Инна Комарова
Рок судьбы
новелла
Простите, что-то на сайте, не даёт разместить видео-иллюстрацию.
Человечность — это способность участвовать в судьбе других людей.
Иммануил Кант
Пролог
Недавно я совершенно случайно на трамвайной остановке познакомился с пожилым мужчиной. По складу характера мне не свойственно заговаривать с посторонними людьми. Но этот случай явился для меня открытием. Магнитом притягивал к себе одинокий человек, державший на поводке послушного, довольно крупного лабрадора. Их дуэт вызвал в моей писательской душе непомерный интерес, мне захотелось ближе познакомиться со случайным спутником. Тогда я не мог объяснить себе, в чём кроется загадка. Мы сошлись удивительно быстро на любви к нардам и уединению. Мне показалось, что он был не прочь скоротать в моём обществе вечерок-другой за партией в нарды. Нового знакомого звали Виктором Петровичем. Осенью ему исполнилось семьдесят семь лет. Жил он один и очень скромно. Нутром я чувствовал, что за спиной у этого хмурого и неразговорчивого человека осталось нечто, что и поныне не давало ему покоя, с чем его душа не соглашалась. Но, будучи человеком тактичным, я не осмелился расспрашивать. И только взгляд его преданного пса выражал ту самую нестерпимую душевную боль хозяина. Удивлённо приподнятая бровь указывала, что ответов на мучительные вопросы пожилой человек так и не нашёл. Полагаю, долгими зимними вечерами состарившийся одинокий человек делился с другом нестерпимой болью, желая выговориться. А пёс, устроившись у его ног, внимал речам хозяина, изредка издавая какие-то звуки. Я старался ни о чём не расспрашивать Виктора Петровича, чтобы не вызвать негативной реакции. Но не мог не заметить, что в процессе игры и обмена скудными короткими фразами мужчина старался не встречаться со мной взглядом. Не знаю, чего он опасался. Но этот факт навёл меня на мысль, что взглядом он мог выдать свою тайну и невыносимую тоску, точившую его долгие годы. Я догадался: Виктор Петрович намеренно избегал излишних вопросов, связанных с его личной жизнью. Мой новый знакомый не считал возможным поделиться тем, что осталось в далёком прошлом, всячески уклоняясь от прямых ответов. Вот так он и жил с раной в сердце. Тянулись дни за днями и ничего в его одинокой жизни не менялось.
Однажды вечером после лекций и совещания я заглянул к нему. Для него этот день оказался очень тяжёлым. Я же ничего не знал и пришёл как ни в чём не бывало по предварительной договорённости. Обычно мы созванивались с ним задолго до моего визита. Думаю, он тогда не сориентировался и выпустил из вида эту дату. Мне бы позвонить ему накануне или в тот день, но я был чрезмерно загружен на работе. Сейчас понимаю, что, если бы тогда не пришёл, не узнал бы самого главного, а значит, не помог бы ему.
– Виктор Петрович, сыграем партию? – спросил я, стоя на пороге, когда он открыл мне дверь.
– Не сегодня, – коротко и резко ответил мужчина, опустив глаза в пол. После этих слов он пошёл вдоль коридора в комнату, даже не пригласив меня войти. Не ожидал от него подобного поведения.
– Что-то случилось? – озадаченно спросил я.
– Давно. Вы бы шли домой, – произнёс он, как отрубил, не оборачиваясь ко мне.
– Простите, я вас чем-то обидел? – спросил его, не понимая, чем вызвано такое странное поведение.
– Вы к делу отношения не имеете, но мне сегодня лучше остаться одному. Попрошу на выход, – и он указал мне рукой на дверь.
– Вы уверены, что вам не понадобится помощь? – настаивал я, нервничая, но отчётливо понимая, что должен остаться. Сердце подсказывало, что какая-то причина заставляла его вести себя именно так, но тогда я и не догадывался, что мне предстоит узнать.
– Прошу вас, покиньте мой дом. В другой раз встретимся.
– Вы уверены, что не нуждаетесь в моей помощи? – Какая-то неосознанная сила заставляла оставаться в его доме и совершать несвойственные мне поступки.
