Дорогие мои читатели!
Очень советую, прежде чем приступить к прочтению, ознакомьтесь с эпохой и местами, где обитают герои романа.
Итак:
Павловск - любимое место героини
Небольшое погружение в эпоху
https://anashina.com/pavlovskij-dvorec-zhilye-komnaty-i-etazha/
Грёзы любви - Лист
Инна Комарова
Искушение
Роман-загадка
«История – сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего».
М. Сервантес
«В чём застану, в том и сужу», – говорит Господь.
Очаровательны и неповторимы в России вечера. Дурманом опьянённые, как чувственны и томны взгляды. Речи, от которых немеют ноги и кружится голова. Ты вся дрожишь и ждёшь желанных слов, что скажет он...
Как трогательны прогулки под луной. И как упоительны те первые прикосновения, да-да, когда тебе всего шестнадцать лет.
Перезвоны колоколов Покровского собора навевают удивительные воспоминания…
Белокаменная Москва второй половины XIX века. Измайлово – красивейшее и излюбленное место царской охоты.
Именно здесь, недалеко от храма, в тишине и зелени с незапамятных времён разрослась усадьба ныне вдовствующей княгини Нины Андреевны Федотовой-Ларской.
Воспоминания
– Батюшки, да что же это делается? – запричитала Агаша. – Всё пришло в запустение. Не заставишь этих обормотов забор подправить. С ночи до утра не просыхают. Виданное ли это дело? Был бы жив барин Прохор Петрович, задал бы им трёпку. А что барыня, они из неё верёвки вьют, – злилась преданная нянька, помешивая варенье в тазу.
Рядом с ней в кресле-качалке полулёжа, время от времени вздыхая, дремала барыня. То вскинет взор, вспоминая ушедшее, то опять прикрывает глаза. Бурчание Агаши не мешало ей, напротив, убаюкивало. Подушки подпирали ноги. Поверх платья нянька набросила плед, то и дело поправляя – ветерок-баловник без спроса нырнул под него и играючи сдувал набок. У ног на траве сторожил любимый пёс. Он дуэтом с барыней дремал, похрапывая, но службу нёс исправно. При малейшем шорохе вздрагивал, живо глазами пробегал местность, будучи наготове в любое мгновение гневно и шумно отогнать нарушителя спокойствия. Едва Дружок, так звали пса, успел появиться на свет божий, заботливый барин – Прохор Петрович – не раздумывая подарил его своей супруге. С тех пор пёсик жил в усадьбе. Хозяйку свою обожал, был предан ей, беспрекословно выполнял все её команды. Верный страж вот уже тринадцать лет бессменно оберегал покой своей любимицы.
Агаша караулила варенье, что-то бурча себе под нос, барыня отдыхала.
– Подремли, Андреевна, всю ночь прокуковала, ворочалась, так и не уснула, бедняжка.
Княгиня не слушала няню, она вбирала в себя аромат свежескошенной травы и от обилия запахов разморилась. Так незаметно очи сомкнулись, преисполненная умиротворением и негой, Нина Андреевна уснула. Сладкий сон-проказник унёс её в далёкие, неповторимые годы блаженства – беспечного детства, отрочества… Вдруг сильная вспышка растормошила память, барыня не заметила, как погрузилась в воспоминания давно минувших дней.
С чего всё начиналось
У кладбищенской ограды стояла мёртвая тишина, на своём языке она настойчиво внушала мне, что всё лучшее в моей жизни уже произошло и ждать чуда не следует. Силой навязывала мысли, от которых хотелось бежать. Они отравляли ядом душу. Рыдания и вопль рвались наружу, я с трудом сдерживала крик: «За что?»
Для радости не было повода. А ведь мне в воскресенье минуло всего шестнадцать…
– Схоронили мамку вашу. Недолго она вдовствовала. Всё горевала, сердешная. Видать, батюшку вашего дюже любила, – причитала Агаша.
– Да, няня. И папенька её очень любил. – Я горько плакала.
– Вот и говорю. Теперяча они опять вместе: Андрей Гаврилович и Надежда Тимофеевна. Глядите, могилки близко-то как. А вот почему Антонина ушла? Никак в толк не возьму.
