Инна Комарова
Поздний ребёнок
НОВЕЛЛА
НАСТРАИВАЕМСЯ:
Цель их жизни - добыча. Сущность жизни - добыча. Жизнь питается жизнью. Все живое в мире делится на тех, кто ест, и тех, кого едят. И закон этот говорил: ешь, или съедят тебя самого.
Философ Демосфен
Будни
День нефтяного магната – сэра Роберта Никколсона начался тривиально с утреннего туалета, чашечки кофе и …
– Сэр, ваша корреспонденция, – объявил дворецкий, стоя на пороге кабинета.
– Джейкоб, положите на стол, – послышались указания из гардеробной.
– Слушаюсь, сэр.
– Джейкоб, мне сегодня понадобятся документы с грифом «Секретно». Сходите в хранилище и принесите папку. Предстоит важная встреча перед выступлением в конгрессе.
– Вас понял, сэр. Сию минуту.
– Вечером банкет в честь моего шестидесятилетия. Говорил Дороти, чтобы не затевала пиршеств, не послушалась. А теперь как всё успеть? Столько дел …
– Да, сэр, многовато для одного дня.
Дворецкий Джейкоб служил в особняке не одно десятилетие. На его глазах промелькнула вереница событий самых запоминающихся и второстепенных. Родились и выросли дочери хозяина. В доме появлялись новые лица. Банкеты, приёмы – обычные будни аристократов и людей большого достатка.
Непростые времена верный слуга переживал вместе с семьёй магната – старшее поколение приказало долго жить. Сэр Роберт, желая спасти горячо любимую мать, затратил немало средств, но, увы и ах! Кончина леди Камелии Никколсон была удручающей. Отец магната после потери супруги прожил всего четыре года, не переставая болеть. Ему не посчастливилось оправиться от удара и обрести душевный покой.
Дворецкий стал частью дома и семьи, правой рукой своего господина. Все об этом знали.
Английское аристократическое происхождение вынуждало сэра Роберта Никколсона следить за своим внешним видом. Воспитание заглушало остальные чувства. Лоск прослеживался даже в самых незначительных деталях.
Седовласый, ухоженный, респектабельный миллиардер, в очень элегантном костюме, мастерски сшитом опытным портным, встречал новый день. Белоснежная сорочка выделялась на фоне тёмно-синего пиджака, отороченного атласными лацканами. Планка в центре сорочки смотрелась выпукло и нарядно, благодаря небольшому жабо. Манжеты рукавов притягивали внимание необычными запонками, украшенными бриллиантами – в таком виде сэр Никколсон покидал свои апартаменты. В повседневной одежде могли присутствовать небольшие изменения, но общее впечатление оставалось внушительным.
На следующей неделе сэру Никколсону надлежало представить конгрессу неоспоримые факты, благодаря которым многим социальным группам населения пришлось бы туже затянуть пояса. Магнат категорически возражал против стирания границ между имущими и бедными. Он придерживался жёсткой позиции, заявляя, что чёткая граница в уровне жизни разделённых по социальному статусу классов в обществе, должна стать красноречивым показателем. По его настоятельным заявлениям, раз и навсегда требовалось прописать в законе:
«То, что позволено имущим – беднякам запрещено!», – переодеваясь, сэр Никколсон морально готовился к выступлению. В связи с потоком мысленных рассуждений несколько затянулся его утренний туалет.
– Пусть лучше львиную долю, выделяемую на социальные нужды, отдадут на новые перспективные военные проекты. Сколько можно позволять русским демонстрировать всему миру свои разработки? Достаточно взглянуть на их парады, чтобы понять – они готовятся к войне, – нервно произнёс магнат. Он никогда не понимал демократов. А тех, кто готов был на пустом месте разжечь войну – приветствовал, считая, что Америка в мировом сообществе во всём имеет право быть первой. Его даже не волновал тот факт, что радикально настроенные элементы общества этим успешно пользовались и извлекали для себя выгоду.