– Я очень давно живу один, и ничего… – И тут я заметил на подоконнике зажжённую свечу. Вы знаете, меня словно током прошибло и озарение подсказало: у него сегодня траур. Я не мог понять, кто умер, он всегда был один. В квартире, по крайней мере, там, где мы обычно играли в нарды, никаких признаков членов семьи не было. Я терялся в догадках. И всё же осмелился спросить:
– У вас кто-то умер? – Честно скажу, опасался, что после этих навязчивых вопросов он обрушится на меня с негодованием, и Виктор Петрович был бы прав. Но этого не случилось.
– Давно, – коротко ответил он мне и рухнул на диван, с трудом сдерживая себя. Я уловил, как забегали на его лице желваки и щёчки передёргивало судорогой.
Вот тут я понял, что обязан растормошить скрытного одинокого человека, иначе от внутреннего напряжения у него может случиться инфаркт.
Я бросил на стул пальто, шарф и присел:
– Расскажите, облегчите душу. Не держите эту боль в себе.
– Вы уверены, что хотите окунуться в страшную трагедию?
– Я хочу, чтобы вы выплеснули всё наружу и освободили душу. Нельзя жить с раной в сердце. Она вас погубит.
– Это мой крест, – резко ответил он мне.
– Рассказывайте.
– Если вам непременно хочется узнать о моём прошлом и вы не боитесь испортить себе вечер – слушайте.
***
Подарок судьбы
– До встречи с ней я жил, как все молодые люди. Учился, работал, иногда с друзьями встречался. Серьёзных отношений с женщинами не заводил. Считал, что не стоит торопиться с женитьбой. И вот однажды после работы, на остановке, как обычно дожидался своего трамвая. Вскоре он подъехал, я поднялся в вагон и остановился у входа. В тот день случилась авария на линии, трамвая долго не было, по этой причине скопилось очень много пассажиров, они стояли, что сельди в бочке. Дышать было трудно. В тот год выдалось жаркое лето.
Вдруг я услышал звонкий голосок, и кто-то сказал:
– Садитесь, бабушка. Вам нельзя в такой давке стоять. Плохо станет.
Многим позже узнал, что та заботливая девушка училась в медицинском институте.
Взглядом пробежался по вагону и почти в конце со спины увидел белокурую головку молоденькой особы в лёгком цветастом платьице. Она склонилась к старушке, которой уступила своё место. Меня вдруг разобрало такое любопытство, что мгновенно пропустил на своё место людей, а сам стал пробираться сквозь толпу, чтобы оказаться рядом с ней. Не знаю, что меня толкало в спину. Но устоять перед соблазном не смог, душа требовала, и я подчинился. Пассажиры злились, шипели на меня. А я, на каждом шагу извиняясь, продолжал пробираться к ней. Когда, наконец, достиг цели, трамвай неожиданно притормозил. Не знаю, что на дороге произошло и вынудило водителя резко остановиться. Все пассажиры в трамвае, не желая того, повалились друг на друга. А я, не удержавшись на ногах, придавил собой девушку. От неожиданности она оглянулась и наши взгляды встретились. И вот здесь у меня случился самый настоящий шок.
Не удивляйтесь. Не понаслышке знаю, что это такое, мы изучали и такие случаи на кафедре военной подготовки.
Я молчал, предчувствуя, что рассказ собеседника приведёт к страшным событиям.
А он продолжал:
– С трудом шевеля языком, извинился перед незнакомкой. Но уже тогда твёрдо знал, что с этой девушкой не расстанусь. Именно она и станет моей женой.
– Виктор Петрович, ваши предчувствия оправдались?
– А как вы думаете?
– Уверен, что именно она и была вашей судьбой. Простите, а где белокурая красавица сейчас? – С опозданием я прикусил язык, понимая, что задал бестактный и глупый вопрос. Нет, я даже не предполагал, что меня ожидает. Всему виной моя неосведомлённость. Я и представить себе не мог, что мне предстоит услышать в ближайшее время.