– Не знаю. Не рви ты мне душу.
– Простите, барышня. Не хотела, всё никак не привыкну, да и где мне понять. – Агаша из-под густых бровей посмотрела на меня. – А что ваш братец, почему не прибыл на похороны?
– Не знаю точно. Не отпустили, наверное. Он подневольный. После окончания учёбы служит в полку специального назначения при государе императоре. Тётушка – княгиня Софья Гавриловна – прислала короткую записку, что не поспеет проводить матушку, захворала. Приедет могилке поклониться, как состояние позволит.
– Хорошо бы. А то вы всё одна.
– Да, одна. Подамся к крёстной.
– Игуменья знает, что матушка померла?
– Нет, не успела написать ей. Всё так быстро случилось. Я и опомниться не успела.
– Поезжайте, барышня, в монастыре и душе легче станет. Отдохнуть вам надобно. Столько всего откуда ни возьмись, и всё на вас свалилось.
– Дождусь Василька и поеду.
– Помогу вам собраться в дорогу.
– Хорошо, няня, я и сама справлюсь. Устала небось.
Заберу тебя в Петербург
Василия отпустили в кратковременный отпуск, и брат нагрянул ко мне.
– Ниночка, голубушка, наконец свиделись! – Вася отдал няне вещи и бросился расцеловать меня.
– Василёк, как хорошо, что ты приехал, истосковалась без тебя! – Мы обнялись.
– К сожалению, я ненадолго.
– Да? И я опять буду одна дни и ночи коротать?
– Не грусти, моя миленькая. Мы что-нибудь придумаем. Ну хочешь, перебирайся в Петербург, у Софьи Гавриловны места на всех хватит. Думаю, она тебе будет очень рада. Ей тоже одиноко.
– А что я там буду делать?
– Как что? Это же Петербург! В оперу поедем, на балы, когда приеду на побывку. После восстания и казни редко отпускать стали.
– С тех самых пор тянется?
– Да. И сосланных уже давно амнистировали, а военным послабления не сделали. Служба, Ниночка.
– Жаль, что не сделали.
– Батюшка рассказывал, его отец тяжело переживал тот период, близко к сердцу принял. Сколько людей пострадало, и все нашего сословия – дворяне. Разве плохого они желали своему народу, отчизне? Их чаяния и устремления логичны и понятны. Нужно было выждать. Восстание было преждевременным, как оказалось. А лучшие умы сгинули на эшафоте, другие – жестоко наказаны… – опечалился Василий.
Он говорил очень эмоционально, вкладывая часть своей души. К тем событиям питал двойственные чувства, они в некотором роде касались его мечтаний. Но офицер Ларский был человеком долга и не позволял себе вольные мысли, к тому же зачем сестре лишние волнения?
– Василёк, то, что ты рассказываешь, было давно. Отношения к этому не имеешь. Мы родились в период правления другого царя. Так что и переживать не о чем.
Брат молчал.
– Государь император потребовал, чтобы полк специального назначения всегда был в полном составе. С тех пор ничего не изменилось. Больно за цвет общества. Результата-то не было. Папенька много об этом говорил с матушкой.
– Всё в прошлом и озадачиваться не стоит.
– Я в политику не играюсь.
– Вот и правильно.
– Не грусти, Ниночка. Видела бы ты, какие выставки, галереи в Петербурге! Помнится мне, ты с детства любила рисовать. – Василёк уводил меня от мрачных мыслей.
– Я и сейчас рисую.
– Вот видишь. Тётушка спрашивала о тебе.
– А как же наше имение?
– Летом мне обещали выделить полновесный отпуск, подал прошение государю. Вот тогда и погощу у тебя, здесь так чудесно, природа располагает к отдыху. В Петербурге климат сырой, не то что у нас.
– Хорошо, Василёк. Я подумаю о переезде. А пока съезжу к крёстной.
– В монастырь?
– Да. Она меня звала. Няня говорит, что в тихой обители легче успокоить душу.
– Понимаю. Ну что ж. Послушай сердечко, как просит – так и поступай. А потом приезжай ко мне.
– Приеду.
– Весточку пришли, чтобы я успел отпроситься и встретить тебя.
