Инна Комарова
Особая миссия маркизы Стрингер
Эпиграф
«Тщеславие – мой любимый из грехов».
из романа «Адвокат Дьявола» Эндрю Найдермана
«Худший из грехов – предать поруганию драгоценнейшие из человеческих чувств: любовь и доверие».
Борис Акунин «Коронация»
18 век.
Вейсария, столица - Авенеж.
Короткое вступление
Ах, какие страсти кипели в стенах королевского дворца! А какие интриги разыгрывались в его лабиринтах! И словно на цыпочках шахматные фигуры, продумывая каждый новый ход, персонажи передвигались по доске. Кто же окажется прозорливее, расторопнее, хитрее и находчивее? Чья возьмёт? Схватка неравная.
В суете, в мирских заботах незаметно растворился день. На ночном небосклоне зажглись звёзды. Опустели улицы. Город погрузился в сон. Изредка мелькали силуэты запоздалых прохожих.
Жизнь в королевском дворце стихала. В канделябрах догорали свечи. На башне часы пробили полночь. Людовик мирно спал и видел сны. Ему по наследству завещана безбедная жизнь. Он король и этим всё сказано.
Темнота – подруга бедноты
Однако даже он не ведал, что в это время в квартале трущоб жизнь только пробуждалась. Ночлежка пустела, и те, кто добывал кусок хлеба воровством и мошенничеством высыпали на улицу, рассеиваясь по злачным местам, а потом умело прячась. О, вы не знаете их секрет – укромное местечко, где легко скрыться под покровом ночи от патруля и ночного сторожа. Нищие обучены хорошо – жизнь преподала им серьёзный урок. От безысходности они мстят всем, кто не испытывает нужды.
Вот здесь в полукруглой, сырой, зловонной подворотне с каменной брусчаткой жизнь била ключом. Нищие незаметно отсиживались и выжидали, когда ночному патрулю надоест гнаться за ними. Единственный фонарь всегда разбит. Здесь очень неуютно. Но темнота - подруга бедноты.
Это место у случайных прохожих пробуждало беспокойство, тревогу и отвращение к тем, кто своими поступками вызывал у них животный страх.
Ещё мгновение – из-за угла кто-то выскочит с ножом или удавкой. Это наводило ужас. Панические мысли дезертира или беглеца захватывали в плен сознание человека, не умеющего противостоять опасности. Жители других районов объезжали десятой дорогой это ненавистное место и старались впредь не посещать его.
Положение бездомной закаляло, ей некогда бояться, ибо эта подворотня служила надёжным убежищем, позволив спрятаться от чужих глаз и дожевать украденное. Девушка и на сей раз ускользнула от погони, чудом спаслась, пытаясь отдышаться и судорожно хватая воздух ртом.
Издали эхом оглушил грубый голос патрульного. Его зычные ругательства обрушились, как молот по наковальне. Никогда ранее ей не приходилось слышать ругань в родительском доме.
Беглянка долго голодала, пища для неё стала спасением. Она не ела, не прожёвывала, нет, давилась, конвульсивно глотала, задыхаясь и трясясь от одной лишь мысли, что в любой момент настигнут сильные мира сего и отберут. Голод оказался сильнее рассудка. Девушка не учла, что за воровство окажется за решёткой тюремных застенков.
Сборы
– Ваше Величество, вы просили напомнить, сегодня в вашем графике посещение тюрьмы, - прочитал по бумаге нерасторопный пожилой помощник в длинном сюртуке, с жабо на сорочке и
напудренном парике. Пенсне спадало на нос, и секретарь недовольно то и дело поправлял его, что неимоверно нервировало.
– Вы поедете верхом?
– Нет. Прикажите подать мою карету.
– Слушаюсь, - поклонился помощник и вышел.
Постучали в дверь.
– Войдите, - отозвался король.
На пороге показался камердинер.
– Ваши вещи, Ваше Величество.
– Хорошо, пойдём за ширму, я переоденусь.
Опять раздался стук в дверь.
– Кто там? Я никому не назначал, где мой помощник? - вскипел король. Он с утра был не в духе.