Мой собеседник молчал. И только взгляд его, наполненный невыразимой печалью, был обращён к окну, где догорала свеча.
– Простите, – с опозданием опомнился я.
– Вы не могли знать.
– Скажите, вы поженились?
– Конечно, но не сразу. Я красиво ухаживал за ней и только спустя два года сделал предложение моей ненаглядной. Она ответила согласием. Мы были несказанно счастливы.
– Понимаю.
– Супруга была единственным смыслом моей жизни. И даже когда появилась на свет наша доченька – ангелочек, я всё равно продолжал жену любить больше собственной жизни.
– Редко кому выпадает такое счастье.
– Это вы правильно подметили.
– Вы с семьёй жили в этой квартире?
– Да. Моя жена всегда говорила: «С милым рай и в шалаше», – скромницей и неприхотливой была.
– Вам выпало редкое и неземное счастье.
– Знаю, но к моей величайшей скорби, ему не суждено было радовать меня долго.
– А что всё-таки случилось? – спросил я.
Виктор Петрович молчал, я невольно заметил, как он тихо, беззвучно глотает слёзы.
***
Неожиданное…
– Мы жили душа в душу и даже не представляли, что … уже совсем скоро страшная болезнь подкосит нашу семью. Начались испытания с меня. Видели бы вы, как моя жена отдавалась мне, как ухаживала, сколько делала, чтобы помочь мне встать на ноги. Не знаю, когда она всё успевала: встречаться с врачами, бегать в магазин за продуктами, в аптеку, варить, стирать, решать насущные вопросы, малышку из ясель забирать поздним вечером. Очевидно, когда я засыпал. Не представляю, как справлялась одна. Жена практически не оставляла меня одного. Мне неведомо было, какой приговор ей озвучили врачи, в моём присутствии ничего не было сказано. Думаю, моя жена уговорила их пощадить меня. Она тогда совершила подвиг.
Из слов Виктора Петровича я понял:
«Вопреки всем преградам, приговорам и страхам супруга выходила его».
– А что было потом? – спросил я.
– А потом … сама ушла скоропостижно.
– Как, куда, почему? – растерялся я, услышав его ответ.
– Подорвала здоровье. Не спрашивайте ни о чём. Больше не скажу ни слова.
– Простите, умолкаю.
– Так я остался один с маленькой дочкой. Любил её всей душой, нежил и холил в память о супруге. Кроме маленького ангелочка, у меня никого не осталось. Родители давно ушли.
– Да, несладко вам пришлось.
– Я не скоро оправился после той потери. И разве это возможно?
– Не думаю.
– Вот и я об этом. Ближе и роднее её на всём свете не было души, не считая малышки. Дочка, сама того не замечая, заставляла жить её интересами и заботиться о ней. Рядом с ней я оживал понемногу. Но так, чтобы она не знала, каждую неделю ездил к жене на кладбище. Не хотел ребёнка расстраивать, напоминать. У могилы супруги я рассказывал, как мы живём, что нового у малышки. Плохо мне было без Иринки.
– Время неумолимо бежало вперёд.
У моей девочки всё складывалось хорошо. Пришло время, я начал готовить ангелочка к школе.
Виктор Петрович опять остановился, и тут я догадался, что сейчас начнётся самое непредсказуемое в его рассказе. Так и произошло. Честно сказать, мне стало не по себе. Нутром чувствовал, что не все несчастья в его многострадальной жизни на этом завершились.
– Первого сентября мы вышли из дома в хорошем настроении, – продолжал Виктор Петрович. – Малышка в форме и белом фартуке, с большими бантами в косичках несла букет учительнице, а я – её ранец. Нам оставалось перейти дорогу, на противоположной стороне была школа. Подходя к бордюру, взял её за руку, но дочка вдруг заявила мне:
«Папочка, хочу тебя предупредить. Я уже большая и буду ходить в школу сама, не возражай, пожалуйста. Пошли быстрее». – Дочка вспорхнула птичкой и, звонко смеясь, побежала впереди меня по широкой мостовой. Не успел я оглянуться и остановить ребёнка, как из-за угла выскочила фура на дикой скорости и до меня донеслись отзвуки голоса моего ангелочка. Как потом мне сказали врачи в больнице, куда нас доставили по скорой помощи:
«Вина не ваша, что трагедия случилась. Пьяный водитель во всём виноват. Он насмерть убил девочку. Шансов остаться в живых у неё не было».