– Постараюсь, Василёк. Какой ты молодец, что приехал! – Мы расположились на диване в гостиной. Я прильнула к брату, как когда-то в детстве.
– Ты моя малышка. Сколько горя выпало тебе. Завтра сходим на могилы, проведаю родителей, поклонюсь их праху. Не плачь, моя милая.
– Василёк, мы должны найти виновника всех бед, который поднял руку на нашу семью.
– Я думал об этом. Следствие зашло в тупик, его не нашли.
– Это наш долг, – настаивала я.
– Давай сделаем так. Ты повидаешься с крёстной. Приедешь ко мне, на месте определимся и примем окончательное решение. На ходу такие вопросы не решаются.
– Вася, ты служишь государю, неужели мы, дети юридического советника, не имеем права подать прошение на пересмотр дела? А вдруг следователи ошиблись?
– Какая ты у меня умница. Горжусь тобой. Рассуждаешь, как взрослая, со знанием дела.
– Я уже повзрослела, дорогой братец. Не успела оглянуться, как никого не осталось, только ты. – Слёзы самопроизвольно заполонили взор и безудержно покатились по щекам.
– Ну вот опять расстроил тебя. А ведь не хотел. Прости.
– Не твоя вина. Мне плохо без матушки и батюшки. Чувствую себя покинутой и брошенной всеми.
– Горе, ничего удивительного. Но мы ведь вместе? Поможем друг дружке пережить несчастье.
– Трудно мне, Василёк. Не могу свыкнуться с мыслью, что лучшее ушло безвозвратно.
– Выше нос, сестрёнка. Помнишь, батюшка всегда учил, что бы ни случилось, отчаиваться нельзя. И грешно это, забыла? Переезжай в Петербург, со мной ты не будешь чувствовать себя одинокой. Буду твоим защитником и поводырём. И Софья Гавриловна поможет развеять тоску.
– Приеду, Василёк, к крёстной съезжу, оттуда – домой за вещами и к тебе.
– Вот и славно, умница. Значит, договорились.
– Да, договорились. Не уезжай так сразу… – как маленькая, упрашивала я Василька.
– На недельку отпустили. Из них отними время на дорогу. Оставшиеся дни проведу с тобой.
Сколько бы ни было морщинок на лице,
им не удастся затмить красоту и
сияние добрых лучистых глаз, теплоту
влюбленного в жизнь взгляда.
Крёстная
Быстро пробежала неделя, Василёк уехал, я впала в уныние, очень страдала от одиночества, сердце скорбело по ушедшим, печаль заполонила мысли.
Княгиня – Наталья Серафимовна Дубинина – в миру жила в очень благополучной семье. Что привело её в святую обитель, осталось за каменной дверью подземелья старого имения, которое после смерти её родителей производило впечатление заброшенного и никому не нужного. И только волшебному ключику мог подчиниться секретный замок её жизни. Мне не у кого было расспросить о тайне игуменьи. Да и зачем ворошить прошлое?
Воскресенский Новодевичий монастырь
Дорога в монастырь, хоть и дальняя, прошла спокойно. От железнодорожной станции до места добиралась на телеге. Крестьянин, который назвался Кузьмичом, согласился подвезти. Много рассказывал о нелёгкой жизни монахинь. И добавил: когда они зовут его, помогает прибирать угодья, вспахивать землю, присматривать за скотом.
– Работы в монастыре хоть отбавляй, – так и сказал.
Мы выехали на тропинку, справа от нас оставалась лесополоса, слева передо мной вырос красоты невиданной белокаменный монастырь с золотыми куполами, узкими фигурными оконцами. Он притянул мой взгляд, и я не смогла отвести глаз. Дивная неописуемая палитра нежнейших красок, оттенков, полутонов просматривалась на всех зданиях монастырского ансамбля. Мастерами-умельцами всё было продумало до мелочей.
Прогуливаясь и любуясь роскошными цветниками и трёхъярусными клумбами, неожиданно обнаружила маленькую часовенку. В этом оазисе даже от неё исходила такая всепоглощающая божья благодать, о которой мечтают все люди на земле. Воистину божественная природа.
