Инна Комарова
Шлейф с ароматом корицы
Лирическая повесть в формате новеллы
«Судьба не любит, когда от неё что-то очень требуют. Судьба любит, когда ей предоставляют выбор…» В.С. Токарева.
Очень советую, послушайте и посмотрите, вы сразу же перенесётесь в эпоху и получите удовольствие :
Пролог
Неожиданно легко я освободился от навязанных маменькой тягостных семейных уз, решив, что до конца своих дней так и останусь холостяком. С облегчением оставив за плечами шумный город, укатил к морю. Дилижанс следовал к железнодорожной станции, а я, сидя у окна, рисовал в воображении радужные картины долгожданного отдыха. Врачебную практику на время прервал, передав полномочия своему ассистенту. Последнюю научную статью сдал в печать в указанный срок и на этом с удовлетворением поставил точку. Издатель напоследок упомянул, чтобы я и на отдыхе потрудился, а к возвращению привёз ему ещё две-три сенсационных статьи об инфекционных болезнях, постигших тех отдыхающих, которые пренебрегая простейшими правилами гигиены, не соблюдали их в летний период. Однако я и думать о работе не желал. Душа требовала чего-то возвышенного и радостного.
На вокзале меня встретила повседневная суета. Отъезжающие спешили занять свои места в вагонах. Провожающие поторапливали их. То тут, то там сновали носильщики с тележками, нагруженные поклажей и громко голосили:
«Посторонитесь! Дайте дорогу!»
Мальчишки-газетчики, перебивая друг друга, выкрикивали:
«Утренний номер, господа! Спешите узнать свежие новости. Убийство банкира!».
Я купил билет в кассе и устроился за столиком привокзальной ресторации. За большими окнами мелькали прохожие – ничего особенного – обычная вокзальная жизнь. Попивая кофеёк, я просматривал утренний номер газеты. Невольно повернувшись к окну, застыл в изумлении. Мой взгляд выхватил из толпы лёгкую поступь, тонкую талию невероятно красивой женщины, её платье в сиреневых тонах на расстоянии благоухало и создавало впечатление цветущего сада. На ней была шляпка от знаменитой в Петербурге мадам Гарнье. Обрусевшая француженка прославилась редким талантом – ни одна её модель не была похожа на предыдущую и удивительным образом облагораживала свою обладательницу.
Сбоку на шляпке расцветала искусственная веточка сирени, которая прекрасно освежала головной убор и была созвучна платью. Стиль туалета незнакомки по всем канонам был выдержан идеально. Утончённый вкус прослеживался в мелочах и деталях наряда.
«Какие тонкие благородные черты лица!», – нежность кожи этой женщины сводила меня с ума. Внутренний трепет передавался на расстоянии.
«О такой я мечтал, а встретить не довелось! Печаль моя…» – с сожалением подумалось. – Что за чёрт! – остановил себя, прервав провокационные мысли. И как раз в этот момент объявили время отправления моего поезда. Я покинул ресторацию, быстрым шагом проследовал по перрону, предъявил проводнику билет и поднялся по ступенькам в вагон. В прекрасном настроении отправился отдыхать.
Прозвучал прощальный сигнал, и поезд тронулся. Мы покинули Петербург, потянулась вереница пригородных деревень и сёл. В купе никто не мешал, я достал свои труды, ручку и занялся чтением. Всегда любил делать пометки на полях. Поезд следовал по намеченному маршруту, а я, не изменяя своему расписанию, дважды выходил в ресторацию на обед и ужин. Остальное время наблюдал живые картины за окном, отвлекаясь на чтение. Дорога прошла легко и незаметно.
Мне всё здесь по нраву
Поезд прибывал ранним утром. Ялта встретила меня прекрасным солнечным днём и гомоном веселящихся птиц. После дождливого сырого Петербурга я оказался в раю. Оставив вещи в гостинице, перекусив булочкой с чашкой душистого чая, подался к морю. Моё нетерпение вызывало удивление, однако, не обращая внимания на подсказки провидения, устремился вперёд к заветной цели. Задолго до поездки, в радужных мечтах об отпуске, море манило и притягивало меня. Мечтатель!