– Поверите мне, Вадим Львович, если скажу?
– О чём вы, Виктор Петрович?
– В это мгновение моя жизнь закончилась, а сердце навсегда захлопнулось от внешнего мира. Представьте, это произошло ровно через год после ухода супруги. Рок судьбы.
Виктор Петрович замолчал, уткнувшись взглядом в окно, продолжая молча глотать слёзы, а меня охватило оцепенение. Я весь сжался, язык онемел, тело не слушалось. Вот когда я пожалел, что вынудил и без того несчастного человека оголить старые раны.
В тот вечер мы засиделись. Я чувствовал себя ответственным за разговор, инициатором которого был. Не мог заставить себя уйти сразу. Пока Виктор Петрович выходил из комнаты, я заметил на письменном столе рядом с фотографиями его супруги и дочки ещё одно фото – молоденькой девушки с сияющей улыбкой. Когда Виктор Петрович вернулся в комнату, спросил его:
– А кто эта девушка?
– Племянница жены. Славная девочка. В память о моей супруге поступила в медицинский университет и живёт в общежитии, здесь недалеко. Машенькой зовут. Очень похожа на свою тётушку. Такая же белокурая. Красивая девушка. Изредка меня навещает.
«Слава Богу, хоть одна родная душа есть», – подумал я.
– Это хорошо, что навещает.
– Да, я всегда её жду. Она как солнышко ясное. Приходит, и теплее становится в доме и на душе.
– Какое счастье, что среди нас есть такие люди.
– Машенька мне супругу напоминает. Она даже разговаривает, как моя Иринка.
– Родная кровь.
– Да. Её мама, родная сестрица моей супруги, всегда говорила, что Маша больше подходит в дочки Иринке, нежели ей. Так они похожи, и не только внешностью, а характерами и манерами.
– Вот видите, как хорошо.
– Всё пытаюсь её уговорить перебраться ко мне, а она не соглашается. Неудобно меня стеснять.
Вскоре я попрощался с собеседником и ушёл. Ночь прошла беспокойно, после его рассказа не мог прийти в себя и заснуть. Не выходила из головы трагедия, которая случилась в жизни Виктора Петровича. Я всё думал и гадал, как ему помочь. Отдохнуть мне не удалось. Встал рано и принял решение сходить к зданию университета к началу занятий и поговорить с племянницей Виктора Петровича.
Так и сделал.
***
Встреча
На удивление, мне не пришлось долго ждать. Девушка спешила к началу занятий, а я её сразу узнал.
– Здравствуйте, Мария, – подошёл к ней, когда она приблизилась к входной двери медицинского университета.
– Здравствуйте. Простите, разве мы знакомы? – удивлённо спросила она.
– Нет, мы с вами незнакомы. Не пугайтесь, пожалуйста. Я пришёл с миром и с добрыми намерениями.
– У меня не так много времени на разговоры. Через пятнадцать минут начнётся лекция. Пропускать и опаздывать нельзя.
– Обещаю, не задержу вас надолго.
– Чем могу помочь? – спросила она. – Вы за этим пришли, ведь так?
– Сразу хочу извиниться, что обращаюсь к вам с такой деликатной просьбой, вы вправе отказать мне. И всё же рискну.
– Что случилось? Говорите…
– Машенька, прошу вас, сделайте божескую милость, переезжайте к Виктору Петровичу. Вы единственная соломинка в огромном мире, за которую он может ухватиться и продолжать жить.
– Вас дядя Витя ко мне послал? – задала она провокационный вопрос.
– Нет, конечно. Он бы никогда не отважился на это. Такой человек, никому не хочет причинять беспокойство. Я сам пришёл, по велению сердца и доброй воле. Виктор Петрович вас любит, вы напоминаете ему любимую супругу.