– Не знаю, Ваше Величество. С вашего позволения проверю. Камердинер направился к двери.
– К вам Его Сиятельство, просит аудиенции.
– Пригласи, – распорядился король.
В комнату вошёл граф. Он всегда обращал на себя внимание неравнодушных и завистливых придворных. Граф Вильгельм отличался хорошим вкусом и был одет по последней моде, высокий, статный мужчина в ярком камзоле и напудренном парике. Сегодня он выглядел особенно торжественно.
В отличие от других придворных из окружения монарха он единственный был связан с Людовиком тесными узами многолетней дружбы, поэтому смело мог позволить себе некоторые вольности. Король снисходительно относился к шалостям друга. Вот и сейчас граф расплылся в улыбке, у него было хорошее настроение.
– Людовик, приветствую вас. Весна на пороге, не заметили? В его поведении можно было уловить намёки юношеского задора. Блеск глаз выдавал душевный настрой графа.
– Вильгельм, вы бы могли входить без формальностей.
– Этикет, сир, как без него? Ни шагу не сделаешь, – с иронией произнёс граф.
– Шутить изволите, до весны далеко, между прочим, - подметил король.
Вильгельм пропустил слова монарха.
– Помнится, вы собирались в это грязное место. Неужели поедете? Не надоело ли вам заниматься благотворительностью?
–Вы не правы, друг мой. Я там бываю крайне редко, всего один раз в году или когда амнистирую кого-то. Больше вы меня там не увидите.
– Почему именно сегодня решились, позволите полюбопытствовать? Понимаю, было запланировано. И всё же могли бы отменить. Вас ведь никто не принуждает. Вы король, вам и решать.
Граф намеренно донимал короля расспросами, подшучивая и иронизируя. Вильгельм немного завидовал лёгким победам Людовика. Буквально несколькими днями ранее монарху предоставили выбор прехорошеньких женщин для приятного времяпрепровождения и, представьте, он не остановился ни на одной. Разборчивость и избалованность короля раздражали графа.
– Это и для меня остаётся загадкой. Проснулся, озарение навестило. Так всегда в преддверии Рождества. Подай жилет, – обратился он к камердинеру, выглянув из-за ширмы. – Должен признаться, Вильгельм, у меня дурное настроение.
– Тем более. Вы меня удивляете, дружище.
– Сам себе удивляюсь. Посмотрим, что меня туда зовёт.
– Ха-ха-ха, а может быть, кто?! И граф посмотрел на его величество подозрительно. Своей настойчивостью он выводил монарха из терпения.
– Вильгельм, вы меня удивляете. Как вас понимать? Такие предположения можно строить, когда мы тайно посещаем
запретные места, – делано шутливым голосом произнёс король. – А здесь речь идёт о тюрьме. Я готов. Пора. Вы поедете со мной? – вскинул он взгляд на друга.
Камердинер тем временем снял оставленные королём вещи и унёс.
– Пожалуй. Предчувствую, повеселимся.
– В тюрьме веселье? Вильгельм, не с той ноги встали, друг мой? Что-то вы не то говорите, путаетесь в понятиях. Полагаю, вчера лишнего себе позволили.
– Представьте, ни капли не взял в рот. Повода не было, – засмеялся граф. – Даже скучно стало под конец вечера.
– Дыма без огня не бывает, – король, покачивая головой, посмотрел на друга и вышел.
В тюрьме
Убогое место, богом забытое, где крысы и мыши сновали в любое время суток у заключённых на глазах, где уборка помещений не проводилась, камеры никогда не проветривались. Люди, познавшие нищету и лишения кочевой жизни, ничему не удивлялись. Однако для аристократки, привыкшей к роскоши, тюремная обстановка явилась шоком. Она брезгливо ступала по тюремной камере, всего боясь, чуть не падая в обморок от вида крыс, поэтому замкнулась, ушла в себя и не реагировала ни на что.