Сознание подсказало: на данном клочке земли в отрыве от всего, что происходило за высоким ограждением монастыря, текла своя жизнь, мало кому доступная и известная.
Высокое, красивое, выполненное в строгой форме и тёмных тонах ограждение по всему периметру отделяло от внешней жизни территорию монастырских угодий. Великолепный собор находился в центре ансамбля и своей грандиозностью выделялся на фоне небольших строений округлой формы. Величественность и монументальность старинного здания скрывали много тайн.
– Приехали, барышня, – услышала я и перевела взгляд на попутчика. – Видите, ворота, здесь вход для прихожан.
– Благодарю вас.
Кузьмич поехал дальше, а я осталась. Отвлеклась от своих мыслей. Одна из послушниц следила за чистотой и порядком снаружи монастыря. Собирая опавшие листья, заметила меня у ворот.
– Вы кого-то ищете, барышня?
– Здравствуйте, – подошла я ближе к воротам. – Моя крёстная настоятельницей служит в этом монастыре – Наталья Серафимовна Дубинина, вот приехала её повидать.
– А, вы крестница игуменьи нашей?
– Да.
– Входите, пожалуйста, – открыла она ворота. – Я провожу вас.
– Благодарю.
– Пойдёмте со мной. Меня зовут Глафира.
– А меня – Нина. Очень приятно.
– И мне приятно, вот и познакомились. Что-нибудь будет нужно, не стесняйтесь, обращайтесь. Я за старшую по уборке, слежу за порядком.
– Спасибо, Глаша. Буду знать.
– Вы надолго к нам?
– Не могу сказать.
Мы обошли монастырские здания, вошли вглубь жилого помещения и поднялись на третий этаж.
– В конце коридора комнаты настоятельницы монастыря и её помощницы. Внизу живут послушницы. В правом крыле – гостевые. Когда принимаем паломников, они находятся там. Не спеша познакомитесь со всеми помещениями и запомните, где что расположено.
– Да, спасибо.
Позднее я узнаю, что этот вход запасной и только для служителей монастыря. Во флигеле, куда мы пришли, проживали лишь послушницы.
Когда мы достигли конца длинного коридора, моя проводница сказала:
– Ну вот, почти пришли. Пройдёте пять шагов вперёд и наткнётесь на высокие двери. Это и есть покои игуменьи, здесь она работает, принимает гостей и вновь прибывших девушек.
– Спасибо, Глаша.
– Пойду я, много работы.
– Да, пожалуйста. Благодарю за помощь.
– Спаси Господи, – проронила моя спутница, опустив глаза, и быстрым шагом покинула меня.
Я прошла немного вперёд, наткнувшись на высокие двери.
– Пришла, – обрадовалась я, постучавшись косточками пальцев.
Дверь открылась, на пороге появилась моя крёстная. От неожиданности она сложила ладони и воскликнула:
– Девочка моя приехала! Слава тебе, Господи!– обрадовалась Наталья Серафимовна, увидев меня, и перекрестилась.
Я бросилась к ней в объятия и зарыдала на груди.
– Что ты, что, моя ясная? Почему плачешь? Я чего-то не знаю?
– Матушку схоронили, не успела вам написать, – сквозь рыдания вымолвила я.
– Боже спаси, какое несчастье! – Крёстная обняла меня и завела в комнату. – Успокойся, моя милая, и рассказывай. О кончине отца твоего весточку получила, не успела приехать – больных сопровождала в лечебницу, поздновато вернулась. А тут… Беда такая настигла. Как же так? Что вдруг?
– Ничего не знаю. Никто не знает. Всё произошло после похорон батюшки. Матушке нездоровилось. Откуда ни возьмись приехал какой-то человек выразить соболезнование. Сказал, что близко был знаком с отцом. Они сидели, разговаривали, Антонина с ними чай пила. Ночью матушке совсем стало худо. К утру она отошла, и вслед за ней – сестра.
– Ниночка, девочка, мне не нравится эта история. Без причины люди не умирают вот так, тем более молодые. А кто этот человек?!
– Не знаю. Я его не видела. В тот день меня дома не было. Подруга матушки – Настасья Павловна, вы её знаете, забрала меня к себе на денёк после того, как схоронили батюшку. Няня поведала, когда я вернулась.