Семья
Отец Никколсона – титулованный учёный с мировым именем, приехал с семьёй в Америку из Англии по приглашению академии наук. Работа пришлась по душе – семья так и осталась в стране эмигрантов. Его сын, Роберт, с детства проявлял наклонности бизнесмена и по отцовским стопам не пошёл. Младшая дочь Уильяма Никколсона, Далила, унаследовала материнские способности и посвятила свои творческие изыскания изобразительному искусству. На ниве эпистолярного жанра она также преуспела, но позднее, в более зрелом возрасте.
А вот сам Роберт Никколсон, совершая махинации на валютном рынке, преуспел, сделав большой капитал, на вырученные деньги скупил по дешёвке все акции корпорации друга детства, оставив того без ничего: голым и босым, в придачу с долгами. Морально-нравственными тонкостями в отношениях с кем бы то ни было молодой человек не озадачивался. Азарт подогревал и возбуждал алчность, и титулованный наследник не заметил, как ступая по головам и трупам, сделал себе хорошую карьеру и нажил состояние. А совесть тем временем благополучно спала.
Единственное, в чём не проявилась его хватка и страсть к деньгам, так это в любви. Встретив свою будущую жену, нисколько не расстроился, что семья девушки не могла похвастаться роскошью и высоким положением в обществе. Влюбился и женился. В глубине души сэр Никколсон своей семьёй всегда гордился. И сестре помогал, спонсируя проекты и выставки. Но в деле проявлял стервозность и высшую степень безапелляционности. Его остановить никто не мог, когда на горизонте маячил большой куш, который Никколсон срывал, не подчиняясь никаким статьям закона.
Дома же он растворялся и становился совершенно другим человеком. Особенно выпукло это проявилось после рождения старшей дочери – Мегги. Её он обожал.
У супругов долгое время не было детей и появление ангелочка в доме, внесло в его жизнь новую струю неподражаемых эмоций. Спустя годы он часто вспоминал те чудесные денёчки, наполненные ароматом необычайной любви, трепета и полного семейного счастья. Мегги в семье так и называли:
«Поздний ребёнок».
После неё через четыре года родилась Ненси. Она разительно отличалась от старшей сестры: слабохарактерная, нерешительная, нервозная, плаксивая – стала тенью своей матери. Даже повзрослев, младшая дочь редко оставалась при своём мнении. Её легко можно было переубедить, чем многие пользовались в своих целях.
Магнат ничуть не расстроился, что вместо наследника появились дочери. Мегги унаследовала его ум, железную волю, стойкий характер, стремление к цели и к совершенствованию знаний. К своему совершеннолетию она во многих вопросах превосходила мужчин. У неё всегда была своя стойкая непоколебимая позиция. Отцу это импонировало.
«Мегги – Личность! Дочь-размазня – только не у меня», – с гордостью констатировал он, с разочарованием поглядывая на Ненси.
Выпорхнув из воспоминаний, он вернулся к делам насущным.
Вошёл дворецкий.
– Принесли, Джейкоб? – мимоходом спросил Никколсон, поправляя запонки.
– Нет, сэр.
Хозяин, выгнув бровь, удивлённо взглянул на Джейкоба.
– Простите, но документов там нет, – сказал дворецкий.
– Как это, нет? Я сам их относил в хранилище. Идите и посмотрите внимательно на всех полках. Возможно, делая уборку, служанка переложила в другое место.
– Сэр, я ожидал такого ответа и новых распоряжений от вас, поэтому пересмотрел везде. На стремянке поднимался и искал на верхней полке у потолка. Этой папки нет.
– Вы понимаете, что говорите?! – вскочил со стула магнат. – Из ваших слов напрашивается один вывод – в мой особняк пробрался вор и выкрал секретные документы?! Ерунда какая-то…
– Сэр, ваши выводы понятные и обоснованные. Сожалею, другого ответа у меня нет, – с невозмутимым видом ответил дворецкий.