Приближаясь к пляжу, я остро почувствовал, как внутреннее волнение нарастало, и беспокойство заговорило во мне с новой силой. Поскольку я пребывал на подъёме, не придал значения сигналам своего внутреннего голоса.
Подошёл в воде. Как же хорошо было в этом райском уголке. Отдыхающие наслаждались, радуясь лету, солнцу, морю. А оно услаждало глаз бегущими к берегу гребешками волн с белой ажурной пеной и кружащимися над водой чайками. Лазоревые небеса, преломляясь в лучах горячего солнца, отражались в прозрачных волнах моря, высвечивая ракушки, тину, водоросли. Как здесь легко дышалось.
Мужчины, устроившись в шезлонгах, изучали свежие газеты. Женщины энергично обсуждали последние новости, наперебой делясь впечатлениями. Няни только и успевали, что бегать вдоль берега за резвящимися детьми.
Встреча
Я шёл по набережной и увидел большую вывеску на входе:
«У Нилыча».
Из помещения доносились чудесные аппетитные запахи домашней выпечки и кофе. Они окутали меня, а сообразительность подсказала: здесь обитает кондитерская и кафе. Заглянул туда и убедился в правоте своих мыслей. Хозяин крутился у прилавка, подмастерья помогали ему раскладывать на витрине свежайшие булочки, пироги, пирожные, всевозможные печенюшки.
– Добрый день, новый отдыхающий! – весело поприветствовал меня Нилыч. – Входите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома.
– Благодарю вас. С удовольствием.
Я прошёл вглубь, присел за столиком. Отсюда открывался великолепный вид на море. Как оно манило меня. Прирос глазами к безбрежной красоте, вбирая в себя солёный аромат. Убаюкивающий шум прибоя благотворно влиял на моё состояние. И так хорошо стало на душе. Вокруг меня, словно рой пчёл, засуетились подмастерья Нилыча.
– Что изволите, господин?
– Благодарю. Я не голоден. Чашечку кофейного напитка, пожалуйста.
– Сию минуту, господин.
Вскоре мне принесли кофе, у Нилыча он имел особенный аромат. И только я успел пригубить, как на пороге появилась она. Розовое гипюровое платье на подкладке с длинным рукавом. Точно из такого же материала шляпка, широкие поля которой прикрывали лоб, брови и немного скрывали глаза. Но и это не помешало мне узнать незнакомку. Её бы я выделил из десятков тысяч прохожих. Да-да, это она скользила, словно пава, по перрону в Петербурге – её я узрел на вокзале в день отъезда.
«Само совершенство! – прозвучало в голове и вслед неслышно прошептали мои губы. – Ах, какой божественный вкус»!
Эта женщина заманивала меня в плен с первых мгновений. Сам от себя не ожидал такого. Но с каждой минутой мне становилось всё неуютнее в собственной одежде – нагрянувшее возбуждение и желание руководили мной и навязывали поведение, к которому не привык. Я жаждал встречи с ней наедине.
«Что за наваждение?!», – одёрнул и приструнил себя.
Женщина проплыла лебёдушкой к столику и присела. По всей вероятности, Нилыч был с ней знаком ранее. Он тут же подбежал, улыбаясь, и приветствуя:
– Елизавета Максимовна, голубушка, какое счастье видеть вас! – хозяин кафе нагнулся и поцеловал даме руку.
– Здравствуйте, дорогой Александр Нилович.
– Вам как всегда, кофеёк с корицей?
– Пожалуй. Соскучилась. В Петербурге нигде не подают такой напиток. Только у вас в кафе.