В женской половине тюрьмы в одной из камер находились две женщины: старая цыганка и молоденькая девушка. Её внешность вызывала противоречивые мысли и чувства. Да, она была очень бедно одета, давно не принимала ванну, её шикарные волосы кое-как сбиты в косу, и вместе с тем она не производила впечатление нищенки. Происхождение скрыть невозможно, да она и не старалась этого делать. Однако никому ничего о себе не рассказывала. Но разве можно что-либо утаить от меткого глаза старой провидицы?
Цыганка, раскладывая карты, искоса поглядывала на неразговорчивую сокамерницу и ворожила.
– Нимфа вышла из пены морской, – разобрала девушка слова заклинания в невнятном бормотании старой цыганки.
Её низкий грудной, иногда скрипучий голос действовал магически. Цыганка протянула к девушке руку и сказала:
– Послушай меня, девочка. Что бы ни случилось в твоей жизни, не отчаивайся. А знаешь почему?
Сокамерница покачала головой, но не обернулась в сторону цыганки.
– Тебя ждёт большая любовь, это будет не скоро, ох, как не скоро, но она по дороге к тебе. Венцом этой любви будет… – и цыганка
запнулась. – Вижу, вижу, до этого ты выйдешь замуж за хорошего человека и богатого господина.
– Замуж?! – вздрогнула девушка и повернулась к собеседнице. В её голосе звучали нотки недоверия.
– Да-да, - тем же неспешным монотонным голосом, с безликими интонациями продолжила старая цыганка. – Я не оговорилась, выйдешь замуж. Солидный господин, богатый, знатный… но берегись, так захочет властелин, по его велению пойдёшь замуж.
Цыганка вскинула косой взгляд на сокамерницу и уточнила:
– Который возжелает тебя.
Девушка широко распахнула на неё глаза.
– Муж твой станет твоим защитником. Но ненадолго. Властелин будет ревновать, его цепной пёс, который положит на тебя глаз, нашлёт на мужа болезни. О! - цыганка остановилась с открытым ртом. - Он замахнётся и на властелина, вижу, вижу, недалёкий убогий человек. Плохой конец ждёт твоего мужа, ох, плохой. Но ты не горюй, девочка, пройдёт время, и в твоей жизни ясно вижу молодого красавца, от которого не оторвать глаз, душа радуется. Каждый его взгляд говорит о любви к тебе. Он будет сходить с ума по тебе, никому не уступит.
– Откуда вы всё это знаете? – наконец заговорила сокамерница.
Цыганка не слушала её.
–Вот ещё что вижу, ребёночек твой будет венцом этой любви, – как заклинание произнесла цыганка сокамернице.
– Откуда вам знать? – повторила вопрос девушка.
– О, я с детства всё знаю, такой уродилась, – ухмыльнулась цыганка. - Моя бабушка, на которую бросили меня в младенческом возрасте сбежавшие родители, была знатной гадалкой. Старая умела предсказывать будущее. За версту замечала человека, и вся его судьба прыгала в её потрескавшиеся ладони. Она чувствовала на любом расстоянии, стоило ей увидеть человека. Бабушка меня многому научила. Знатная гадалка была. Будешь уходить… – неожиданно перешла цыганка на другую тему.
– Куда уходить? – опередила её девушка своим вопросом.
– Не удивляйся. Скоро тебя выпустят отсюда. Тот, кто это сделает, по дороге сюда. Так вот, перед тем как уйдёшь, я объясню тебе, где найти меня. Нужна будет помощь – приходи, помогу.
– Спасибо вам. Но я не думаю, что меня выпустят. За воровство посадят, - смирилась девушка.
– А вот и нет. Своровала что-то?
– Булку.
– Ерунда. Ладно, оставим это. Устала я. Прилягу.
Цыганка доплелась до нар, укуталась в шаль, повернулась и сказала:
– Запоминай. Знаешь, где торгуют животными?
– Нет.
– А где большой базар с тряпьём и разной снедью?
– Слышала, но никогда не была. Не приходилось.
– Надо будет, разузнаешь. За рынком стоит хибарка, там и живу.
Я тоже скоро уйду отсюда. Они зря меня уволокли, я ничего не делала. Перепутали, видать.
– Хорошо, спасибо, я найду вас.
– Выходит, договорились.