Рок судьбы
новелла
Простите, что-то на сайте, не даёт разместить видео-иллюстрацию.
Человечность — это способность участвовать в судьбе других людей.
Иммануил Кант
Пролог
Недавно я совершенно случайно на трамвайной остановке познакомился с пожилым мужчиной. По складу характера мне не свойственно заговаривать с посторонними людьми. Но этот случай явился для меня открытием. Магнитом притягивал к себе одинокий человек, державший на поводке послушного, довольно крупного лабрадора. Их дуэт вызвал в моей писательской душе непомерный интерес, мне захотелось ближе познакомиться со случайным спутником. Тогда я не мог объяснить себе, в чём кроется загадка. Мы сошлись удивительно быстро на любви к нардам и уединению. Мне показалось, что он был не прочь скоротать в моём обществе вечерок-другой за партией в нарды. Нового знакомого звали Виктором Петровичем. Осенью ему исполнилось семьдесят семь лет. Жил он один и очень скромно. Нутром я чувствовал, что за спиной у этого хмурого и неразговорчивого человека осталось нечто, что и поныне не давало ему покоя, с чем его душа не соглашалась. Но, будучи человеком тактичным, я не осмелился расспрашивать. И только взгляд его преданного пса выражал ту самую нестерпимую душевную боль хозяина. Удивлённо приподнятая бровь указывала, что ответов на мучительные вопросы пожилой человек так и не нашёл. Полагаю, долгими зимними вечерами состарившийся одинокий человек делился с другом нестерпимой болью, желая выговориться. А пёс, устроившись у его ног, внимал речам хозяина, изредка издавая какие-то звуки. Я старался ни о чём не расспрашивать Виктора Петровича, чтобы не вызвать негативной реакции. Но не мог не заметить, что в процессе игры и обмена скудными короткими фразами мужчина старался не встречаться со мной взглядом. Не знаю, чего он опасался. Но этот факт навёл меня на мысль, что взглядом он мог выдать свою тайну и невыносимую тоску, точившую его долгие годы. Я догадался: Виктор Петрович намеренно избегал излишних вопросов, связанных с его личной жизнью. Мой новый знакомый не считал возможным поделиться тем, что осталось в далёком прошлом, всячески уклоняясь от прямых ответов. Вот так он и жил с раной в сердце. Тянулись дни за днями и ничего в его одинокой жизни не менялось.
Однажды вечером после лекций и совещания я заглянул к нему. Для него этот день оказался очень тяжёлым. Я же ничего не знал и пришёл как ни в чём не бывало по предварительной договорённости. Обычно мы созванивались с ним задолго до моего визита. Думаю, он тогда не сориентировался и выпустил из вида эту дату. Мне бы позвонить ему накануне или в тот день, но я был чрезмерно загружен на работе. Сейчас понимаю, что, если бы тогда не пришёл, не узнал бы самого главного, а значит, не помог бы ему.
– Виктор Петрович, сыграем партию? – спросил я, стоя на пороге, когда он открыл мне дверь.
– Не сегодня, – коротко и резко ответил мужчина, опустив глаза в пол. После этих слов он пошёл вдоль коридора в комнату, даже не пригласив меня войти. Не ожидал от него подобного поведения.
– Что-то случилось? – озадаченно спросил я.
– Давно. Вы бы шли домой, – произнёс он, как отрубил, не оборачиваясь ко мне.
– Простите, я вас чем-то обидел? – спросил его, не понимая, чем вызвано такое странное поведение.
– Вы к делу отношения не имеете, но мне сегодня лучше остаться одному. Попрошу на выход, – и он указал мне рукой на дверь.
– Вы уверены, что вам не понадобится помощь? – настаивал я, нервничая, но отчётливо понимая, что должен остаться. Сердце подсказывало, что какая-то причина заставляла его вести себя именно так, но тогда я и не догадывался, что мне предстоит узнать.
– Прошу вас, покиньте мой дом. В другой раз встретимся.
– Вы уверены, что не нуждаетесь в моей помощи? – Какая-то неосознанная сила заставляла оставаться в его доме и совершать несвойственные мне поступки.