– Так, идёмте, вместе поищем. Как раз сегодня, когда у меня каждая минута расписана, вы делаете такие заявления. Вечером банкет, забыли?
– Отчего же? Помню, сэр.
– Если я не выступлю в конгрессе, мгновенно упадут акции моей компании. Конкуренты воспользуются случаем и зашевелятся. Рынок незамедлительно начнёт лихорадить. Моя корпорация всегда занимала в рейтинге самые высокие позиции. А, что с вами говорить? – свою речь он не апеллировал к дворецкому, магнат не мог сдержать нахлынувших эмоций, кричавших в душе и просившихся наружу.
– Вы правы, сэр. Я далёк от ваших дел. Готов продолжить поиск. Выдержка дворецкого заставила магната собраться и направить внимание на поиск папки.
Никколсон и Джейкоб пробыли в хранилище битый час и ничего не нашли. Хозяин вышел оттуда взбешённым.
– Всех зовите в мой кабинет. Пусть несут ответственность за то, что случилось, – приказал он.
– Слушаюсь, сэр.
– Кража документов и у меня под носом?! Немыслимо…
– Сию минуту иду звать.
Вскоре в коридоре послышались шаги и разговоры. Первой в кабинет вошла супруга магната.
– Роберт, что случилось? Зачем Джейкоб созвал нас? – спросила леди Никколсон. В её голосе прозвучали нотки недовольства. Этот день она распланирована иначе, предполагая заняться другими делами.
– Дороти, сейчас узнаешь, пусть все войдут.
Один за другим в кабинет входили члены семейства нефтяного магната. Он обвёл их хищным взглядом, желая разглядеть в родных лицах вора. Даже на девятилетнем внуке, которого няня привела по требованию дворецкого, задержался, всматриваясь. О чём Никколсон думал в это время, осталось загадкой.
«На себя лучше посмотри. Сам ты, кто? Вор и есть! – заговорил его внутренний голос, вонзая в сердце нож. – Кто обманным путём украл у Майкла его детище, которое твой друг вынашивал, как дитя, не один год, пока на ножки не поставил. А ты пришёл на всё готовенькое, и хапнул… вор и есть!
– Замолкни немедленно! – чуть не закричал, сэр Никколсон, выдавая себя. – Вот только твоих нотаций мне сейчас не хватало. Пошёл прочь, – приказал хозяин.
– Я что? Тебя на путь истины наставить хотел. Нет, так нет», – разочаровано подытожил диалог внутренний голос.
Магнат откашлялся, перевёл дыхание и продолжил:
– Я созвал вас сюда только лишь потому, что в нашем доме произошло нечто из ряда вон выходящее – накануне наиважнейшего события, кто-то забрался в хранилище и выкрал папку с документами под грифом «Секретно». Сегодня у меня назначена встреча с представителем парламентской партии верхней палаты. А на следующей неделе, по регламенту – мой доклад в конгрессе. Кому понадобилось красть секретные документы?! Только противникам и конкурентам. Стало быть, кого-то из членов моей семьи подкупили, чтобы заполучить эту папку и сорвать моё выступление, – расшумелся Никколсон.
– Роберт, успокойся. Зачем, не разобравшись, делать поспешные выводы? Помимо членов семьи к документации имели доступ твой секретарь и подчинённые в корпорации … – взгляд миссис Дороти дал понять мужу, что он имел неосторожность оставлять документы без присмотра во время визитов посторонних лиц.
– Три дня тому назад я видел эту папку и работал с ней. Да, я выходил проводить гостей. Документы оставались на моём столе. Вот здесь… – постучал он отполированными коготками.
– Нужно сказать служанкам, чтобы внимательно пересмотрели все шкафы с книгами, альбомами, стопки с другими документами – в библиотеке, и твоя секретная папка найдётся. Куда она могла пропасть, если из дома её никто не выносил?
