медведя. Та же шуба со вставленной в рукав кочергой изображала журавля. Парни одевались бабами, девушки – мужиками. И те и другие рядились стариками, цыганами, солдатами, различными животными. Особым успехом пользовались группы ряженых – лошадь с седоком, медведь с вожаком, «а при нём деревянная коза». Лошадь обычно изображали два парня, накрытые длинной попоной. Передний держал на вилах соломенную кобылью голову. На «лошадь» садился мальчик, и вся эта забавная компания под свист и хохот зрителей отправлялась гулять по деревне. Ряженые заходили в избы и веселились как могли: кувыркались, дурачились, орали не своим голосом, а иногда разыгрывали целые представления. Так весело и озорно, проходили святки, доставляя много радости и детворе, и взрослым».
***
Дела семейные
Вот и в это утро в доме уважаемого в обществе купца Селиванова все ожидали ряженых. Частенько в них переодевались слуги и служанки, которые родом были из глухих деревень и до юношеского возраста проживали в глубинке.
Всё детство они проводили в атмосфере деревенского окружения и вобрали в себя дух русских традиций. Дворяне не препятствовали желанию обслуги участвовать в колядках.
Дети Селивановых с нетерпением ожидали праздника.
Барышни-сестрицы – на выданье – с особым волнением и душевным трепетом скрывали от всех свои сердечные тайны и надежды. Они в нетерпении караулили у кухни. Обо всём знала только Прасковья, кухарка. Она подгоняла работников, чтобы завершить последние приготовления. Накануне сёстры взяли с неё слово, и кухарка по доброте душевной пообещала девушкам, что как только освободится, займётся гаданием. Прасковья была искусной мастерицей своего дела, но и в гаданиях знала толк. Всё, что предсказывала в прежние годы подружкам сестёр – сбывалось. Елена и Ксения заранее переоделись в праздничные одежды и настроились услышать нечто особенное, что ожидало их в наступающем новом году.
Сын Селивановых родился после сестёр-двойняшек. Его внимание было приковано к наукам. Даже в предпраздничную ночь он читал в своей комнате труды маститых учёных, не обращая внимания на суету в доме и волнение старших сестёр.
Младшая дочь Селивановых, Ольга, или как её все ласково называли, Лёлечка, и в этот день сидела за роялем и в своё удовольствие отрабатывала каждый пассаж, украшения и нюансировку, отшлифовывая произведения. Девочке предстояло подготовиться к ответственному концерту. Профессор консерватории, Ярослав Евгеньевич Миненьков обещал приехать на следующий день после рождественской ночи. Педагог готовил девочку к выступлению на публике. А потому накануне дал ей дополнительное задание.
Матушка Лёли, Екатерина Георгиевна, услышав об этом, с нескрываемым удивлением и недовольством спросила у преподавателя:
– Ярослав Евгеньевич, вы, что же, даже и в святой праздник трудитесь? – при этом она взглянула на него с укоризной.
– Екатерина Георгиевна, а что, собственно, вас так удивило? Когда того требуют обстоятельства – конечно, тружусь. Ольге предстоит большое сольное выступление в малом зале консерватории. У нас существует давняя традиция: в рождественские каникулы мы даём серию концертов в Москве и Петербурге с участием будущих профессионалов, я бы сказал, подрастающей смены. Понимаю ваши сомнения, ведь Оле всего лишь десять лет. Но не забывайте, ваша дочь одарена, быстро усваивает учебный материал, делает успехи. Она прилежна и добросовестна, а занимается с большим желанием и рвением. У меня нет сомнений, что из неё вырастет настоящий музыкант. Уверяю, мы все будем гордиться её успехами. Доверьтесь моему опыту.
– Дай-то Бог! – проронила Екатерина Георгиевна, не особо приветствуя в душе надежды профессора. – А как же наши традиции?! – госпожа Селиванова продолжала стоять на своём.
– Голубушка, что вы имеете в виду? – спросил профессор, искренне не понимая, о чём печётся матушка его ученицы.
– Дом, семья, дети … разве не в этом заключается миссия будущей женщины?
– Ах, вот о чём вы печётесь. Тогда задам вам встречный вопрос: разве музыка кому-нибудь мешала обрести счастье или выполнять свои семейные обязанности? – произнёс профессор и посмотрел на мать Ольги с нескрываемым удивлением.
– Но, как же так… Ведь это ни для кого не секрет – артисты всегда в пути, они призваны концертировать, дома не бывают. Разве такая жизнь для богатой купеческой дочери? Какой супруг потерпит постоянное отсутствие хозяйки и матери его детей?