– Сию минуту принесут, – Нилыч подал рукой знак своим помощникам. Один из них самый расторопный сбегал на кухню и принёс красивую чашечку с напитком. И в тот же миг благоуханье корицы разнеслось по всему помещению и выпрыгнуло на улицу. – Угощайтесь, пожалуйста. Что-нибудь ещё желаете? – спросил Нилыч.
– Нет, благодарю вас. Чарующий аромат! – она поднесла к губам чашечку и пригубила. – Блаженство!
– Хочется думать, на сей раз порадуете нас долгим пребыванием на отдыхе? – с надеждой спросил он.
– Вы же знаете, моим лёгким здесь дышится хорошо. Люблю бывать в Ялте. Но у папеньки юбилей этим летом, придётся отбыть. Вы приглашены, помните? – посмотрела она кокетливо на старого знакомого и улыбнулась уголками губ. На правой щеке образовалась обаятельная ямочка. Дурманом окутала её улыбка. Ох, какой соблазн! Я был покорён.
А собеседники, не обращая на меня внимания, продолжали начатый разговор.
– Как не помнить? Такое событие. Действительно, без вас никак. И мы с супругой намечали прибыть в Петербург на два-три дня и засвидетельствовать своё почтение генералу. Как-никак столько лет у него в подчинении прослужил.
– А как же ваше кафе с кондитерской?
– Ваш вопрос и удивление мне понятны. Кондитерская – наследство моего отца. Просил старик не бросать его дело. Приходится держать марку. При всём аристократизме моего батюшки – вкусные угощения являлись нескрываемой страстью, которая досталась ему по наследству от его родителей. Семья была хлебосольной, гости любили посещать наш дом. Вот тогда и зародилась эта традиция. А когда увлечение переросло в ремесло и достигло мастерства, отец открыл ресторацию и рядом кондитерскую. Ни у кого в то время нельзя было найти такую великолепную выпечку, которой угощали в заведении отца.
– Семейные традиции – неотъемлемая черта аристократов, – задумчиво произнесла незнакомка.
– Вы правы, Елизавета Максимовна. Без традиций нет дворянина. А что супруг? Почему не сопроводил вас? – Нилыч переключился на другую тему. Женщина не спешила дать ответ. Я заметил, что она не расположена говорить на эту тему. Но из уважения к Нилычу проронила:
– Ему нездоровится, остался дома. Редко, куда выезжает.
– Понимаю, возраст.
– Что Нина Тимофеевна, здорова ли? – собеседница поспешила перевести разговор.
– На ногах, и слава Богу. Стареем, не те времена, когда легко всё давалось … – отвлёкся хозяин на свои мысли, задумавшись. – Не так давно справлялась о вас. – Нилыч опять расцвёл в улыбке.
– Благодарю. Передайте супруге моё почтение, на днях навещу, непременно. Гостинцев привезла из столицы. То, что она любит.
– Премного благодарен за ваше внимание и память. Будем ждать с нетерпением.
– Вечером перед прогулкой у моря заеду на чай. Люблю бывать у вас.
– И мы с нетерпением ожидаем встречи с вами. С батюшкой вашим – Максимом Илларионовичем давненько дружим. Правда, сейчас больше в переписке беседуем. Он редко навещает родные края.
– Обещался приехать недельки на две, но после торжеств.
– Что вы говорите? Вот радость-то! С нетерпением буду ждать старинного друга и наставника.
Из их разговора я уяснил, что отец незнакомки родом из Ялты. Красавица замужем. Но и этот факт не убавил во мне желаний любоваться ею. Я смотрел на неё и мои мысли неустанно твердили:
«Эта женщина создана для меня!».
Неожиданно незнакомка заторопилась.
– Пойду, хочется надышаться морем. Здесь покойно, душа раскрывает свои объятия и отдыхает.
– Извольте, Елизавета Максимовна, отдыхайте в своё удовольствие. А мы терпеливо будем вас ждать.
– Благодарю вас, Александр Нилович. Увидимся. – Она поднялась и направилась к выходу.
За ней потянулся шлейф с ароматом корицы. Я обомлел.