– А я не уверен, что не выносили. Ты не понимаешь, помимо моего доклада и собранных материалов для выступления, в папке секретная переписка многих лет. Если это станет достоянием общественности – компании крах! Имея представление о том, как действуют папарацци – скандал неминуем. Раздуют из мухи слона, – сэр Никколсон кипятился, говорил на повышенных тонах, что не было присуще его скрытной и сдержанной натуре. Он раскраснелся, лицо увлажнилось, на лбу появились капельки пота. Кончики длинных тонких пальцев, некогда легко и виртуозно скользивших по роялю в ритме вальса либо ноктюрна, то и дело вздрагивали. – Джейкоб, вы слышали, что сказала леди Никколсон?
– Да, сэр.
– Немедленно созовите всех слуг и распорядитесь, чтобы поискали в библиотеке, во всех помещениях дома, включая
комнаты господ.
– Что?! Кто-то будет рыться в моей спальне?! – вскочила супруга магната.
– Будут. Шутки кончились, Дороти, – разгневанный сэр Никколсон дал понять своей половине, что не намерен никого щадить. – Идите, Джейкоб. Никого не слушайте.
– Да, сэр, иду выполнять,– ответил дворецкий, покидая кабинет хозяина.
– Минутку, Джейкоб, вызовите моего помощника. Где его черти носят, когда он нужен мне здесь?
– Да, сэр. Сию минуту позвоню мистеру Парсону.
– И сколько времени нам тут томиться? – сгорая от нетерпения, спросила миссис Никколсон. – Мы собрались поехать за покупками. Посещение конгресса накладывает на нас определённые обязательства – хорошо выглядеть.
– Найдутся документы – будете свободны, – категорично заявил магнат, чем немало расстроил супругу. По выражению его лица не трудно было догадаться, что он настроен очень серьёзно.
Прибыл секретарь.
– Сэр Никколсон, вызывали?
– Рик, где вы пропадаете?
– Сэр, если не ошибаюсь, мой рабочий день начинается в девять часов. А сейчас… – секретарь указал хозяину на часы.
– И что с того? – перебил его шеф. – Бывают разные обстоятельства. Секретарь мне нужен сейчас. За дополнительный час гарантирую доплату в жалованье. Чем вы не довольны?
– Сэр, я всем доволен. Ожидаю ваших указаний.
– Рик, пропала из хранилища папка с документами под грифом «Секретно»!
– Вы уверены, что папка пропала? Не далее, как на встрече с вашими компаньонами из корпорации я её видел, она лежала вот здесь, на столе.
– Тогда была, а сегодня мы с Джейкобом обыскали хранилище и не нашли. В кабинете её тоже нет.
– Вспомните, может быть, после встречи вы не стали её относить в хранилище, а переложили временно в другое место.
– Хотите сделать из меня старика, страдающего болезнью Альцгеймера? Не выйдет. Память у меня отменная.
– Сэр, а когда вы позавчера ездили на заседание совета директоров, случайно не захватили с собой? Могли отвлечься и там оставить.
– После этого я встречался с компаньонами дома, папка была, – повысил голос Никколсон.
– Тогда не знаю.
– И я не знаю. Надо сказать слугам, пусть обшарят подземелье. Рик, вы стоите ближе всех к дверям передайте Джейкобу моё распоряжение. Он только что вышел.
– Да, сэр.
– Возможно, в доме завёлся шутник, которому понадобилось припрятать документы там, чтобы нервировать нас.
– Отец, позвольте нам удалиться, – попросила Мегги. – Мы не успели позавтракать, Тони голоден.
– Я сказал, никто отсюда не выйдет. Ничего с вами не случится. Тем, кто следит за фигурой, полезно поголодать, не правда ли? – съехидничал магнат. – Для Тони слуги принесут завтрак сюда. Я, кстати, тоже не спускался в столовую, не успел, знаете.