Цыганка, кряхтя, пристроилась на нарах и вскоре уснула.
Предыстория
Не достигнув шестнадцати лет, Агнесс Монк, дочь аристократической четы, осталась сиротой. Её любимая матушка долго болела и почила в бозе, когда девочка так нуждалась в её участии и советах. Матушка для неё была самой близкой подружкой и лучшей советчицей.
Как это часто случается в жизни, отец недолго печалился и привёл в дом новую жену. Накануне судьбоносного события он вошёл в комнату дочери и заявил ей:
– Послушай, Агнесс, ты девочка взрослая, должна понять и принять мой выбор. Мне тяжело одному, неуютно в большом доме, одиноко. Постарайся смириться с моим выбором, – строгим тоном отец поставил её перед фактом. –Я не вынуждаю тебя любить мою избранницу так, как ты любишь матушку.
– Это невозможно.
– Понимаю. Прости, иначе поступить не в силах.
Новая жена, мачеха Агнесс, впервые вступив во владения новоиспечённого мужа, громогласно объявила:
– Так, дорогой. Теперь я здесь хозяйка.
– Надеюсь, что тебе удастся сохранить всё то лучшее, что было создано моей покойной супругой, – с надеждой произнёс маркиз Монк.
Новая жена проигнорировала желания маркиза и сразу перешла к действию.
– Ей здесь делать нечего, – категорично заявила она.
– Кому?!
–Твоей дочери. Если хочешь мирной спокойной жизни, нужно избавиться от девчонки. Ей вся эта роскошь ни к чему.
– Как же так? Она единственная моя наследница. Вы что-то путаете, сударыня, – недовольно произнёс супруг, переходя на более официальный тон.
Его новая жена уловила недовольство мужа и кокетливо добавила:
– Вы меня неправильно поняли, дорогой.
И тут же дешёвка стала ластиться.
– Ваша дочь в любом случае скоро благополучно выскочит замуж и бедствовать не будет, муж позаботится о ней. Это в традициях аристократических семей. Не так ли? – обхватила она мужа, стала целовать и приставать к нему.
– Постойте, сейчас не время.
– А когда, когда время? Я изнемогаю, видя вас, – играла она хорошо заученную и отработанную роль.
– Не сейчас, – строго остановил он навязчивую муху.
– Не знаю, что вам не понравилось в моих словах. Но двум женщинам в одном доме делать нечего. Надо всё сделать, чтобы её здесь не было, в противном случае уйду я, – разгневанно закричала мадам мужу и вышла.
– Это что, ультиматум? Чем тебе помешала моя дочь? Мы всегда жили все вместе. Так заведено в аристократических семьях. Не пойму, чем тебе не угодила моя девочка? – возражал ей супруг вдогонку. – Вот тебе раз, оказывается, у дамы полусвета нелёгкий характер, да ещё с гонором. А я и не знал. Сюрпризы начались, ещё не успели пожить вместе, – расстроился новоиспечённый муж.
Надо сказать, маркиз Монк не торопился расставаться с дочерью. Он помнил, что связывало его с маленькой Агнесс. У него в памяти всплывали картины счастливой благополучной семейной жизни, той атмосферы, которая царила в их доме, когда была жива мать Агнесс. После таких нежных воспоминаний он чувствовал себя потерянным и побитым, трезво осознавая, что новая жена не стоит самой грязной пятки его ушедшей супруги и сильно проигрывает рядом с ней. От этого становилось на душе муторно и тягостно. Маркиз осознал, что поторопился и, не желая того, оступился. Отчаянье поселилось в душе. Он уходил в подвал, брал бочонок с крепким вином и заливал тоску. Несколько дней он отсутствовал, забрасывая на произвол все дела.
Агнесс всегда вызывала в нём добрые чувства. Супруга маркиза, мать девочки, долго болела, поэтому больше детей у них не было. Маркиз затуманивал мозг спиртным, в лёгкой дымке видел одну и ту же картину, как часами играл с маленькой Агнесс.
Оговор
Судьба-злодейка всегда торопится, ей некогда, поэтому опережает события, обгоняя время.