Очень советую, прежде чем приступить к прочтению, ознакомьтесь с эпохой и местами, где обитают герои романа.
Итак:
Павловск - любимое место героини
Небольшое погружение в эпоху
https://anashina.com/pavlovskij-dvorec-zhilye-komnaty-i-etazha/
Грёзы любви - Лист
Инна Комарова
Искушение
Роман-загадка
«История – сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего».
М. Сервантес
«В чём застану, в том и сужу», – говорит Господь.
Пролог
Очаровательны и неповторимы в России вечера. Дурманом опьянённые, как чувственны и томны взгляды. Речи, от которых немеют ноги и кружится голова. Ты вся дрожишь и ждёшь желанных слов, что скажет он...
Как трогательны прогулки под луной. И как упоительны те первые прикосновения, да-да, когда тебе всего шестнадцать лет.
Перезвоны колоколов Покровского собора навевают удивительные воспоминания…
Белокаменная Москва второй половины XIX века. Измайлово – красивейшее и излюбленное место царской охоты.
Именно здесь, недалеко от храма, в тишине и зелени с незапамятных времён разрослась усадьба ныне вдовствующей княгини Нины Андреевны Федотовой-Ларской.
Воспоминания
– Батюшки, да что же это делается? – запричитала Агаша. – Всё пришло в запустение. Не заставишь этих обормотов забор подправить. С ночи до утра не просыхают. Виданное ли это дело? Был бы жив барин Прохор Петрович, задал бы им трёпку. А что барыня, они из неё верёвки вьют, – злилась преданная нянька, помешивая варенье в тазу.
Рядом с ней в кресле-качалке полулёжа, время от времени вздыхая, дремала барыня. То вскинет взор, вспоминая ушедшее, то опять прикрывает глаза. Бурчание Агаши не мешало ей, напротив, убаюкивало. Подушки подпирали ноги. Поверх платья нянька набросила плед, то и дело поправляя – ветерок-баловник без спроса нырнул под него и играючи сдувал набок. У ног на траве сторожил любимый пёс. Он дуэтом с барыней дремал, похрапывая, но службу нёс исправно. При малейшем шорохе вздрагивал, живо глазами пробегал местность, будучи наготове в любое мгновение гневно и шумно отогнать нарушителя спокойствия. Едва Дружок, так звали пса, успел появиться на свет божий, заботливый барин – Прохор Петрович – не раздумывая подарил его своей супруге. С тех пор пёсик жил в усадьбе. Хозяйку свою обожал, был предан ей, беспрекословно выполнял все её команды. Верный страж вот уже тринадцать лет бессменно оберегал покой своей любимицы.
Агаша караулила варенье, что-то бурча себе под нос, барыня отдыхала.
– Подремли, Андреевна, всю ночь прокуковала, ворочалась, так и не уснула, бедняжка.
Княгиня не слушала няню, она вбирала в себя аромат свежескошенной травы и от обилия запахов разморилась. Так незаметно очи сомкнулись, преисполненная умиротворением и негой, Нина Андреевна уснула. Сладкий сон-проказник унёс её в далёкие, неповторимые годы блаженства – беспечного детства, отрочества… Вдруг сильная вспышка растормошила память, барыня не заметила, как погрузилась в воспоминания давно минувших дней.
С чего всё начиналось
У кладбищенской ограды стояла мёртвая тишина, на своём языке она настойчиво внушала мне, что всё лучшее в моей жизни уже произошло и ждать чуда не следует. Силой навязывала мысли, от которых хотелось бежать. Они отравляли ядом душу. Рыдания и вопль рвались наружу, я с трудом сдерживала крик: «За что?»
Для радости не было повода. А ведь мне в воскресенье минуло всего шестнадцать…
– Схоронили мамку вашу. Недолго она вдовствовала. Всё горевала, сердешная. Видать, батюшку вашего дюже любила, – причитала Агаша.
– Да, няня. И папенька её очень любил. – Я горько плакала.
– Вот и говорю. Теперяча они опять вместе: Андрей Гаврилович и Надежда Тимофеевна. Глядите, могилки близко-то как. А вот почему Антонина ушла? Никак в толк не возьму.