Поздний ребёнок
НОВЕЛЛА
НАСТРАИВАЕМСЯ:
Цель их жизни - добыча. Сущность жизни - добыча. Жизнь питается жизнью. Все живое в мире делится на тех, кто ест, и тех, кого едят. И закон этот говорил: ешь, или съедят тебя самого.
Философ Демосфен
Будни
День нефтяного магната – сэра Роберта Никколсона начался тривиально с утреннего туалета, чашечки кофе и …
– Сэр, ваша корреспонденция, – объявил дворецкий, стоя на пороге кабинета.
– Джейкоб, положите на стол, – послышались указания из гардеробной.
– Слушаюсь, сэр.
– Джейкоб, мне сегодня понадобятся документы с грифом «Секретно». Сходите в хранилище и принесите папку. Предстоит важная встреча перед выступлением в конгрессе.
– Вас понял, сэр. Сию минуту.
– Вечером банкет в честь моего шестидесятилетия. Говорил Дороти, чтобы не затевала пиршеств, не послушалась. А теперь как всё успеть? Столько дел …
– Да, сэр, многовато для одного дня.
Дворецкий Джейкоб служил в особняке не одно десятилетие. На его глазах промелькнула вереница событий самых запоминающихся и второстепенных. Родились и выросли дочери хозяина. В доме появлялись новые лица. Банкеты, приёмы – обычные будни аристократов и людей большого достатка.
Непростые времена верный слуга переживал вместе с семьёй магната – старшее поколение приказало долго жить. Сэр Роберт, желая спасти горячо любимую мать, затратил немало средств, но, увы и ах! Кончина леди Камелии Никколсон была удручающей. Отец магната после потери супруги прожил всего четыре года, не переставая болеть. Ему не посчастливилось оправиться от удара и обрести душевный покой.
Дворецкий стал частью дома и семьи, правой рукой своего господина. Все об этом знали.
Английское аристократическое происхождение вынуждало сэра Роберта Никколсона следить за своим внешним видом. Воспитание заглушало остальные чувства. Лоск прослеживался даже в самых незначительных деталях.
Седовласый, ухоженный, респектабельный миллиардер, в очень элегантном костюме, мастерски сшитом опытным портным, встречал новый день. Белоснежная сорочка выделялась на фоне тёмно-синего пиджака, отороченного атласными лацканами. Планка в центре сорочки смотрелась выпукло и нарядно, благодаря небольшому жабо. Манжеты рукавов притягивали внимание необычными запонками, украшенными бриллиантами – в таком виде сэр Никколсон покидал свои апартаменты. В повседневной одежде могли присутствовать небольшие изменения, но общее впечатление оставалось внушительным.
На следующей неделе сэру Никколсону надлежало представить конгрессу неоспоримые факты, благодаря которым многим социальным группам населения пришлось бы туже затянуть пояса. Магнат категорически возражал против стирания границ между имущими и бедными. Он придерживался жёсткой позиции, заявляя, что чёткая граница в уровне жизни разделённых по социальному статусу классов в обществе, должна стать красноречивым показателем. По его настоятельным заявлениям, раз и навсегда требовалось прописать в законе:
«То, что позволено имущим – беднякам запрещено!», – переодеваясь, сэр Никколсон морально готовился к выступлению. В связи с потоком мысленных рассуждений несколько затянулся его утренний туалет.
– Пусть лучше львиную долю, выделяемую на социальные нужды, отдадут на новые перспективные военные проекты. Сколько можно позволять русским демонстрировать всему миру свои разработки? Достаточно взглянуть на их парады, чтобы понять – они готовятся к войне, – нервно произнёс магнат. Он никогда не понимал демократов. А тех, кто готов был на пустом месте разжечь войну – приветствовал, считая, что Америка в мировом сообществе во всём имеет право быть первой. Его даже не волновал тот факт, что радикально настроенные элементы общества этим успешно пользовались и извлекали для себя выгоду.