Особая миссия маркизы Стрингер
Эпиграф
«Тщеславие – мой любимый из грехов».
из романа «Адвокат Дьявола» Эндрю Найдермана
«Худший из грехов – предать поруганию драгоценнейшие из человеческих чувств: любовь и доверие».
Борис Акунин «Коронация»
18 век.
Вейсария, столица - Авенеж.
Короткое вступление
Ах, какие страсти кипели в стенах королевского дворца! А какие интриги разыгрывались в его лабиринтах! И словно на цыпочках шахматные фигуры, продумывая каждый новый ход, персонажи передвигались по доске. Кто же окажется прозорливее, расторопнее, хитрее и находчивее? Чья возьмёт? Схватка неравная.
Пролог
В суете, в мирских заботах незаметно растворился день. На ночном небосклоне зажглись звёзды. Опустели улицы. Город погрузился в сон. Изредка мелькали силуэты запоздалых прохожих.
Жизнь в королевском дворце стихала. В канделябрах догорали свечи. На башне часы пробили полночь. Людовик мирно спал и видел сны. Ему по наследству завещана безбедная жизнь. Он король и этим всё сказано.
Темнота – подруга бедноты
Однако даже он не ведал, что в это время в квартале трущоб жизнь только пробуждалась. Ночлежка пустела, и те, кто добывал кусок хлеба воровством и мошенничеством высыпали на улицу, рассеиваясь по злачным местам, а потом умело прячась. О, вы не знаете их секрет – укромное местечко, где легко скрыться под покровом ночи от патруля и ночного сторожа. Нищие обучены хорошо – жизнь преподала им серьёзный урок. От безысходности они мстят всем, кто не испытывает нужды.
Вот здесь в полукруглой, сырой, зловонной подворотне с каменной брусчаткой жизнь била ключом. Нищие незаметно отсиживались и выжидали, когда ночному патрулю надоест гнаться за ними. Единственный фонарь всегда разбит. Здесь очень неуютно. Но темнота - подруга бедноты.
Это место у случайных прохожих пробуждало беспокойство, тревогу и отвращение к тем, кто своими поступками вызывал у них животный страх.
Ещё мгновение – из-за угла кто-то выскочит с ножом или удавкой. Это наводило ужас. Панические мысли дезертира или беглеца захватывали в плен сознание человека, не умеющего противостоять опасности. Жители других районов объезжали десятой дорогой это ненавистное место и старались впредь не посещать его.
Положение бездомной закаляло, ей некогда бояться, ибо эта подворотня служила надёжным убежищем, позволив спрятаться от чужих глаз и дожевать украденное. Девушка и на сей раз ускользнула от погони, чудом спаслась, пытаясь отдышаться и судорожно хватая воздух ртом.
Издали эхом оглушил грубый голос патрульного. Его зычные ругательства обрушились, как молот по наковальне. Никогда ранее ей не приходилось слышать ругань в родительском доме.
Беглянка долго голодала, пища для неё стала спасением. Она не ела, не прожёвывала, нет, давилась, конвульсивно глотала, задыхаясь и трясясь от одной лишь мысли, что в любой момент настигнут сильные мира сего и отберут. Голод оказался сильнее рассудка. Девушка не учла, что за воровство окажется за решёткой тюремных застенков.
Сборы
– Ваше Величество, вы просили напомнить, сегодня в вашем графике посещение тюрьмы, - прочитал по бумаге нерасторопный пожилой помощник в длинном сюртуке, с жабо на сорочке и
напудренном парике. Пенсне спадало на нос, и секретарь недовольно то и дело поправлял его, что неимоверно нервировало.
– Вы поедете верхом?
– Нет. Прикажите подать мою карету.
– Слушаюсь, - поклонился помощник и вышел.
Постучали в дверь.
– Войдите, - отозвался король.
На пороге показался камердинер.
– Ваши вещи, Ваше Величество.
– Хорошо, пойдём за ширму, я переоденусь.
Опять раздался стук в дверь.
– Кто там? Я никому не назначал, где мой помощник? - вскипел король. Он с утра был не в духе.