«Какая грация!», – невольно поднялся, желая следовать за ней повсюду, хоть на край света, но ноги не слушались, так и стоял, как вкопанный.
– Редкая женщина! – острый глаз Нилыча приметил моё состояние.
– Счастливец тот, кто рядом с ней идёт по жизни. Я всё готов отдать, чтобы оказаться на его месте.
Хозяин посмотрел на меня и скептически произнёс:
– Сочувствую вам, молодой человек, место занято.
Эта фраза отрезвила меня.
– Прошу прощения, Александр Нилыч, не желая того, подслушал ваш разговор.
– А мы открыто беседовали. Для приватных разговоров существует дом.
– Вы правы. Поверите, потерял покой, как увидел её.
– Верю. Елизавета Максимовна удивительная женщина. Живёт скромно, держится в тени, но все обращают на неё внимание.
– Я сражён! И как жить дальше…
– Что вы, в самом деле? Так нельзя. Позвольте полюбопытствовать, как вас величать?
– Простите, бога ради, не представился. Лещинский Михаил Фёдорович – врач, – снял летнюю фетровую шляпу и поклонился.
– Очень приятно познакомиться с вами, – сказал Нилыч и протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием. –
– Прибыл на двухнедельный отдых.
– Что так? Маловато…
– Знаю. Боюсь, ассистент один не справится со всеми пациентами.
– Так вы доктор?
– Он самый.
– Присаживайтесь. Поговорим.
Я послушно опустился на стул.
– История давняя. Лизонька вышла замуж за лучшего друга своего отца, с которым он служил. Пришло время – оба вышли в отставку. К тому времени генералы с семьями поселились в Петербурге – поначалу служба заставила, а потом так привыкли, что остались навсегда.
Василия Всеволодовича – друга отца – в их доме принимали, как члена семьи. Он никогда не был женат. Не пришлось. Годы пролетели – ни семьи и ни детей. А тут дочь друга подросла, да такая красавица и умница. Как-то в беседе, намекнул Максиму Илларионовичу:
– Дружище! А не отдашь за меня свою Лизоньку?
Генерал посмотрел на друга внимательно и ответил:
– Пойдёт и отдам.
– Считай, что руки её прошу.
– Поговорю с дочерью, там и увидим. Чего это ты на старости лет вдруг жениться вздумал, а?
– Тоскливо. Хочется иметь тёплый дом с хозяюшкой и детишками.
– Что ж раньше не женился?
– Не встретился никто, кого бы мог полюбить. А твою Лизоньку малышкой помню, на руках носил. Красавица она у тебя и истинная хранительница домашнего очага.
– Этого от неё не отнять. Обещать не могу, как дочь скажет. –
Вот такой разговор состоялся между ними. Почему знаю, дружен был с обоими генералами.
– И что, Елизавета Максимовна, согласилась?
– Ох… – тяжело вздохнул Нилыч. – У нашей красавицы, аккурат перед разговором с отцом, случилось большое разочарование. Юноша, с которым она дружила с детства, питала нежные чувства, собиралась связать свою судьбу – неожиданно женился. Вот такой неприятный пассаж! Представьте, столько лет не отходил от неё, расточал словесами, которым девушка верила – всё шло к свадьбе. А он выкинул такое и не изволил даже объясниться. Как вы думаете, легко ей было пережить предательство?!
– Травма на всю жизнь! Да разве ж так мужчина, уважающий себя и любящий женщину, поступает?
– Вот и я так думаю. Своему сыну ни за что не позволил бы так поступить.
Когда отец завёл с ней разговор, она только и ответила:
– Папенька, мне всё равно. Как скажете – так и сделаю.
Василий Всеволодович хоть не чужой нам, не предаст.
– Бедняжка, согласилась в отместку предателю.
– Нет. Полагаю, она желала окунуться в новую жизнь и забыть прошлое, уж больно переживала, – ответил Нилыч.
– Как грустно. Такая женщина! И так несчастна.