***
Семья
Отец Никколсона – титулованный учёный с мировым именем, приехал с семьёй в Америку из Англии по приглашению академии наук. Работа пришлась по душе – семья так и осталась в стране эмигрантов. Его сын, Роберт, с детства проявлял наклонности бизнесмена и по отцовским стопам не пошёл. Младшая дочь Уильяма Никколсона, Далила, унаследовала материнские способности и посвятила свои творческие изыскания изобразительному искусству. На ниве эпистолярного жанра она также преуспела, но позднее, в более зрелом возрасте.
А вот сам Роберт Никколсон, совершая махинации на валютном рынке, преуспел, сделав большой капитал, на вырученные деньги скупил по дешёвке все акции корпорации друга детства, оставив того без ничего: голым и босым, в придачу с долгами. Морально-нравственными тонкостями в отношениях с кем бы то ни было молодой человек не озадачивался. Азарт подогревал и возбуждал алчность, и титулованный наследник не заметил, как ступая по головам и трупам, сделал себе хорошую карьеру и нажил состояние. А совесть тем временем благополучно спала.
Единственное, в чём не проявилась его хватка и страсть к деньгам, так это в любви. Встретив свою будущую жену, нисколько не расстроился, что семья девушки не могла похвастаться роскошью и высоким положением в обществе. Влюбился и женился. В глубине души сэр Никколсон своей семьёй всегда гордился. И сестре помогал, спонсируя проекты и выставки. Но в деле проявлял стервозность и высшую степень безапелляционности. Его остановить никто не мог, когда на горизонте маячил большой куш, который Никколсон срывал, не подчиняясь никаким статьям закона.
Дома же он растворялся и становился совершенно другим человеком. Особенно выпукло это проявилось после рождения старшей дочери – Мегги. Её он обожал.
У супругов долгое время не было детей и появление ангелочка в доме, внесло в его жизнь новую струю неподражаемых эмоций. Спустя годы он часто вспоминал те чудесные денёчки, наполненные ароматом необычайной любви, трепета и полного семейного счастья. Мегги в семье так и называли:
«Поздний ребёнок».
После неё через четыре года родилась Ненси. Она разительно отличалась от старшей сестры: слабохарактерная, нерешительная, нервозная, плаксивая – стала тенью своей матери. Даже повзрослев, младшая дочь редко оставалась при своём мнении. Её легко можно было переубедить, чем многие пользовались в своих целях.
Магнат ничуть не расстроился, что вместо наследника появились дочери. Мегги унаследовала его ум, железную волю, стойкий характер, стремление к цели и к совершенствованию знаний. К своему совершеннолетию она во многих вопросах превосходила мужчин. У неё всегда была своя стойкая непоколебимая позиция. Отцу это импонировало.
«Мегги – Личность! Дочь-размазня – только не у меня», – с гордостью констатировал он, с разочарованием поглядывая на Ненси.
Выпорхнув из воспоминаний, он вернулся к делам насущным.
Вошёл дворецкий.
– Принесли, Джейкоб? – мимоходом спросил Никколсон, поправляя запонки.
– Нет, сэр.
Хозяин, выгнув бровь, удивлённо взглянул на Джейкоба.
– Простите, но документов там нет, – сказал дворецкий.
– Как это, нет? Я сам их относил в хранилище. Идите и посмотрите внимательно на всех полках. Возможно, делая уборку, служанка переложила в другое место.
– Сэр, я ожидал такого ответа и новых распоряжений от вас, поэтому пересмотрел везде. На стремянке поднимался и искал на верхней полке у потолка. Этой папки нет.
– Вы понимаете, что говорите?! – вскочил со стула магнат. – Из ваших слов напрашивается один вывод – в мой особняк пробрался вор и выкрал секретные документы?! Ерунда какая-то…
– Сэр, ваши выводы понятные и обоснованные. Сожалею, другого ответа у меня нет, – с невозмутимым видом ответил дворецкий.