– Я очень давно живу один, и ничего… – И тут я заметил на подоконнике зажжённую свечу. Вы знаете, меня словно током прошибло и озарение подсказало: у него сегодня траур. Я не мог понять, кто умер, он всегда был один. В квартире, по крайней мере, там, где мы обычно играли в нарды, никаких признаков членов семьи не было. Я терялся в догадках. И всё же осмелился спросить:
– У вас кто-то умер? – Честно скажу, опасался, что после этих навязчивых вопросов он обрушится на меня с негодованием, и Виктор Петрович был бы прав. Но этого не случилось.
– Давно, – коротко ответил он мне и рухнул на диван, с трудом сдерживая себя. Я уловил, как забегали на его лице желваки и щёчки передёргивало судорогой.
Вот тут я понял, что обязан растормошить скрытного одинокого человека, иначе от внутреннего напряжения у него может случиться инфаркт.
Я бросил на стул пальто, шарф и присел:
– Расскажите, облегчите душу. Не держите эту боль в себе.
– Вы уверены, что хотите окунуться в страшную трагедию?
– Я хочу, чтобы вы выплеснули всё наружу и освободили душу. Нельзя жить с раной в сердце. Она вас погубит.
– Это мой крест, – резко ответил он мне.
– Рассказывайте.
– Если вам непременно хочется узнать о моём прошлом и вы не боитесь испортить себе вечер – слушайте.
***
Подарок судьбы
– До встречи с ней я жил, как все молодые люди. Учился, работал, иногда с друзьями встречался. Серьёзных отношений с женщинами не заводил. Считал, что не стоит торопиться с женитьбой. И вот однажды после работы, на остановке, как обычно дожидался своего трамвая. Вскоре он подъехал, я поднялся в вагон и остановился у входа. В тот день случилась авария на линии, трамвая долго не было, по этой причине скопилось очень много пассажиров, они стояли, что сельди в бочке. Дышать было трудно. В тот год выдалось жаркое лето.
Вдруг я услышал звонкий голосок, и кто-то сказал:
– Садитесь, бабушка. Вам нельзя в такой давке стоять. Плохо станет.
Многим позже узнал, что та заботливая девушка училась в медицинском институте.
Взглядом пробежался по вагону и почти в конце со спины увидел белокурую головку молоденькой особы в лёгком цветастом платьице. Она склонилась к старушке, которой уступила своё место. Меня вдруг разобрало такое любопытство, что мгновенно пропустил на своё место людей, а сам стал пробираться сквозь толпу, чтобы оказаться рядом с ней. Не знаю, что меня толкало в спину. Но устоять перед соблазном не смог, душа требовала, и я подчинился. Пассажиры злились, шипели на меня. А я, на каждом шагу извиняясь, продолжал пробираться к ней. Когда, наконец, достиг цели, трамвай неожиданно притормозил. Не знаю, что на дороге произошло и вынудило водителя резко остановиться. Все пассажиры в трамвае, не желая того, повалились друг на друга. А я, не удержавшись на ногах, придавил собой девушку. От неожиданности она оглянулась и наши взгляды встретились. И вот здесь у меня случился самый настоящий шок.
Не удивляйтесь. Не понаслышке знаю, что это такое, мы изучали и такие случаи на кафедре военной подготовки.
Я молчал, предчувствуя, что рассказ собеседника приведёт к страшным событиям.
А он продолжал:
– С трудом шевеля языком, извинился перед незнакомкой. Но уже тогда твёрдо знал, что с этой девушкой не расстанусь. Именно она и станет моей женой.
– Виктор Петрович, ваши предчувствия оправдались?
– А как вы думаете?
– Уверен, что именно она и была вашей судьбой. Простите, а где белокурая красавица сейчас? – С опозданием я прикусил язык, понимая, что задал бестактный и глупый вопрос. Нет, я даже не предполагал, что меня ожидает. Всему виной моя неосведомлённость. Я и представить себе не мог, что мне предстоит услышать в ближайшее время.