– Так вот, что вас заботит. Сударыня, мы с вами живём не в средневековом обществе, и тем более... – профессор замялся, решил смягчить разговор и успокоить матушку ученицы. – Ей-Богу, вы зря так волнуетесь. Полагаю, Ольга выберет в мужья достойного человека из своего круга. И они никогда не будут расставаться. При желании выход найдётся.
– Но это ведь противоречит нашим устоям … – упрямо настаивала на своём матушка Ольги.
– Голубушка, вы зря разволновались раньше времени. Давайте не будем торопить события и дождёмся, когда ваша одарённая дочь достигнет возраста девушки на выданье. Поверьте учёному мужу, тогда всё будет видеться в ином свете.
Екатерина Георгиевна выгнула бровь, недовольно поджала губы, с трудом сдерживая себя от лишних реплик. Убедившись, что дальнейший разговор вести не имеет смысла, она попрощалась и ушла к себе.
***
Рождественская ночь
Вечерняя трапеза, плавно перешедшая в ночную, прошла шумно, весело, сытно и обильно. Гости то и дело поднимали тосты за семью Селивановых и благодарили их за превосходный приём. Вино лилось рекой. Громогласные здравицы опьяневших господ не прекращались. Слуги не успевали подносить новые блюда с яствами и графинами с вином. А по старой доброй традиции и просьбе некоторых присутствующих – несли медовуху, после которой приглашённые господа быстро и сильно пьянели. Но были и такие, кто позволили себе лишнего.
Многие гости под утро покидали дом Селивановых навеселе, разговаривая с трудом, произнося лишь невнятные обрывки фраз. Правда, никто на это не обращал внимания. Все валились с ног от усталости и чрезмерно насыщенной трапезы.
Соседский помещик никак не мог попасть в рукав своего пальто, что его безумно сердило. Подкладка трещала по швам от его попыток любой ценой натянуть на себя вещь. Он нервничал. Мужчина, окончательно разозлившись, сбросил пальто на пол и заявил жене:
– Не моя вещь! Жена, ты ошиблась. Попроси у слуг, чтобы принесли из гардеробной моё пальто, шарф, шляпу и трость. Домой пора.
– Что вы, батенька, Никодим Кузьмич, не признали своё пальто? Мы же с вами давеча на ярмарке покупали. Оно это: новое, добротное пальто с бобровым воротником. Не признали? Кучу денег отдали за него, а вы носом крутите.
– Не моё, говорю тебе, и не спорь со мной, женщина! – настаивал сильно опьяневший муж. У него от избытка спиртного высохло во рту, он строил некрасивые гримасы и постоянно сплёвывал то в руку, то на ковёр.
– Ладно, ладно, не горячитесь. Уймитесь. Вы не дома. Не позорьте своих седин. Давайте-ка, я помогу вам, – она подняла пальто с пола и стала натягивать один рукав, затем второй. Но бедного помещика так развезло, что ноги перестали слушаться. Он сполз на пол, силой сбросив с себя ненужную вещь, мигом облокотившись о стену. И тут же настроился на сон. Разбросав в стороны руки, он закричал, что было силы, желая отделаться от жены, как от назойливой мухи:
– Отстань, я устал и хочу спать.
А жена шёпотом уговаривала:
– Встаньте, батенька. Сама не подниму вас. Ох, какой тяжёлый…
Хозяйка дома, со стороны наблюдая за этой сценой, решила вмешаться, предложив гостье:
– Авдотья Карповна, успокойтесь. Не трудитесь. Попрошу слуг, перенесут Никодима Кузьмича в гостевую комнату. Он отоспится, хмель выйдет, потом с миром и поедете домой. Сейчас от него толку всё равно не будет.
– Как нехорошо получилось! Екатерина Георгиевна, голубушка, простите. Одно беспокойство от нас.
– Что уж теперь говорить, дело сделано. Он на своих ногах не уйдёт. Сами видите.
И она, чтобы не привлекать внимание других гостей, сквозь зубы процедила:
– Мы привыкли помогать, – но при этом скривила недовольную мину.
Помещики сами навязались к ним на рождественское застолье, их никто не приглашал. Сосед издавна не вызывал уважения ни у кого в обществе из-за своей любви к крепким напиткам. И довольно часто в пьяном состоянии устраивал дебоши.
…………………………………………………….
Грёзы
Ольга раньше всех покинула застолье. В комнате её дожидалась няня. Девочка переоделась в ночную сорочку и легла.