Шлейф с ароматом корицы
Лирическая повесть в формате новеллы
«Судьба не любит, когда от неё что-то очень требуют. Судьба любит, когда ей предоставляют выбор…» В.С. Токарева.
Очень советую, послушайте и посмотрите, вы сразу же перенесётесь в эпоху и получите удовольствие :
Пролог
Неожиданно легко я освободился от навязанных маменькой тягостных семейных уз, решив, что до конца своих дней так и останусь холостяком. С облегчением оставив за плечами шумный город, укатил к морю. Дилижанс следовал к железнодорожной станции, а я, сидя у окна, рисовал в воображении радужные картины долгожданного отдыха. Врачебную практику на время прервал, передав полномочия своему ассистенту. Последнюю научную статью сдал в печать в указанный срок и на этом с удовлетворением поставил точку. Издатель напоследок упомянул, чтобы я и на отдыхе потрудился, а к возвращению привёз ему ещё две-три сенсационных статьи об инфекционных болезнях, постигших тех отдыхающих, которые пренебрегая простейшими правилами гигиены, не соблюдали их в летний период. Однако я и думать о работе не желал. Душа требовала чего-то возвышенного и радостного.
На вокзале меня встретила повседневная суета. Отъезжающие спешили занять свои места в вагонах. Провожающие поторапливали их. То тут, то там сновали носильщики с тележками, нагруженные поклажей и громко голосили:
«Посторонитесь! Дайте дорогу!»
Мальчишки-газетчики, перебивая друг друга, выкрикивали:
«Утренний номер, господа! Спешите узнать свежие новости. Убийство банкира!».
Я купил билет в кассе и устроился за столиком привокзальной ресторации. За большими окнами мелькали прохожие – ничего особенного – обычная вокзальная жизнь. Попивая кофеёк, я просматривал утренний номер газеты. Невольно повернувшись к окну, застыл в изумлении. Мой взгляд выхватил из толпы лёгкую поступь, тонкую талию невероятно красивой женщины, её платье в сиреневых тонах на расстоянии благоухало и создавало впечатление цветущего сада. На ней была шляпка от знаменитой в Петербурге мадам Гарнье. Обрусевшая француженка прославилась редким талантом – ни одна её модель не была похожа на предыдущую и удивительным образом облагораживала свою обладательницу.
Сбоку на шляпке расцветала искусственная веточка сирени, которая прекрасно освежала головной убор и была созвучна платью. Стиль туалета незнакомки по всем канонам был выдержан идеально. Утончённый вкус прослеживался в мелочах и деталях наряда.
«Какие тонкие благородные черты лица!», – нежность кожи этой женщины сводила меня с ума. Внутренний трепет передавался на расстоянии.
«О такой я мечтал, а встретить не довелось! Печаль моя…» – с сожалением подумалось. – Что за чёрт! – остановил себя, прервав провокационные мысли. И как раз в этот момент объявили время отправления моего поезда. Я покинул ресторацию, быстрым шагом проследовал по перрону, предъявил проводнику билет и поднялся по ступенькам в вагон. В прекрасном настроении отправился отдыхать.
Прозвучал прощальный сигнал, и поезд тронулся. Мы покинули Петербург, потянулась вереница пригородных деревень и сёл. В купе никто не мешал, я достал свои труды, ручку и занялся чтением. Всегда любил делать пометки на полях. Поезд следовал по намеченному маршруту, а я, не изменяя своему расписанию, дважды выходил в ресторацию на обед и ужин. Остальное время наблюдал живые картины за окном, отвлекаясь на чтение. Дорога прошла легко и незаметно.
Мне всё здесь по нраву
Поезд прибывал ранним утром. Ялта встретила меня прекрасным солнечным днём и гомоном веселящихся птиц. После дождливого сырого Петербурга я оказался в раю. Оставив вещи в гостинице, перекусив булочкой с чашкой душистого чая, подался к морю. Моё нетерпение вызывало удивление, однако, не обращая внимания на подсказки провидения, устремился вперёд к заветной цели. Задолго до поездки, в радужных мечтах об отпуске, море манило и притягивало меня. Мечтатель!