Мой собеседник молчал. И только взгляд его, наполненный невыразимой печалью, был обращён к окну, где догорала свеча.
– Простите, – с опозданием опомнился я.
– Вы не могли знать.
– Скажите, вы поженились?
– Конечно, но не сразу. Я красиво ухаживал за ней и только спустя два года сделал предложение моей ненаглядной. Она ответила согласием. Мы были несказанно счастливы.
– Понимаю.
– Супруга была единственным смыслом моей жизни. И даже когда появилась на свет наша доченька – ангелочек, я всё равно продолжал жену любить больше собственной жизни.
– Редко кому выпадает такое счастье.
– Это вы правильно подметили.
– Вы с семьёй жили в этой квартире?
– Да. Моя жена всегда говорила: «С милым рай и в шалаше», – скромницей и неприхотливой была.
– Вам выпало редкое и неземное счастье.
– Знаю, но к моей величайшей скорби, ему не суждено было радовать меня долго.
– А что всё-таки случилось? – спросил я.
Виктор Петрович молчал, я невольно заметил, как он тихо, беззвучно глотает слёзы.
***
Неожиданное…
– Мы жили душа в душу и даже не представляли, что … уже совсем скоро страшная болезнь подкосит нашу семью. Начались испытания с меня. Видели бы вы, как моя жена отдавалась мне, как ухаживала, сколько делала, чтобы помочь мне встать на ноги. Не знаю, когда она всё успевала: встречаться с врачами, бегать в магазин за продуктами, в аптеку, варить, стирать, решать насущные вопросы, малышку из ясель забирать поздним вечером. Очевидно, когда я засыпал. Не представляю, как справлялась одна. Жена практически не оставляла меня одного. Мне неведомо было, какой приговор ей озвучили врачи, в моём присутствии ничего не было сказано. Думаю, моя жена уговорила их пощадить меня. Она тогда совершила подвиг.
Из слов Виктора Петровича я понял:
«Вопреки всем преградам, приговорам и страхам супруга выходила его».
– А что было потом? – спросил я.
– А потом … сама ушла скоропостижно.
– Как, куда, почему? – растерялся я, услышав его ответ.
– Подорвала здоровье. Не спрашивайте ни о чём. Больше не скажу ни слова.
– Простите, умолкаю.
– Так я остался один с маленькой дочкой. Любил её всей душой, нежил и холил в память о супруге. Кроме маленького ангелочка, у меня никого не осталось. Родители давно ушли.
– Да, несладко вам пришлось.
– Я не скоро оправился после той потери. И разве это возможно?
– Не думаю.
– Вот и я об этом. Ближе и роднее её на всём свете не было души, не считая малышки. Дочка, сама того не замечая, заставляла жить её интересами и заботиться о ней. Рядом с ней я оживал понемногу. Но так, чтобы она не знала, каждую неделю ездил к жене на кладбище. Не хотел ребёнка расстраивать, напоминать. У могилы супруги я рассказывал, как мы живём, что нового у малышки. Плохо мне было без Иринки.
– Время неумолимо бежало вперёд.
У моей девочки всё складывалось хорошо. Пришло время, я начал готовить ангелочка к школе.
Виктор Петрович опять остановился, и тут я догадался, что сейчас начнётся самое непредсказуемое в его рассказе. Так и произошло. Честно сказать, мне стало не по себе. Нутром чувствовал, что не все несчастья в его многострадальной жизни на этом завершились.
– Первого сентября мы вышли из дома в хорошем настроении, – продолжал Виктор Петрович. – Малышка в форме и белом фартуке, с большими бантами в косичках несла букет учительнице, а я – её ранец. Нам оставалось перейти дорогу, на противоположной стороне была школа. Подходя к бордюру, взял её за руку, но дочка вдруг заявила мне:
«Папочка, хочу тебя предупредить. Я уже большая и буду ходить в школу сама, не возражай, пожалуйста. Пошли быстрее». – Дочка вспорхнула птичкой и, звонко смеясь, побежала впереди меня по широкой мостовой. Не успел я оглянуться и остановить ребёнка, как из-за угла выскочила фура на дикой скорости и до меня донеслись отзвуки голоса моего ангелочка. Как потом мне сказали врачи в больнице, куда нас доставили по скорой помощи:
«Вина не ваша, что трагедия случилась. Пьяный водитель во всём виноват. Он насмерть убил девочку. Шансов остаться в живых у неё не было».