– Не знаю, Ваше Величество. С вашего позволения проверю. Камердинер направился к двери.
– К вам Его Сиятельство, просит аудиенции.
– Пригласи, – распорядился король.
В комнату вошёл граф. Он всегда обращал на себя внимание неравнодушных и завистливых придворных. Граф Вильгельм отличался хорошим вкусом и был одет по последней моде, высокий, статный мужчина в ярком камзоле и напудренном парике. Сегодня он выглядел особенно торжественно.
В отличие от других придворных из окружения монарха он единственный был связан с Людовиком тесными узами многолетней дружбы, поэтому смело мог позволить себе некоторые вольности. Король снисходительно относился к шалостям друга. Вот и сейчас граф расплылся в улыбке, у него было хорошее настроение.
– Людовик, приветствую вас. Весна на пороге, не заметили? В его поведении можно было уловить намёки юношеского задора. Блеск глаз выдавал душевный настрой графа.
– Вильгельм, вы бы могли входить без формальностей.
– Этикет, сир, как без него? Ни шагу не сделаешь, – с иронией произнёс граф.
– Шутить изволите, до весны далеко, между прочим, - подметил король.
Вильгельм пропустил слова монарха.
– Помнится, вы собирались в это грязное место. Неужели поедете? Не надоело ли вам заниматься благотворительностью?
–Вы не правы, друг мой. Я там бываю крайне редко, всего один раз в году или когда амнистирую кого-то. Больше вы меня там не увидите.
– Почему именно сегодня решились, позволите полюбопытствовать? Понимаю, было запланировано. И всё же могли бы отменить. Вас ведь никто не принуждает. Вы король, вам и решать.
Граф намеренно донимал короля расспросами, подшучивая и иронизируя. Вильгельм немного завидовал лёгким победам Людовика. Буквально несколькими днями ранее монарху предоставили выбор прехорошеньких женщин для приятного времяпрепровождения и, представьте, он не остановился ни на одной. Разборчивость и избалованность короля раздражали графа.
– Это и для меня остаётся загадкой. Проснулся, озарение навестило. Так всегда в преддверии Рождества. Подай жилет, – обратился он к камердинеру, выглянув из-за ширмы. – Должен признаться, Вильгельм, у меня дурное настроение.
– Тем более. Вы меня удивляете, дружище.
– Сам себе удивляюсь. Посмотрим, что меня туда зовёт.
– Ха-ха-ха, а может быть, кто?! И граф посмотрел на его величество подозрительно. Своей настойчивостью он выводил монарха из терпения.
– Вильгельм, вы меня удивляете. Как вас понимать? Такие предположения можно строить, когда мы тайно посещаем
запретные места, – делано шутливым голосом произнёс король. – А здесь речь идёт о тюрьме. Я готов. Пора. Вы поедете со мной? – вскинул он взгляд на друга.
Камердинер тем временем снял оставленные королём вещи и унёс.
– Пожалуй. Предчувствую, повеселимся.
– В тюрьме веселье? Вильгельм, не с той ноги встали, друг мой? Что-то вы не то говорите, путаетесь в понятиях. Полагаю, вчера лишнего себе позволили.
– Представьте, ни капли не взял в рот. Повода не было, – засмеялся граф. – Даже скучно стало под конец вечера.
– Дыма без огня не бывает, – король, покачивая головой, посмотрел на друга и вышел.
В тюрьме
Убогое место, богом забытое, где крысы и мыши сновали в любое время суток у заключённых на глазах, где уборка помещений не проводилась, камеры никогда не проветривались. Люди, познавшие нищету и лишения кочевой жизни, ничему не удивлялись. Однако для аристократки, привыкшей к роскоши, тюремная обстановка явилась шоком. Она брезгливо ступала по тюремной камере, всего боясь, чуть не падая в обморок от вида крыс, поэтому замкнулась, ушла в себя и не реагировала ни на что.