Приближаясь к пляжу, я остро почувствовал, как внутреннее волнение нарастало, и беспокойство заговорило во мне с новой силой. Поскольку я пребывал на подъёме, не придал значения сигналам своего внутреннего голоса.
Подошёл в воде. Как же хорошо было в этом райском уголке. Отдыхающие наслаждались, радуясь лету, солнцу, морю. А оно услаждало глаз бегущими к берегу гребешками волн с белой ажурной пеной и кружащимися над водой чайками. Лазоревые небеса, преломляясь в лучах горячего солнца, отражались в прозрачных волнах моря, высвечивая ракушки, тину, водоросли. Как здесь легко дышалось.
Мужчины, устроившись в шезлонгах, изучали свежие газеты. Женщины энергично обсуждали последние новости, наперебой делясь впечатлениями. Няни только и успевали, что бегать вдоль берега за резвящимися детьми.
Встреча
Я шёл по набережной и увидел большую вывеску на входе:
«У Нилыча».
Из помещения доносились чудесные аппетитные запахи домашней выпечки и кофе. Они окутали меня, а сообразительность подсказала: здесь обитает кондитерская и кафе. Заглянул туда и убедился в правоте своих мыслей. Хозяин крутился у прилавка, подмастерья помогали ему раскладывать на витрине свежайшие булочки, пироги, пирожные, всевозможные печенюшки.
– Добрый день, новый отдыхающий! – весело поприветствовал меня Нилыч. – Входите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома.
– Благодарю вас. С удовольствием.
Я прошёл вглубь, присел за столиком. Отсюда открывался великолепный вид на море. Как оно манило меня. Прирос глазами к безбрежной красоте, вбирая в себя солёный аромат. Убаюкивающий шум прибоя благотворно влиял на моё состояние. И так хорошо стало на душе. Вокруг меня, словно рой пчёл, засуетились подмастерья Нилыча.
– Что изволите, господин?
– Благодарю. Я не голоден. Чашечку кофейного напитка, пожалуйста.
– Сию минуту, господин.
Вскоре мне принесли кофе, у Нилыча он имел особенный аромат. И только я успел пригубить, как на пороге появилась она. Розовое гипюровое платье на подкладке с длинным рукавом. Точно из такого же материала шляпка, широкие поля которой прикрывали лоб, брови и немного скрывали глаза. Но и это не помешало мне узнать незнакомку. Её бы я выделил из десятков тысяч прохожих. Да-да, это она скользила, словно пава, по перрону в Петербурге – её я узрел на вокзале в день отъезда.
«Само совершенство! – прозвучало в голове и вслед неслышно прошептали мои губы. – Ах, какой божественный вкус»!
Эта женщина заманивала меня в плен с первых мгновений. Сам от себя не ожидал такого. Но с каждой минутой мне становилось всё неуютнее в собственной одежде – нагрянувшее возбуждение и желание руководили мной и навязывали поведение, к которому не привык. Я жаждал встречи с ней наедине.
«Что за наваждение?!», – одёрнул и приструнил себя.
Женщина проплыла лебёдушкой к столику и присела. По всей вероятности, Нилыч был с ней знаком ранее. Он тут же подбежал, улыбаясь, и приветствуя:
– Елизавета Максимовна, голубушка, какое счастье видеть вас! – хозяин кафе нагнулся и поцеловал даме руку.
– Здравствуйте, дорогой Александр Нилович.
– Вам как всегда, кофеёк с корицей?
– Пожалуй. Соскучилась. В Петербурге нигде не подают такой напиток. Только у вас в кафе.