– Поверите мне, Вадим Львович, если скажу?
– О чём вы, Виктор Петрович?
– В это мгновение моя жизнь закончилась, а сердце навсегда захлопнулось от внешнего мира. Представьте, это произошло ровно через год после ухода супруги. Рок судьбы.
Виктор Петрович замолчал, уткнувшись взглядом в окно, продолжая молча глотать слёзы, а меня охватило оцепенение. Я весь сжался, язык онемел, тело не слушалось. Вот когда я пожалел, что вынудил и без того несчастного человека оголить старые раны.
В тот вечер мы засиделись. Я чувствовал себя ответственным за разговор, инициатором которого был. Не мог заставить себя уйти сразу. Пока Виктор Петрович выходил из комнаты, я заметил на письменном столе рядом с фотографиями его супруги и дочки ещё одно фото – молоденькой девушки с сияющей улыбкой. Когда Виктор Петрович вернулся в комнату, спросил его:
– А кто эта девушка?
– Племянница жены. Славная девочка. В память о моей супруге поступила в медицинский университет и живёт в общежитии, здесь недалеко. Машенькой зовут. Очень похожа на свою тётушку. Такая же белокурая. Красивая девушка. Изредка меня навещает.
«Слава Богу, хоть одна родная душа есть», – подумал я.
– Это хорошо, что навещает.
– Да, я всегда её жду. Она как солнышко ясное. Приходит, и теплее становится в доме и на душе.
– Какое счастье, что среди нас есть такие люди.
– Машенька мне супругу напоминает. Она даже разговаривает, как моя Иринка.
– Родная кровь.
– Да. Её мама, родная сестрица моей супруги, всегда говорила, что Маша больше подходит в дочки Иринке, нежели ей. Так они похожи, и не только внешностью, а характерами и манерами.
– Вот видите, как хорошо.
– Всё пытаюсь её уговорить перебраться ко мне, а она не соглашается. Неудобно меня стеснять.
Вскоре я попрощался с собеседником и ушёл. Ночь прошла беспокойно, после его рассказа не мог прийти в себя и заснуть. Не выходила из головы трагедия, которая случилась в жизни Виктора Петровича. Я всё думал и гадал, как ему помочь. Отдохнуть мне не удалось. Встал рано и принял решение сходить к зданию университета к началу занятий и поговорить с племянницей Виктора Петровича.
Так и сделал.
***
Встреча
На удивление, мне не пришлось долго ждать. Девушка спешила к началу занятий, а я её сразу узнал.
– Здравствуйте, Мария, – подошёл к ней, когда она приблизилась к входной двери медицинского университета.
– Здравствуйте. Простите, разве мы знакомы? – удивлённо спросила она.
– Нет, мы с вами незнакомы. Не пугайтесь, пожалуйста. Я пришёл с миром и с добрыми намерениями.
– У меня не так много времени на разговоры. Через пятнадцать минут начнётся лекция. Пропускать и опаздывать нельзя.
– Обещаю, не задержу вас надолго.
– Чем могу помочь? – спросила она. – Вы за этим пришли, ведь так?
– Сразу хочу извиниться, что обращаюсь к вам с такой деликатной просьбой, вы вправе отказать мне. И всё же рискну.
– Что случилось? Говорите…
– Машенька, прошу вас, сделайте божескую милость, переезжайте к Виктору Петровичу. Вы единственная соломинка в огромном мире, за которую он может ухватиться и продолжать жить.
– Вас дядя Витя ко мне послал? – задала она провокационный вопрос.
– Нет, конечно. Он бы никогда не отважился на это. Такой человек, никому не хочет причинять беспокойство. Я сам пришёл, по велению сердца и доброй воле. Виктор Петрович вас любит, вы напоминаете ему любимую супругу.