– Не знаю. Не рви ты мне душу.
– Простите, барышня. Не хотела, всё никак не привыкну, да и где мне понять. – Агаша из-под густых бровей посмотрела на меня. – А что ваш братец, почему не прибыл на похороны?
– Не знаю точно. Не отпустили, наверное. Он подневольный. После окончания учёбы служит в полку специального назначения при государе императоре. Тётушка – княгиня Софья Гавриловна – прислала короткую записку, что не поспеет проводить матушку, захворала. Приедет могилке поклониться, как состояние позволит.
– Хорошо бы. А то вы всё одна.
– Да, одна. Подамся к крёстной.
– Игуменья знает, что матушка померла?
– Нет, не успела написать ей. Всё так быстро случилось. Я и опомниться не успела.
– Поезжайте, барышня, в монастыре и душе легче станет. Отдохнуть вам надобно. Столько всего откуда ни возьмись, и всё на вас свалилось.
– Дождусь Василька и поеду.
– Помогу вам собраться в дорогу.
– Хорошо, няня, я и сама справлюсь. Устала небось.
Заберу тебя в Петербург
Василия отпустили в кратковременный отпуск, и брат нагрянул ко мне.
– Ниночка, голубушка, наконец свиделись! – Вася отдал няне вещи и бросился расцеловать меня.
– Василёк, как хорошо, что ты приехал, истосковалась без тебя! – Мы обнялись.
– К сожалению, я ненадолго.
– Да? И я опять буду одна дни и ночи коротать?
– Не грусти, моя миленькая. Мы что-нибудь придумаем. Ну хочешь, перебирайся в Петербург, у Софьи Гавриловны места на всех хватит. Думаю, она тебе будет очень рада. Ей тоже одиноко.
– А что я там буду делать?
– Как что? Это же Петербург! В оперу поедем, на балы, когда приеду на побывку. После восстания и казни редко отпускать стали.
– С тех самых пор тянется?
– Да. И сосланных уже давно амнистировали, а военным послабления не сделали. Служба, Ниночка.
– Жаль, что не сделали.
– Батюшка рассказывал, его отец тяжело переживал тот период, близко к сердцу принял. Сколько людей пострадало, и все нашего сословия – дворяне. Разве плохого они желали своему народу, отчизне? Их чаяния и устремления логичны и понятны. Нужно было выждать. Восстание было преждевременным, как оказалось. А лучшие умы сгинули на эшафоте, другие – жестоко наказаны… – опечалился Василий.
Он говорил очень эмоционально, вкладывая часть своей души. К тем событиям питал двойственные чувства, они в некотором роде касались его мечтаний. Но офицер Ларский был человеком долга и не позволял себе вольные мысли, к тому же зачем сестре лишние волнения?
– Василёк, то, что ты рассказываешь, было давно. Отношения к этому не имеешь. Мы родились в период правления другого царя. Так что и переживать не о чем.
Брат молчал.
– Государь император потребовал, чтобы полк специального назначения всегда был в полном составе. С тех пор ничего не изменилось. Больно за цвет общества. Результата-то не было. Папенька много об этом говорил с матушкой.
– Всё в прошлом и озадачиваться не стоит.
– Я в политику не играюсь.
– Вот и правильно.
– Не грусти, Ниночка. Видела бы ты, какие выставки, галереи в Петербурге! Помнится мне, ты с детства любила рисовать. – Василёк уводил меня от мрачных мыслей.
– Я и сейчас рисую.
– Вот видишь. Тётушка спрашивала о тебе.
– А как же наше имение?
– Летом мне обещали выделить полновесный отпуск, подал прошение государю. Вот тогда и погощу у тебя, здесь так чудесно, природа располагает к отдыху. В Петербурге климат сырой, не то что у нас.
– Хорошо, Василёк. Я подумаю о переезде. А пока съезжу к крёстной.
– В монастырь?
– Да. Она меня звала. Няня говорит, что в тихой обители легче успокоить душу.
– Понимаю. Ну что ж. Послушай сердечко, как просит – так и поступай. А потом приезжай ко мне.
– Приеду.
– Весточку пришли, чтобы я успел отпроситься и встретить тебя.