– Так, идёмте, вместе поищем. Как раз сегодня, когда у меня каждая минута расписана, вы делаете такие заявления. Вечером банкет, забыли?
– Отчего же? Помню, сэр.
– Если я не выступлю в конгрессе, мгновенно упадут акции моей компании. Конкуренты воспользуются случаем и зашевелятся. Рынок незамедлительно начнёт лихорадить. Моя корпорация всегда занимала в рейтинге самые высокие позиции. А, что с вами говорить? – свою речь он не апеллировал к дворецкому, магнат не мог сдержать нахлынувших эмоций, кричавших в душе и просившихся наружу.
– Вы правы, сэр. Я далёк от ваших дел. Готов продолжить поиск. Выдержка дворецкого заставила магната собраться и направить внимание на поиск папки.
Никколсон и Джейкоб пробыли в хранилище битый час и ничего не нашли. Хозяин вышел оттуда взбешённым.
– Всех зовите в мой кабинет. Пусть несут ответственность за то, что случилось, – приказал он.
– Слушаюсь, сэр.
– Кража документов и у меня под носом?! Немыслимо…
– Сию минуту иду звать.
Вскоре в коридоре послышались шаги и разговоры. Первой в кабинет вошла супруга магната.
– Роберт, что случилось? Зачем Джейкоб созвал нас? – спросила леди Никколсон. В её голосе прозвучали нотки недовольства. Этот день она распланирована иначе, предполагая заняться другими делами.
– Дороти, сейчас узнаешь, пусть все войдут.
Один за другим в кабинет входили члены семейства нефтяного магната. Он обвёл их хищным взглядом, желая разглядеть в родных лицах вора. Даже на девятилетнем внуке, которого няня привела по требованию дворецкого, задержался, всматриваясь. О чём Никколсон думал в это время, осталось загадкой.
«На себя лучше посмотри. Сам ты, кто? Вор и есть! – заговорил его внутренний голос, вонзая в сердце нож. – Кто обманным путём украл у Майкла его детище, которое твой друг вынашивал, как дитя, не один год, пока на ножки не поставил. А ты пришёл на всё готовенькое, и хапнул… вор и есть!
– Замолкни немедленно! – чуть не закричал, сэр Никколсон, выдавая себя. – Вот только твоих нотаций мне сейчас не хватало. Пошёл прочь, – приказал хозяин.
– Я что? Тебя на путь истины наставить хотел. Нет, так нет», – разочаровано подытожил диалог внутренний голос.
Магнат откашлялся, перевёл дыхание и продолжил:
– Я созвал вас сюда только лишь потому, что в нашем доме произошло нечто из ряда вон выходящее – накануне наиважнейшего события, кто-то забрался в хранилище и выкрал папку с документами под грифом «Секретно». Сегодня у меня назначена встреча с представителем парламентской партии верхней палаты. А на следующей неделе, по регламенту – мой доклад в конгрессе. Кому понадобилось красть секретные документы?! Только противникам и конкурентам. Стало быть, кого-то из членов моей семьи подкупили, чтобы заполучить эту папку и сорвать моё выступление, – расшумелся Никколсон.
– Роберт, успокойся. Зачем, не разобравшись, делать поспешные выводы? Помимо членов семьи к документации имели доступ твой секретарь и подчинённые в корпорации … – взгляд миссис Дороти дал понять мужу, что он имел неосторожность оставлять документы без присмотра во время визитов посторонних лиц.
– Три дня тому назад я видел эту папку и работал с ней. Да, я выходил проводить гостей. Документы оставались на моём столе. Вот здесь… – постучал он отполированными коготками.
– Нужно сказать служанкам, чтобы внимательно пересмотрели все шкафы с книгами, альбомами, стопки с другими документами – в библиотеке, и твоя секретная папка найдётся. Куда она могла пропасть, если из дома её никто не выносил?