В женской половине тюрьмы в одной из камер находились две женщины: старая цыганка и молоденькая девушка. Её внешность вызывала противоречивые мысли и чувства. Да, она была очень бедно одета, давно не принимала ванну, её шикарные волосы кое-как сбиты в косу, и вместе с тем она не производила впечатление нищенки. Происхождение скрыть невозможно, да она и не старалась этого делать. Однако никому ничего о себе не рассказывала. Но разве можно что-либо утаить от меткого глаза старой провидицы?
Цыганка, раскладывая карты, искоса поглядывала на неразговорчивую сокамерницу и ворожила.
– Нимфа вышла из пены морской, – разобрала девушка слова заклинания в невнятном бормотании старой цыганки.
Её низкий грудной, иногда скрипучий голос действовал магически. Цыганка протянула к девушке руку и сказала:
– Послушай меня, девочка. Что бы ни случилось в твоей жизни, не отчаивайся. А знаешь почему?
Сокамерница покачала головой, но не обернулась в сторону цыганки.
– Тебя ждёт большая любовь, это будет не скоро, ох, как не скоро, но она по дороге к тебе. Венцом этой любви будет… – и цыганка
запнулась. – Вижу, вижу, до этого ты выйдешь замуж за хорошего человека и богатого господина.
– Замуж?! – вздрогнула девушка и повернулась к собеседнице. В её голосе звучали нотки недоверия.
– Да-да, - тем же неспешным монотонным голосом, с безликими интонациями продолжила старая цыганка. – Я не оговорилась, выйдешь замуж. Солидный господин, богатый, знатный… но берегись, так захочет властелин, по его велению пойдёшь замуж.
Цыганка вскинула косой взгляд на сокамерницу и уточнила:
– Который возжелает тебя.
Девушка широко распахнула на неё глаза.
– Муж твой станет твоим защитником. Но ненадолго. Властелин будет ревновать, его цепной пёс, который положит на тебя глаз, нашлёт на мужа болезни. О! - цыганка остановилась с открытым ртом. - Он замахнётся и на властелина, вижу, вижу, недалёкий убогий человек. Плохой конец ждёт твоего мужа, ох, плохой. Но ты не горюй, девочка, пройдёт время, и в твоей жизни ясно вижу молодого красавца, от которого не оторвать глаз, душа радуется. Каждый его взгляд говорит о любви к тебе. Он будет сходить с ума по тебе, никому не уступит.
– Откуда вы всё это знаете? – наконец заговорила сокамерница.
Цыганка не слушала её.
–Вот ещё что вижу, ребёночек твой будет венцом этой любви, – как заклинание произнесла цыганка сокамернице.
– Откуда вам знать? – повторила вопрос девушка.
– О, я с детства всё знаю, такой уродилась, – ухмыльнулась цыганка. - Моя бабушка, на которую бросили меня в младенческом возрасте сбежавшие родители, была знатной гадалкой. Старая умела предсказывать будущее. За версту замечала человека, и вся его судьба прыгала в её потрескавшиеся ладони. Она чувствовала на любом расстоянии, стоило ей увидеть человека. Бабушка меня многому научила. Знатная гадалка была. Будешь уходить… – неожиданно перешла цыганка на другую тему.
– Куда уходить? – опередила её девушка своим вопросом.
– Не удивляйся. Скоро тебя выпустят отсюда. Тот, кто это сделает, по дороге сюда. Так вот, перед тем как уйдёшь, я объясню тебе, где найти меня. Нужна будет помощь – приходи, помогу.
– Спасибо вам. Но я не думаю, что меня выпустят. За воровство посадят, - смирилась девушка.
– А вот и нет. Своровала что-то?
– Булку.
– Ерунда. Ладно, оставим это. Устала я. Прилягу.
Цыганка доплелась до нар, укуталась в шаль, повернулась и сказала:
– Запоминай. Знаешь, где торгуют животными?
– Нет.
– А где большой базар с тряпьём и разной снедью?
– Слышала, но никогда не была. Не приходилось.
– Надо будет, разузнаешь. За рынком стоит хибарка, там и живу.
Я тоже скоро уйду отсюда. Они зря меня уволокли, я ничего не делала. Перепутали, видать.
– Хорошо, спасибо, я найду вас.
– Выходит, договорились.