– Постараюсь, Василёк. Какой ты молодец, что приехал! – Мы расположились на диване в гостиной. Я прильнула к брату, как когда-то в детстве.
– Ты моя малышка. Сколько горя выпало тебе. Завтра сходим на могилы, проведаю родителей, поклонюсь их праху. Не плачь, моя милая.
– Василёк, мы должны найти виновника всех бед, который поднял руку на нашу семью.
– Я думал об этом. Следствие зашло в тупик, его не нашли.
– Это наш долг, – настаивала я.
– Давай сделаем так. Ты повидаешься с крёстной. Приедешь ко мне, на месте определимся и примем окончательное решение. На ходу такие вопросы не решаются.
– Вася, ты служишь государю, неужели мы, дети юридического советника, не имеем права подать прошение на пересмотр дела? А вдруг следователи ошиблись?
– Какая ты у меня умница. Горжусь тобой. Рассуждаешь, как взрослая, со знанием дела.
– Я уже повзрослела, дорогой братец. Не успела оглянуться, как никого не осталось, только ты. – Слёзы самопроизвольно заполонили взор и безудержно покатились по щекам.
– Ну вот опять расстроил тебя. А ведь не хотел. Прости.
– Не твоя вина. Мне плохо без матушки и батюшки. Чувствую себя покинутой и брошенной всеми.
– Горе, ничего удивительного. Но мы ведь вместе? Поможем друг дружке пережить несчастье.
– Трудно мне, Василёк. Не могу свыкнуться с мыслью, что лучшее ушло безвозвратно.
– Выше нос, сестрёнка. Помнишь, батюшка всегда учил, что бы ни случилось, отчаиваться нельзя. И грешно это, забыла? Переезжай в Петербург, со мной ты не будешь чувствовать себя одинокой. Буду твоим защитником и поводырём. И Софья Гавриловна поможет развеять тоску.
– Приеду, Василёк, к крёстной съезжу, оттуда – домой за вещами и к тебе.
– Вот и славно, умница. Значит, договорились.
– Да, договорились. Не уезжай так сразу… – как маленькая, упрашивала я Василька.
– На недельку отпустили. Из них отними время на дорогу. Оставшиеся дни проведу с тобой.
Сколько бы ни было морщинок на лице,
им не удастся затмить красоту и
сияние добрых лучистых глаз, теплоту
влюбленного в жизнь взгляда.
Крёстная
Быстро пробежала неделя, Василёк уехал, я впала в уныние, очень страдала от одиночества, сердце скорбело по ушедшим, печаль заполонила мысли.
Княгиня – Наталья Серафимовна Дубинина – в миру жила в очень благополучной семье. Что привело её в святую обитель, осталось за каменной дверью подземелья старого имения, которое после смерти её родителей производило впечатление заброшенного и никому не нужного. И только волшебному ключику мог подчиниться секретный замок её жизни. Мне не у кого было расспросить о тайне игуменьи. Да и зачем ворошить прошлое?
Воскресенский Новодевичий монастырь
Дорога в монастырь, хоть и дальняя, прошла спокойно. От железнодорожной станции до места добиралась на телеге. Крестьянин, который назвался Кузьмичом, согласился подвезти. Много рассказывал о нелёгкой жизни монахинь. И добавил: когда они зовут его, помогает прибирать угодья, вспахивать землю, присматривать за скотом.
– Работы в монастыре хоть отбавляй, – так и сказал.
Мы выехали на тропинку, справа от нас оставалась лесополоса, слева передо мной вырос красоты невиданной белокаменный монастырь с золотыми куполами, узкими фигурными оконцами. Он притянул мой взгляд, и я не смогла отвести глаз. Дивная неописуемая палитра нежнейших красок, оттенков, полутонов просматривалась на всех зданиях монастырского ансамбля. Мастерами-умельцами всё было продумало до мелочей.
Прогуливаясь и любуясь роскошными цветниками и трёхъярусными клумбами, неожиданно обнаружила маленькую часовенку. В этом оазисе даже от неё исходила такая всепоглощающая божья благодать, о которой мечтают все люди на земле. Воистину божественная природа.
Сознание подсказало: на данном клочке земли в отрыве от всего, что происходило за высоким ограждением монастыря, текла своя жизнь, мало кому доступная и известная.