– А я не уверен, что не выносили. Ты не понимаешь, помимо моего доклада и собранных материалов для выступления, в папке секретная переписка многих лет. Если это станет достоянием общественности – компании крах! Имея представление о том, как действуют папарацци – скандал неминуем. Раздуют из мухи слона, – сэр Никколсон кипятился, говорил на повышенных тонах, что не было присуще его скрытной и сдержанной натуре. Он раскраснелся, лицо увлажнилось, на лбу появились капельки пота. Кончики длинных тонких пальцев, некогда легко и виртуозно скользивших по роялю в ритме вальса либо ноктюрна, то и дело вздрагивали. – Джейкоб, вы слышали, что сказала леди Никколсон?
– Да, сэр.
– Немедленно созовите всех слуг и распорядитесь, чтобы поискали в библиотеке, во всех помещениях дома, включая
комнаты господ.
– Что?! Кто-то будет рыться в моей спальне?! – вскочила супруга магната.
– Будут. Шутки кончились, Дороти, – разгневанный сэр Никколсон дал понять своей половине, что не намерен никого щадить. – Идите, Джейкоб. Никого не слушайте.
– Да, сэр, иду выполнять,– ответил дворецкий, покидая кабинет хозяина.
– Минутку, Джейкоб, вызовите моего помощника. Где его черти носят, когда он нужен мне здесь?
– Да, сэр. Сию минуту позвоню мистеру Парсону.
– И сколько времени нам тут томиться? – сгорая от нетерпения, спросила миссис Никколсон. – Мы собрались поехать за покупками. Посещение конгресса накладывает на нас определённые обязательства – хорошо выглядеть.
– Найдутся документы – будете свободны, – категорично заявил магнат, чем немало расстроил супругу. По выражению его лица не трудно было догадаться, что он настроен очень серьёзно.
Прибыл секретарь.
– Сэр Никколсон, вызывали?
– Рик, где вы пропадаете?
– Сэр, если не ошибаюсь, мой рабочий день начинается в девять часов. А сейчас… – секретарь указал хозяину на часы.
– И что с того? – перебил его шеф. – Бывают разные обстоятельства. Секретарь мне нужен сейчас. За дополнительный час гарантирую доплату в жалованье. Чем вы не довольны?
– Сэр, я всем доволен. Ожидаю ваших указаний.
– Рик, пропала из хранилища папка с документами под грифом «Секретно»!
– Вы уверены, что папка пропала? Не далее, как на встрече с вашими компаньонами из корпорации я её видел, она лежала вот здесь, на столе.
– Тогда была, а сегодня мы с Джейкобом обыскали хранилище и не нашли. В кабинете её тоже нет.
– Вспомните, может быть, после встречи вы не стали её относить в хранилище, а переложили временно в другое место.
– Хотите сделать из меня старика, страдающего болезнью Альцгеймера? Не выйдет. Память у меня отменная.
– Сэр, а когда вы позавчера ездили на заседание совета директоров, случайно не захватили с собой? Могли отвлечься и там оставить.
– После этого я встречался с компаньонами дома, папка была, – повысил голос Никколсон.
– Тогда не знаю.
– И я не знаю. Надо сказать слугам, пусть обшарят подземелье. Рик, вы стоите ближе всех к дверям передайте Джейкобу моё распоряжение. Он только что вышел.
– Да, сэр.
– Возможно, в доме завёлся шутник, которому понадобилось припрятать документы там, чтобы нервировать нас.
– Отец, позвольте нам удалиться, – попросила Мегги. – Мы не успели позавтракать, Тони голоден.
– Я сказал, никто отсюда не выйдет. Ничего с вами не случится. Тем, кто следит за фигурой, полезно поголодать, не правда ли? – съехидничал магнат. – Для Тони слуги принесут завтрак сюда. Я, кстати, тоже не спускался в столовую, не успел, знаете.