– Сию минуту принесут, – Нилыч подал рукой знак своим помощникам. Один из них самый расторопный сбегал на кухню и принёс красивую чашечку с напитком. И в тот же миг благоуханье корицы разнеслось по всему помещению и выпрыгнуло на улицу. – Угощайтесь, пожалуйста. Что-нибудь ещё желаете? – спросил Нилыч.
– Нет, благодарю вас. Чарующий аромат! – она поднесла к губам чашечку и пригубила. – Блаженство!
– Хочется думать, на сей раз порадуете нас долгим пребыванием на отдыхе? – с надеждой спросил он.
– Вы же знаете, моим лёгким здесь дышится хорошо. Люблю бывать в Ялте. Но у папеньки юбилей этим летом, придётся отбыть. Вы приглашены, помните? – посмотрела она кокетливо на старого знакомого и улыбнулась уголками губ. На правой щеке образовалась обаятельная ямочка. Дурманом окутала её улыбка. Ох, какой соблазн! Я был покорён.
А собеседники, не обращая на меня внимания, продолжали начатый разговор.
– Как не помнить? Такое событие. Действительно, без вас никак. И мы с супругой намечали прибыть в Петербург на два-три дня и засвидетельствовать своё почтение генералу. Как-никак столько лет у него в подчинении прослужил.
– А как же ваше кафе с кондитерской?
– Ваш вопрос и удивление мне понятны. Кондитерская – наследство моего отца. Просил старик не бросать его дело. Приходится держать марку. При всём аристократизме моего батюшки – вкусные угощения являлись нескрываемой страстью, которая досталась ему по наследству от его родителей. Семья была хлебосольной, гости любили посещать наш дом. Вот тогда и зародилась эта традиция. А когда увлечение переросло в ремесло и достигло мастерства, отец открыл ресторацию и рядом кондитерскую. Ни у кого в то время нельзя было найти такую великолепную выпечку, которой угощали в заведении отца.
– Семейные традиции – неотъемлемая черта аристократов, – задумчиво произнесла незнакомка.
– Вы правы, Елизавета Максимовна. Без традиций нет дворянина. А что супруг? Почему не сопроводил вас? – Нилыч переключился на другую тему. Женщина не спешила дать ответ. Я заметил, что она не расположена говорить на эту тему. Но из уважения к Нилычу проронила:
– Ему нездоровится, остался дома. Редко, куда выезжает.
– Понимаю, возраст.
– Что Нина Тимофеевна, здорова ли? – собеседница поспешила перевести разговор.
– На ногах, и слава Богу. Стареем, не те времена, когда легко всё давалось … – отвлёкся хозяин на свои мысли, задумавшись. – Не так давно справлялась о вас. – Нилыч опять расцвёл в улыбке.
– Благодарю. Передайте супруге моё почтение, на днях навещу, непременно. Гостинцев привезла из столицы. То, что она любит.
– Премного благодарен за ваше внимание и память. Будем ждать с нетерпением.
– Вечером перед прогулкой у моря заеду на чай. Люблю бывать у вас.
– И мы с нетерпением ожидаем встречи с вами. С батюшкой вашим – Максимом Илларионовичем давненько дружим. Правда, сейчас больше в переписке беседуем. Он редко навещает родные края.
– Обещался приехать недельки на две, но после торжеств.
– Что вы говорите? Вот радость-то! С нетерпением буду ждать старинного друга и наставника.
Из их разговора я уяснил, что отец незнакомки родом из Ялты. Красавица замужем. Но и этот факт не убавил во мне желаний любоваться ею. Я смотрел на неё и мои мысли неустанно твердили:
«Эта женщина создана для меня!».
Неожиданно незнакомка заторопилась.
– Пойду, хочется надышаться морем. Здесь покойно, душа раскрывает свои объятия и отдыхает.
– Извольте, Елизавета Максимовна, отдыхайте в своё удовольствие. А мы терпеливо будем вас ждать.
– Благодарю вас, Александр Нилович. Увидимся. – Она поднялась и направилась к выходу.
За ней потянулся шлейф с ароматом корицы. Я обомлел.