Высокое, красивое, выполненное в строгой форме и тёмных тонах ограждение по всему периметру отделяло от внешней жизни территорию монастырских угодий. Великолепный собор находился в центре ансамбля и своей грандиозностью выделялся на фоне небольших строений округлой формы. Величественность и монументальность старинного здания скрывали много тайн.
– Приехали, барышня, – услышала я и перевела взгляд на попутчика. – Видите, ворота, здесь вход для прихожан.
– Благодарю вас.
Кузьмич поехал дальше, а я осталась. Отвлеклась от своих мыслей. Одна из послушниц следила за чистотой и порядком снаружи монастыря. Собирая опавшие листья, заметила меня у ворот.
– Вы кого-то ищете, барышня?
– Здравствуйте, – подошла я ближе к воротам. – Моя крёстная настоятельницей служит в этом монастыре – Наталья Серафимовна Дубинина, вот приехала её повидать.
– А, вы крестница игуменьи нашей?
– Да.
– Входите, пожалуйста, – открыла она ворота. – Я провожу вас.
– Благодарю.
– Пойдёмте со мной. Меня зовут Глафира.
– А меня – Нина. Очень приятно.
– И мне приятно, вот и познакомились. Что-нибудь будет нужно, не стесняйтесь, обращайтесь. Я за старшую по уборке, слежу за порядком.
– Спасибо, Глаша. Буду знать.
– Вы надолго к нам?
– Не могу сказать.
Мы обошли монастырские здания, вошли вглубь жилого помещения и поднялись на третий этаж.
– В конце коридора комнаты настоятельницы монастыря и её помощницы. Внизу живут послушницы. В правом крыле – гостевые. Когда принимаем паломников, они находятся там. Не спеша познакомитесь со всеми помещениями и запомните, где что расположено.
– Да, спасибо.
Позднее я узнаю, что этот вход запасной и только для служителей монастыря. Во флигеле, куда мы пришли, проживали лишь послушницы.
Когда мы достигли конца длинного коридора, моя проводница сказала:
– Ну вот, почти пришли. Пройдёте пять шагов вперёд и наткнётесь на высокие двери. Это и есть покои игуменьи, здесь она работает, принимает гостей и вновь прибывших девушек.
– Спасибо, Глаша.
– Пойду я, много работы.
– Да, пожалуйста. Благодарю за помощь.
– Спаси Господи, – проронила моя спутница, опустив глаза, и быстрым шагом покинула меня.
Я прошла немного вперёд, наткнувшись на высокие двери.
– Пришла, – обрадовалась я, постучавшись косточками пальцев.
Дверь открылась, на пороге появилась моя крёстная. От неожиданности она сложила ладони и воскликнула:
– Девочка моя приехала! Слава тебе, Господи!– обрадовалась Наталья Серафимовна, увидев меня, и перекрестилась.
Я бросилась к ней в объятия и зарыдала на груди.
– Что ты, что, моя ясная? Почему плачешь? Я чего-то не знаю?
– Матушку схоронили, не успела вам написать, – сквозь рыдания вымолвила я.
– Боже спаси, какое несчастье! – Крёстная обняла меня и завела в комнату. – Успокойся, моя милая, и рассказывай. О кончине отца твоего весточку получила, не успела приехать – больных сопровождала в лечебницу, поздновато вернулась. А тут… Беда такая настигла. Как же так? Что вдруг?
– Ничего не знаю. Никто не знает. Всё произошло после похорон батюшки. Матушке нездоровилось. Откуда ни возьмись приехал какой-то человек выразить соболезнование. Сказал, что близко был знаком с отцом. Они сидели, разговаривали, Антонина с ними чай пила. Ночью матушке совсем стало худо. К утру она отошла, и вслед за ней – сестра.
– Ниночка, девочка, мне не нравится эта история. Без причины люди не умирают вот так, тем более молодые. А кто этот человек?!
– Не знаю. Я его не видела. В тот день меня дома не было. Подруга матушки – Настасья Павловна, вы её знаете, забрала меня к себе на денёк после того, как схоронили батюшку. Няня поведала, когда я вернулась.