Цыганка, кряхтя, пристроилась на нарах и вскоре уснула.
Предыстория
Не достигнув шестнадцати лет, Агнесс Монк, дочь аристократической четы, осталась сиротой. Её любимая матушка долго болела и почила в бозе, когда девочка так нуждалась в её участии и советах. Матушка для неё была самой близкой подружкой и лучшей советчицей.
Как это часто случается в жизни, отец недолго печалился и привёл в дом новую жену. Накануне судьбоносного события он вошёл в комнату дочери и заявил ей:
– Послушай, Агнесс, ты девочка взрослая, должна понять и принять мой выбор. Мне тяжело одному, неуютно в большом доме, одиноко. Постарайся смириться с моим выбором, – строгим тоном отец поставил её перед фактом. –Я не вынуждаю тебя любить мою избранницу так, как ты любишь матушку.
– Это невозможно.
– Понимаю. Прости, иначе поступить не в силах.
Новая жена, мачеха Агнесс, впервые вступив во владения новоиспечённого мужа, громогласно объявила:
– Так, дорогой. Теперь я здесь хозяйка.
– Надеюсь, что тебе удастся сохранить всё то лучшее, что было создано моей покойной супругой, – с надеждой произнёс маркиз Монк.
Новая жена проигнорировала желания маркиза и сразу перешла к действию.
– Ей здесь делать нечего, – категорично заявила она.
– Кому?!
–Твоей дочери. Если хочешь мирной спокойной жизни, нужно избавиться от девчонки. Ей вся эта роскошь ни к чему.
– Как же так? Она единственная моя наследница. Вы что-то путаете, сударыня, – недовольно произнёс супруг, переходя на более официальный тон.
Его новая жена уловила недовольство мужа и кокетливо добавила:
– Вы меня неправильно поняли, дорогой.
И тут же дешёвка стала ластиться.
– Ваша дочь в любом случае скоро благополучно выскочит замуж и бедствовать не будет, муж позаботится о ней. Это в традициях аристократических семей. Не так ли? – обхватила она мужа, стала целовать и приставать к нему.
– Постойте, сейчас не время.
– А когда, когда время? Я изнемогаю, видя вас, – играла она хорошо заученную и отработанную роль.
– Не сейчас, – строго остановил он навязчивую муху.
– Не знаю, что вам не понравилось в моих словах. Но двум женщинам в одном доме делать нечего. Надо всё сделать, чтобы её здесь не было, в противном случае уйду я, – разгневанно закричала мадам мужу и вышла.
– Это что, ультиматум? Чем тебе помешала моя дочь? Мы всегда жили все вместе. Так заведено в аристократических семьях. Не пойму, чем тебе не угодила моя девочка? – возражал ей супруг вдогонку. – Вот тебе раз, оказывается, у дамы полусвета нелёгкий характер, да ещё с гонором. А я и не знал. Сюрпризы начались, ещё не успели пожить вместе, – расстроился новоиспечённый муж.
Надо сказать, маркиз Монк не торопился расставаться с дочерью. Он помнил, что связывало его с маленькой Агнесс. У него в памяти всплывали картины счастливой благополучной семейной жизни, той атмосферы, которая царила в их доме, когда была жива мать Агнесс. После таких нежных воспоминаний он чувствовал себя потерянным и побитым, трезво осознавая, что новая жена не стоит самой грязной пятки его ушедшей супруги и сильно проигрывает рядом с ней. От этого становилось на душе муторно и тягостно. Маркиз осознал, что поторопился и, не желая того, оступился. Отчаянье поселилось в душе. Он уходил в подвал, брал бочонок с крепким вином и заливал тоску. Несколько дней он отсутствовал, забрасывая на произвол все дела.
Агнесс всегда вызывала в нём добрые чувства. Супруга маркиза, мать девочки, долго болела, поэтому больше детей у них не было. Маркиз затуманивал мозг спиртным, в лёгкой дымке видел одну и ту же картину, как часами играл с маленькой Агнесс.
Оговор
Судьба-злодейка всегда торопится, ей некогда, поэтому опережает события, обгоняя время.