«Какая грация!», – невольно поднялся, желая следовать за ней повсюду, хоть на край света, но ноги не слушались, так и стоял, как вкопанный.
– Редкая женщина! – острый глаз Нилыча приметил моё состояние.
– Счастливец тот, кто рядом с ней идёт по жизни. Я всё готов отдать, чтобы оказаться на его месте.
Хозяин посмотрел на меня и скептически произнёс:
– Сочувствую вам, молодой человек, место занято.
Эта фраза отрезвила меня.
– Прошу прощения, Александр Нилыч, не желая того, подслушал ваш разговор.
– А мы открыто беседовали. Для приватных разговоров существует дом.
– Вы правы. Поверите, потерял покой, как увидел её.
– Верю. Елизавета Максимовна удивительная женщина. Живёт скромно, держится в тени, но все обращают на неё внимание.
– Я сражён! И как жить дальше…
– Что вы, в самом деле? Так нельзя. Позвольте полюбопытствовать, как вас величать?
– Простите, бога ради, не представился. Лещинский Михаил Фёдорович – врач, – снял летнюю фетровую шляпу и поклонился.
– Очень приятно познакомиться с вами, – сказал Нилыч и протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием. –
– Прибыл на двухнедельный отдых.
– Что так? Маловато…
– Знаю. Боюсь, ассистент один не справится со всеми пациентами.
– Так вы доктор?
– Он самый.
– Присаживайтесь. Поговорим.
Я послушно опустился на стул.
– История давняя. Лизонька вышла замуж за лучшего друга своего отца, с которым он служил. Пришло время – оба вышли в отставку. К тому времени генералы с семьями поселились в Петербурге – поначалу служба заставила, а потом так привыкли, что остались навсегда.
Василия Всеволодовича – друга отца – в их доме принимали, как члена семьи. Он никогда не был женат. Не пришлось. Годы пролетели – ни семьи и ни детей. А тут дочь друга подросла, да такая красавица и умница. Как-то в беседе, намекнул Максиму Илларионовичу:
– Дружище! А не отдашь за меня свою Лизоньку?
Генерал посмотрел на друга внимательно и ответил:
– Пойдёт и отдам.
– Считай, что руки её прошу.
– Поговорю с дочерью, там и увидим. Чего это ты на старости лет вдруг жениться вздумал, а?
– Тоскливо. Хочется иметь тёплый дом с хозяюшкой и детишками.
– Что ж раньше не женился?
– Не встретился никто, кого бы мог полюбить. А твою Лизоньку малышкой помню, на руках носил. Красавица она у тебя и истинная хранительница домашнего очага.
– Этого от неё не отнять. Обещать не могу, как дочь скажет. –
Вот такой разговор состоялся между ними. Почему знаю, дружен был с обоими генералами.
– И что, Елизавета Максимовна, согласилась?
– Ох… – тяжело вздохнул Нилыч. – У нашей красавицы, аккурат перед разговором с отцом, случилось большое разочарование. Юноша, с которым она дружила с детства, питала нежные чувства, собиралась связать свою судьбу – неожиданно женился. Вот такой неприятный пассаж! Представьте, столько лет не отходил от неё, расточал словесами, которым девушка верила – всё шло к свадьбе. А он выкинул такое и не изволил даже объясниться. Как вы думаете, легко ей было пережить предательство?!
– Травма на всю жизнь! Да разве ж так мужчина, уважающий себя и любящий женщину, поступает?
– Вот и я так думаю. Своему сыну ни за что не позволил бы так поступить.
Когда отец завёл с ней разговор, она только и ответила:
– Папенька, мне всё равно. Как скажете – так и сделаю.
Василий Всеволодович хоть не чужой нам, не предаст.
– Бедняжка, согласилась в отместку предателю.
– Нет. Полагаю, она желала окунуться в новую жизнь и забыть прошлое, уж больно переживала, – ответил Нилыч.
– Как грустно. Такая женщина! И так несчастна.