– Нянечка, скажи, почему все в доме меня кличут Лёлей, а ты одна называешь по имени – Олюшкой? И, кстати, мой учитель, Ярослав Евгеньевич, тоже зовёт исключительно Ольгой.
– Имя у тебя особенное, старинное. Оно означает – священная. Лёгкое и нежное, словно музыка, облачко невесомое. Это имя напоминает мне росу, ниспадающую с небес на молодую поросль. Благодать божия, она омоет листву, освежит, с любовью погладит, и от наслаждения дивная мелодия плавно польётся на просторы. А вдохновлённая и обновлённая пробудившаяся зелень засияет под первыми лучами летней утренней зари.
– Как чудно ты говоришь, нянечка, и так красиво. Никогда раньше ничего такого не слышала о своём имени.
– Спи, дитя, спи, придёт время – всё узнаешь и услышишь. А сейчас закрывай глазки и спи.
Няня погладила свою любимицу по головке.
– Нянюшка, а расскажи-ка мне свою чудесную сказку и спой колыбельную. Мою любимую, – попросила Оленька свою добрую советчицу.
И нянюшка поведала девочке рождественскую историю, а после затянула песнь. Между тем, Лёлечка, сладко засыпая, уносилась в сказку.
Наутро к младшей наследнице Селивановых приехала подружка – княжна Немцова. Девочки закрылись в комнате и шептались, делясь впечатлениями от праздничного застолья.
– Лёлечка, рассказывайте, как у вас отмечали рождественскую ночь? Весело было?
– Наденька, душечка! Что я вам сейчас скажу. Застолье затянулось до утра, и всё почему. Папенька первым провозгласил тост за здравие Государя Императора и всего Августейшего Царского Дома. Все гости подскочили со своих мест и запели «Боже, царя храни!».
После папеньки взял слово наипочётнейший гость нашего семейства – Никита Архипович Фролов – губернатор города. Он провозгласил тост за здравие и счастье хозяина дома и его хозяйки. Потом гости наполняли бокалы с вином, крепкими напитками и пили за детей семейства, и так конца этому не было видно. Меня всё это так утомило, особенно, их выкрики и само зрелище застолья, что я не выдержала и, тихонечко, незаметно встала да ушла к себе.
Нянюшка постелила мне свежее бельё. Я надела новую ночную сорочку. По обыкновению, она рассказала одну из своих чудесных сказок, спела мою любимую колыбельную. А перед уходом, перекрестив меня, напутствовала:
«Спи, дитя моё родное. И пусть тебе приснится твой суженый. Дни и часы летят так быстро, не успеешь оглянуться, как на порог явится и скажет: «У вас барышня на выданье». Так уж лучше с самого детства знать, что ждёт тебя впереди. Спи, моя хорошая. Сладко спи. Закрывай глазки. Помолюсь за тебя».
Подружка от изумления, широко раскрыв глаза, спросила:
– Лёлечка! И что? Приснился он? – поспешила узнать любопытная девочка.
– Кто?
– Суженый?
– Куда вы торопитесь, душа моя? Слушайте дальше и сами рассудите.
***
Сон
И вот тогда … Лёле приснился удивительный сон.
Она внезапно перенеслась в незнакомое место. Увидела большой просторный зал железнодорожного вокзала. С раннего детства они с нянюшкой добирались на дачу по железной дороге. Так сложилось, что матушка и слуги переезжали на дачу гораздо раньше. А всё почему? Оля серьёзно и увлечённо занималась музыкой, в конце учебного года она должна была участвовать в заключительном академическом концерте, а после этого наступало время летних каникул. Вот по этой причине прилежная ученица вместе с няней переезжала на дачу позднее всех домочадцев.
Сразу после рождения младшей дочери, Екатерина Георгиевна все заботы о девочке возложила на плечи нянечки Евдокии, которая ничуть не возражала. Она с первых дней прикипела к девочке сердцем и душой и считала, что Оленька больше её дочь, нежели хозяйки.
Екатерина Георгиевна не особенно уделяла детям внимание и время. Её больше беспокоили иные мысли и заботы. Стремление подняться на более высокую сословную ступень и поныне не давало покоя матери троих детей.
Дело в том, что госпожа Селиванова в глубине души с завистью посматривала в сторону благородных дам – аристократок. В любом удобном случае, крутясь у зеркала и кокетничая, вела диалог со своим отражением:
– Ну чем я не дворянка? Я ведь красотка! И всегда вызывала интерес у кавалеров из того сословия.
